Продавщица: Назад в пятидесятые

Глава 11. По ту сторону

- Пошли за ними, - уверенно взяла меня под руку Лида. Они в "Шестигранник" двинули.

- А где это? - переспросила я. Странное какое-то название.

- Увидишь. Сейчас главное - не отстать. Там компания большая, человек тридцать. Вряд ли все прямо друзья закадычные и хорошо знают друг друга. Наверное, на своих "тусах" только и встречаются. Будем вести себя раскованно и непринужденно - глядишь, и не проколемся. А если и проколемся - что такого? Скажем, что подружки какого-нибудь Джона или Фрэда. Чем больше людей, тем легче затеряться.

- Почему Фрэда? - я усиленно пыталась понять происходящее.

- Да зовут они друг друга так, на американский манер. Фрэд - наверное, Федя какой-нибудь, Джон - Иван, Лео - Ленька...

- А если все таки проколемся? - обеспокоенно спросила я.

- Ну и что? - удивилась Лида.

- Так пошлют нас...

- И что? Пошлют - пойдем. Хоть потанцевать успеем и коктейль выпить. Да вряд ли пошлют, даже если вычислят. Они женской компании всегда рады. Мы не бригадмил, для них не опасны. Да ты посмотри, какие мы красотки с тобой! И как удачно сегодня платья новые надели! На "хату" мы к ним, конечно, не поедем, это лишнее, - так, потанцуем. Давай, давай, Дашка, не тормози, руки в ноги - и вперед, если хочешь посмотреть на яркую, красивую жизнь. Я же вижу, тебе тоже интересно. Не все же на заводе нам с тобой заготовки штамповать! Вон они, видишь?

И подружка бодрым шагом двинулась куда-то по дорожке парка, на ходу поправляя прическу - она явно рассчитывала интересно и необычно провести вечер в совершенно новой и такой манящей обстановке. Я едва поспевала за Лидой, пытаясь почетче разглядеть удаляющуюся большую компанию громко хохочущих ребят и девчонок.

Вряд ли подружка рассчитывала всерьез закрутить с кем-то из парней-стиляг: расчетливая и прагматичная Лида совершенно точно не будет их рассматривать в качестве женихов. Она, как и многие ее ровесники, просто устала от окружающей ее серости, и решила хотя бы ненадолго, всего на часок, вдохнуть неведомую западную культуру, послушать незнакомую американскую музыку, пусть и издали, потанцевать. Ну а я - тем более.

Поначалу я еще сомневалась: идти или нет? Но потом меня вдруг осенило: кто его знает, как долго мне еще быть веселой девчонкой из пятидесятых? Вдруг завтра я снова проснусь сорокадевятилетней старшей продавщицей Галей в своей хрущобе, а в дверь, как всегда, спозаранку, будет ломиться жаждущий одолжить пятихатку на опохмел Толик или тетя Маша, которой снова нужно помочь посидеть с котом? Снова будут давать знать о себе грыжи в позвоночнике, на холоде, как всегда, обострится цистит, а ноги нужно будет каждый вечер мазать кремом, чтобы хотя бы ненадолго унять ноющую боль. Глупо упустить возможность потанцевать со стилягами, пока я еще (снова) молода!

Даже издалека было заметно, какие эти стиляги яркие, интересные, необычные... Было в них действительно что-то такое, особенное, что даже прагматичная Лида, никогда не тратящая времена на бессмысленные знакомства и ненавидящая бездельников, оценила. Дело было даже не в одежде, которая очень выделяла их на фоне остальных неброско одетых парней и девушек, мирно гуляющих в этот вечер в парке культуры и отдыха. Просто было в них что-то свое, особенное, самобытное. Как будто живут они в каком-то другом мире...

Парни с высоко уложенными прическами и в туфлях на толстой белой подошве и девушки в ярких платьях совершенно не походили на городских сумасшедши, хотя и одевались по советским меркам совершенно вычурно и безобразно. Просто они были "другими". Фриков-то я повидала немало за время своей работы в магазине, поэтому знаю, о чем говорю. Глаз наметан, за столько-то лет работы. Так, каждый день, ровно в десять часов утра (можно было сверять часы), к нам в магазин приходила высокая, худая, как жердь, старушка в розовой шляпе, пальто салатового цвета, босоножках и с болонкой на поводке. В любую погоду дама была одета в отглаженную и отпаренную одежду с иголочки, а довольно густая для ее возраста копна седых волос была уложена на голове не без помощи лака. На шее болонки всегда красовался бант.

