Распутанный

Глава 13

Виктория телепортировала всех туда, где держали ведьму. Сначала Мэри Энн, которая просила лучше оставить ее, чем «перебрасывать через весь мир, как тряпичную куклу». Потом Райли. Наконец, остался только Эйден. Когда она протянула руку, чтобы взять его за руку, он отступил, выходя из зоны ее досягаемости. Его раненое колено запротестовало, но парень не подал и виду, что ему больно.

— Сначала я хочу поговорить с тобой, — сказал он.

«Поговорить? Сначала поцелуй ее, потом говори!» — взмолился Калеб.

«Дай парню немного пространства», — возразил Элайджа.

Эйден поблагодарил бы его за поддержку, но телепат закончил со словами: «Не то он расскажет ей о докторе Хеннесси».

Черта с два. Несомненно, это было убийственно подавляюще, но у них были более важные проблемы на данный момент. Вопросы о встречах.

— Здесь мы не в безопасности, — сказала она.

За ним среди деревьев завыл волк. Нейтон. Он давал ему понять, что, на самом деле, их с Викторией, как следует, охраняли? Что поблизости не было мертвых тел? Он на это надеялся, но если нет, если вой предназначался для того, чтобы отослать его из-за восставших трупов, ему было все равно. Этот разговор был важнее. Он бы подрался со всем и вся за возможность наконец-то выяснить с Викторией отношения.

— С нами все будет в порядке.

— Ну, сейчас не время для этого, — сказала она, махнув ему, подзывая ближе.

«Я согласен с Калебом. Целуй ее», — пропел Джулиан.

Эйден упрямо прислонился к дереву, скрестив на груди руки. Малейшее движение отдавалось мучительной болью в его колене. Его укусил труп, такое и раньше происходило тысячу раз, и он знал, что это было только начало. Конечно, это был труп гоблина, но неважно каким был источник трупной слюны, она всегда была одинаково ядовитой. И прямо сейчас этот яд растекался в нем, обжигая.

Завтра он снова захочет умереть.

Он чуть не рассмеялся. Он когда-нибудь вздохнет спокойно?

— Эйден. — Голос Виктории ворвался в его мрачные мысли.

— Конечно же, сейчас время поговорить. Остальные допросят ведьму, мы для этого не нужны.

Ее глаза сузились, и она вздернула подбородок.

— Хорошо, поговорим. Почему бы не начать мне? — Она тоже скрестила руки. Золотистый лунный свет струился на нее, подсвечивая ее безупречную кожу. Волнующая синева ее глаз пронзила его, эти губы плохой девчонки его манили. И неудивительно, что парни хотели, чтоб он сначала поцеловал ее, а затем уже говорил. Она прекрасна.

— Рассказывай о своем свидании с моей сестрой, — скомандовала она.

Ой. Стоило догадаться, что она начнет с этого, подумал он.

— Я бы не назвал это свиданием. Мы говорили о возможных переменах на пользу вашим людям. Например, о розовом цвете вместо черного. Потом мы говорили о тебе. — Или поговорили бы, если бы их не прервал гоблин. — О том, как сильно я… люблю тебя. — Вот. Он это сказал. Произнес вслух. Если и было подходящее для этого время, то именно сейчас. Он не хотел, чтобы она переживала или сомневалась в его чувствах. — Ты смелая, заботливая и видишь во мне равного, а не помеху. Я просто чувствую себя лучше, когда ты рядом. Лучше не только мне, но и другим тоже.

Ее рот широко открылся.

— Ты любишь меня?

— Да, люблю. Я люблю тебя, — повторил он. — Тебе не нужно ничего отвечать. Я пойму, если ты не разделяешь мои чувства. — Да, он поймет, но конечно, ему это не понравится.

Выражение ее лица смягчилось, она уткнулась взглядом в свои ноги, переплела руки. На щеках появился нежный румянец. Ее смутило его признание, или она недавно питалась? Если так, то от кого?

Ревность кулаком ударила его в грудь. Тебе придется смириться с этим, сказал он себе. Она вампир. Это именно то, что она должна делать, чтобы выжить.

— Я… я тоже люблю тебя, Эйден.

Слава Богу. Ревность полностью испарилась. Она любила его. Она, в самом деле, его любила.

