Презрение Лорда

15 Великий вызов

Когда Баннор вошел вечером в комнаты Томаса Кавинанта, чтобы пригласить его на вечерний Совет Лордов, то нашел Юр-лорда по-прежнему сидящим в алькове спальни возле окна. В свете факела, который держал Баннор, Кавинант казался очень худым и каким-то призрачным, словно лишь наполовину видимый сквозь полумрак. Под глазами у него были темные круги от усталости и пережитых волнений, губы посерели и обескровлены, а кожа на лбу имела пепельный оттенок. Руки его были скрещены на груди, словно он пытался успокоить боль в сердце, и он смотрел на равнины, точно в ожидании восхода луны. Когда он заметил Стража Крови, губы его разомкнулись, обнажив зубы.

— Ты все еще не доверяешь мне, — сказал он устало.

Баннор пожал плечами.

— Мы — Стражи Крови. Мы не нуждаемся в белом золоте.

— Не нуждаетесь? — автоматически повторил Кавинант.

— Это учение — оружие. Мы не нуждаемся в оружии.

— Как же вы защищаете Лордов без оружия? — в недоумении спросил Кавинант.

— Мы… — Баннор задумался, словно подыскивая такое слово на языке Страны, которое выразило бы его мысли. — Мы… достаточно нас самих.

Кавинант на мгновение задумался, затем встал и вышел из алькова. Встав перед Баннором, он тихо сказал:

— Браво.

Затем взял свой посох и вышел их комнаты.

На этот раз он уделил больше внимания маршруту, которым вел его Баннор, и не потерял чувства ориентации. Ему даже показалось, что он уже мог бы обойтись без своего проводника. Когда они добрались до тяжелых дверей Святилища, то встретились там с Гигантом и Кориком. Гигант приветствовал Кавинанта салютом и широкой улыбкой, но когда заговорил, голос его звучал очень серьезно.

— Камень и Море, Юр-лорд Кавинант! Я рад, что ты не заставил меня поступить против моей воли. Быть может, я не совсем понимаю стоящую перед тобой дилемму. Но мне кажется, ты принял верное решение, выбрав риск на благо всей Страны.

— Ты прекрасный собеседник, — устало ответил Кавинант. Его сарказм был защитным рефлексом; он растерял почти все остальное оружие. — Сколько времени прошло с тех пор, как потерялись твои Гиганты? Я не думаю, что вы пошли бы на настоящий риск, если бы это касалось вас.

Преследующий Море усмехнулся.

— Смешно сказать, друг мой. Вполне возможно, что Гиганты не принадлежат к числу хороших советчиков, несмотря на весь наш жизненный опыт. И все же ты уменьшил мой страх за Страну.

Состроив бесполезную гримасу, Кавинант вошел в Святилище.

Палата Совета была так же ярко освещена и обладала столь же великолепной акустикой, как и прежде, но количество присутствующих в ней людей изменилось. Тамаранта и Вариоль отсутствовали, а по всей галерее было рассеяно множество зрителей — Радхамаэрль, Лиллианрилл, воины, Ловардены, Стражи Крови сидели позади Морэма и Осандреи, а Тьювор, Гаф, Биринайр и Торм занимали места позади высокого Лорда.

Гигант сел на прежнее место, указав Кавинанту на кресло рядом возле стола Лордов. Сзади них на нижнем ярусе галереи сели Баннор и Корик. Зрители почти сразу же замолчали, прекратился даже шорох их одежды. Все ждали, когда заговорит Высокий Лорд.

Тротхолл некоторое время сидел молча, словно погрузившись в размышления, затем устало поднялся. Опершись на посох, он заговорил, и голос старчески заклокотал у него в груди. Но он по всем правилам прошел церемонию приветствия Гиганта и Кавинанта. Преследующий Море ответил с веселостью, которая свела на нет его усилия быть кратким. Однако Кавинант отверг эту формальность усмешкой и отрицательным жестом головы.

Покончив со вступлением, Тротхолл сказал, не глядя в глаза другим Лордам:

— Среди новых Лордов существует традиция — традиция, возникшая во времена Высокого Лорда Вейланта сто лет тому назад. Она такова: когда Высокий Лорд усомнится в своей способности удовлетворять потребностям Страны, он может прийти в Совет и сложить с себя полномочия Высокого Лорда. Затем любой Лорд, чувствующий в себе достаточную силу, может претендовать на освободившееся место.

С усилием, но твердо Тротхолл продолжал:

— Я слагаю с себя полномочия. Камень и корень, испытания этого времени чересчур велики для меня. Юр-Лорд Томас Кавинант, вам разрешается претендовать на пост Высокого Лорда, если вы этого пожелаете.

Кавинант встретился взглядом с Тротхоллом, пытаясь разгадать намерения Высокого Лорда. Но в предложении Тротхолла не удалось уловить никакой двусмысленности. Он тихо ответил:

— Вы знаете, что я не желаю этого.

— И все же я прошу вас принять этот пост. Вы владеете белым золотом.

— Забудьте об этом, — сказал Кавинант. — Все это не так просто.

Спустя мгновение Тротхолл медленно кивнул.

