— Никита! Завтрак!
Тяжелые веки никак не хотят подниматься. Учебная пора сильно утомляет. Времени на сон слишком мало.
В ее комнате беспорядок. Даже и не верится, что такая, как она, отличница, позволяет себе подобное. Но, скорее, это не просто бардак. Это творческий бардак.
А что ты вообще здесь делаешь⁈
Он резко вскочил с кровати. Легкая тошнота сразу подступила к горлу. Похмелье.
Как ты здесь оказался? Что вчера было?
День рождения. Точно, ты задумал отметить его в местном кафе. И решился пригласить ее. Надежд на согласие совсем не было, однако…
— Давай вставай!
…ты здесь. Почему ты ничего не помнишь? На кой хрен нужно было столько пить?
Пройдя через коридор, он почувствовал запах жареных сосисок.
На маленькой кухне ожидал скромный накрытый стол. Глазунья, нарезанные овощи, сосиски, хлеб с маслом.
Она мыла сковороду. У Никиты перехватило дыхание.
— Доброе утро, садись…
Он неуверенно послушался.
— Боже… Что вчера было? — Наплывы головной боли отбивают аппетит.
— Ну… — она улыбнулась. — Ты много выпил. Мы поехали ко мне. В такси ты вырубился, и мне вместе с водителем пришлось тащить тебя до квартиры.
Разочарование. Неплохая причина взять под контроль количество выпиваемого алкоголя.
— Прости, Оль…
— Ничего страшного…
Она присела напротив и с аппетитом принялась есть. Никита пытался угадать по ее поведению, жалеет ли она о вчерашних событиях. Опасался уловить некую неловкость или отвращение. Но ничего подобного не заметно. Кажется, ей по большому счету плевать. Она не из тех, кто загоняется.
— Мы опаздываем, если что. Ешь быстрее…
Она собирается поехать на учебу? После вчерашнего? Сумасшедшая. У Никиты вызывает боль даже моргание глазами.
Но всё же в первую очередь он ощущал приятное чувство. Эта девушка, что уже который год учится с ним на одном факультете, давно заняла место в его голове. С одной стороны, ее сложно терпеть. Она напыщенная, стервозная, умная. Такая смесь качеств отпугивает парней. Но в то же время Никиту постоянно тянет к ней. Может, потому, что он из той же породы людей, которых тяжело терпеть.
Ноги не желают слушаться. Он так хотел остаться дома, но ему не позволили. Придется переться в центр города вместе с ней.
Лестница наконец заканчивается. Лифт, к его сожалению, не работает. Они ни о чем не говорят. Молча спускаются к выходу.
Хочется завязать разговор. Но в воспаленном от интоксикации мозгу пусто.
Никита идет впереди, стараясь не подавать виду. Но каждый шаг дается очень тяжело.
Последняя ступень.
Рука его с силой толкает скрипучую дверь подъезда.
— Слушай, я… — он всё же решается. Нельзя просто тупо молчать.
Но, как только дверь отворилась, Никита резко останавливается, словно врезавшись в невидимую стенку.
Впереди лишь непроглядный мрак.
Он оказался посреди темной улицы.
Но ведь только что за окном было утро?
Обернувшись назад, не обнаружил дома, откуда вышел.
Ручка двери, за которую он всё это время держался, буквально растворилась в воздухе.
Вокруг лишь темная, будто бесконечная улица, покрытая влажным асфальтом.
Он ошарашено пытается найти глазами хоть что-то.
Впереди тусклый свет. Как видно, придется пойти в ту сторону…
Единственный уличный фонарь освещал силуэт человека, который стоял, опершись спиной о столб.
— Оль⁈ — выкрикнул он, замедляя ход с каждым шагом.
Человек никак не отреагировал. Продолжал стоять всё в той же позе. Но Никита не успел приблизиться настолько, чтобы различить внешность. Свет неожиданно погас. Вокруг — снова всепроникающая, непроглядная тьма. Он ошарашенно крутится на месте в попытках найти хоть какой-нибудь ориентир, любой источник света. Что происходит?
— Здравствуйте, Никита…
Это голос у него в голове. Он уже слышал его ранее. Не может быть…
— Ни к чему отрицать очевидное… — ответили на его мысли.
— Что происходит⁈ — в ужасе выкрикнул Никита.
— Я пришел поговорить…
Наплывы воспоминаний. Ощущение сна мешает понять, какой сейчас день, месяц, год. Это всё взаправду?
— Кто ты?
— Мы уже встречались…
Перед ним вспыхивает столб света. Он ярко освещает зрелого мужчину в костюме. Желтые глаза направлены прямо в душу.
— Знаете, Никита… Вы удивительный человек…
Незнакомец принимается непринужденно бродить из стороны в сторону. Самодовольно почесывает подбородок, рассуждая. Свет неотступно следует за ним, словно прожектор.
