Предтеча

Глава одиннадцатая

Царица оказалась неразговорчивой. Рассказывать до вечера ничего не пожелала, и весь день шла, не снимая капюшона и не потея. Альхейм попробовал было что-нибудь из нее вытянуть, но успеха не добился. Хищники обходили Предтеч стороной, явно чувствуя ту самую опасность, о которой говорила Фиа. А выражаясь словами Мирры, скорпионы и шатровики хотели быть в мире с природой вещей.

Даже ни одна из стрекоз не задерживалась у путников над головами, все летели прочь. Воину стало скучно, захотелось, чтобы поскорее наступил вечер, чтобы Царица опять начала рассказывать о Мьяне. Однако вскоре после полудня, когда Предтечи одолели очередной подъем, прямо перед ними оказался отряд неизвестных Альхейму воинов. Сбив Царицу на землю, Боец за ноги оттащил ее назад.

- Не делай так больше! - довольно громко выкрикнула Фиа, выплевывая набившуюся в рот траву.

- Ты шла вперед, будто ничего не случилось!

- С нами ничего не может случиться.

- Но это не скорпионы, это люди и смертоносцы! Тише…

Наверх легко взбежал паук, другой появился чуть в стороне. Люди приподнялись на стременах, оглядывая холм, у каждого в руках был большой лук. Альхейм не был уверен, что редкий кустик, за которым притаились путники, служит им надежным убежищем, и подтянул к себе арбалет.

- Их только двое, - прошептала Царица.

- Внизу другие… Кроме того, пока я буду пытаться убить смертоносцев, нас истыкают стрелами. Стой! Не думай, Царица, ведь они услышат нас!

- Нет, Мудрец сказал мне: пауки не смогут больше читать наши мысли. Мы стали Предтечами, мы не подвластны им. Отдай мне копье, давай примем бой во славу Ларреля!

Больше всего Альхейма настораживало поведение всадников: они не переговаривались. Значит, общаются с пауками. Путников успели заметить или услышать, и их не перепутали с насекомыми, распознали врага. Позади хрустнула ветка. Альхейм обернулся и увидел редкую цепь восьмилапых, поднимающихся на холм с другой стороны.

- Нас окружили, - шепнул он Царице.

- Вы окружены! - тут громко сообщил один из всадников. - Если убьете хоть одного из нас, умрете сразу. Если сдадитесь, можете надеяться на справедливый суд!

Фиа резко рванула из рук Альхейма свое короткое копье, но Боец не выпустил оружие. Оттолкнув девушку, он встал.

- Мы мирные путники! Не убивайте нас!

- Что ты делаешь, мерзавец! - Фиа подобралась будто для прыжка и Альхейм предостерегающе выставил вперед руки.

- Мы - Предтечи, каждый наш шаг верен, ничего страшного произойти не может, - тихо сказал он.

Пока Царица переваривала эту мысль, смертоносцы, рванувшись с места, оказались прямо перед ними. Глядя в их мудрые, холодные глаза, Альхейм с трудом удержал в себе мочу. Предтечи - что за чушь? Их убьют сейчас, одним движением когтистой лапы, а потом будут рвать хелицерами… Потом вспрыснут пищеварительный фермент…

- Чьи вы? - строго поинтересовался тот всадник, что выглядел постарше, хотя оба он были чернобородые и тучные.

- Слава Повелителю! - машинально и не к месту выкрикнул Альхейм, склоняясь в поклоне, чем вызвал нервный смешок Фиа. - Мы… Мы мирные путники.

- Это мы уже слышали. Чьи вы?

- Мы живем там… - Боец указал было на север, но вспомнил о стариках и продолжил движение руки, ткнув куда-то на северо-запад. - Прячемся от всех в лесу, потому что наш город погиб много, много лет назад и…

- Колдуны, - сделал вывод второй всадник. - Анча, я думаю, их надо убить.

"Повелителя может заинтересовать эта деревня," - сказал паук, так, чтобы все его слышали.

- Тогда просто выверни его душу, а потом убей!

