Прикосновение звёзд

Ах, если бы этот мужчина мог почувствовать, как обмерло и на невозможно долгие миги перестало биться сердце Гретхен!

- О нет! Нет! - едва выговорила она помертвелыми губами. - Увезите меня отсюда! Пожалуйста!

Глава тридцать седьмая

добровольные помощники

Но разве сегодня можно было найти укромный уголок, чтобы забиться в него и ото всех спрятаться? Только лишь если сбежать домой и крепко запереть двери! И мысль такая посетила Гретхен. Но это означало бы бегство, капитуляцию... Перед чем? Перед кем? Неужели перед страхом жить, который поселил в ней Ланниган? И значит - капитуляция перед Ланниганом? Нет! Гретхен не могла с этим смириться, и готова была противостоять барону, выдавливать его из себя до последней капли.

И была еще другая причина, почему Гретхен не забилась в тишину и покой четырех стен: происходящее с нею в какой-то мере пугало, потрясало, ошеломляло, но в то же время - захватывало своей необычность, силой чувств и их искренностью. Едва ли не впервые за все время, прожитое в этой стране, в Гретхен начало возникать ощущение причастности к этому миру. Она была не одна в толпе, не обособленная, отдельная - нет! душа ее начала прорастать в этих людей, кому она, оказывается, была вовсе не безразлична. Их участие в ней было так искренне и преисполнено доброты, что Гретхен будто окутывала аура родственности, тепла и нежности, и разве могла она вырвать себя из этой сердечной теплоты и предпочесть холод одиночества, сознавая, что в это же время на улицах города царит атмосфера радости, еще более объединяющей всех, и меж людьми неуловимо вьется легкий флер авантюры, игры и удивительных приключений.

Гретхен постаралась привести в порядок свои чувства и мысли, попытаться заставить себя свыкнуться с тем, о чем сказал ей патрульный. Почему она не слышала Аристо, Ларта, Аманду, когда они говорили о том же - но только теперь у Гретхен будто открылись глаза на этот мир и на свое положение в нем. Перебирая события сегодняшнего дня, Гретхен с облегчением подумала, что вроде бы, не сделала ничего, за что ей могло бы стать стыдно - ведь выяснилось, что весь день она была объектом заинтересованного внимания окружающих. И когда она поняла, что от воспоминаний о событиях дня на губах ее возникла улыбка и осталась там, Гретхен встала и пошла к выходу из этой маленькой тупиковой аллеи. И тут же почти столкнулась с девушкой и юношей, со смехом вбегавших как раз в этот тупичок.

- Это вы! - радостно воскликнула девушка. - Ах, как замечательно! Мне так хотелось встретить вас! - она взглянула на венок в руках Гретхен. Можно его потрогать?

Улыбнувшись, Гретхен протянула к ней свой подарок, самый удивительный из всех, которые она получала за всю жизнь. Справедливости ради стоит сказать - не так уж много их и было.

- Какая вы счастливая! - восхищенно прошептала девушка, осторожно, пальцами держа венок - зависти в голосе ее не было и в помине, только благоговейный восторг. - Позвольте мне надеть его на вас!

- Нет, - Гретхен чуть приподняла руку. - Я не хочу его надевать.

- Почему - растерянно и огорченно протянула девушка.

- Не знаю, - честно ответила Гретхен и улыбнулась: - Может быть, он слишком дорог мне, я не хочу, чтобы он растрепался и увял.

- Он долго будет свежим, - уверила ее девушка. - Видите этот толстый стебель? Это основа венка. Внутри он пористый, как морская губка, и долго удерживает в себе влагу. И все стебельки цветов вдеты в него. Если венок время от времени ненадолго опускать в воду, он очень долго останется свежим.

- Но если хотите, мы унесем его к вам домой, - предложил юноша, все это время он молчал, и только смотрел на Гретхен, улыбаясь смущенно.

- О... Это было бы замечательно! - воскликнула Гретхен, но сейчас же в ее голосе послышалось колебание: - Но это нехорошо... мне неловко обременять вас...

Юноша и девушка переглянулись и рассмеялись:

- Мы с удовольствием сделаем для вас что-то!

- В таком случае, я буду очень благодарна вам, - улыбнулась Гретхен. Я живу на Яблоневой улице.

- Не беспокойтесь, мы найдем!

Бережно прижимая венок к груди, девушка протянула руку своему другу, и они заторопились выполнить порученное им дело, и в эту минуту они были так похожи на детей, гордых полученным заданием и желающих исполнить его как можно лучше и как можно быстрее. Гретхен с улыбкой смотрела им вслед. В это время они обернулись и помахали ей:

- Милая Гретхен, - услышала она, - вас кто-то ищет! Мы не видели, кто именно, мы только слышали голос мужчины неподалеку от нас, но там было слишком много людей.

Они снова взялись за руки, и скоро заросли скрыли их.

Они исчезли - веселые, улыбчивые, открытые, юные. Гретхен снова осталась одна, и по контрасту одиночество это и тишина показались ей тягостными. Уже давно, много лет по своему внутреннему ощущению Гретхен сознавала себя дамой далеко не первой молодости, пожившей достаточно, чтобы устать от того, что выпало ей испытать в этой жизни: она побывала замужем, испытала насилие, перенесла тяжелейшую болезнь, отяготила душу свою грехом убийства, ненавидела и любила, была предаваема и отрекалась от любви... Этого всего было слишком много, это была целая прожитая жизнь. Но сегодня с нею что-то случилось. Гретхен вдруг почувствовала, осознала, что в действительности, она такая же юная, как эти двое! В ней пробудился вкус к жизни и не тревожное ожидание завтрашнего дня, но жажда испытать - что готовит ей завтрашний день, или грядущий час, или следующий миг?! Издалека доносилась музыка, и шум голосов, и смех, и Гретхен захотелось немедленно оказаться там, где каждая минута сулит новую неожиданность и заставляет призывать на выручку гибкость ума, смекалку и находчивость. Где надо уметь не задумываясь парировать шутку, где нет в помине чопорных условностей, где царит простота и чистота отношений, и где каждое слово и каждый поступок обусловлен безусловным почитанием и безграничным уважением к женщине...

Глава тридцать восьмая

обед на яхте Ала да Ланга

Покинув укромную аллею, Гретхен очень скоро встретила веселую и шумную компанию знакомых, в центре которой блистала Аманда.

- Гретти! Гретти! Дружочек мой! Куда ты пропала?! - закричала Аманда. Наконец-то мы тебя нашли! Скорее держите ее, иначе она опять потеряется!

Двое мужчин из окружения Аманды со смехом обернули талию Гретхен длинным шелковым шарфом и, держа его концы в руках, сопроводили ее к подруге.

- Ты одна?! До сих пор одна? Мы берем тебя в плен, дорогая!

- Не надо брать меня в плен! - смеясь глазами, возразила Гретхен. - Я хочу на волю!

- Послушай, Гретти, это не честно! Оказывается самой интересное происходит там, где ты!

- Что происходит? - удивилась Гретхен.

- Она еще спрашивает! Куда ты дела венок?

- Отправила к себе домой. Ты полюбуешься на него завтра.

- Но больше я ничего не намерена пропустить! Ты должна пойти с нами, Грет! Ты знакома с да Ланга? - Аманда указала на одного из мужчин. Гретхен обернулась и увидела устремленный на нее пылкий взгляд.

- Вы?! - изумилась Гретхен.

- О! Да вы и в самом деле уже знакомы?

- Почти знакомы, - улыбнулась Гретхен, - если этот господин еще не забыл свою партнершу по лицедейству.

Аманда рассмеялась:

- Об этом я могу свидетельствовать хоть под присягой: да Ланга прилежнее всех нас старался тебя отыскать, расспрашивал о тебе чуть ли ни у каждого встречного.

- Боги вознаградили меня, - не сводя глаз с Гретхен, проговорил недавний герой-любовник и поднес руку Гретхен к своим губам, - я не переставал искать вас с той минуты, как толпа разъединила нас. Вы хотите присутствовать на священных церемониях?

- Н-нет, - ответила Гретхен, поняв сейчас, что не хочет туда, где будет тот молодой мужчина, одно лишь воспоминание о котором вызвало в ней странный, как будто мистический трепет.

- Мы тоже решили пропустить часть их, - сообщила Аманда. - Для тебя, Гретхен, все это впервые, и безусловно, ты пропустишь много интересного, и тем не менее, я советую тебе именно так и поступить - пропустить кое-что.

- Почему ты даешь мне столь странный совет?

- Мне кажется, слишком большая доза отравит тебя - ты получишь слишком большое потрясение, да тебе просто не хватит сил на все. К тому же, постоянно толпа и страшная духота. Присоединяйся к нам, Гретти, мы собираемся отдохнуть от жары и толкотни - впереди ведь еще и вечер, и ночь. А на праздничные ритуалы мы еще успеем - они продлятся до полуночи. Сейчас нас ждет обед на яхте да Ланга,

- Идемте с нами, Гретхен, - поддержал Аманду радушный хозяин. - И, пожалуйста, не говорите слова "нет". Не ставьте меня перед дилеммой: снова потерять вас или оставить голодными этих людей.

- Но я намеревалась...

- У вас другие намерения? - растерянно проговорил да Ланга.

- Я намеревалась сказать "Да"!

Мужчина широко улыбнулся, вокруг рассмеялись.

- Гретти! - Аманда лукаво погрозила пальчиком. - Будь осторожна с этим оружием!

- О чем ты? - невинно осведомилась Гретхен.

Белоснежная яхта стояла у пирса. Приняв на борт гостей, она осторожно вышла из порта на синий простор, распустила паруса и легко скользнула вперед, рассекая спокойную поверхность моря.