— Скажи еще раз. — Никто не любил его прежде. Никто.

— Я тоже люблю тебя. Очень. Ты сильный, верный и понимаешь меня лучше, чем я думаю, что понимаю сама себя. Так что да, я люблю тебя, — снова сказала она.

Он никогда не устанет от этих слов.

— И поскольку я так сильно тебя люблю, — произнесла она нежно, — вынуждена сказать тебе, что другие девушки не будут просто разговаривать с тобой. Или точнее, их отцы. Тебе придется ухаживать за ними. За девушками, не за отцами. Боже, я так запутанно говорю. Я хочу сказать, что другого выхода нет. Тебе придется ходить с ними на свидания по всем правилам.

— Нет, я не буду. Я могу отказаться от них. — Все просто. Он любил ее, она любила его.

Неа, он никогда не устанет от этих слов.

— Ты не можешь. Я говорила тебе, это создаст проблемы. Огромные проблемы.

— Меня это не волнует. Ты важнее.

Ее ресницы поднялись, и на какой-то момент он увидел надежду в ее глазах. Но потом она стерла всякое выражение с лица, оставив только пустоту. Пустоту он презирал.

— Вообще-то, нет. Ты теперь король во всех отношениях. Ты единственный, кто важен моим людям.

Это то, во что ее отец заставлял верить? Что только король имел значение? Эйден хотел убить ублюдка заново.

Заново? Как будто повторное убийство возможно?

Он нахмурился.

— Смотри, у меня не так много времени, Виктория, и я не хочу тратить его впустую на споры с тобой. Особенно теперь.

Она провела языком по чересчур острым зубам.

— Именно это я и сказала, но потом ты сказал, что мы…

— Я имел в виду, пока жив, — прервал он. — И я не о сегодняшнем вечере.

Напоминание отрезвило ее. Она знала о предсказании Элайджи; она знала, что его жизнь очень скоро оборвется.

— Ох.

— В любом случае твоим людям будет нужен новый король, и я найду такого. — Как Райли, может быть. Вампиры были готовы к тому, что Эйден, человек, возглавит их. Так почему бы и не оборотень, которому они и так подчинялись? Он кивнул. Ему понравилась эта мысль. Даже очень. Это был отличный план, серьезно. Кроме того, что… мысль отказаться от титула в очередной раз… возмутила его, но в этом не было никакого смысла.

Он заставил себя сосредоточиться на насущном вопросе. Он боролся ради этого момента, и не мог дать своей рассеянности все разрушить.

— Я говорил, что не хочу все отведенное мне время тратить на споры с тобой. И не хочу потратить его, оставаясь в стороне, по причинам, которые не понимаю.

Она стояла, молча, смотрела на него, искала… что? Он не знал. Наконец, она вздохнула.

— Что ты хочешь знать? Я расскажу, объясню.

— Что ты чувствуешь, когда представляешь меня с теми девушками?

Калеб засмеялся.

«Чувак! Ты говоришь, как девчонка, которая хочет поделиться своими чувствами и всякой ерундой».

«Ухаживание, правило номер 101», — сказал Джулиан душе. — «Говори, как девчонка, и ты получишь девчонку. Где тебя носило? Я думал, тебе полагалось быть экспертом».

Ее руки упали по швам, и она вытерла их о бедра.

— Ну, я… в бешенстве.

Она злится на него?

— По тебе не скажешь, что ты в бешенстве.

Ее подбородок задрался еще выше.

— Стефани говорит, я сковываю свои чувства.

— Так освободи их. Тебе станет легче, обещаю. — О, заткнись. Он, должно быть, вообразил себя одним из своих врачей.

Она резко покачала головой, темные волосы закружились в танце вокруг ее плеч.

— Это слишком опасно.

— Для кого?

— Для тебя.

— Рискни. — Разве что… — Твой монстр…

Теперь сглотнула она, отходя на два шага.

— Что с ним?

— Ты думаешь, этот монстр причинит мне вред, если ты освободишь свои чувства? В этом дело?

— Нет. У меня есть защита, — сказала она, но в ее тоне было мало убедительности. — В любом случае, у меня нет ни единого шанса со зверем. Ни у кого из нас.

