Предупреждение

34

27.04, Ск25-5

Главный диспетчер противометеоритного контроля Тонго показался Гору Говарду очень вежливым человеком. Когда Говард сделал запрос по поводу специфических гравитационных волн, которые могли быть зафиксированы спутниками ЦПМК, Тонго ответил, что «нет проблем». Их сканеры работают во всех диапазонах гравитационных волн, а уж такие редкие, как те, о которых спрашивал знаменитый ученый, должны были остаться в базе данных навсегда. Говард обрадовался ответу и принялся ждать.

Прошло двое суток, Тонго молчал. Говард повторил просьбу, добавив, что дело срочное. 23-его Тонго ответил, снова очень вежливо, что в первой половине марта ни одна волна нужной конфигурации не была зафиксирована. Видимо, Тонго был сам удивлен этому результату, иначе бы не тянул с ответом.

Говард просмотрел в сети все сообщения о перемещениях Д-кораблей в районе Энно. Оказалось, что 14-ого марта на терминал прибыл экспериментальный «Радиус-Т», и он до сих пор находится там из-за неполадок. Значит, хотя бы один пакет волн сканеры должны были обнаружить. Но не обнаружили.

Тонго предположил, что с 1-ого по 15-е марта сканеры по какой-то причине бездействовали. Либо в самой базе данных произошел сбой.

24-ого апреля Говард сообщил мне обо всех этих проблемах.

Я вспомнил, как Эдвардс после первого нападения на меня предположил, что у контрабандистов есть информатор в противометеоритном контроле. Этот информатор мог предупредить Бланеца о том, что полиции известно о взрыве неопознанного корабля рядом с его развалюхой-«Гольфстримом». Ответ Тонго, в свою очередь, позволял допустить, что некто из его конторы стер данные о гравитационных волнах. Этот некто работает на людей, которые мешают нам найти Клемма. То есть на людей, которые, по нашему предположению, могут стоять за тем первым нападением на меня, Бланеца и «Гольфстрим».

Два информатора, работающих на разные группировки, или один?

Два информатора на один противометеоритный контроль это слишком много. Один информатор, работающий на две группировки, это слишком сложно. Я задал Эдвардсу два вопроса. Он написал:

«Ты прав, «Гольфстрим» был застрахован. В контейнерах мы нашли небольшое количество дешевого синтетического наркотика и тряпье, не представляющее никакой ценности. Я думаю, весь перелет «Гольфстрима» был задуман Доком как проверка надежности этого канала доставки. Я попрошу полицию Ск25-5 задержать Дока до нашего приезда.

Эдвардс»

Поэтому, вместо того чтобы выковыривать ДНК из ухоженных эолийских тел, я стыковал челнок с перроном космопорта планеты Ск25-5.

Транспорт до терминала отсюда ходил не часто. На перроне толпились люди, желавшие захватить освободившийся челнок. Каким образом здесь соблюдается очередь, я не знал. Когда я выходил, дверь в шлюз уже тянули на себя. Человек, собиравшийся занять мое место в челноке, все-таки дал мне выйти и юркнул в шлюзовую камеру. Я тоже спешил, и наши глаза встретились лишь на мгновение. Секунду спустя я вспомнил это круглое, желтовато-серое лицо и узковатые глаза с припухшими веками. Это был техник с терминала Хторга — тот самый, который мечтал о домике с парой белых роботов.

Я попытался удержать дверь, но было поздно. Замки лязгнули, завыли компрессоры, выкачивающие воздух из шлюза. Ничего, подумал я, баки челнока почти пусты, далеко он не уйдет.

На бегу я связался с местной полицией и от имени Интерпола приказал задержать покидавший космопорт челнок. Путь к полицейскому участку отложился в моей памяти весьма смутно. Я дважды спросил дорогу, прежде чем очутился в знакомом зеленом коридоре, перед бронированной дверью с надписью «Полиция. Участок 01».

Я нажал на кнопку звонка, дверь медленно открылась. Капитан Задван вышел лично меня поприветствовать.

— Извини, твой люкс занят. Могу показать другие номера.

— Ты посадил Дока в мою камеру? Ты обещал ее не занимать, но я тебя прощаю. Мне нужно срочно с ним поговорить.