Обед и в самом деле уже ждал - стол был сервирован, и можно было только гадать, каким образом приборов оказалось точно по числу гостей. Обедали долго, со вкусом, с застольными разговорами, шутками и тостами. Потом Аманда, обернувшись к да Ланга, заявила, вызвав общий смех:

- Друг мой, обед настолько великолепный, что будит коварную мысль: было бы славно переманить от вас вашего повара к себе! Я съела так много, что совсем осоловела. Кажется, я могу заснуть прямо здесь! Не найдете ли для меня какого-нибудь закутка, я с удовольствием вздремнула бы минут тридцать-сорок.

- Обязательно найдется! Гостевая каюта к вашим услугам, мои прекрасные дамы. А мужчины могут расположиться в моей каютe и в кают-компании - там очень удобные диваны.

- Да Ланга, вы чудный! Чудный! - воскликнула Аманда. - Я вам уже говорила об этом?

- Да, теперь слышу, - улыбнулся гостеприимный хозяин.

Аманда рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй.

- Гретти, вы со мной?

- Мне не хочется спать, - отказалась Гретхен. - Но, может быть, позже я к вам присоединюсь. Ступайте, а я с вашего позволения поднимусь на палубу.

Гретхен стояла лицом к синему широкому простору. Ей вспомнилось ее долгое морское путешествие, которое, казалось, и теперь еще продолжает свое движение, но уже оставив Гретхен на берегу и удаляясь от нее. И разделяли их не мили, а время, порождая печаль об уходящем, которое не возвращается, не повторяется. О, как счастлива была бы она, если бы сзади сейчас подошел Ларт и встал рядом...

За спиной и раздались шаги, и Гретхен обернулась, вдохновленная бессмысленной надеждой... но лишь на мгновение. Разумеется, Ларта на яхте не было, к Гретхен подходил да Ланга.

- Вы не против разделить со мной свое одиночество, Гретхен?

- Одиночество меня не тяготит, и я никогда не испытываю потребности в том, чтобы меня развлекали.

- Мне уйти?

- Ох, простите... Это не вам... это, скорее, в ответ моим мыслям, смутилась Гретхен.

"С какой стати я набросилась на этого человека! - со стыдом подумала она. - Как он виноват в том, что я вообразила себе Ларта!"

- Я помешал вашим раздумьям. Если вы хотите остаться одна, скажите об этом, и я уйду без малейшей обиды - я и сам люблю побыть наедине со своими мыслями.

- Нет, останьтесь да Ланга, - мягко сказала Гретхен.

- Ал.

- Что?

- Меня зовут Ал.

- Ал да Ланга... - проговорила Гретхен, вслушиваясь в странный, беспокоящий ритм имени.

Глава тридцать девятая

Гретхея исполняет чужую роль

и поддается на уговоры пуститься в побег

- Милая Аманда представила меня своим другом, но мы с ней, скорее, добрые знакомые, не более.

- Да, я и подумала, отчего же, в таком случае, мы с вами ни разу не встретились у нее.

- В последнее время меня не было не только в доме Аманды, но и вообще на этих берегах - мой корабль недавно вернулся из плавания. Я владею судном и порой надолго ухожу в море, - ответил он на вопросительный взгляд Гретхен. - В то время, когда уже вся столица любовалась драгоценной Жемчужиной, я продолжал оставаться в печальном неведении.

Гретхен слегка поморщилась:

- Знаете, что случается, когда съешь много сладкого? Лакомство перестает радовать.

- То есть я должен перестать говорить о том, как вы прекрасны?

- Но вы же не хотите, чтобы я искала между вашими словами нотку лицемерия или лести?

- В таком случае... я скажу правду. Дивная, непосредственная Аманда глубоко симпатична мне. Но это отнюдь не означает, что мне по душе и все, кто ее окружает. Я могу сказать еще прямее - вы ведь окажите снисхождение грубияну-моряку? - это не те люди, с которыми я хотел бы провести весь этот день.

- Но... вы и вправду лицемер... А как же этот великолепный обед, на который вы их пригласили?

- Я не лицемер, Гретхен, только радушный хозяин, - улыбнулся да Ланга. - А обед - непременный атрибут этого дня из года в год. Я почти никогда не знаю заранее, кого приглашу к себе, но так или иначе, труд моего кока не остается невостребованным - друзей и приятелей у меня много. Вы лучше спросите меня, Гретхен, почему я оказался именно с этими людьми?

- Да. Почему?

- Вы исчезли, как в воду канули, не оставили и следа. Я совсем отчаялся в своих поисках и тогда вспомнил, что Аманда ваша подруга. И вполне может быть, что вы уже вместе с нею. Я отыскал ее довольно скоро и испытал разочарование, опять не найдя вас. Но я остался с нею, потому что подумал так у меня будет больше шансов. И я постарался таким образом повернуть направление мыслей Аманды, чтобы она высказала вслух: "Но куда же исчезла Гретхен?" И как будто бы сама предложила: "Давайте-ка разыщем ее, и тогда уже отправимся обедать!" Вот та правда, которую я собирался вам сказать.

- Да вы опасный хитрец, господин да Ланга! - воскликнула Гретхен, изумленно покачав головой. - С какой ловкостью вы манипулируете мыслями и поступками других людей!

- Хитрец? Не знаю... Может быть, океан наложил отпечаток на мой характер - морская стихия бывает своевольна и коварна, и надо уметь предугадать, предупредить ее коварство хотя бы на один шаг вперед. Я привык в большой степени полагаться на себя, не ждать, когда мне предложат готовое, а в наиболее возможной степени влиять на построение события, когда оно еще не произошло.

- Зачем вы так целеустремленно искали меня?.. - с долей недоверия проговорила Гретхен. - Случай свел нас - случай развел.

- Случай свел нас... - повторил да Ланга, повернувшись к морю и глядя в даль. Потом снова обернулся к Гретхен: - Вы не находите, что сильному, уверенному в себе человеку не стоит полагаться на волю слепого случая и бездеятельно ждать, когда он произойдет?

Взгляд Гретхен встретился с его глазами, в них был вызов и властность. Может быть, когда-то давно... или вчера, Гретхен отступила бы, уступила ему. Но сегодня она уже ни в чем не была слабее его, и потому взгляд ее был как предостерегающе поднятый клинок, когда встречный еще не опознан: свой он или чужой. Затем глаза ее смягчились, она насмешливо улыбнулась:

- Вам впору давать уроки мастерства дворцовым интриганам. В науке строить случай.

- В самом деле вы так не думаете. Но острую шпильку от вас я стерплю с покорностью.

- В таком случае признавайтесь: какую случайность нам ждать в ближайшем будущем?

Да Ланга рассмеялся:

- Вам известна сказка про строптивую принцессу? На все предложения и вопросы она говорила только "Нет!"

- Не известна.

- Прекрасно. Я предлагаю вам игру, в которой вам надо исполнить роль той принцессы.

- И что я должна делать?

- На всё отвечать "нет". Согласны?

- Гм-м... Если я скажу "да", это будет против характера роли.

Да Ланга рассмеялся:

- Закройте глаза и слушайте мой первый вопрос.

- Зачем - глаза?

- Мне так хочется.

Гретхен удивленно приподняла брови и... закрыла глаза.

- Мгновения праздника, которого вы так ждали, проходит мимо вас. Вы этим довольны? - она почувствовала, как ее руку, лежащую на борту яхты, накрывает другая рука, завладевает ею.

- Нет...

- Хотите ли вы и дальше оставаться на яхте?

Губы прикоснулись к ладони, и Гретхен едва не вздрогнула от острого, щемящего чувства, которым вдруг отозвалось в ней это прикосновение.

- Нет...

- Ведь наша игра - не только игра?

Рука ее оказалась в ласковом плену между его щекой и теплой ладонью.

- Нет...

- Хотите ее продолжать?

- Нет, - Гретхен открыла глаза и отняла руку.

- Давайте сбежим! - губы да Ланга раздвинулись в улыбке. - В первый раз побег был не слишком удачным, теперь я предлагаю сделать вторую попытку.

- Это безумство... но я согласна его совершить.

- Сегодняшний день приветствует безумства. О разумном и правильном мы постараемся думать во все остальные дни года. Я оставлю вас на несколько минут - лишь отдам распоряжение моим людям, ведь у меня на борту гости, улыбнулся он.

Глава сороковая

вечерние метаморфозы

Гретхен была весела и беззаботна. Поначалу она помнила "урок" Ларта ни на кого не оглядываться, слушать только свои желания. В какой-то мере ей приходилось совершать насилие над собой, прогоняя неподходящие мысли и стремление подвергать анализу свои поступки: хорошо это или дурно? Оказалось, однако, что соответствовать требованию Ларта весьма приятно, это таит в себе массу удовольствий, при этом от нее не требовалось ничего предосудительного, она была как все вокруг. И скоро благовоспитанная матрона, все еще живущая в Гретхен, перестала о себе напоминать. Она была противоестественна для юной женщины, желающей самозабвенно смеяться и танцевать так, чтобы загорелись щеки и засияли глаза. В ней еще жил ребенок, жадный до развлечений и игр.

Да Ланга не только не сдерживал ее во всяких забавах, наоборот, поощрял к ним живейшим откликом и встречными сумасбродными идеями. Они дурачились, как дети, с непосредственностью и самозабвением. То они вместе с другими весело отплясывали прямо посередине улицы, потому что совершенно невозможно стало удержаться, когда уличные музыканты, передохнули и опять извлекли свои инструменты. Потом, разгоряченные танцами, они умывались в фонтане и плескали друг в друга водой, и хохотали.

То они до головокружения катались на карусели. То вместе с другими слушали декламации поэтов, не сдерживая криков одобрения и аплодисментов.

