Проклятый Портной: Том 1

Глава 1

Иркутск

4 мая 2046

Пятница

— Ну, здравствуй, чудной новый мир…

После того как гулкие шаги неизвестных затихли, разлёживаться на холодном каменном полу я себе позволил всего минуту. Во-первых, холодно, во-вторых, вредно. А о здоровье мне, судя по всему, стоит позаботиться в первую очередь. Раз уж предыдущий владелец тела на подобную мелочь внимания не обращал.

Но даже эту минуту я потратил не просто так. Находясь в горизонтальном положении, занимался весьма полезным делом. А именно раскладыванием по полочкам поступающей информации. Правда, за годы не такой уж и долгой, но совершенно бесполезной жизни в пробитой голове ныне покойного парня этой самой информации накопилось не очень-то и много.

И что самое обидное, покойный, судя по всему, приходился мне очень, вот прям очень, дальним родственником.

Звали парня Серов Максим Витальевич, и буквально на днях ему стукнуло двадцать один.

Не сказал бы, что прямо-таки знаменательная дата, однако парнишка решил отпраздновать её по полной. В голове тут же всплыло воспоминание о драке и неразборчивая физиономия какого-то мажора-дворянина. И по ходатайству которого Максим Витальевич, собственно, и очутился в тюрьме «непонятного» режима. В которой бесполезному потомку успешно проломил голову приставленный в качестве «воспитателя» Боров.

Лично убивца во время короткой сценки в камере я рассмотреть не успел. Однако из памяти Максима, а уже отчасти и моей собственной одутловатую харю я всё же вычленил и в очередной раз запомнил.

— Что же, так даже интереснее, — в голове отщёлкал воображаемый таймер, и я, открыв глаза, уцепился правой рукой за край откидной деревянной кровати, закреплённой по краям двумя цепями.

Ухватился и рывком, игнорируя напавшие на меня исподтишка тошноту с головокружением, поднялся на ноги. И данный манёвр даже с первой попытки удался.

Похоже, заложенная в проклятие регенерация всё же продолжала действовать. И это несмотря на то, что заклятие определённо сработало не так, как нужно.

По моему тщательно проработанному плану, мне полагалось появиться спустя девять месяцев после исчезновения. В обычной семье обычным ребёнком и прожить совершенно обычную жизнь, подальше от всяких интриг и сражений. По крайней мере, первые сто лет я бы определённо держался подальше от всего этого…

Однако я всё же не был идиотом, чтобы ставить под угрозу то, что строил несколько жизней. Поэтому в случае чего, если правнук бы всё же не справился, навестил бы его. Может, неофициально, но на ошибки бы указал, оценку его умственным способностям выставил, а уже потом опять зажил бы обычной жизнью.

Но нет, что-то пошло не так. И, кажется, я начинаю даже догадываться, что именно.

Помахав перед глазами, заплывшими от фингалов, я разглядел, что у мизинца на правой руке отсутствует целая фаланга.

Вроде травма как травма, мало ли куда Максимка по детству конечности совал. Однако при взгляде на руку у меня стали появляться отрывки воспоминаний, среди которых всё отчётливее проступали части ритуала некоего призыва.

В голове от всплывшей картинки неприятно загудело, так что я решил, что с этим можно разобраться и попозже. Для начала мне не мешало бы выбраться из тюрьмы. А это было интересной задачкой, так как выпускать в ближайшие пять дней меня отсюда никто не собирался. Эпизоды драки стали чётче, и некоторые детали и её последствия прояснились.

Максимка, дурачок малолетний, испив водицы храбрости, то есть пойла высокоградусного, решил показать, что не перевелись в Империи рыцари. Поэтому опустил забрало да вступился за даму, которую хлыщ напомаженный к знакомству склонял.

Представительница прекрасного пола, увидев, к чему всё идёт, естественно, поспешно ретировалась, не сказав спасителю даже слова благодарности. А вот хлыщ с лицом хорька и взглядом какающего мопса, после того как получил в нос, щёлкнул пальцами, и Максимку, посмевшего поднять руку на более благородного, долго возюкали мордой о пол два молодца, одинаковых с лица.

