Препод

Глава 3

Вход на территорию Академии охраняли два призрачных великана в мощных доспехах, которые внезапно появлялись с двух сторон, стоило войти по арку гостеприимно распахнутых ворот. На преподавателей и студентов, у которых был ученический амулет, они только хмуро косились, но если только кто-то чужой пробовал попасть сюда без соответствующего пропуска, то один из великанов тут же отвешивал наглецу совсем не иллюзорный пинок, и того выносило наружу словно выстрелом из пушки. Правда, срабатывало заложенное под площадью защитное заклинание, и вопящая тушка не расшибалась о булыжники, а только чувствительно по ним прокатывалась, отделавшись синяками и ссадинами. Иногда переломами, но это уже если конкретно не повезло.

У меня амулет был всегда с собой, поэтому я махнул охранникам ладонью и прошёл во двор, где булыжник мостовой тут же сменился идеально ровным зелёным газоном.

Прямо скажем, территория тут была большая, но правильными формами похвастаться не могла. Посередине возвышалась громада замка, с парой высоких дозорных башен на противоположных углах и квадратной башней донжона поднимавшейся ещё выше.

Перед зданием академии было, собственно, большое поле треугольной формы. Только газон и больше ничего. Студенты любили между занятиями тут раскладываться на травке, разбившись на компании. Кто-то штудировал учебники, кто-то перекусывал принесённой с собой едой, если не мог или не хотел дотерпеть до обеда.

Слева от здания располагалась вторая прямоугольная площадка, представлявшая почти лабиринт из деревьев и кустарников. Множество представителей растительного мира тут росли не только ради эстетического удовольствия, но и как источник алхимических ингредиентов. Были и теплицы, с оранжереями, в ведении местных ботаников.

И последняя, оставалась, на этот раз, прямоугольная площадка, справа от здания, частично перекрытая донжоном, где в углу у стены располагалось здание бывших казарм, а теперь вотчина преподавателей боевой и физической подготовки, а сама площадка была тренировочным полигоном. Не для заклинаний, конечно, для отработки магических плетений использовался обширный и хорошо защищённый подвал Академии.

Времени до начала занятий оставалось совсем немного, можно было даже сказать, что они уже начались. Но встав с утра, и увидев с каким затаённым предвкушением, бабка подаёт завтрак, я немедленно от него отказался и побежал столоваться в ближайшую харчевню. Моя соседка не завтракала вообще, поэтому ушла в академию раньше, ну а я, получается, опоздал.

Впрочем, преподаватели не опаздывают, они задерживаются.

Я быстро взбежал по ступенькам широкого крыльца, вошел в опустевшее фойе и, ведомый памятью Вольдемара, направился в аудиторию, где меня ждала, ещё не подозревающий об этом, моя группа «А1».

Единичка, сразу за буквой, в обозначении группы, означала курс, так что тянуть мне этих оболтусов, надо будет ещё два с половиной года, пока они не окончат третий курс и не пойдут помиру, то есть по миру, ища свой магический путь.

А всего групп на курсе было четыре, — А, Б, В и Г.

И вновь взгляд приковывали расписные потолки, совсем не характерные для средневековья, яркие, тщательно прорисованные. Не натуралистичные, где любовно вырисована каждая мышца и всё предельно анатомично, как в нашу эпоху Возрождения, а именно что ближе к современным мне авторам, пишущим в фэнтези-стиле.

Мягкий ковёр, километрами устилающий пол длинных каменных коридоров, приглушал шаги и эхо почти не гуляло под арочными сводами за счёт него и тяжёлых портьер на стенах.

Коснувшись складок плотной ткани, я заглянул туда и увидел небольшую нишу в стене, в которой было бы так удобно прятаться. Возможно, когда-то здесь стояла тайная стража, призванная обеспечивать покой господина. Хотя, возможно, там просто когда-то стоял горшок, в который мог сходить, если приспичит, любой житель замка или гость. В ту доакадемскую пору, когда город ещё не знал центральной канализации.