Опять где-то в отдалении на короткое время появилась Аманда. Она погрозила Гретхен пальчиком, но сияющие лукавством глаза говорили, что она не видит повода сердиться на подругу.

В какой-то момент да Ланга напомнил Гретхен, что в главном храме столицы вскоре начнутся ритуалы. И снова она почувствовала, как вздрогнуло сердце в болезненном диссонансе с тем состоянием беззаботной упоительной радости, в которой она пребывала. Нет, она не хотела туда, где воля ее и разум окажутся в плену древнейших магий, и она не будет готова взять их в руководители, но и не захочет быть сломленной и станет сопротивляться, заведомо обреченная потерпеть поражение... Нет, это когда-нибудь потом, позже. Теперь она еще не готова с радостью утратить себя, отдаваясь странным повелениям. И хотя повелитель этот будет носить имя Вечная Красота, и Любовь, и Жизнь... нет, еще не сегодня. Сегодня она хочет остаться здесь, где все просто и ясно.

Между тем, день клонился к вечеру. Но праздник как будто только набирал силу, переходил в какую-то другую стадию. Музыка не стихала, а смех и веселье волнами перекатывались по улицам, и волны эти все вырастали и становились сильней. Гретхен показалось, людей нисколько не стало меньше, наоборот, их прибыло. Да Ланга подтвердил, что так оно и есть - к жителям столицы присоединяется все больше гостей из других городов, и приплывших с ближних и дальних островов. Вдоль улиц, поблизости от харчевен и закусочных появились шеренги столов, и на них начали выставлять еду и питье. Обильные припасы их и бочки с вином еще накануне завезли в харчевни по распоряжению городских властей. Теперь любой желающий мог без всякой платы утолить здесь свой голод и восстановить силы кружкой вина.

Гретхен тоже съела несколько вкусных хрустящих хлебцов, обмакивая их в густую приправу и запивая вином. Это показалось ей невероятно вкусным. И когда их подхватила и повлекла прочь живая цепь из танцующих, смеющихся людей, Гретхен потребовала:

- Ал! Обязательно запомните это место! Мы сюда придем опять!

Цепь стремительно вырастала, вилась по площади, то вдруг рвалась, и каждая часть начинала жить собственной жизнью, прирастая новыми звеньями. Люди смеялись и пели, разъединяли руки, чтобы выхватить кого-то из оказавшихся вблизи и включить их в свою неудержимую пляску, зажечь искрящимся, брызжущим весельем. Словно огненный ручей, она то ныряла в толпе, плела там петли и зигзаги, то врывалась в неожиданно тихий сад, на короткое время оглашая его смехом и голосами.

Гретхен уже начала уставать, когда да Ланга вдруг ловко высвободил их из цепи, быстро сомкнув руки соседей, и змейка, нисколько не пострадав от потери, стремительно пронеслась мимо них, ускользнула в сумрак.

- Уф! - выдохнула Гретхен, переводя дыхание. - Во Франции тоже любят играть в эти живые цепи. Я без ног!

Однако, вопреки ее словам, лицо ее сияло, глаза весело сверкали. Да Ланга рассмеялся и подхватил ее на руки.

- Отпустите! - удивленно потребовала Гретхен.

- Но вы без ног! Как могу я бросить вас, безногую? - с таким искренним недоумением и ужасом проговорил да Ланга, что Гретхен рассмеялась. Не позволяя ей вставить ни одного слова, он сказал: - Пожалуйста, побудьте еще немного без ног, в этом есть свои положительные стороны и я нахожу их очаровательными.

- Что же, вы будете вот так стоять и держать меня на руках?

- Нет, я буду вас нести.

Да Ланга направился к зарослям, и Гретхен рассмотрела узенькую тропинку, которую - не знай о ее существовании, - невозможно было заметить в сгущающемся сумраке. Очень скоро тропинка закончилась у маленькой беседки, куда да Ланга и внес Гретхен, опустив ее на широкую скамью.

- Никого нет. Хотите отдохнуть здесь немного? - спросил он

- Но смотрите, здесь для кого-то накрыто! - указала Гретхен на маленький столик.

Да Ланга приподнял салфетку, она скрывала большую вазу с фруктами, блюдо с печеньем и сладостями, низкий пузатенький графин, бокалы.

- Отлично! - да Ланга откинул салфетку.

- Зачем вы! - попыталась остановить его Гретхен. - Ведь это не наше!

Он рассмеялся:

- Это для нас, Гретхен. Или для любого, кто забредет сюда невзначай. Это вроде того обеда, который я приказываю готовить на яхте в этот день, еще не зная, для кого именно.

- Но об этой беседке вы знали? - спросила Гретхен, недоверчиво глядя на него.

- Разумеется. Как и о десятках других подобных местечек, которые ждут желающих уединиться.

Гретхен продолжала молча смотреть на него, и в глазах ее было удивление и интерес. И да Ланга сказал:

- Я искал возможности остаться с вами наедине. Мне нужно объясниться с вами, Гретхен.

Глава сорок первая

откровенность Ала да Ланга

- Дайте мне время немного собраться с мыслями, - да Ланга смущенно улыбнулся и прошел к столику. - У меня пересохло в горле.

Он налил вино в два бокала, протянул один Гретхен:

- Я хочу выпить это вино за вас, восхитительная женщина.

Гретхен была заинтригована, но беспокойство даже не ворохнулось в ней ничего дурного произойти сегодня не могло. Кроме того, сегодняшний день убедил ее в том, о чем много раз говорил Ларт: в ее собственной силе и власти. Не было в ней и нетерпеливого любопытства. Она откинулась на спинку мягкой скамьи и обвела глазами беседку, почти машинально пригубливая свой бокал - после безумной, бесшабашной скачки ее тоже мучила жажда. Густой плющ оплетал стены беседки и протягивал внутрь веточки с гладкими, жесткими листьями. Днем он защищал от солнца и жары, создавая прохладную тень, но сейчас его заросли препятствовали остаткам вечернего света проникнуть в беседку, и от этого здесь было гораздо темнее и прохладнее, чем снаружи.

Да Ланга поставил пустой бокал на стол и подошел к Гретхен. Она подняла на него вопросительный взгляд.

- Я влюблен в вас, Гретхен.

Губы ее тронула легкая, едва приметная улыбка.

- Это случилось не сегодня. Я влюблен в вас с тех пор, как увидел. Все мысли мои лишь о вас, это безумие, мальчишество... Но я далеко не мальчик, и никогда бы не поверил, что со мной еще может происходить такое. Вся эта буря чувств таилась в моем сердце, чтобы взорваться от одного лишь взгляда на вас, Гретхен...

Она слушала, чуть склонив голову на бок. Потом проговорила:

- Это прекрасно, когда любовь окрыляет душу... Я рада за вас, Ал... и мне нравится, что вы не называете свою влюбленность любовью. Это лишнее. Не позволяйте своему чувству переходить грань, за которой вас ждет боль.

- Я люблю вас, Гретхен.

Она посмотрела на него с сожалением и укоризной.

- Но я вас - нет. Чего вы ждете от меня?

- Я предлагаю вам свою руку.

Гретхен сузила глаза:

- Что... вы предлагаете мне?

- Стать моей женой.

- Но вы слышали - я не люблю вас.

- Гретхен, пожалуйста, ничего не говорите сейчас. Я не жду от вас немедленного ответа, более того - я не хочу его. Я знаю, каким он будет. Прошу же сейчас только об одном - теперь, когда знаете, какие чувства я к вам испытываю, не наказывайте меня за искренность, не прогоняйте.

Он опустился на колено у ног Гретхен и, взяв ее руку, прикоснулся губами к ладони. И опять ее потрясло то острое чувство, поднявшееся из сокровенных глубин, которое она впервые испытала на яхте да Ланга, так же, от прикосновения его губ. "А во мне что таится, кто скажет?" - подумала Гретхен, закрывая глаза. И еще она подумала - скажи она сейчас этому мужчине: "Пойдите вон!", он уйдет. Но Гретхен не сказала этого, может быть потому, что знала - все в ее воле. Или - по ее воле?

С удивлением и восторгом отдавалась она волне физического наслаждения, которая накатывалась на нее все неодолимее. Да Ланга был слишком опытен для нее, всего один раз в жизни едва-едва познавшей радость плотской любви в объятиях Тимотея Кренстона, чтобы сейчас она могла понять: как виртуоз-музыкант настраивает тонкий инструмент, бережно прикасаясь к чувствительным струнам, так и да Ланга теперь заставлял ее тело откликаться на прикосновения его губ и рук. Тончайшее полотно ее платья не только не защищало Гретхен, - мужские руки ласкали ее поверх гладкой, невесомой ткани, передающей всю нежность их и тепло, и прикосновения эти становились особенно легкими, скользящими.

- Вы станете моей женой? - прошептал он, трогая волосы на виске легким, как дыхание, поцелуем.

- Ал...

Он услышал нотку протеста в ее умоляющем полу-стоне и не позволил договорить, закрыв ее губы своими губами.

- Вы станете моей женой, Гретхен, - уверенно проговорил да Ланга, когда долгий поцелуй прервался. - Я пойду к Вершителям просить вашей руки. И я найду слова, которые убедят их, что только я смогу сделать вас счастливой.

К Вершителям? К Ларту - просить ее руки?! И Ларт отдаст ее этому чужому мужчине?! Слова да Ланга были подобны жестокому порыву ледяного ветра. Гретхен уперлась руками ему в грудь, отстраняя его.

- Что, Гретхен?..

- Довольно!

- Погодите... почему вы рассердились?

- Довольно, Ал. Выпустите меня.

- Гретхен... вы не можете так поступить со мной. Скажите хотя бы, в чем я виноват? Я искуплю любую провинность! - он попытался снова привлечь Гретхен к себе, бережно, но настойчиво сминая ее сопротивление.

