Пророчество

Глава 32

СЕТ

Эти потрясающие голубые глаза были широко распахнуты и смотрели на меня, их наполняли страх и паника.

— Держись, детка, — я положил руку ей на грудь. Кровь мгновенно просочилась между пальцев. Я в панике поднял голову: — Нам нужен врач! — заорал я.

Бэзил уже бежал в дом. Несколько человек оцепенели, на их лицах был такой же ужас, который детонировал во мне.

Этого не должно было случиться.

Ни после всего, что произошло.

Алекс и Айден подскочили к нам. Они кричали, но я не улавливал смысла их слов. Эрин тоже была здесь, она примерзла к месту, как одна из заточённых фурий.

Джози содрогнулась всем телом, и это вызвало дрожь и во мне. Я перевёл взгляд на неё. Её глаза были закрыты. — Джози! Открой глаза. Детка, ну, давай же. Открой глаза ради меня. Пожалуйста.

Её глаза не открылись.

Ужас превратил мою кожу в лед. — Psychí mou, пожалуйста, открой глаза. Пожалуйста, детка. Черт возьми, открой глаза.

Она не шелохнулась.

Её грудь не поднималась.

— О Боги, — прошептала Алекс, падая на колени.

Скользкими от крови руками, я проверил пульс, скользя большим пальцем вдоль шеи. Я почувствовал… О Боги, я ничего не почувствовал. Пульса не было.

Ничего.

— Нет. Нет. Нет. Я рухнул на задницу, притянув Джози к себе на колени. Её тело обмякло. Руки безвольно свисали по бокам. Я посмотрел на Алекс, потом на Айдена. Его серебряные глаза затуманились. — Я не знаю, что делать, — мой голос сорвался. — Скажи, что мне делать.

Он молча покачал головой.

— Она не может долго обходиться без кислорода. Её… Ребёнок… — я повернулся к Джози, откидывая с её лица волосы. — Я должен заставить её вновь дышать.

— Рот в рот, — предложила Алекс, её голос был невнятным. — Ты можешь попробовать…

Рябь энергии пронеслась по пляжу. Знаки Аполлиона проступили на моей коже. Вспышка света и затем нас легла тень, загородив солнце.

Аполлон опустился на колени между Алекс и Айденом, его взгляд был сосредоточен на Джози.

— Помоги ей, — взмолился я. Меня не волновало, что никогда прежде я ни о чём никого не умолял: — Пожалуйста, Аполлон. Помоги ей.

Он дотронулся до её лба. — Её душа уходит, Сет. Рана смертельная. Ваш ребёнок уже…

— Нет! — закричал я, прижимая её к себе. — Она не умерла. Наш ребёнок не умер.

Он смахнул кровь с её лба, кровь, которую там оставил я. — Я уже видел это, — сказал он, проводя пальцами по её лицу. — Я знал, что это случится. Ты даже не представляешь насколько тяжело знать, как умрут твои дочь и внук.

Я уставился на него. — Нет.

Он встретился со мной взглядом. — Это Судьба, Сет. Это пророчество было написано ещё много веков назад.

— Нет, — гнев наполнил меня, и я отшатнулся. Мои щёки были мокрыми, зрение затуманилось: — К чёрту Судьбу! К чёрту пророчества! Я не потеряю ни её, ни моего ребёнка. Этого у нас не отнимут. Клянусь богами, я…

— Ты ничего не будешь делать, — спокойно сказал он, и его глаза побелели. — Это не твоё пророчество. Оно моё. И вашего сына. Любовь — это корень всего хорошего, как и корень всего дьявольского. Любовь это сущность Аполлиона. А только потом уже Судьба, — продолжал он, проведя по своему знаку, выгравированному на её коже. — Ничего нельзя изменить. Судьба заглянула в прошлое и будущее. История повторяется.

— Что за чёрт? — рявкнула Алекс, узнав в этих словах пророчество, которое она слышала много лет назад в Ковенанте в Северной Каролине.

Тонкие волоски поднялись по всему моему телу, когда голос Аполлона разнёсся по солёному воздуху.

— Узрите разницу между потребностью и любовью, — Аполлон стал светиться. От макушки золотистой головы, вниз по всему телу, он засиял как солнце: — То, чего так опасались боги, стало явью. Конец старому и начало новому были ознаменованы… — его голос поднялся, разносясь над морем и утёсами, как когда-то прогремел голос Эвана — нимфа. — Ребёнок солнца и новый Бог породят новую эру, и великие творцы падут один за другим, перестраивая наши дома и сердца, пожиная наших людей и смертных.

Я вздрогнул, когда сияние, исходящее из его руки, окутало Джози тёплым золотистым светом, размывая её черты, пока я держал её в руках.

— Кровавый путь был избран, — сказал Аполлон, и молния прорезала быстро темнеющее небо. Опустилась ночь, быстро погружая мир во тьму: — Великая Война, ведомая «избранными», закончилась, Солнце зашло, и Луна будет править, пока не взойдёт новое Солнце.

Моя кожа горела, от того как я вцепился в Джози, но я её не отпускал. И не отпущу. Я обещал ей, что не отпущу её, и я никогда не сделаю этого. Никогда.

Голос Аполлона ослабел, а свет отступил от Джози и пополз вверх по его руке. Я снова увидел черты Аполлона. Он пристально посмотрел на Джози. — Она носит в себе Бога музыки, истины и пророчеств, Бога солнца и света, чумы и поэзии, и когда он достигнет совершеннолетия, он займёт свое законное место на Олимпе. Он будет править до конца времён.

Сияние исчезло из его глаз. Белки оставались молочного цвета. — Скажи ей, что я всегда гордился ею. Что я всегда любил её. Скажи, что я делаю это не из-за того, что должен, а из-за любви к своему ребёнку. Скажи ей это, Сет.

Я открыл рот, но чёрт, у меня не было слов. Вообще никаких слов. Напротив меня Алекс шлёпнулась на задницу, из неё вырвался прерывистый звук, потому что Аполлон… Он…

Развеялся.

Кусочек за кусочком, развевались в воздухе вокруг него. Ночь прояснилась, и лучи солнца заструились вниз, отражаясь от песка. Аполлон медленно, прямо на наших глазах, становился ничем, превращаясь в свет вокруг нас.

— Новое Солнце… — сказал Аполлон, его голос стал слабым, пока он просто исчезал у нас на глазах. — Поднялось.

Джози резко дёрнулась в моих объятиях, мой взгляд метнулся к её лицу. Цвет вернулся к её коже, растекаясь по лицу и вниз к груди; розовый румянец, с которым возвращалась жизнь. Я задрожал. Её глаза распахнулись, и она сделала большой глоток воздуха. Её грудь поднялась и тяжело опустилась.

— Сет? — прошептала она хриплым голосом.

Твою мать.

Прижав её к своей груди, я уткнулся лицом в её шею и потерял контроль. Меня это не волновало. Я, чёрт возьми, рыдал, обнимая её.

— Сет, — её голос прозвучал приглушённо. Ей удалось отстраниться и поднять руки. Она обхватила моё лицо руками и подняла мою голову: — Сет? Почему ты плачешь?

Хриплый смешок вырвался из меня, и я прижался своим лбом к её лбу. — Я люблю тебя, Джози. Я люблю тебя.