Шум и гам за дверью аудитории я услышал задолго до того как к ней подошел.

Расслабились, студенты, расслабились, раньше, как мне подсказывала память, сидели тише воды, ниже травы. Пикнуть лишний раз боялись, зная мстительный нрав и хорошую память Локариса.

Бесшумно распахнув дверь, я почти тут же уткнулся в спину кривляющегося парня, что изображал какую-то пантомиму, веселя всю остальную группу. Был он весьма крупных габаритов, почти полностью перекрывая как проход, так и обзор.

Внезапно он вскинул вверх руки, вставая на цыпочки и нарочито басом прогудел, вызвав новый взрыв хохота:

— Я — чёрный плащ!

«Меня пародирует», — понял я.

Протянув руку, крепко взял студента за плечо, почувствовал, как он вздрогнул, мгновенно застывая на месте и произнёс ласковым тоном:

— А почему гуляем по аудитории после звонка?

— Ай! — фальцетом взвизгнул тот, оборачиваясь.

Увидев меня, тут же закатил глаза, и рухнул на пол в глубоком обмороке.

— Мама, Чёрный плащ!.. — послышался чей-то испуганный шёпот.

— Бороду сбрили… — прошептал ещё кто-то.

— И постригли…

— И похудел, похудел как.

— Ой мама, что будет?! — запричитал в углу женский голосок.

Тяжело вздохнув, репутация предшественника мне аукаться будет ещё долго, я распорядился, ткнув пальцем в тело на полу:

— Так, этого уберите на место.

Прошел к учительскому столу на возвышении, рядом с доской, уселся, и раскрыв журнал, принялся проводить перекличку по списку.

Механически слушая, как студенты откликаются на разные голоса, вдруг вычленил особенно тихое и боязливое, — «Я».

Оторвавшись от журнала, уставился на втянувшего голову в плечи студента и тут же узнал того, по чьей вине Локарису оторвало руки. Под моим пристальным взором, он стал потихоньку съеживаться и сползать под парту.

Когда над столешницей оставались только его испуганные глаза, я произнёс:

— Ботлер, а ну замри. Сядь нормально.

Тот обречённо уселся на стул обратно.

— Бари, напомни мне, в следующий раз к тебе, когда будешь магический эксперимент проводить, не подходить, — веско произнёс я.

— Х-хорошо, профессор, — чуть заикаясь, мелко закивал тот.

— Ладно, следующий…

Закончив перекличку, я посмотрел на сидевшую на первой парте старосту группы:

— Полдарк Силлана, сейчас занятие по основам магии, ну-ка напомни, какие темы проходили в моё отсутствие?

— Значение аспекта Копьеносца на формирование заклинаний стихии воды, — бодро оттараторила та, подскочив.

— Хорошо, а ещё?

Та тут же сникла, затем, стараясь не глядеть мне в глаза, тихо произнесла:

— Больше ничего.

— Как так? — брови мои удивлённо взлетели вверх, — а заменяющий меня преподаватель разве больше ничего вам не задавал?

— Нет, профессор, профессор Олдвен, каждый раз, приходя, задавал нам только эту тему. Мы говорили, что уже её проходили, но он только отмахивался и уходил.

— Старый маразматик, — пробурчал я еле слышно, вспомнив о ком она говорит.

Баргас Олдвен был замшелым грибом, проработавшим в Академии чёртову прорву лет и временами впадавший в маразм. Держали его только за обширнейшие знания и заслуги в области изучения теоретической магии. Группы на постоянной основе ему уже не поручали, а использовали вот так, на подмену, и для занятий по теормагу со студентами желающими пройти углубленный курс.

— Ну ладно, раз вы все декады изучали аспект Копьеносца, то значит для вас не будет сложностей рассказать основные принципы формирования заклинаний с ним. Садись, Полдарк.