- Прекратите, да Ланга! Пустите меня!

Объятия его распались.

- Я не держу вас.

Она встала и пошла к выходу.

- Вы рассердились, когда я сказал, что буду на Круге Семи просить вашей руки... - догнал ее голос да Ланга. - Я это сделаю, Гретхен.

Глава сорок вторая

Гретхен снова задается вопросом: "Кто же ты, Ларт?!"

Гретхен была зла. Она не знала, на кого именно злилась. На Ала да Ланга? Влюбленного, и желающего во что бы то ни стало обладать ею? На Ларта, благословившего ее на безумства?.. Неужели он действительно этого хотел? Неужели таким образом он захотел избавиться от опостылевшей ноши. Но разве она висит на его шее? Ведь он сам к ней вернулся, она не звала и не просила его об этом! Гретхен едва не застонала и прикусила губку от его слов, которые услышала опять: "Я больше не стану никого слушать, я буду поступать, как посчитаю нужным". Что значили эти слова? Не то ли, что до сих пор он был так мил, заботлив, терпелив лишь потому, что его поступки были кем-то навязаны ему?..

"Привязчивая кошка! - ругала себя Гретхен. - Вот причина и объект для злости! Зачем искать дальше кончика собственного носа?!"

Потом в голову пришла мысль, от которой Гретхен даже остановилась. "Тебе больно думать о Ларте иначе, чем привыкла. Хочешь продолжать верить ему? Так почему не вернуться к да Ланга? Ведь именно этого хотел Ларт, а да Ланга или кто-то другой - какая, в сущности, разница? Иди, и скажи "Да!", если не хочешь, чтобы это сказал ему Вершитель Ларт".

Она должна была принять какое-то решение, но для этого необходимо было, прежде всего, успокоиться. Едва ли она способна сейчас даже более-менее разумно мыслить, в таком состоянии. Лицо ее пылало, да и все тело, независимо от переживаний Гретхен, все еще пребывавшее во власти того, что разбудили в ней ласки да Ланга.

Ларт... Кто ты? В который раз задала себе Гретхен этот вопрос? Вспомнилось, что еще раньше он с готовностью соглашался оставить ее сэру Тимотею... И воспоминание это добавило такой нестерпимой горечи, что из глаз ее брызнули слезы.

Гретхен топнула ногой, готовая возненавидеть все на свете: Ларта, да Ланга и себя в первую очередь.

Она не заметила, откуда появилась темная фигура, и едва не вскрикнула от неожиданности, когда совсем близко, рядом увидела человека.

- Приветствую вас, великолепная Гретхен. Прошу вас, следуйте за мной.

- Кто вы?

- Служитель Порядка. Мне поручено сопровождать вас.

- Куда? - удивленно спросила она.

- Вы все узнаете. Я не могу сказать больше, чем уже сказал. Могу лишь уверить, что бояться вам нечего.

"Ах, а ни все ли мне равно?!" - с раздражением подумала Гретхен и коротко обронила:

- Ведите.

Неожиданно она рассмеялась:

- А может быть, я что-то нарушила? Поступила против порядка, установленного в этой стране?

- Гретхен, с вами ничего плохого не случится, верьте мне.

"Он успокаивает меня... Неужели мой смех был похож на нервную истерику?" - с досадой подумала Гретхен и больше не проронила ни слова. Служитель Порядка был предупредительным и внимательным, крепкая рука всегда оказывалась рядом, когда его спутница нуждалась в поддержке. Впрочем, их совместный путь оказался недлинным, у низкой решетки, огораживающей этот большой парк-сад, их ждал всадник. Рядом, только миновать короткий проулок, на соседней улице шумели, смеялись, ликовали праздничные толпы. Но здесь было безлюдно, тихо и темно. "Может быть, не положено мешать тем, кто хочет "уединиться" в укромных уголках?" - усмехнулась Гретхен своей мысли и взглянула на всадника, фигуру которого скрывал длинный плащ, а на лицо был низко надвинут капюшон. Ей показалось, что он коротко повел рукой, но не поняла этого жеста, обернулась к своему сопровождающему. Видимо, тот был более понятливым - за спиной Гретхен уже никого не было.

Когда она снова обернулась к темному всаднику, он сдвигал с головы накидку.

- Вы?! - в удивленном ее возгласе прорвалась неприязнь. Менее всего готова она была увидеть сейчас его.

Ларт слегка сжал стременами бока лошади и направил ее к Гретхен.

- Вы должны уехать из города.

- Уехать? - растерялась Гретхен - Вот прямо сейчас? Почему?!

- Это ненадолго.

- Куда вы отправляете меня?

- Жрицы одного из островных храмов хотят, чтобы вы побывали у них.

- Это ссылка, Ларт? - усмехнулась Гретхен.

- Разумеется, нет, - Ларт наклонился к ней, и через секунду Гретхен уже сидела впереди него.

- Погодите! - она отстранилась. - Как вы узнали, что меня надо искать здесь?

- За вами следили.

- Что?!

- Вы ведь это ждали услышать?

- Как вы смеете...

- Вы хотите поссориться со мной, Гретхен?

- Я вас ненавижу!..

Нет, она не сказала этого. Слова рвались с кончика языка, но Гретхен удержала их.

- Едемте! Мне страшно не терпится оказаться в ссылке!

- Сколько раз вам сказали сегодня, как вы восхитительны? Мой восторг затеряется среди прочих?

- Вы?.. Уж не ревнуете ли вы меня?! - возмущению Гретхен не было предела.

- Кажется, нам и впрямь, пора, - усмехнулся Ларт.

Опять, как много раз прежде, давно, она оказалась заключенной в кольцо его рук. Переложив повод в одну руку, он, поддерживая, обнял ее за талию и почувствовал, какой чужой, отдельной была сейчас эта женщина, такая близкая, и такая далекая одновременно.

- Грет, - тихо позвал Ларт.

Она увидела его глаза, так близко, когда солгать невозможно. И в них не было ни насмешки, ни досады, а было... что там было? Гретхен не доверяла больше себе и боялась обмануться в Ларте.

- Вы сердитесь на меня, Грет?

- Я вас ненавижу, - всхлипнула она.

Глава сорок третья

новая дорога и первые встречи

Гретхен лежала и смотрела в темноту. Было далеко за полночь, и сквозь узкое окно, более всего похожее на бойницу в толстой крепостной стене, не проникало даже света луны. Только яркая звезда висела как раз напротив оконца. Наверное, это она отражалась в большом камне - он носил странное имя Геллаоко - вмурованном над входом в комнату. Красноватый отблеск, пронзительный, как зрачок, всплывал из глубины камня и привлекал взгляд Гретхен. Ей казалось, что временами светящаяся точка начинает разгораться и испускать лучи, и тогда темноту кельи будто прокалывали тонкие, раскаленные иглы, тянулись к Гретхен. Но миг - и иллюзия пропадала.

Кажется, когда-то она уже испытывала состояние, подобное тому, в котором пребывала сейчас. Тогда, тоже - вокруг нее вдруг начали стремительно громоздиться события, не оставляя ей передышки, возможности свыкнуться, принять новое и неожиданное положение вещей. Когда так было? Она не помнила, и не хотела прилагать никакого усилия к тому, чтобы вспомнить. Ей казалось, что прошедший день длился бесконечно и был похож на жестокий шторм, и шквалы разнородных эмоций играли ею, то вскидывая на вершину ликования, то низвергая в пучину горькой обиды и недоумения. И вот, наконец, ее принесло в тихую бухту. Здесь было так прекрасно, как будто и впрямь, ласковые волны баюкали ее, а солнце согревало, и совершенно не хотелось, и неуместно было возмущать этот покой, а хотелось только медленно плыть в потоке самопроизвольных мыслей, которые уносили ее в пространство нескольких последних часов, насыщенных чувствами и событиями - тогда, но сейчас Гретхен как будто наблюдала все со стороны...

- ...Я ненавижу вас, - всхлипнула она и закрыла лицо руками.

Лучше бы он рассмеялся или сказал что-нибудь язвительно, тогда Гретхен, наверно, разозлилась бы. Во всяком случае, разозлиться на него было бы лучше, и стоило. Но рука его тихонько легла ей на плечо, и Ларт бережно привлек ее к себе, опустив лицо в волосы.

Почему он ничего не сказал? Как будто признавал за ней право бросить в него такими словами. Мысль об этом смогла появиться сейчас... А тогда она просто утонула в его нежности, растворилась без остатка, как тает льдинка в теплой ладошке. Как мало усилий нужно было ему приложить, чтобы Гретхен-воительница выронила оружие, забыла о назначении брони и стала беззащитна и уязвима.

Укрытая его рукой и плащом, она не поднимала головы - разве не все равно, куда он везет ее; ни о чем не думала, ничего не хотела. Она не молила Бога даже о том, чтобы путь сделался бесконечным. Гретхен просто растворилась в близости к мужчине, которого она любила беспредельно, самозабвенно. Она дышала его теплом, вдыхала запах. Сердце его билось вот здесь, рядом, совсем близко, и Гретхен слышала его, приклонив голову к груди Ларта.

Шум, смех и музыка все время оставались где-то в отдалении. Ларт каким-то образом проехал по городу, минуя их, хотя казалось, что праздничное веселье затопило столицу, как весеннее половодье. Когда Ларт натянул повод и, бережно отстранив ее, спрыгнул на землю, Гретхен увидела, что он привез ее на причал. Лошадь стояла рядом с трапом, который вел на борт небольшого парусного судна. Гретхен успела испугаться мысли, что вот здесь Ларт и оставит ее, но он ступил на трап первым и протянул ей руку. А еще через минуту уже не испуг, а радость владела Гретхен - трап подняли сразу за ними. Это значило, что Ларт не собирается покидать судно. Но если Ларт будет с нею, Гретхен с восторгом примет любое будущее! Отчего же он не сказал, что уехать они должны вместе?!