А чуть позже приехал наряд с мигалками и забрал моего дальнего родственничка в каталажку. Из которой, благодаря щедрому вознаграждению Хорька, Серов даже позвонить никому не мог.

Нет, конечно, парень — молодец, даму защищал и даже защитил. Это я понимаю и даже одобряю. Но вот что не одобряю, так это то, насколько Максимка грубо действовал…

Ну что это такое? С кулаками лезть на противника? Да ещё и пьяным… Ну вот дашь ты ему в щи, и что? Его лекари вмиг подлечат, и он уже через день-другой забудет о тебе, как о комаре. Может, даже хвастаться перед друзьями будет, как какого-то выскочку в застенках сгноил.

Нет, здесь надо было действовать куда тоньше. Таких исправлять или наказывать нужно совершенно другими способами.

Впрочем, чего уже рассуждать? Максим свой шанс потратил, и буду надеяться, что в следующей жизни парень окажется куда умнее…

— Чего замер как истукан? — отвлёк меня от мыслей раздавшийся из-за двери голос. — Ваше баронское сиятельство жрать будет? Или в тебя насильно, как в прошлый раз, запихать?

Я взглянул на замершего перед дверью камеры мужчину в форме. Судя по погонам, и если Серов правильно помнил чины и звания, то это был старший сержант тюремной службы, у которого в руках была миска с похлёбкой.

С одной стороны, из-за работающей регенерации, которая из-за нехватки энергии, принялась расщеплять жиры в организме, есть хотелось жутко.

С другой, возникало опасение, что в местную баланду могли чего-нибудь подсыпать. Исходя из услышанного Серовым ранее, выпускать из тюрьмы его, а теперь уже и меня, никто не планировал.

— Так мне зайти? С ложечки тебя покормить? — с издёвкой поинтересовался сержант, ставя тарелку на откидную дверцу в центре двери.

— А так сразу и не скажешь, что в этой гостинице столь любезный персонал, — произнёс я, демонстративно оглядывая обшарпанные стены камеры.

Небольшая бетонная комнатушка, у которой лишь одна стена была из толстых прутьев с такой же дверью с «кормовой» щелью.

— Умничать будешь, ублюдок?

Тарелка исчезла, а в руке сержанта появился длинный ключ, который он тут же вставил и, провернув на два оборота, открыл дверь.

— Сейчас я научу тебя кашу манную любить, сучёныш, — шагнул в мою сторону служивый, демонстративно медленно вытаскивая дубинку. И что-то мне подсказывало, что демонстрировал он её не для того, чтобы продать.

Впрочем, чего это я сразу плохое думаю о человеке? Может, он эту баланду лично готовил, вот и оскорбился из-за моего отказа. Но мы же цивилизованные люди и вот так сразу бить лица… А нет, не цивилизованные…

Стоит признать, замах, как и удар, у сержанта был отработан на отлично. Вот только он, наверное, бить привык тех, кто скован. Так что за мгновение до того, как моей головы вновь коснулся твёрдый предмет, я слегка повернул корпус, уклоняясь от удара.

Бам! Дубинка глухо стукнула о край кровати, а я в ответ ткнул пальцем дурачку в щёку.

— Какого… — только и успел промолвить служивый, как тут же осел кулём на пол, едва не стукнувшись затылком об острый угол кровати.

Я и сам чуть не упал, ибо даже простейшее проклятие на крепкий оздоровительный сон, после которого, правда, служке захочется дико есть, едва не отправило меня самого баиньки…

Однако удержался, ибо спать ещё было рано. Да и небезопасно. Всё же не дома.

Поэтому быстро обшарив карманы сержанта и не найдя ничего полезного, разве что пару конфеток-леденцов, выволок бессознательное тело служивого из камеры.

— Эй, паря, освободи меня! — донёсся до меня шёпот из соседней камеры. — По гроб жизни обязан буду! Спаси только! Отплачу всем, что есть! Фенька Синий за базар отвечает!

— Я, конечно, местной пенитенциарной системе в свете последних событий не очень доверяю, но на вас, уважаемый, определённо клейма ставить уже негде, — прислонив захрапевшего сержанта к стене тупичка, в котором располагалось несколько камер, я посмотрел на говорящего.

