Препод

Глава 7

И вновь меня ждала библиотека.

Занятия закончились, студенты бегом разбежались по домам, поэтому ничего не мешало продолжить мои изыскания.

Пройдя в дальнюю часть замка, я спустился ниже, и оказался в обширном полуподвальном помещении, заставленном шкафами с книгами.

При входе снова материализовались два призрачных здоровяка, грозно на меня зыркнув, но не увидев во мне постороннего, скрылись обратно. Я, честно сказать, так пока и не понял, были ли это те же стражи, что и на входе в Академию, появлявшиеся здесь просто в более компактном форм-факторе, или их более мелкие братья близнецы.

— Вольдемар?

Дарина Принс, наш библиотекарь, была достаточно молодой женщиной, числившейся подружайкой мадам ректора. Их временами можно было видеть в преподавательском зале столовой, пьющими чай и мило беседующими.

Была она, хоть и приятной наружности, но весьма язвительной и вредной дамой. Правда, большинство ухажёров она отпугивала не этим, а чрезмерной учёностью. Этакий книжный червь в обманчиво красивой упаковке.

— Третий раз на этой неделе, почти рекорд. Что же вас сподвигло на такой подвиг?

— Конечно же ваша несравненная красота, мисс Дарина, — ответил я, галантно кивнув, — она как лучик света в тёмном царстве, согревает и освещает путь.

— Вашими устами, Вольдемар, да мёд бы пить, — произнесла та, уперев руки в боки.

Мне не удалось её смутить, но некоторое положительное действие слова возымели. Неприступная библиотекарша заметно смягчилась.

— Ладно, говорите, что ищите?

— Если бы я знал, — пробормотал я задумчиво, — пытаюсь решить одну проблему, но не знаю с какой стороны подступиться.

— Ну а в каком направлении, хотя бы, искать?

— Что-то по изучению магического источника и его функционированию. Желательно с самых основ.

— Эк вас растащило, — Дарина нахмурилась, — если с основ, то могу порекомендовать «Введение в магию» Лышфофа.

— Это я читал, — предложение Принс заставило меня улыбнуться, — мне желательно что-то не для самых маленьких, а работы посерьёзней.

— Если посерьёзней, то Арабелла Кордез «Распределение манаканалов, их особенности и взаимосвязь с магической предрасположенностью».

Сказано это было с лёгкой иронией, но я, внезапно, заинтересовался. Подобного читать не доводилось, поэтому немедленно высказал желание ознакомиться.

Библиотекарь удивлённо дёрнула бровью, но больше ничего не сказала и, поманив за собой, повела куда-то вглубь стеллажей.

Как оказалось, работа была даже не в этом зале, женщина отперла дверь ведущую ещё в одно помещение, где я увидел стоявшие прямо на полу, стопки книг. Очень большого количества книг.

— Вот, — показала мне на них она, — где-то тут. Каталогизировали, каталогизировали…

— Да не выкаталогизировали, — добавил я.

— Что? — Дарина, нахмурив бровки, повернулась ко мне.

— Да так, — отмахнулся я, — присказка давняя.

— Если хотите управиться до ночи, советую присказками не увлекаться. Рекомендую искать в левой части архива, по моему, всё, что после восьмисотого года, складывали туда.

Местное летоисчисление шло от даты того самого катаклизма, после которого возникла Ледяная пустошь посреди континента. Сейчас, например, шел 1035 год после Катаклизма, или коротко 1035 г. п. К.

— Поможешь? — с надеждой взглянул я на женщину, но та только фыркнула, и с гордо поднятой головой удалилась, приговаривая что-то вроде, что делать ей больше нечего, как дышать бумажной пылью.

Делать нечего, пришлось засучить рукава и начать перебирать пыльные стопки, ища нужное. Часть книг мне была известна, являясь перепечатками работ разных авторов, что когда-то были учебным пособием для учеников. Актуальные стояли на полках в общем зале, а устаревшие пылились в запасниках, навроде этого архива.

Тут мне попалась солидная книженция по метамагическим преобразованиям для третьего курса, от неизвестного автора, какого-то Силезия Вахминского и сравнив её с тем пособием по которому учился сам Вольдемар, я внезапно понял, что том в руках будет раза этак в два толще.