На первый взгляд, в образе старушки не было ничего удивительного. Ухаживает за собой, выходит гулять ежедневно, животных любит... Всем бы в старости так ухоженно выглядеть и аккуратно одеваться! Сколько я работаю в этом магазине, старушка всегда туда ходила. Она здоровалась со всеми сотрудниками, вежливо улыбалась, а речь ее была очень приятной и журчала, как ручеек

- Милейшая, отпустите товар, пожалуйста! - говорила бабушка на кассе, держа болонку на поводке. - Как хорошо Вы сегодня выглядите! Право слово, Вы великолепны! И погода сегодня отличная, неправда ли? Матильда, друг мой, ведите себя спокойно, мы не на улице. Погодите чуть-чуть, еще немного, и нас ожидает прекрасная прогулка...

- Правда, погода прекрасная, - соглашалась я, не желая расстраивать бабушку. На улице был ноябрь, стояла жуткая темень и шел сильный ливень. Заходящие в магазин посетители недовольно отряхивались, быстро хватали все, что нужно, и бежали обратно. Причину постоянного хорошего настроения мадам я никогда не понимала. Может, она начала пить антидепрессанты и чуток переборщила с дозой? Лично мне в Питере с ноября по март на улицу даже голову высовывать не хотелось...

О себе старушка никогда ничего не рассказывала, в отличие от других пенсионерок, которые по полчаса готовы были рассказывать о погоде, проблемах в правительстве и магнитных бурях, но я почему-то была уверена, что раньше она работала или диктором на радио, или учителем русского языка и литературы в школе: уж очень хорошо у нее была поставлена речь.

Все бы ничего, да только через пару месяцев я сообразила, что в этом наряде бабуля ходит постоянно: и в минус пять, и в плюс тридцать. Заходила в магазин она ровно в десять часов утра, обязательно шла к стеллажу с чаем "Ахмад", брала ровно одну упаковку из двадцати пяти пакетиков и шагала на кассу. Я бы и на это не обратила особого внимания: мало ли, может, у старушки дома живет огромная семья любителей пакетированного чая, или она маску из чайных пакетиков на глаза делает. Я вот и сама люблю грешным делом в выходной засидеться за полночь, смотря любимый сериал, и выдуть недельную норму кофе. Клавдия Ильинична, в свою очередь, очень увлекается гороскопами, и даже работой может пренебречь, если там написано, что представителям ее знака Зодиака сегодня лучше не выходить из дома. Аллочка скупает все марафоны желаний, авторы которых обещает сделать ее богатой и успешной. У всех свои причуды.

Однако причуда причуде - рознь. Любая странность хороша и даже придает определенную изюминку, пока не выходит за рамки. Однажды в магазине настала пора инвентаризации. Инвентаризация - это прямо-таки увлекательнейшее мероприятие, которое может начаться вечером и закончиться поздним утром, когда ранние пташки, вставшие в пять часов, уже идут обедать. Весь товар снимается с полок, все пересчитывается, взвешивается и ставится обратно. Та еще нагрузочка, потяжелее смены на моей теперешней работе.

Я даже передернулась, вспомнив недавний случай. В то утро магазин следовало открыть в девять часов, но мы задерживались - никак не успевали все посчитать.

- Давайте, давайте, - подгоняла нас директор. - До десяти не откроете магазин - премию никто не получит.

"Как будто мы раньше ее хоть раз получили", - мрачно подумала я и уже хотела было идти к стеллажу с рыбой, держа в руках список с ценами на товары, как вдруг раздался громкий удар, потом звон бьющего стекла, потом еще удар, снова звон...

Ошарашенные, мы повернулись к источнику звука. Аллочка, держащая в руках мешок с картошкой, едва не уронила его себе на ногу. Пожилая Клавдия Ильинична вздрогнула и выронила на пол бутылку недешевого коньяка, попутно выругавшись не хуже портового грузчика. Даже охранник Егор, услышав ее гневную тираду, изумленно приподнял брови. Уж он-то был уверен, что в обсценной лексике ему нет равных.

Подойдя к дверям магазина, мы увидели следующую сцену: милая старушенция, вооружившись ломом, который забыл на улице дворник, нещадно бомбила входную стеклянную дверь, сопровождая все это разрушительной тирадой:

- Уроды! Твари! Как не стыдно! Я за чаем пришла! Уже десять ноль три! Как Вы смеете не открывать! Я полицию на Вас вызову! Матильда, стоять! Стоять, я кому сказала!

