Путешествие идиота

Глава 56 «БОЛЬШОЙ „БУМ“»

Два с половиной десятка «Москито», увешанных современным оружием, — это, скажу я вам, не игрушки. Два с половиной десятка «Москито» раскаленными метеорами валятся в атмосферу. Пусть я и не вижу их обычным глазом — трудно заметить то, что происходит в радиусе тысячи километров. Внутри моего объемного зрения-восприятия картина еще величественнее. Она дополнена строчками комментариев для каждого объекта. Угловой скоростью. Температурой обшивки. Показателями энерговооруженности. Два с половиной десятка «Москито» несут смерть. Тысячи смертей. И вместе с тем — они несут жизнь. Прозрачный воздух. Яркое солнце в небе. Чистую воду и щебечущих в листве птиц. От разницы между тем, что мы делаем, и тем, во имя чего, меня-человека слегка переклинивает. Я-самолет относится к фокусам человеческого сознания наплевательски. Это все мимо него. Для него — только ожидание выхода на цель. Вибрация корпуса в облаках. Легкость набора высоты. Он сам себе птица и сам себе ветер.

«Большой „Бум“» — так назвал Милан эту акцию. Народ заведен на драку — круче некуда. Тремя группами мы атакуем наиболее крупные морские авианосцы землян. Наша цель — показать, кто в доме хозяин. Захватить господство в воздухе. Авианосцы — самые зловредные из наших оппонентов. Курсируют по океанам туда-сюда в окружении свиты, и каждый контролирует по паре тысяч миль вокруг себя. Как назло, именно в тех районах, где мы вынуждены появляться наиболее часто. Не так уж много на этой самой Земле осталось мест, где на мелководье можно кораллы сеять. Больше всего меня удивляет, что люди, у которых недостаточно еды, жилья и энергии, умудряются строить и поддерживать такие дорогостоящие игрушки. Наверное, если на свете останутся всего два человека, они все равно будут точить камни и делать копья из деревянных обломков. Человек, а вовсе не боевой робот, создан для войны. Я понимаю это, испытывая нарастающий азарт предстоящей драки. А может, это Триста двадцатый старается. В последнее время мне становится трудновато отличить, кто из нас кто.

Легкое попискивание напоминает мне о точке разворота. Расправляю руки-крылья пошире, опускаясь к воде. Красивые инверсные струи чертят воздух за кормой. Крупная рябь подталкивает меня снизу, заставляя гравиприводы часто дергать машину. Мои рыскания над волнами сегодня несколько замедленны. Сегодня я чувствую себя большой беременной рыбиной. Десятитонная туша противокорабельного «Санта-Клауса» сковывает мои движения. Оттого мои маневры напоминают скорее неспешные па вальса, чем стремительные кульбиты легкого палубного штурмовика. В паре километров выше следует тройка прикрытия. На траверзе левее меня идет второе звено в таком же составе. Все вместе это называется группа «Север». Через двести километров группа разделится, чтобы по широкой дуге с двух сторон начать заход на цель — авианосец с непроизносимым названием «Саратога». Группа «Восток» атакует «Акаги», а «Запад» должен вогнать в гроб «Гермес». Эти монстры — наиболее крупные из тех, что имеются у землян. Еще два десятка разведка классифицирует как тактические или конвойные. Их радиус действия значительно меньше, и в основном они несут легкие атмосферные машины. Поэтому решено оставить их на закуску.

Я здорово волнуюсь. Малейшая ошибка может стоить мне потери ракеты. Этот «Санта» — капризная тварь с загоризонтным пуском. Пара наших высотных «глаз» постоянно передает мне данные о цели. Скорость. Курс. Контуры с различных ракурсов. Коэффициент поглощения радиоизлучения. Направление и силу ветра в районе. Скорость, местоположение и курс кораблей охранения. Данные о дежурных звеньях перехватчиков. Их состав. Предполагаемое вооружение. Малейшая ошибка при пуске, и дорогущая ракета будет рыскать над морем в тщетной попытке отыскать хоть что-то напоминающее своими параметрами цель.

Наш массовый проход сквозь атмосферу конечно же не остался незамеченным. Разведчики транслируют все возрастающую активность береговых средств ПВО. С прибрежных аэродромов и авианосцев взлетают дежурные звенья. С каждой минутой плотность вражеской авиации над наиболее вероятными зонами атаки возрастает. Нам надо сделать все чисто. Выйти на дистанцию пуска раньше, чем в нас вцепятся маленькие злобные «Миражи» и «Фантомы». И мы сорим помехами, наполняя воздух сотнями ложных целей, летящих во всех направлениях. Специальное звено беспилотных «мусорщиков» или «дурил» с орбиты помогает нам, сводя с ума вражеские радары.

«Пик-пик». Звенья расходятся. Тройка сопровождения повторяет мой маневр.

— Глаз-1 — Красному волку. Рекомендую увеличить скорость до двух с половиной тысяч. Входите в зону повышенной турбулентности.

— Принял.

Зона турбулентности — синее колышущееся пятно над морем. Мой значок на тактической карте касается размытых контуров. Ныряет внутрь. Визг гравиприводов. Болтанка заставляет забыть обо всем на свете, кроме заданной высоты. Странно, что я не так боюсь быть размазанным о серо-зеленую полосу под собой, как не донести до заданного района свою ношу. Парни из тройки прикрытия здорово рискуют, отвлекая внимание на себя. Иногда кажется, что я задеваю брюхом вершины пологих волн. Четыре метра — высота не для размышлений. Тело-человек в своем летном скафандре варится в собственном поту от неимоверного напряжения. Минуты тянутся тягучими каплями.