"Я не могу открыть его душу," - неохотно признался Анча, пошевелив передними лапами. - "И это тоже может заинтересовать Повелителя. Если нет - пусть это будет наш дар ему. Не забудь, Вилли, что наш поход оказался неудачен."

- Это верно… - Вилли посмотрел на второго человека. - Бери себе мужика, а я - девчонку.

- Сладкоежка, - поморщился тот и ловко спрыгнул на землю, успев отстегнуть моток паутины.

- Дурак ты, - укорил его Вилли, тоже спускаясь. - Она же колдунья, их трогать нельзя, от этого болезни нехорошие бывают.

Пока девушку приматывали к седлу Анчи клейкой паутиной, она неотрывно смотрела на Бойца, стараясь вложить в этот взгляд как можно больше страдания и унижения. Альхейм облегченно вздохнул, когда его положили так, что Фии он не видел. Все остальные воины уже присоединились к каравану, а вскоре и Анчи, старший в команде, догнал своих. Боец насчитал около четырех десятков смертоносцев и несколько меньшее количество людей. У многих двуногих заметны были перевязанные раны, а у бегущего позади паука он заметил отсутствие половины лапы.

- Вы были в бою? - поинтересовался Альхейм у своего воина, стараясь окончательно успокоиться.

- В походе, - сплюнул тот. - Пошли отрезать один отряд от ихнего города, чтобы там остались одни самки, но… Да тебе-то какая разница?

- Никакой, - согласился Альхейм. - А куда мы едем? Вы чьи?

- Мы из Раджарава! - гордо сообщил всадник. - Наш Повелитель скоро овладеет всеми этими местами! Слыхал про Древнюю Смерть? На Пелевой пустоши два войска погибли! Значит, теперь эта земля - наша. В городе почти одни самки и двуногие, так что… Вот только соседи кидаются вперед нас, ну да ничего, мы им лапы поукоротим!

- А что там теперь, на Пелевой пустоши?

- Там Смерть, - помрачнел всадник и тихо добавил: - Древняя Смерть сильнее даже Повелителей… Все, кто был там, покрылись нарывами, облысели, а вскоре начали умирать один за другим. Не хотел бы я такой смерти… Говорят, что Древняя Смерть забирает их к себе, в свою подземную обитель. Впрочем, вам, колдунам, лучше об этом знать. Лучше ты расскажи: зачем в Мьяну шли?

- С чего ты взял, что мы шли в Мьяну? - Альхейм дернулся от неожиданности, но паутина его удержала.

- Ха! Да куда же еще могут идти колдуны? Поклониться Сопернице, уж у вас так заведено, это в наших краях каждый знает. Так зачем… - опять хотел спросить воин, но тут же понял, что уже дал ответ на свой вопрос. - Да. Вот так-то, все про вас известно.

- Мы не колдуны… - начал было Альхейм, но тут же получил кулаком по шее.

- Не ври мне! И хватит болтать, а то еще напустишь дыму мне в голову… Лежи молча, а то рот заткну.

"Я не возражаю, пусть говорит что хочет," - раздался в их разумах голос и Альхейм узнал Анчу.

Надеется понять, кто я такой - догадался он. Смертоносец не может читать его мысли, но это не должно всерьез тревожить паука, многие люди овладевают этим искусством. Или они делают это как-то иначе?.. Альхейм просто не знал, как "видят" это восьмилапые. Вспомнилось "недумание", собственное открытие. Определенно, сейчас он вел себя совершенно иначе, но смертоносец не мог даже открыть его душу, то есть сломить всякое сопротивление человеческого разума, получить доступ ко всем воспоминаниям. В Гвардии говорили, что при этом можно сойти с ума, и что никто не сможет противостоять достаточно старому пауку… Неужели теперь даже Повелители не властны над Альхеймом? Стало даже весело.

- Как дела?! - крикнул он как можно громче, не зная, стоит ли обращаться к Фие по имени.

- Хорошо! - довольно мрачно откликнулась девушка.

