Проклятая для князя (СИ)

Глава 8

— Ты что Тихомир, забыл, что нам запрещено идти в лес, если тебя поймают, не пощадят, а мне не привыкать, — затараторила Богдана.

— Нет, я пойду с тобой, как думаешь могу я струсить, если ты не боишься или могу отпустить тебя одну? — чуть прищурившись он улыбнулся ей. Выбора у девушки не осталось, пришлось смириться.

Единственное, чему Богдана порадовалась, это тому что сумку травницы она не спрятала вместе с мешком, а держала сейчас в руках, хоть что-то хорошее случилось этим днем. Как будто не кусок материи в руках, а знахарка за ее спиной стояла, оберегая ее. Молча развернувшись она зашагала в сторону леса, обогнув главную аллею как можно дальше, брат шел за ней не отставая, не понимая почему она так разозлилась. Шаги ее становились все быстрее, она почти переходила временами на бег, лицо раскраснелось, а губы немного подрагивали, словно она говорила что-то сама себе. В замке было темно, да и все, кто хотел уже потихоньку улизнули на гулянья, и лишь припозднившиеся парочки тихонько прошмыгивали иногда мимо Богданы и Тихомира. А княжна сегодня отбыла на званный ужин к Десятовским. Шансов быть пойманными почти не было, но девушку это уже почти не беспокоило, в уме она перебирала планы побега от брата.

Идти пришлось долго, люди старались удалиться как можно дальше, чтобы свет костров не доходил до усадьбы, самое далекое капище располагалось глубоко в чаще леса. Спустя час пути они увидели поляну. Костры с полынью были разложены у импровизированного входа. Какой-то юноша окуривал дымящимися пучками этой травы всех входящих. Было достаточно светло чтобы видеть людей. Огромный костер на несколько метров в высоту выбрасывал огонь в небо, вокруг него сделали несколько меньших, для прыжков. В самом центре стояли два чучела Морены и Купалы одетые в праздничные одежды и готовые исполнять свои роли. Многие девушки уже были в венках, Богдана то же начала собирать травы, достаточно было сплести двенадцати разных цветов, хотя в сумерках это было не так-то просто, она думала за этим занятием, как незаметно уйти в лес и бежать. Но тут ее взгляд привлекла другая девушка, в просторной белой рубахе расшитой красным узором, огромными солнцами по подолу и языками пламени у ворота, и уже с венком на голове, она узнала в ней Неждану. Та явно искала кого-то взглядом в толпе. И увидев Тихомира тут же направилась к нему. Везение определенно было на стороне Богданы, она подумала о том, что теперь сбежать не составит труда, ее брат был слишком увлечен беседой. Тихомира и Неждану затащили в огромный хоровод. Люди в нем двигались быстро и вряд ли брат сможет скоро отвлечься чтобы заметить ее отсутствие. Когда они скрылись из вида девушка облегченно выдохнула и вплела последний цветок. Закончив венок, надела его на голову и стала потихоньку продвигаться в сторону леса. Оказавшись в достаточно темной, по ее мнению, части поляны, она резко повернулась и приготовилась быстро нырнуть в чащу, уже поверив в свою удачу, но неожиданно ей преградили дорогу. Прямо перед ней оказался юноша в белом плаще на таком же белоснежном коне. Богдана нахмурилась, внимательнее вглядевшись, насколько это было возможно в сумерках, узнала его, это был незнакомец, которого она встретила в лесу накануне. Даже теперь, когда его пшеничные волосы прикрывал венок, они сияли в свете бликов огня, а глаза полыхали пламенем костров. Он гордо сидел в седле, с идеально прямой спиной, как принц, только вот не коронованный.

— Лесная богиня явилась ко мне, — он с мальчишеским задором смотрел на нее и улыбался. Искры в его глазах так и вспыхивали.

Из-за событий этого дня Богдана совсем забыла о нем, о том, что он звал ее на свидание. Незаметно уйти не получится, а юноша протянул руку приглашая присоединиться к нему в седле. Девушка секунду помедлила, подумав, о том, что, если он ее увезет подальше отсюда, сбежать потом от него одного в темном лесу проще. Решительно протянула ему руку, он нагнулся, подхватив ее за талию и увлек на коня, резко развернув его поскакал прочь. Все быстрее и быстрее уносясь дальше от толпы людей. У Богданы захватило дух, она даже зажмурилась и сама, не осознавая того крепче вцепилась в его руку.

— Эй дикарка, потише, а то лишишь меня пальцев, — он притормозил лошадь и направил ее шагом, — Я уж думал ты не придешь и мне самому придется тебя искать.