— Не выйдет, — он растопырил руки, преграждая мне дорогу, — ты не адвокат и не священник. Стой тут, пока не прибудет Эдвардс.

— Но он там один? С ним никого нет?

— Один. Док любит обедать в одиночестве.

— А кто принес ему еду?

Я не стал выслушать ответ. Задван отлетел к стене, туда же отправился его сержант. Два поворота, и дверь в камеру была предо мной. Она была приоткрыта, и через щель неслись неясные, сиплые звуки. Я распахнул дверь.

Зрелище было кошмарным. Док извивался, прижатый к койке рукой робота. Свободной клешней робот впихивал ему в рот куски хлеба. Я видел, как длинный механический палец входит в его горло, проталкивая очередной кусок буквально до бронхов. Лицо Дока было пунцовым, вены вздулись, из уголка рта сочилась кровь от выломанных зубов.

К счастью даже у тюремных роботов есть главный рубильник на спине. Я выключил робота, стащил Дока с кровати и применил к нему прием Геймлиха. В этот момент в камеру влетел Задван и, угрожая мне бластером, велел отпустить пациента. В ответ я подобрал такие слова, что он быстро изменил свое мнение и велел вызвать врача. Док понемногу начал дышать, остальное доделал прибежавший фельдшер.

Через час мне разрешили его навестить. Задван не рискнул отправлять его в лазарет, и после оказания помощи Док остался в камере. Он лежал на койке, бледный и недвижный как труп. Его глаза, практически не моргая, смотрели в потолок. Я пододвинул стул к койке и сел.

— Твои дела очень плохи, Док. Твои легкомысленные действия пробудили к жизни силы столь разрушительные, что грешники в аду перестали завидовать живым. По крайней мере, некоторым из них.

Он повернул голову мою сторону. Белки его глаз покрылись сеткой лопнувших сосудов. В уголке рта остался комочек спекшейся крови.

— Ты это о себе? — прошепелявил он. У него недоставало нескольких передних зубов.

— Вроде того. Рассказывай.

— Откуда начинать?

— Детство можешь опустить. Я верю, оно было несчастным.

— Жаль. Я бы с удовольствием рассказал.

— В другой раз. Скажи, как так получилось, что ты приказал стрелять в своего человека? Я понимаю, меня тебе заказали. Но Бланец работал на тебя. Что, нельзя было подождать, пока мы не причалим?

— Нельзя. Мне приказали убрать тебя так, чтобы ничего нельзя было найти, ни вещей, ни останков. Ты не должен был лететь на «Гольфстриме», а Бланец не должен был брать товар и пассажиров. Предполагалось, что ты полетишь челноком. Бланец должен был лететь пустым. Но он решил подработать за моей спиной и взял на борт какое-то дерьмо. Я не имею в виду тебя. Тебя он взял для прикрытия, трус. Когда ты сел в «Гольфстрим» было поздно что-либо менять.

— Ты знаешь, каким будет следующий вопрос. Кто меня заказал?

— Умничаешь, да? Тогда ты должен знать, каким будет ответ. Я не знаю.

— То есть ты принимаешь заказ на убийство неизвестно от кого? Даже когда заказываешь травлю тараканов, спрашивают документы.

— Не хочешь, не верь.

Он снова уставился в потолок. Я решил смягчиться:

— Ладно, положим, верю. Как вы друг на друга вышли? Тебя кто-то свел с заказчиком?

— Нет, все было по-другому. Я не знал, что все кончится… тем, чем кончилось. Сначала была совершенно безобидная просьба. Я не знаю, кто дал ему мой адрес. Но просьба была плевая. Доставить трех человек на корабль мимо патруля и таможни…

— Что?!

На его лице мелькнул испуг.

— Что, я и этого не должен был делать?

— Нет. Но рассказывай подробно. Письмо от того типа осталось?