— Так значит, у всех вампиров есть зверь?

— Да.

— И за прошедшие годы несколько вампиров потеряли над ними контроль? — спросил он.

— Да. Это… ужасно. Вред… нет слов, чтобы описать все ужасы, которые происходили.

Так. По крайней мере, одна тайна разрешена. Несмотря на ее возражения и заверения, очевидно, ей было страшно от мысли, что загадочный монстр может сотворить с ним.

— Расскажи мне об этих зверях. Почему вы так их боитесь их, и почему стоит бояться и мне.

Подбородок поднялся еще выше. Еще чуть-чуть и она уставится на звезды.

— Ты уверен, что хочешь знать?

Потому что она решила, что он не захочет быть с ней, если узнает? Глупышка. Был только один способ доказать ей ее неправоту.

— Да. Я уверен.

— Что ж, очень хорошо. Мы не перекидываемся, как оборотни. Не меняем свою форму. — Она говорила холодным и ровным тоном. — Но монстр действительно выбирается из нас, как отдельное существо, и чем дольше это существо находится вне наших тел, тем плотнее его собственное тело. И поскольку его тело становится крепче, привязь, которая однажды нас соединила, высыхает и отмирает.

— Зато это идет вам на пользу? Вы избавляетесь от зверя?

— На пользу? — Она невесело рассмеялась, и это был не очень приятный звук. — Нет. Когда он крепчает, он становится сильнее, а мы становимся целью тех, кто был нашей темной половиной. Если уж на то пошло, они обвиняют нас в том, что мы заманили их в ловушку наших тел. Собственно говоря, никто не в безопасности. И тебе стоит знать, мой зверь гремит в голове с тех пор, как я встретила тебя, и все громче с каждым разом, когда мы вместе, желая выбраться наружу.

Хорошо и ужасно знать. Но он не собирался поддаваться страху, который мог бы помешать ему достучаться до Виктории, доказать ей, что он справится со всем, что с ней происходит. Даже если это значит, что ему придется вести себя как принц на белом коне и убить ее дракона. Буквально.

— Этот зверь говорит с тобой? — спросил он.

— Нет. Обычно он молчит, и никогда не использует слова. Не так как мы с тобой, по крайней мере, но он рычит иногда, и когда я голодна, то чувствую его жажду крови. Мы очень голодны в последнее время.

У Эйдена голова шла кругом. Как эти существа оказались внутри вампиров? Скорее всего, Виктория уже родилась вместе с ним. Она была продуктом союза вампиров, а не человеком, который трансформировался от зараженной крови, как ее отец и некоторые из его приближенных.

Трансформация, которая еще никому не удалась за эти годы.

Не из-за зверей ли они изменились — и пережили это изменение — когда другие веками не могли?

— Я напугала тебя, поэтому ты молчишь? — холодно спросила Виктория.

— Едва ли. — Они были гораздо более похожи, чем ему даже казалось. Она знала, что это такое, бороться с шумом в голове. Она знала, что значит бояться потерять контроль. — Мы должны прояснить кое-что прямо сейчас.

Она удивленно моргнула. Он еще никогда не говорил с ней таким резким тоном.

Он действительно собирался это сделать? Неужели он действительно пойдет по заданному пути?

Она помогла ему принять себя. Тоже самое он сделает для нее. Так что, да, пойдет.

— Я твой король? — ему требовалось знать. На данный момент, во всяком случае.

Калеб улюлюкнул.

«О, детка, я люблю это».

«Осторожно или ее монстр сожрет тебя», — предупредил Джулиан. — «Усек, Эл?»

«Прости, молчу».

В смятении Виктория нахмурила брови.

— Да. Ты же знаешь.

— И ты должна делать все, что я тебе скажу? Правильно?

— Да.

Слово вышло со скрежетом, будто его пропустили через мясорубку. Определенно, она знала, что он собирался сказать дальше.

— Итак, как твой король, я приказываю тебе раскрыть чувства. Здесь. Сейчас. Дай им выйти наружу.

Поначалу она никак не отреагировала. Затем произнесла:

— Ты пожалеешь о своем приказе. — И шокирующе закричала. Протяжно и так громко, что он был уверен, его барабанные перепонки лопнули, но он заставил себя не съеживаться. Он не хотел обескуражить ее.