— Казалось бы, вы разрушили все наши отношения, но продолжаете приносить мне пользу…
— Какого хрена тебе от меня нужно⁈ — в истерике выкрикнул Никита.
Мужчина ухмыльнулся. Отвернул голову. Медленно ушел во мрак.
Никита в панике оглядывается. Он готов наброситься на этого ублюдка, как только тот снова приблизится.
— Вы умный человек…
Где он? Голос звучит отовсюду одновременно, расплываясь эхом.
— … но при этом весьма недальновидны. Ведь благодаря вам я смог выяснить очень важные вещи…
Я убью его. Схвачу за шею и буду сжимать до тех пор, пока его дряхлое тело не выдохнет в последний раз! Где ты прячешься⁈
— Вы очень вспыльчивы… Я не люблю подобное в людях. Но отказаться от вашей помощи было бы глупо…
— Помощи? — снова выкрикивает Никита, хрустнув сжатыми кулаками. — С чего ты взял, что я буду тебе помогать? А? — Он кружится на месте в надежде найти незнакомца и попытаться напасть на него.
— Вы уже помогли! Разве не ясно?
— Я не знаю, что ты затеял, но поверь, я больше никогда не буду тебя слушать. Ты понял⁈
— Однако продолжаете это делать…
Как же бесят его ответы. Они мало что объясняют, но при этом всё же доносят некий сигнал, о котором ты должен догадаться самостоятельно.
— Ладно… У меня не так много времени на разговоры. Я просто хотел сказать, кого следует винить в последующих событиях… А теперь пришло время открыть глаза. Вам пора в реальность…
Никита вскакивает с кровати.
Он посреди своей полупустой комнаты.
Сердце бешено колотится. Вся одежда пропитана потом. Тело ломит от малейшего движения. Он взглянул на трясущиеся ладони.
Только спустя пару секунд ощутил головную боль. Нащупал шишку на затылке.
Что происходит?
Почему он здесь?
За дверью послышался шум.
Поразмыслив немного, Никита пришел к выводу, что его, по идее, должны были отправить в изолятор за неповиновение. Как тогда, при первой их встрече. Андрей был крайне недоволен самодеятельностью. У него были все поводы убить строптивого подопечного прямо там. Но действия этого типа по-прежнему не поддаются логике.
И почему Никита опять один?
Он ощутил на правой руке посторонний предмет. Наручные часы. Ему никогда не доводилось носить часов. Увесистый аксессуар далеко не новый. Глубокие царапины на стекле, потертый металл. Судя по всему, они даже не работают. Стрелки давно замерли на 12:37. Кто-то надел их на руку, пока Никита был в отключке. Попытка снять их ни к чему не привела. Механизм не поддается, как ни старайся. После еще нескольких раздраженных попыток Никита бросил это дело. Ведь теперь в голове у него начали всплывать воспоминания.
Прибывший.
Это был сон? Просто кошмар? Однако разговор казался слишком реальным. Но почему прибывший решил выйти на связь? Он же давно прекратил подобные попытки. Никита больше никогда не будет делать то, чего от него требуют.
Детали, казалось бы, недавнего разговора восстанавливаются ценой немалых усилий. Это как попытаться вспомнить снившийся посреди ночи сон. Голова кипит…
Но спустя пару мгновений он ошарашенно замирает.
В глазах резко потемнело от ужасающего осознания.
Прибывший никогда не появлялся просто так. У всякого его действия есть причина. И сейчас — не исключение.
Размышления сводят с ума. С каждой секундой Никите всё труднее дышать.
Нет! Это не может закончиться вот так!
Он резко вскакивает с кровати. Но из-за того, что все конечности затекли, с грохотом падает на пол.
— Твою мать… — Тело просто отказывается слушаться.
С трудом удается встать. Он бросается к двери, дергает за ручку.
Но внезапно, в ту же секунду, дверь резко распахивается от громкого хлопка и срывается с петель. Невероятная сила отбрасывает Никиту назад.
Он проскальзывает по полу еще на пару метров.
В глазах двоится.
Как только звон в ушах начал утихать, послышался вой сирены.
Опираясь о стену, шатаясь, он медленно встал на ноги. По голове бьют куранты.
В носу свербит от едкого запаха гари.
Переступив через оторванную дверь, вышел в коридор.
Легкий дым бежит по темным помещениям, словно река, изгибаясь в поворотах. Откуда-то дует сильный сквозняк. Значит, где-то всё же есть выход наружу. Беспорядочно мерцают красные огни аварийной сигнализации.
Он пошел вперед. Навстречу ветру. Первая дверь на пути настежь открыта. Именно оттуда валит дым. Внутри никого. Большой кабинет, где раньше сидели сотрудники, перевернут с ног на голову. По центру горит огонь. Кто-то свалил целую кучу разных бумажек и поджег. Компьютеры разбиты в щепки.
Он прошел мимо. Но тут раздались очередные хлопки. Где-то неподалеку.