Богдана неосознанно порадовалась тому, что он думал о ней и вспоминал. Его тонкие длинные пальцы поглаживали ее маленькую кисть.

— Как я могла отказать самому Яриле? — с усмешкой ответила ему девушка. Она вновь чувствовала себя уверенно. Через несколько минут лошадь остановилась, и юноша спрыгнул на землю, а затем поднял обе руки вверх предлагая девушке спуститься. Наклонившись вперед и скользнув из седла Богдана оказалась в крепких объятиях. Еще ни разу она не была столь близка с посторонним мужчиной и еще ни разу она не была в столь странном состоянии, она не хотела, чтобы он опустил ее, а он все так же держал ее в воздухе. Его длинные пальцы и тонкие пальцы были цепкими и уверенными, почти до синяков. Потом он вдруг начал кружить ее и смеяться. Пока не упал в высокую траву увлекая ее за собой.

— Ты сегодня не такая дерзкая, как в прошлый раз, — смотря на нее снизу проговорил юноша, — эта ночь меняет людей.

Девушка невольно залюбовалась его лицом, он было, как у юного божества, почти фарфоровая кожа казалось светится изнутри. Оторвать взгляд от него было трудно. Пальцы жгло от желания прикоснуться и почувствовать под ними жизнь, как кровь течет по его венам, как он дышит.

Богдана замешкавшись начала вставать. Она уперлась обеими ладонями ему в грудь, ее пальцы закололо, поторопилась, слишком сильно оттолкнулась, как будто обожглась. Немного покраснев от понимания того что сейчас, позволила себе слишком многое, ей нужно было думать о том, как сбежать. А еще в ее голове где-то глубоко билась мысль о том, что он может ее спасти, увезти с собой и не придется расставаться.

— Зачем ты привез меня сюда? — резко спросила девушка, она почему-то разозлилась и на него, и на себя, за то, что допустила такие мысли.

— Как зачем, будешь пускать свой венок на воду, а я поймаю его! — совершенно обыденно проговорил он.

— Не боишься, что после этого влюбишься в меня, ведь сегодня волшебная ночь, никто не устоит против волшебства Купалы, даже сам Ярило, — девушка не поняла, как выпалила это. Прикрыла рот ладошкой и зажмурила глаза.

— А может я влюбился в тебя еще тогда в лесу, а ты разве нет? Давай, пускай свой венок, вдруг я не успею его поймать и его утащит водяной, будешь его невестой, — более серьезно сказал юноша. Богдана решительно подобрала длинный подол, подошла ближе к реке и со всей силы зашвырнула его в воду, она даже не успела заметить, когда парень разделся и нырнул следом. Девушка и не думала, что он говорит правду. В темной воде реки ничего не было видно, вокруг была оглушающая тишина и даже луна, как специально спряталась за облаками. Богдана несмело позвала:

— Ярило, где ты? — в ответ лишь ветер чуть заколыхал макушки деревьев и зашелестел листвой, — Хватит шутить, мне страшно.

Постояв еще несколько минут, она ринулась вслед за ним в реку, когда вода достигла ее груди девушка взвизгнула и отпрянула в сторону, кто-то вынырнул прямо у нее за спиной, хоть нечисти и не положено было шалить в эту ночь в водоемах, еще слишком живы были ее воспоминания о русалке. Кто-то зажал ей рот рукой и прошептал на самое ухо:

— Не кричи это всего лишь я, — обернувшись, она, увидела юношу с ее венком на голове, вода стекала с его волос. Разозлившись Богдана резко повернулась и начала колотить его кулаками, но не удержавшись поскользнулась в воде и нелепо размахивая руками пыталась удержать равновесие, юноша подхватил ее на руки и рассмеялся.

— Ты, ты, — кричала Богдана не в силах придумать слово пообиднее, раздувая ноздри и широко распахнув глаза.

— Ну и кто я? Мужчина твоей мечты? Самый красивый и сильный на свете? Я же Ярило, ты забыла, иначе и быть не могло! — венок на его голове немного съехал на бок и придавал ему слегка дурашливый вид. Богдана взглянув на него растеряла всю свою злость и рассмеялась.

