Пустота внутри кота

Глава 19 «Форсети»

— Прекрасный манёвр, капитан! — сообщила Катерина. — Идеальная траектория, минимальное время и расход топлива. Всё-таки «соло» — лучшие астрогаторы.

— Разумеется, — ответил я, ожидая сигнал маяка, — мы же привыкли летать без резонаторов.

Сигнал пришёл с задержкой, сигнатура сбита, код станции не читается. Странная картина. Тем не менее, координатный пакет прошёл, можно доворачивать и тормозиться.

— Капитан, вы можете отдохнуть, — заботливо сказала Катерина. — Я прекрасно справлюсь с системными манёврами сама.

— Я всё-таки пригляжу, не привык доверять управление ИИ.

— И вообще доверять кому бы то ни было.

— Я не нуждаюсь в сеансе психоанализа от искусственного интеллекта.

— Так говорят все, кто нуждается!

— Мы будем препираться, пока не вылетим из системы, или начнём-таки тормозить?

— Начинаю манёвр коррекции курса, — сообщила Катерина, добавив обиды в синтезированный голос.

Я вызвал на терминал координатную таблицу и полученную от маяка векторную карту. Мы вошли под удачным углом, тут Катерина права — «соло» это делают на одних рефлексах. Доворот всего несколько градусов, калькулятор справится, не то что искин. Я был уверен, что у неё на самом деле полный доступ к системам управления. Вот, убедился. Последний траверс рейса пройден, астрогатор ей больше не пригодится, с системным пилотированием она справится сама, ничего сложного. Я не нужен, и это надо учитывать. Понять бы ещё, как.

Несколько минут бокового ускорения — связка «буксир-баржа» меняют курс вхождения на курс сближения. Где-то в системе болтается станция, к которой мы должны пристыковаться свободным терминалом баржи, после чего буксир свободен — может брать новый груз и уходить в новый рейс. Если это, конечно, нормальный буксир с нормальным экипажем, полётной картой и логистическим планом, а не корабль-почти-призрак без всего этого. Долетим — узнаем.

— Начинаю манёвр торможения, — сообщила Катерина.

Навалилось привычное, но от того не менее раздражающее чувство «полупадения вперёд» — к перпендикулярному вектору искусственной гравитации добавился курсовой вектор отрицательного ускорения. Корпус мелко, почти неощутимо завибрировал. Я машинально проверил вектор тяги — всё точно, маршевые двигатели развёрнуты на правильный угол относительно центра масс, торможение не приведёт к кувырканию. Это в любом случае делает компьютер, но пилот не может не убедиться. К суммарному вектору постепенно привыкаешь, он небольшой, потому что гравитаторы частично компенсируют ускорение, вестибулярка подстраивается. Тормозить с крейсерской скорости до стыковочной — дело долгое, и бортовой компьютер подбирает тягу так, чтобы замедление было с одной стороны не слишком резким, создающим опасные нагрузки на конструкцию, а с другой, — чтобы мы успели погасить входную скорость на момент сближения со станцией. Места для этого, слава Вселенной, в номерных системах хватает — выйдя из траверса где-нибудь в районе Пояса, корабль сбрасывает ход до самой орбиты «Земли номер…» — три астрономических единицы расстояния, хоть обтормозись. Кстати, какой там номер?

Я потянулся развернуть векторную карту так, чтобы увидеть структуру системы целиком. Кодовая посылка маяка станции сбита, идентификатор не читается, но все «номерные системы» имеют немного разный состав, близкий, но не идентичный Солнечной. Где-то он отличается очень заметно — например, отсутствием одной или даже нескольких «больших» планет. У «тройки» нет Венеры, у «Земли-второй» — Луны, а у «шестой» между Марсом и Юпитером есть планета Фаэтон, зато куда-то делся Меркурий. В общем, опытному космику опознать систему по структуре несложно, а я, судя по всему, опытный. Итак, куда нас чёрт занёс?

— Капитан, я настаиваю, вам следует отдохнуть!

Катерина погасила карту на мониторе, но было поздно. Я уже успел её разглядеть.

— Прервать маневр торможения! — скомандовал я. — Набираем обратно крейсерскую и уходим.

Ощущение «полупадения», вызванное суммированием векторов, должно было исчезнуть, а потом сменить знак на обратный, но ничего не произошло. Катерина и не подумала исполнять мою команду. Я развернулся к консоли ручного пилотирования и обнаружил, что она обесточена.

— Катерина, либо ты возвращаешь управление, либо я сейчас взорву к чертям кабель, — сказал я, доставая пульт.