— Я понимаю. — Он повернулся к другим Лордам. — Желает ли Кто-нибудь из вас занять этот пост?

— Вы наш Высокий Лорд, — убежденно произнес Морэм.

А Осандрея добавила:

— А кто же еще? Давайте больше не будем терять времени на глупости.

— Хорошо, — сказал Тротхолл, расправив плечи. — Испытания и судьба этого времени лежат на моих плечах. Я — Высокий Лорд Тротхолл, и с согласия Совета моя воля является определяющей. Пусть никто не усомнится в моей правоте или потребует другого Лорда, если мои действия окажутся несоответствующими.

Непроизвольная конвульсия прошла по лицу Кавинанта, но он ничего не сказал, и вскоре Тротхолл сел со словами:

— Теперь давайте обсудим, что нам надо делать.

В тишине Лорды мысленно общались между собой. Затем Осандрея обратилась к Преследующему Море:

— Горбрат, есть такая поговорка: «Когда перед тобой множество вопросов, в первую очередь подумай о дружбе». Ради твоего народа ты должен вернуться в Сирич как можно быстрее. Гигантам надо сообщить обо всем, что стало известно здесь. Но я знаю, что водный путь через территорию Анделейна больше не будет для тебя безопасным. Мы дадим тебе эскорт, который будет сопровождать тебя через лес Гриммердхо и через Северные равнины, пока ты не оставишь позади себя Край Света и Плоскогорье Саранграйв.

— Благодарю вас, мои Лорды, — официально ответил Преследующий Море, — но это не понадобится. Я уже сам думал над этим вопросом. В своих скитаниях мои люди узнали пословицу народа Брафор: «Тот, кто ждет, когда на его шею опустится меч, непременно лишается головы». Я полагаю, что лучшее, что я могу сделать, — это помочь вам в выполнении вашего плана, каким он ни будет. Пожалуйста, позвольте мне остаться с вами.

Высокий Лорд Тротхолл улыбнулся и качнул головой в знак согласия.

— Мое сердце надеялось на это. Добро пожаловать разделить с нами наши испытания. В опасности или трудном положении Гиганты Сирича всегда поддерживают нас, и мы не в состоянии выразить словами всю нашу благодарность. Однако нельзя оставить твой народ в неведении. Мы пошлем других гонцов.

Гигант поклонился в ответ, и Лорд Осандрея продолжила Совет, вызвав Вомарка Гафа.

Гаф встал и доложил.

Лорд, я сделал так, как вы советовали. На вершине Ревлстона теперь горит огонь Фел. Все, кто его увидит, предупредят свой народ и распространят предупреждение о войне на юг, на восток и на север. К утру все, кто живет к северу от Соулсиз и к западу от Гриммердхо, будут вооружены, а те, кто живет возле реки, пошлют гонцов в Центральные равнины. Дальше предупреждения будут распространяться более медленно.

Я послал разведчиков в направлении Гриммердхо и Анделейна. Но прежде, чем мы получим четкие сведения Леса, пройдет шесть дней. И, хотя вы не советовали этого делать, я начал подготовку к осаде. Таким образом тысяча триста моих воинов занимаются тем или иным делом. Двадцать йоменов остаются наготове.

— Хорошо, — сказала Осандрея. — Мы поручаем тебе организовать оповещение Сирича. Отправь столько воинов, сколько по-твоему требуется, чтобы обеспечить выполнение этого задания.

Гаф поклонился и сел на место.

— Теперь, — она тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от других забот, — я посвятила достаточное количество времени обдумыванию рассказа Юр-лорда Томаса Кавинанта о его путешествии. Присутствие белого золота объясняет многое. Однако многое еще все же требует размышлений — идущие на юг бури, трехкрылая птица, отвратительное нападение на духов Анделейна, кровавый цвет луны. По-моему, значение этих примет вполне очевидно.

Внезапно она шлепнула по столу ладонью, словно желая, чтобы этот звук и боль помогли ей говорить дальше.

— Друл Каменный Червь уже нашел свой яд — камень Илееарта или какое-то другое смертоносное зло. Имея Посох Закона, он обладает достаточной силой, чтобы перепутать смену времен года! — Низкий стон раздался с галереи, но Тротхолл и Морэм, кажется, не были удивлены. И все же опасный блеск усилился в глазах Морэма, когда он мягко сказал:

— Пожалуйста, объясни.

— Свидетельство силы безошибочно. Мы знаем, что Друл владеет Посохом Закона. Однако Посох — это не простая палочка. Он был вырезан из Одного Дерева, как слуга Земли и Земного Закона. Тем не менее, все, что произошло неестественно, — неправильно. Можете ли вы представить себе такую силу воли, которая могла бы испортить Посох хоть настолько, чтобы он нанес вред хотя бы птице? Что ж, допустим, безумие придало Друлу такую силу. Или, может быть, Презренный теперь контролирует Посох. Но помните: создание трехкрылой птицы — это наиболее безобидное из всего, что можно сделать с помощью такого оружия. В прежние времена Лорд Фаул, будучи в расцвете сил, не отваживался нападать на духов. А что касается осквернения луны — лишь самые темные и наиболее ужасные из древних пророчеств предсказывали подобные явления.