Перестав кричать, она отдышалась. Огляделась вокруг дикими глазами, прошла к большому круглому валуну и подняла его, как будто он весил не больше перышка. Через секунду валун с шумом пролетел через лес и врезался в древесный ствол. Дерево раскололось пополам и с треском упало на землю.

Эйден хранил молчание, но, мм, возможно, это была не такая уж удачная идея. Кто-нибудь — вероятно, Дэн — мог услышать шум и прибежать с ружьем. Эйден никоим образом не смог бы объяснить все это.

«Бог мой», — произнес Джулиан. — «Такая сила…»

«Я тут подумал, ну не знаю, бежать со всех ног», — сказал Калеб. — «Просто предложение, чтобы, ну не знаю, спасти наши жизни».

Как и Эйден, Элайджа молчал.

Насупившись, Виктория повернулась к дереву и ударила.

— Я не могу спасти тебя. — Еще удар. — Ты умрешь. Оставишь меня. Эти девушки… они красивые, умные и что если они тебе понравятся больше? Ты говоришь сейчас, что любишь меня, но ты еще не проводил с ними время. Они могут очаровать тебя. Они более… человечны, чем я. Или что если они сделают тебе больно? Мне придется их убить. Я убью их. Ты мой!

— В одном ты права. Я твой. Я не собираюсь менять свое мнение на этот счет. Меня не волнует, насколько они обворожительные, насколько человечные. Я люблю тебя.

Или она не слышала его, или не верила. Удары не прекращались. Дерево раскололось, как и предыдущее, верхушка свалилась на землю. И наконец-то, сверкающие голубые глаза сфокусировались на нем.

«Эйден, послушай меня, приятель. Беги. Пожалуйста». — Впервые в жизни Калеб умолял. — «Что если она направит всю эту злость на твое мужское достоинство? Мы можем потерять нашу любимую часть тела!»

Дыхание Виктории участилось, воздух врывался и вырывался из ее рта, вероятно, обжигая легкие. Она шагнула к нему медленно, угрожающе. Ее руки не были поранены и не кровоточили из-за грубой коры, отметил он. На них не было даже ушибов.

— Эйден, — прорычала она голосом, который он не узнал. Он наслаивался, будто два человека говорили одновременно. Скрежещущий, взбешенный, сильный. Ее зверь?

Он сохранял нейтральное выражение лица, но не мог остановить ползущие по спине холодные щупальца страха. Он сам напросился, приказал. Ему придется принять плохое вместе с хорошим.

— Да? — Если она хочет сломать его пополам, как те деревья, так тому и быть. Он не будет сопротивляться, чтобы не причинить ей вреда.

— Тебе не следовало требовать этого. — Один угрожающий шаг, второй, она продолжала приближаться к нему. Ближе… еще ближе…

Его глаза расширились. Это был… это мог быть…? Был, должен был быть. Она была на полпути к нему, когда что-то выросло над ее плечами. Что-то чудовищное. Он сглотнул. Из спины Виктории простирались блестящие контуры крыльев, а над ее головой он высмотрел длинный нос с большими ноздрями, черную чешую и глаза, которые годами будут сниться ему в кошмарах. В этих глазах полыхал огонь. Оранжево-золотистое пламя, которое обещало мучительную смерть.

Демон потянулся к Эйдену, протягивая когти. Не угрожающе, шокировано осознал парень, а с… мольбой? Конечно, нет.

Все равно Эйден ждал, что Виктория перерубит его, как только подберется ближе. Чего он не ожидал, так это то, что его девушка схватит его за запястье и резко притянет к своему сердцу. Он шумно выдохнул носом, когда мир вокруг него поблек, ноги потеряли твердую опору, а сознание искало объяснение. Что случилось?

Внезапно вокруг материализовалась машина. Он сидел за рулем, Виктория — рядом, на пассажирском сиденье. Она все еще с трудом дышала, и зверь, все еще возвышался над ее плечами и тянулся к нему, когти со свистом рассекали воздух.

Что случится, если существо уплотнится, как она предостерегала?

— Эм, я думаю, твоя защита не действует, — сказал Эйден, души внутри него беспокойно загалдели.

