Пути Держателей. Книга первая

Эпизод VII. Перепутье. Часть вторая

Чистый горный воздух врывался в изгибы тоннелей, принося с собой волнующий запах грозы. Во рту мгновенно появился металлический привкус, волосы на загривке встопорщились.

Стая белоснежный птиц, наполнявшая зал каменных чаш, исчезла. Больше половины из множества свечей и светильников, украшавших борта слюдяных кубков, оказались потушены. Пламя оставшихся металось, будто в тревоге. Эхо шагов гулко разлеталось в тишину, и Киоши вдруг заметил, что стихла даже подземная капель.

Тоэх обернулся, но Мокено так и не вышел проводить гостей — за короткую беседу заставив юношу самостоятельно придти к решению, он оставил за ним право выбора судьбы, а сам, наверняка, отправился спать…

Киоши тряхнул головой, понимая, что при множестве исходов предстоящей битвы может никогда более не увидеть того, кого в родном мире Танары по праву называли Мудрецом.

Впереди темнела арка входа. Частые, буквально один за другим, всполохи молний ярко освещали площадку перед ней. От контрастного освещения становилось больно глазам — тьма, и тут же мелькание ярко-белых вспышек, наполняющих воздух электрическим треском.

Странники остановились на пороге отшельника, подставляя лица наглому грозовому ветру, перемешанному с мелкой моросью начавшегося дождя.

Киоши бросил на Танару косой взгляд:

— Мне сдается, что это будет немного сложнее, чем Борис Конта?..

Его вопрос был риторическим, проводник испытывал схожее чувство. Тем не менее, мидзури неторопливо, даже величественно кивнул. Глаза его сверкали решимостью, а плечи под старой зеленой курткой напряглись, став похожими на гладкие булыжники.

— Ты успел поговорить с отшельником? — голос следопыта был бесцветен и тих, и Киоши догадался, что тот вводит себя в боевой транс.

— Да, пусть и не обо всем. Знаешь, Танара, он разваливается на глазах… а еще из его рта вылетает слишком много словесного мусора… но он смог подтолкнуть меня на нужную тропу. Даже и сам не знаю, как и когда…

Очередная вспышка разлапистой, на полнеба молнии вычертила человеческий силуэт, замерший на дальнем краю вытянутой террасы. Неистовый ветер, бушевавший на склонах Буредды, рвал с плеч длинный плащ. Эхо очередного раската волной пронеслось по коридору, толкнуло в грудь. Там, где когда-то висел кулон, Киоши ощутил болезненную пустоту. Заставил себя вновь мотнуть головой.

— Это ведь за нами, да?

— Наверняка…

Киоши повертел головой, хрустя позвонками шеи. Теперь он буквально заражался исходящим от Танары спокойным, всепроникающим светом решимости и отрешенности.

Мысли постепенно отступали, уступая место сладострастному предвкушению боя. Предвкушению не яростной схватки, где кровь заливает лицо, а лапы сами нащупывают следующего врага, но поединка, сражения, чего-то важного и сакрального. Чего-то, способного принести смерть им обоим.

Юноша смотрел вперед, где вспышки выхватывали из густой грозовой мглы изящный силуэт, и понимал, что ему совершенно все равно, что ждет его у выхода из пещеры — Охотник, Конта, посланники клана Мацусиро или кто-то еще. Он сразится с любым из них, легко и самозабвенно, и пусть Крест трещит по швам!

Новая молния расколола пространство на белое и черное. Нестерпимо яркий свет залил балкон перед пещерой. На этот раз площадка оказалась пуста.

Голос. Безразличный и тяжелый, как грязный свинец, сотню раз переплавленный рыбаками на грузила. Он раздается в голове, он громче ударов небесной стихии:

— Киоши Мацусиро?

Тоэх вздрогнул, снова бросая взгляд на Танару, обратившегося в созерцающую статую.

— Он пришел за мной, джеш. Он зовет меня.

На украшенном бледными узорами лице не дрогнул ни один мускул, когда мидзури медленно наклонил голову:

— Я слышу, Киоши. Иди, я буду рядом.

Плечом к плечу они покинули пещеру отшельника.

По-звериному быстро осмотрев пустующую террасу, тоэх успел мельком удивиться, что стена ливня, падающая с небес, теперь покорно огибала овал площадки, словно та была укрыта невидимым, но очень прочным куполом.

За пределами прозрачной ограды струи дождя яростно били в камни гигантской горы, образуя ручьи, реки и водопады. Стихия бушевала, сотрясая и небо, и твердь, словно не на шутку разозлилась. Темные, почти черные грозовые тучи плотной шалью затянули пространство от горизонта до горизонта, клубясь вокруг Буредды исполинским торнадо, мгновенно превратив бледно-голубой день в темно-фиолетовую ночь. Киоши втянул носом разряженный воздух, но не почуял ровным счетом ничего.

Начало представления…

Цветные сполохи блистают богатством и глубиной палитры. Гипнотизируют. Истончаясь до призрачных оттенков, они переливаются всем многообразием спектра, накатывают волнами и отступают невесомой пеной. Брызжа горячим пламенем, тут же сменяются холодным лаком равнодушного ожидания. Вспышки подчеркивают причудливые силуэты, сотканные из дыма.

Пружинистым шагом Киоши двинулся вперед. Танара, словно взведенная боевая пружина, ступал чуть левее и сзади, обнажив оба клинка.

Снова Властитель Путей шевелит бесплотными губами, а царствующие Цвета самонадеянно полагаются на скорый выигрыш.

Терраса по-прежнему оставалась пуста — ни следа того, кто ждал их на краю парапета. На тропе, ведущей к подножью, тоже никого.

Все безумнее и смелее становится сверкающий поток, набат звенит мерным ритмом. Над мирами, не умолкая, мечутся стенания проигравших и катится победный смех, как вдруг все замирает в ожидании чего-то очень важного…

Тишина, столь внезапно наступившая, оглушает много сильнее триумфального хохота.

Последний мазок бьет по холсту столь неожиданно, что подобен блеску молнии.

Движение слева привлекло внимание тоэха, заставив молниеносно развернуться и припасть к земле для броска.

Он был там, уже не стараясь прятаться…

Неожиданно звуки пропали. Разом, как отрезанные.

Не все, лишь звук ливня и грохот небес, но сначала юноше показалось, что он в один миг оглох. Буквально через мгновение разобрал скрежет мелких камешков под ногой, бесшумную поступь Танары за спиной и мерное рычание, вырывающееся из собственной груди.

Оценив расстояние до противника, Киоши выпрямился, скрещивая руки.

А из-за низкого парапета террасы взмыл он.