— Чего? Да ты, чо, падала, полицаям служишь? — тут же оскалился невысокий мужичок с жиденькой сальной шевелюрой и десятком отсутствующих зубов. — Да я как отчалюсь, найду тебя, гнида, и выпотрошу всю твою семью… К-х-хм… Ф-хм… Хрм…

Фенька Синий оказался столь же неловок, как и сержант, и от тычка пальцем сквозь решётку увернуться не успел. Правда, потом всё же отскочил и принялся материться, но я вернулся к сержанту и уже не обращал внимания на причитание бандюгана.

После очередного проклятия, наложенного на Синего, меня уже конкретно пошатывало, но дела делать нужно было. Поэтому я вновь дотронулся до служивого, награждая того очередным проклятьем.

Ну или даром, тут с какой стороны посмотреть. Ведь не каждый сможет похвастаться абсолютным иммунитетом к яду.

Вот только теперь служивый должен придерживаться строгой диеты и любую пищу хорошенько посыпать какой-нибудь отравой. А иначе рвота и диарея, причём одновременно, ему гарантированы.

Наградив сержанта за «хорошую» службу и игнорируя угрозы со стороны Феньки Синего, я шатающейся походкой вернулся в камеру, закрыв за собой дверь и наложив на замок последнее, крохотное заклятие на прочность.

Теперь это изделие разве что магией взять, ну или болгаркой с алмазным напылением, таким прочным оно стало. Однако, конечно, есть маленький нюанс. Любой вставленный в замок ключ тут же сломается. Что меня в текущей ситуации устраивало более чем.

Так что, ощутив себя в относительной безопасности, я залез на жёсткую кровать и почти сразу же отключился.

Сколько проспал, не знаю, однако, судя по воплям, раздающимся из камеры Синего, вряд ли больше четырёх часов. К этому моменту он как раз должен был понять, что с ним, а точнее, с его организмом происходит что-то не то.

Открыв глаза и поднявшись с кровати, увидел, что сержанта в коридоре уже нет. Видимо, пока спал, его обнаружили да унесли к врачу, не в силах разбудить.

— Что? Что ты со мной сделал, ублюдок? Я сожру твоё сердце! Я вырежу…

Какой же недалёкий человек — мой сосед… Хорошо, что наше соседство продлится недолго.

Развернув обёртку и закинув мятный леденец в рот, я поудобнее устроился на жёсткой кровати и, прикрыв глаза, стал постепенно отключаться от внешних раздражителей.

Вначале исчезли запахи, потом звуки, а под конец и ощущение собственного тела пропало. Я будто бы в невесомости завис, а передо мной появилось схематичное изображение меня самого.

Что могу сказать… Максим Витальевич просто так прожил двадцать один год. Несмотря на неплохой стартовый магический потенциал, парнишка совершенно его не развивал.

Ядро-сердце крохотное. Оттого идущие от него каналы, по которым течёт энергия, плохенькие, не приспособленные для быстрого высвобождения маны. Даже удивительно, что я вообще проклятия наложить смог. Хотя здесь скорее заслуга регенерации, вплетённой в проклятие. Считай её энергию на заклятия и тратил. Оттого и тело не до конца восстановилось.

— Эх, Максимка, Максимка, это же на сколько себя не любить нужно, чтобы опуститься до такого? — покачал я головой, развеял печальный образ и полез копаться в памяти потомка, который всё прос…

Целиком впитать информацию, пусть и за столь короткий период, как двадцать один год, в моём текущем состоянии было невозможно. Поэтому я сделал проще. Представил всю жизнь парня как книгу с кучей подписанных разноцветных закладок.

Вот, например, «Семья»… И что же тут у нас?

А у нас тут ещё печальнее, чем можно было ожидать. Нет, я догадывался, что с родом Серовых всё плохо, коль его представителя какой-то Хорёк в тюрьму упрятал, но вот чтобы настолько…

Для начала Максим был последним мужчиной рода Серовых. Как до этого дошло, парень особо не вникал, просто плывя по течению и даже не предпринимая попыток что-то изменить.

Хотя была одна попытка, связанная с моим появлением здесь. Но и то состоялась она лишь из-за инициативы второго члена рода — сестры Максима Дарьи.

В отличие от брата, девочка оказалась куда более активной, несмотря на то что была младше великовозрастного оболтуса на пять лет. Впрочем, возраст ещё не показатель.