Никита резко остановился.
Хлопки приближаются. Теперь слышны и пробирающие до мурашек крики и шуршание раций.
Пришлось развернуться и идти прочь, пока этот ужас не успел до него добраться.
Это не может быть правдой! В голове проскакивают последние события. Между ними есть четкая связь, которую Никита не в силах принять. Всё это ошибка. Одна огромная ошибка!
Ты всё разрушил. Ты подвел всех этих людей!
Хлопок.
Мимо него просвистела пуля. Впереди несколько вооруженных нацгвардейцев.
— Стоять на месте! — выкрикнул солдат, угрожая оружием.
Никита замер. Путей отхода нет. Как только он сдвинется с места, наверняка получит пулю в спину. Будь у него оружие, он бы попытался напоследок им воспользоваться, чтобы забрать с собой хоть одного из этих ублюдков. Хотя… вряд ли бы у него хватило духу.
Кого ты обманываешь? Ты не герой. Остается только одно. Как и просил Андрей…
— Руки за голову, вы арестованы!
Никита повиновался. Сопротивление бесполезно. Это крах. Битва проиграна, даже не начавшись.
— Эх! — выкрикнул кто-то позади него. — Как же так? А я-то вас и искал…
Это Владимир. Его физиономия сияет улыбкой. Ему приятно видеть Никиту в наручниках.
— Так вот где вы были! Нам предстоит многое обсудить. Я надеюсь, вы расскажете мне всё. В малейших деталях.
Он самодовольно похлопал Никиту по плечу. После чего тому надели мешок на голову и повели прочь.
Бесконечная тряска. Автозак переполнен напуганными людьми. Все о чем-то шепчутся. Некоторые ведут себя вполне уверенно, будто знают, что скоро их отпустят. Ведь это ошибка, и их не должно быть здесь. Как только доедут, сразу всё объяснят.
Для Соф сидячего места не нашлось. Она искала в салоне хоть какого-нибудь знакомого человека. Человека, который объяснит, что делать дальше. Ее трясло от головной боли. Нескончаемая тошнота. Стоять на ногах затруднительно, коленки трясутся. Будь здесь окно, она бы вышибла его со всей силы и выпрыгнула на ходу, не боясь переломать все кости, лишь бы не проводить в этом тесном пространстве ни одной лишней секунды.
Она протискивалась между телами, пытаясь проникнуть в конец автобуса.
И, на удивление, поиски увенчались успехом.
В самом конце, вцепившись в поручень, стоял Никита.
— Эй! — выкрикнула она, проталкиваясь к нему. — Никита!
Он медленно повернул голову. Эта встреча не вызвала у него никакой реакции.
— Что происходит? Как ты здесь оказался?
Снова ни единой эмоции.
— Не молчи! — Ее раздражает этот жалкий вид.
— Это конец… — прошептал он.
— Что? В каком смысле?
— Мы проиграли… Они нашли нас…
Он отвернулся. Никаких конкретных объяснений от него ждать не стоит. Его отчаянный вид не сулит ничего хорошего. Хотя и без лишних слов всё понятно, но Соф не может этого осознать. О каком конце он говорит? Что вообще значит конец? Их всех убьют? Посадят в тюрьму?
Но ясно одно. Теперь ее судьба ей не принадлежит. Всё, что будет происходить дальше, не в ее власти. Выбраться из этого автобуса невозможно, а если попытаешься, то, скорее всего, получишь пулю.
Она ощущала себя скотом, которого везут на убой. И, судя по всему, ни о какой гуманности речи идти не будет. Их заживо бросят в мясорубку, вместе с другими вперемешку. Никто им не поможет, и никто этого не осудит.
Мрачный транспорт остановился. Спустя несколько секунд пассажирская дверь заскрипела сервоприводом. Люди стали выходить по одному наружу.
Улица. В глаза бросается некий фон. Сразу и непонятно, что это монументальная стена. Высотой около тридцати метров. Она простирается вокруг того самого закрытого района. Серый металл, тысячи проводов, извивающиеся трубы и… дверь. На фоне таких размеров она выглядит очень странно. Словно крошечная дверца в каюту огромного железного контейнеровоза.
Толпу собрали в шеренгу и повели к двери. За ней — ничего особенного. Те же самые дома и улицы. Когда-то здесь кипела обычная жизнь. Но теперь это место выглядит как военная база. Огромное количество вооруженных людей. Обезличенные солдаты, различная спецтехника, усеянная непонятными устройствами, антеннами и проводами.
Виднеются и другие кучки заключенных. Таких же бедолаг, которым не повезло оказаться здесь.
Ей пришлось пройти через множество унижений. Бесконечные обыски, грубое отношение, пинки и толчки. Вся эта атмосфера напоминала самую настоящую колонию строгого режима. Чем, скорее всего, это место и является. Она потеряла Никиту из виду. Он затерялся на распределительном пункте. Там людей разделяли на небольшие группы и разводили по разным частям комплекса.