Высок, в теле статного и горделивого человека. Длинные, почти до бедер, пепельные волосы схвачены в шикарный хвост. Холодный ветер поигрывает ими, но бережно, словно знает, что увлекаться нельзя…

На нем черная кожаная куртка с широкими рукавами до локтя, такие же штаны, заправленные в невысокие сапожки с зеленоватым отливом. Плащ с высоким стоячим воротом струится до земли, сколотый на массивную золотую фибулу в форме оскаленного черепа. Вся одежда суха, словно плотный дождь даже не прикоснулся. Из оружия лишь кинжал, висящий на поясе. У незнакомца тонкие губы, длинный, чуть с горбинкой нос, и глаза… Безжизненные серые глаза.

Стоя на воздухе, тот поднялся над краем балкона и плавно опустился на бордюр, всем видом демонстрируя расслабленность и легкую заинтересованность. Киоши вздрогнул и невольно отступил на шаг, хотя расстояние до демона с серыми глазами и так превышало двадцать прыжков. Танара тенью замер у стены, и тоэх кожей ощутил сковавшее проводника напряжение.

— Теперь я вижу, что все это правда…

Чужак, от которого и за дневной переход веяло враждебностью и угрозой, говорил медленно и очень тихо. Однако, к своему удивлению, Киоши отлично разбирал слова, с нарастающим беспокойством различив за ними невероятную силу.

— Хотя, стоит отметить, не испытывал ни капли сомнения по поводу слов брата, — демон с серыми глазами прищурился, глядя прямо на тоэха. — Здравствуй, Киоши.

— Я тебя не знаю, — юноша поймал себя на мысли, что хочет еще сильнее увеличить дистанцию до этого странного существа.

— Ты уверен, Киоши? Может, твой друг знает меня? Танара, что скажешь?..

Киоши чувствовал, что проводник даже не шелохнулся, продолжая рассматривать незнакомца сквозь скрещенные клинки. Тоэх быстро взглянул в его сторону, но Танара лишь качнул головой, не изменившись в лице.

Отрезанный от террасы, дождь стал еще сильнее, вставая за парапетом непроницаемой стеной воды. Холодный ветер мгновенно высушивал капли пота, бегущие по спине Киоши.

— Жаль… — незнакомец отбросил тяжелую полу плаща, усаелся на каменный бордюр и закинул ногу на ногу. — А ведь мы уже встречались, Киоши.

— Впервые вижу…

Очередная капля пота начала бег по его лицу, и тоэх не без усилия заставил себя изменить температуру тела. Он словно то леденел до дрожи, то его бросало в жар, выматывая силы. Взгляд серых глаз гипнотизировал, будто змеиный. Балкон сотрясся от беззвучного раската грома, все новые и новые молнии пороли небеса, озаряя склон Буредды, как ярким днем.

— Что тебе нужно?!

— Ты сам прекрасно знаешь, молодой тоэх, — тонкие пальцы незнакомца поигрывали заколкой, а налетевший порыв ветра хлопнул плащом. — У тебя ведь есть то, что принадлежит мне… вернее сказать, нам.

Киоши на миг зажмурился, собираясь, словно перед прыжком через пропасть. Охотники, пираты, распри с кланом и Борис Конта внезапно остались далеко позади — все они лишь прозрачные силуэты, смешные и безобидные, даже при всем старании не способные причинить реального вреда. Истинная опасность сейчас была здесь. Настоящая, неподдельная, небрежно сидящая на камнях парапета.

— Я не понимаю, о чем ты… — несмотря на высочайшую влажность воздуха, в горле стало сухо, как в песчаной яме.

Незнакомец понимающе кивнул, будто справедливо ожидал такого ответа.

— Согласен, ты крепкий малый, брат оказался прав… Но…

Внезапно воспарив над балконом, он оказался на ногах. И гораздо, гораздо ближе, чем прежде. Шокированный тем, что впервые в жизни не успел среагировать, Танара запоздало рванулся вперед и поднял меч.

— Ах, как это прекрасно… — Незнакомец замер в воздухе, паря в трех локтях над камнями террасы, едва заметно покачиваясь вверх-вниз. — Дружба, скрепленная бедой… Не поспоришь, прочный узел.

Неожиданно демон с серыми глазами поднял голову и оглядел грозовое небо, словно выискивал кого-то на одноцветном полотне туч. Голос его стал крепче, возносясь вверх и возвращаясь, словно он разговаривал сам с собой:

— Надеюсь, Овельговерн не заставит ждать. О нет, он не станет… — Вдруг резко повернулся, крылом взметнув плащ, и уставился прямо на проводника. — Скоро Танара, очень скоро, если верить судьбе. Ты ведь далеко не все рассказал новому приятелю о своей прошлой жизни. О тайнах, об ошибках, о могуществе человеческих магов?

— Закрой поганый рот, сын безродной суки, понесшей от собственного ребенка! — Мидзури разглядывал чужака вдоль короткого заклятого клинка, но Киоши вдруг уловил в его голосе трещину, расколовшую непроницаемую оболочку боевого транса. — Почему бы тебе не шагнуть за парапет и навеки не убраться вон?

Сероглазый улыбнулся, словно Танара сказал что-то очень забавное. Он покачал головой, сверху вниз разглядывая изготовившихся к схватке демонов.

— Действительно, как же забавно… Поверьте, друзья, одно дело — слышать рассказы, но другое дело — видеть своими глазами, убеждаясь в их правдивости… Ну так что, Киоши? — Он перевел пронзительный взгляд на тоэха. — Сейчас ты скажешь, что кулона у тебя нет?

— А если скажу? — Киоши вызывающе поднял голову, демонстративно хрустнув шейными позвонками. Вытянув руки перед собой, он несколько раз сжал и разжал кулаки, демонстрируя стальные когти.

Глаза незнакомца превратились в тонкие щели, за которыми плескалось серое пламя.

— Не вздумай злить меня, щенок…

И вот тогда Киоши впервые увидел их.

Серые Нити… Осторожно плывущие среди царствующих Цветов, полупрозрачные, словно гости из чужой, смертельно-опасной реальности. Зрачки тоэха сжались до размеров булавочных головок, рот распахнулся в немом вскрике. Глаза отказывались верить, руки онемели, а разум восставал против увиденного.

Серые ленты, змеясь по камням террасы, медленно потянулись к нему, и в то же мгновение мозг юноши охватило ярким раскаленным кольцом.

Киоши зарычал, невольно прижимая ладони к вискам, а его ноги подкосились.

Серых Нитей не существует…

Седая пелена накрыла сознание, живым и голодным туманом проникая в самые отдаленные его уголки. Боль расколола голову на несколько частей, словно перезрелый арбуз, а новые Серые змеями зашевелились вокруг него, что-то нашептывая и шипя.

Небо потеряло последние краски, и молодой тоэх почувствовал, как в сосуде его жизни появилась брешь, сквозь которую вытекает воля. Чужой, беспредельно цепкий разум держал его душу в своих руках, разглядывая, словно базарную безделушку.

