Проклятый Портной: Том 1

Глава 13

Иркутск

Владения Серовых

11 мая 2046

Пятница

— Я — паучок… Маленький паучок… Я ниточку пряду… Нить… Нить… Нить… Твою етить!

Тонкая полоска затвердевшей субстанции, видимая лишь благодаря струящейся по ней тёмной энергии, с уже знакомым до зубовного скрежета треском порвалась, заставив меня выругаться.

Процесс изготовления магической нити оказался куда сложнее, чем выглядел на первый взгляд. По крайней мере, на видео, с таким трудом нарытых в интернете, вытяжка быстротвердеющей жижи из желёз выглядела делом плёвым.

Всего-то нужно в шар, после промывки и сушки, воткнуть полую спицу. Затем, выдавив каплю клейкой жидкости, дать ей застыть на веретене, а уже после, медленно вращая его, начать вытягивать нить. Попутно не забывая насыщать её энергией. Ну просто же. Как две фотки переслать…

Ага, как бы ни так. Из половины мешка у меня получилось всего три полных мотка нити и с десяток различной длины огрызков.

Возможно, дело было в том, что видео были довольно плохого качества, и я не разглядел каких-то важных нюансов. К тому же тамошний маг использовал «запчасти» от какого-то другого монстра, а значит, и сама жидкость могла отличаться по плотности.

К сожалению, официального справочника по изготовлению магических предметов не существовало. Ну или, по крайней мере, такового не нашлось в общем доступе. Что, собственно, вполне логично. Мало кто будет выставлять свои секреты на всеобщее обозрение.

Поэтому пришлось мне вчера поползать по не одному десятку форумов и изрядно напрячь память. По итогу к сегодняшнему утру я имел то, что имел. Не сказать, что результат прямо сильно разочаровывал, но я как-то ожидал большего.

Разогнувшись и закинув выжатую железу в мешок из-под мусора, посмотрел в окно, за которым уже начинало светать. Самое время привести себя в порядок и отправляться на утреннюю пробежку.

Немного поспать я успел ещё вчера, пока железы сушились, так что ощущал себя так же, как и выглядел. То есть чуть выше среднего. Впрочем, даже такого заряда бодрости должно было хватить до вечера.

Так что, прибравшись в мастерской, сходил в душ, смывая с себя остатки нитей, особенно с волос, после чего отправился на пробежку.

Погода в очередной раз радовала, так что несколько кругов по нашему району я сделал с превеликим удовольствием.

Вернувшись домой, поприветствовал зевающую Мышь, только начавшую зашнуровывать кроссовки, и вновь отправился в душ. По возвращении из которого проследовал на кухню, думая, чего бы такого приготовить на завтрак.

Яйца всмятку, как прямое напоминание о трофеях из подземелья я отверг сразу. Мне-то не принципиально, однако у Мыши, учитывая ей страдальческое выражение лица за вчерашним ужином, могут и какие-нибудь ассоциации сработать. И она опять в ванную побежит…

Поэтому пришлось обойтись быстро нарезанным салатом, несколькими тостами с ветчиной и сыром да крепким сладким чаем.

После столь нехитрого завтрака я отправился провожать Дарью до школы. Не знаю почему, однако этот новый ритуал приносил мне какое-то удовольствие. И даже шумная компания подруг Мыши, поджидающая нас в одном и том же месте, не могла его испортить.

Хотя, стоит признать, не сильно-то они меня и напрягали. Несмотря на внешнюю взбалмошность, девушки были вроде не глупыми, а наблюдение за ними даже порой веселило.

Дойдя до школы в окружении шумной стайки, я распрощался с девушками, после чего вновь отправился в сторону торгового района. Особых планов на сегодня у меня не было. Так, всё же прикупить одежду для вылазок в подземелья да отдохнуть.

Конечно, можно было всё это сделать, не выходя из дома. Ту же одежду заказать, а в качестве отдыха погрузить себя в сон. Однако я в предыдущей жизни много времени пробыл затворником, и что-то мне не хотелось повторять это вновь. Тем более что здесь такое вкусное мороженое продают…

Послав миленькой продавщице улыбку и поблагодарив за особо крупную порцию сладости, я, не спеша, зашагал вдоль набережной, радуясь солнечному деньку.