- Егор, ты чего стоишь? - я попыталась выпихнуть вперед охранника, который почему-то попытался спрятаться за наши спины. - Угомони ее.

Парень посмотрел на меня в изумлении и попятился.

- А я тут причем? Она шизанутая, я ее трогать не буду! Мало ли что ей в голову придет!

- Притом, что ты охранник! - вмешалась в разговор Клавдия Ильинична, уже прикинувшая, сколько у нее вычтут из зарплаты за разбитую бутылку коньяка. - Кто здесь охранник, мы или ты? Тебе зарплату за что платят? За то, что "покемонов" ловишь в своей игре дурацкой на телефоне? Давай, дружок, вперед...

Егор упрямо замотал головой и снова попятился, намертво вцепившись в стеллаж. Его помятое лицо выражало страх.

- Мне это... в туалет надо, - пробормотал он и, сделав два длинных прыжка, скрылся за дверью в конце зала, вслед за директором, которая прикинулась шлангом и сделала вид, что вообще не при делах. Бабуля тем временем продолжала разносить двери. Ее болонка куда-то подевалась, почуяв, что запахло жареным. "Хоть бы под машину не попала", - обеспокоенно подумала я. - "Рядом - дорога".

- Ладно, - решила я и, подойдя к кассе, нажала тревожную кнопку. - Пусть полиция приезжает и разбирается. В конце концов, Егор-обычный ЧОПовец, никакого права задерживать граждан у него нет. Будем считать, что он тут для вида стоит, стены подпирает, что-то вроде шифоньера.

Полиции надо отдать должное: она приехала в считанные секунды, мигом скрутила гневно орущую бабушку и также молниеносно скрылась.

- Вот видите, Клавдия Ильинична, - вздохнула я, - как вредно много чая пить. Не злоупотребляйте, особенно - с утра.

Все расхохотались.

История эта закончилась в целом благополучно: к вечеру приехали какие-то суровые ребята и без лишних разговоров починили нам дверь. Даже после инвентаризации выяснилось, что недостачи особой не было. Егора через два часа все-таки удалось выманить из подсобки, где он наглухо забаррикадировался. Мне даже удалось уговорить директора не высчитывать из зарплаты Клавдии Ильиничны стоимость разбитой бутылки с коньяком. Старушка объявилась через пару недель: притихшая и понурая. Появлялась она все так же: ровно в десять ноль ноль, только с "Ахмада" перешла почему-то на "Принцессу Нури" и комплиментов на кассе нам не отвешивала. Радостной была только болонка: видимо, радовалась,ч что ей на шею наконец-то не вяжут дурацкий бант. Ну а мы решили, что впредь не будем испытывать судьбу и с инвентаризацией больше не задерживались.

- Нет худа без добра, - мудро заметила Аллочка, сметая в кучу остатки стекол.

Мы согласились. А для себя я отметила, что впредь обязательно буду опасаться чересчур позитивных людей. В конце концов, как можно сохранять позитив, живя в городе, в котором с 1703 года идет дождь?

***

"Шестигранник", про который говорила Лида, оказался павильоном из шести корпусов с танцплощадкой, на которую и направилась большая шумная компания стиляг. Парень, который целовал девушку, явно был их лидером. Он с серьезным видом взбил и заново пригладил свой набриолиненный кок на голове, вышел вперед, на минуту оставив свою девушку, о чем-то поговорил с кем-то из сотрудников (я заметила, что в руке сотрудника появилась купюра), и компания один за другим начала просачиваться внутрь.

- Пойдем, - потянула меня Лида, прервав мои тягостные размышления о прошлой жизни. - Давай, давай, двигай. Мы с ними! - и она, пристроившись вслед за какой-то девушкой, как ни в чем не бывало, тоже проскользнула в "Шестигранник". Я быстро последовала за ней, воспользовавшись моментом: мужчина, с которым разговаривал главный стиляга, на секунду отвернулся. Вместе с шумной компанией ребят и девчонок мы прошли в павильон. Никто нас не заметил и не высказал недовольства. Уффф, кажется, пронесло...

Выдохнув, я огляделась по сторонам. Я снова оказалась в другом мире, как и несколько недель назад. Только теперь я попала не на семьдесят лет назад, а в тот же год, только в другую жизнь, разительно отличающуюся от той, которой я жила и на заводе, и раньше... Нет, и в общежитии, и на заводе было довольно весело: мы шутили, смеялись, рассказывали друг дружке интересные истории, гуляли вместе, радовались обычным радостям советского человека. Но тут все было совершенно другим. Как будто я попала куда-то в Америку... Играет джаз, вокруг - нарядно одетые парни и девочки.