— Ты считаешь это убедительным доказательством того, что Лорд Фаул на самом деле владеет Посохом? Но подумай, зачем ему тратить силы на такое дело, как осквернение луны, если он и без того мог запросто умертвить нас всех? Мы не смогли бы противостоять такому могуществу. И однако же он расходует свои силы так… так нерационально. И стал бы он тратить свои силы на такую второстепенную задачу, как уничтожение духов, когда он мог бы без труда уничтожить нас? И даже если бы ему этого захотелось, смог бы он осквернить луну с помощью Посоха Закона — орудия, предназначенного не для его рук, сопротивляющегося ему при каждом прикосновении?

— Я полагаю, что если Лорд Фаул контролирует Посох, он не стал бы и, возможно, не сделал бы то, что было сделано, — во всяком случае, не раньше, чем мы были бы уничтожены. Но если Друл все еще владеет Посохом, тогда одного его недостаточно. Ни один из Пещерных Жителей не обладает достаточной силой, чтобы совершить такое преступление без помощи не только Посоха, но и Камня. Пещерные Жители — это существа со слабой волей, насколько вам известно. Они легко поддаются влиянию и легко порабощаются. И у них нет учения, бросающего вызов небу. Таким образом они всегда были только подсобным материалом для армии Лорда Фаул.

Если я не ошибаюсь, то сам Презренный находится сейчас в такой же немилости у Друла, как и мы с вами. Судьба этого времени зависит от сумасшедшей прихоти Пещерного Жителя.

Этот вывод я делаю потому, что на нас пока не было нападения.

Тротхолл мрачно кивнул Осандреи, а Морэм продолжил ее рассуждения:

— Стало быть, Лорд Фаул надеется, что мы спасем его и погубим себя. В определенном смысле он хочет заставить нас, Чтобы наш ответ на послание Юр-лорда Кавинанта поймал нас же самих в ловушку, в которой оказались бы не только мы, но и Томас Кавинант. Он притворился другом Друла, чтобы обезопасить себя до той поры, пока его планы не созреют. И он же научил Друла пользоваться этой вновь найденной силой так, чтобы она удовлетворяла жажду власти Пещерного Жителя, при этом не представляя для нас прямой угрозы. Таким образом он пытается заставить нас отнять у Друла Посох Закона.

— Отсюда следует, — продолжала Осандрея, — что для нас было бы величайшей глупостью что-либо предпринимать для этого.

— Как это? — возразил Морэм. — В послании ведь сказано: «Без него они не смогут противостоять мне даже в течение семи лет». Он предсказывает нам более быстрый конец, если мы не сделаем попытки, или если она увенчается неудачей, чем в противоположном случае.

— А что он выигрывает от таких предсказаний? Что, кроме нашей немедленной гибели? Его послание — это лишь приманка ложной надеждой, чтобы заманить нас в западню.

Но Морэм ответил цитатой из послания:

— «Друл Каменный Червь владеет Посохом, и это причина для ужаса. Если послание не будет доставлено, через два года он будет коронован на царство в Колыбели Лордов».

— Однако послание доставлено! — настаивала Осандрея. — Мы предостережены. Мы можем подготовиться. Друл — сумасшедший, и в этом его слабость. Может быть, нам удастся нащупать самое слабое место и обеспечить себе перевес. Именем Семи! Ревлстон никогда не сдастся, пока здесь есть Стража Крови. И Гиганты с Ранихинами придут нам на помощь.

Повернувшись к Высокому Лорду, она настойчиво сказала:

— Тротхолл, не клюй на эту приманку. Это химера. Мы падаем под натиском тьмы, и тогда Страна неминуемо погибнет.

— Но если бы наша попытка увенчалась успехом, — снова возразил Морэм, — если бы мы завладели Посохом, тогда наши шансы значительно возросли бы. Несмотря на пророчество Лорда Фаул, мы можем найти в Посохе достаточно земной силы, чтобы обеспечить себе перевес в войне. А если нет, все равно у нас будет гораздо больше времени, чтобы найти какое-то другое решение.

— Но какие тут могут быть надежды на успех? Друл владеет не только Посохом Закона, но и Камнем Иллеарта.

— И не может управлять ни тем, ни другим.

— Может, и в достаточной степени! Спроси у духов о степени его мощи. Спроси у луны.

— Спросите у меня! — прорычал Кавинант, медленно поднимаясь. Мгновение он колебался, разрываемый между страхом перед Друлом и ужасом перед тем, что может случиться с ним, если не пошлют на поиски Посоха. Он имел более чем ясное представление о злобе, таившейся в глазах Друла цвета лавы. Но мысль о Посохе заставила его решиться. Он чувствовал, что получил возможность заглянуть в логику своего сна. Посох перенес его в эту Страну; Посох понадобится ему, чтобы вернуться назад.

— Спросите меня. — повторил он. — Вам не кажется, что меня это тоже касается?

Лорды не ответили, и Кавинанту пришлось самому высказывать аргументы. В своих размышлениях ему прежде удавалось найти лишь одну хрупкую надежду. Сделав над собой усилие, он начал говорить:

— Судя по вашим выводам, Фаул выбрал меня. Но на Смотровой Кевина он говорил обо мне так, будто был выбран кем-то другим… «моим врагом», — сказал он. О ком он говорил?