Несмотря на всю ту круговерть, что произошла со мной с момента появления в этом мире, я не жалел, что это случилось. Само собой, Максима жаль, всё же неплохой был парень, хоть и рохля. Но, как говаривала Анна, жизнь есть жизнь, и от некоторых ситуаций не уйти.

Впрочем, кто именно виноват в гибели, я не забыл. Просто возмездие должно быть осуществлено грамотно. Да так, чтобы не подставить под ответный удар, если, конечно, он последует, Дарью. Я-то выживу, даже чисто из вредности, а вот Мышь пока что такой живучестью похвастаться не может.

Потому в ближайшие недели мне предстоит сосредоточиться на повышении благосостояния рода и усилении собственных способностей. С первым помогут заказы, а со вторым — посещения «дыр» и изготовление зачарованной одежды.

Ведь даже то, что я полночи вытягивал эти проклятые нити, заметно укрепило энергоканалы в моём теле, перекачивающие ману. А если я этим буду заниматься на постоянной основе, то смогу постепенно перейти от детских фокусов к вполне серьёзным заклятиям и проклятиям.

— Эх, мне бы мой трон сейчас, с ним бы было куда проще, — откусив кусочек мороженого, огорчённо пробормотал я. — Там и медитировать удобнее, и с потоками энергии работать проще…

Уже собравшись покончить с первым шариком мороженого, я внезапно замер, после чего принялся втягивать воздух носом.

Вначале приятно запахло клоповкой, однако стоило только убрать мороженое подальше, как я вновь уловил зацепивший меня несколько мгновений назад приторно-гнилостный запах. Повертев головой, определил примерное направление и, периодически забивая смрад мороженым, направился в строну виднеющейся в нескольких десятках метрах лавочки.

— Доброе утро. Хорошая сегодня погода, не правда ли? — я остановился у скамейки, на которой сидел мужчина преклонных годов, кормящий голубей. Я-то этих пернатых крыс не очень люблю. Но ведь у каждого свои недостатки, правда?

— Погода? Да, действительно, и сегодня погода не огорчила, — немного заторможенно, но всё же ответил мужчина в простеньком клетчатом костюме, подняв голову и посмотрев на меня.

— Не против, если я присяду рядом? — аккуратно отодвинув ногой нагло клюнувшего ботинок крылатого гадёныша, поинтересовался я.

Мужчина с водянистыми тусклыми глазами попытался изобразить улыбку, однако вышла она у него больше похожей на оскал. Но не злобный, а скорее жалостливо-грустный.

— Конечно, места всем хватит, — слегка подвинувшись, старик оторвал от булки кусок мякиша и бросил его птицам. — Тоже любите голубей?

— Не перевариваю, если честно, — признался я. — Крылатые разносчики заразы.

— Они же не виноваты. Это мы, люди, их такими сделали, — покачал головой собеседник. — Впрочем, человечеству всегда было свойственно перекладывать свои ошибки на других.

— Ну, с этим сложно не согласиться, — кивнул я, наблюдая, как мелкий голубь попытался перехватить особо крупную крошку у пернатого покрупнее. Но затея малого провалилась, и здоровяк клюнул того по голове. — А, знаете, всё же можете мне дать кусочек хлеба?

Мужчина проследил за моим взглядом и молча протянул мне хлеб. Быстренько слепив одной рукой из податливого материала снаряд, наложил на него простенькое заклятие. После чего щелчком пальцев отправил хлебную «пулю» в продолжавшего клевать малыша здоровяка.

Пущенный снаряд угодил голубю прямо в его крохотную головку, заставив от испуга вспорхнуть с места. Однако проклятие спутало у птицы зрение, и вместо того, чтобы взлететь выше, она впечаталась в мостовую.

— Любите встревать в дела, которые вас особо не касаются? — спросил старик. Вроде бы равнодушно, однако нотку одобрения я распознать в этом вопросе сумел.

— Порой имею такую привычку. Но тут всё зависит от множества факторов, — кивнул я. — От настроения, например. Ну или от погоды.

— В каком смысле? — отщипнув очередной кусочек хлеба, поинтересовался мужчина.

— Ну вот сейчас хорошая погода, и у меня хорошее настроение. Отчего я готов встрять сразу в два дела, которые меня не касаются. В одно я уже влез, — я с улыбкой кивнул в сторону продолжавшейся трепыхаться «крысы», — вот теперь собираюсь влезть и во второе.

