Проклятый Портной: Том 1

Глава 3

Иркутск

6 мая 2046

Воскресенье

— Ты кто такой, чёрт тебя дери? — угрожающе спросил Васильковский, пытаясь одновременно натянуть брюки и при этом застегнуть рубашку на выпирающем пузе. Выходило это у него, скажем прямо, плохо.

— Я? Я — сержант Иванов, — прикрыв рукой нашивку с фамилией на клапане нагрудного кармана, ответил я. Как-то на лычки ещё внимание обратил, а вот фамилию прочитать не удосужился…

— И что тебе надо, сержант? — мужчина, плюнув на штаны, рухнул в кресло, скрывая срам, и начал застёгивать рубашку.

Правда, в процессе промахнулся на одну петлю, отчего рубаха села на нём криво. Да и покрытая потом лысина мало способствовала угрожающему виду, который пытался придать себе начальник тюрьмы, вперив в меня злобный взгляд.

— Так это, осуждённые на вонь жалуются. Говорят, спать невозможно. Грозятся одну звезду нашему отелю поставить, — не дождавшись разрешения от вышестоящего по званию, я зашёл в кабинет.

При этом стараясь не поднимать головы, чтобы козырёк кепки не дал разглядеть лицо. Ивановых много, а я, такой красивый и запоминающийся, один.

— Ты чего несёшь, идиот? Какие звёзды? Какой отель? Ты вообще из какого крыла? Кто твой непосредственный начальник⁈

Васильковский даже поднялся с кресла, однако быстро вспомнил, что мужчина без штанов мало похож на угрозу. Тем более в его случае. Поэтому всё же попытался их надеть, на несколько мгновений упустив меня из вида.

Этих секунд мне хватило на то, чтобы очутиться рядом с и хлопнуть начальника тюрьмы по отвисшей щеке, погружая в сон.

Вот только не в такой, в каком сейчас находились охранники или девушка с «фальшивым» лицом и именем Ольга. Это проклятие, в отличие от остальных, будет длиться куда дольше, а Васильковский никаких негативных ощущений после пробуждения испытывать не будет. Правда, ближайшие несколько недель спать он будет по двадцать часов в сутки…

Единственное, так как в этот раз я вложил куда больше энергии в проклятие, это меня изрядно подкосило. Тем не менее навалившуюся слабость я перенёс на ногах, хоть и благодаря металлическому пруту, воспользовавшись им в качестве трости. Всё же не зря таскал с собой всё это время…

— Спи, дружок, сил набирайся. Они тебе при нашей следующей встрече понадобятся, — переждав «качку», произнёс я, глядя на храпящего в кресле мужчину.

Ну а потом приступил к самому интересному, а именно сбору информации. По обстановке в рабочем кабинете можно многое понять о человеке. И судя по тому, что я видел сейчас, Васильковский являлся человеком весьма тщеславным.

Множество грамот, дипломов, благодарственных писем были развешаны на стенах кабинета, а в многочисленных шкафах с прозрачными дверцами виднелись кубки и иные знаки признания заслуг.

Я потратил минут пять на разглядывание и чтение всех этих «трофеев», однако чего-то говорящего в пользу владельца не обнаружил. Одни сплошные расплывчатые фразы — «за присутствие», «за содействие» и прочая ерунда. Даже как-то странно, что не было кубка с гравировкой «За невмешательство I степени».

После внешнего, поверхностного, осмотра кабинета приступил к более детальному.

Первым делом заглянул за вторую дверь и обнаружил, что там находится небольшая, но весьма уютная комнатка. Массивный кожаный диван, без труда способный выдержать начальника тюрьмы, холодильник, открытый шкаф с вещами и выключенный телевизор. Да там даже крохотная душевая кабинка имелась. Однако что-то мне подсказывало, что пользовался ею, в основном, не Васильковский.

А ещё рядом с кабинкой имелась мощная вытяжка, так что, достав из кармана пакет со вторым носком и надорвав его, засунул «химическое оружие» поглубже и щёлкнул тумблером.

Гул вентиляторов неприятно ударил по ушам, но данное неудобство я уж как-нибудь переживу. Тем более что долго находится в кабинете местного начальника я не планировал.

