Путь воинов

10

Ри вышел на середину спортзала и уперся взглядом в Конокрада.

— Мне НЕ НРАВИТСЯ идея схватки на ножах на МОЕМ корабле, — он не сомневался, что к каждому монитору «Пули» прилипли зрители. — Это противоречит уставу Патруля, это дико, жестоко и нелепо, — но я поклялся уважать обычаи народа. Если путь Паука в этом… ничего не поделаешь.

Ри с каменным лицом повернулся к монитору.

— Да будет известно, что Вилли Красный Ястреб Конокрад обвиняется в неподчинении. Он нанес оскорбление полковнику, командующему этим кораблем, и военному вождю, Джону Смиту Железный Глаз. Он был оставлен на свободе под мою ответственность, пока не будет улажено это дело. Я хочу, чтобы каждый романан на корабле знал, что я не потерплю никакого другого поведения, кроме уважительного, в отношении военного вождя, — Ри сдвинул брови. — Можно начинать.

Он отошел и встал рядом с Ритой.

— Этот чертов балаган, который романаны устроили на моем корабле! — гнев переполнял его и грозился вырваться наружу. Он не мог успокоиться с того самого момента, когда этот сукин сын Конокрад назвал его слова словами женщины. Вызывающий тон и внешний вид этого человека сводил Ри с ума от злости.

— Хуже того, я своими же собственными словами загнал себя в угол! — Ри раскачивался на каблуках. — Я сказал им, что обеспечу соблюдение романанских обычаев. Как, черт возьми, я мог до такого докатиться? Как мне удалось…

— Полегче, Дэймен. Все образуется, — улыбнулась Рита. — Корабль находится в скачке. Случиться ничего не может. Кроме того, — добавила она иронически, — это же ВСЕГО ЛИШЬ ножи.

Ри замер. Его губы медленно расплылись в улыбке.

— Ага, всего лишь ножи, — он окинул быстрым взглядом медкоманду, расположившуюся вдоль белой стены. — Пятница и Конокрад не имеют ни малейшего представления…

На другом конце спортзала Сюзан положила руку на плечо Пятницы.

— У тебя еще есть время избежать всего этого. Скажи — скажи Конокраду, что ты прекращаешь вражду.

— Ты бы это сделала? — спросил Пятница, слегка улыбаясь уголками губ.

Она опустила глаза и медленно покачала головой.

— Я должен настроиться, — Пятница заговорщически подмигнул и отошел в сторону, чтобы побыть одному.

Со своего места Сюзан видела, как его губы беззвучно поют песню, которую он получил от своего духа-помощника. Конокрад жестом привлек ее внимание. Он вытаращился на нее, шевеля губами, как будто обещая ей что-то несказанное. Четыре трофея на его одежде красноречиво говорили о его отваге… а для Пятницы это была первая в жизни схватка на ножах.

Желтая Нога скинул рубашку. Пружинистой походкой он вышел к середине площадки, опустив нож.

— Ты, Вилли Красный Ястреб Конокрад, проклятье для своих ближних и для Паука.

Конокрад засмеялся, он пригнулся и зажал в руке клинок.

— Ты не знаешь своего народа. Ты поступаешь так, как будто у тебя нет ни одного близкого человека! — и он стремительно, без всякого предупреждения нанес удар ножом.

Пятница увернулся и отпрыгнул, не успев ответить, а Конокрад — имея преимущество за счет длины руки — продолжал атаковать. Громила злобно смеялся, пока Пятница извивался и отступал.

— ДЕРИСЬ! — крикнул Конокрад нетерпеливо. Он строил гримасы, наступая и сверкая глазами в обещании смерти.

Пятница двигался легко, едва избегая блестящего лезвия Конокрада. С перекошенным лицом и участившимся дыханием, он крутился, пригибался, подныривал, извивался.

— Пятница здорово работает ногами, — услышала Сюзан бормотание Ри. Пятница Желтая Нога уступал в физических данных. Конокрад мог воспользоваться предупреждающим броском вперед, против которого Пятница был бессилен.

В зале стало тихо, было слышно только шарканье ног и сопение двух соперников. Пятница бросился в ноги, ухватил клинок Конокрада снизу и рванул его вверх — пролив первую кровь из рассеченного бока громилы.

Конокрад спохватился и, высвобождаясь, задел Пятницу по плечу.

— Почему он не пользуется приемами рукопашного боя? — спросила Рита у Железного Глаза. — Он мог уже несколько раз выбить нож из руки этого увальня. Фехтованием занимается!