Ей страшно, догадался Боец. Ведь она никогда прежде не общалась со смертоносцами. Альхейму, с самого рождения привыкшему к их присутствию, было трудно даже представить, что она испытывает. Огромные, бесконечно сильные и мудрые, безжалостные, отвратительно выглядящие чудовища. Неужели и в самом деле отвратительные?.. Альхейм приподнял голову, посмотрел на бегущего рядом паука. Ничего отвратительного, с чего он это взял?

- Отвратительные… Меня сейчас стошнит… - донеслось откуда-то издалека.

Альхейм вздрогнул, ему показалось, что это говорила Фиа… Но такого не могло быть, если бы девушка сказала что-нибудь так тихо, он бы просто не расслышал ее за топотом множества лап. Однако ощущение было смутно знакомым, будто говорил кто-то, похожий на паука… Но это была женщина.

- Боец, гадина… Трус… Теперь нас убьют, сожрут эти твари… Разве я могу быть настоящей Царицей? Мудрец ошибся, ошибся. Меня сейчас стошнит… А с закрытыми глазами еще хуже.

- Эй… - тихонько позвал Альхейм.

Он не мог понять, как приходят к нему странные слова. С детства Альхейм умел мысленно обращаться к любому пауку на выбор, или сразу к нескольким, или ко всем… Но он не смог бы объяснить, как ему это удается, просто умел - и все. В городе так поступали все. Теперь Альхейм боялся, что его услышат восьмилапые. Или они не могут этого - теперь? Не лишился ли он способности говорить мысленно со смертоносцами?

"Анча!" - позвал Боец, больше не слыша голоса Фии. - "Анча!"

Тишина.

- Анча!

"Что тебе?" - тут же откликнулся смертоносец.

"Куда мы направляемся? Ваш город на юге?" - спросил Альхейм первое, что пришло в голову, хотя караван продвигался именно на юг, петляя между холмами.

"Колдун? Почему ты молчишь, двуногий?" - в голосе паука слышалось раздражение, он не привык к таким шуткам.

- Мы идем в ваш город, верно? - теперь Боец говорил вслух.

"Ты должен уже знать это."

- Я… Забыл.

Смертоносец ответил волной презрения, всадники рассмеялись. Альхейм не обратил на это внимания, теперь ему все было ясно. Больше он уже никогда не сможет говорить с пауками, не раскрывая рта… Будто потерял что-то.

"Фиа!" - теперь смело позвал Боец. - "Фиа, ты должна меня слышать!"

"Боец?.." - неуверенно отозвалась девушка. - "Ты… Как тебе это удается?"

"Тебе тоже," - удовлетворенно сказал Альхейм и даже улыбнулся. - "Мы можем говорить, Царица! Мы настоящие Предтечи, с нами ничего не случится!"

"Тогда… Тогда придумай, как нам избавиться от мерзких пауков и их слуг!" - мысли Фии звучали куда тверже, чем ее же голос. - "Я устала, меня вот-вот вырвет! Он них исходит такой запах…"

"Запах?.." - даже не понял воин. - "Ах, да, запах! Так они пахнут, когда приближается линька. У Анчи как раз такое время, а если к тому же он недавно был с самками…"

Альхейм не услышал, а почувствовал, как забилась невидимая Фиа, выплевывая остатки завтрака. Он тихо рассмеялся - стало хорошо и уютно. Они - Предтечи! С ними ничего не может случиться… И вовсе не жаль того гвардейца-новобранца, который мечтал о битвах во славу Повелителя, не жаль даже родной город… И, честно сказать, не очень жаль погибших родных. Они остались где-то там, в прошлой жизни.

"Держись, Царица! Мы бежим на юг, а значит, приближаемся к Мудрецу. Мьяна все ближе, люди не могут передвигаться с такой скоростью. А чтобы отвлечься от запахов, расскажи мне, как выглядят Мудрец, Смерть и Жизнь. Ведь ты должна была видеть уже всех троих!"

Некоторое время Фиа не отвечала, успокаиваясь.

"Я не видела Жизнь, его схватили раньше, чем мы успели… Но так и должно было произойти. Ты читал пророчества?"