Соф пришлось сдать свою одежду. Каким-то чудом досмотрщик упустил из виду кепку у нее на голове. Слишком большой наплыв людей, не за каждым уследишь, наверное. Она и сама не сразу заметила: кепка будто стала частью ее тела. Нельзя позволить, чтобы кто-то ее отобрал.
На замену простым джинсам и кофте пришла униформа. Плотная колючая ткань. Чем-то похоже на спецодежду электромонтеров. Унылый, серый цвет.
Затем они прошли через одну из улиц. Когда-то жилые дома стали здесь пристанищами для специальных служб. По соседству с ними стояли свежепостроенные ангары. Они и будут выступать в качестве местного жилья.
Внутри — камеры с решеткой. Самая настоящая тюрьма.
Для многих такой исход был шоком. Мало кто ожидал, что окажется в подобных условиях. Недовольным было предложено заткнуться. А тем, кто слушаться не хотел, пришлось иметь дело с кулаками и резиновыми дубинками. Их толпу завели в центр этого помещения.
— П-с, Соф… — шепнул кто-то очень близко.
Соф шокированно переглядывалась. Вокруг — лишь унылые лица незнакомцев.
— Я здесь…
И только сейчас рядом с собой она увидела улыбку молодого парня. Слава. Тот самый паренек, с которым было проведено несколько приятельских прогулок. Соф уже успела позабыть об этом.
— Как ты здесь оказалась?
У нее вопросов не меньше.
— Боже… — Она хотела его обнять, но он намекнул, что этого делать не стоит. Здесь подобное вряд ли разрешено. — А ты?
— Тебя что, били? — нахмурился он, заметив пару ссадин у нее на лице.
— Ну… Применили силу… А тебя за что?
Под правым глазом у него сиял фингал.
— Я не особо люблю слушаться, — он снова почему-то улыбнулся.
— Как ты сюда попал?
— Я здесь уже неделю… За уличный арт по головке не гладят. Им не понравились мои рисунки, представляешь? Они уже долго за мной гонялись. В итоге — два месяца работ…
— Отсюда же вроде не выпускают?
— Ну, так мне, по крайней мере, пообещали…
— Но тут же все новенькие, а ты почему здесь?
— Не все. Нас часто перемешивают. Так проще освоиться новичкам. Вполне разумное решение, несмотря на общий кошмар…
— И что будет дальше?
Внезапно в их разговор вмешался солдат.
— Заткнитесь!
Им пришлось послушаться.
Прозвучал скрипучий писк.
Перед ними открылись камеры. Решетки со скрипом сдвинулись в сторону.
— Заходим!
Каждого толчками завели внутрь одиночной камеры. Маленькая кровать. Раковина и унитаз. Никаких излишеств.
Соф вздрогнула от страха, когда дверь позади нее с грохотом захлопнулась.
Неужели это конец?
Здесь она осталась наедине с мыслями. В маленькой комнатке с холодным бетонным полом, тусклым освещением и старой скрипучей мебелью. Обстановка давит, словно пресс.
Это нереально. Как судьба могла завести тебя в подобное место? Ты никогда ничего плохого в своей жизни не делала. Разве это заслуженно?
Здесь ничего нет. Не за что зацепиться.
Соф оглядывается. Рассматривает исцарапанные стены.
Паника поглощает всё сильнее.
Ты не должна быть здесь!
План, на который она так надеялась, полностью рассыпался.
В порыве нарастающего ужаса она села на пол в углу, обняв колени.
На глаза наворачиваются слезы.
Она решила снять кепку, чтобы распустить волосы.
Этот головной убор пережил многое. Торчащие местами нитки, капли крови и грязи. Соф разглядывает кепку, и перед глазами всплывает Нат. Ведь это ее подарок.
Отсюда нужно выбираться…
— Подъем, пионеры!
Соф практически не спала. Застала, как группа нацгвардейцев во главе с Владимиром вошла в их корпус. Он громко хлопает в ладоши, зазывая заключенных выглянуть через решетки.
— Я понимаю, настроение у вас так себе… Но вы должны приносить пользу для общества. И чем больше пользы вы принесете, тем раньше отсюда выйдете.
Его слова не вызвали у людей никакой реакции. Никто в это не верит.
— Вам предстоит выполнять несложную работу. От вас не будут требовать невозможного. Это касается новоприбывших. Участникам некоего «сопротивления» придется ожидать суда. И я считаю, что люди должны иметь возможность исправиться. Получить второй, а то и третий шанс!
После этих слов он бросил взгляд на Соф, словно бы с намеком. Она заметила это. Испугано отвела глаза в сторону. Теперь придется встречаться с этим ублюдком куда чаще, чем раньше.