Закинув ногу на ногу, я вновь расположил перед собой журнал и, ведя пальцем по фамилиям, стал неторопливо говорить:

— А к доске пойдёт… пойдёт к доске…

В аудитории тут же стало максимально тихо. Так тихо, что стало слышно, как под кем-то нервно поскрипывает стул и стучат чьи-то неплотно сомкнутые зубы.

Посмотрев, на дружно уткнувшиеся в парту лбы, я только вздохнул. Вот вроде средневековье, где, по идее, более раннее взросление, к семнадцати годам это уже взрослые люди, в браке, да ещё и с ребёнком, зачастую. А тут словно пятиклашки себя ведут.

Впрочем, к детям с магическим даром здесь относились по-другому, чем к обычным. И инфантилизм в таком возрасте был вполне понятен в силу определённого потакания личинкам будущих магов. А ну как будешь его в чёрном теле держать и строжиться над ним, а он отучится, вернется, и будет тебя самого магией по дому гонять. Такие рассуждения родителей я вполне понимал. Плюс, маг — это почётно.

Обдумав всё это, я решил быть к ним помягче, всё-таки, я-прошлый, их чересчур застращал.

Тут взгляд мой упал на давешнего клоуна, рухнувшего при мне в обморок. За парту его усадили и он, вроде как, даже успел прийти в себя, опасливо лупая на меня глазами.

— К доске пойдёт Маршуш! — ткнул я в него пальцем, решив дать возможность исправить впечатление о себе.

Но тот, вдруг, снова закатил глаза и стёк под стол.

— Да что ты такой впечатлительный! — ругнулся с досадой я, повёл пальцем вправо, по боязливо пригибавшимся головам, — тогда Русавр.

Названный мною студент, тут же всполошенно вскинулся и, по примеру предыдущего, стал имитировать обморок, со стуком завалившись со стула на пол.

— Неубедительно, Авсан, — прокомментировал я, посмотрев на валяющегося на полу парня, — я видел как ты подставил руку, при падении. В следующий раз старайся лучше. А пока вставай и иди к доске.

Тот со вздохом поднялся и поплелся ко мне.

— Итак, расскажи нам, как аспект Копьеносца влияет на формирование заклинаний стихии воды.

Авсан немного помялся, а затем медленно произнёс:

— Аспект Копьеносца влияет на формирование заклинаний стихии воды.

После чего вновь замолчал.

— Да, в самом вопросе всегда есть половина ответа, — терпеливо кивнул я, — но ты не сказал вторую половину, как он влияет.

— Он влияет… — студент принялся судорожно таращить глаза на остальных, пытаясь углядеть какую-нибудь подсказку от одногруппников.

— Ну-у, как он влияет?

Тут, видимо, кто-то что-то показал и он неуверенно произнёс, осторожно косясь на меня:

— Он растёт?

— Кто растёт? — благожелательно улыбнулся я.

— Аспект? — предположил Авсан.

— А если подумать? — продолжая улыбаться, попытался подтолкнуть я студента к правильному ответу.

— Не растёт? — боязливо переспросил парень.

— А если ещё подумать? Что растёт, ты правильно сказал, но не аспект, а что?

Тот сглотнул, а затем, предположил:

— Заклинание?

Терпение начало потихоньку испаряться, но я вспомнил данное самому себе обещание быть с ними помягче, поэтому только покачал головой и мягко заметил:

— Ну как заклинание может расти? Рост, это изменение какой-то характеристики заклинания, какого-то параметра. Какие ты знаешь параметры заклинания?

— П-параметры заклинания? — Авсан вновь принялся шарить взглядом по аудитории и я, со вздохом, понял, что занятие будет долгим.

Вечером, почти вся группа «А1», не сговариваясь, собралась за углом здания академии. У многих в глазах читалось отчаяние, а лица были серыми от усталости. Несколько минут они подавленно молчали, пока Ботлер, оглядев остальных, первым не произнёс коротко и ёмко:

— Это звиздец.

После чего остальных буквально прорвало.