Пятница, как будто услышав ее, подпрыгнул и нанес сокрушительный удар ногой. Конокраду удар пришелся в плечо. Железный Глаз поморщился от звука ломающихся костей.

Конокрад начал пятиться, корчась от боли. В его черных глазах вдруг мелькнуло отчаяние. Пятница Желтая Нога осторожно преследовал его.

Пятница маневрировал, сверкая лезвием, но опять короткие руки не давали ему добиться ничего более серьезного, чем несколько царапин на руках и ногах противника. Но все равно, поврежденная рука выбила Конокрада из колеи.

Бросок был внезапным. Конокрад выбросил лезвие снизу, и, как ни был проворен Пятница, — он не смог совсем избежать ножа. Он вошел ему в подвздошную область живота и застрял там.

Сюзан вскрикнула от страха и зажала рот ладонью.

Конокрад сгруппировался, собираясь нанести удар ногой Пятнице в голову. Уклонившись от ноги Вилли, коротышка ринулся вперед, несмотря на засевший в его теле металл. Они сцепились в борьбе, пачкая друг друга кровью.

Пятница резко рванулся в сторону и изо всех сил нанес удар своим клинком, вонзив его в мускулистый живот Конокрада, из которого вывалились кишки и потроха.

Конокрад издавал нечеловеческие вопли, пока острие не разорвало диафрагму. Они расцепились, шатаясь, и повалились на маты. Дымящаяся кровь сливалась в одну лужу. Воздух пропитался острым запахом желудочных соков, сочившихся из поврежденного кишечника Вилли.

Медкоманда кинулась вперед. Пятница с трудом поднялся, корчась от натуги и боли. Одной рукой он держался за рукоятку ножа, торчавшего у него в животе. Он отпустил его ровно настолько, чтобы снять трофей с головы Конокрада, поднять его над головой и спеть свою военную песню.

Медики остановились, побледнев от этого зрелища. Сюзан боролась с охватившим ее головокружением. Моргая глазами, в которых уже начало темнеть, она зарылась в плечо Риты, кусая губы до крови, чтобы не закричать от страха и ужаса.

— Я убила его! — как в бреду твердила она.

— Перестань! — голос Риты был холодным, как сталь. — Встань прямо, черт возьми, — в ее голосе было презрение. — С ним все будет в порядке. Я думаю, что медики смогут спасти и этого ублюдка Конокрада.

Сюзан захлопала покрасневшими от непролитых слез глазами.

— Что?

Она обернулась, не веря своим ушам. Медики уже погрузили Конокрада на антиграв и поспешили по направлению к госпиталю.

— Да, конечно, черт возьми, — прорычала Рита. — Ты что, думаешь, что Ри позволит им поубивать друг друга? Бластеры — это другое дело, а так, если только какой-нибудь из этих придурков не срежет другому голову, медики все могут поправить. Однако я сомневаюсь, что Конокрад очень скоро встанет на ноги.

— Это правда? — вдруг спросил Железный Глаз, обратив свой подозрительный взгляд на Ри.

— Чистая правда, — самодовольно признал Ри, обкусывая кончик одной из своих сигар.

— Значит, ты мог бы спасти майора Рири, когда я зарезал ее, — с упреком сказал Железный Глаз.

Ри непринужденно кивнул.

— Мог бы. Она предала меня, — полковник поднял голову с горькой усмешкой. — Не люблю предателей. А как раз сейчас… мне нужна преданность. Рири ненавидела бы меня всю жизнь. Конечно, вы с Ритой тоже огорчили меня, но мы стремимся к одной цели. Вас двоих мне… нечего опасаться, — Ри отвлекся, чтобы посмотреть, как Пятницу с перекошенным от боли лицом транспортируют на антиграве. Сюзан шла сзади, заламывая руки.

Ледяные зеленые глаза Риты посуровели.

— Я спрашиваю себя, не ошиблась ли я с этой девушкой? — сказала она вслух с горечью и сарказмом.

Ри удовлетворенно затянулся сигарой, наблюдая за палубной командой, уже принявшейся за очистку помещения от крови и вонючей липкой коричневой жидкости.

— Что так? — спросил он. — По-моему, она тебе нравилась.

Железный Глаз обратил на нее свой колючий взор.

— Я говорил, что от романанской девушки добра не жди.

Рита посмотрела по очереди на каждого из мужчин.

