Приди и победи

Глава 12. Третья жертва

Все эти «бинейджеры», «кидалты» и «небинарные гендеры», конечно же, были понятиями уже другого поколения. Бестужев старался быть в курсе новых веяний. Он честно интересовался новыми айфонами, научился кататься на роликах и даже пару раз слушал рэпера Face. Но все же капитан отдавал себе отчет, что начинает естественно устаревать.

Впрочем, он находился еще в том возрасте, когда об этом самом возрасте переживать рано. Например, он еще был очень легок на подъем. И после доклада дежурного о новом трупе первым сорвался с места, опередив и Олега с Ингой, и даже вездесущего Хачериди. В коридоре грек вспомнил, кто здесь начальник и отправил Ингу обратно собирать данные по Ивану Голодному, Олега — найти кого-нибудь из друзей или коллег, связаться с ними и сообщить о случившемся. На место преступления с собой он взял одного Бестужева.

Капитан прожил во Владимире всю свою жизнь, да и по долгу службы обязан был знать географию города, но даже он смешался, когда Хачериди спросил его, куда им ехать. По словам дежурного, труп был обнаружен на пересечении трех улиц — Осьмова, Ивановской-Подгорной и Ильинской-Покатой. О том, что такая точка есть на карте древнего города, Бестужев узнал только сейчас.

Но в век высоких технологий это, конечно, проблемой не стало. Оказалось, что улица Осьмова проходит от гостиницы «Владимир» вниз, мимо «Эльдорадо», бывшей шашлычной «Ван», вплоть до спуска на Лыбедскую магистраль. Собственно, сам спуск, в который она переходит, и есть улица Ивановская-Подгорная, а вправо от этого мини-перекрестка отходит улица Ильинская-Покатая. Бестужев тысячу раз проезжал мимо, но никогда не задумывался над названиями древних улиц.

На месте их встречал капитан Смирнов. Он сам приехал за пятнадцать минут до коллег, но первый беглый взгляд позволил составить картину — за убийством стоит наш вездесущий Мистер Х. Дорогу от дома номер двенадцать по улице Осьмова отделяли тротуар и три высокие раскидистые сосны. Вот между двумя этим деревьями и расположился вбитый в землю перевернутый крест. На нем вниз головой висел обескровленный Иван Голодный, кумир неоперенных активистов, герой многочисленных ток-шоу и автор кучи экзальтирующих и, на взгляд Бестужева, бессмысленных акций. А теперь, похоже, Иван являлся еще и частью какой-то бандитской группировки, если следовать логике Мистера Х.

Пока вокруг трупа хлопотали эксперты, пытаясь найти хоть какие-нибудь улики, способные помочь распутать это дело, Бестужеву пришла в голову еще одна мысль. Он отошел в сторону, чтобы его никто не смог услышать и набрал Веру.

— Привет, — раздалось в трубке. — Ты все-таки не можешь без меня?

— Не могу, — не стал спорить капитан. — И очень хотел бы тебя увидеть. Но звоню не по этому поводу.

— Ну вот, — Бестужев как наяву увидел, как Вера картинно надула губки.

— Послушай, ты же много знаешь по истории Владимира. Ну там… Андрей Боголюбский… Золотые ворота… все эти дела.

— А к чему ты это спрашиваешь? — напряглась Вера. — И что именно тебя интересует?

Бестужев подумал, что раз она знает подробности первых двух убийств, скрывать информацию об еще одном, смысла не имеет.

— Вера, Мистер Х нанес еще один удар. И я бы хотел спросить тебя по поводу места. Оно очень странное. Я пойму: Золотые ворота или Никитская церковь. Но здесь… здесь ничего нет. И это странно…

— Бестужев, здесь — это где?

Капитан указал место.

— Ну что ж, теперь мы можем поставить точку в давних исторических спорах о том, где стояли древние Медные ворота, — ответила Вера. Раньше улица Осьмова называлась Ивановским спуском. И, по одной из версий, в конце него располагались Медные ворота, выходящие на дорогу на Суздаль. А еще одна древняя теория гласит, что на этом месте располагалось крупнейшее капище древнеславянского Даждьбога. Так что это — место силы, раз. И одна из вершин пентаграммы Боголюбского, два. Выбор явно не случаен.

— Вера, спасибо. Я правильно понимаю, что наш убийца исторически очень грамотно подкован?

— Если честно, совсем не обязательно. Всю эту информацию сегодня не сложно найти в интернете или в библиотеках. Да, на изучение вопроса понадобится определенное время, но не так много, как кажется.

— Я понял, — тут Бестужев замялся. — Так мы сегодня встретимся?

— Уговорил, — Вера точно улыбнулась в этот момент. — Давай так договоримся: перезвони, как освободишься. Мне понадобится полчаса на сборы, и я буду у тебя.