"Мирра рассказывал. Я, вообще-то, и читать не умею, а уж древнего языка совсем не знаю, ни словечка."

"Ты - Боец, тебе, наверное, ни к чему…" - караван заложил крутой вираж между холмов и Фиа на время умолкла, с опаской разглядывая семью скорпионов, зачем-то побежавших параллельным курсом по склону. Они двигались по меньшей окружности, поэтому отстали не сразу. - "Однажды, когда под утро мы возвращались в подземелье с охоты, у входа оказался старик. Наши мужчины замешкались - прежде никогда никто не приходил вот так, запросто! А незнакомец подошел, положил руку мне на лоб и назвал Царицей. Это был Мудрец."

Он пришел в Мьяну с севера, и не по своей воле. В родном городе старика разоблачили подполье колдунов, по крайней мере Повелитель назвал однажды на площади несколько имен. По его словам, колдуны замышляли поджечь паутину, погубить город вместе со всеми жителями и потомством восьмилапых. Виновных тут же спеленали, а потом они несколько дней умирали на площади, пожираемые заживо. Среди них оказались сразу трое близких знакомых Первого Предтечи, который тогда еще не ощущал себя таковым. Вместе они часто собирались за жбаном пива, болтали про Эпохи Войны и Рабства, даже втайне обменивались запрещенными книгами. Все это было игрой, ни к чему не ведущей…

Вечером Мудрец не знал, что и думать. Неужели его друзья настолько прониклись древними бреднями, что осмелились поднять руку на город, на Повелителя? Все они умели блокировать свое сознание от проникновения рядовых смертоносцев, но Повелитель всегда мог открыть душу, узнать все. Однако не похоже, чтобы он и в самом деле это сделал, по крайней мере "колдуны" не выглядели выпотрошенными, как это бывает с прошедшими через процедуру "открытия души". Тогда, может быть, старому пауку просто стало известно об их разговорах, и он решил пресечь крамолу? Тогда разумнее было бы схватить всех четверых.

Поднявшись на третий, верхний этаж большого дома, где он к тому времени уже был старейшиной клана, Мудрец всю ночь просидел у окна, стараясь принять какое-нибудь решение. Больше всего он боялся повредить своим детям и внукам, многим из которых удалось уже добиться высоких должностей в городе. А утром за ним пришли.

Начальник Южных Ворот провел свой отряд через половину города, чтобы окружить дом Мудреца. Однако внутрь вошел один, по обычаю разулся и спокойно дождался хозяина внизу.

- Вот что, Бергам, я хочу тебе сказать… Нам в городе не нужны смутьяны.

- Слава Повелителю, - только и выговорил Мудрец, присаживаясь рядом.

- Слава Повелителю, - важно согласился Начальник Южных Ворот. - Его милость столь велика, что праведный гнев не коснулся тебя. Не оспаривая справедливости его высокого решения… Гхм… Ночью господин Наместник двуногих держал совет с нами, наиболее уважаемыми гражданами, чиновниками. Господин Наместник считает, что, хотя твоя вина явно и не столь велика, а все же… Гхм… Короче говоря, ты не проявил вовремя бдительности, а это бросило тень на честь всех людей города.

- Но Повелитель…

- Его воля - закон! Но наш Наместник тоже имеет власть над двуногими. И он… То есть мы все решили, что тебе, Бергам, больше нечего делать в этом квартале. Забирай семью и уходи за стены, к огородникам, к медоносам - куда хочешь. Вот бумага, - Начальник Южных Ворот помахал свитком, - в которой сказано, что если ты или кто-либо из твоих потомков появится на площади, то стража обязана тебя задержать и препроводить во Дворец. Ну а там - сам понимаешь. От себя хочу добавить, что хотя Наместник своим указом не может запретить двуногому подданному посещать город, но начальники всех ворот предупреждены о нежелательности твоего появления. Тоже сам поймешь.

- Пойму… - кивнул Мудрец.

Несколько секунд в доме стояла тишина, а потом за дверью завыли сразу несколько старух: вдова старшего брата, две вдовы младшего, да их подруги-приживалки. Почти сразу в горницу вошел старший сын, Мит, в сопровождении двух своих племянников - тоже подслушивал. Бергам собрался было сказать Миту что-нибудь ободряюще-философское, но тот обратился прямо к Начальнику Южных Ворот.