— Да ну, я не… я просто не знаю, сможет ли она все выдержать в конечном итоге. Она слишком эмоциональна. Идет на поводу у своего сердца, вместо того, чтобы думать головой. Когда-нибудь это ее погубит.

— Она молода, — рассеянно сказал Ри. Он обратил свое угловатое лицо к Рите. — Я уверен, что, получив от тебя пару раз по заднице, она подтянется. К нам на службу присылают мужчин, которые поначалу еще хуже этой девчонки.

Ри прищурился, видя, что лицо Риты осталось таким же суровым.

— Полно, майор! Ты не умеешь рассуждать. Сколько ей, восемнадцать? Ну максимум двадцать? Вспомни себя в этом возрасте. Подумай об этом, — Ри улыбнулся, игриво ударив Риту кулаком в плечо, и направился прочь небрежной походкой.

— Ну? Что думаешь? — она с вызовом посмотрела на Джона Железный Глаз.

— Ты знаешь мое мнение по этому поводу, — военный вождь и глазом не моргнул.

— Да, я знаю, что ты о ней думаешь, — отчеканила Рита. — Вот только не понимаю почему, — и она зашагала к люку.

Сюзан открыла люк и вошла в каюту майора. Сарса лежала на койке, приподняв колени и прикрыв глаза, на голове у нее было устройство связи.

Сюзан откинула свою койку и устало повалилась на жесткий матрас. Совершенно обессилев, она стянула одежду и подстроила температуру.

— Где ты была? — Рита рассматривала ее, едва приоткрыв глаза.

— В госпитале.

— Как у него дела?

— Хорошо. После обеда все время спал. Медики сказали, что через неделю встанет на ноги. С Конокрадом… все еще неясно. С внутренними повреждениями сложнее. Медики говорят, что вообще в таких случаях шансы на выживание процентов тридцать. Но для романана? Они затрудняются сказать — может быть шестьдесят.

— Значит, он все время спал? — Рита приподнялась, снимая головное устройство. — Ты закончила свои тактические таблицы?

Сюзан потупила глаза.

— Нет, — она отчаянно взглянула на Риту. — Я слишком волновалась за Пятницу. Что, если бы он умер, пока я занимаюсь таблицами?

— Надо думать, ты бы пошла на похороны, — холодно сказала Рита. — С этого момента никаких оправданий быть не может. К концу каждого дня все задания должны быть выполнены, — она выдержала паузу, а затем взорвалась: — ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДЕВОЧКА! — тяжелый кулак обрушился на панель. — Ты явилась из мира, в котором даже нет письменности. Тебе за месяц нужно наверстать пятнадцать лет обучения! Ты почти…

— Мне казалось, что я делаю успехи, майор, — Сюзан не могла заставить себя взглянуть в эти неумолимые глаза.

— Не хвались, дорогуша! Запомни, что через месяц ты должна пересечь финишную черту. Тебя ждет целая планета сириан, только и думающих о том, как бы прикончить тебя. Подохнешь! Поняла? Тогда уже будет не до переживаний по поводу Пятницы… или кого-нибудь другого. Твоя жизнь в твоих руках.

Сюзан сглотнула, кивнув головой.

— Например, скажем, твое подразделение прочесывает пригородную местность. Вас встречает шквал огня с ШТ. Где ты будешь искать укрытия?

Сюзан на секунду задумалась.

— Ну, наверное, в ближайшем здании.

— Тебя убили дважды, — голос Сарса был холоднее льда. — Во-первых, ты слишком долго думала. Во-вторых, бросаться надо в люк кабелепровода. Это система тоннелей, по которым проходят энергетические, оптические и коммуникационные кабели. Они уходят под землю на двадцать футов.

— Я никогда не слышала о кабелепроводах, — пыталась оправдаться Сюзан, чувствуя гнев своего майора.

— Об этом и речь, — Рита встала. — Ложись спать. На завтра у тебя новая программа. Я хочу закончить с тактикой и начать знакомить тебя с Сириусом. Во всех отношениях. Начиная с колониальной истории Советов и заканчивая переработкой мусора. Ты все это должна знать, — и с этими словами она повернулась и вышла из комнаты.

Сюзан еще несколько минут не могла прийти в себя. Сердце вырывалось из груди. Нервное напряжение и голод сжимали желудок. Чувствуя себя несчастной, глупой и напуганной, она заказала в автомате что-нибудь перекусить и уселась за систему. Будь проклята эта Рита — она закончит тактические таблицы! Проглотив с кофе две стимулирующие таблетки, она вызвала тактические таблицы и начала с ними работать.