Бестужев вернулся на место.

— Ты где был? — подозрительно спросил Хачериди.

— Проверял кое-какие мысли, — ответил капитан.

— И как — успешно?

— Более чем.

— Не изволишь поделиться?

— Чуть позже, — ушел от ответа Бестужев и направился к месту преступления. Эксперты все еще копошились вокруг под бдительным взором Смирнова.

— Саш, — спросил один капитан другого. — Это когда-нибудь закончится?

— Пока не уверен, Вась. Конечно, хотелось бы поймать этого урода как можно раньше. Давай лучше по делу. Как думаешь, крест такого же редкого состава, как и два предыдущих?

— На глаз могу дать девяносто процентов, что — да. Окончательное резюме за экспертами.

— Ну и причина смерти тоже, думаю, такая же.

— Об этом нам поведает наш гуру Стрельцов, — Смирнов махнул рукой в сторону подъезжавшей машины скорой помощи. Однако первым к доктору подскочил Хачериди.

— Так это вы знаменитый доктор Серафим Серафимович Стрельцов? Что это у вас имя-отчество такое библейское? — снизу вверх спросил он. Патологоанатом смерил его насмешливым взглядом и ответил в лучших еврейских традициях:

— А вы, я так понимаю, тот самый возмутитель спокойствия Лозелло Парисович Хачериди? Вы бы на свое имя-отчество посмотрели, — и Стрельцов проследовал к трупу. Крест уже вынули из земли, освободили руки и ноги.

Озадаченный Хачериди сначала постоял на месте, а потом бросился догонять доктора. Тот бегло осмотрел раны Ивана и дал команду грузить труп в машину.

— Что скажешь, Серафимыч? — спросил Бестужев.

— Да тут и без вскрытия понятно. Все, как по нотам: прибил к кресту, выкачал кровь, привез сюда. Машину уже нашли?

— Черт, машина, — подхватился Смирнов. — Наверняка, где-то здесь стоит. — Он отдал команду искать припаркованную машину, возможно, с московскими номерами.

Таковая нашлась на стоянке у бывшего «Вана». Черный шестисотый «Мерседес» с московскими номерами. Двери были открыты, под педалями валялись ключи. Группа экспертов плавно переместилась от места преступления к машине.

— Ставлю сто баксов, что тачку наш Ваня взял в прокат, — высказал предположение Хачериди.

— Пожалуй, пари не поддержу, — ответил Бестужев. — Скорее всего, так и было. Пошлю Олегу номера, пусть выяснит.

Сзади пробибикала скорая. Коллеги чуть не подпрыгнули от неожиданности. На пассажирском сиденьи курил и улыбался Стрельцов. Приоткрыв окошко, он сказал:

— Ну я, в общем, поехал. А то дел много. Как произведу вскрытие, сообщу.

— Нет уж, — взвился Хачериди. Серафимыч явно ему не понравился. От слова «совсем». — Все свои дела, доктор, вы отложите в сторону и немедленно займетесь вскрытием нашего Ивана. После обеда мы с капитаном вас навестим. Надеюсь, результаты уже будут известны.

— Как пожелаете, — ухмыльнулся Стрельцов и выкинул сигаретный бычок, лишь чудом не задев ботинок грека. — Поехали.

— Какой хам! — возмутился Хачериди, взглядом провожая скорую. Бестужев отвернулся, чтобы грек не увидел его улыбку.

Полицейские провозились на месте еще около двух часов, но ничего принципиального нового узнать не удалось. Отзвонился Олег: машину пробили, она, действительно, оказалась арендная. Прокатчик сообщил, что Иван Голодный часто брал машины, иногда вместе с водителем. В общем, настоящий ВИП-клиент. В этот раз, правда, он показался чересчур возбужденным, каким-то невнимательным. Машину взял в аренду на шесть дней, а денег дал чуть ли не за две недели. Сдачи не взял — быстро схватил ключи и укатил.

Дальше коллеги обсуждали полученную информацию уже в отделе. Сначала про Ивана Голодного рассказала Инга.

— Иван — типичный тридцатилетний миллениал из богатой семьи. Как и другие представители Поколения Y, он вырос самовлюбленным мальчиком, на «ты» разговаривающим с любым гаджетом, но и испытывающим колоссальные проблемы с «живым» общением. Вдобавок еще с раннего детства у него были проблемы с самоопределением в жизни. И если терзающий душу выбор, кем стать — пожарным или модельером, еще можно понять, то сложно представить, как долгое определение собственного пола разрывало мозг его родителям. Впрочем, длилось это недолго. Аккурат на восемнадцатый день своего рождения Иван близких родственников и лишился. Причем всех и сразу. На праздник, который проходил в загородном доме, ворвались конкуренты отца по бизнесу и расстреляли всю честную компанию. Сам именинник спасся случайно: отошел отлить в кусты и там пересидел.