— Вас распределят по разным участкам. Если проявите особые таланты, вас могут перевести и на другие, более козырные работы. А если наоборот, то, соответственно, отправитесь ниже по карьерной лестнице. Нарушать правила, качать права или пытаться убежать я вам крайне не рекомендую… А теперь — за работу!
Прозвучала сирена. Ржавые двери одновременно открылись. Людей начали собирать в группы. Соф суетилась между незнакомцами, пока не столкнулась с кем-то лоб в лоб.
— Эй! Не надо так! — Это оказался Слава.
— Прости… Я не знаю, что делать.
— Просто стой и жди, на нас должны ткнуть пальцем. Может, повезет и будем вместе, — подмигнул он.
Спустя пару минут так и произошло.
— Вы двое, за мной… — скомандовал скрипучий голос из-под солдатской маски.
Их повели через улицу в соседний бокс. Соф уже начала догадываться, с чем будет связана предстоящая работа.
Внутри — просторное помещение. Влажный воздух пропитан запахом химии и выхлопных газов. Это автомойка.
Длинным рядом стоят служебные машины национальной гвардии. Каждая отдельная группа людей занимается здесь своей машиной. Они суетливо бегают вокруг техники, намывая.
Машины здесь всякие. Начиная от легковых и заканчивая шестиколесными КамАЗами.
Зачем тратить на подобное столько усилий? Разве есть смысл в чистоте обычной техники? Ведь многие машины даже и запачкаться особо не успели. Видно, что отъездили буквально пару дней.
Но, конечно же, смысл в этом есть. Содружество никогда не делает что-то просто так. Техника национальной гвардии должна сиять. От колес, натертых гуталином, должны отблескивать лучи солнца. Спецогни — ярко светить в разные стороны. Сирена — громко орать на всю округу. Она должна внушать ужас. Быть презентабельной. Пропагандировать преимущества насилия и страха.
— М-да… Пыльная работа… — выдохнул Слава.
Солдат привел их к УАЗу-«буханке». Кузов усеян шматками грязи.
— Вы где столько грязи нашли? — Слава озадаченно разглядывал предстоящую работу.
— Приступайте…
Вооруженный солдат оставил их наедине. Соф принялась рассматривать рабочий инвентарь. Губки, тряпки, шланги высокого давления. Это не самое ужасное место, подумала она. Как и обещали, ничего невозможного.
— Ну что, погнали… — Слава, улыбнувшись, схватил шланг и принялся лить воду в самые загрязненные полости автомобиля. — Достань из салона коврики. Их тоже нужно отмыть, — обратился он к Соф.
Спустя час нелегкого труда транспорт сиял. Резина блестит от нанесенного очернителя. В салоне приятно пахнет — благодаря полироли для пластика с ароматом ванили.
— Ну что, мы молодцы! — Слава, улыбаясь, любовался проделанной работой.
Но не успели они толком присесть, чтобы передохнуть, как на замену приехала еще одна «буханка». Даже более грязная, чем предыдущая.
— Вы издеваетесь?
— За работу, — ответили ему бездушно.
Обед. Соф немного обрадовалась тому, что здесь все-таки устраивают небольшой перерыв. После нескольких часов тяжелой работы есть хочется особенно сильно.
Ее вместе со Славой и другими заключенными привели в соседнее помещение, где располагалась огромная столовая. Длинный прилавок с выдачей, ряды столов и стульев.
Толпа разделилась на несколько шеренг.
Стоя среди людей, Соф пыталась понять, как работает этот порядок очереди. Живот крутит в узел.
Вокруг галдят десятки глоток. Но внезапно она краем уха услышала знакомый голос. Мужчина в нескольких метрах от нее с кем-то болтает. Он стоит спиной и будто нарочно не поворачивается.
Соф, оглянувшись на торчащих рядом надзирателей, решила медленно отойти в сторону. Ей хочется подобраться поближе, дабы убедиться.
Но неожиданно мужчина, будто почувствовав загривком, оборачивается к ней сам. Спустя секунду их взгляды сталкиваются.
Оба застыли.
— Саша? — прошептала Соф.
Ринувшись с места, подбежала к нему и, чуть не снеся с ног, обняла.
— Боже! — Саша шокированно оглядывается. — Соф?
— Я пыталась вас найти, но… — Она была готова расплакаться. Голос задрожал. Ее бесконечный поток слов напоминал раскаяние.
Это очень сильно смутило Сашу.
— Успокойся, всё нормально… — Он приобнял ее, защищая от посторонних взглядов. Внимательно следил за вооруженными людьми, которые могли в любой момент вмешаться. — Что ты здесь делаешь?
— Это очень долгая история… Я тут первый день…
— Так. Нам надо поговорить, но не здесь. Иди возьми поесть и сядь на любое свободное место. Я подойду к тебе сам. Хорошо?
— Да…
Они молча разошлись в разные стороны. Их разговор остался незамеченным, поэтому можно было притвориться, что незнакомы.
