Призмы

Проклятая задача

Амос Оз, пожалуй, самый глубокий и крупный современный израильский писатель, говорит об извечных еврейских метаниях между пропастью и звездами. Евреи, пишет он в одной из своих статей, всегда были готовы, уж если к гибели, то окончательной, а если к избавлению, то полному. Справедливость — так абсолютная, совершенство — так идеальное. Все или ничего.

Одна из целей классиков сионизма, как их понимает Оз, заключалась в том, чтобы освободить еврейскую душу от гипертрофированных эмоций и стремлений, неведомых никакому нормальному народу. Коли такая была цель, дело обстоит из рук вон плохо: Израилю пошел четвертый десяток, но евреи в нем нисколько не угомонились. Как раз наоборот. Если в галуте максималистские мысли позволяет себе далеко не всякий еврей, а уж если позволяет, так доверяет их главным образом подушке, то в Израиле любой и каждый трубит о них, точно библейский пророк. И, как пророк, не стесняется в выражениях.

Один из моих соседей, пенсионер-юрист, например, выскакивает по утрам из дому и кричит на весь переулок: "Я — антисемит!" Сделав это провокационное заявление, старик остывает и преспокойно возвращается домой пить кофе и подрезать розы.

А дело, оказывается, в том, что старик категорически недоволен своим правительством, а также своим народом, особенно молодежью. Можно себе представить, что какой-нибудь сварливый папаша в Париже тоже категорически недоволен правительством, а также народом и особенно молодежью, но при всем французском темпераменте трудно вообразить, чтобы там кто-нибудь регулярно выбегал на улицу объявлять: "Я — антифранцуз!"

Мой сосед, разумеется, никакой не антисемит. Просто подавай звезды, а до них ему и самому, возможно, еще ой, как далеко!

Говорят, израильтян захлестывает погоня за материальными благами. Что ж, послушаем тех, кто с утра до вечера говорит о деньгах. Утомительно, правда, но очень любопытно. Если выдержать часика четыре в обществе, скажем, наших биржевых маклеров, то окажется, что время от времени они отводят душу на рассуждениях о том, как бы они исцелили пороки государства и общества. Не знать, кто выступает — можно подумать, что присутствуешь на заседании идеалистов-утопистов.

Наймите маляра, из тех неприкаянных работяг, что сидят с ведерками и щеткой напротив тель-авивского рынка Кармель. Это не лучший способ сделать в квартире ремонт, но зато лучший способ заполучить специалиста по всем актуальным общественно-политическим вопросам. И пусть ваша штукатурка отвалится, если вы получили рецепт, как правильно отштукатурить страну. На меньшее не соглашаются ни безвестные маляры, ни известные публицисты.

В день, когда выступил Амос Оз, появилась и статья публициста Аарона Бахара, написанная в форме дискуссии, которую автор ведет с самим собой. Недовольная половина раздвоившегося Бахара возражает его довольной половине. "Но послушай, — восклицает она, — страна у нас ничем не лучше других!"

Представляете, какой позор?.. Мы ничем не лучше других!

На телевидении делают документальный фильм о ночном Тель-Авиве. Участник драки, забранный в полицию. Проститутка на трудовой вахте. Бездомный алкаш в подземном переходе. Словом, безжалостная ночь, которую можно заснять в любом большом городе мира на километрах пленки. Но мы-то уже знаем, что подворотни Тель-Авива обязаны отличаться от нью-йоркских или московских! И не думайте, что авторами этого обличительного фильма руководило только сочувствие к человеческому горю.

Нет, не за горе евреи казнят еврейскую действительность, а за то, что не доросла до еврейских утопий.

Смешно?.. Смешно, хотя стоит лишь почитать величайшее творение нашего народа — Библию, и сразу станет ясно, что у нас только повторяют задачу, которую евреи поставили себе три с лишним тысячи лет тому назад. И с тех пор мучаются невозможностью ее разрешить.

От маляра до драматурга, от биржевика до старика-юриста евреи Израиля — чистые и нечистые — несут в себе заряд тоски по несбыточному, или, как принято говорить, по идеалу. Амос Оз утверждает, что такой накал вреден для национального здоровья. При всем уважении к Озу, он может и ошибаться.