Не выпуская руки Гретхен, он повел ее куда-то вниз, и они оказались в маленьком помещении. Навстречу им поднялась невысокая женщина, и встретила их улыбкой.

- Гретхен, это мать-настоятельница. Именно она пригласила вас стать гостьей ее храма.

- Благодарю вас, - Гретхен присела в поклоне, но женщина помешала завершить его - положила пальцы на локоть Гретхен, заставила ее выпрямиться и поднять голову.

- Не нужно, дитя моё. Сейчас вы не можете испытывать ко мне никакой благодарности, - улыбнулась женщина.

Это были неожиданные слова, причем такие, что Гретхен испытала потребность возразить... Но до того момента, как слова опровержения слетели с ее губ, их взгляды встретилась. Темные, почти черные глаза незнакомки улыбались. Но главное - из них изливалась на Гретхен такая беспредельная доброжелательность, что стали бессмысленны неискренние слова вежливых фраз. Мать - вот слово, которое подходило ей более всего.

Глава сорок четвертая

Гретхен остается без Ларта,

но ее ждет удивительное открытие

...Гретхен последовала на берег за матерью-настоятельницей и, ступив на землю, обернулась посмотреть, почему замешкался Ларт - она не слышала его шагов за спиной. Но Ларт остался там, у борта, и уже втягивали назад сходни. Между нею и Лартом пролегла полоска темной воды, в которой отражалось, дробясь на блики, пламя факелов. Ларт смотрел на нее без улыбки, а полоса воды ширилась, становилась холодным, черным разделом.

Гретхен не ждала, что вот именно в эту минуту им надо расстаться, и теперь, потерявшись, только смотрела на него с отчаянием.

На плечо легла рука, и спокойный голос возник рядом:

- Не бойтесь, дитя мое. Идемте.

Женщина взяла ее за руку, и Гретхен покорно последовала за ней, отвернувшись от моря.

- Ларт не может следовать за нами, - пояснила хозяйка. - Мужчине запрещено входить не только в храм, но даже на землю острова.

Гретхен быстро подняла голову, в первый раз взглянув, куда же ее привезли.

- Храм Геллы?! - вырвался у нее изумленный вопрос, об ответе на который она уже догадалась. - И вы - старшая жрица его?!

- Да, дитя моё. Меня зовут мать Гелла.

- Это тот самый храм?..

- Тот самый. Я одна из служительниц, кого вырвал Ларт из рук пиратов.

- О, Боже!

Гретхен сжала руку женщины, порывисто обернулась назад. Но судно уже почти растворилось в темноте, и она не смогла увидеть, стоит ли Ларт все еще у борта.

- Идемте, Гретхен, - ласково сказала мать Гелла. - Завтра будет новый день, оставьте ему свои заботы и волнения. А на сегодня уже достаточно.

Теперь Гретхен с готовностью последовала за ней. Мгновение назад только лишь эта женщина была единственно близкой ей среди недоброжелательности, которую, казалось, излучал остров и сама атмосфера, в которой она пребывала. К настоятельнице Гретхен прониклась доверием и симпатией за час пути, потому что видела - Ларт относится к этой женщине с сыновней теплотой. И вдруг теперь исчезло отчуждение и ко всему прочему, что окружало Гретхен. Те же чувства доверия и симпатии распространились и на остров, он внезапно сделался дорог Гретхен. Она уже любила его, и храм, и служительниц, потому что все это оказалось частью судьбы Ларта, а значит - дорого ей.

Впрочем, храма Гретхен так и не разглядела - ночь укрывала его темнотой, как непроницаемым покрывалом.

- Потерпите, - улыбнулась мать Гелла. - Сейчас уже слишком поздно, нам всем надо отдохнуть - день хоть и был радостным, но все же утомительным.

Однако, не смотря на поздний час, в храме спали не все, ждали хозяйку. Мать Геллу и Гретхен встречали, несли фонари, освещая путь. Кто-то заторопился вперед, приготовить комнату для гостьи.

Мать Гелла сама проводила туда Гретхен.

- Я думаю, вам будет здесь удобно.

- О, да, благодарю вас, - сказала Гретхен, осматривая маленькую комнатку-келью. - Кажется, мне и не нужно никаких удобств, было бы куда приклонить голову, - она улыбнулась. - Я засну, едва коснусь подушки.

- Вы проведете здесь только одну ночь.

Вошла молоденькая служительница, перебив вопрос, который Гретхен готова была задать, и с поклоном протянула матери Гелле маленький поднос, с одним-единственным бокалом.

- Это для вас, дитя моё, - подала жрица бокал Гретхен.

- Что это?

- Пейте, не бойтесь, - ободрила мать Гелла. - Такое подадут вам только здесь.

Гретхен без возражений выпила незнакомый напиток. Он был приятен на вкус, чуть покалывал язык и небо.

- Вкусно, - похвалила она, решив, что это питье было достопримечательностью храма, и приготавливалось по какому-нибудь старинному рецепту, секрет которого хранили здешние служительницы.

- Теперь спать, - ласково приказала мать Гелла. - Вот и сорочка для вас.

Другая девушка внесла ночную рубашку и положила ее на кровать.

- Вам нужна помощь, чтобы раздеться?

- О, нет, благодарю вас, я справлюсь сама.

- В таком случае - доброй ночи, дитя моё.

Мать Гелла подошла и приложила раскрытую ладонь ко лбу Гретхен.

Оставшись одна, Гретхен быстро сняла с себя наряд, в который утром облачила ее Аманда. (Кто бы сказал тогда Гретхен, где она будет его снимать!) Накинув сорочку, Гретхен удивилась странному запаху, облаком охватившему ее. Он ни на что не был похож и как будто слегка пьянил. Но очень скоро улетучился, и Гретхен перестала думать о нем.

Глава сорок пятая

вещий сон в храме Геллы

Гретхен проснулась резко, как будто кто-то громко окликнул ее, широко открыла глаза и быстро села. Рядом никого не было. Она вскочила и, роняя одеяло, подбежала к дверям. Они были по-прежнему заперты изнутри так, как она сама закрыла их перед тем как лечь в постель - Гретхен не любила спать с незапертыми дверями. Прижав руки к груди, она в растерянности стояла посреди кельи. Потом медленно вернулась на кровать и села спиной к стене, зябко кутаясь в одеяло.

Неужели это был только сон?.. Неужели бывают такие сны, предельно наполненные реальностью? Если бы не эта запертая дверь... Но, кажется, она готова скорее поверить, что в этой келье имеется еще другая, скрытая дверь, чем в то, что все произошло только во сне. Или, может быть, ей хочется верить, что не сон?.. Нет, вовсе не хочется. "Это был сон, только сон, - как можно тверже сказала себе Гретхен. - Иначе, дорогая, твоя подозрительность приобретает дурной оттенок. Тебе придется рассказывать докторам о всеобщих заговорах и расставленных для тебя ловушках!"

Но мыслям этой твердости явно не доставало. Они странно путались, еще и теперь Гретхен не могла ощутить четкой границы между сном и явью. В точности такое же было с нею, когда она увидела во сне Немого Пастора... В том ужасном сне обрели конкретность ее смутные, неосознаваемые ощущения, что Тимотей Кренстон и Немой Пастор - один человек: разбойник снял маску и оказался Кренстоном. Тот сон безумно напугал ее, но он был вещим... Что происходит теперь? Как увязать видения сна с реальностью?!

Впрочем, образы из сна не ждали, когда Гретхен найдет им реальные аналогии. Пропуская самый первый вопрос: "Был это сон или все произошло в действительности?", они просто перетекали в реальность и заставляли ее искать ответы на другие вопросы, порожденные ночным видением. И теперь, слепо глядя в темноту, Гретхен тщилась верно вписать все ответы в эту ирреальную головоломку...

Зачем он поступил с нею так...

Если бы речь шла не о Ларте, она бы нашла продолжение слову "так". Но с именем Ларта у нее отчаянно не вязались определения лживости, коварства, подлости...

...Едва проснувшись, и не придя в себя, она была ошеломлена, парализована его жадными поцелуями, словами, руками...

Если ничего этого не было, почему вопреки нравственным терзаниям, память тела предельно однозначна: отзвуки восхитительных ласк и сладостного блаженства все еще переполняют его. И даже теперь, стоит только закрыть глаза, она снова слышит голос...

Полный любви, он шептал ей слова, пленяя надежнее всяких пут, пробуждая упоительную чувственность. Он завораживал так, что и тень сомнения не касалась Гретхен, для нее просто не было ничего, кроме любимого, его нежности, его голоса, и все было так естественно... для сна. Или, приди он к ней в действительности, она бы точно так же обо всем забыла?..

И снова она приходила к вопросу "зачем?" Зачем воровски пробираться потайной дверью, когда она сама открыла бы для него любую дверь? Зачем он привез ее на этот остров? Только для того, чтобы тайно овладеть ею?.. И бессознательно Гретхен складывала оправдания Ларту: Вершитель - что знает она про него?... По каким законам он должен жить? Чего больше в этом высоком звании - почета или тягостных обязательств?

Обхватив плечи руками, Гретхен просидела до рассвета. Она снова и снова проживала это странное свидание... "Любимая моя, - шептал он, - мое вечное желание, мой горький запрет..."

- "Почему запрет, любимый?" - на короткий миг огорчалась она, но уже в следующее мгновение задыхалась от переполнявшей ее нежности, забывала себя в его объятиях, растворялась, утрачивала себя, и обретала несравнимо больше, сливаясь с любимым в одно... Утомленная сладостной негой, она чувствовала, что погружается в дрему - и последним чувством было блаженство от мысли: "Какое счастье засыпать и всем своим существом чувствовать: вот он любимый мой!" Прижиматься к прекрасному, желанному телу и как сладко играть в недоверие: "Я проснусь, и он будет по-прежнему рядом... Неужели?"