Внезапно все кончилось, и Киоши упал на колени, чувствуя запах и привкус собственной крови.

С усилием разлепив чугунные веки, он успел заметить лишь заключительный момент боевого танца Танары. Меч мидзури пластовал воздух на том месте, где висел седовласый, а тот, небрежно отвернувшись и перехлестнув за плечо длинную полу плаща, стоял на другом конце площадки. Именно стоял, уже не пытаясь взмыть в воздух.

Медленно, экономя энергию в каждом жесте, Танара повернулся к врагу, а в глазах его застыл немой вопрос. Казалось, проводник не может поверить в стремительность произошедшего.

Киоши попробовал подняться, но рука предательски дрогнула, и он едва не упал лицом вперед.

— Проклятье…

Незнакомец обернулся, отбрасывая плащ.

— Обещаю, Танара, что ты поплатишься…

К ногам демона упал идеально ровно срезанный кусок ворота, а следом по ветру рассыпался клок пепельных волос. Шторм подхватил игрушки, мигом унося за край балкона.

Незнакомец обернулся к тоэху и вновь прищурился, на этот раз заинтересованно.

— А ведь ты не обманул, Киоши, будь проклят твой род, — он медленно пошел вперед. — Где кулон?

Наконец юноша смог подняться и обернуться к противнику. По лицу его стекала кровь, бегущая из носа и уголков глаз, взгляд плавал, ноги отказывались служить. В голове тревожным пульсирующим пятном билась шальная одинокая мысль — происходящее невозможно. Серые Держатели пали, а царствующие Цвета навеки исключили проклятый Дом из своей игры…

— Ты… — Киоши едва разобрал собственное шипение. Серые все еще были рядом, клубились вокруг его ног. — Ты суэджигари?..

Незнакомец остановился, будто вкопанный. Улыбнувшись, отвесил юноше поклон, надменный и игривый.

— Но ты не можешь быть суэджигари…

— Так же, как ты не можешь быть тоэхом, дружок…

Танара оставался на прежнем месте, даже не пытаясь сменить позицию, и Киоши чувствовал безысходность, волнами пульсирующую в сердце проводника. Юноша попятился, силясь не упасть. Ему хотелось повалиться перед мидзури на колени, выпрашивая прощения за то, что втянул его в… во что-то очень, очень неприятное… Во что-то смертельное.

— Значит, — как за минуту до, сероглазый разговаривал сам с собой, — это случилось чуть раньше… Все-таки произошло. Не так, как в первый раз… Странно. Очень странно. Киоши, малыш, когда и где ты спрятал кулон?

— Тебе не дано узнать, — юноша едва успел произнести это, как седая петля удушливого страха захлестнулась на его шее.

Демон с серыми глазами вдруг замотал головой, словно человек, наотрез отказывающийся верить очевидному. И без того узкие губы превратились в невидимую щель. Он вскинул лицо к небу, продолжавшему полыхать вспышками молний:

— Мы где-то ошиблись! Ты слышишь меня, брат? Ты промахнулся… Уверял, что это невозможно?! Брат, ты нужен мне здесь!

Он опустил голову, с лукавой усмешкой разглядывая неподвижных противников. Откинул выбившуюся на лоб серую прядь.

— Чего уставились? Я разговаривал не с вами.

В то же мгновение Танара бросился вперед, разводя клинки в стороны.

Незнакомец поймал его взглядом, сменил стойку, собравшись к бою — и вновь запели Серые. Отчетливо запахло горелым деревом.

Следопыт застыл в воздухе, остановленный в верхней точке длинного прыжка. Нити врага оплели его лицо, словно тряпичные ленты. Схваченный за голову, он выронил меч и раскачивался, словно на невидимом тросе. Одной рукой мидзури лихорадочно собирал Синюю защиту, другой неловко взрезая Серые заклятым острием кинжала.

Киоши зарычал и встряхнулся, будто ото сна; присел, собираясь к броску… В несколько размашистых шагов он ринулся к сражающимся, заставив суэджигари вновь отпрыгнуть. На этот раз их противник переместился плавно, паря в воздухе, однако маневр стоил ему плененного проводника.

Серые Нити ослабли, и Танара тяжело рухнул на камни, мотая головой.

— Не советую начинать это безнадежное дело, шпана…

За спиной седовласого демона бесшумно бесновались молнии, раздирающие темно-синее небо. Склоны горы продолжали сотрясать немые удары грома.

Тоэх сконцентрировался, собирая и подтягивая многочисленные Красные. Танара поднял откатившийся меч, широким движением спрятал оба клинка в ножны, и вскинул над головой сплетенные в замок руки.

— Ну, чего ты ждешь?! — знакомый голос долетел из-за спины, из-за обрыва, из-за парапета, за которым открывалась бездна. — Я ведь предупреждал, что будущее рассчитано по секундам…

Этот голос.

Знакомый, словно недавно услышанный, но еще не укрепившийся в памяти.

Это ведь голос…

Киоши резко обернулся, поднимая перед собой тяжелое, почти завершенное оружие, сплетенное из Красных. В несколько легких шагов Танара сместился, не выпуская демона с серыми глазами из виду. Мельком взглянув в сторону тоэха, проводник едва не опустил руки, сжимающие едва начатое заклинание.

На краю парапета стоял суэджигари.

Тот, кто сейчас появился на террасе, был точной копией их врага.

Первый из седовласых улыбнулся.

На вновь прибывшем была все та же кожаная куртка, все те же отливающие зеленью сапоги, тяжелый бесцветный плащ на золотой фибуле. Близнец носил такие же длинные пепельные волосы, ремешком перехваченные в конский хвост. Только…

Только через лицо второго, снизу вверх перечеркивая левую щеку, кривясь и прерываясь на губе, бежал широкий безобразный шрам.

— Помнишь это, тоэх? — голосом предшественника произнес двойник.

Приложив указательный палец к изуродованному лицу, он взмыл над парапетом на столбе из Серых, разглядывая оцепеневшего юношу. Внезапно его гневный взгляд сместился на собственную копию.

— Знаешь, братец, если бы ты не был мною, я оторвал бы тебе голову за позерство… Лишь понимая, насколько важно тебе было видеть все собственными глазами, я смирюсь, что щенки еще живы…

— Не смей угрожать мне, братец.

Тот нахмурился, при этом не выпуская из поля зрения тоэха и его спутника. Киоши и Танара по-прежнему стояли меж ними, словно пешки на игральной доске, оторопело наблюдая за странным разговором.

— Как я уже сказал, кулона нет. Я проверил, щенок сумел нарушить распорядок и спрятать его раньше… Низвергнутые Держатели, где же этот проклятый Овельговерн?!

Пальцы седовласого, не обезображенного жутким порезом, невольно ощупали срез ворота.