— Я докажу ей, — бурчала Сюзан про себя, возмущаясь несправедливостью. — БОГ СВИДЕТЕЛЬ, Я ДОКАЖУ ЕЙ!

Железный Глаз никак не мог привыкнуть к тому, как были устроены двери на корабле. Он знал, что мог установить запирающую пластину по своей ладони и контролировать доступ в свою комнату. Но что было воровать? Еще менее понятно, кому на корабле может прийти в голову это сделать? Трудно было отвыкнуть от романанских привычек держать дверь нараспашку.

— Железный Глаз? — спросило дверное переговорное устройство.

— Да? — он приподнялся на койке, отделяя реальность от сна, в котором он был вместе с черной кобылой, оставшейся теперь далеко позади.

— Это Рита. Ты спишь?

— Заходи. — Зажегся свет — еще одно чудо из арсенала звездных людей. Автоматический свет, электричество, ядерная энергия, все такое удивительное, и ни на что не хватает времени. Во многом Джон Смит Железный Глаз — величайший из воинов Паука и по праву назначенный военным вождем романанов — ощущал себя беспомощным ребенком.

Рита прошмыгнула в дверь, не дождавшись, пока она откроется до конца. Ее цепкие глаза застали его сонно щурившимся.

— Черт, — пробормотала она, — ложись обратно. Это не так уж архиважно.

— Подожди. Садись. Что случилось? — его глаза открывались с трудом. С тех пор, как Филип погиб, она все время такая.

Без лишних колебаний Рита плюхнулась в одно из кресел. Закинув голову невероятно далеко назад, она потерла глаза и набрала побольше воздуха.

— Черт возьми, Джон, я в отчаянии. Не знаю, что со мной происходит. Детка сейчас явилась истерзанная, испереживавшаяся за Пятницу, а я вставила ей на полную катушку.

Иногда мне кажется, что она величайший гений, ниспосланный мне свыше… а иногда, что полная недотепа. Я жду от нее совершенства каждую секунду, зная, что это не в ее силах. Паук свидетель, ты знаешь, сколько этой девочке нужно всего выучить? Против нее все, что только можно… но я верю, что она вытянет.

— Ты хочешь, чтобы я возражал тебе? — спросил Железный Глаз, беря из автомата две чашки кофе, прекрасно понимая, как корабль действовал на Сюзан. Будь он сам капельку глупее, он бы счел возможности корабля магическими.

Рита взяла у него из рук чашку.

— Нет, я в ней уверена. Полковник сегодня задел больное место. В ее возрасте я… ни на что не годилась. Она совсем не такая дура, какой была я. Я добилась своего, так почему же не дать ей передышки? — Рита отпила кофе.

— После гибели Филипа ты стала жестче, Рыжий, Великий Трофеями. И пытаешься заставить себя быть еще жестче, — решил Железный Глаз, расправляя мощные мускулы на измятой койке. — Мне кажется, ты слишком требовательна к себе — и к другим. Филип мертв. Перестань казнить себя за это.

Рита засмеялась.

— Знаешь, похоже в жизни есть что-то еще, кроме мужества, крови и мозолей. Господи, я всего лишь удвоила девчонке нагрузку. Велела учиться изо всех сил, чтобы ей не отстрелили задницу на Сириусе.

— Может быть, проблема в тебе… — он вскинул голову. — Ты видишь в ней прежнюю себя. Удивляющуюся всему? Готовую бросить все и поставить на уши всю галактику? — он поднял бровь. — Тебя тревожит, что ее могут убить. Разве это… — он прикусил губу, — не доказывает, что тебе не все равно? Что ты можешь опять испытать боль?

Рита опустошенно закивала головой.

— Да, вероятно я вижу ее именно так, — она сделала паузу. — Я никогда об этом не думала.

— Ты же сама сказала, что отвага в жизни — это еще не все. Она должна иметь дом и семью. Моя младшая сестра была похожа на нее, — сказал Железный Глаз, погрузившись в воспоминания.

Рита посмотрела на него, сдвинув брови.

— Господи, я никогда не думала, что у тебя может быть сестра. Трудно представить себе… непобедимый Железный Глаз… в кругу семьи.

Он пожал плечами, глаза его показывали, что он еще где-то не здесь. Он смущенно поднял голову.

— На Мире трудно сохранить мягкость.