А потом пришло пробуждение... и рядом никого не было...

Глава сорок шестая

утренняя беседа с настоятельницей

В двери постучали, и Гретхен открыла глаза. Она все так же сидела, прижимаясь спиной к стене. В оконце утренне голубело небо, и в комнате сумрак ночи сменился неярким сероватым светом. Но, кажется, прошло не более получаса... Снова раздался негромкий стук. Ах! Ведь этот стук и разбудил ее! Гретхен быстро встала и заторопилась открыть задвижку, но легкое головокружение заставило ее ухватиться за спинку кровати и подождать, когда оно пройдет.

Она и сама не знала, кого ожидала увидеть за дверью, но при виде матери Геллы, у нее вырвался вздох облегчения.

- Доброе утро, милое дитя, - мать Гелла переступила порог. - Сладко ли спалось вам? Но что с вами, моя дорогая? Вы как будто расстроены, бледны?

- Нет, я ничем не расстроена... Я встала слишком быстро, и закружилась голова. Но это пустяки. Уже и прошло все.

- Я спрашиваю о том, что не прошло, - с улыбкой проговорила мать Гелла, но глаза ее смотрели слишком пронзительно. Она положила свою ладонь на лоб Гретхен и чуть подержала так - Гретхен прислушалась к себе, потому что ощущения смутили ее: неужели одно прикосновение теплой ладони прогнало ночную смутность разума? И от сонливости следа не осталось. Сознание сделалось на удивление ясным, как будто прохладный сквознячок унес прочь клочья серого тумана-дурмана.

- Гретхен! - напомнила о себе мать Гелла.

- Скажите... можно ли проникнуть сюда не через эту дверь, а иным способом?

- Человеку - нет. Птице достаточно и оконца. А дух и сквозь каменные стены пройдет.

- Дух? - вздрогнула Гретхен. - Нет...

- Хотите сказать, это был не дух?

- Нет, - покачала головой Гретхен и вскинулась: - Откуда вы знаете?

- Потому что я сама навела на вас этот сон, милая.

- Сон?.. Зачем?!

- Я объясню. Если вы назовете имя того, кто пришел в ваш сон.

- Нет!

- Ведь это был только сон.

- Я не могу...

- Потому что это был самый дорогой вам человек?

Гретхен едва заметно кивнула. Мать Гелла положила руку ей на голову, тихонько провела по волосам.

- Я вижу его имя в вашем лице, в ваших глазах. Хотите, - назову?

Гретхен замотала головой и медленно подняла лицо, заливаясь румянцем.

- Теперь я и сама вижу, почему кому-то пришло в голову назвать вас Жемчужиной Целомудрия, - рассмеялась мать Гелла.

- Вы смеетесь над моей испорченностью, - краснея до слез, проговорила Гретхен.

- О, боги! - весело проговорила жрица. - Кажется, нужно сказать на Круге Семи, что жизнь в нашем обществе ни в чем не изменила вас!

Гретхен виновато опустила голову, хотя упоминание о Круге неприятно кольнуло сердце.

Мать Гелла взяла ее лицо в ладони и снова подняла к себе.

- Ах, Гретхен! Очаровательное, бесхитростное, чистое дитё! Я рада, что узнала вас ближе. Вы достойна счастья, Гретхен. Сегодня вы встанете лицом к лицу со своей судьбой, и я уверена - будете счастливы.

Подойдя к двери, жрица толкнула ее, и в комнату внесли платье.

- Наденьте его, Гретхен. Сегодня утром Вершители ждут вас.

Глава сорок седьмая

начало долгого разговора: Гретхен отвечает на вопросы

Смятение Гретхен достигло предела, опора уходила из-под ног - она опять осталась одна и не понимала, что происходит. Ее неприятно удивило, как быстро мать Гелла утратила к ней всякий интерес - другая служительница проводила ее от храма до берега, где Гретхен уже ждало судно, но на его палубу Гретхен ступила в одиночестве. А когда через час оно подошло к пристани, Гретхен встречал незнакомый юноша, и теперь этот незнакомец сопровождал ее на встречу с Вершителями.

Все эти обстоятельства выбивали Гретхен из колеи, и было еще одно, и, может быть, самое важное для нее - сейчас она лицом к лицу встретится с Вершителем Лартом (Гретхен еще не знала его в этом качестве), и он станет решать ее судьбу... Только одно это лишало Гретхен так необходимой ей сейчас выдержки и путало мысли. Она горько предчувствовала, с какой неотвратимостью представится ей случай ощутить пропасть между ним и ею. И одновременно лихорадочно и бесплодно терзала себя вопросами: "Зачем они опять призывают меня, повелители миллионов судеб? Что собираются сообщить? Как они могут знать мою судьбу?"

...Юноша жестом предложил ей войти в комнату. Гретхен переступила порог, осмотрелась - просторная комната была пуста. Сзади тихо прошелестела дверь. Гретхен обернулась - юноша исчез. Было тихо так, как если бы она оглохла. Волна дрожи прошла по ее телу, но усилием воли она постаралась взять себя в руки. Однако внезапно прозвучавший из ниоткуда голос заставил ее снова вздрогнуть.

- Предстань перед Кругом Семи, Гретхен.

Обе створки высоких дверей в противоположной стене начали бесшумно расходиться, и Гретхен поскорее шагнула вперед. Она старалась казаться спокойной, но никак не удавалось усмирить взволнованное нервное дыхание. Однако со всем возможным спокойствием она прошла в центр уже знакомого зала, именно здесь она и была в первый раз, с Лартом. Гретхен ступила в середину сияющей звезды. Тотчас золотой столб света обрушился на нее, высветил до волоска. Гретхен показалось - теперь она стала прозрачной, как стекло. Она присела в глубоком поклоне и, только выпрямившись, решилась поднять голову. Тотчас бросилось в глаза пустое кресло, и чаша горечи и разочарования опрокинулась в ее сердце. Он снова не захотел принять участия в ее судьбе. Не смог?.. Нет-нет, он не захотел, она знала! Боже, как мало значит она в его жизни, в то время как ее жизнь заполнилась им без остатка.

Гретхен на секунду прикрыла глаза, но в следующее мгновение заставила себя снова поднять их на вершителей ее судьбы. Спокойно посмотрела в их лица и с изумлением и несказанным облегчением узнала среди них мать Геллу.

Ну конечно! Вот почему лицо ее показалось вчера смутно знакомо! В прошлый раз, едва сойдя на берег и даже не научившись еще снова доверять земной тверди, потрясенная всем новым, неожиданным, странным, что обрушилось на нее в первые же дни, испуганная встречей с людьми загадочного Круга, она все воспринимала, как во сне. Неудивительно, что встретив эту женщину в совсем других обстоятельствах, Гретхен не узнала ее. Мать Гелла кивнула ей с ободряющей улыбкой.

Как и в прошлый раз, с Гретхен заговорил старец.

- Круг Вершителей приветствует тебя, прекрасная Гретхен. Время показало, что мы не совершили ошибки, предложив тебе стать нашей соотечественницей. Ты с успехом преодолела трудности начального этапа, мы считаем, что самые тяжелые шаги тобою пройдены. Сегодня мы захотели встретиться для того, чтобы совместно определить твой дальнейший путь, Гретхен. Скажи, что сейчас ты думаешь о нашей стране? Приняла ли ты наш образ жизни, или он все еще тяготит тебя?

Гретхен помедлила, задумавшись, потом сказала:

- Нигде я не чувствовала себя так хорошо, как здесь. Как будто с каждым глотком воздуха в меня вливается легкость. Порой я чувствовала себя подобной птице, мне казалось, что я могла бы летать. Мне кажется, что теперь я знаю, как это - быть счастливой.

Гретхен снова умолкла, размышляя - ее не торопили.

- В первые недели, месяцы, мне и в самом деле, было очень трудно. То, что я видела вокруг, как должна была научиться жить - все это настолько расходилось с моими представлениями, моим воспитанием, привитыми мне нормами поведения... Потом во мне начало что-то меняться. Я знакомилась с людьми, узнавала их ближе - и не обнаруживала в них ни корысти, ни злобы - а первое время я боялась найти это в окружающих, боялась что и сюда протянулись черные щупальца того мира, из которого я бежала... Но не находила. И поневоле я стала задумываться - что же сделало этих людей столь чистыми? Откуда тот свет, которым светятся их глаза? Значит, они живут правильно, по их законам и надо жить? Это был перелом моего сознания, как будто в темнице моей души раскрылись окна... Если я еще и теперь чувствую себя не до конца свободной, то знаю - это моя несвобода от прежней жизни. Но я очень хочу совершенно избавиться от нее и надеюсь, что труд моей души не пройдет даром.

- Ты хорошо сказала, - ласково проговорил старец. - Позади у тебя, действительно, большой труд, тебе пришлось нелегко.

- Опорой и поддержкой мне были два мои Учителя.

- Значит, ты не ошиблась в их выборе. Что ты думаешь о своем будущем, Гретхен?

- Я давно уже выучила урок: судьба не любит человеческих предпочтений и прогнозов. И пути ее слишком неисповедимы, чтобы в темноте незнания безошибочно отыскать верный.

- Но нельзя совершенно отдаваться на волю течения и плыть по нему безвольной щепкой. Сегодня тебе предстоит сделать выбор, который определит твою дальнейшую жизнь до самого твоего последнего дня.