Таким образом Иван стал очень богатым наследником, но психика бедного паренька всех этих пертурбаций не выдержала. Плюс возраст такой, сами понимаете. Он попал под влияние группы радикальных активистов, известных своими агрессивными акциями в храмах, музеях и прочих библиотеках.

Жизнь проходила в таком напряжении, что однажды Ваня попал в психушку, где пролечился где-то с полгода. Выйдя на свободу, первым делом он сделал ряд операций по изменению пола. Точнее сказать, по добавлению пола. Он стал и женщиной, и мужчиной одновременно. Таким образом он завершил свой внутренний поиск и самоидентификацию.

А вот участвовать в акциях он не бросил. Только теперь он организовал собственную группировку «Голодающие Поволжья». Иван сменил фамилию и официально стал Голодным. Акции он проводил довольно однотипные — объявлял голодовки. А вот внимание к ним он привлекал совсем не тривиальное. То устроит фестиваль с голыми артистами, то проведет трансляцию циркового представления, в конце которого умерщвляли тигра. А чего стоит акт совокупления с участием тысячи человек?

— А за что хоть боролся наш Ваня? — спросил Бестужев.

— А вот здесь все банально: жизнь китов, права сексуальных меньшинств, озоновый слой и повышение пенсий. На самом деле Ивану не важен был повод, главное — само действие. Его голодовки длились по две недели, участников потом находили очень изможденными.

Собственно, Голодный очень быстро стал популярным в нашей стране. Судите сами: его интервью во «вДуде» за неделю набрало семнадцать с половиной миллионов просмотров. Это ведь мегапоказатель для нашей страны.

Олег был известным противником блогеров, поэтому не преминул вставить:

— Что за детский сад? — наморщила носик Инга. — Ты что-то имеешь против Юры Дудя? Он же такой милашка.

— Разве тебе могут нравиться мужчины? — удивился Олег.

— А почему нет? Для нас, правильных девочек, мужики — самые лучшие друзья. Уж поверь моему опыту. Кроме того, если бы Юра был другого пола, я бы его обязательно отшлепала.

— Опа-чки, — оживился лейтенант. — А вот с этого момента поподробнее. Приоткрой завесу тайной жизни сексуальных меньшинств.

— Отставить неуставные беседы, — прервал спорящих Хачериди. — Инга, ты сейчас рассказал информацию, которую, по большому счету, можно почерпнуть из Википедии. Что удалось накопать по-настоящему?

— Да почти ничего. Иван, действительно, жил своим акциями, голодовками. Его любили приглашать на различные ток-шоу, потому что он вел себя там крайне неадекватно — собственно, так, как хотели продюсеры. Однажды на одном из прямых эфиров он разделся донага и продемонстрировал наличие мужских и женских органов. Говорят, некоторых зрителей увозили с передачи на скорой.

Из-за такого поведения знакомых у Ивана было много, а вот друзей не было вообще. Жил один, в пентхаусе на сороковом этаже в Новой Москве. Дома оргий или пьянок не устраивал. Но часто не бывал дома по несколько недель.

— Это все? — пристально глядя на Ингу, спросил Хачериди.

— Ну есть еще один факт. Он официально не подтвержден, но мне о нем рассказал заслуживающий доверия человек. Есть информация, что Иван Голодный возглавлял российское отделение ордена «Зеленый дракон», одной из старейших в мире сатанинских организаций.

— Снова сатанисты, — проворчал Бестужев. А Хачериди присвистнул:

— Прямо-таки «Зеленый дракон»? — скептически спросил грек. — Тот самый мифический орден, членами которого, якобы, были Григорий Распутин, Генрих Гиммлер, Петр Бадмаев и даже императрица Александра Федоровна, супруга Николая II? Чушь, не верю. Даже если сей орден и имел какое-то могущество в начале и даже в середине прошлого века, то сегодня о его деятельности неизвестно ничего.

— Потому и неизвестно, — возразила Инга. — После Второй мировой войны орден пребывал в упадке, но возродился на Тибете в семидесятых годах. Аккуратно и поступательно он снова начал свое шествие по миру, и вот, в наше время, нашел приют и в Москве. Пока что здесь немного последователей «Зеленого дракона», но они есть, и до сегодняшнего дня их возглавлял Иван Голодный.

— Это дело положительно начинает меня утомлять, — пожаловался грек. — Ладно, копайте еще. Всем разрешаю сделать получасовой перерыв на обед, — он посмотрел на часы, — на поздний обед. А потом, капитан, мы с тобой прокатимся к этому неучтивому доктору.

Обед затянулся больше чем на тридцать минут, но буквально через час они все же входили в царство доктора Стрельцова. Сегодня было особенно накурено, это говорило о том, что Серафимыч работает больше обычного.