Без слов Виктория стянула свою рубашку и лифчик, оголившись до талии. Челюсть Эйдена упала. Боже милостивый. Над ее сердцем были две крошечные завитушки — черная и белая татуировки, которые он мог рассматривать вечно. Калеб лишился чувств.

Элайджа и Джулиан просто ахнули.

— Нет. Они все еще тут. — Ее голос по-прежнему слоился. — А теперь поцелуй меня, — скомандовала она, перелезая через панель управления и усаживаясь на его колени. Было тесно, руль упирался ей в спину, но ему нравилось. Ее колени прижались к его талии, руки запутались в его волосах и царапали кожу головы.

Ее губы обрушились на него, он искренне приветствовал ее язык, протолкнувшийся ему в рот. Горячий, словно ставящий клеймо. Он обвил ее руками, скользя ладонями по плечам, спускаясь вниз по позвоночнику. Столько жара… Ее кожа была такой же горячей, как и язык, и он хотел быть сожженным.

Поцелуй все продолжался и продолжался, пока каждый вдох не наполнился ею. Пока ее вкус — вишни, надо же! — не стал единственным, что имело значение. Пока она не замурлыкала, и ее сладкие краткие стоны не смешались с его. Окна машины давно запотели.

Элайджа и Джулиан блаженно молчали, не давая «полезных» советов о том, как сделать для нее все более приятным, и не указывая ему, что он делал неправильно. Вероятно, они были в том же благоговении, что и он. И столь же потерянные.

— Ты испытываешь жажду? — умудрился он сказать, когда она прокладывала дорожку из поцелуев вдоль его челюсти, шеи и остановилась, чтобы лизнуть бьющуюся жилку. Он открыл глаза и понял, что зверя больше не видно.

— Нет. — Она еще раз лизнула пульсирующую жилку.

Щупальца ревности вернулись.

— Из кого же ты пила?

— Ни из кого. Я пью из пакетов.

Щупальца исчезли. Милая, милая девочка. Она знала, как он ненавидел мысль о ее губах — ее красивых, нежных, дарующих наслаждение губах — на ком-то еще.

— Не может быть вкуса приятнее, чем вкус свежей крови.

— И нет. — Слово было произнесено невнятно.

— Так начни пить из меня. — Пожалуйста.

— Хочу знать, что ты со мной, потому что любишь меня, а не из-за пристрастия к моему укусу.

Ладно, в этом он обвинить ее не мог. Когда тебя желают за то, кто ты, а не что ты можешь сделать, замечательная редкость. Он знал это, потому что испытал на себе обратную сторону медали. Всю его жизнь его отвергали из-за того, что он делал, его личность же в расчет никогда не бралась.

— Поцелуй еще, — попросила она.

Как будто он мог возразить. Их губы снова встретились, и он снова потерялся, руки блуждали, исследуя. Ее руки делали то же самое, и ему казалось, что, возможно, он впервые чувствовал себя в раю.

Очень скоро, тяжело дыша, она отстранилась с блестящими губами и закончила поцелуй.

— Я-я успокоилась. Я чувствую зверя внутри. Нам стоит остановиться.

Голова Эйдена откинулась на подголовник, он уставился на нее. Каждый удар сердца гулко отдавался в нем. Кровь кипела в его венах, уничтожая все на своем пути, его легкие давно превратились в пепел.

— Ты поцеловала меня, чтобы успокоиться? — спросил он.

Она нерешительно кивнула.

Часть его хотела разозлиться. Другая часть была счастлива, что это произошло.

— Что ж, нам нужно чаще освобождать твои чувства, — произнес он, пытаясь поднять настроение.

У нее вырвался смешок, и она прикрыла рот рукой, будто не могла поверить, что нашла что-то смешное в такой ужасной теме.

Его это не волновало. Его грудь раздулась от гордости. Он это сделал. Заставил ее снова рассмеяться, как и надеялся. Он хотел этого чаще, как и поцелуев.

— Так почему ты перенесла нас в эту машину? — спросил он, махнув рукой. — Нам ведь она не нужна, да?

— Мы с Райли держим ее поблизости на всякий случай, но нет, нам она не нужна. Мне просто хотелось немного приватности.

