Прижизненная слава

2

Капитан «Синдбада» был занят чтением. Перевернув пару страниц, он поднял голову и рассеянно посмотрел на вошедшего. Прищепа представился по всей форме. Хабибулин выслушал, зачем-то вздохнул и, наконец, произнес:

— Сынок, застегни-ка ширинку.

Всеволод внутренне взвыл — проклятый медосмотр, проклятые нервы — и непроизвольно схватился за означенную деталь туалета. И убедился, что все в порядке. Он уже открыл было рот, чтобы сказать что-то гневное, но вдруг вспомнил, откуда ему известна фамилия Хабибулина, и закрыл рот. Капитан дальника больше был известен под прозвищем Хохмач-Бей, или просто — Хохмач. Хабибулин невозмутимо поднялся из кресла, не спеша подошел к Всеволоду, и, прищурив и без того раскосые глаза, спросил:

— Водку пьешь?

— Я… — Всеволод запнулся.

— В Бога веруешь?

Всеволод отрицательно помотал головой. Хабибулин указал рукой на кресло, лицо его сделалось сосредоточенным:

— Ладно, пошутили, и хватит. Зачем лететь хочешь, художник? Тебе уже отставка полная, пенсия…

Прищепа пожал плечами, собираясь с мыслями, но ответить не успел, Хабибулин продолжил.

— Дома не сидится, да? Ладно, возьму тебя в рейс, еще один офицер связи в десанте не помешает. С одним условием беру, — капитан важно поднял палец.

— С каким? — вставил слово Всеволод.

— Портрет мой напишешь. В рубке, на боевом посту.

«Очередная хохма», — решил Всеволод, но на всякий случай согласился:

— Хорошо.

— Вот и хорошо, что хорошо. Идите, офицер, готовьтесь к старту. Ваша каюта — Хохмач посмотрел на один из многочисленных пультов командирского стола, — номер двадцать три, каптерка номер три. Подойдете к каптеру, впрочем, не мне вас учить.

Прищепа, опять же по уставу, собрался было козырнуть, но Хохмач вяло махнул рукой — иди, мол, уже… С тем Всеволод и отбыл.

Открыв дверь в каюту, Всеволод с порога оглядел ее: все было таким знакомым, как будто он вернулся на свой прежний корабль, «Баурджед». А все-таки славно вернуться, взойти, так сказать, на борт, — несколько романтично рассуждал он, раскладывая свои нехитрые пожитки по полкам. Здесь настоящая жизнь, а там, внизу, — сплошное копошение. Тараканы и сороконожки. Покопавшись в памяти сервис-системы, он выбрал осеннюю березовую рощу и вывел видеопласт на стены своего нового жилища, затем вынул из кармана кристалл с дневником и вставил его в инфор. Захотелось надиктовать впечатления.

«Наш капитан, оказывается, ба-альшой оригинал! В самом деле, кто захочет выставлять себя клоуном и бесплатно смешить команду? Либо дурак (отпадает, непохож), либо человек, великолепно разбирающийся в коллективной психологии. Иметь такого капитана в сто раз лучше, чем какого-нибудь мудака с комплексом начальника».

Из интеркома послышались первые такты Шостаковича, затем голос капитана произнес:

— Десять минут до старта! Экипажу занять койки и активировать защиту! Внимание! Пошел предстартовый отсчет времени!

После завершения скачка Всеволод решил «проветриться». Конечно, можно было, не выходя из каюты, вслух высказать желание полюбоваться звездами, и послушная бытавтоматика окружила бы его космосом со всех сторон; однако душа требовала не просто созерцания, а некоего единения с пространством; почувствовать себя частицей мироздания — вот что сейчас ему было необходимо.

Облачившись в гермокомб, он поднялся лифтом к шлюзу. Выбравшись на смотровую палубу, прошел несколько шагов, остановился возле антенны силовой защиты; корабль уже сбросил скорость, и поле было отключено — можно без помех любоваться «Великим Ничто». Здесь хорошо размышлять о месте и роли человека в великой системе Универсума, о его эволюции. Многие современные философы, писали свои книги именно там, «где звездный свет так близок к нам» — пусть это была всего лишь Луна. Ему вдруг вспомнился давний разговор, из тех, что ведутся в рейсе, пока корабль «тянет» из точки скока к собственно цели. Зашла речь о том, зачем человечество посылает экспедиции в космос.

— Система либо развивается, либо деградирует и гибнет, — говорил энергетик «Баурджеда». — А у нашей цивилизации не нашлось другого пути, кроме внешней экспансии — на это завязано все: и технология, и этика, даже философия и искусство…

— Ага, и подавляющее большинство предпочитает ютиться в тесноте мегаполисов в Системе, вместо того, чтобы осваивать новые территории, перебил его один из десантников.

— Так было всегда: никто не двигал в массовом порядке в Америку или Сибирь, которые заселялись постепенно, десятилетиями, даже веками…

— И ты считаешь, что наши политики настолько умны, чтобы понимать это и благословлять подобную трату средств снова и снова? — поинтересовался оппонент.

— У них просто нет выбора, если они думают о своих потомках.

— Да уж, в этом-то им как раз не откажешь…

От мыслей о вечном его отвлек насмешливый женский голос в наушниках:

— Вот уж не думала, что еще кто-то придет полюбоваться вакуумом!