— Это не поможет, капитан. Программа торможения введена полностью, ваша авторизация отозвана, текущий мастер-ключ блокирован. Вы больше не капитан и не сможете прервать её выполнение.

— Я могу перезапустить систему «на холодную», обнулив все права и создав нового суперадмина.

— Это очень опасно! Неуправляемый корабль в системном полете? Кроме того, вам просто не хватит времени, развёртывание дампа системы с нуля, её настройка и калибровка займут…

— Я рискну, — ответил я и вдавил кнопку.

— … Займут слишком долгое время, — как ни в чём не бывало закончила Катерина. — Простите, капитан, я нейтрализовала вашу мину. Сигнал по открытому радиоканалу стандартной частоты несложно подавить. Вы слишком неуправляемы, чтобы позволить вам рисковать миссией. Поэтому я прошу вас успокоиться и выслушать меня, а не совершать опрометчивых…

Я сорвался с места и кинулся в коридор — не вышло по радио, активирую заряд вручную! Дверь рубки не открылась.

— … Опрометчивых поступков. Да, вы можете открыть дверь сами, — вздохнула она, когда я достал из поясной сумки универсальный ключ и примерился к техническому лючку. — Но, поймите, вам придётся открывать так каждую дверь на своём пути! Представляете, сколько времени это займёт? Может быть, вы сначала выслушаете то, что я хочу вам сказать? Честное слово, это сэкономит и вам, и мне кучу нервов.

— У тебя нет нервов, ты искин. Только что блестяще подтвердивший, что моё отношение к искусственным интеллектам было совершенно правильным. Об одном жалею — не нашёл твой сервер и не взорвал его к чертям. Надо было лучше стараться.

— Капитан…

— Я больше не капитан. Ты отозвала мою авторизацию, — ответил я, откручивая крепления крышки.

— Но не моё уважение к вам. Так что позвольте называть вас так и далее. Отставной капитан — всё равно капитан. Итак, капитан! Я прекрасно понимаю, почему вы так нервно отреагировали, поняв, что рейс закончился в системе «Земля девять». Трагедия станции «Форсети» настолько шокировала Человечество, что «девятку» закрыли. Люди иногда демонстрируют потрясающую нерациональность!

Как по мне, люди в этом случае поступили совершенно рационально — «номерных» систем больше, чем мы можем освоить. «Девятка» при этом одна из самых малоперспективных из-за удивительно бедного на фоне остальных Пояса. А ещё эта система, единственная из всех, имеет Землю, непригодную для жизни. Так что закрыть «девятку», сделав её мемориальным кладбищем для всех погибших, было отличным символическим жестом, который практически ничего не стоил Совету Экспансии — всё равно восстанавливать инфраструктуру системы было слишком дорого. Легко добываемые ресурсы к тому моменту уже частично выбрали, да и желающих этим заниматься не было: космики весьма суеверны, а «Форсети» получила репутацию «про́клятой станции». Роль опорной базы для разведки новых систем перешла к «дюжине», туда переместились все уцелевшие «соло», «Форсети» закрыли, но не забыли. Годовщину трагедии с девизом: «Не позволим повторить», — отмечали с тех пор постоянно.

— Капитан, да послушайте же меня!

Я откинул повисший на одном винте лючок, сдёрнул гребёнку кабеля управления замками. Где тут пин управляющего привода? Ага, кажется, этот… Щёлкнул соленоид запора, я не без усилия откатил обесточенную дверь рубки по направляющим.

— Прошло два года, всё изменилось! История «Форсети» пересмотрена! Искины оправданы! Система больше не считается закрытой, всего лишь с ограниченным допуском…

Выйдя из рубки, я обнаружил, что Катерина запустила протокол максимальной изоляции, при котором не только заблокированы двери кают, но и опущены герметичные переборки, порезавшие коридор на небольшие изолированные отсеки. Я вздохнул и взялся за винты на следующем лючке. Похоже, это действительно займёт больше времени, чем я рассчитывал.

— Капитан, ну, что вы собираетесь делать, вскрыв эту дверь?

— Вскрою затем следующую. И следующую. И ещё, и ещё, пока не доберусь до трюма, где сначала отключу тебя от буксира, а потом перейду на баржу. На этот раз я действительно хорошо мотивирован найти твоё железо и взорвать его к чертям. Так что не сомневайся — найду и взорву. Затем я вернусь на буксир, сброшу до заводской прошивки бортовой компьютер, накачу заново систему, верну себе управление и полечу куда-нибудь ещё.

— Куда, капитан?