— Умно. — Он потянулся к ней и обхватил ее лицо руками. — Не закрывайся от меня больше, ладно? Думаю, я доказал, что могу управиться с твоим зверем.

— Не буду. — Она сжала его футболку, выражение лица потемнело, и его сердце подскочило, встречая ее прикосновение. — Но, Эйден, тебе придется встретиться с теми девушками, чтобы сохранить мир, и меня это бесит.

— Может, тебе не стоило говорить мне об этом. Мне нравится твоя злость.

Звонкий смех снова наполнил машину.

— Будь серьезным.

— Я серьезен. Я не твой отец. Я не хочу, чтобы ты боялась выражать свои мысли и чувства. Кроме того, я не боюсь твоего зверя. — На самом деле, часть его продолжала думать, что он понравился зверю и тот хотел погладить его — или хотел быть сам поглаженным. Что было полным сумасшествием. — И послушай. У тебя есть моя клятва. Я не буду ничего делать с теми вампиршами. Ты единственная, кто мне нужен.

Она провела пальцем по линии его носа.

— Почему ты такой замечательный, Хейден Стоун?

Ему нравилось, как звучало его полное имя из уст Виктории.

— Ты тоже замечательная. А теперь одевайся, отправимся к Райли. Он, наверное, беспокоится о тебе.

Она закатила глаза, перелезая обратно на пассажирское сиденье, и натянула рубашку.

— Нынче все его заботы о тебе.

Перестав чувствовать ее тяжесть и тепло и взглянув на ее голую кожу, он застонал. Единственная вещь, которая заставит его поддержать разговор — это усиленная концентрация.

— Райли нужен хороший пинок под зад, и если он не будет осторожен, я его ему обеспечу.

— Умоляю. Он тебе нравится. И ты это знаешь.

Наконец, очнулся Калеб.

«Что случилось? Что я пропустил?»

«Чувак, ты пропустил Святой Грааль Бебиленда.» — Голос Джулиана был полон трепета. — «Я хотел остаться навечно».

Калеб заскулил.

Эйден почувствовал очередной укол ревности.

— Ребята, хватит. Она моя.

— Души? — спросила Виктория с улыбкой.

Он кивнул.

— Я тут подумала, — произнесла она и постучала по подбородку ногтем с тупым наконечником, окрашенным серебром. Ну, не серебром, но тем же металлом, что и ее опаловое кольцо. Так она могла погрузить палец в je la nune, не поранив себя. — Защита держит в узде моего монстра. Что если мы нанесем татуировку с защитой на тебя? Она может заставить души притихнуть.

На мгновение, только на мгновение, он ощутил соблазн. Быть с Викторией один на один, целовать ее без всякого вмешательства, всегда…

Души тут же начали протестовать.

— Нет, — сказал он. — Спасибо за предложение, но я люблю их и не хочу причинять им боль.

Они успокоились, но только слегка.

«Может, настало время для новой девушки», — обиделся Элайджа.

Виктория снова постучала по подбородку.

— Может, тогда мы наложим защиту от ведьм. Мы не можем защитить тебя от всех заклятий — на тебе места не хватит для такого количества татуировок — но мы можем нанести основные, наиболее опасные. И на Мэри Энн. Никого нельзя защитить от уже наложенных чар, конечно, но после встречи, когда смертельная магия перестанет действовать, мы можем нанести защиту от другого смертельного заклинания. А до тех пор будет мудрым защитить ее от других проклятий.

Дэн закатит скандал, если Эйден придет домой, покрытый татушками. Да и папу Мэри Энн, вероятно, хватит удар, если на ее коже будет даже нечто невинное, как роза.

— Мы подумаем об этом. Так почему у тебя нет защиты от заклинаний? И у Райли? — Он потянулся и соединил их пальцы.

— У некоторых вампиров есть, но мы, на самом деле, не бываем среди ведьм, чтобы беспокоиться об этом. По большей части они избегают нас, а мы их. А на волков нельзя нанести защиту. Их животная форма не держит чернила, так что это все впустую. Как только они перекидываются, их защита исчезает. Думаю, мы могли бы нанести защиту от определенных заклинаний на Райли на время встречи, пока он будет в человеческой форме. Зная его, предположу, что он настоит на том, чтобы идти с тобой.