— Нет, я уничтожил все письма, когда выяснилось, что ты жив. В общем, как я сказал, надо было переправить какого-то мужика и его баб на большой корабль. Я написал, что сейчас мне не на чем везти. Клиент ответил, что пришлет денег на небольшую посудину — ее я потом заберу в качестве оплаты. В феврале пришли деньги, я купил «Фэлкон». В марте, числа десятого, мой пилот забрал пассажиров и доставил их за орбиту терминала. Там был корабль, очень большой, типа «Д», наверное. Они пристыковались, пассажиры вышли. Мой человек вернулся сюда. А тебе что за интерес в той истории?

— Я ищу заказчика, забыл? Он как-нибудь подписывался?

— Да, гад был с пафосом. Называл себя «Оракул».

— Он что-нибудь тебе предсказал?

— Что я буду богатым и счастливым, если выполню еще одну его просьбу. Насчет тебя. Ну, дальше ты знаешь.

— Он хорошо заплатил?

— Сто кило плюс пушка. Она болталась на орбите в контейнере с маяком, он сказал, как и где ее можно забрать. Да, чуть не забыл. Мы ждали еще одного комика, Говард его фамилия, кажется. Он должен был прибыть сюда, на планету. Инструкции относительно него ожидались после того, как мы разберемся с тобой.

— Оракул сильно обиделся, что ты провалил дело?

— Он не сказал. Не было ни одного письма. Потом он написал, что мы будем в расчете, если мой человек подчистит базу данных противометеоритного контроля.

— Когда это было?

— В последних числах марта.

В те дни Говард приезжал на Энно, чтобы разыскать Клемма. Уже тогда Оракул предположил, что Говарду понадобятся сведения о Д-кораблях в окрестностях Энно. Но на то он и Оракул. Я спросил:

— Твой пилот как-нибудь описал корабль, на который он доставил пассажиров?

— Нет, сказал только, что это был дефекационный… или как его… корабль. А тебе он сильно нужен?

По его голосу я понял, что вопрос был задан не из любопытства. Я склонился над его ухом.

— Док, я скажу, что ТЕБЕ очень нужно. Тебе очень нужно оказаться мне полезным. Тебе очень нужно сделать для меня что-нибудь прекрасное. Написать стихи, например, нарисовать картину, сочинить симфонию… Что ты умеешь, Док? Я не прошу тебя бегать за меня в прачечную, мое белье я бы тебе не доверил. Что тебе по силам, а?

Он отклонил голову и посмотрел на меня совсем не как человек, собирающийся посвятить мне поэму.

— Не удивительно, что Оракул хотел тебя грохнуть.

— А тебя не удивляет, что я до сих пор жив?

— Это тоже. Короче, Ленни сделал снимок того корабля. Его предупредили, чтоб он не вздумал делать что-либо подобное, но надо знать Ленни… отличный был парень. Как этому пню Бланецу удалось его завалить, ума не приложу. В общем, Ленни снял тот корабль. Он был только с габаритными огнями, но Ленни нашел способ. И показал мне снимок.

Он неожиданно замолчал.

— Ты не закончил рассказывать.

— Закончил. Я запомнил изображение. Больше рассказывать нечего.

— А где снимок?

— У Ленни. Где ж ему еще быть? Он со своего коммуникатора мне показывал.

Ни Ленни, ни его коммуникатора уже нельзя было найти. Единственное свидетельство осталось в голове Дока.

Эдвардс позвонил мне на комлог. Он уже глушил двигатели возле космопорта. Я вышел из камеры и пару минут с ним разговаривал. Потому вернулся, чтобы выслушать смутное описание корабля на снимке. Через пять минут вошел Эдвардс, в руках у него было устройство, напоминающее сварочный агрегат.

— Что это у него? — насторожился Док. Я ответил:

— Ты знаешь, что современная наука позволяет извлекать воспоминания из мозга в виде визуальных образов. В руках агента Эдвардса такая специальная штука для извлечения воспоминаний. Прибор сейчас находится на стадии испытаний. Вон тот длинный штырь с проводом вставляется в левую височную долю…

Эдвардс поставил аппарат рядом с койкой и начал разматывать провод, размахивая острым жалом перед носом контрабандиста.

— Я попробую отыскать снимок, — сказал последний.

Это оказалось не очень сложно. Файл находился в почте Дока. Эдвардс рассмотрел снимок и сказал.

— Все ясно. Это «Спрут» Командора.