— Глаз-1 — Красному волку. Сто километров до сброса, — дублирует далекий наблюдатель показания моих бортовых систем.

— Принял.

Включаю систему наведения. Просто внутри шевелится какая-то очередная невидимая мышца. Или нерв. Сам черт не разберет, на что это похоже. «Санта» жадным птенцом жрет потоки данных. До «Саратоги» три тысячи сто пятьдесят километров. Напряжение растет. Перед пуском я должен подскочить на четыре десятка метров. И сразу уйти вверх. Иначе меня шарахнет многометровой стартовой струей от своего же «гостинца». Прежде чем сбросить подводную часть, «Санта» развивает над морем до пяти «махов». Горизонтальный факел от него не меньше, чем от баллистической ракеты.

Отрешенность. Сосредоточенность. Мира больше нет. Нет звуков. Нет усталости. Мыслей. Боли. Мерное тиканье многочисленных метрономов в глухой вате. Отсчет расстояния. Высоты. Времени до раскрытия створок бомболюка. Времени до срабатывания стартового двигателя ракеты. Времени до запуска имитаторов. До их активации. До форсажного режима основных двигателей. Успокаивающее шевеление Триста двадцатого: «все в норме, пилот, не дрейфь». Тревожное ожидание меня-машины. Удары ветра по корпусу. Ускорительные насосы нагнетают водород в форсажную камеру. Я как будто набираю воздуха перед затяжным прыжком.

…Три… два… один… сброс… право три… есть подтверждение от ракеты. Сброс имитаторов. Активация. Форсаж…

Стая ложных ракет скачет над волнами, хаотично меняя курс и высоту. Я стою на упругом хвосте выхлопа. На мгновение погружаюсь в мир азартной ледяной злобы. Бортовая система «Санта-Клауса» с восторгом устремляется навстречу своей гибели. Запредельный мир, словно смерть, касается меня-пилота и исчезает вдали. Внутренности сводит от этого обжигающего прикосновения. Тройка сопровождения запускает малые противокорабельные ракеты по кораблям эскорта. Расходится веером и тоже встает на хвост. Все как по учебнику. Так четко, даже не верится, что такое бывает. Спустились, отстрелялись вне зоны ПВО, ушли назад. Накопившееся напряжение не находит выхода. Второе звено группы таранит облака в тысяче километров южнее. Выскакиваем на орбиту. Наблюдатели фиксируют пару синхронных вспышек в районе «Саратоги». Как дробь осколков после большого взрыва — три попадания по кораблям конвоя. К моменту когда мы заходим на посадку, наша цель скрывается под водой.

На посадочной палубе нас встречают как героев. Теперь, после всего, уже кажется, что вылет был даже менее напряженный, чем при сеянии «опарышей». Однако палубная команда взволнованна, словно каждый выиграл на скачках после долгой череды пустых ставок. Возбужденно обсуждают показания телеметрии. На лицах улыбки. Наливают пилотам кофе. Пьем его в обжигающем морозом разреженном воздухе, собравшись кучкой у дальней переборки. Густой пар от остывающего напитка скрывает стаканчики. Слова звучат резко, как выстрелы. Милан тоже тут. Несмотря на свой возросший статус, в этот вылет он отправился вместе со всеми. Сегодня каждый пилот на счету.

Я стою со стеклянной улыбкой и снова схожу с ума от резкого перехода из одного тела в другое. Кофе обжигает горло, потому что еще не вернулись нормальные вкусовые ощущения. Пью его, чтобы не выделяться. Чтобы казаться как все. С сожалением вспоминаю чувства мощного несокрушимого существа, частью которого я был всего лишь десяток минут назад. Тело существа с нарисованной в районе хвоста красной волчьей головой стоит на коротких шасси с располосованным брюхом и вываленными наружу внутренностями. Коричневые мухи-техники деловито роются в тускло блестящих железках и стекляшках.

Машина за машиной возвращаются остальные группы. Все, кроме одного самолета. Группа «Восток» напоролась на два звена истребителей. Одну машину с «Санта-Клаусом» сбили. Еще две вернулись с повреждениями. «Акаги», самый крупный авианосец, получил только один гостинец в район кормы. Остался на плаву. Еще бы — он здоровущий, настоящий плавучий город. Одна из ракет, выпущенных по «Гермесу», была уничтожена неизвестной нам системой ПРО. А может, землянам просто повезло, и мозги у «Санты» переклинило от собственной крутости. Тем не менее от попадания оставшейся «Гермес» лег на борт и затонул примерно через пару часов.

Потерявший ход «Акаги» горел еще трое суток. Сверху это выглядело как черная клякса в молочно-густых облаках. Упорные японцы, маленький такой островной народ, настоящие дьяволы — упертые пофигисты, боролись за корабль до последнего. А мы тем временем отбивались от озверевших истребителей. Они словно взбесились. Зенитчики посшибали десятка два, пока земляне не успокоились. Видимо, с пилотами у них было не густо. А потом мы сбросили на «Акаги» сотню планирующих бомб. С высоты двадцать километров эти игрушки рулят, куда сказано, выпустив короткие плоскости. А затем начинают делиться, как матрешки, выпуская кассету за кассетой. Сбить тысячи крохотных черных точек, заполняющих воздух над целью, практически невозможно. И «Акаги» наконец сдался. Сдетонировал один из артпогребов, не иначе. Корабль выбросил огромный клуб дыма, задрал нос и переломился. Вместе с ним сгорел ракетный крейсер. Такой вот у нас вышел «Большой „Бум“». Триста двадцатый высказался по теме: что, мол, жечь самолеты на бреющем или танки прямой наводкой не в пример интереснее. Не хочется с ним спорить. По мне — гораздо интереснее в живых остаться.