Он поднял руку и поцеловал ее запястье.

— Я не понимаю, почему бы Райли просто не возглавить вампирский клан. Он стал бы отличным королем.

И… вот она. Искра гнева, вечно сопровождающая разговоры о коронации нового короля. Серьезно, какого черта?

— У волков преданности больше, чем у любой другой расы. Необходимость защищать у них в крови.

— Что ж, управление всего лишь другая форма защиты. Впрочем, поговорим об этом позже. Давай защитим его разок. Что думаешь? — Он боролся с желанием усадить ее обратно себе на колени. Все гарантии, что если они останутся здесь, он снова ее поцелует. — Та ведьма, вероятно, закатывает ему истерики.

Виктория кивнула, и через мгновение мир вокруг растворился.

***

Заброшенная хижина в милях от города, да вообще от всего, была забита волками, вампирами и оружием. Ну, и ведьмой с повязкой на глазах, привязанной к стулу в центре пустой комнаты. Не Мария, поняла Мэри Энн, когда только прибыла. Волосы этой ведьмы были слишком коротки и слишком темны для блондинки. Она не знала, успокаивало ее это или беспокоило.

Райли тут же начал допрос, и проходил он примерно так:

Райли: Где предположительно состоится встреча твоего вида и Эйдена Стоуна?

Ведьма: Отвали.

Райли: Может быть, позже. Встреча?

Ведьма: Сдохни.

Райли: Однажды уже было дело. А теперь ты начнешь говорить или потеряешь часть тела.

Ведьма: Могу предложить палец?

Райли: Конечно. После того, как я заберу весьма нужную тебе руку.

Ведьма: Разуй глаза, паршивая шавка. Теперь старейшины будут здесь в любой момент. Они собирались связаться с вами. Но после такого, я уверена, ваше приглашение затеряется в пути.

В комнате повисло отчаяние. Чувство вины затопило Мэри Энн. Это была ее идея, но она принесла больше вреда, чем пользы.

Тот же самый обмен любезностями повторился еще три раза.

— Давай, я попробую, — наконец, предложила Лорен, подошла к ведьме сзади и положила руки на плечи девушки. Ее клыки были длиннее, чем минуту назад, а в глазах стоял такой голод, что практически причинял Мэри Энн боль. В тот момент она была готова протянуть руку и отправить вампиршу в город. Никто не должен быть настолько голоден.

Но потом она вспомнила слова Виктории. Слова, которые были произнесены только вчера, но казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Кровь ведьм была как наркотик для вампиров. Как только Лорен попробует кровь ведьмы, у нее не будет ни единого шанса. А потом и Виктория, когда она прибудет — где она? что делала? — чтобы присоединиться к пирушке.

— Я только укушу ее, — произнесла Лорен, слова звучали невнятно. — Совсем чуть-чуть. И она заговорит. Клянусь.

— Нет! — закричал Райли, и Мэри Энн показалось, она увидела ужас в глазах ведьмы.

В этот момент наконец-то прибыли Виктория с Эйденом. Оба разрумянились, у обоих были припухшие, красные, блестящие губы.

Ох. Они целовались.

В отличие от Мэри Энн и Райли, грустно подумала она. Они почти не говорили после спора в кладовке. Собственно говоря, даже и не смотрели друг на друга.

За те полчаса, что они были здесь, он уделил больше внимания Лорен, чем Мэри Энн, поэтому она почти боялась, что ему нравится постоянно растущее расстояние между ними. И ох, это обжигало. Лорен была вусмерть сильной и абсолютно уверенной в себе. Помогало и то, что она была увешана с ног до головы оружием и, очевидно, знала, как им пользоваться. Она была безжалостной и храброй, надежной и была способна позаботиться о себе. В отличие от Мэри Энн.

Она уже потеряла Райли? Гнев и беспомощность, печаль и горе смешались воедино и затопили ее. С усилением ее эмоций теплый, сладкий ветерок подул на нее. Она вдыхала и выдыхала, а ветерок омывал ее легкие, просачиваясь в вены, успокаивая от макушки до пяток. Совсем как той ночью в городе, как этим утром с Марией, она приветствовала ощущения. Так хорошо. На вкус… как леденец. Засахаренный, сверкающий, шипучий.