Так что, быстро осмотрев «отдыхайку» и не найдя ничего стоящего, изъял из холодильника слегка подсохший сэндвич и, жуя, вернулся в кабинет.

К сожалению, теперь к гулу вытяжки присоединился оглушительный храп Васильковского. Поэтому, доев бутерброд и почувствовав прилив сил, с трудом, но всё же дотащил до дивана кресло с вибрирующим Васильковским.

После чего, вернув кресло обратно, закрыл дверь и, усевшись в него, принялся за исследование рабочего места начальника тюрьмы.

Для начала включил компьютер, это дивное изобретение человечества. Благодаря памяти Максима я знал, для чего его используют и находился в предвкушении от того количества информации, что смогу получить. Но, видимо, слишком рано обрадовался…

Рабочий стол оказался девственно чист, не считая телефонного справочника, а проверив историю браузера, был вынужден констатировать, что сия машина использовалась исключительно для чтения новостей.

Так что, огорчившись и мысленно посетовав на нелюбовь некоторых личностей к современным технологиям, перешёл к исследованию уже реального рабочего стола.

И первый же выдвижной ящик порадовал меня своим содержимым.

Пухлый кошелёк-портмоне, когда я потянулся к нему, стыдливо приоткрылся и продемонстрировал выглядывающие из него купюры.

Достав находку, извлёк из неё толстую пачку денег и, не считая, а ориентируясь на цвет содержимого, прикинул, что держу в руках не меньше двадцати тысяч рублей. А то и больше. Так себе, конечно, размер моральной компенсации, но для начала сойдёт.

Деньги я убрал к себе в карман, после чего переключил внимание на небольшую фотографию, на которой были запечатлены Васильковский с женщиной и ребёнком.

— Эх, Георгий Данилович, и не стыдно вам? — поинтересовался я, доставая фотографию.

Судя по дате на обратной стороне и надписи «Марциальные Воды», это Васильковский с женой и дочерью на курорте лет десять назад. Конечно, всякое могло случиться, но, судя по тому, что обручальное кольцо у начальника тюрьмы было по-прежнему на месте, на развод никто не подавал.

Ну да ладно, не моё это дело. Просто очередной минус для Васильковского и порция информации для меня. Так что, закинув опустевший кошелёк обратно, продолжил рыться, проверяя оставшиеся ящики.

И в третьем по счёту меня ожидал наиприятнейший сюрприз, а именно моё личное дело. Хотя, скорее всего, не совсем моё. Или даже вовсе не моё. Здесь с какой стороны посмотреть.

В общем, фотография в деле была Максима, вернее, теперь уже моя, а вот всё остальное принадлежало совершенно другому человеку.

Носил псевдо-Я фамилию Щукин и проходил по статье 318, связанной с нападением на представителя власти. В деле даже были расписаны подробности, кто кого и сколько раз, однако вчитываться я не стал, сразу перейдя к самому интересному. А именно к заключению о смерти.

Число указано не было, а вот месяц стоял текущий, так что покинуть мир Серову так или иначе было суждено в ближайшее время.

Причём смерть, по официальной версии, наступила от многочисленных травм, несовместимых с жизнью и полученных в результате столкновения с обитателем подземелья класса «I». То есть 8-го по-нашему, Имперскому. В конце заключения даже фотографии прилагались. С разных ракурсов.

Правда, труп на них был обезображен до невозможности. Особенно лицо. Однако волосы, там, где были не залиты кровью, действительно имели соломенный цвет, как у Максима. Да и по комплекции труп вполне походил на него, то есть меня.

А хитро у них здесь всё организованно, оказывается. По сути, подземелье, столь низкого уровня и которое наверняка находилось где-то поблизости, особой опасности не представляло. Зато служило неплохим источником дохода.

И наверняка большинство осуждённых из крыла А-1 рано или поздно отправлялись туда на добычу руды или какого-нибудь полезного мха, пропитанного магической энергией. А за это им сроки уменьшали. Если, конечно, они выживали.

Всё это дело явно балансировало на тонкой грани между законом и преступлением, и именно поэтому тюрьма была «частной».