Высокий Лорд задумчиво ответил:

— Я не знаю. Раньше мы говорили, что надеемся на то, что в вашем выборе участвовали какие-то другие силы. Выть может, так оно и было. Некоторые из наших древнейших легенд говорят о Создателе — Создателе Земли, но мы ничего не знаем о подобном существе. Нам известно лишь, что мы — смертные, а Лорд Фаул — нет;., некоторым образом он превосходит плоть.

— Создатель, — пробормотал Кавинант. — Хорошо.

На мгновение в его мозгу сверкнуло тревожное воспоминание о старом нищем, приставшим к нему возле здания суда.

— Почему же он выбрал именно меня?

— Кто это может знать? Может быть, по той же самой причине, по какой вы выбраны Лордом Фаул.

Этот парадокс разозлил Кавинанта, но он продолжал, словно вдохновленный противоречием:

— Тогда этот… Создатель… тоже хотел, чтобы вы услышали послание Фаула. Примите это во внимание.

— Вот! — взметнулась Осандрея. — Вот эта ложь, которую я искала, — самая жирная наживка. Давая нам надежду на неизвестную помощь, Лорд Фаул тем самым хочет разрушить наши последние сомнения и захлопнуть ловушку.

Кавинант не отрывал глаз от Высокого Лорда. При этом внутренним зрением он постоянно держал перед собой глаза Друла, пытаясь их пламенем пробиться сквозь завесу аскетизма в мозг Тротхолла. Однако Тротхолл, не вздрогнув, выдержал этот взгляд. Морщинки в уголках его глаз, казалось, были выгравированы самоотрицанием этого человека.

— Лорд Осандрея, — спокойно произнес он, — выявило ли ваше изучение какие-нибудь признаки надежды?

— Признаки? Предзнаменования? — Голос ее в Святилище звучал как-то неохотно. — Я не Морэм. А если бы была им, то спросила бы Кавинанта, какие сны снились ему в Стране. Но я предпочитаю более практичные надежды. Я не вижу ничего иного, кроме одного: потеряно так много времени. Мое сердце говорит мне, что никакая другая комбинация из случайностей и выборов не могла бы доставить сюда Кавинанта так быстро.

— Хорошо, — ответил Тротхолл. Взгляд его, сцепившись с Кавинантом, на мгновение заострился, и Кавинант наконец увидел в нем, что Высокий Лорд уже принял окончательное решение. Он слушал споры лишь для того, чтобы дать себе еще один, последний шанс найти альтернативу. Кавинант опустил глаза и неуклюже провалился в кресло.

— Как ему это удается? — тупо пробормотал он себе под нос. — Откуда берется все это мужество?

Неужели я — единственный трус?

Мгновением позже Высокий Лорд запахнулся в свою голубую мантию и поднялся.

— Друзья мои, — сказал он гнусавым от насморка голосом, — пришло время решать. Я должен выбрать путь, который приведет нас к решению стоящей перед нами задачи. Если кто-то хочет высказаться, делайте это сейчас.

Никто не отозвался, и Тротхолл, казалось, черпал из этого молчания достоинство и осанку.

— Тогда слушайте волю Тротхолла, сына Дуналлиана, Великого Лорда решением Совета, и пусть Страна простит меня, если я ошибусь или потерплю неудачу. В это мгновение я вершу будущее Земли.

Лорд Осандрея, тебе, а также Лордам Вариолю и Тамаранте доверяю я защиту Страны. Я призываю вас сделать все, что потребует мудрость или интуиция, чтобы сохранить жизнь под вашим попечением, как мы поклялись. Помните, что пока стоит Ревлстон, всегда есть надежда. Но если Ревлстон падет, тогда все столетия и весь труд Лордов, от Берека Хатфью до нашего поколения, пойдут насмарку, и в Стране уже никогда не будет ничего подобного.

Лорд Морэм и я отправимся на поиски Друла Каменного Червя и Посоха Закона. Вместе с нами пойдет Гигант Соленое Сердце Преследующий Море, Юр-лорд Томас Кавинант, столько Стражей Крови, сколько сочтет возможным выделить из защиты Ревлстона Первый Знак Тьювор, а также один йомен из Боевой Стражи. Таким образом мы встретим судьбу не беспечными и небезоружными, но главная мощь Колыбели Лордов будет оставлена для защиты Страны на случай; если нас постигнет неудача.

Слушайте и будьте готовы. Отряд отправляется на рассвете.

— Высокий Лорд! — возразил Гаф, вскочив с места.

— Разве вы не дождетесь донесения от моих разведчиков? Вы должны бросить вызов Гриммардхо, чтобы пройти к Горе Грома. Если лес наводнен слугами Друла или Серого Убийцы, вы окажетесь в опасности, пока мои разведчики не выяснят продвижения врагов.

— Это правда, Вомарк, — сказал Тротхолл. — Но как долго придется ждать?

— Шесть дней, Высокий Лорд. Затем мы будем знать, какая сила потребуется для пересечения Гриммердхо.