— Если ты собирался торопить время, это нужно было сделать раньше. — Шрам мягко опустился на бордюр и легко спрыгнул на террасу. — Время Овельговерна еще не пришло… Значит, Киоши, мы промахнулись, предполагая, что в этой временной точке кулон находится у тебя? В таком случае нам всего лишь придется повторить урок…

— Бескожие псы Ямы будут обгладывать твои кости двенадцать сотен эпох, ублюдок! — распевно прорычал Киоши, пользуясь передышкой и приходя в себя после ментальной атаки суэджигари. — Ты никогда не получишь кулона. А когда Император узнает о вашем существовании, обоих ждет вечность боли на Крюках Наслаждения мастера Сконе!

Казалось, что Шрам пропустил проклятия мимо ушей. Теперь он сосредоточено осматривался, словно пытаясь что-то припомнить, а затем вдруг высвободил из-под плаща руку и протянул в сторону длинный костлявый палец:

— Осторожно, братец, будет совсем рядом…

Теперь молнии распарывали небо практически беспрерывно, гора сотрясалась, и Киоши неожиданно подумал, что суэджигари намеренно изолировали звуки грозы, превратив сражение в спектакль, а своих жертв — в обреченных зрителей.

Скосив глаза туда, куда указывала худая рука Шрама, Киоши вдруг различил в воздухе крохотную светящуюся точку. Заслоняясь сотканными из Нитей серпами, он двинулся назад, стараясь оказаться поближе к напарнику-следопыту.

В воздухе раздался мелодичный звон.

Теперь, не спуская друг с друга глаз, на светящуюся точку косились все.

Крохотный шарик, выкованный из красного железа, выпал из солнечного зайчика, и с лязгом запрыгал по просторам природного балкона. Следом за ним выпал второй, и вот они зазвенели в унисон, подскакивая без причины. Третий портальный шар, вывалившийся из пустоты, упал ровно вниз, словно бы намертво приклеившись к камню.

Шрам кивнул, словно все шло по задуманному им плану, и сердце Киоши тревожно защемило. А в следующее мгновение в нескольких десятках шагов от тоэха, заискрившись Красными Нитями, начал разворачивать свое зеркало Портал.

Гудение густого багрового марева указало, что проход готов, и юноша сделал еще несколько шагов в сторону Танары. По всему выходило, что его враги основательно подготовили последнюю, вполне ожидаемую ловушку, но теперь тоэх не собирался бежать. Он станет драться и, если будет нужно — умрет. Но наперво заберет с собой в Яму как минимум одного Серого выродка.

Шрам потер подбородок, а его брат с интересом наблюдал за заклинанием перехода, открыто игнорируя тоэха, стоявшего сейчас почти за его спиной.

— Значит, это и есть его агент?.. — осведомился первый суэджигари.

Шрам лишь кивнул.

Сбрасывая с бедер вязкие хлопья тумана, из Портала медленно появился демон, и при виде его у Киоши перехватило дыхание. Безупречно стройная, будто бы ее широкие бедра и высокая пышная грудь были выточены из розового мрамора, она с удовольствием подставляла обнаженное, почти человеческое женское тело холодным ветрам Мидзури.

Копна длинных огненно-красных волос рассыпалась по плечам. Темные, алого отлива глаза с прищуром рассматривали окружающих, привыкая к полумраку грозы.

Полные губы изогнулись, а тонкий, сужающийся к кончику хвост нетерпеливо вздрогнул, прихлопнув по мускулистому бедру. Суккуб в задумчивости остановилась, острейшим когтем почесывая мочку удлиненного уха.

Когда она улыбнулась, на щеках заиграли ямочки:

— Киоши… Давно не виделись.

Первый из суэджигари кивнул, словно соглашаясь с чем-то, а девушка совершила стремительный и высокий прыжок, мгновенно оказавшись рядом с молодым тоэхом. Танара, так и не закончивший заклинание, не отрывал от нее глаз.

Киоши облизнул пересохшие губы, снова почувствовав вкус собственной крови, заливающей лицо.

— Линда?!

— Помолчи! — приказала та, демонстративно прикладывая палец к губам.

И повернулась к суэджигари, словно бы специально встав так, чтобы юноша мог в подробностях разглядеть ее сзади.

— Приветствую тебя, Овилла, — Шрам повторил игривый поклон, отбрасывая полу плаща. — Ты вовремя.

— А я не желаю тебе ни капельки здоровья, Тоэши-Набо. Сейчас я прикрываю глаза, а когда открываю их, ты со всех ног несешься прочь. Это ясно?! Убирайся. Немедленно. И тогда, возможно, пока что останешься жив.

— Остынь, девочка, пока я не переломал тебе кости, а из кожи не сделал чучело, — серые глаза Шрама превратились в узкие бойницы, а Киоши негромко зарычал и шагнул вперед.

Предупреждающе вытянув в его сторону руку, Линда повторила прежний приказ:

— Молчи и не двигайся! — Снова подмигнула врагу: — Погляжу, у тебя на лице добавилось украшений, Тоэши. Осторожней, ведь я в силах добавить. Оставь этого тоэха в покое. Уходи.

Над балконом пролетела цепочка негромких хлопков, которые можно было бы принять за шум дождя. Юноша затравленно обернулся, а Линда внезапно пригнулась, чертя перед лицом охранные знаки.

От ее прежней уверенности и спокойствия не осталось и следа, под гладкой кожей зашевелились волны мускулов, плечи напряглись. Хвост демоницы яростно заметался, отхлестывая по ногам, когда она забормотала проклятия.

Первый из суэджигари закончил аплодисменты и высоко поднял подбородок.

— Сколь храбрые слова для девушки, Овилла. Вижу, ты ни капли не изменилась. Даже похорошела. Честное слово, — первый из демонов с серыми глазами двинулся вперед, обходя тоэхов и мидзури по широкой дуге. — Но будь осторожнее с угрозами, малышка…

Суэджигари неторопливо пересек террасу, занимая место рядом с братом. Улыбнулись они абсолютно одновременно — две стройные фигуры на фоне черного небосклона и сверкающих молний. Алые глаза девушки широко распахнулись, когда она прошипела что-то нечленораздельное.

Шрам подмигнул Овилле:

— Хочешь попробовать сразу с двумя?

Словно сошедшие с полотна картины, близнецы стояли плечом к плечу, а непокорный ветер трепал их плащи и седые гривы.

— Вас двое…

— Линда, я хотел бы знать… — но суккуб лишь отмахнулась от Киоши, как от насекомого.

— А ты наблюдательна, девочка.

— Тоэши-Набо, ты всерьез осмелился нарушить величайшие запреты Держателей? Ты осмелился разрушить тончайший баланс?!