Услышав мои слова, старик напрягся, но не проронил ни слова.

— Ни к чему кончать жизнь самоубийством. Все трудности, они рано или поздно проходят. Вы, конечно, староваты, но возраст ещё не приговор. Уж поверьте мне, я знаю, о чём говорю, — произнёс я. — Да и смерть от проклятия, тем более столь мерзкого… Как на такое вообще можно решиться?

Старик хмуро поглядел на меня, после чего отодвинулся ещё дальше.

— Вы вообще, о чём таком говорите, молодой человек? Какое самоубийство? Что за глупости.

— Ну вы же сами на себе носите проклятый артефакт, — я взглядом указал на тонкий браслет из почерневшего серебра, выглядывающий из-под рукава пиджака. — Я зловоние проклятия ещё на расстоянии ощутил. Он же из вас жизненные силы пьёт. Полгода максимум и всё, тоннель, в конце которого свет виднеется.

— Глупости. Этот браслет мне внучка подарила. А она никогда так со мной не поступила бы, — в голосе старика прорезались стальные нотки, да и сам он оживился, едва не начав махать руками.

— Любящая внучка, это хорошо. Однако любовь разная бывает… — дед напрягся ещё сильнее, и я на всякий случай в качестве щита выставил перед собой мороженку. — Да даже если и так, то ведь она же его не сама его сделала. Она же у вас, скорее всего, не ювелир-артефактор. Значит, продали такой.

Мужчина открыл рот, но тут же закрыл, и в глазах собеседника мелькнула искорка, пусть ещё не озарения, но что-то близкое к этому состоянию.

— Ладно, второе вмешательство в чужие дела я сегодня сделал, на этом, пожалуй, и остановлюсь, — я поднялся со скамейки, попутно откусив уже успевшее изрядно подтаять мороженое. — Доброго дня вам. И помните, следующий день может стать лучше предыдущего, если не опускать руки, а поискать причину происходящего.

Кивнув продолжающему молчать старику, чей взгляд резко опустел, я поправил пиджак и, подмигнув напоследок голубю-крохе, отправился дальше.

Столько дел, столько дел… Пойти поспать, что ли?

Иркутск

Набережная

— … если не опускать руки, а поискать причину происходящего.

Последние слова незнакомого парня граф Данилов Виктор Михайлович слышал, однако в его голове в этот момент происходил такой кавардак, что ничего ответить он не успел.

Лишь спустя несколько секунд граф осознал, что странный собеседник уже удалился, а он даже не удосужился с ним попрощаться.

— Да нет, глупости это, — пробормотал Виктор Михайлович, подняв руку и посмотрев на браслет. — Не могла Вика такое со мной сделать.

Уж в чём, в чём, а в любви внучки, названной в его честь, к нему граф был уверен. Чудесный ребёнок души в деде не чаял. И был привязан к нему, даже сильнее, чем к матери с отцом.

При мысли о снохе Надежде по позвоночнику графа пробежал холодок. Эта женщина, хоть и пыталась казаться доброй, но с первой встречи, как только Виктор Михайлович её увидел, стала вызывать у него двойственные чувства.

Однако видя, с какой любовью его сын смотрит на свою суженную, вставать на пути счастья влюблённых граф не стал. А после появления на свет Виктории так и вовсе постарался загнать все свои опасения как можно глубже, чтобы не портить семейную идиллию.

— Ну-ка, иди сюда… — граф отщипнул очередной кусочек хлеба, впрочем, сразу же бросать его не стал, а дождался, пока одна из птиц, то ли менее пугливая, то ли более жадная, усядется ему на руку. После чего, аккуратно схватив голубя, снял с руки браслет и, вновь его застегнув, надел на птицу.

— Собственно, что и требовалось доказать, — произнёс мужчина, пытаясь удержать желающую вырваться на свободу птицу. — А я уже даже почти поверил. Впрочем, хорошо, что это не так…

Внезапно голубь замер, после чего жалобно заурурукал и затих, заставив старика охнуть.

Не выпуская птицу из рук, Виктор Михайлович поднялся со скамейки, и, бросив взгляд в направлении, в котором исчез парень в костюме и ярко-красном галстуке, направился в сторону ожидавшей его машины.