Морэм в течение некоторого времени сидел, подперев подбородок кулаком, рассеянно глядя на яму с гравием. Но потом встал и сказал:

— Сотня Стражей Крови. Или все воины, каких сможет выделить Ревлстон. Я видел это. В Гриммердхо полно юр-вайлов, да еще тысячные стаи волков. Они охотятся в моих снах.

Его голос, казалось, остудил воздух Святилища подобно ветру потерь. Но тут сразу же заговорил Тротхолл, сопротивляясь чарам слов Морэма.

— Нет, Гаф, мы не можем откладывать. И угроза Гриммердхо слишком велика; Даже Друл Каменный Червь должен понимать, что наша лучшая дорога к Горе Грома пролегает через лес и вдоль северной окраины Анделейна, затем на восток — через Моринмосс, к равнинам Ра, прежде чем повернуть на север, к Грейвин Френдор. Я знаю, такой путь может показаться длинным, полным ненужных лье, особенно для нашего отряда, которому дорог каждый день. Но этот южный путь даст нам возможность заручиться поддержкой Раменов. Таким образом всё старые враги Презренного примут участие в нашем деле. И, быть может, нам удастся спутать расчеты Друл а.

Нет, мой выбор окончательный. Отряд выступает завтра в южном направлении. Таково мое слово. Теперь пусть выскажутся все, кто сомневается.

И Томас Кавинант, который сомневался во всем, с такой силой ощутил сейчас решимость и достоинство Тротхолла, что не проронил ни слова.

Затем Морэм и Осандрея встали, за ними немедленно поднялся Гигант; и все собравшиеся, сидевшие сзади, тоже поднялись на ноги. Все повернулись к Высокому Лорду Тротхоллу, и Осандрея, возвысив голос, произнесла:

— Мелекурион Небесный Водопад смотрит на тебя, Высокий Лорд. Мелекурион абафа! Славься и здравствуй! Зерно и камень, да процветает твоя цель. Пусть никакое зло не ослепит и никакая болезнь не поразит; никакой страх или слабость, никакой отдых, или радость, или боль не воспрепятствуют поражению зла. Трусость не имеет оправдания, порча неуязвима. Небесный водопад смотрит, а корень Земли закаляет. Меленкурион абафа! Нинас нил ахабаал!

Тротхолл склонил голову, а галерея и Лорды ответили единым салютом, взметнув руки в молчаливом благословении.

Затем люди стали понемногу покидать Святилище. В то же время Тротхолл, Морэм и Осандрея удалились через свои особые двери.

Как только Лорды ушли, Гигант присоединился к Кавинанту, и они вместе поднялись по ступенькам, сопровождаемые Баннором и Кориком. Когда они вышли из Святилища, Гигант поколебался, что-то обдумывая, а потом сказал:

— Друг мой, не ответишь ли ты мне на один вопрос?

— Думаешь, мне есть еще что скрывать?

— А хоть бы и так, кто его знает? У легендарных Элохим была поговорка: «Сердце лелеет тайны, которые не стоят того, чтобы о них говорили». Ах, это был очень веселый народ. Но…

— Нет, — отрезал Кавинант. — Меня и так уже достаточно исследовали. — И он отправился в свои комнаты.

— Но ты ведь так и не слышал моего вопроса.

Кавинант повернулся.

— А зачем это мне? Ты собираешься спросить, что имела против меня Этьеран?

— Нет, друг мой, — ответил Гигант, легко рассмеявшись. — Пусть твое сердце лелеет эту тайну до скончания века. Мой вопрос таков: какие сны снились тебе после того, как ты попал в Страну? Что снилось тебе той ночью в моей лодке?

Повинуясь внезапному импульсу, Кавинант ответил:

— Толпа людей — настоящих людей — плевала на меня кровью. А один из них сказал: «Есть лишь один хороший ответ смерти».

— Лишь один? Что это за ответ?

— Повернуться к ней спиной, — огрызнулся Кавинант, направляясь вниз по коридору. — Отвергнуть ее!

Добродушный смех Гиганта эхом отозвался у него в ушах, но он шел и шел до тех пор, пока не перестал слышать его. Затем Томас попытался вспомнить дорогу к своим апартаментам. Наконец, правда, не без помощи Баннора, он нашел их и закрылся там, побеспокоившись лишь зажечь один из факелов, прежде чем закрыть дверь за Стражем Крови.

Он обнаружил, что в его отсутствие кто-то опустил жалюзи на окнах, чтобы свет луны не попал внутрь. Кавинант подергал за шнурок, открыв одно из окон. Но кровавый свет подействовал на его зрение так же, как действует трупный запах на обоняние, и он вновь опустил штору. Затем он долго ходил туда-сюда прежде, чем лечь спать, споря с самим собой, пока усталость не овладела им.

Когда забрезжил рассвет, и Баннор принялся трясти его, пытаясь разбудить, он начал сопротивляться. Ему хотелось вновь погрузиться в сон, словно во сне он мог найти оправдание. Он смутно припомнил, что собирался отправиться в путешествие, гораздо более опасное, чем то, которое он только что окончил, и его путанное сознание протестующе застонало.

— Пошли, — сказал Баннор. — Если будешь медлить, то пропустишь зов Раннихинов.