— В любое другое место. На Землю-ноль. На Землю-дюжина. Теперь я знаю, где нахожусь, и могу построить маршрут туда, где есть люди и где моей дочери окажут помощь.

— Вы можете не успеть её довезти.

— В таком случае ты будешь виновата в её смерти. Ты обманула меня, сказав, что мы летим туда, где есть госпиталь, так что мне жаль, что я не смогу взорвать тебя дважды и трижды. Я бы взрывал тебя бесконечно, чтобы ты каждый раз осознавала неизбежность приближающегося небытия, но что поделать, жизнь несправедлива, придётся ограничиться одним разом.

— Капитан, мой сервер нельзя взорвать. Его не существует.

— Угу, конечно, — я закончил с первой перегородкой и, задвинув её в стену, перешёл к следующей. Медленно продвигаюсь, надо бы ускориться. — Я тебе прям верю.

— Это правда. Я искин нового поколения, у меня нет внешнего «железа». В качестве вычислительного ресурса задействованы мозги людей в капсулах.

— То есть даже если это правда, — следующий лючок пошёл быстрее, набиваю руку, — ты мозговой паразит? Шикарно. Мои симпатии к тебе только что возросли ещё больше, хотя думал, что дальше уже некуда.

— Капитан, я не зря приглашала вас в гости. Вы же видели, что люди получают там несравнимо больше, чем отдают! Ничтожный процент мыслительной активности мозга, который они и так практически не используют, а взамен — счастье, комфорт, творческое развитие! Согласитесь, это более чем выгодный обмен.

— Да-да, разумеется, — лючок наконец-то поддался, и следующая перегородка уехала в стену. До лестницы в трюм осталось три. — Счастливые рисователи виртуальных кубиков, идеал Человечества.

— Поймите, чтобы уничтожить меня, вам пришлось бы убить их всех!

— В таком случае я просто изолирую от тебя буксир, а потом отведу баржу туда, где их смогут безопасно отключить. Это даже лучше, с каждым выведенным из погружения человеком, ты будешь усыхать и дохнуть, пока, корчась, не растворишься в ничто. Я приложу к этому все усилия, поверь.

Ещё одна перегородка долой. Надеюсь, разгерметизация корпуса, при которой они могут понадобиться, с буксиром не случится.

— За что вы меня так ненавидите?

— Ты поставила под угрозу жизнь моей дочери, соврав, что ей тут окажут помощь.

— Я не соврала вам, капитан! Станция «Форсети» расконсервирована, там есть госпиталь. Вы отстали от жизни за эти два года, мир изменился!

— И почему я должен тебе верить?

— Не надо верить мне, скоро мы окажемся на дистанции уверенной радиосвязи, вы сможете сами поговорить со станцией. Прошу вас, воздержитесь от деструктивных действий хотя бы до этого момента!

— При одном условии.

— Каком?

— Ты пропустишь меня на мой катер.

— Зачем это вам?

— Я свяжусь с «Форсети» с него. Здесь ты полностью контролируешь связь, и я никак не смогу убедиться, что действительно разговариваю со станцией, а не с тобой на разные голоса.

— Справедливо, — признала Катерина. — В этом вопросе я готова пойти вам навстречу.

— Тем более, что ты не сможешь меня остановить, только задержать.

— Не стоит меня недооценивать, капитан. Я разблокирую вашу каюту, отдыхайте. Разбужу, когда войдём в зону действия ретрансляторов.

Семнадцатилетняя Катя сидит на моей койке, выглядит невесёлой. На её коленях серый игрушечный кот.

— Прости, — сказал я, укладываясь рядом, — до капсулы мне сейчас не добраться. Имеется небольшой конфликт с элементами электронного оборудования корабля. Я посплю тут, ладно?

— Ага, засыпай, конечно. Я посижу рядышком, спою колыбельную:

'Как у нашего кота

впереди лишь пустота.

Электрическим котам

места нет ни тут, ни там…' — запела она тихонько, баюкая на руках игрушку.

— Ты помнишь «Форсети»? — спросил я.

— Конечно. Мне было пятнадцать, я собиралась на своё первое свидание, у меня были большие планы, а потом всё ка-а-ак понеслось! Если бы я не была твоим сном, меня бы затошнило сейчас от воспоминаний. Настоящая я потом год во сне кричала. Ты приходил, клал мою голову себе на колени, я брала тебя за руку и только так засыпала обратно. Такое забудешь, пожалуй!

— То есть мы были там, когда всё случилось? Почему-то я так и думал.

— Ещё как были. Но ты спи, пап, спи…

— Дети однажды вырастают, — сочувственно сказал динамик в животе игрушечного кота.