Ну а заключение и пытки всяких там мелких дворян и других неугодных личностей являлись просто бонусом. Ведь попробуй потом докажи, что в тюрьме содержался именно Серов, а не Щукин, погибший в подземелье при искуплении вины перед обществом.

Тем более вот оно дело, в котором все подробности зафиксированы. А то, что похож… Так мир большой, совпадения случаются…

— Гнилое место какое-то, — подытожил я, откладывая дело в сторону.

Эти бумаги я в любом случае заберу с собой, как минимум потому, что там стояло несколько подписей местных сотрудников и виза самого Васильковского, однако обыск ещё не был закончен, и мне следовало поторапливаться.

Оставшиеся ящики, казалось бы, безразмерного стола ничего полезного не принесли, если не считать ещё одного личного дела. Вот только судя по нормально вписанной дате смерти, неизвестный под вымышленной Синицкий уже, как неделю был мёртв.

Кстати, этот пленник был куда старше меня. И при взгляде на его фотографию становилось ясно, по крайней мере мне, что если он как-то и вёл себя плохо, то максимум при людях вилку для рыбы с «салатной» перепутал. А в его деле почему-то был указан разбой с двумя убийствами…

Этот липовый документ я положил рядом со своим, решив тоже прихватить. Вероятность того, что я узнаю, кем являлся этот мужчина, была крайне мала. Но всё же не нулевая.

Собственно, на этом все приятные находки и закончились. Имелся ещё и сейф, встроенный в стол, но при пытке проклясть замок, я получил весьма ощутимый удар током. Человек я доходчивый, так что намёк понял с первого раза и больше к запертому ящику лезть не стал.

Время на часах уже показывало третий час ночи. Вроде только совсем недавно стоял под дверью, охи-вздохи слушал, а здесь уже и до утра всего ничего осталось. Кстати, насчёт охов и вздохов…

Быстро наведя порядок на столе и максимально скрыв признаки своего прибывания в кабинете, прихватил документы и переместился в приёмную.

Там по-прежнему было темно, и стояла тишина, нарушаемая размеренным дыханием спящей секретарши. А я сегодня просто фея сна…

По-хорошему, следовало бы и в приёмной не задерживаться, а начать искать какое-нибудь укромное место, пока спящую смену не обнаружили, но я всё же решил немного рискнуть.

Для начала пробежался по шкафчикам в столе, мало ли что там храниться могло. Но ничего, кроме всяческих журналов по учёту других журналов и женской мелочёвки не обнаружил.

А вот на компьютере информации было куда больше. Похоже, всем электронным делопроизводством занималась именно Ольга с забавной фамилией Звёздочкина.

Одну папку за другой, попутно листая почту и особенно просматривая личные чаты, я потихоньку вникал в «местную кухню», выстраивая связи между работниками тюрьмы.

Чтиво, особенно переписка, оказалось весьма увлекательным, и я уже подумывал о том, что неплохо бы найти флешку да скопировать всё, что можно, но тут до меня докатился странный шум.

Пока ещё едва уловимый, но с каждой минутой он становился всё громче, и я уже начал различать голоса и даже разбирать отдельные слова. Которые мне не особенно понравились.

Вряд ли кто-то в здравом уме захочет услышать сразу в одном предложении «осуждённые», «бунт» и «пожар», находясь внутри здания с зарешёченными окнами.

Лично я планировал услышать только первые два слова и то только ближе к утру. При этом, само собой, находясь поближе к выходу. Но, похоже, вентиляция в тюрьме, в отличие от персонала, работала куда лучше…

Однако расслышать все подробности мне было не суждено. Едва я оторвался от особо интересной переписки Звёздочкиной с одной из подружек из отдела кадров, как мне прилетело по голове кувалдой.

Бам! И я упал на пол, едва не приложившись затылком о край металлической ножки кресла.

Бам! Очередной удар едва не выключил «свет» у меня в глазах, однако прежде чем мне произошёл третий, контрольный, я успел провести пальцем по лбу, рассеивая проклятие.

И тут же стало легче. Визги пожарной тревоги перестали походить на хлопки шумовых гранат, и я остался в сознании. Правда, вместе с нормализовавшимся слухом вернулось и обоняние…

— Как будто в лабораторию Анны заглянул… — пробормотал я, при этом стараясь дышать через рот и маленькими порциями.