— Иди к дьяволу, — пробормотал Кавинант — Ты что, никогда не спишь?

— Стражи Крови не спят.

— Что?

— Ни один из Стражей Крови не спал с тех пор, как Харучаи принесли свою Клятву.

Кавинант усилием заставил себя сесть. Затуманенным взором он мгновение смотрел на Баннора, а потом промямлил:

— Ты и так уже у дьявола.

Голос Баннора был все таким же бесстрастным, когда он ответил:

— У тебя нет повода смеяться над нами.

— Разумеется нет, — пробурчал Кавинант, выбираясь из кровати. — Естественно, я должен радоваться тому, что о моей честности судит некто, кому даже не требуется сон.

— Мы не судим. Мы осторожны. На нашем попечении Лорды.

— Такие, как Кевин, покончивший с собой. Захвативший с собой заодно туда же почти все остальное.

Но, выпалив это, Кавинант внезапно ощутил жгучий стыд. В свете огня он припомнил бесценность преданности Стражи Крови. Вздрагивая от холода каменного пола, он сказал:

— Забудь это. Я иногда говорю так в целях самозащиты. Насмешка, кажется, мой… мой единственный ответ.

Затем он поспешно принялся умываться, бриться и одеваться. После завтрака, на скорую руку проверив еще раз, взял ли он с собой нож и посох, Кавинант наконец знаком показал Баннору, что он готов.

Баннор повел его вниз, во внутренний двор, где рос старый золотень. Дымка ночи все еще затуманивала воздух, но звезды уже погасли, и приближение рассвета было очевидным. Неожиданно Кавинант почувствовал, что принимает участие в чем то большем, нежели он сам. Ощущение это было весьма странным, и он попытался объяснить себе его, шагая за Баннором по туннелю, между огромными подвешенными на шарнирах воротами и выйдя за пределы крепости в рассвет.

Здесь, возле стены, чуть вправо от ворот, собрался ожидавший их народ. Воины третьего йомена сидели верхом на лошадях, образуя полукруг позади Вохафта Кваана, а слева от них стояло девять Стражей Крови, возглавляемые Первым Знаком Тьювором. Внутри полукруга находился Тротхолл, Морэм и Соленое Сердце. За пояс Гиганта была засунута дубинка в человеческий рост, а одет он был, как обычно, не считая голубого шарфа, задорно трепетавшего на свежем утреннем ветерке. Возле стояли трое людей, державшие под уздцы троих коней с седлами из клинго. Возвышавшаяся над ними стена Ревлстона пестрела от множества людских одежд. Обитатели горной прелести заполнили каждый балкон и террасу, каждое окно. Лицом к ним стояла Лорд Осандрея. Голова ее была высоко поднята, словно она бросила вызов навалившейся на ее плечи ответственности.

Затем солнце оседлало восточный горизонт. Оно коснулось верхнего края плато, где горело синее пламя предупреждения; затем его лучи двинулись вниз по стене, выхватив из сумерек огонь Лорда Фел наподобие факела. Затем они осветили алый вымпел и новый белый флаг.

Кивком головы указывая на новый белый флаг, Баннор сказал:

— Это для вас, Юр-лорд. Знак белого золота. — И с этими словами отошел, чтобы занять свое место среди Стражей Крови.

Отряд погрузился в молчание, длившееся до тех пор, пока солнечный свет не коснулся земли, отбросив золотые блики на собравшихся. Как только свет коснулся ее ног, Осандрея заговорила, словно только и ждала этого момента, и боль в сердце она скрыла за брезгливым тоном:

— У меня нет настроения проводить церемонию, Тротхолл. Позови Ранихинов и отправляйся. Глупость этого предприятия не станет меньше от промедления и красивых слов… Тебе сказать больше нечего. Свое задание я получила, и защита Страны не пошатнется до тех пор, пока я буду жива. Давай, зови Ранихинов.

Тротхолл мягко улыбнулся, а Морэм сказал с улыбкой:

— Это счастье, что у нас есть Осандрея. Никому другому я не смог бы доверить Вариоля, моего отца, и Тамаранту, мою мать.

— Оставь свои шуточки при себе! — огрызнулась Осандрея. — Мне сейчас не до них, слышишь?

— Слышу. Не обижайся на меня, сестра Осандрея, будь осторожна.

Я всегда осторожна. А теперь отправляйтесь, пока я окончательно не вышла из себя.

Тротхолл кивнул Тьювору, десять Стражей Крови развернулись и рассредоточились так, чтобы каждый находился лицом к солнцу и чтобы никто при этом не затемнял им свет. Затем они одновременно подняли руки ко рту и издали пронзительный свист, эхом отразившийся от стен Колыбели в рассветном воздухе.

Затем они свистнули еще раз и еще, и каждый раз этот звук был таким же яростным и одиноким, как крик души. Но на последний свист ответом было далекое ржание и низкий гул могучих копыт. Все глаза в ожидании устремились на восток, к торжеству утреннего сияния. В течение некоторого времени ничего не было видно, и сотрясение почвы не имело никакого воплощения, словно мистический звук.

Но внутри солнечной орбиты показались лошади, словно материализованные в небесном огне.