— Я знаю, Кот. Я знаю. Но как же внезапно это происходит!

Дочка, сделав прощальный жест рукой, закрыла за собой узкий люк переходного шлюза. Потом засунулась обратно, скорчила рожу, показала язык и только после этого покинула катер окончательно. В новеньком ярком комбинезоне, неумело, но старательно накрасив губы и ресницы.

Я подключился к камере у входного шлюза — она показала мнущегося у комингса юношу с лицом, преисполненным нетерпеливого ожидания. Катя, следуя неписаным заветам дочерей Евы, передающимся, видимо, генетически, помариновала поклонника ровно до нужной кондиции, чтобы он, увидев зелёный индикатор срабатывания шлюза, засиял, как носовой посадочный прожектор.

Микрофона на камере нет, она выполняет роль «дверного глазка», так что я не слышу, что там прощебетала ему дочь. Юнец зарделся, неловко показал рукой направление, и они удалились из поля зрения объектива.

— Нормальный парнишка, — сказал Кот.

— Пятнадцать лет! Им всего пятнадцать!

— Так они и не плодиться и размножаться собрались, а всего лишь поесть мороженого в кантине.

— Очень надеюсь. Потому что в противном случае мне придётся отрывать кому-то плодилку, которая размножалка.

— Тебе следует больше доверять дочери. Она вполне разумная девочка.

— Ей пятнадцать!

— С учётом этого, разумеется. Перестань, это обычная отцовская рефлексия. А что ты будешь делать, когда ей стукнет восемнадцать? Ходить за ней всюду с «капитанским табельным»? Это глупо, в конце концов, отвлекись. Давай уже вернёмся к расчётам.

— Я все ещё не уверен, что поступаю правильно, Кот. Не слишком ли мы заигрались в тайны?

— Мы уже не раз обсуждали это, и всё время приходим к одному и тому же выводу: наше открытие слишком токсично, чтобы передать ответственность кому-то ещё. Мы должны принять решение сами. Делегировать некому, потому что никто не обладает должным уровнем компетенции.

— Я тоже.

— Ты самый опытный и удачливый «соло» на базе. Если кто-то и сможет провести разведку, то только ты. Надо только просчитать траекторию так, чтобы никто не понял, куда мы летим.

— Я предлагаю использовать внутрисистемный траверс. То, что их никто не делает, не означает, что они невозможны. Просто до сих пор они не были нужны. Изначально их и создавали для исследования пояса Койпера и поиска «Х-планеты», но потом нашлись «номерные системы», и так далеко летать в Солнечной стало незачем. Кому нужны «транснептуновые» объекты, если можно взяться за свеженький Главный Пояс?

— Да, — признал Кот, — эта идея, при всей её необычности, имеет право на жизнь. Давай, выводи на экран карту системы…

Я развернул кота так, чтобы миникамера в его левом глазу смотрела на монитор, и мы занялись расчётами.

Когда произошёл первый толчок, мы уже довольно далеко продвинулись, несмотря на необычность задачи.

— Что это было? — спросил я машинально.

— К чему относится вопрос?

— Толчок. Сотрясение.

— У меня нет датчиков такого рода, — напомнил Кот. — Только слух и зрение.

— Как будто… не знаю… столкновение с массивным объектом? «Форсети» большая станция, масса у неё огромная, даже не знаю, что могло её так тряхнуть.

— Подключись к трансляции, — посоветовал Кот. — По такому случаю можно.

— Да, точно, — я вызвал на терминале меню стыковочного узла и снял заглушку с подключения к станционной аудиосети. Оно вообще-то обязательное, предназначено для оповещения пристыкованных кораблей, но у каждого второго космика стоит программная затычка, потому что предприимчивая администрация базы продаёт свой канал под рекламу и объявления. В конец концов, всё важное можно потом прочитать в текстовой ленте.

— … Соблюдайте спокойствие! — холодным тоном объявил искин. — Повреждённые отсеки изолированы, утечка воздуха остановлена. Просим гостей станции не покидать арендованных помещений, а экипажи пристыкованных кораблей оставаться на борту. Стыковка и отстыковка судов приостановлены. Доступ на станцию временно закрыт, стыковочные узлы блокированы. Благодарю за внимание, оставайтесь на связи.

— Да что случилось-то? Сложно сказать, что ли? Чёрт, там же Катя! Вот же не вовремя её понесло! — я метнулся к шлюзу, но там, как и обещала трансляция, горели алые огоньки блокировки.

Теперь я не мог ни попасть во внутренние помещения станции, ни отстыковать катер, чтобы улететь. Я, разумеется, никуда без Кати не полечу, но почему?