— Баланс? — Шрам равнодушно пожал плечами. — Запреты? Я ничего не нарушал, призываю в свидетели все царствующие Цвета. Баланс сохранен, уверяю. Запрет не нарушен, клянусь. Мироздание не покачнется, будь спокойна. Он, — Тоэши-Набо ткнул пальцем в молодого тоэха, и тот невольно вздрогнул, вскидывая серпы, — нарушил его в одной плоскости, я в другой. В итоге — лодка больше не раскачивается…

— Признаю, — неожиданно к беседе присоединился второй суэджигари, — что там, где меня сейчас нет, вы победили. Да, возможно, наши планы рухнули и все пропало. Ужас, ужас, мои вам поздравления… Но здесь отныне я силен вдвойне. Овилла, давай же сейчас не станем забивать себе голову никчемной теологией, а рассмотрим текущую ситуацию?

Неожиданно Линда обернулась и испепелила Киоши взглядом. Тот непонимающе замотал головой, но под прицелом алых глаз все же благоразумно отступил. Демоница вскинула руку, пальцем целясь в лицо Шраму:

— Хочешь рассматривать текущую ситуацию, Тоэши-Набо? Хорошо. Поясняю — какой бы силой ты ни обладал, ты опоздал взять этого тоэха голыми руками, — и Линда зарычала, начав искусно стягивать сочные Красные.

Киоши взмахнул серпами, готовясь к новой схватке. В его голове, раскалываясь на куски, сшибались титанические айсберги шальных мыслей, а потому он даже не успел затаить обиду на покровительственный тон девушки и новое упоминание о себе в такой форме, словно речь шла о какой-то вещи.

— Запомни, дура набитая, сейчас для меня вообще отсутствует понятие «поздно»! — рявкнул Шрам. Серые угрожающе приподнялись. — Братец, постарайся выпить щенку память, пока я займусь девчонкой.

А дальше произошло такое, что даже очевидцы через какое-то время предпочитают считать лишь легендой и миражом. Серые Нити, о существовании которых не помнили и самые древние старики… Нити, низвергнутые тремя лучами Креста задолго до войны Бешенства… Серые Нити, наполняющие проклятую Богами родину суэджигари, взмыли над террасой.

Близнецы собирали их в огромные жгуты, даже не шевеля руками, и спустя несколько мгновений за спинами седовласых демонов возвышались, устрашающе покачиваясь, десятки щупалец.

Заклинание набирало силу, как первобытный самум. Серые стекали с воздуха и рождались прямо под широкими плащами братьев, закручиваясь песочными смерчами. Вот щупальца свились воедино, и чара обрела силуэт огромной кобры, ожесточенно раздувающей капюшон. Извиваясь и скаля пыльные клыки, змей пронзительно зашипел, скользнул по камню балкона и метнулся на Линду.

Но та успела встретить врага. Отставив правую ногу, вскинула руки и вычертила перед собой широкую Красную спираль. Защитное заклинание раскрутилось, с протяжным стоном отвердевая в диск щита.

Вспышка удара затмила блеск молний, а раскат прокатившегося по террасе грома заставил бы стыдливо утихнуть и небеса.

Шрам переместился, его полупрозрачные щупы продолжали методично искать дыры в Красной полусфере. Второй Тоэши-Набо одно за другим швырял в Линду седые копья, брызгами песка разбивающиеся о защиту суккуба. После очередного удара щит треснул, разваливаясь на две половины.

Киоши бросился вперед, одновременно метая оба серпа и заплетая вокруг них широкую мелкую сеть. Шрам увернулся, презрительно хмыкнул, но в следующее мгновение удивленно изогнул бровь — целью тоэха был не он сам, но Серые. Юноша заставил свое блокирующее заклинание сцепиться с Нитями обоих Тоэши, прижимая к камням.

Как по сигналу, на лицах суэджигари вновь появились неприятные улыбки.

Шрам, которого молодой тоэх отчего-то считал старшим из братьев, широко расставил ноги и заставил свои Нити отступить, свиваясь в петли. Красные, плавясь, густыми каплями стекали на камни, и Киоши отбросил отслужившее оружие.

Не дав демонице времени на плетение нового щита, младший из двойников выхватил из воздуха еще одно копье. Метнул, крутанувшись на пятках, и торжествующе вскрикнул, когда визжащее древко неожиданно нашло цель.

Песчаная пика, почти прозрачная, как и все остальные заклинания близнецов, дотянулась до Линды, словно бы растворившись в ее голове. Девушка вскрикнула, роняя обломки щита, отскочила, упав на колени и стряхивая с лица зачарованный песок, но тут вмешался Танара.

Длинные клейкие Нити ультрамариновыми молниями протянулись к врагам, встав перед суккубом стеной трепещущего пламени. Младший из братьев-позеров отпрыгнул, выдернув жало из сознания Линды, и по плитам террасы потекли струи сухой пыли. Но пульсирующая стена проводника двинулась дальше, ломая оставшиеся Серые. Навалившись на демона, пламя коконом сомкнулось вокруг Тоэши-Набо, заставив его закричать.

Второй суэджигари взмыл, и теперь Киоши мог отчетливо разглядеть природу этого полета — едва видимые в полумраке Серые без труда несли чародея по воздуху.

Крик из полыхающего кокона неожиданно сменился смехом, а бликующая поверхность пламени пошла мелкими трещинами. Пробив чару, плененный суэджигари без труда вышел из огненных оков.

Танара покатился по земле, закручивая путы в узел и стараясь удержать, связать, но в этот момент старший Тоэши-Набо настиг его, наотмашь хлестнув бичом из могильного праха. Танара закрутился, теряя контроль над заклинанием, но Киоши уже возвышался над ним, готовясь броситься вперед.

— Киоши, в портал! — Линда-Овилла поднялась на ноги, тяжело качая головой. Из ее носа струилась тонкая алая струйка, смывая с подбородка пепельный песок.

— Непременно… — не оборачиваясь, огрызнулся юноша, по высокой дуге рванувшись на младшего Тоэши-Набо.

Тот прыгнул в сторону, поднимая Нити, но остатки заклинания мидзури все же сковали его движения и почти обездвижив левую ногу. Удар тоэха получился скомканным, но все же в следующий миг суэджигари тяжело осел на камни, а из его правой руки фонтаном хлестнула кровь.

Его старший брат, словно птица упавший на юношу с небес, мощнейшим ударом отшвырнул Киоши, ударив в его шипастый корпус целым роем Нитей. Юноша выставил руку, пытаясь защититься, но с таким же успехом он мог бы попытаться остановить летящий на всех парах локомотив.

Отлетая на пару десятков шагов и крутясь по шершавому полу террасы, тоэх услышал треск собственных ломающихся ребер и сплюнул кровавый сгусток.

— Этим нам их не одолеть… — Танара вновь взялся за Нити, не сводя с близнецов разъяренного взгляда.