— Дело принимает скверный оборот… Но что же, так даже интереснее, — я открыл глаза, услышав, как в какофонию звуков, идущих из соседней камеры, добавились новые ноты.

— Синий, ты чё пасть свою открыл? Ночь на дворе, шваль ты подзаборная! Я тебе сейчас остатки твоих зубов выбью! Ох ты ж, мать твою… Синий, что за…

Возмущённые крики прибывшего тюремщика быстро сменились испуганными возгласами, заставив меня улыбнуться.

— Боров, зови дежурных, и пусть шокеры притащат! Бл*ть, Синий, что с тобой? Уйди, урод, от двери! Уйди, я сказал!

С кровати я не вставал и к решётке не подходил, однако прекрасно представлял картину, что сейчас разворачивалась в нескольких метрах от меня.

Явившиеся на крики Феньки Синего тюремщики с удивлением обнаружили, что бандит орёт не просто так. Да и вообще сиделец к этому моменту изрядно преобразился.

Заклятие, что я наложил на Синего, изрядно подстёгивало рост волос и зубов. Вот только оборотной стороной медали было то, что к проклятию я не добавил «стопор». И сейчас в соседней камере сидело до жути волосатое существо с большим количеством лишних зубов. Не акула, конечно, но что-то близкое.

Я, конечно, человек незлой, и я в этом абсолютно уверен. Однако, когда кто-то угрожает моей семье, пусть и гипотетически, он за это должен понести наказание.

Спустя пять минут непрерывных криков Синего и угроз со стороны тюремщика, раздался топот многочисленных ног, и стало ещё шумнее.

— Отойти от двери. Мордой к стене, руки за голову! — раздался суровый крик, однако Фенька, судя по звуку, распоряжение проигнорировал и бросился на решётку.

Впрочем, неудивительно. Попробуй остаться в рассудке, когда у тебя из всех щелей волосы лезут да новые зубы старые выталкивают.

— Глуши его! — не выдержал кто-то из тюремщиков, и спустя мгновение я услышал треск, после которого вой сошедшего с ума сидельца прекратился.

Послышался громкий мат, затем скрежет прокручивающегося замка и открывающейся двери. Ну а следом вновь ругательства. Только в этот раз куда громче и разнообразнее.

— Ты морду его видишь? Е**ть её разворотило. Похоже на волосатую задницу с кучей зубов… Фу, ну и мерзость… Совсем как ты, Синицкий, утром после запоя…

Ассоциативный ряд, конечно, у местных, моё почтение. Однако долго восхищаться словесными конструкциями и эпитетами тюремщиков мне не дали.

Среди всего этого гвалта я различил характерный звук металла о камень и, повернув голову, увидел, что к решётке подошёл грузный мужчина с маленькими глазками и плоским носом. Трудно было не догадаться, что это явился Боров собственной персоной.

— Твоих рук дело, крыса магическая? — поинтересовался мужчина, без капли страха глядя на меня сквозь решётку. — А нам сказали, что маг из тебя никакущий…

— Ну раз сказали, то, наверное, так и есть, — пожал я плечами. — Хотя люди много чего говорят. И по большей части неправду.

— Ну ты-то мне сейчас всё расскажешь… — Боров бросил взгляд в сторону продолжавших ругаться коллег, после чего потянулся к поясу с висящей на нём связкой ключей. — И как Лосева усыпил, и как до этого отброса сквозь стену дотянулся.

— Ну что за необоснованные подозрения? Чтобы я, да на честного слугу закона руку поднял? Быть такого не может. Вы меня с кем-то определённо путаете, — я сделал огорчённое лицо и, взяв с кровати леденец, принялся его медленно разворачивать, нарочито громко шурша обёрткой.

— Ах ты гнида, — быстро поняв, что сладость мне отнюдь не конфетная фея принесла, процедил тюремщик.

Чуть ли не сорвав ключ с пояса, быстро вставил его в замочную скважину, надавил и… Щёлк…

— Ой, ой, ой. Ну что же вы так неаккуратно. Имущество же казённое, а вы его портите… — покачал я головой, глядя на растерявшегося Борова с отломанной частью ключа в руке.