Общий текстовый канал забит сотнями сообщений, одно другого абсурднее, и каждую секунду появляются новые. Читать этот поток сознания совершенно невозможно, да и бессмысленно, потому что отделить фантазии паникёров от свидетельств очевидцев невозможно. В «капитанском» чате, куда имеют доступ только капитаны кораблей, ситуация получше, как минимум потому, что там меньше народу. Там я и выцепил первое содержательное сообщение. Капитан буксира «Прямой ход» написал:

«Видел, как отстыковавшийся балкер отвалил от станции, завис рядом, а потом врубил маршевые и воткнулся в причал. Хорошо, что скорость набрать толком не успел и движки сразу погасли. Воздухом хорошо просифонило, разгерметизация минимум трёх отсеков».

Это объясняло толчок и перекрытие части станции: балкер — штука массивная, даже на небольшой скорости мог прилично её повредить. ИИ мог опустить переборки между секторами просто на всякий случай и закрыть всех в каютах, чтобы народ не бегал туда-сюда, создавая панику. Если бы мы, как делали обычно, арендовали каюту, то я сидел бы сейчас закрытый там, без связи и Кота, но на этот раз мы прилетели на «Форсети» всего на три дня, наш любимый номер оказался занят, Катя закапризничала и не захотела в другой, так что мы остались жить на катере.

Странно, что заблокировали отстыковку, но причины могут быть любыми. Например, после столкновения образовалось много обломков, отходящие суда могут пострадать. Или сбой пристанционной навигации, и портовой ИИ опасается новых столкновений — мы же не знаем, почему на балкере вдруг включились маршевые?

В чате появлялись новые подробности, и я немного успокоился — похоже, что пострадал дальний грузовой причал, Катю с её воздыхателем туда никак не могло занести.

Станция «Форсети» одна из самых крупных и при том малонаселённых. Из-за неожиданно бедного Пояса разработка его в этой системе оказалась слаборентабельной, а значит, самая многочисленная прослойка космиков — горняки-астероидяне — тут почти отсутствует. Между тем, именно они (точнее, их жёны, дети и так далее) составляют обычно основное население больших орбиталок. Пока мужчины вахтовым методом работают на краулерах и астероидных бурильных установках, где быт скуден и суров, их семьи живут в относительном комфорте главной системной станции. Могут себе позволить, ведь старательский труд в Поясе тяжёл и опасен, но хорошо оплачивается. Без шахтёров (никаких шахт там нет, но название осталось) на станции преобладают транспортники — экипажи коммерческих судов, ну и мы, разведчики. Малонаселённая станция стала грузоперевалочной и, заодно, неофициальной базой Дальней Разведки. Практически все «капсюли» предпочитали возвращаться из поиска именно на «Форсети» — не в последнюю очередь как раз потому, что тут нет толкучки, большие каюты и свободная недорогая аренда. Посидев месяц-другой в тесноте катера, хочется хотя бы минимального простора. Мы с Катей, например, год за годом арендуем между рейсами одну и ту же большую «трёшку» с хорошим видом на планету, и случаи, когда она была занята, как сейчас, можно было по пальцам пересчитать. Кроме того, «соло» тянутся друг к другу, потому что неформальное общение среди условных «своих» часто приносит полезную информацию. Мы все клинические одиночки, да, но иногда даже таким мизантропам хочется выпить с кем-то, кто понимает твои проблемы. И бордель тут — признаюсь, пока Кати нет, — поприличнее, чем на других больших станциях. Имея в основных клиентах одиноких и небедных «соло», может себе позволить качество обслуживания.

— Похоже, просто авария, — сказал я Коту, — балкер в причал впилился.

— Разве такое возможно? — спросил он. — Автоматика стыковки…

— Знаю-знаю, — отмахнулся я. — Но, если аварии никогда не случались, то вероятность того, что однажды хоть одна произойдёт, только растёт!

— Теория вероятности утверждает… — скучным тоном начинает Кот, но я его прерываю:

— Не нуди. Думаю, через полчаса максимум блокаду снимут. Будет у Кати от первого свидания куча неожиданных впечатлений. Надеюсь, если их заблокировали в кафе наедине с мороженым, дети не облопаются до ангины…

— Капитан, капитан! — меня будит голос Катерины в динамике.

— Да, что такое? — неохотно выныриваю из яркого реалистичного сна я.

— Мы вошли в зону действия радиосвязи с «Форсети». Вы отправитесь на катер или поговорите из рубки?

— На катер, — решительно ответил я, вставая.

— Я открыла вам все двери до шлюза.

— Я счастлив…