Следопыт тяжело дышал, с его губ тоже капала кровь. Под потертой походной курткой неумолимо разрасталось красное пятно, и вот уже первая тяжелая капля просочилась сквозь ослабевшие повязки, сочно шлепнув по глади балкона. Мидзури зарычал, и Киоши вдруг понял, что его спутник скорее погибнет на склоне вечной горы, чем признает победу противостоящих ему колдунов.

Над плечами Линды выросли три Красные Нити. Разбитые на гибкие многочисленные сегменты, щупы тут же обрели материю, верхняя часть «стеблей» сломалась, раскручиваясь и на глазах превращаясь в вертящиеся отточенные диски, а воздух наполнил пронзительный визг. Демоница осторожно пошла вперед.

Киоши поднялся, отбрасывая со лба пряди, свалявшиеся от пота и крови. Пытаясь прийти в себя и успокоить тлеющую в груди боль, юноша сконцентрировался и убедил мутную пелену отступить.

Когда он в следующий раз взглянул на поле боя, мидзури шел в атаку. Зрачки Танары брызнули Синим огнем и Киоши различил тончайшие кружевные Нити, несущие вперед две шаровые молнии.

Шрам небрежно сбил их плотной матовой паутиной, заставив с шипением погаснуть, даже не достигнув земли; переместился к брату. А тот кружился, взмахивая лохмотьями изрезанного Линдой плаща, словно птица перебитыми крыльями. Раненый чародей безуспешно старался увеличить дистанцию, но визжащие щупальца суккуба каждый раз оказывались в опасной близости от его хрупкого тела.

Но вдруг он замер, победно улыбнулся, а девушка резко согнулась пополам, отлетая назад и роняя диски — намотав на здоровую руку тугой клубок Серых, младший суэджигари ухитрился ударить суккуба в живот. Щелкнула золотая фибула в форме оскаленного черепа, и изодранный пепельный плащ отлетел прочь, где голодный ветер накинулся на свежую добычу.

Теперь оба суэджигари вновь стояли в дальнем конце площадки, картинно, в пол оборота, почти прижавшись спиной к спине. Казалось, бой совершенно не утомил демонов; лишь тот, что был справа, бережно баюкал на груди изодранную в лохмотья руку.

— Я предупреждал, Овилла… — Шрам тоже щелкнул застежкой, сбрасывая плащ. — Не стоило нам хамить.

Киоши приблизился, вставая рядом с Танарой. Тоэх дышал тяжело и неровно, но вовремя подхваченная Красная уже извивалась в его ладони.

— Киоши, не выводи меня… — прошипела демоница, вскакивая на ноги, но даже не повернувшись в его сторону. — Перестань играть в героя, мигом в Портал!

Услышав это, Шрам неспешно отправился наперерез, его раненый брат осматривал руку. Кровь, красная, но словно бы смешанная с серой пылью, свободно лилась по его предплечью, капая с тонких пальцев. Он вскинул здоровую ладонь, овивая рану тусклым матовым свечением.

— Ну, может, хоть теперь-то Танаре пора покинуть нас? — гневно проскрежетал младший Тоэши-Набо и поднял лицо к небу. В его голосе мешались дикая ярость и боль, но Киоши различил там еще и нетерпение.

Едва успев удивиться порыву, юноша тоже взглянул в небеса.

Прямо над их головами в грозовом небе Мидзури зажглась ярчайшая желтая точка, отчетливо различимая на черном фоне полотен бушующей стихии. Почувствовав, что наверху действительно что-то происходит, невольно головы подняли все, при этом каждый ни на миг не спускал косого взгляда со своего противника.

Золотистая точка двигалась, едва заметно покачиваясь в стороны. А затем стало очевидно, что она очень быстро приближается и растет. Через секунду тоэх уже различал, что в небесах парит гудящий огненно-желтый обруч, стремительно падающий вниз.

Танара попятился, Шрам отвернулся, будто его не интересовала ни схватка, ни золотой обруч, однако второй близнец внимательно наблюдал. Его хищный взгляд метнулся к Танаре, к обручу, вновь к Танаре, и снова сконцентрировался на желтой вспышке.

Это не укрылось от следопыта, вдруг осознавшего невиданную опасность. Мидзури запоздало метнулся к краю террасы, на бегу закрываясь защитной чарой, и Киоши бросился ему навстречу.

Небесный обруч изменил курс, и, не сбавляя сокрушительной скорости, рухнул прямо на голову проводника…

Уже через мгновение Танара стоял в центре просторного золотистого круга, будто паря в ярко-желтом столбе прозрачного света, и внимательно осматривал колышущиеся стены ловушки. Маг не торопился прикасаться к сверкающей пленке, стараясь набрать Нитей в пределах западни, но даже тоэх видел, как быстро гниют и опадают энергетические каналы, отрезанные от мира вместе с мидзури. Танара схватился за зачарованный кинжал, но тот впервые в жизни отказался покинуть собственные ножны.

Выставив когти, Киоши с ревом бросился на столб прозрачного желтого света, но тут же отскочил, тряся обожженными ладонями. От обуглившейся кожи поднимался дым, запахло жареным мясом. Стены магический ловушки громко загудели, а их свет становился то ярче, то почти затухал.

Линда перебралась поближе, и сошедшиеся на ее переносице брови не сулили ничего хорошего.

Киоши подхватил упавшую Красную, почти превращенную в острейший шип:

— Танара!

Суэджигари, упиваясь паузой в сражении, не без интереса наблюдали за ними. Раненый Тоэши-Набо смог-таки остановить кровь, густо осыпав руку черным порошком.

Приблизилась Линда, наотмашь ударила по ловушке. Но Красные, едва прикоснувшись к желтой пелене, мгновенно раскрошились.

— Заклинание вызова, — почти выплюнула красноволосая, а тонкий хвост раздраженно заметался. — Природа неясна. Сильное…

Стало очевидно, что теперь плененный мидзури не мог ни слышать, ни видеть происходящего на террасе. Повернув голову к невидимому собеседнику за пределами круга, он беззвучно шевелил губами. Мотнул головой, еще раз, презрительно рассмеялся кому-то.

Киоши в отчаянии наблюдал за проводником, яростно рыча от собственного бессилия. Тяжелое, свинцовое предчувствие вдруг охватило юношу, нашептывая беду. Он осознал, что сейчас произойдет что-то страшное, что-то неожиданное, к чему никто из них не был готов даже в мыслях.

Вот под ногами Танары начала расти, распускаясь кровавыми лепестками, пунцовая пентаграмма. Быстро прочитав ее узоры и руны, мидзури вскинул голову и беззвучно закричал; и исчез, ярчайше вспыхнув вместе со столбом золотого пламени.

Киоши взвыл, в протяжном стоне выплескивая в молчаливые и мокрые небеса свои боль и злость. Даже понимая, что на эмоции нет ни единого мига, он не мог остановить их поток, хлынувший в душу.