Глава сорок восьмая

о том, как слово чести может стать ловушкой

Гретхен ошибалась в отношении Ларта также, как ошибалась сотни раз, когда расценивала его сдержанность как равнодушие к ней. Или, когда, не зная подоплеку некоторых его поступков, она отчаянно пыталась объяснить их и найти Ларту оправдание, но видела только холодное безразличие к ее судьбе.

И в этом не было ее вины, потому что даже самые невероятные домыслы нисколько не приближали ее к истине.

Гретхен не знала, что произошло при первой встрече Ларта с нею, которая случилась задолго до того, как Гретхен увидела его на маскараде в замке графа де Ларпосе.

Эта "встреча" состоялась в тот день, когда на Круге Вершителей впервые прозвучало имя Гретхен. Семеро собрались, чтобы выслушать рассказ о прекрасной женщине, обстоятельства жизни которой были не просто тяжелыми, но ужасающими - ее выдали замуж за грубое и безжалостное животное, и супруг поставил целью свести ее в могилу, и достигал этой цели с изощренной жестокостью, превратив жизнь юной супруги в ежедневную пытку.

Ларт и сам себе позже не мог объяснить, что произошло с ним в тот день. Может быть, рассказчик сумел чрезвычайно ярко поведать о незнакомой, несчастной женщине, но Ларту казалось, что он становится бессильным свидетелем ее страданий, и сердце его щемило от странной вины и боли. А когда рассказчик передал Вершителям портрет - миниатюру в медальоне, Ларт понял, что любит эту женщину, и желает только одного - избавить ее от злой доли, от мужа-негодяя, от страха и побоев, от ужасной болезни. Ни минуты не медля он просил Вершителей сделать для него исключение и разрешить лично отправиться за француженкой. Эта просьба прозвучала для его товарищей неожиданно и странно. Вершитель более принадлежит Кругу, чем себе. И не может быть таких обстоятельств, чтобы Вершитель пошел на поводу собственной прихоти и подменил собою Посланного. Ему сказали "Нет!", и Ларт понимал их и не винил в черствости. Но одновременно знал, что не подчинится запрету, чего бы ему это ни стоило.

Ларту помогла, а может быть, спасла, мать Гелла... Она, единственная из Круга, владела Правом Решающего Слова, даже если ее мнение противопоставлялось мнению шести. Она владела даром ясновидения, ей было доступно гораздо больше, чем остальным Вершителям. Мать Гелла редко пользовалась своим Правом, потому что знала - злоупотреблять даром небезопасно. Но в тот раз она использовала свое Право Решающего Слова, и оно было таким:

- Если намерения твои тверды, отправляйся в путь немедля. Ты один успеешь, ибо будешь стремиться к ней даже сквозь непреодолимое. И ты один не потеряешь ее в дороге, ибо никто другой не будет столь же целеустремлен.

Возражений не последовало, Ларт получил согласие Вершителей, но должен был выполнить одно условие. В тот час он готов был согласиться с чем угодно, лишь бы побыстрее в путь, и лишь гораздо позже понял, насколько жестоким оказалось требование Круга - оно вынуждало его причинять Гретхен боль, обижать невольно и даже отказываться от нее. Условие заключалось в том, что Ларт должен был оставить за ней свободу выбора.

Члены Круга руководствовались лучшими побуждениями. Опыт многих лет научил, что женщина начинает испытывать особые чувства к человеку, который вдруг явился и переменил ее жизнь. Это имело характер закономерности, да и могло ли быть иначе? Пришелец становился единственным источником света в кромешной тьме ее жизни, так как же не потянуться к свету. Долгий путь, дни, проведенные вместе, укрепляют эти чувства, связывали дружескими чувствами все теснее, и женщина, как правило, начинала принимать это за любовь. Однако Посланный лишь выполнял свой долг, да и женщина, которую он опекал, начиная жить в новом обществе, часто увлекалась новыми впечатлениями, но все-таки драматические ситуации возникали слишком часто и преодолевались тяжело. Во избежание этого Посланные старались создавать у своей спутницы ощущение, что они друзья, только друзья, и гасить проявления ее более теплых чувств даже известной холодностью, не позволяя им разгореться. Вот и от Ларта потребовали, что он не переступит границ дружеского участия, не откроет Гретхен истинных своих чувств.

Как часто потом Ларт думал, насколько жестоким было это условие... Но осуждать друзей не мог - они хотели, чтобы его любовь не стала для Гретхен пленом, и не могли знать, что их условие и само по себе превратилось в западню... Скольких сил стоила Ларту видимость хладнокровия, когда в доме сэра Кренстона он должен был сказать ей: "Если вы хотите - оставайтесь". При этом он понимал, что обида на него и чувство долга и благодарности к Кренстону могли навсегда разлучить его с любимой.

Он не получил освобождения от данного слова и потом, когда путь их закончился.

- Дай ей время, - сказали ему. - Пусть она станет свободной и сама сделает выбор. Сейчас для нее наступит трудное время - к ней подступят разочарования и потрясения, новые тревоги. Это заставит ее еще больше устремилась к тебе - от чуждого и незнакомого к близкому и надежному. Ты будешь значить для нее так много, что заслоняешь собою все. Ты должен отойти, Ларт. Дай ей увидеть наш мир и людей, которые ее окружают. Полгода. Для истинного чувства это не непреодолимый срок.

И лишь вчера мать Гелла во второй раз пошла наперекор решению остальных, когда заметила Гретхен в толпе горожан и проводила ее долгим взглядом. А спустя некоторое время велела Ларту привести Гретхен к ней.

Он нашел ее там, где и сказала Гелла, в саду. И в глазах Гретхен Ларт увидел, каким видится он ей - высокомерным и бесстрастным, хладнокровно играющим ее чувствами и ее судьбой. И в те минуты он не мог ничего объяснить ей, хотя для себя все решил - он больше не будет покорно исполнять волю Вершителей, он проявит твердость и настойчивость... Но Гелла... Гелла была для него совершенно особым человеком, и Ларт не то чтобы доверял ей больше всех остальных - разумеется, каждому из Вершителей он верил как самому себе, - но от матери Геллы исходило ощущение покоя. И Ларт был спокоен за Гретехен.

Хорошо, что она находится под покровительством Храма и Геллы именно в эти минуты, когда Вершители думают и решают о ней, а его попросили немного подождать и не смущать их разум своей пристрастностью. Он подождет. Но это не значит, что он примет любое решение Круга Семи.

Глава сорок девятая

Гретхен делает шаг навстречу своему будущему

Гретхен уклонилась от прямого вопроса старца о том, каким ей представляется ее будущее. Что она могла сказать? Что в мечтах ее Ларт неизменно рядом, что в этом счастливом будущем она самозабвенно любит и так же сильно любима? Что без Ларта она не видит и не представляет своей жизни потому, что ей все равно каким будет ее существование, если без него... Нет, не могла она обнажиться перед ними... Да и какой смысл в такой откровенности? Или за словами признания они должны услышать: "Дайте мне его, подарите"? Стыдно и бессмысленно...

У Гретхен появилось ощущение, что все рушится - мечты, надежды, что после этой встречи что-то переменится и уже ничего не останется у нее, только потери... Гретхен сморгнула, чтобы прогнать навернувшиеся слезы и спохватилась, что старец обращается к ней, а она не слышит его. Гретхен испуганно вскинула на него глаза - старик помедлил и сказал:

- Твоя подруга Аманда... Находишь ли ты ее образ жизни привлекательным и желаемым?

Гретхен прикусила губку. Необходимо собрать всю волю и подчинить ей свои чувства, она все еще стоит перед ними, они все еще испытывают ее своими вопросами. При этом она не видит, не понимает к чему они ведут, а ведь там, в конце разговора - определение ее судьбы. Значит, надо призвать на помощь самообладание и попытаться не отпускать ситуацию на волю случая.

Аманда... Ответ у Гретхен был, но как объяснить его? Тем ли, что Аманда очаровательна, бесконечно добра и бескорыстна, но ей, Гретхен, не достает легкости, чтобы так же порхать изо дня в день?

Дом Аманды всегда полон людей, а Гретхен по душе уединение. Почти каждый день у Аманды встречаются либо поклонники поэтического искусства, либо музыки, танцев... Там собираются интересные, талантливые люди, и Гретхен бывает на этих Салонах тоже. Ей нравится, что в общей беседе поощряется собственное суждение, она не прочь поучаствовать в увлекательном споре, но - все в меру, а не все дни напролет, и даже ночи...

- Аманда - это удивительный, своеобразный и щедрый человек, заговорила Гретхен. - Ее душа так богата, что она без оглядки делится ею с другими. Она очень талантлива, потому и к ней так тянутся люди. Я не обладаю никакими талантами, мне нечего отдать другим.

- Бог со всей щедростью одарил тебя красотой и умом - неужели это столь малоценно в твоих глазах? Твои суждения глубоки и оригинальны, и нам известно - многие из творческих людей жаждут именно твоей оценки. Ты уже и теперь становишься сосредоточием, к которому тянутся одаренные талантами. Помогать их совершенствованию, быть мерилом истинного дарования, уметь безошибочно отличить талант от ремесленничества - разве это под силу многим? И при этом быть восхитительной женщиной, деликатной и тактичной, уметь вдохновлять своей красотой, видеть у своих ног достойнейших мужей, и дарить и знать мгновения высочайшего слияния духа и тела.

- Вероятно, для меня в этом состоит одно из главных препятствий, излишне торопливо проговорила Гретхен. И как ни пыталась она произнести слова со всей твердостью, голос ее дрогнул: - В том, что всякий будет считать себя в праве добиваться не только моего внимания, но и любви.

- Чего ты ждешь, Гретхен? Чего хочешь?

Помедлив, Гретхен сказала то, о чем еще мгновение назад не думала:

- Если бы мать Гелла позволила мне остаться в храме на острове...