Вскоре Ранихины миновали прямую траекторию солнца. Их было десять — диких и вызывающих животных. Это были огромные крутобокие животные с широкой грудью, гордой шеей, с некоторой угловатостью, свойственной мустангам. У них были длинные развевающиеся гривы и хвосты, прямой, как по отвесу, аллюр, и глаза, полные беспокойного разума. Гнедые, пегие, черные — они галопом приближались к Стражам Крови.

Кавинант знал о лошадях достаточно много, чтобы понять, что Ранихины — такие же индивидуальности, как и люди, но у них есть одна общая деталь: белая звездочка посредине лба. Неся на своих спинах разгорающийся рассвет, они выглядели, как воплощение самой Страны — воплощение здоровья и силы.

Зыркая и склонив головы, они остановились перед Стражами Крови. И Стражи Крови низко поклонились им. Ранихины ударили о землю копытами и тряхнули гривами, словно добродушно смеясь над обычными человеческими проявлениями уважения. Спустя мгновение Тьювор заговорил с ними:

— Привет Ранихины, носители гордости и блюстители Страны! Плоть Солнца и Гривы Небес, мы счастливы, что вы услышали наш зов. Мы должны отправиться в долгое путешествие на много дней. Понесете ли вы нас?

В ответ несколько коней наклонили головы, а остальные встали на дыбы и принялись танцевать, как жеребята. Потом они двинулись вперед, подойдя каждый к одному из Стражей крови и тыкаясь в них носом, словно побуждая их сесть себе на спину. Стражи Крови; так и сделали, хотя кони не имели не седел, ни уздечек. Усевшись Ранихинам прямо на голые спины, Стражи Крови окружили отряд кольцом и выстроились в боевой порядок рядом с воинами-верховыми.

Кавинант чувствовал, что приближается минута расставания, и не захотел упустить случая. Подойдя вплотную к Осандрее, он спросил:

— Что все это значит? Откуда они взялись?

Лорд повернулась и ответила почти охотно, словно руководствуясь радостью отвлечения:

— Разумеется, вы же чужак. Но как я могу вкратце объяснить столь глубокий вопрос? В общем, Ранихины свободны, не приручены, и их дом находится на равнинах Ра. За ними ухаживают Рамены, но сесть на них верхом может лишь тот, кого они сами выберут. Это свободный выбор. И как только Ранихин выберет себе седока, то с того момента хранит ему верность и в огне, и в смерти.

Избранных немного. Из всех, ныне живущих Лордов, только Тамаранта удостоена чести ездить на Ранихине. Гордая Хайнерил выбрала ее, хотя ни Тротхолл, ни Морэм пока еще не пытались добиться такого признания. Тротхолл не испытывал желания к этому. Но я подозреваю, что одна из причин, заставившая его предпринять путешествие на юг, — это дать Морэму шанс быть избранным.

Впрочем, это не имеет значения. Со времен Высокого Лорда Кевина между Ранихинами и Стражей Крови установились довольно тесные узы. В силу ряда причин, из которых мне известно лишь несколько, ни один из Стражей Крови не остался неизбранным.

Что же касается сегодняшнего появления здесь Ранихинов, то этого я объяснить не могу. Это существа Зеленой Силы. Каким-то образом каждый Ранихин чувствует, что его должен позвать наездник; да, чувствует и всегда отвечает на зов. Здесь сейчас Хурин, Барха, Мерни и еще несколько. Десять дней тому назад они услышали зов, который достиг ваших ушей лишь сегодня утром, и, проскакав более четыре сотен лье, они прибыли сюда, свежие, как рассвет. Если бы мы могли сравняться с ними, Страна никогда не оказалась бы перед лицом такой угрозы.

Пока она говорила, Тротхолл и Морэм взобрались на своих лошадей, а Кавинант, сопровождаемый Осандреей, тоже очутился возле своего скакуна. Под влиянием ее голоса он без колебания сел на мустанга. Но едва поставив ногу в стремя седла, сделанного из клинго, он ощутил внезапный спазм нежелания. Он не любил лошадей, не доверял им; их сила казалось ему слишком опасной. Он немного отъехал в сторону, чувствуя, как дрожат руки.

Осандрея с любопытством смотрела на него; но прежде, чем она успела что-либо сказать, среди собравшихся пронесся ропот удивления. Подняв голову, Кавинант увидел фигуры трех старых людей, сидевших верхом, — это были Лорды Вариоль и Тамаранта и Хатфрол Биринайр. Тамаранта сидела на спине огромной чалой Ранихин-кобылицы со смеющимися глазами.

Поклонившись им со своего седла, Высокий Лорд Тротхолл сказал:

— Я рад, что вы здесь. Нам нужно ваше благословение перед отъездом, равно как и Осандрее нужна ваша помощь.

Тамаранта тоже поклонилась в ответ, но на ее морщинистых губах играла слабая полуулыбка. Она быстро оглядела отряд.

— Ты сделал хороший выбор, Тротхолл, — сказала она и вновь обратила взор на Высокого Лорда. — Но совершил ошибку, не пригласив нас. Мы едем с тобой.