— А твоя сестра? — спросила Рита. — Какой она была? У нее были на одежде волосы других людей?

Он покачал головой, складки на его лице слегка разгладились.

— Она была просто смешной. Они с Дженни дружили. Ни минуты покоя. Знаешь… одно баловство. Не сядешь обедать, не проверив, чтобы под накидкой не было колючки. Она была юной, живой, с горящими глазами и румянцем на щеках. Я считал ее самой красивой в мире, — он замолчал, его лицо застыло.

— Что с ней случилось?

— Она как-то вечером возвращалась домой со скотом и напоролась на бандитов. Мы так и не смогли отомстить за нее. Они пытались увезти ее и сделать чьей-нибудь женой. Она сопротивлялась так отчаянно, что это становилось опасным, и когда они поняли это, то просто выстрелили ей в затылок и бросили. Тело нашли только через две недели. Было лето. Ее почти съели личинки.

Рита молча закрыла глаза. Они долго пили каждый свой кофе.

— Должна же быть какая-то причина, — она вытянула руку и провела ладонью по упругой коже.

— Мы уже это обсуждали один раз.

— Я знаю, просто все не верится, что с этим ничего не поделаешь, — она направила на него свои задумчивые зеленые глаза. — Я, кажется, наконец поняла, почему тебе так не нравится Сюзан.

— Я не могу сказать, что она мне не нравится, — Железный Глаз раздраженно посмотрел на нее. — Просто…

— Лучше бы ее здесь не было, — подсказала Рита.

— Конокрада лучше бы тоже здесь не было, — он с вызовом поднял бровь.

— Ты боишься привязаться к ней. В этом дело, так ведь? Все, кто был тебе дорог, умерли ужасной смертью, — Рита поджала губы.

Он решительно покачал головой.

— Дело в культурных различиях. Мы не привыкли, чтобы наши женщины участвовали в военных действиях. Всю жизнь нас учат защищать своих женщин и свои семьи. А теперь Сюзан будет воевать. Что будет, если все наши женщины отправятся на войну? Кто будет растить детей?

— А кто растит наших? — возразила она. — Не все мужчины становятся воинами… даже в вашем обществе. Точно так же не всем женщинам нужны звезды, кровь и насилие. Не надо так на меня смотреть. Ты сам знаешь. Люди все разные.

— Но это желание…

— Чушь собачья! — оборвала его она.

Он поднял добродушные глаза.

— Если бы я не был уверен, что ты сломаешь мне шею, я бы задушил тебя.

Она разразилась непринужденным искренним смехом.

— Если ты когда-нибудь решишься, я… я не уверена, что смогу помешать тебе.

— Похоже, тебе уже лучше.

Она коротко кивнула.

— Ты помог мне восстановить равновесие. Как это ни странно, ты единственный друг, который у меня остался. После повышения я стала для команды как будто чужой. Кажется, что меня… либо надо опасаться, либо втираться в доверие. Мне даже не найти спарринг-партнера в спортзале, — она понизила голос. — Спасибо тебе.

Он разглядывал ее, с искорками в глазах, восхищаясь кошачьей силой ее тела, отмечая нежные женственные формы. Цвет ее волос никогда не переставал изумлять его. Она была бросающейся в глаза женщиной, с хорошо сложенной, пропорциональной фигурой. Ее походка была грациозной и выдавала настоящую спортсменку.

— Не стесняйся заходить в любое время, — он улыбнулся, прогоняя все задние мысли. После гибели Литы и Филипа отношения между ними были напряженными. Боль давала себя знать. Они старались обходить острые углы, не копать глубоко.

Она со вздохом пробормотала:

— Возможно, это будет не так уж редко. У меня уже нет прежнего наплевательского отношения ко всему. Чувствую, что старею.

— Я думал, что у тебя все время занято тем, чтобы отгонять мужчин. Я слышал, что ты была на корабле первой красавицей, — это выскочило как-то само собой. Он с интересом ожидал реакции.

Она засмеялась.

— Может и была. После получения звания они все пропали.

— Возможно, кто-нибудь окажется умнее, — он мягко улыбнулся, стараясь не задеть ее, удивляясь собственному интересу.

— Возможно, — ее улыбка исчезла. — Только он должен быть тем, кто мне нужен. Я не уверена, что я… просто… знаешь, после Филипа ему будет трудно выступать, — она встала и остановилась в нерешительности. — Черт. Не хочу возвращаться к Сюзан. Лучше бы куда-нибудь скрыться. На этом корабле не хватает лагеря и полудюжины лошадей.