Соф несла на подносе обед — не совсем аппетитный, но, скорее всего, вполне питательный. Так она себе внушает.
Картошка-пюре, две сосиски и компот. Питательного все-таки здесь не очень много.
Вместе со Славой они уселись на свободные места. Как и было условлено.
Саша появился будто из ниоткуда. Как бы невзначай, присел рядом. Не торопясь принялся есть. Косым взглядом дал понять, что и Соф следует действовать так же. У него есть опыт пребывания в подобном месте.
— Паренек, ты не ошибся столиком? — Это адресовано Славе.
— Он свой… — тут же отвечает Соф.
Такой ответ удивил обоих.
— Ты уверена?
— Да… — Она поглядела на Славу с намеком. Вряд ли он из тех, кто решит растрепать тему разговора. Он сам тот еще нарушитель.
— Почему ты здесь? — пробубнил Саша, не поворачивая головы. Похоже, реакция девушки его убедила.
— Меня завербовало сопротивление…
Саша, поперхнувшись куском хлеба от такого начала, мигом намекнул, что следует говорить тише.
— Мне послышалось?
— Помнишь, ты отдал мне листок с адресом? Где жил Никита…
— Да…
— Я нашла его. Но нас похитили какие-то люди. Они якобы часть некоего сопротивления. Я не знала, что они со мной сделают. Мне пришлось присоединиться к ним… Или типа того…
— Я слышал об этом. И, видимо, вся эта толпа новеньких и есть то самое сопротивление. — Саша косо обвел взглядом окружающих людей.
— Да. Они очень хотели узнать, что здесь происходит. Ведь отсюда попросту никто не возвращается…
— Смотрю, ты без дела не сидела… Черт… — Его переполняет стыд. Ведь он прекрасно знает, что всё могло быть иначе. Не дай он листок с адресом, Соф бы здесь не оказалась. Сам того не осознавая, он подверг ее смертельной опасности. А точнее, вполне осознавая. — Как я мог так поступить… О чем я думал?
— Брось… — тут же отмахивается Соф. — Это была моя инициатива.
— А где же сам Никита? Его убили?
— Нет. Он жив. Вот только я понятия не имею, куда его отправили. Мы ехали в одном автобусе…
— У Содружества, возможно, есть большие претензии к нему…
— Не знаю…
— В общем, слушай очень внимательно… — Саша показал жестами, что сейчас прозвучит важная информация. — Это не самое лучшее место для пребывания. Здесь происходят плохие вещи. Ты не должна привлекать к себе внимания. Ни с кем не разговаривай. Старайся выполнять любые поручения. Не дерзи и не ругайся с солдатами. Я постараюсь встретиться с тобой завтра.
Соф удивленно кивнула. А Саша, настороженно оглянувшись вокруг, немедля ушел восвояси.
Слава, что сидел рядом и молча наблюдал, откашлялся в кулак, нарушив неловкую паузу.
— Сопротивление? — спросил он шепотом. — Видимо, я по сравнению с тобой мальчик с грязной попой… Вот где ты пропадала…
— Я не хотела в этом участвовать. Нас буквально похитили. Мне просто не повезло оказаться там…
— Ясно…
Подробностей знать ему ни к чему. Нельзя подставлять ни в чем не виновного человека. Это для него может очень плохо кончиться.
Он сидит на кровати без единого движения уже несколько часов. Стеклянные глаза пялятся на бетонную стену напротив. Он нервно теребит пальцами. Шепчет себе под нос.
Первые сутки в заточении.
Но никаких допросов с ним еще не проводили. Его просто заперли здесь и, кажется, забыли о его существовании. Нет ничего ужаснее подобного ожидания.
Очередное место, из которого выйти без разрешения нельзя. Снова окутывающая безнадега…
Его распирает изнутри из-за ощущения присутствия кого-то еще.
Он здесь?
Никита вскакивает с места. Резко нагибается, чтобы заглянуть под кровать.
Пусто.
Стоя на четвереньках, дергано оглядывает свою камеру. Трясущиеся зрачки изучают каждую поверхность.
Он прислушивается, затаив дыхание.
Этот сукин сын здесь… Я знаю… Он наблюдает. Снова строит некий план…
Помешательство захватывает разум.
Любой треск или скрип заставляет вздрагивать и искать источник звука.
Нужно научиться контролировать свои мысли. Он наверняка сейчас меня прослушивает…
Расхаживая по комнате кругами, как белка в колесе, он вдруг вздрогнул: на запястье что-то звякнуло.
Часы.
Всё его внимание мигом переключилось на новый предмет. Он разглядывал его в поисках замка, но безуспешно. Как ни старайся, снять часы не получается.
Что это еще за хрень? Откуда они взялись?
От злобы он был готов их разбить, ударив рукой о бетонный пол.
Нужно проанализировать последние события. Попытаться найти смысл.