— Куда едем, Виктор Михайлович? Как обычно, завтракать? — открывая дверь машины, поинтересовался охранник, и косясь при этом на птицу в руках господина.

— Нет, Кость, домой. И как можно быстрее, — ответил граф, усаживаясь на сиденье.

Поездка до особняка, располагавшегося в одном из престижных районов города, много времени не заняла, так что уже меньше чем через час автомобиль графа, шурша шинами, остановился перед парадным входом.

— С возвращением, Виктор Михайлович, — с поклоном произнёс стоящий на крыльце слуга. — Изволите подать завтрак?

— Позже, — махнул рукой граф, поднимаясь по ступенькам. — Где все?

— Геннадий Викторович уже убыл, а госпожа Надежда с госпожой Викторией на утренней прогулке, — подстраиваясь под медленные шаги графа и двигаясь следом, доложил слуга. — Позвать их?

— Нет, пускай гуляют, — покачал головой Виктор Михайлович, по пути в кабинет бросая взгляд на развешанные в коридоре портреты глав рода.

Почти что в конце этого длинного ряда висел и его портрет. Вот только полтора года назад, когда его здоровье стало неожиданно ухудшаться, он решил сложить с себя полномочия главы рода и передать их своему единственному сыну Геннадию. И именного его портрет замыкал вереницу ответственных за благополучие рода Даниловых.

— Принесите клетку и позовите ко мне Петра, — остановившись у кабинета, приказал граф, после чего, дождавшись, когда слуга откроет ему дверь, зашёл внутрь и, толкнув, закрыл за собой дверь.

И лишь после этого граф позволил себе шумно выдохнуть. Кипевшая внутри злость с трудом поддавалась контролю, однако Виктор Михайлович понимал, что позволь он эмоциям взять верх, и ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

Тем более, он пока не был уверен, что во всём этом замешан его сын. Всё же если двуличие Надежды, особенно теперь, не вызывало у графа сомнения, то вот насчёт Гены…

— Нет, тут спешить нельзя. Ни в коем случае, — усаживаясь за стол и ставя на него голубя, произнёс Виктор Михайлович.

Хоть браслет с птицы граф снял ещё в машине, пернатый до сих пор не пришёл в себя. И стоило только графу отпустить его, как голубь упал на бок, едва шевеля одним крылом.

— Но я выясню… Обязательно всё выясню… — пообещал сам себе граф, глядя на страдающую птицу.

— Вызывали, Виктор Михайлович? — после соответствующего разрешения на пороге показался мужчина в деловом костюме и клеткой в руках.

— Да, Пётр, проходи, — кивнул Данилов. — У меня для тебя есть поручение. Но для начала убери птицу в клетку. Пусть о ней позаботятся, пока она не придёт в себя, а после отпустят.

— Будет исполнено, господин, — произнёс слуга, в чьей лояльности у графа не было и сомнения, и спрятал в клетку медленно приходящего в себя голубя.

— А теперь, главное, — граф положил перед собой проклятый браслет. — Мне необходимо, чтобы ты нашёл ювелира, который сможет сделать точную копию этой вещицы. Причём в кратчайшие сроки.

— Думаю, это не составит особой сложности, господин, — как и положено верному слуге, Пётр не стал задавать лишних вопросов.

— Сумма не имеет значения. Главное — скорость, качество, и чтобы об этом никто не узнал. Вообще никто, — граф многозначительно посмотрел на Петра.

— Разумеется, Виктор Михайлович. Я займусь этим вопросом сразу же.

— Рассчитываю на тебя, Петя, — Данилов, положив браслет в бумажный конверт, протянул тот слуге и, дождавшись, когда тот покинет кабинет, поднялся с кресла и подошёл к окну.

Со второго этажа, где располагалась рабочая комната графа, открывался чудесный вид на разбитый сад, основу которого когда-то заложила его жена. Впрочем сейчас вместо радости, пусть и с оттенком грусти, Виктор Михайлович ощущал гнев.

Который лишь усилился, стоило ему увидеть, как из-за невысокого кустарника на дорожке показалась статная женщина, ведущая под ручку маленькую девочку.

— Как же ты могла так с нами поступить, Надя? — едва слышно прошептал граф, с трудом сдерживая слёзы.