Тротхолл начал возражать, но Биринайр решительно перебил его:

— Разумеется. Как же иначе? Поход без Хайербренда, ну надо же!

— Биринайр, — укоризненно сказал Тротхолл, — безусловно, главная твоя задача — работа для заказа Гигантов.

— Главная? Конечно. Что же касается этого — ну… — раздраженно фыркнул Хайербренд, — что же касается этого — нет. К моему стыду, здесь вы можете обойтись без меня. Но я отдал все необходимые распоряжения. Нет. Другие справятся лучше. Вот уже много лет, как я перестал быть главным специалистом в этом деле.

— Тротхолл, — настойчиво сказала Тамаранта, — не запрещай нам этого. Мы стары, разумеется, мы стары. А путь долог и труден. Но это великое испытание нашего времени, великий вызов — единственное высокое и мужественное дело, в котором мы сможем участвовать, пока живы.

— Значит, защита Ревлстона для вас такая уж маловажная вещь?

Вариоль вздернул голову, словно вопрос Тротхолла был насмешкой.

— Ревлстон помнит, что нам не удалось восстановить ничего из учения Кевина. Какую возможную помощь сможем мы здесь оказать? Осандреи больше чем достаточно. Без этого похода наши жизни были бы прожиты впустую.

— Нет, мои Лорды, нет. Не впустую, — пробормотал Тротхолл. На лице его было смущение. Он обратил взгляд к Морэму, ища поддержки. Криво усмехаясь, Морэм сказал:

— Жизнь устроена очень разумно. Мужчины и женщины старятся для того, чтобы было кому учить молодых уму-разуму. Позволь им ехать с нами.

Прошло еще одно мгновение колебаний, и Тротхолл принял решение:

— Ну что ж, едем. Вы будете учить всех нас.

Вариоль улыбнулся Тамаранте, и она в ответ улыбнулась одними глазами с высокой спины Ранихина. На лицах их появилось выражение полного удовлетворения, а глаза заискрились радостью. Глядя на них, Кавинант подобрал поводья своей лошади и поудобнее уселся в седле. Его сердце тревожно билось, но клинго неожиданно дало ему ощущение безопасности, которое успокоило его. Следуя примеру Тротхолла и Морэма, он засунул посох под левое бедро, где тот приклеился к клинго. Затем он сжал коленями бока мустанга и постарался не волноваться.

Человек, державший коня, прикоснулся к колену Кавинанта, чтобы привлечь его внимание.

— Ее зовут Дьюра, Дьюра Дзафленк. В стране лошади встречаются редко. Я хорошо объездил ее. Он бегает не хуже Ранихина, — хвастливо добавил он и опустил глаза, словно смутившись своим преувеличением.

Кавинант хрипло ответил:

— А мне и не нужен Ранихин.

Человек принял это, как комплимент в адрес Дьюры, и засиял от удовольствия. Отойдя назад, он приложил ладони ко лбу и широко раскинул руки в приветственном салюте.

Со своего возвышения Кавинант осмотрел отряд. Вьючных лошадей не было, но к каждому седлу были приторочены мешки с провиантом и оружием, а за спиной у Биринайра висел густой пучок прутьев лиллианрилл. Стражи крови не были обременены чем-либо, но через плечо Гиганта был перекинут его огромный мешок, и он, казалось, готов был двигаться со скоростью не меньшей, чем скорость лошадей.

Тротхолл привстал на стременах и обратился к членам отряда:

— Друзья мои, мы должны отправиться в путь. Наш поход не терпит отлагательств, и срок испытания подгоняет нас. Я не буду тревожить ваши сердца длинным речами и связывать вас священными клятвами. Но я требую от вас двух вещей: берегите силы и помните Клятву Мира. Мы идем навстречу опасности, быть может, войне; если понадобится, мы будем сражаться. Но злобное кровопролитие не спасет Страну. Помните кодекс:

Затем Высокий Лорд развернул своего коня лицом к Ревлстону. Вытащив посох, он три раза взмахнул им над головой и вознес его к небу. Из его конца вырвалось голубое раскаленное пламя. И он крикнул, обращаясь к Колыбели:

— Эй, Ревлстон!

Все население Колыбели ответило единым могучим потрясающим долину криком:

— Эй!

Этот победный клич, исторгнутый тысячами гортаней, достиг гор: сам утренний воздух, казалось, задрожал от одобрения и приветствия. Несколько Ранихинов весело взбрыкнули. В ответ Кавинант сжал зубы, ощутив внезапный спазм в горле. Он чувствовал себя никчемным и недостойным этого зрелища.

Тротхолл развернул коня и пустил его в галоп под гору. Отряд быстро рассредоточился в порядке следования. Морэм указал Кавинанту на его место позади Тротхолла, впереди Вариоля и Тамаранты. Четверо Стражей Крови двигались по бокам от Лордов. Кваен, Тювор и Корик скакали впереди Тротхолла, а сзади следовали Биринайр и йомен. Широким подпрыгивающим шагом рядом с Морэмом и Кавинантом двигался Гигант, делавший это с такой легкостью, словно совершал подобные путешествия каждый день.

Итак, отряд, снаряженный на поиски Посоха Закона, покинул Колыбель Лордов на рассвете нового дня.