— Вот вы и здесь…
Никита вздрогнул. За решеткой его камеры стоит Владимир. Напыщенный и довольный. Он разглядывает Никиту через стальные прутья. Улыбчиво подходит ближе.
— Мы долго вас искали…
— Зачем вы это делаете? — моментально огрызается на него Никита.
— Что делаем?
— Неужели вы не понимаете, что происходит? Зачем вы в этом участвуете⁈
Владимир в привычной манере лишь язвительно ухмыляется. Вероятно, эту встречу он ждал достаточно долго. И именно так себе ее и представлял.
— Никита, вы вроде бы неглупый человек. Но не замечаете очевидных вещей.
— Это вы про себя? Нас пытаются уничтожить! А вы, вместо того чтобы помешать прибывшему это сделать, помогаете ему!
— Вы очень сильно заблуждаетесь. Из-за таких, как вы, у нас могут возникнуть крайне серьезные проблемы.
— И что вы собираетесь делать? — Никита не боится повышать голос и грубо отвечать, несмотря на то что говорит с человеком, который может сотворить с ним буквально всё что угодно. Достаточно смело. Или глупо. Эмоции перевешивают разум. Ему кажется, что он окончательно сходит с ума. Он потерял контроль над ситуацией и своей жизнью бесповоротно.
— Вас это волновать не должно, — отмахивается Владимир, после чего начинает иронично почесывать подбородок. — А у меня другой вопрос. Я всё никак не могу перестать думать кое о чем… Сопротивление. Как вы с ним связаны?
Никита отвел взгляд. Получится ли у него промолчать? Будут ли его пытать для получения важной информации? Или забавы ради. Эти мысли вернули в реальность. Слегка подкосили самоуверенность. Ведь у него нет ответов. Он сам не знает, где был и что делал.
— Как вы могли там оказаться? — напыщенно продолжает Владимир. Он угрожающе подходит ближе. — Но дайте угадаю: вы и сами не знаете. Верно?
В точку. От этого умозаключения пробежали мурашки. Положение Никиты становится еще более проигрышным. Он чувствует это.
— Вы не из тех, кто будет рисковать жизнью ради идеи. Я хорошо разбираюсь в людях, поверьте… Вряд ли вы были инициатором подобной организации… Я уверен, что есть другие…
Снова в яблочко. Владимир знает каждую болевую точку. Он смотрит на Никиту, как на хорошо знакомого человека.
— Вы думаете, будто понимаете, что происходит… — продолжает Владимир. — Но в очередной раз повторюсь: это не так. Однако я тоже переоценил вашу значимость. Но даже если вы обладаете какой-нибудь важной информацией, я уверен, вы расколетесь достаточно быстро… — Владимир снова ухмыляется.
Никите нечего противопоставить. Это звучит настолько ужасно, что хочется дотянуться через решетку до этого ублюдка и разбить ему голову о стальные прутья. Вероятно, именно такой реакции тот и добивается. Это детская издевка. И как же хорошо она работает.
— У вас очень много времени на размышления… Не буду вас отвлекать…
— Вы у него на крючке…
Владимир успел отвернуться, как бы не признавая значимость дальнейших слов. Но именно эта фраза заставила его замереть на месте. Никите всё же есть что ответить. Кое-кто их объединяет.
— О да! — Никита громко хлопает в ладоши. — Что он вам пообещал? Хорошую карьеру? Денег? Власти?
— Вы понятия не имеете, о чем говорите… — бросает через плечо Владимир.
— Как раз наоборот! Я прекрасно знаю, что это такое. Продолжай убеждать себя, что ты сможешь держать всё под контролем. Как только ты перестанешь приносить пользу, окажешься на моем месте…
Они оба ненавидят друг друга. И, похоже, от прежнего хорошего настроения Владимира мало что осталось. Эти слова будто действительно задели его. Пробили суровую броню эмоций. Подобное кажется странным, ведь он вроде как одержал победу. А сейчас лишь сжимает кулаки, молча направляясь к выходу.
— Давай! Продолжай катиться в бездну! Ты пожалеешь об этом, да только будет слишком поздно! Слышишь⁈ — Никита не в силах успокоиться, хотя его оппонент уже скрылся из виду.
И вновь он остался наедине с собой.
Прозвучал громкий звонок. Это сигнал об окончании рабочего дня. Заключенных начали разводить по камерам.
Соф с трудом перебирала ногами. Стресс и бесконечная беготня с ведрами и тряпками утомили до изнеможения.
Она рухнула на скрипучую кровать. Решетчатая дверь с грохотом захлопнулась. Слышно, как в соседних камерах люди готовятся ко сну.
Удивительно, что в этом месте она встретила столько знакомых лиц. Это внушает некую надежду. Она не одна. Хотя, скорее, должно быть наоборот. Все они тут оказались…
Но что теперь делать? Неужели ей придется торчать здесь всю оставшуюся жизнь? Такой исход пугает до ужаса. Лишить человека самого ценного — свободы… ничего страшнее и представить нельзя. Кажется, на нее сейчас хлынет очередная паника.