Лидер компании забрался на сцену, взял саксофон и начал играть "Чучу". Его приветствовали бурными аплодисментами. Лида, не отставая от всех, тоже активно хлопала и лучилась улыбкой. Кое-кто из парней кинул на нее любопытный взгляд. Я даже испугалась: потише бы подружка себя вела, а то еще выпроводят с позором, как жлобих. Однако никто к нам не подошел и не стал ругаться, и я постепенно расслабилась. Потом последовала еще одна песня, и еще. Публика вокруг начала танцевать. Парни и девушки, совершенно никого не стесняясь, целовались у всех на виду.

- Смотри, как они танцуют, и делай так же! - подтолкнула меня Лида и, очаровательно улыбнувшись кому-то из парней, начала танцевать. Получалось у нее просто замечательно: то ли она раньше занималась танцами, то ли от природы обладала сумасшедшей гибкостью и прекрасным чувством музыки. Я попыталась вторить ей, но получалось, кажется, не очень. Однако никто надо мной не смеялся - все были увлечены танцем и общением друг с другом.

- Антракт! - объявил стиляга. - Минутку. Простите, коктейли просятся наружу... Послушайте пластинки.

Он отложил саксофон в сторону и ушел со сцены. Пытаясь изо всех сил ничем не отличаться от местных, мы с Лидой взяли по напитку, стоящему на столе, и отошли в уголок. Неподалеку от нас болтали два парня, одетых примерно так же, как и главный стиляга (его, как я случайно услышала, звали Билли).

- Чувак, что это? - первый парень взял в руки галстук друга и усмехнулся. - Пестрые галстуки - уже преданье старины глубокой, их носят только деревенские. Купи себе получше. Или с башлями туго? Могу одолжить. Панамериканская выставка была недавно, я неплохо поднял манюшек. Ты даже не представляешь, скольк в Москве было иностранцев... Хильнем пойдем, вон чувиха на тебя смотрит...

- Вот это жизнь! Во это все - настоящее! - с придыханием сказала Лида, глядя на все вокруг. - Это тебе не советские танцплощадки. - Поняла?

- Ага, согласилась я.

Напиток, который мы пробовали, на вкус напоминал что-то похожее на джин с тоником. Только не ту бурду, которую у нас продают чаще всего на кассе, а хороший джин, явно заграничный. Интересно, как тут умудряются его доставать?

- Привет! Пойдем хильнем? - вдруг во время паузы спросил у меня подошедший парень, который спрашивал про галстук.

- Я ? Что? - от удивления я чуть не поперхнулась коктейлем.

- Хильнем канадский? Стилем потанцуем? - повторил парень, ослепив меня лучезарной улыбкой. Одет он был так же ярко, как и остальные. Впрочем, это можно было и не уточнять: вряд ли тут оказался бы чувак в рабочей спецовке.

"А почему бы и нет?" - вдруг подумала я. Сколько можно стесняться? Просто потанцую, как получится. А если и не получится, что такого? Не расстреляют же, в конце концов. К моей одежде и прическе вроде вопросов не возникло. Платье у меня, конечно, не такое стильное, как у остальных девушек, но вполне приличное. Да и прическа (спасибо Вере, которая сегодня впервые уложила мне волосы) очень похожа на укладку остальных "чувих".

Заиграла приятная музыка, и мы стали танцевать... Я смотрела на танцующих вокруг меня девушек и старалась повторять за ними. Парень, насколько я успела понять, был мастером этого дела: держался очень уверенно и раскованно. Я получала настоящее удовольствие, танцуя вместе с ним...

"Он же почти на тридцать лет моложе тебя! Одумайся!" - предупредил меня внезапано возникший внутренний голос, но я от него отмахнулась. Ну и что? Мне теперешней - восемнадцать, и мы - практически ровесники. А если уже совсем докопаться, тот этот парень мне в родители вполне годится, если не в деды - он родился где-то в начале тридцатых, а я - только в семидесятые. Так что кто еще стесняться должен! Я молодая, красивая, в симпатичном, хотя и простеньком платье и босоножках, танцую в окружении хохочущих и классно танцующих, приятных молодых людей и девчонок. Жизнь замечательна! Хоть бы этот вечер никогда не заканчивался...

Но вдруг раздался треск, и музыка прекратилась. Погас свет, распахнулись двери, и в темноте чей-то железный голос спокойно, но очень твердо и жестко приказал:

- На выход!