— Недотепа — вот ты кто, — и надвинув венок ему на глаза, с визгом начала вырываться. Юноша потихоньку отступал к берегу и когда они уже почти выбрались завалился в воду вместе со своей ношей. Брызги поднялись вокруг и накрыли их с головой. Кое-как справившись чтобы подняться, они смеясь направились на сухой песок, чуть поодаль от воды. Он натаскал дров и разжег небольшой костер, предложил Богдане переодеться в его сухую рубаху, а ее платье повесить сушиться. Так и поступили, после этого он надел ей на голову свой венок. Вдруг луна, выйдя из-за туч ярко осветила поляну, на которой они сидели и Богдана почти отчетливо увидела, как искры из глаз Ярило взвились. И он приблизился к ней, протянул руку и поднял на ноги притянув ее ближе и как будто заглянул в самую душу и взгляд этот был так печален, она подумала, что больше не увидит его и от этого сделалось еще тоскливее на душе, девушка подняла руку и провела самыми кончиками пальцев по его щеке, они оба замерли и не дышали, а потом потянулись друг к друг.

Он подошел так близко, что я ощутила его дыхание. А я так и стояла, смотря на его грудь, она поднималась и опускалась в такт. Взгляд мой пополз выше, туда, где на его шее билась венка, она была над самым воротником его рубахи. Протянула руку и коснулась ее кончиком пальца. Окончательно перевела взгляд на его лицо, для этого мне пришлось слегка запрокинуть голову. Одновременно с этим рука Ярилы поднялась к моей щеке, словно бабочка вспорхнула крыльями, это было так сладко, я как будто чувствовала все в миллионы раз острее. Он аккуратно очертил пальцами скулу и спустился к уголку губ. Замер. Второй рукой ухватил за волосы, потянул, запрокидывая мою голову. Выдохнул с каким-то нечеловеческим рыком и обрушился на мои губы тысячами осколков, больно жаля укусами. Но я не чувствовала боли. Я чувствовала лишь жар, который испепелял меня изнутри и разрывал на тысячи кусочков. Как будто внутри меня и между нами что-то взорвалось. Схватила за плечи, сильно впившись в них пальцами, и прижалась к нему сильнее. Я не хотела, чтобы это заканчивалось, все мои мысли были сейчас о нем. Ярило потянул снова за волосы, сильнее запрокидывая мою голову. Мы начинали задыхаться, нам уже не хватало воздуха, но это только распаляло их сильнее. «Только бы он не останавливался» — все, о чем я думала. Его язык сначала несмело, а потом все более настойчиво проникал внутрь, то тараня мой рот, то нежно лаская. Как будто он сначала наказывал, а потом жалел. Ноги мои все сильнее подкашивались, я уже практически висела на нем, а в животе расцветал огненный цветок, раскрываясь все сильнее и опаляя меня жаром. Ярило, отпустил волосы, руки его уже гладили мою спину, потом, не отрываясь от губ, он немного отстранился и начал развязывать тесемки на платье, дергая их одной рукой, второй он нежно касался моего позвоночника, словно играя на струнах моих чувств. Даже сквозь одежду я ощущала, какой жар от него исходит.

Вместо цветка в моем животе уже сжималась пружина, которую мне очень хотелось ослабить, но я не понимала как. От нее текло такое изнеможение и сладость, но все же мне хотелось ее разжать, я чувствовала что если это случится мне станет легче. Ярило уже развязал тесемки на платье и оно само сползло по плечам, от его рук шел жар к моему телу, и с каждой секундой меня все сильнее опаляли его ласки, казалось я горю в них. Он немного помог одежде спать ниже и чуть скользнув по шее припал губами к моим соскам, он втягивал их поочерёдно в рот, посасывал и лизал чередуя эти ласки, иногда прихватывая их зубами, я уже не сдерживаясь стонала. А мое платье все сползало ниже, вот уже и его губы спустились вниз, он целовал мой живот, ласкал его языком, нежно очерчивая пупок, эта ласка еще больше возбудила меня, он окончательно спустил мое платье с бедер и я стояла перед ним абсолютно обнаженная. А он вдруг замер и уткнулся носом в мой лобок, жадно втянул в себя воздух и застонал. Я сама не сдержалась и опустилась на колени, он мягко положил меня на мох, и начал вылизывать как одичавший зверь. Меня никто не касался там до этого, он урчал и тыкался носом, бормоча, как я прекрасна и как он любит меня, а все что я могла это подвывать ему в тон, но пружина внутри меня так и не расслаблялась, затягиваясь все сильнее, и казалось, вот-вот лопнет. Отстранившись, он заглянул мне в глаза.

Я сама потянулась к его штанам, ослабила завязки и потянула их вниз, его член буквально сам выскочил мне навстречу, я никогда не видела ничего подобного, он был прекрасен, жемчужная капля выступила на его кончике. Больше от меня ничего не требовалось я облизнулась и Ярило все понял без слов. Он безотчетно любил меня так же как и я его. Мы не подчинялись никаким законам наплевав на все вокруг, сословия, статусы и деньги. Он понял меня, лишь чувствуя наши желания.