— Открой, сука! — неожиданно выпалил мужчина и требовательно посмотрел на меня.

— Тебе надо, ты и открывай, — пожал я плечами и, расправив фантик, принялся складывать из него фигурку.

— Никитин, Королёв! — окрикнул копошащихся и о чём-то спорящих в коридоре коллег.

— Чего тебе, Боров?

— Ключ в замке сломался, открыть помогите, — требовательно произнёс тюремщик, однако и здесь его ожидал отказ.

— Тебе надо, ты и открывай, — слово в слово повторил кто-то из дежурных. — Твоё с Коневым и Лосевым гнёздышко, вот и возись. И так из-за ваших муток теперь этому уроду скорую вызывать и кучу рапортов писать. А я конвоирам непременно скажу, по чьей милости им на ночь глядя этого урода в больничку сопровождать. И чёрт его знает, сколько ещё там охранять.

Я-то знал, что лишние зубы и растительность у Синего начнут отваливаться уже часов через девять, но, естественно, делиться этой информацией не собирался.

— Так это не мы! Это вот этот, — тем временем возмутился Боров на слова «товарищей» и кивнул в мою сторону.

— Да мне начхать, жирный! Сам разгребай, то что заварил, — чуть ли не прорычал дежурный, после послышалось кряхтение и шуршание одежды. Похоже, Синего-таки изволили потащить в сторону выхода.

— Хана тебе, ублюдок! Завтра утром техник придёт, замок починит, а потом я тебя «чинить» начну! — проводив взглядом коллег, повернулся в мою сторону Боров и вздрогнул.

Пока отвратительной наружности и огромной окружности мужчина общался с коллегами, я закончил «оригамничать» и подошёл к решётке, чуть ли не вплотную встав к ней.

— Лови, дружок! Ты наверняка такое любишь, — улыбнулся я, щелчком пальца отправляя бумажную фигурку Борову.

Мужчина инстинктивно поймал летящий в него «снаряд», после чего непонимающе опустил руку и раскрыл ладонь.

Не скажу, что я — великий мастер оригами, да и обёртка у конфетки была маленькая, однако получилось довольно узнаваемо.

По крайней мере, Борову хватило и нескольких секунд, чтобы рассмотреть в своей ладони бумажный член.

— Ну всё, кранты тебе, дворянишка, — глаза у Борова налились так, что я благоразумно поспешил вернуться на кровать. А то ещё рванёт да заляпает меня с ног до головы своей гнилой требухой. — Мне сказали, чтобы ты неделю мучился, но столько ты не проживёшь. Я тебе такой ад устрою, что сам себя раньше убьёшь.

Честно говоря, я думал, что тюремщик дальше продолжит разглагольствовать. Однако вопреки ожиданиям, он лишь бросил на меня очередной убийственный взгляд своих поросячьих глаз и, шумно выдохнув-хрюкнув, ушёл.

Ну раз ушёл, значит, ушёл. Так даже лучше, хоть отдохнуть смогу, как минимум всю ночь, а там уже видно будет.

То, что утром Боров явится меня учить, я сильно сомневался. Всё же проклятие на дикую икоту выспаться ему не даст, да и потом ещё полдня преследовать будет. А вот мне действительно поспать не мешает.

Только вот холодно здесь. Тюремная роба, что была на мне, грела плохо, но куда сильнее мёрзли ноги в тапках. А как известно, в холоде держать нужно лишь голову, ногам же полагается тепло.

Так что я, поскрипев цепями кровати, снял оба носка и сосредоточился. Несколько мгновений и лёгкое головокружение спустя я ощутил, как неотъемлемая часть гардероба начинает теплеть.

Вот только, помимо тепла, от носков стал исходить весьма едкий «аромат», который заставил меня порадоваться, что нормально я ел несколько дней назад.

Впрочем, жертвовать комфортом я не хотел, так что, быстро натянув дурнопахнущие носки, наложил на себя очередное заклятие, «выключающее» обонятельные рецепторы, но повышающие чувствительность слуха.

Тем не менее последнее меня не слишком волновало, так-то от шумного соседа я избавился, и значит, могу хорошенько выспаться. А там и спасением рода займёмся. Ну, Максимка, ну, ирод. Чтоб тебе на том свете икалось…