Танара исчез, словно брошенный в воду камень. Словно лопнувший воздушный шар, словно брошенная в очаг сухая ветка. Его проводник, его спутник, его союзник и друг. Мидзури, с которым за время бесконечного путешествия к смертельной ловушке тоэх успел разделить и тяготы, и жар битвы, и тайны чужого мира.

Но время на эмоции и скорбь сейчас на самом деле было непозволительной роскошью…

Киоши оскалил клыки и обернулся к обоим Тоэши-Набо.

— Что вы сделали с моим другом?!

— Может, ты захочешь обменять его на кулон? Можем устроить.

Серые уже крались к ногам юноши, осторожно, вкрадчиво, как проникающие в курятник ласки, скользя вдоль шершавого камня линиями тоньше воздуха. Киоши поднял Красный шип, пальцами распыляя чару в тончайшее полотно, и гильотиной уронил, перерубая Нити врагов.

— Киоши, — Линда, разгоряченная и разъяренная, вновь стояла за его плечом, — срочно уходим. Поверь, это единственный выход… Особенно теперь, — добавила она, столкнувшись с тяжелым, полным сожаления взглядом молодого тоэха. — Просто доверься, ладно?!

Звон? Знакомый звон…

Мелодично отстукивая по скальной террасе, из пустоты выпали два железных шарика. Киоши почувствовал, как внутри начинает медленно, но неизбежно расти ледяная волна, в которой страх мешался с обреченностью.

Спектакль, развернувшийся на склоне Буредды, захлестывал своей непредсказуемостью и темпом, в то время как у остальных, казалось, давно имелись программки…

Еще один портальный шар выпал из пустоты.

С привычным хлопком в центре площадки развернулся второй Портал, и Киоши вздрогнул, прочитав эмоции, бурей пронесшиеся по лицу Линды-Овиллы. Он решил драться. Он будет драться. Но если неуверенность испытывают его собственные союзники, драка не будет затяжной…

Из плотной, кроваво-красной пелены прохода на вековые камни Буредды шагнул Охотник.

Шрам молча кивнул брату, без промедления перемещаясь за спину прибывшему.

Охотник остановился. Поля его широкой шляпы качнулись, когда он неспешно осмотрел картину боя. В непроглядной тени язычками пламени полыхнули глаза. А затем чистый блеск титанической молнии кристально четко выхватил из-под шляпы все остальное, и Киоши наконец взглянул в лицо одному из своих страхов.

Казалось, что узкие глаза Охотника буквально процарапаны на невероятно длинном лице. Острый подбородок был хищно выдвинут вперед. Болезненного вида скулы казались заточенными. Тонкие клыки, скорее похожие на иглы, чуть заметно шевелились. Полоска узких черных усов обрамляла бледный рот, а темная прядь, будто намеренно выбившаяся из-под шляпы, ниспадала до правой брови.

Линда очнулась первой.

— О, не-ет! — протянула она. — Даже не рассчитывай на это, урод… — Постаралась на ощупь найти Красные, но руки ухватили пустоту, едва не ошпарившись о Цвета других Домов, и демоница отскочила, выискивая нужные Нити.

— Малышка, я так и не научил тебя подтирать след… — Охотник качнулся вперед, словно собирался поклониться. — Отследить твой путь было несложно…

Шрам неожиданно закашлялся, отвернувшись от тоэхов, но искоса поглядывая на Охотника. А тот выжидающе склонил голову, одновременно левой рукой снимая с воздуха пару Черных, причем предельно небрежно.

— Прошу прощения, что прерываю. Но я бы не советовал вмешиваться в происходящее действо, ибо мне известно, что роли вы особой не сыграете, но драка может неблагоприятно отразиться на вашем самочувствии. — Суэджигари поклонился с насмешкой в каждом жесте, обернулся к брату и едва слышно добавил в его адрес: — Уверяю, что все было именно так…

Охотник равнодушно пожал плечами, словно не понял ни единого слова, произнесенного Шрамом. А Киоши мгновенно узнал на себе его тяжелый взгляд. Черная Нить отвердела, превращаясь в длинный узкий клинок.

Едва шевеля тонкими губами, Охотник обратился к суккубу:

— Овилла, зачем он тебе? Отдай малька, и разойдемся миром…

— Пошел вон.

— Малышка, ты же знаешь, я никогда не упускал добычу.

— Это станет дебютом…

— Эй, Киоши, я и не думал, что ты позволишь какой-то сучке охранять себя…

— Ты переходишь границы, — демоница шагнула вперед, походя отшвырнув себе за спину молодого тоэха, дернувшегося было к Охотнику.

— Овилла, да брось, что нам делить?! Найдешь себе другую игрушку…

Шрам и Линда начали двигаться одновременно, и Киоши с мрачным удовлетворением ощутил, как отступает вдруг страх, снова перевоплощаясь в обжигающий кипяток ярости.

Охотник резко сместился в сторону, на ходу срывая еще несколько Нитей. Черный клинок, вращаясь, прогудел мимо, разрубая пустоту, а Линда мягко приземлилась в стороне, скрещивая перед лицом руки и выплетая новый щит.

Младший Тоэши-Набо что-то спросил. Громко, но неразборчиво, хотя и привлек к себе внимание.

— Что ты мямлишь, пожиратель паутины!? — Линда резко повернулась, завершая заклинание, и ее внушительные груди тяжело качнулись.

Охотник и Киоши замерли друг напротив друга, не торопясь возобновлять отложенный на Земле бой. А суэджигари, казалось, вновь забыли об их существовании. Встав боком ко всем трем тоэхам, они спокойно разговаривали между собой.

— Прямо сейчас? Откуда? — Шрам отступил, вместо ответа протянув руку в сторону горного склона.

— По той тропе… — и вновь жест седовласого демона словно срежиссировал остальными, заставив оглянуться.

Сверкнула очередная молния, окрасив мир в молочно-белый и превратив тени в бездонные ямы. Завеса дождя у тропы треснула и расступилась, выпуская на скальную террасу фигуру человека.

С его одежд ручьями стекала вода, слипшиеся волосы были взъерошены, и он неловко опирался на каменную стену, вдоль которой шел. Шагнув на сухую площадку, прикрытую магическим куполом, измученный путник словно очнулся, сбитый с толку отсутствием звуков бури.

Мутный взгляд пробежался по всем на балконе, и замешательство стремительно прошло. Он заметил Киоши, а обрубок левой руки поднялся в его сторону.

— Мацусиро, ты не уйдешь… Сдайся, и будешь осужден по справедливому закону…

Борис так и не сбросил человеческую форму, от которой уже отнюдь не веяло легкостью и самоуверенностью. Сейчас младший Конта выглядел подавленно, жалко, разбито. Шатаясь и чуть не падая, мидзури вышел почти на середину балкона и остановился недалеко от второго Портала. Было очевидно, что схватка в храме и отчаянное преследование отняли у него слишком много сил. Возможно, почти все.