- Ты считаешь, что твой жизненный путь - это путь храмовой служительницы? - спросил старец.

- Да, - замирая сердцем, ответила Гретхен.

Глава пятидесятая

у Гретхен не остается выбора

- Нет, - сказала мать Гелла.

- Гелла, - старец повел взглядом в ее сторону, - мы пригласили эту женщину, чтобы выслушать ее, а не отвергать то, что она желает сказать. Ты скажешь. Но прежде мы должны услышать ее.

Мать Гелла молча склонила голову в знак согласия.

- Милое дитя, - помедлив, снова обратился он к Гретхен, - ты предпочитаешь отдать свою любовь богу любви, но не хочешь одарить ею живого мужчину. Почему? Не стремишься ли ты в храм, как в убежище?

Гретхен собиралась ответить отрицательно и остановилась, поняв, что такой ответ будет не искренним.

- Для чего ты ищешь убежища? Для тела или для души?

И снова Гретхен не нашла что ответить, потому что старец задавал вопросы, на которые она еще и себе не ответила. Но кажется, ему и не нужны были слова - он находил ответы в ее молчании и шел по ним, как по вехам.

- Скажи нам дитя - твое сердце больно любовью?

Гретхен вздрогнула. Да! Ее сердце болит, страдает, оно больно, оно отравлено, оно - кровоточащая рана!.. Гретхен еще не собралась с силами, выбитая из колеи этими словами, но ее мягко спросили:

- Ты назовешь нам имя твоего счастливого избранника?

Она едва заметно покачала головой.

- Твой отказ назвать его может означать лишь одно: на пути к вашему счастью ты видишь непреодалимое препятствие?

Гретхен смогла только кивнуть, потому что горький спазм сжал ее горло.

- В таком случае, эта болезнь требует излечения. Как ты думаешь, может быть, другая любовь излечит твое сердце?

"Другая любовь? - грустная улыбка чуть тронула ее губы. - Разве они не понимают, что других просто нет... кроме Ларта."

- Послушай внимательно, дитя, - вновь заговорил старик. - К Вершителям обратился гражданин с просьбой разрешить ему взять тебя в жены. Что ты думаешь об этой просьбе? Мы хотим знать твое мнение до того, как примем решение.

Если бы в эту минуту над Гретхен разломился потолок, это не произвело бы такого эффекта, как слова Вершителя. Как она не поняла причину этого приглашения?! Как могло случиться, что угроза Ала да Ланга и сам он, как будто стерлись из ее памяти?! Разве не узнала она его настолько, чтобы понять, как он настойчив и целеустремлен в достижении своей цели, и его обещание ни в коем случае нельзя считать пустым звуком!

- Нет! - испуганно вскрикнула Гретхен. - Я не хочу выходить за него замуж!

- Но человек, желающий связать свою судьбу с твоей, один из достойнейших граждан нашей страны. И если бы мы не убедились в том, как он любит тебя...

- О чем я должна просить вас? О справедливости? О милосердии? - с отчаянием выговорила Гретхен.

- Ты не спросишь имени его?

- Я его знаю...

"Это все не имеет значения... Твои слова не имеют значения... Все решено...", - откуда-то издалека на Гретхен начал наплывать отупляющий звон, сияние белых одежд теперь ослепляло, и некуда было укрыться от пронизывающего ее света. Она вдруг ощутила тяжесть золотого потока, что лился на нее сверху - как будто он внезапно обрел материальность и теперь непереносимым своим весом давил ей на плечи. Гретхен испугалась, что может упасть без чувств.

- Милое дитя, - едва расслышала она голос Геллы, - я не знаю, что ты взяла себе в руководители в этот момент. Но я знаю, что тобою может управлять как чувство достоинства, так и долга и даже просто страх. Отдайся на волю проведения. Вспомни свой сон, вспомни человека из сна. Мы не спросим у тебя его имени. Но ты должна знать, что никто не привел его в твой сон он вышел из глубины твоей души и твоего разума, оттуда, куда ты, может быть, и сама не осмеливаешься заглянуть. Этот человек пробудил тебя для любви, он - твое истинное желание. И теперь возьми себе в советчики один лишь этот пророческий сон, когда скажешь свое окончательное решение.

"Мне не нужно никакого пророчества, чтобы понять, кого я люблю! - в отчаянии Гретхен готова была закричать. - И оставьте меня наедине с этим, не вмешивайтесь в мою судьбу!"

Но в это мгновение по ее натянутым нервам будто громом ударил звук, показавшийся оглушительным - она услыхала позади себя твердые, самоуверенные шаги. Человек остановился за ее спиной, и дыхание его коснулось волос. Сердце ее вдруг захлебнулось, и кровь отхлынула от лица. Гретхен стремительно обернулась.

- Ларт! - в изумленном шепоте-стоне выплеснулись ее чувства.

- Гретхен, я прошу твоей руки перед Всевышним и перед моими товарищами.

Это было последнее, что смогла она видеть и слышать.

Глава пятьдесят первая

в которой происходит развязывание всех узлов

Потрясение Гретхен было так велико, что она потеряла сознание и упала на руки Ларта.

Испуганный и растерянный, он беспомощно взглянул на мать Геллу, которая уже быстро спускалась к нему по высоким ступеням.

- Ей нужна помощь? - услышал он обеспокоенный голос старца.

Гелла приподняла веки Гретхен, послушала биение пульса и успокоила:

- Ничего страшного. Ей просто нужно дать время прийти в себя, - теплой улыбкой встретила она тревожный взгляд Ларта. - Отныне мы передаем тебе все заботы об этой женщине, она твоя, Ларт.

Мать Гелла обернулась к остальным, но никто ни словом не возразил ей.

- Вези ее домой, друг мой. Очнется она сама, не торопи.

...Гретхен открыла глаза и увидела знакомый потолок, полог над изголовьем кровати... она лежала в своей постели, но одновременно было странное ощущение пустоты - она не понимала, почему она в постели, утро сейчас или она среди дня прилегла вздремнуть. Память еще лениво дремала... Но пустота отпрянула прочь в тот миг, когда взгляд Гретхен скользнул вниз, и она увидела Ларта.

Его лицо, знакомое наизусть до последней черточки, сейчас было наполовину закрыто ладонью - Ларт сидел в кресле рядом с кроватью, голова его была опущена на руку, опирающуюся о подлокотник. Как любила она смотреть на его сильные, красивые руки, бесконечно бережные, умные. Один лишь вид их заставлял сердце Гретхен наполниться сладостным томлением... Но однажды она уже точно так же смотрела на него. Ее мысли тогда были совсем иными. Гретхен видела в нем незнакомца и не ждала для себя ничего хорошего. Она чувствовала исходящую от него угрозу, опасность, и это наполняло ее страхом и неприязнью к нему. Как много произошло с тех пор. И вот он пришел, тот миг, когда между ними уже ничего не стоит.

- Ларт... - прошептала она.

Он поспешно поднял голову. Беспокойный взгляд его прекрасных глаз развеял разумное построение ее мыслей и заставил голос задрожать. Ей показалось, что сердце ее превратилось в сгусток пламени, и почти болезненный, почти непереносимый жар растекается внутри нее сносящей все преграды лавой. При мысли о том, что Ларт всегда, с первой минуты обладал этой, довлеющей над ней силой, глаза ее наполнились слезами:

- Ларт... почему?.. Почему вы так долго мучили меня?..

- Я всегда безумно любил вас, с первого дня...

Она подняла руку, толи останавливая его, толи защищаясь.

- Я всегда была для вас не более сложным инструментом, чем тростниковая дудочка...

- Любовь моя... Все ваши упреки справедливы. О, как хорошо я знал все ваши страдания, причиненные мною... вашу боль... - он подошел к ней близко, вплотную, взял ее руку, прижал к своей груди, бережно погладил.

- Ларт... не надо... - у Гретхен закружилась голова от его близости, от голоса, который звучал сейчас не так, как всегда, от этой невероятной нежности, которой она никогда раньше не знала в нем... Ей показалось, что она снова теряет сознание.

Вопреки ее мольбе губы Ларта заключили ее губы в плен. И был это плен столь нежно-чарующим... И сладостно-болезненная волна, похожая на восхитительное умирание, нахлынула на Гретхен с оглушительной внезапностью и силой, моментально срывая с нее покровы рассудочности, запретов, стыдливости, превращая ее в обнаженный нерв безрассудной и всепоглощающей любви...

...Заключенная в кольцо ласковых рук, Гретхен лежала, прижимаясь к груди Ларта.

- Странно... - улыбнулась она тихой, счастливой улыбкой. - Я собиралась о чем-то спрашивать тебя... И это казалось так важно... Как давно это было. Мне не нужно никаких ответов, любимый мой. Ты со мной, ты любишь меня... разве важно что-либо еще?

- Важно, - Ларт повернул голову и потерся лицом о ее руку, лежащую на его плече.

Гретхен вопросительно подняла к нему глаза.

- Мне очень важно, чтоб ты знала, как благодарен я тебе, как люблю тебя, и как сердце моё стонало от боли, когда я против воли без жалости испытывал тебя. При том я знал лучше кого бы то ни было, сколько мучений отпустила тебе судьба. Мне хочется оправдаться за принесенные тебе страдания, мне нужно твое прощение.

- Прощение?! О, Ларт... Ты уже оправдан и прощен!

- Я хочу объяснить.

- Ты все объяснишь, любимый. Вершители отдали мне тебя в вечный плен теперь ты мой. - С улыбкой, исполненной счастья и умиротворения, Гретхен нежно провела пальчиками по груди Ларта, покрытой рубцами еще не застаревших шрамов. - У нас впереди вечность, мой муж. И у тебя будет время все объяснить мне.

КОНЕЦ