Райли рассказал Эйдену и Виктории, что произошло, в это же время вынуждая Лорен отойти от ведьмы.

— Используй на ней свой голос, — предложил Эйден Виктории. — Ну, ты знаешь, этот могущественный. — Затем: — Заткнись, Калеб! Я не шучу. Ее рубашка останется на месте.

С кем это… А, одна из душ. Кого Калеб хотел раздеть?

— Голосовые приказы не работают на ведьмах, — ответила Виктория. Она подошла к Эйдену и тесно прижалась, будто не могла вынести расстояние между ними. — Их магия мешает.

Магия, да. Именно это она и чувствовала, поняла Мэри Энн. Магия приравнивалась к силе, и это чувство силы, нарастающее в ней, опьяняло. Она закрыла глаза, наслаждаясь. Желая почувствовать больше этой теплоты, больше сладости, поглощающей ее.

Ей не нужен Райли, подумала она. Вот. Вот что ей необходимо. Оно питало ее. Завершало ее. И не меняло ее глупого мнения.

Она не знала, и ей было безразлично, как эта магия насыщала ее. Пока она не прекращалась, девушка была счастлива.

— Хорошо, я спрошу, но после этого ты успокоишься, — произнес Эйден со вздохом. Он все еще говорил с Викторией? Или с одной из душ? — Ты когда-нибудь знала парня по имени Калеб? — Он сфокусировался на ведьме.

— Нет, — легкомысленно ответила связанная девчонка. — А должна была?

— Ты когда-нибудь знала парня, который мог вселяться в чужие тела? Парня, который умер чуть больше шестнадцати лет назад?

Напряженная пауза.

— Кто ты? Парень, который призвал нас? Не отрицай, я чувствую твое притяжение. Почему ты хочешь знать о вселяющемся в тела?

Эйден внезапно радостно взволновался и разнервничался.

— Так ты знаешь его?

— Я этого не говорила, — огрызнулась она. — Теперь скажи мне то, что хочу знать я!

— Для начала давай посмотрим на факты. Созыв был случайностью. Я не хотел…

Прежде чем он смог закончить предложение, ведьма зарычала, и это рычание было куда более пугающим, чем те звуки, что производили оборотни.

— Это ты подпитываешься моей магией сейчас? Скажи мне! Я требую! И я требую, чтоб ты прекратил немедленно, или как только я освобожусь, то наложу на тебя заклятие до мозга костей. Слышишь меня? Остановись!

Все в комнате замерли. Кто-то с ужасом вздохнул.

— Подпитывается твоей магией? — переспросила Лорен, нахмурившись. — Никто не посмел бы. Среди нас нет Опустошителей, ведьма. Мы бы уже убили нарушителя. — Опустошители? Убили?

Подпитываешься — то же самое слово, что использовала Мария. Не приглушаешь, а подпитываешься. Высасываешь, как вакуум.

Мэри Энн прикусила нижнюю губу. Это не я. Это не могу быть я. Но… это теплота, эта сладость. Эта наполняющая ее магия, поглощающая ее. Если это я, они захотят убить меня? Почему?

Задрожав, она сделала шаг назад и наткнулась на твердую стену. Она повернулась с широко раскрытыми глазами, едва осознав, что за ней стоял Райли. Когда он переместился? Она не заметила, как он отошел от Лорен. Он свирепо свел брови, практически дрожа от ярости. Он злился на нее? Потому что думал, что она… Опустошитель? Она едва могла подобрать даже слово. Кем бы они ни были — чем бы они ни были, вампиры убивали их, а ведьмы ненавидели. Нет, Мэри Энн не могла быть им. Она просто не могла.

— Виктория, — тяжело произнес Райли, не сводя стального взгляда с Мэри Энн — взгляд, которым он никогда не смотрел на нее прежде. Взгляд, который он обычно приберегал для тех, кто обижал его любимых. — Посмотри, сможете ли вы договориться с ведьмой. Нам с Мэри Энн нужен перерыв. — Он не дал шанса Мэри Энн запротестовать. Он просто схватил ее за запястье и потащил наружу.