— Я так не могу, — запричитала одна из девушек, — он постоянно спрашивает и спрашивает, и спрашивает. Как я столько запомню?!

— И держит до последнего у доски, не отпускает, всё вопросики каверзные свои задаёт, — добавила староста.

— А улыбка, видели, как он улыбается? — мрачно сплюнул на землю ещё один студент, — Так и читается наслаждение, с каким он смотрит на наши мучения.

— А я вам говорил, что это зелье воспоминаний опасное, — вклинился другой, — Родители рассказывали, что знали одного, который тоже его пил.

— И что?

— А то! Там действительно вспоминаешь всё. Все обиды, всю злость и ненависть накопившиеся за жизнь. Всё переживаешь, как будто это случилось вчера. Отец говорил, негативные эмоции самые яркие. Вот и представьте, что если раньше он просто нас не любил, то теперь искренне ненавидит.

— Ой, я боюсь, — запричитала девушка.

— Поздно бояться, — мрачно ответили ей.

— Погодите, но он же ни одного плохого слова не сказал, ни разу никого не обругал даже, — неуверенно произнесла Альтина, смотря на одногруппников.

— Вот это и пугает больше всего, — мрачно ответил ей Бари, — уж лучше бы отругал, чем так.

— О, а как он тебе сказал, чтобы ты ему напомнил к тебе не приближаться. Аж мороз по коже. Словно ты для него всё, — не существуешь. Словно ты уже мёртв…

Все дружно посмотрели на угрюмо нахохлившегося Ботлера.

— Ага, — вклинился в разговор Маршуш, — я тоже, как почувствовал его ледяную руку на себе и этот голос, такой спокойный, услышал, чуть штаны не обмочил. Как седой не стал, не понимаю. Меня буквально парализовало. Я отца, когда он за мной с топором пьяный гонялся в детстве, меньше боялся.

— Ох, не повезло тебе, — произнёс сочувственно Авсан, положив ему ладонь на плечо, — прямо с порога так влететь. Будешь у него теперь любимой женой.

— Что ты меня пугаешь?! — фальцетом вскрикнул тот, сбрасывая ладонь с плеча, — Думаешь я этого не боюсь?! Ещё как боюсь!

— Бедный, — погладила его по руке одна из студенток.

Сочувственный взгляды скрестились на Маршуше и тот, не выдержав, заплакал, закрыв лицо ладонями и сгорбившись.

— Может ректору пожалуемся? — с надеждой произнёс кто-то.

— И что ты ей скажешь? Что он нам просто вопросы задавал, улыбался и ласково разговаривал?

Все вновь замолчали, мрачно обдумывая перспективы.

— И что, вот так терпеть издевательства?! — взорвался Ботлер.

— А ты знаешь способ их прекратить?

Способа никто не знал, поэтому, постояв ещё немного, все принялись уныло идти к выходу в город.

Дождавшись, как все уйдут, я для проформы подождал ещё с полчаса, а затем деятельно принялся за работу. Сдвинув все парты к стенам, освободил пространство по центру и, глубоко вдохнув, с силой провёл ладонями по лицу.

— Ну, пора учиться колдовать.

Как оказалось, несмотря на доставшуюся память, сотворять заклинания так же как Вольдемар, у меня, почему-то не получалось. И первые мои попытки на этом поприще привели к самому настоящему фиаско. Благо, рядом не оказалось свидетелей, но дальнейшие эксперименты пришлось отложить до более подходящего времени и места.

И опустевшая академия подходила для этого как нельзя лучше.

Хотел было уже, вывернув особым образом ладони, начать читать первое заклинание, но, спохватился и снял, бережно положив на парты, мантию, оставаясь в кальсонах и свободной рубахе. Сапоги тоже снял, поставив в уголок, а то в прошлый раз, один из комплектов одежды, доставшийся мне по наследству, скоропостижно пришёл в негодность, под действием моих неумелых потуг в сотворении заклинаний. И ведь вроде делал всё по инструкции, повторяя движения и слова по памяти Вольдемара, но что-то пошло не так, и лохмотья, образовавшиеся на мне, были годны только в помойку и восстановлению не подлежали.