Я не знала, зачем, но чувствовала что мне это нужно, стянуть его рубаху чтобы вот так кожа к коже. Потянулась к ее краю и зацепив его начала стягивать, попутно гладя его спину. Горячая в капельках пота грудь прикоснулись к моей и мои соски заныли требуя еще. Он терся о них, вызывая еще более сильную реакцию. Его волоски при трении с моей нежной девичьей кожей вызывали у меня реакцию сравнимую с разрядами молний.

Мне хотелось, чтобы он проткнул меня своим горячим членом, я могла бы и смерть от этого принять сейчас. Лишь бы он сбил этот жар. Я чувствовала, что как только он войдет в меня, мне станет легче, но он не спешил. Просто ласкал меня, не проникая внутрь, а там уже все намокло и не понятно то ли от желания толи от непрекращающегося жара. Мне казалось, мы превратились в две полыхающие головешки из печи, опаляли друг друга.

Я развела ноги шире, мне хотелось, чтобы он продолжал, это приносило облегчение. Я уже буквально рычала горя в его руках. Его рука вновь проскользнула между нами, и он начал неспешно поглаживать мой клитор. Я не могла произнести ни слова, лишь металась, как в бреду. Пока не достигла точки, после которой я рассыпалась на кусочки. Я выгнулась дугой и замычала. Обмякнув через несколько минут в его руках, он все еще бережно поглаживал меня. Но чувство того, что я хочу большего меня не покинуло.

Ярило бережно уложил меня на спину и навис сверху. Его горячий член ткнулся мне между бедер. Он медленно начал двигаться. А я, повинуясь какому-то инстинкту, подавалась ему навстречу.

И в какой-то момент он вдруг замер, направил рукой свой член в меня. Ослепляющая боль полыхнула искрами в моих глазах, он замер, а потом начал двигаться, медленно раскачиваясь, как лодка на волнах. Слезы текли по моим щекам, но я не хотела, чтобы он останавливался, сначала они были от боли, а потом от облегчения. Пружина, что стягивала начала расслабляться. Толчок еще и еще. Он целовал мои щеки, слизывал слезы, а потом я сама начала целовать его. Казалось, что вот-вот снова вернется боль но ее не было, и вместо пружины уже разгорался огонь. Это было прекрасно, я ощущала себя с ним единым целым. Мы словно спаслись и нас ничто не могло нас разъединить. Толчок еще толчок и внутри меня разлилось его горячее семя. Я не смогла сдержать очередной стон и буквально завыла, пружина внутри меня лопнула и пролилась жидкой лавой по всему телу. Мы содрогались вместе от наступившего блаженства и никого в этом мире двоих не было кроме нас. мы так и уснули крепко прижавшись друг к другу.

Вдруг раздался гром, Богдана подскочила проснувшись, крупные капли начали падать с неба, и пока княжич пытался понять, что происходит она схватила сумку, натянула рубаху и побежала что есть мочи, так они и расстались под дождем, княжич попытался было догнать ее, но увидел лишь в сполохе молнии, как растворяется во тьме белая рубашка.

Когда Богдана поняла, что за ней никто не гонится, встала за дерево, оперлась о него спиной и попыталась отдышаться, капли дождя стекали по ее волосам и щекам, она поняла, что плачет, но дождь давал какие-то силы, немного притупляя боль, только отчего так болит душа она не понимала. Отстранившись от дерева, медленно побрела все глубже в чащу леса. А затем привыкнув к темноте и дождю все быстрее и быстрее. Она вновь вспомнила об угрозах княгини, но где-то еще глубже в душе ее не оставляли медовые искры.

***

Ярило, а на самом деле Ярослав. Княжич Ярослав Десятовский. Настоящий отпрыск своих родителей. Вырос свободным от любых рамок, надменный, заносчивый, считавший, что ему все дозволено. В его душе были лишь демоны, он любил лишь порок. Впервые увидев Богдану попытался скрыть от самого себя, что она вызывает у него какие-то чувства, ему было шестнадцать, после этого он под любыми предлогами отказывался бывать в Вороньем гнезде. Поэтому девушка его и не узнала. Слишком сильно он изменился с тех пор, а вот она почти не изменилась. Увидя тогда в лесу, на рассвете принял ее за лесную богиню, а подойдя ближе княжич сразу понял, что это Богдана и сам не понимая почему заговорил с ней, как всегда с усмешками. Но ему было не по себе от своего голоса, вдруг у него внутри открылось какое-то сожаление, уже хотел было отступить, но нет решил идти до конца, а потом он забудет ее вычеркнет как наваждение, она ведь всего лишь дочь мельника, не чета княжескому сыну. В голове созрел целый план. Только вот вечером, когда, вырядившись приехал на поляну и не нашел ее получил какое-то разочарование и сожаление, он не способен на настоящие чувства, он холоден и расчетлив, так напоминал себе кружа на коне и высматривая девушку, а потом увидев ее позволил себе хоть на время стать обычным, просто прожить эту ночь не вызывая мрак своей души наружу, заперев его. Когда очнулся ото сна и увидел ее убегающей, вся выдержка полетела в пропасть. Одевшись и вскочив на коня, он помчался в замок запретив себе догонять девушку.