— Картинок, что-ли, понапихали? — с некоторым удивлением, буркнул я, но беглое пролистывание показало, что иллюстраций тут было ничуть не больше чем в новом пособии.

Отложив учебник в сторону, чтобы потом в спокойной обстановке сравнить в чём разница, я закопался в стопки снова.

Внезапно обнаружился, неизвестно как затесавшийся среди солидных изданий, дневник ученика первого курса, некоего Саладана. Полистал и его, обнаружил, что количество дисциплин, двести лет назад, было больше. И, спрашивали за них, судя по всему, сильнее, страницы так и пестрели красными буквами «Г».

Система оценки знаний была четырехбальная, «А» — отлично, «Б» — хорошо, «В» — удовлетворительно и «Г», соответственно, неудовлетворительно.

Мало того, выяснилось, что само понятие дневника мне известно исключительно по моей земной памяти, а не Локариса. Когда учился он этого в Академиях уже не было, как не было их и у студентов моей собственной группы.

Решив проверить свою догадку, я выбрался из архива обратно в библиотеку, нашел Принс и задал вопрос, почему именно после восьмисотого года.

— Так реформа образования была, очередная, — удивлённо взглянула на меня та, — было решено, что учебный процесс следует упростить, сделать менее сложным для понимания студентов, поэтому старые учебные пособия убрали, вместо них выпустили новые.

— Которыми сейчас пользуемся? — уточнил я.

— Нет, которые сейчас, ввели позже, после реформы девятисотого года.

— Опять упростили?

— Не совсем, скорее оптимизировали учебный процесс, — дипломатично ответила библиотекарь.

— Так, — я ещё раз прокрутил в голове весь разговор, и зацепился за слово, — «очередная», — а до восьмисотого года подобные реформы тоже были?

— Да, — кивнула Дарина, — пятисотого, а до неё трёхсотого года, самая первая.

— А те пособия как-то можно глянуть? — заинтересовался я.

— Тс-с, — шикнула на меня женщина, резко став серьёзной, — я и так больше чем надо сказала. Книги до трёхсотого все признаны особо опасными, за них Верховный Совет магов сразу казнит, если узнает, что кому-то в руки попала такая, а те что до пятисотого были, признаны просто опасными, за них десять лет рабского труда.

— А которые после пятисотого, до восьмисотого, их-то читать можно?

Принс вздохнула и снова покачала головой:

— Эти признаны вредными для обучающихся и все изъяты из книгохранилищ, если найдут во владении, крупный шраф, от тысячи золотых монет.

— То есть, — старше восьмисотого года, книг просто нет в библиотеке?

— Нет, — подтвердила женщина.

— А как же, — я почесал затылок, — «Исследование тварей магических», — трёхтомник магистра Пиринского? Он же жил полтыщи лет назад. Я точно знаю что эта книга у нас есть.

— Есть, — кивнула Дарина, — только под редакцией магистра Кочар от девятисотого года.

— Вот оно что…

Загрузившись информацией по самое нихачу, я развернулся и задумчиво потопал обратно в архив.

Из всего услышанного картинка вырисовывалась прелюбопытная. Сначала упрощение, затем оптимизация. Отказ от оценок, что я им плюсики тут раздаю, почти полный отказ от домашних заданий и углубленной теории, в угоду тупому заучиванию заклинаний и минимальным знаниям обращения с магическими предметами.

Я думал это Вольдемар в силу особенностей характера, манкировал своими обязанностями преподавателя, а это, оказывается, общая тенденция. Но любое упрощение, оно не делает лучше, наоборот, я бы сказал, скорее отупляет. Мозг нужно тренировать, он должен работать, а по факту, с каждой этой реформой, студентам мозги напрягают всё меньше и меньше. Такие процессы сначала ведут к стагнации, а затем и деградации науки как таковой.

А я ещё думал, почему прогресс общества тут застопорился, а ларчик-то просто открывался, тут само развитие магии, как науки, застопорилось. А ведь она была движущей силой всех преобразований. И, явно, постепенно магия становится просто магией, то есть когда из ничего, по представлениям окружающих, вдруг появляется что-то. Но мне-то прекрасно известно, что из пустоты возникнуть что-то просто так не может. А вот уже даже современным студентам это приходится в головы вдалбливать, и то, с трудом. Для них заклинание, это просто набор каких-то последовательных действий, после которых, вуаля и появляется что-то, какой-то магический эффект. А как и почему он возник, какая существует причинно-следственная связь, какие взаимодействия каких сил привели к этому результату, им не важно и не интересно.