Он сидел, склонившись к самому столу. Со стороны даже могло показаться, что он спит. Но нет — он внимательно рассматривал изображение на планшете. Вошедших он не замечал.

Бестужев кашлянул — Стрельцов вздрогнул.

— Господа, мы были правы, — сказал он, вставая.

— В чем именно, доктор с библейским именем, — съязвил Хачериди.

— В наших догадках. Это все они, — голос Стрельцова вздрогнул.

— Серафимыч, успокойся, — усадил доктора обратно на стул Бестужев. — Давай спокойно, по делу. В общем, как обычно. Что удалось выяснить по трупу?

— Да все, как у предыдущих двух. Смерть от потери крови — ее в организме почти не осталось. Сухое тело Голодного превратилось практически в мумию.

— Сухое тело? — не понял капитан.

— Регулярная аскеза сделала из нашего активиста практически йога. Худой — кожа да кости. Внутренние органы скукожены из-за недоедания. Но общее состояние организма я бы оценил на пять с плюсом. Если бы не фатальная встреча с Мистером Х, дожил бы наш Ваня лет до ста минимум.

— Вот даже как, — удивился грек.

— Да. Это поразительно, но чем больше он над собой издевался, тем выносливее становилось его тело.

— Ладно, здоров как бык. Что там с нашими традиционными татуировками?

— А вот здесь самое интересное. На теле Голодного нет ни одной татуировки. Вообще. В этом плане он как младенец. Но есть два изъяна на коже.

— Изъяна?

— Да, я назвал их так. Первый, поглядите, на левом плече, видите? — все трое склонились над телом.

— Что это такое? Ожог? — разглядывая изувеченную кожу, спросил Бестужев.

— Это клеймо, Саша. Как в средние века. Судя по расположению и чистоте, сделали его примерно год назад и, скорее всего, с согласия самого Голодного.

— Что оно означает?

— Вот над этим я и ломал голову, когда вы пришли. И сдается мне, что это весы.

— В смысле? Какие весы?

— А те весы, с которыми часто изображают богиню Фемиду. Две чаши, балансирующая перекладина. Всмотритесь. Я сделал фото, чтобы можно было увеличить изображение.

Бестужев и Хачериди склонились над планшетом, внимательно разглядывая клеймо.

— Пожалуй, ты прав, доктор, — вынес вердикт грек. — Это, действительно, весы правосудия. Но ты говорил, что нашел два изъяна.

— Вторая находка — это на сладкое. Капитан, наше предложение, начавшееся на теле сальвадорца Ганадора, продолжившееся на спине итальянца Гуэрра закончилось на бедре Ивана Голодного.

— Ты же говорил, что нет никаких татуировок…

— А их и нет. Надпись вырезана чем-то острым, я бы предположил — ножом, прямо на теле.

— Не томи, Серафимыч.

— Там написано «veni et vince». А после — три тройки восклицательных знаков. Вот прямо так.

— Знакомые слова, — нахмурился Бестужев. — Что-то такое напоминает. Что-то из Юлия Цезаря. Так, нужно перевести.

— Уже! — победоносно вскрикнул доктор. — Напомню: полностью фраза звучит так: «Vocamus Te, advocamus Te, veni et vince!!!!!!!!!» Это переводится как «Взываем к Тебе, призываем Тебя, приди и победи!!!!!!!!!» Я не понимаю, зачем так много восклицательных знаков, но…

— Это обозначение, применяемое в средневековье на письме. Так сказать, инструкция для говорящих. В данном случае означает, что фразу необходимо произнести трижды, — медленно произнес Хачериди.

— Я же говорил, — затряс кулаком Стрельцов. — Это заклинание или молитва темная. Мы были правы: убийства — дело рук вероотступников.

— Итак, — Бестужев посмотрел на грека. — У вас еще остаются сомнения, что наш мотив — убийства на религиозной почве?

— Остаются, — Бестужеву показалось или грек, действительно, был не так уверен, как раньше. — Но я согласен, капитан, эту версию нужно тщательно проработать.

Когда они вышли на улицу, спускался теплый майский вечер. Зазвонил телефон. Это была Инга.

— Шеф, у меня есть кое-что срочное. В одной из социальный сетей Даркнета у Голодного был аккаунт. Я смогла взломать его. Скидываю вам его последнюю запись, сделанную два дня назад.

Она отключилась, а через секунду пришел скриншот с ее компьютера. Бестужев открыл фотографию и прочитал вслух:

Бестужев устало посмотрел на Хачериди. Тот не отвел взгляда:

— Повторяю, капитан: эту версию надо очень тщательно проработать. На сегодня всем отбой. До гостиницы я доберусь сам.

Дойдя до машины, Бестужев позвонил Вере. Через час, позабыв обо всем на свете, они утонули в любви.