В ее глазах отразилась смутная тоска.

— Ладно, — он разложил вторую койку, которой он никогда не пользовался. — Прыгай туда.

Она задумчиво посмотрела на койку, поджав губы.

— Я… А что, неплохая идея. Но я…

— Что?

— Да нет, ничего, — она покачала головой и непроизвольно вздохнула.

— Я бы лучше поболтал. У нас с тобой больше никого нет. Никто другой не поймет, откуда мы… кто мы, — он вскинул голову.

На ее лице отражалась внутренняя борьба.

— Знаешь что, я просто хочу… чтобы меня обняли. Ничего больше, Железный Глаз, — она прикрыла глаза. — Просто было бы замечательно узнать, что во вселенной есть другое теплое человеческое тело.

— Мне кажется, я понимаю, — ответил он. — Давай, ложись рядом. Я ничего тебе не сделаю.

— Железный Глаз, что бы я без тебя делала, — покорно прошептала она, когда он лег и обхватил ее руками. Через несколько минут по ее дыханию стало ясно, что она уснула.

Он обнимал ее всю ночь, смотря в темноту и размышляя.

Леона Магилл впервые заподозрила что-то неладное, когда курс челнока изменился. Она нахмурилась и перешла на пилотируемый режим. Ничего. Никакого эффекта.

Затем на ее экранах появился другой челнок.

Она по системе вызвала приближавшийся корабль.

Ответа не было.

Ей очень быстро стало ясно, что система связи не работает.

Хуже того, она снижалась к планете, удаляясь из поля зрения «Хелка», где она занималась новыми щитами.

Она отчаянно рванула крышку управляющей панели. Черного ящичка там не должно было быть. Провода уходили к компьютеру и системе связи. Внимательно осмотрев его, она обнаружила источник питания, соединявшийся с черным ящичком при помощи серебристого проводка. Детонатор. Нужны специальные инструменты, чтобы его обезвредить, иначе он уничтожит управление системами жизнеобеспечения.

Выругавшись, она посмотрела на монитор, показывавший приближавшийся челнок. Патруль? Они все это устроили, чтобы заманить ее в западню? Она в отчаянии выхватила бластер и бросилась по проходу на главную палубу.

Не иначе как Патруль. Будь они прокляты! Этому Скору Робинсону она живой не дается. Пошли они к черту со своей психообработкой! Леоне Магилл было лучше погибнуть, чем стать послушным манекеном Директората.

Раздался скрежет, когда другой челнок коснулся ее корабля. Корпус задрожал. Она посмотрела на шлюз. Прибор показывал, что давление слегка упало. Люк разгерметизировался и распахнулся.

Леона пригнулась за креслом и навела бластер на люк, готовая в любую секунду выстрелить.

— Леона? — позвал приятный голос.

Она нахмурилась.

— НГЕН? Это ты? Что происходит, черт возьми?

— Потерпи, я все расскажу, — в голосе Ван Чжоу чувствовалось облегчение.

— В моем пульте управления кто-то копался, — сердито сказала она ему. — Мне не нравятся эти игры. Ты в этом замешан?

— О, я все объясню, — весело выкрикнул он, появляясь в шлюзе с доброжелательной улыбкой на устах. При виде бластера его глаза расширились. — Ты что, меня не помнишь? Я же свой.

Она осторожно встала, все еще настороже.

— Почему ты здесь? Как ты узнал, что у меня будут неприятности?

— Ты что, не слышала? — Нген скрестил руки и прислонился к шлюзу. — Хотя это все равно было бы бесполезно.

— Что слышала? — спросила она, еще больше нахмурившись. Бластер все еще был направлен ему в живот.

Он заметил, что ее рука не дрогнула.

— Ты всегда отличалась… хм, назовем это проницательностью. Я явился по твоему сигналу бедствия.

Его доброжелательный тон сбивал ее с толку.

— ТЫ испортил мою систему управления? Но… зачем?

Он оттолкнулся от стены в невесомости и сделал сальто через спинку кресла, все еще не приближаясь к ней.

— Да, я совсем забыл, — он кивнул. — У нас очень мало времени. Всего несколько минут, чтобы благополучно перебраться на «Хирам Лазар».

Ее сердце начало сжиматься от страха. Кровь стучала в висках, во рту пересохло.

— О чем ты говоришь? Скажи мне, Нген. Говори же… или я пристрелю тебя.