Вернувшись к поискам я, постепенно забираясь всё глубже, нет-нет, но откладывал заинтересовавшие книжки.

Часа через два, весь извазюкавшись в пыли, таки отрыл нужный фолиант. Присовокупив их к ещё десятку отложенных, перехватил бечёвкой, связал и, решив, что ознакомлюсь дома, пошел на выход.

Но стоило только показаться в библиотеке, как Принс сорвалась со своего места и коршуном налетела на меня.

— Выносить с архива запрещено!

— Я верну, как только прочитаю, — попытался я её увещевать.

— Никаких, как только! — натурально вздыбилась та, — а если студенты увидят?

— И что будет?

— Студентам доступ к архивным книгам запрещён! — безапеляционно отрезала та.

Спорить с ней было бесполезно и я поплёлся обратно.

С глухим стуком уронив связанную пачку на пол, развязал обратно и, присев на стопки книг рядом, раскрыл работу Кордез.

Чтиво, на диво, оказалось весьма занимательным. Автор выделяла семь типов развития манаканалов в теле одарённого, соотнося их с известными направлениями магии. Также могли существовать и смешанные типы, в разной степени совмещающие два или три чистых типа.

Там даже были схемы этих самых манаканалов, которые я с большим интересом рассматривал. А ведь когда обучали Вольдемара, так подробно этого не касались. Просто упоминали, что одним одарённым лучше даются одни заклинания, другим, — другие. Существовал даже тест на определение предрасположенностей. Сам Вольдемар чуть лучше связь имел со стихией Воды и заклинаниями Призыва. Ну это, естественно, до отрывания рук. Сейчас вообще было непонятно, что у меня с магией.

Углубившись в чтение, я наткнулся на весьма интересное описание работы манаканалов в момент произнесения заклинания. Происходило возбуждение центрального магического ядра направлявшего магическую энергию по манаканалам, что потом истекала из рук заклинателя, формирующего определенное звукозависимое плетение, которое, в свою очередь, материализовывалось вполне конкретным магическим действием.

Приводились примеры и отдельно отмечалось, что мощь магических эффектов прямо зависила от развития манаканалов в руках, чем они были толще, тем эффекты сильнее.

— Это если руки не из жопы, — пробормотал я, досадуя на себя.

И тут меня будто пронзило. А что если у меня действительно они из жопы? Фигурально выражаясь. Пускай, физически они нормальные, но что, если во время выращивания рук, манаканалы в них не сформировались или сформировались неправильно?

Я лихорадочно начал мерить небольшое свободное пространство шагами, тщательно обдумывая эту свежую мысль. Ведь может так быть, что, когда я начинаю колдовать, энергия идёт, идёт но на полдороге просто начинает выливаться в пространство, через какие-нибудь магические дырки? И тогда все мои звукозависимые пасы руками, просто бестолковые махания, никак не формирующие заклинание.

Упав обратно, стал лихорадочно листать книгу, ища хоть какие-то подтверждения этой теории и нашел! В самом конце, вкратце, автор упоминала, что существует патология развития манаканалов, приводящая к невозможности одарённого нормально колдовать и о редких случаях, когда истечении магической энергии происходило не через руки, а через другие части тела.

— Если не через руки, — принялся рассуждать я, — тогда через что?

Следовало немедленно провести натурные испытания.

Наскоро попрощавшись с зевающей библиотекаршей, я побежал обратно в родную аудиторию.

— Бари, блин, и долго мы тут будем ещё стоять? — недовольно пробурчал Русавр, что как и одногруппник, с самого конца занятий, куковал за углом здания, карауля препода.

— Столько, сколько надо, — зло ответил Ботлер, — ты сам вызвался мне помочь за ним проследить.

— Ну я же не знал, что он засядет в Академии допоздна.

— Ничего, — убеждённо произнёс парень, — рано или поздно он выйдет, не на всю же ночь он там засел.

— Надеюсь… — протянул Авсан.