Помогало это откровенно слабо, и коктейлем из запахов мертвечины и гари я начал «наслаждаться» в полной мере. И если первый «аромат» шёл от меня, то ко второму я если и имел отношение, то только косвенное. Честное проклятое!

Подойдя к двери под вой сирены, перемежаемый безэмоциональным голосом системы оповещения, открыл её и выглянул в коридор. Батюшки, горе-то какое… Мы действительно горим…

Самого огня видно не было, но коридор уже был изрядно задымлён. В горле тут же запершило, а на глазах начали наворачиваться слёзы.

По-хорошему следовало быстренько бежать вниз, пока на этом этаже чересчур многолюдно не стало, вот только…

Я обернулся и посмотрел на девушку в кресле. Когда ещё сюда дежурные явятся, не известно. А чтобы надышаться угарным газом секретарше и десяти минут хватит.

— Твоя доброта когда-нибудь тебя погубит, Максимилиан… — мысленно вздохнул я, беря небольшие тряпичные полотенца и смачивая их в воде из «кулера».

Быстро соорудив из них подобие масок для себя и девушки, вознёс молитву съеденному сэндвичу, чтобы тот дал мне как можно больше сил. После чего с кряхтением закинул довольно миниатюрную Звёздочкину себе на плечо и, придерживая девушку за самый удобный «выступ», покинул приёмную. Дракона ограбил, «прынцессу» похитил. Собственно, на этом аудиенцию можно и завершать…

По коридору я шёл, согласно мудрой пословице «поспешай, не спеша», прикидывая свой маршрут и размышляя, как же поступить.

Сейчас я находился на четвёртом этаже, а выход располагался на первом. Правда, просто спуститься не выйдет, ибо сквозной лестницы между всеми этажами в этом странном здании не имелось. Лишь с четвёртого на третий.

Потом нужно было преодолеть длинный коридор и выйти к лестнице, ведущей на второй этаж. Потом опять прогулка, а там очередной спуск, и вот оно КПП, за которым меня ожидает свобода. В общем, как говорится, долгих лет жизни тому архитектору, что это здание проектировал…

Вот только есть ли смысл сейчас к проходной соваться? Или всё же подождать, когда обстановка совсем накалится?

Хотя до этого момента, похоже, оставалось совсем немного. С каждой минутой в стенах тюрьмы становилось всё оживлённее.

Сирена орала всё громче и громче, механический голос звучал истеричнее. И его то и дело перебивали по громкой связи дежурные, пытающиеся скоординировать охранников, направляя их в корпуса Б и В.

И пускай я двигался в совершенно другую сторону, мне всё чаще попадались несущиеся навстречу тюремщики в респираторах и противогазах. Тем не менее, видя, что я самоотверженно несу на плече хрупкую девушку, вопросов никто не задавал.

Лишь на самой финишной примой, когда я уже брёл по коридору второго этажа, на меня из-за угла выскочил господин «страшный» лейтенант, с криво надетым противогазом.

Дыма в коридоре почти не было, однако ни я, ни он средства защиты из-за вони снимать, пусть и относительно слабой, не спешили.

— Кто такой? Что с Ольгой Викторовной?

Даже не знаю, как этот неприятный «сюрприз» понял, кто у меня на плече. Особенно учитывая, что видеть он мог только обтянутую короткой юбкой попку девушки и длинные ноги в колготках, но без туфель.

— Сержант Иванов! Нашёл Ольгу Викторовну в коридоре без сознания. Несу к выходу! — старательно глотая окончания слов, делая их максимально неразборчивыми, отрапортовал я, пытаясь пройти дальше. Однако не вышло…

— Иванов? Какой Иванов? У нас нет Ивановы… — неосмотрительно положивший руку мне на руку плечо старлей с хрипом осел на пол и задёргался, словно в припадке.

— Ну ведь давно же известно, что любопытные хоть и живут интересно, но порой очень недолго, — осуждающе покачал я головой, после чего обернулся на громкий топот и металлическое бряцанье.