Чуть поёжившись от холодного камня пола, по которому ступал босыми ногами, я вновь вытянул руки, закрутил левой ладонью круг и пропел:

— Свет свечи!

Это было простейшее заклинание освещения, которое должно было сформировать над моей головой шарик света.

Но, вместо положительного результата, снова что-то сухо треснуло в воздухе, искрануло, и рукава рубахи разлетелись хлопьями ткани, оставив руки голыми по плечи.

— Да что ты будешь делать! — в сердцах рявкнул я.

Хорошо ещё страдала только одежда, личная магия нанести вреда телу не могла согласно пятого закона Магии.

— Может надо погрубее? — я вновь, прокашлявшись, выполнил пасы руками и рявкнул: — Свет свечи!

Не вышло, только верх рубахи также превратился в труху и нижняя, уцелевшая часть, скользнув вниз, по ногам, опала на пол.

— Да что я делаю не так?!

Спустя ещё десяток попыток, последние остатки одежды на мне были уничтожены окончательно, и остался стоять я посреди аудитории голый и злой, упорно не понимая, где же я совершаю ошибку.

— Вольдемар?!

Удивлённый женский голос, за спиной, застал меня врасплох, что я чуть было не обернулся всем телом. Удержался, оставшись стоять как был, только повернул голову, оглядываясь через плечо.

— Латиния? Что вы тут делаете?

Это была ещё одна преподаватель академии, коллега Вольдемара, тёмноволосая красотка с зелёными глазами, застывшая в дверях класса. Она была одета не в привычную, по воспоминаниям, мантию, а в платье с глубоким декольте. На руках были тонкие, белые длинные перчатки, а ноги украшали переливающиеся, словно хрустальные, туфельки. Вылитая Золушка собравшаяся на бал.

— Забежала попроведать, перед приёмом в магистрате, хотела справиться о настроении, узнав, что вы вернулись…

— Настроение у меня отличное, — произнёс я, продолжая стоять к ней спиной.

— Я вижу, — внезапно хмыкнула она, — однако удивили вы меня, Вольдемар, удивили. Не ожидала. Но всё-таки, вы почему голый?

— Работаю с магическими потоками. А это лучше всего делать без помех со стороны одежды, — тут же соврал я.

Ну как, — соврал. Магические потоки-то вещь реально существующая. Вот только обычная одежда тут особой роли не играет, хлопок и шерсть не взаимодействуют с магическим полем мага. Вот если бы на мне была одета металлическая броня, тут да, помеха известная. Но пусть считает, это просто эксцентричной прихотью с моей стороны. Не говорить же ей, что у меня просто не получается колдовать.

— М-м… — пожевала та губами, затем с сомнением произнесла, — понятно. Но, надеюсь, в присутствии студентов вы не…

— Нет конечно, — я решил перестать стоять посреди класса как греческий статуй, стараясь двигаться естественно и непринуждённо, подошел к партам на которых лежала брошенная мантия, после чего развернулся, присаживаясь на столешницу и, одновременно, элегантным движением набрасывая мантию на нижнюю часть туловища.

— Со студентами я занимаюсь исключительно в одежде, — заверил я коллегу.

— Это хорошо, — улыбнулась Латиния, оценивающе пробежавшись глазами по моему, оставшемуся обнажённым торсу, — да, кстати, вам идёт ваш новый облик. Сразу помолодели.

— Спасибо, — я вежливо кивнул девушке, но заметил, — прошу простить, но мне хотелось бы продолжить свою работу.

— Да, конечно, — та немедленно заторопилась, — всего хорошего, Вольдемар, увидимся завтра.

Подождав, когда она выйдет и плотно закроет за собой дверь, я вздохнул, пробурчал:

— Ходят, мешают тут всякие.

После чего поднялся, и снова пошел на середину помещения, нужно было тренироваться дальше.