Просто стоять было скучно и он стал прогуливаться по еле подсвеченной светом ночного светила — Мимса — тренировочной площадке.

Внезапно, несколько окон на втором этаже академии засветились магическим светом, привлекая внимание. Посмотрев туда долгим взглядом, Русавр шёпотом подозвал товарища:

— Бари, глянь, это не в нашей аудитории свет горит?

Вглядевшись, тот уверенно кивнул:

— Наши, точно наши. Неужели Чёрный плащ решил там чем-то заняться?

— Вот бы глянуть, что он делает. Блин, как бы посмотреть? — прогундосил Авсан.

Ботлер тут же начал оглядываться, а затем уверенно указал пальцем на бывшую казарму у стены:

— Давай туда, с крыши увидим.

Заперев за собой дверь, чтобы избежать случайных свидетелей, я быстро разогнал парты по углам, освобождая пространство, а затем, раздевшись догола, встал посередине. Уперев руки в бока, посмотрел на своё отражение в окне критическим взглядом. Понапрягал не впечатляющую бицуху, потеребил дряблый живот с не до конца ушедшим жирком.

— Мда, надо бы и телом, как-то заняться, — пробормотал я, — не Аполлон, да, совсем не Аполлон.

Правда, кого я обманываю. У меня и в прошлой жизни силы воли не хватало чтобы начать бегать по утрам. Где уж она в новом мире появится? Вольдемар тоже не был фанатом физкультуры. Спасибо месяц в госпитале, подсократил накопленные им запасы, а стеснённость в средствах гарантировала, что сильно разжиреть я не смогу ещё года три.

— Ладно, — махнул я рукой на собственный призрачный образ шварцеподобного культуриста, — как-нибудь потом уж, а пока надо с магией разобраться.

Ещё раз, для чистоты эксперимента, попробовал колдануть руками. Естественно, ничего путнего из этого не вышло. Очередные магические завихрения вокруг тушки, и на этом всё?

Дальше начал экспериментировать.

Сначала попробовал, во время произнесения заклинания, выписывать узор локтём. Сначала правым, затем левым. Не вышло. Потом попробовал плечами. С тем же результатом. Решил переключиться на нижние конечности. Сел на стул и сначала одной ногой, затем другой, перепробовал все варианты. Но и тут меня ждала неудача.

Посидел подумал, вновь вспомнил про жопу. Похихикал. Слегка согнувшись, попробовал исполнить магический узор, вертя ею.

Тоже не вышло, наверное даже к счастью. Большей стыдобы придумать было сложно. Я мигом представил магическую дуэль, в которой я поворачиваюсь к противнику филейной частью и испускаю ею всякие там огненные шары и удары ветра.

С вздохом облегчения разогнулся. Затем посмотрел вниз. Хмыкнул, потряс прибором.

А что если?..

Терять было нечего, и я, положив ладони на пояс, чуть расставил ноги, для большей свободы и, сосредоточившись, произнёс:

— Свет свечи!

Одновременно с этим, бёдрами передавая движение на член, который выписал в воздухе замысловатую кривую.

И внезапно, я буквально почувствовал, как что-то полилось из меня наружу и на уровне паха сформировался маленький светящийся шарик.

— Ура! — воскликнул я, глядя на трясущийся от каждого моего движения огонёк.

От переизбытка чувств, исполнил несколько диких «Па» племени Тумба-Юмба, скача диким козлом по аудитории.

Что ни говори, а это был прорыв, и пусть совсем не тем, что у обычных одарённых, местом, но колдовать я мог.

— Так, а если попробовать заклинание посложней?

Кое как спустившись с крыши вниз, оба студента переглянулись и Авсан, разлепив непослушные губы, произнёс, глядя в бледное, в свете Мимса, лицо товарища:

— Нам не поверят. Если мы скажем, что наш препод голый скачет ночью в аудитории и творит заклинания этим.

— Не поверят, — рассеянно ответил Ботлер, — но, похоже, я понял, почему он тогда бегал за мужиками голый.

— Почему?

— Хотел на них заклинание применить. А может и применил, больно сильно они орали. Просто от голого мужика они бы не убегали так.

— И что делать? — обречённо поинтересовался Русавр.

— Следить дальше, — уверенно ответил Бари, — боюсь, это далеко не все странности, о которых мы не знаем.