Суэджигари как ни в чем не бывало вернулись к прежнему разговору.

Киоши лихорадочно переводил взгляд с Бориса на Охотника. Затравленный взгляд. Взгляд зверя, в душе которого вот-вот сломается последний рубеж, после чего тот бросится в глотку своим загонщикам, не обращая внимания на раны и утекающую жизнь. Ситуация продолжала катиться по наклонной, и юноша даже представить не мог, что произойдет, когда она достигнет дна.

Даже Охотник, казалось, теперь пребывал в некотором недоумении, только сейчас оценив компанию, собравшуюся на склонах Буредды, и пока больше не пытался атаковать.

— Так кто будет говорить? — Шрам небрежно повел подбородком в сторону Конты.

— Ты?..

— Знаешь, я уже делал. Кроме того, хочу послушать… Хочу сравнить…

— Хорошо…

Тоэши-Набо сделал к Борису несколько широких шагов, словно выходил на невидимую сцену. Его выбившаяся из-под завязки грива свободно развевалась на ветру, создавая вокруг головы демона седой ореол.

— Дорогой Борис. Сегодня многое произошло. Эта омерзительная погода утомительно влияет на самочувствие и настроение. Не ошибусь, если замечу, что устали и остальные. Потому буду краток: в первый и последний раз предупреждаю — уходи, и останешься жив, хоть и промокнешь снова. Не пытайся ничего доказывать, просто развернись и уйди…

Линда бесшумно приблизилась, ужасающе больно стиснув пальцами правый локоть Киоши. Не сводя с противников прищуренных глаз, она принялась подталкивать юношу к своему Порталу. Хвост по-прежнему раздраженно отхлестывал по ее бедрам, а зрачки светились, будто раскаленные угли.

Тоэх едва не вскрикнул, но подчинился, готовый в любой момент стряхнуть девчонку и снова броситься в бой.

— Кто ты таков, чтобы вставать на пути нагира?! — Борис покачивался, но теперь в его голосе гремели возрожденные величие и гордость. — Это я, именно я даю тебе, незнакомец, последний шанс забрать свои слова и исчезнуть. Немедленно!

Он распрямил плечи, стряхивая вдесятеро отяжелевший от дождевой воды плащ.

Тоэши-Набо в ответ лишь разочаровано покачал головой. Словно бы силился, но никак не мог осознать, отчего Конта ведет себя столь неразумно. Борис шагнул в его сторону, запуская правую руку за отворот куртки:

— Лишь сумасшедшие и приговоренные к смерти могут повернуться против меня в этом мире, ибо я говорю словом Стервятника!

На тонкой цепочке маятником качнулся тяжелый бронзовый амулет, испещренный рунами. Словно в подтверждение слов Бориса, над головой опять полыхнула молния, позволив в деталях рассмотреть диск жетона.

Тоэши-Набо отступил на шаг, испуганно съежился… а затем внезапно распрямился и раскинул руки. Киоши потряс головой, вдруг осознав, что прямо на его глазах суэджигари становится вдвое выше ростом, как тот могучим плотоядным деревом вырастает над тоэхами и мидзури, раскрывая когтистые ветви.

Молния, значительно более яркая, разлапистая и продолжительная, чем ее предшественница, очертила тень демона. Глубокая, иссиня-черная, та метнулась через всю террасу, а длинные костлявые пальцы потянулись к ногам Конты.

Круглый бронзовый амулет, свисающий из правой руки Бориса, потускнел и мгновенно покрылся тончайшим налетом пепла.

— Я и есть Стервятник! — проскрежетала тень, растворяясь в череде последовавших вспышек.

Старший Тоэши-Набо, внимательно наблюдающий за оторопевшим посланником Кого, удовлетворенно кивнул:

— Прямо-таки слово в слово…

Конта окаменел, не в силах пошевелиться.

Шрам улыбнулся, оборачиваясь к тоэхам, но вдруг лицо его исказилось в гримасе непередаваемой боли — в этот самый момент Линда буквально швырнула Киоши в клубящееся кружево Портала. В глазах суэджигари застыла неподдельная обида, рот исторг жуткий, с трудом переносимый вой.

Охотник вскинул Красно-Черное заклинание, целясь в суккуба из мерцающего арбалета, но опоздал буквально на мгновение.

Всем телом вздрогнув от демонического воя, Борис отшвырнул задымившийся медальон и бесстрашно ринулся в атаку, но колдовская сеть младшего из близнецов перекрыла ему путь.

Шрам что-то закричал, проклиная Держателей и все четыре луча; лицо его стало похоже на восковую, оплывающую от жара маску.

Он отказывался верить. Он до последнего отказывался верить. Он не мог понять своего просчета, и потому спорил с неизбежным… Но на какой-то краткий миг Киоши вдруг показалось, что искаженное лицо седовласого — и вправду не более чем маска, а в бесцветных, мертвых глазах суэджигари искрится триумф.

Но затем юноша уже падал, до боли крепко прижатый к влажному бедру демоницы. Падал, вспарывая перья красного тумана, пронзая расстояния, которых не существует…

С пронзительным скрежетом за их спинами захлопнулся Портал.

Круги…

Цветные круги — это дробится воздух. Эти кольца мерцают перед внутренним взором, ярко вспыхивают на солнце.

Мир светел и прекрасен, бежевый фон неба не утомляет взор; Нити колышутся и парят, ласково прикасаясь к лицу. Так тепло и спокойно…

Но эти фигуры — откуда они взялись?

Приближаются размытыми тенями, постепенно становясь четче, узнаваемее.

Куратор Конта. Он хмурится, поигрывая сигарой, и неодобрительно качает головой.

А это, за спиной Куратора — его сын, все так же нахально скалится и потирает ладони.

Танара… Он так и стоит в круге желтого света, безвольно опустив руки, и шепчет слова, не долетающие до тоэха…

Дряхлый больной старик, с головой, похожей на перезрелую тыкву. С его лица не сходит идиотская, словно приклеенная улыбка. Теперь он будет хранителем. Пусть так…

Лица и образы, знакомые и впервые увиденные.

О, вот Вайраш, с пробитой башкой, наполовину объеденной Червями Ямы.

А это Охотник, его плотный черный плащ развевается, будто стремительно наступающая ночь.

Слабость и безволие охватывают юношу — это идет Тоэши-Набо…

Хочется забыть о чести клана, о героях прошлого, о подвигах отцов — пусть три мира сами разбираются с восставшим четвертым, приближая или удаляя собственное крушение. Молодому демону хочется упасть и отползти в сторону, забиться в угол и незаметно умереть, лишь бы не привлекать нового взгляда этих чудовищных серых зрачков…

Но серое яростно горит, крошится и тлеет, выветриваясь под шквалом красного, а эти волосы он теперь узнает и в глубоком бреду. Линда или Овилла? Нужно будет спросить, как же на самом деле ее зовут…