— Что за? — произнёс один из вылетевших на перекрёсток тюремщиков, увидев меня с девушкой на плече и хрипящим лейтенантом.

— Быстрее! Ему плохо! Возможно, надышался угарным газом! — я добавил в голос нотки истерики. — Нужно как можно скорее вытащить их…

— Но нам приказано… — подал голос второй охранник, однако тут же замолчал, увидев, как старлей задёргался сильнее. Ещё бы ему не дёргаться-то с распухшим языком…

Главное, чтобы это парочка не тормозила, иначе придётся отменять проклятие, а то задохнётся, любопытный.

— Лазарет не вариант, там дыма и вони этой ещё больше. Тащим к выходу! Снаружи вроде как уже должны пожарные со скорой подъехать, — сориентировался один из тюремщиков, после чего ткнул в своего робкого напарника. — Хватай, и потащили, чего замер?

Подхватив лейтенанта, парочка поволокла его в сторону КПП, а я двинулся следом за ними. Пока что всё складывалось ещё удачнее, чем я рассчитывал.

И даже пропускной пункт мы преодолели без особой задержки. Дежурящая там тётка, которую больше интересовало, что же происходит внутри тюрьмы, завалила нас вопросами, даже не подумав потребовать, чтобы мы сняли маски и противогазы. Хотя, учитывая, что «аромат» носков докатился и досюда, это было неудивительно.

Так что едва щёлкнул последний замок на входной двери, я с облегчением втянул свежий ночной воздух. Правда, в полной мере мне им насладиться не дали, так как едва мы очутились снаружи, как Громов, тот самый инициативный сержант, быстро обнаружил скорую с мигалками и приказал двигаться к ней.

Вообще, перед стенами тюрьмы оказалось довольно оживлённо. Пока тащили «пострадавших» я насчитал аж пять машин пожарных расчётов и три скорых. А судя по тому, что вдалеке раздавались звуки многочисленных сирен, это был далеко не предел.

— Что с ней? — буквально на ходу стащив у меня с плеча девушку, поинтересовался фельдшер, укладывая Ольгу на каталку. По соседству то же самое делали и с лейтенантом.

— Нашёл на полу в коридоре без сознания. Похоже, дымом надышалась, — не стал я отходить от ранее озвученной версии, после чего громко, так чтобы слышали все присутствующие. — Есть попить? А то у самого в горле першит.

— У водилы спроси, он тебе даст. И далеко не уходи, тебя тоже проверить надо, — не поднимая на меня взгляда, произнёс врач, щупая пульс у Звездочкиной.

— Спасибо, — кивнул я, намереваясь проскользнуть за машину, однако не успел.

— Так, раз тебя осматривать будут, тогда остаёшься за главного. А вообще молодец, Петров…

Это же надо было так промахнуться с фамилией…

— … считай двоих разом спас, — один из тюремщиков, тот самый инициативный, хлопнул меня по плечу и посмотрел в сторону здания.

Звуки сирены так и не затихали, а на фоне ночного неба отчётливо виднелись столбы чёрного дыма. Да и оранжево-красная «подсветка» с каждой минутой становилась всё ярче.

— Ладно, мы пошли, там сейчас самый замес начнётся. Странно, что система пожаротушения не срабатывает, — задумчиво произнёс Громов. Толкнув напарника, сержант поправил противогаз и, кивнув врачам, быстрым шагом отправился к входу на КПП.

Я же, наконец, с облегчением сорвал с себя тряпку, давно уже не справлявшуюся с защитной ролью, а лишь прикрывавшую лицо. После чего, обойдя суетящихся врачей, на лицах которых всё отчётливее сквозило удивление, дотронулся до лейтенанта, убирая проклятие.

— Пойду всё же попью, — вновь произнёс я, игнорируя удивлённые возгласы фельдшера, возившегося со старлеем, когда тот внезапно нормально задышал.

Однако само собой пить я не собирался. И едва скрывшись от посторонних взглядов за машиной, сиганул в кусты, оставляя за спиной горящую тюрьму.

— Ну теперь-то точно здравствуй, новый чудный мир. Рад нашему знакомству! — вслух произнёс я, шагая по ночной набережной Иркутска в сторону моего нового дома.