Он радостно усмехнулся, его темные глаза горели неестественным возбуждением.

— О, я знал, что по-доброму тебя будет не взять, дорогая Леона.

— Я не твоя дорогая! Ни сейчас и никогда, ты грязный… — прошипела она, еще больше испугавшись. В глазах помутнело, и она заморгала; по телу пробежала легкая дрожь.

Улыбка Нгена расплылась.

— Это будет чрезвычайно приятно, Леона. Мне всегда было интересно, что может чувствовать с тобой мужчина.

Челнок как будто уходил у нее из-под ног. Она в отчаянии прицелилась и нажала на гашетку, ожидая отдачи. Ничего! Она снова и снова пыталась выстрелить, в то время как внутри челнока все подернулось дымкой. Ее вдруг вывернуло наизнанку и фонтаном стошнило на палубу.

Сквозь туман она заметила, как Нген нырнул в сторону и бросился к ней.

— Прекрасно! — фыркнул Нген, беря ее безвольную руку. — Ты могла так просто меня убить. Ты будешь великолепной, дорогая. Конечно, мне пришлось вставить холостой заряд в твой бластер. Джиорж позаботился об этом тогда же, когда он, скажем, модифицировал твой пульт управления.

— Чч-ччч-чт-т… — она пыталась что-то сказать. — Чт-т-т…

— Что я с тобой сделал? — подсказал он, вытаскивая ее из шлюза и волоча как нечто безжизненное в свой корабль, при этом невинно улыбаясь. — Очень просто, моя дорогая Леона. Я отравил тебя газом.

Она тупо наблюдала, как он вытаскивал из носа маленькие трубочки и затычки. Они были совершенно скрыты его усами.

— О, я мог подождать и не входить, пока ты не отрубишься, — его щека странно дернулась. — Но это дало мне незабываемое ощущение того, что ты можешь так легко убить меня. После этого ты мне еще больше нравишься.

Он привязал ее к креслу, весело насвистывая. Пытаясь сосредоточиться, она повернула голову настолько, чтобы видеть его. На нее накатилась тошнотворная волна перегрузки. Она перестала замечать время.

Затем Нген уже стоял рядом, и Леона поняла, что гравитация вернулась. Он легко вскинул ее на плечо и зашагал к шлюзу. Она смутно узнавала интерьер «Хирам Лазара». В пустом коридоре им никто не встретился.

Нген протлел через люк в роскошно обставленную комнату. Приглушенный свет менял оттенки: от светло-оранжевого до салатного.

Нген опустил ее на кровать, надел на руки и на ноги полицейские оковы и вышел на связь.

— Мы вернулись, Джиорж. Как результаты?

— Превосходно, — начал бледный инженер, но она с трудом разбирала слова.

Нген слегка кивнул, улыбаясь уголками губ. По его глазам можно было изучать, что такое сосредоточенность. Через некоторое время он сказал:

— Я приду на мостик, чтобы обратиться к массам. Все-таки это ужасная трагедия.

Он отвернулся от погасшего монитора.

— Дорогая Леона. Я должен обратиться к нашим согражданам. Они безмерно скорбят о твоей безвременной кончине. В это тяжелое время им нужно руководство. Не бойся, дорогая моя. Я вернусь, чтобы утешить тебя. Кроме того, придя в себя, ты будешь намного привлекательнее, — с этими словами он вышел из комнаты.

В наступившей тишине Леона попробовала собраться с мыслями. Люди скорбят? О ее кончине? Ерунда какая-то. Ее мысли путались. Она впала в забытье.

Сновидения принесли Леоне временное облегчение. Она наслаждалась безопасностью отцовского дома. Черно-серые скалистые просторы искрились в свете голубой звезды, освещавшей мир горнодобытчиков Атлас-4. За пределами купола простирались скалистые равнины, покрытые метановым льдом.

Она чувствовала себя уютно дома, даже вспомнив, что это было давным-давно. Она попыталась повернуться, но не смогла. Рассердившись, она забилась и проснулась, глядя на голографию звездного поля. Она зевнула и попробовала потянуться. Оковы были плотными. Ей было просто не пошевелиться.

— Что за… — она захлопала глазами и постаралась освободиться, одновременно разглядывая незнакомую обстановку. Нген? Но это ведь тоже был сон, как и отцовский дом.

Она приподняла голову и оглядела свое обнаженное тело. Изогнув шею, она увидела полицейские оковы. Это был не сон. Она точно помнила, что была одета. Ее бластер! Она попыталась приподнять голову насколько возможно. Комната была пуста.