Все окна ярко светились. В зале горели свечи, очередной званый ужин, перетекший в ночь. Пройдя к столу, он уселся за него немного резко подвинув стул и чуть не опрокинув его. Справа от него оказалась сидящей Елизавета, она с мужем была неизменной гостьей таких ужинов, но теперь вынуждена была присутствовать одна. Его мать Часлава, восседала во главе, на противоположном конце сидел его отец Мстислав. Оба худые и высокие, даже можно сказать сухие, как и их сердца, безжалостные и аморальные. Мать выделялась на фоне отца ярко рыжими, почти красными волосами, а глаза были, как и у Ярослава, карими, но если у него в них лишь сверкали искры, то у нее там полыхал огонь Нави. От отца ему достались волосы цвета спелой пшеницы. На этом внешние сходства с родителями заканчивались. Отца Ярослав не любил. Он с самого детства боялся его, стоило лишь взглянуть на шрам, тянувшийся наискось через все лицо, от этого один глаз и уголок рта казались всегда смеющимися, а вторая половина лица как будто бы застыла в злобном оскале. Невозможно было предугадать его настроение. А вот воспитан он был как раз-таки в духе царящей сейчас атмосферы. Мать и отец меняли любовников часто, как, впрочем, и все окружающие их люди. Ярослав так же не утруждал себя одиночеством. Многие девушки и не только из дворовых, но и более знатных слоев общества были готовы скрасить его вечера и ночи.

— Сынок, опять ходил на эти деревенские гуляния, может, хватит общаться с этими людишками. Пора бы тебе жениться, — мать князя сморщила нос и бросила взгляд на княжну Заболотскую.

— Оставь меня в покое, — Ярослав никогда не отличался покладистым нравом. Часлава сверкнула глазами и решила, что ужин пора было заканчивать, иначе сын может вспылить и все ее планы по его женитьбе полетят в пропасть, медленно, словно не торопясь встала из-за стола, обвела всех взглядом, кому-то ласково улыбнулась. При этом сверкнувшие белые зубы на фоне красных губ напомнили Ярославу хищную пасть готовую наброситься на жертву:

— А теперь приступим к главному, ради чего мы здесь собрались, — княгиня похлопала в ладоши привлекая внимание, — Слуги могут быть свободны до утра.

Ярослав покинул столовую и направился в свою спальню, сегодня ему не обязательно было участвовать в ритуале. Прихватив по пути бутылку медовухи, он принялся пить еще на лестнице. Но ему не становилось легче, что-то стягивало внутри, как будто цепью сковали. Войдя в комнату, он зашвырнул бутылку в камин, а следом на пол полетели бумаги со стола. Потом он уселся на пол возле кровати и запустил пальцы в волосы пытаясь вспомнить, как его касалась Богдана, опустил голову уткнувшись в колени и завалившись на бок больше уже не шевелился, через пару минут он уже спал. Никто не услышал шума из комнаты, внизу уже никого не было, все ушли в каменоломни вершить свой кровавый приговор очередной жертве, напитывать своих богов кровью и надеяться получить от них богатство и власть. В сыром, и мрачном помещении было холодно, вода капала с потолка. Многие присутствовавшие набросили капюшоны, чтобы защититься от сырости. Девушку тащили по длинному темному коридору к самому центру, на жертвенный камень. Белые волосы рассыпались по плечам, это была знахарка, еще совсем юная и непорочная, ее избрали на роль жертвы, сегодня ее кровь будет пролита в уплату. На ней была одета ритуальная рубашка, без единого узора, босые ноги были изранены. Она не кричала, и не сопротивлялась, но подойдя к камню, смело посмотрела в глаза княгине и проговорила:

— Ты заплатишь за все, вы все заплатите. Когда реки окрасятся красным и дерево заплачет кровью, — это было последнее, что она сказала. Княгиня достала нож и собственноручно вонзила его в самое сердце девушки.