С каждым часом комната уменьшается. Стены будто движутся. Рано или поздно они раздавят всё, что находится внутри.
Соф свернулась в странно пахнущей постели калачиком. Кровать скрипит от малейшего движения.
Глаза не хотят смыкаться. Однако организм срочно требует сна. Ее постоянно отвлекают навязчивые мысли.
Нат. Опять она осталась одна. Долго она сможет прощать подобное отношение? Но разве Соф виновата, что постоянно влипает в бесконечное дерьмо? Или это побег от ответственности? Каждый твой поступок имеет значение. И только твои решения привели тебя сюда. Хочется вспомнить, с чего же всё покатилось к чертовой матери, но не хватает смелости.
Еще и этот гнусный тип, Владимир. Теперь она в полной власти этого ублюдка. Он слишком близко. Она чувствует его особенное отношение. И это омерзительно. От такого человека следует ожидать только проблем.
Шаги.
В это время надзиратели обычно лишний раз не шастают. А если и проходят мимо камеры, то весьма неторопливо.
Но эти шаги отличаются. Их слишком много и звучат они куда чаще.
Соф съежилась еще сильнее. Удары сердца отдают в горло.
Это не к ней, утешает она себя.
Но чертовы шаги всё приближаются. Стремительно.
Она закрывает глаза. Как будто притвориться спящей чем-то поможет.
Стоп. Судя по звукам, несколько человек одновременно остановились. И именно у ее камеры.
Теперь она задержала дыхание. Неясно зачем.
— София Андреевна? — грубый мужской голос режет слух, словно нож.
Хочется промолчать. Вдруг они потеряют к ней интерес, если не обращать внимания.
Лязг замка всё же заставил фальшиво «проснуться» и посмотреть на заявившихся гостей.
У порога — всё те же обезличенные солдаты. Трое. Один из них уже отворяет дверь.
— Что вам нужно? — осмеливается спросить она. Голос охрип от страха.
— Вы пройдете с нами… — ставят перед фактом.
Они уже заныривают внутрь.
Соф резко вскакивает с кровати. Словно дикий зверь, хочет прижаться к стенке и жалобно огрызнуться.
Двое солдат угрожающе подходят вплотную, намекая на серьезность намерений.
— Не бойтесь, мы просто отойдем поговорить.
Соф сглотнула ком в горле.
Твою-то мать…
Никита дергано теребит пальцами. Он сидит на кровати уже несколько часов. За всё это время к нему никто не подходил. Но чувство наблюдения извне не отпускает. Оно сверлит ему затылок. Дергая зрачками, он надеется заметить этого таинственного наблюдателя. Но тщетно.
Ты сойдешь здесь с ума… Этот ублюдок переиграл тебя. Не было ни единого шанса! Конечно же, прибывший обо всем осведомлен. Иначе быть не может!
И что теперь? Что будет происходить дальше за этими стенами? Как ты мог довериться этому Андрею? Он же всё просрал! Подставил своих же людей. Его глупость и неимоверная самонадеянность привела нас сюда! Это полный провал!
Каков у него был план? Взять штурмом центр города? Но это нереально. Как можно идти на подобное, не имея на руках абсолютно ничего?
Внезапно послышались шаги. Словно целая толпа приближается прямо к его камере.
Никита реагирует не сразу. Он слишком сильно занят собственными мыслями.
Но толпа уже у порога.
— Никита Сергеевич? — звучит снаружи.
Он поворачивает голову и видит группу одинаковых вооруженных нацгвардейцев.
Черт. Вряд ли они пришли с добрыми намерениями.
— Да… — пришлось неуверенно отозваться.
— Вы пойдете с нами…
Один из этих громил тут же вытащил охапку ключей. Дверь с грохотом отворяют.
Волосы встали дыбом. Кажется, сейчас ему не поздоровится. Какого хрена им нужно? Неужели решили устроить допрос посреди ночи?
— Так, ребят…
Никита вскочил с кровати, решил отступить на пару шагов назад, приподняв руки. Но бежать отсюда некуда.
Двое громил подходят вплотную и хватают его за плечи.
— А можно без этого… Я понимаю, это ваша работа, но…
Никакой реакции на его слова они не проявляют. Их скорее забавляют подобные попытки договориться. Они уже со всей силы тащат его в коридор.
— Я сразу говорю, что ничего не знаю! Вы зря тратите время!
Он в ужасе пытается оправдаться. Но какой в этом смысл? Они не остановятся.
— Это мы выясним… — язвительно отвечает басистым голосом один из них.
Другие заключенные с интересом наблюдают за этой картиной. Провожают взглядами. И молятся, чтобы подобное обошло их стороной.
— Твою мать! Да послушайте, вы! — раздалось напоследок, прежде чем Никиту утащили волоком в неизвестном направлении.