— Помогите! — закричала она что есть мочи. — Помогите! Пожалуйста, помогите!

Ничего. Все так же тихо.

— Освободи меня, Нген Ван Чжоу, будь ты проклят!

Прошло двадцать минут, прежде чем он вошел со своей неизменной доброжелательной улыбкой.

— Будь ты проклят, ублюдок! — бросила она ему. — Отпусти меня сейчас же! — она с яростью уставилась на него, понимая, что они в неравном положении.

Нген непринужденно присел на кровать, пожирая глазами ее теплую плоть.

— Мне всегда было интересно, какая ты под всеми своими безвкусными тряпками. Не ожидал, что ты можешь быть такой гладкой и соблазнительной, — вкрадчиво сказал он.

— Что ты… ты… делаешь? — вырвалось у нее, когда он стал гладить ее. Она судорожно забилась. Оковы держали крепко.

— Я собираюсь научить тебя наслаждению, — прошептал он, выскальзывая из рубашки и штанов.

Она широко раскрытыми глазами уставилась на его голое тело.

— Ты сошел с ума! Это изнасилование! НГЕН, ТЫ СОШЕЛ С УМА!

— Нет, дорогая Леона, я не сошел с ума, — он снова устроился рядом с ней. — Мне нужно избавиться от тебя. Ты создаешь слишком много проблем. Видишь ли, я больше не доверяю твоим суждениям. Народу нужен новый мученик — лидер, погибший за общее дело. Ты прекрасно подходишь. Твоя преданность революции прославляется всеми рабочими и профсоюзными организациями. В эту самую минуту они маршируют по улицам с твоим портретом и песнями борьбы на устах. Завтра они будут работать с удвоенной производительностью.

Ее передернуло, когда он склонился над ней. Она заскулила и попыталась отстраниться.

— Что… что ты с-собираешься со мной д-делать?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Как что? Доставить тебе удовольствие, дорогая Леона.

— Я… я… имею в виду после, — она старалась говорить ровно, не в силах смотреть ему в глаза.

Он весело рассмеялся.

— Дорогая моя женщина! Я буду снова и снова доводить тебя до экстаза. Пока ты приносишь мне удовольствие, я буду заботиться о твоем здоровье. Справедливое условие, верно? — он снова опустил голову.

Ее голос стал хриплым.

— Ты хочешь сказать, что люди считают меня… МЕРТВОЙ?

Он поцеловал ее в шею, слегка покусывая. Она попыталась вырваться, но он удержал ее.

— Да, чуть не забыл, моя мраморная красавица. Твой челнок сгорел, войдя в атмосферу. Создается впечатление, что Директорат готов на все. В данный момент они пытаются обезглавить революцию, лишить ее лидеров.

— Значит, живой мне отсюда не выйти? — слова застряли у нее в горле.

— Это привело бы всех в замешательство, — он, казалось, был искренне огорчен. — Ты же не хочешь разочаровать народ. Они воодушевлены трагичностью происходящего.

— ТЫ ЧУДОВИЩЕ! — прошипела она, снедаемая страхом и стыдом, когда он забрался ей рукой между ног. Она вздрогнула от его прикосновения.

— А ты девственница, — заметил он. — Как это тебе удалось? В твои почти тридцать лет!

Она отвернулась, пытаясь взять себя в руки.

Он сразу же отступил, оставив ее, дрожащую, на кровати. Она безумно уставилась на него, не веря своим глазам. В сердце зародилась слабая надежда. Могло ли быть такое, что… что он теперь ее отпустит?

Он налил себе и присел у кровати, отпивая из бокала и как бы не замечая ее.

Наконец, он поднял глаза.

— Ну что, получше? — он улыбнулся и поставил бокал, снимая со стены необычное устройство связи и надевая его ей на голову.

— Расслабься, — тихо сказал он. — У нас много времени, и я не хочу, чтобы ты была зажата. Это поможет.

Он склонил голову. Прикосновение его языка заставило ее вздрогнуть. Стиснув зубы, она пробовала сопротивляться. От этого становилось только хуже. Ее тело охватил жар, психомашина кружила голову своими образами. Она с ужасом поняла, что ее тело отзывается на его ласки.

— Видишь, — радостно пропел он, — ты учишься удовольствию.

Она закричала, когда он опустился на нее, и ее пузырь и кишечник не выдержали и опорожнились.