- Как много у нас есть времени? Окончательно ли решение Наместника?

- Окончательно, - хмуро бросил тот, поднимаясь. Вой явно не входил в его планы, пора было убираться. - Указ касается только Бергама и его потомков, остальная родня может остаться. Поэтому нет смысла брать с собой много пожитков, потом будет кому помочь вынести основное. Ну, а пока - пища, оружие, одежда, вот и все. Времени вам дано до второй утренней стражи, успеете. Но по городу ходить не разрешается, конвой ждет снаружи, и я тоже жду.

- Но мои братья, моя сестра… - умоляюще заломил руки Мит. - Мой младший сын служит в городской страже! Могу ли я поговорить с Наместником?

- Исполни указ, а потом можешь присылать гонцов, или написать прошение, - пожал плечами Начальник Южных Ворот и вышел из дома.

- Не горюй, Мит! - Бергам положил руку на плечо сына. - Все как-нибудь образуется. В конце концов, за стенами живет не меньше людей, чем в городе.

- Живут, - печально согласился сын. - Но как живут! Неужели ты хочешь, чтобы твоих правнуков утащили скорпионы?!

Племянники Мита, внуки Бергама, и вовсе смотрели на деда словно голодные осы. Вместе с дядей они владел неплохим делом, шили богатым женщинам города платья, и в огородники не торопились. Тем не менее указ есть указ, и вскоре около двух десятков людей - сам Бергам, его дети и внуки, их жены и мужья, а также несколько сопровождающих, проследовали к Южным Воротам, окруженные стражей. На улицах, к счастью, было немного людей, но несколько комков грязи в процессию все же полетели.

Выйдя из города, Бергам, двинулся дальше на юг, к хорошо известному поселку огородников Сальники. Некогда там имелась топильня, принадлежавшая еще деду Бергама и обеспечивавшая тогда половину потребности города в сале, как называли перетопленный жир мух. Семья уже давно не имела никакого отношения к этому местечку, да и топильня перестала существовать, но куда пойти еще, Мудрец просто не знал.

Домашние вышагивали сзади, увешанные скарбом, и Бергам слышал их приглушенное ворчание. Что ж, он прекрасно мог их понять: по его вине жизнь преуспевающих, уважаемых горожан внезапно перевернулась. Теперь они - низы общества, ниже даже огородников и медоносов, потому что не умеют работать руками.

Солнце начинало уже склоняться к закату, когда они добрались до Сальников. Давно не приходилось Мудрецу передвигаться так далеко на своих двоих… То же, впрочем, касалось и остальных. Грязные, уставшие, злые, они остановились в одном из крайних домов, причем уплатили изрядную сумму - хозяин явно не был им рад.

Утро принесло новые неприятности. Оказалось, что участки земли в Сальниках стоят очень дорого, а когда Бергам предложил пойти дальше, женщины дружно запротестовали. Именно в Сальники вскоре должен был прибыть караван с остальным имуществом, оставшиеся в городе родственники обещали договориться со смертоносцами. Когда же Мудрец, махнув рукой, собрался выложить за ветхий домик и клочок плодородной, но неухоженной почвы два мешка наконечников для стрел и несколько прекрасно выделанных пряжек, выяснилось, что Мит куда-то исчез. Внуки и дочь отводили глаза, и Бергам понял, что им все известно.

- Ладно, пусть идет куда хочет, - стараясь обойтись без скандала сказал он. - Но куда делась наша казна?

- Так ты же сам доверил ее Миту. Вот он, наверное, и решил, что при нем она будет в безопасности, - ответила дочь. - Я тоже так думаю, тем более, что с Митом ушли внуки твоего брата.

- Ушли - куда? - спросил Бергам, стараясь не сорваться на крик.

Ему не ответили, но Бергам и сам все понял. Мит решил попытать счастья, поговорить с кем-нибудь из членов Совета, добиться от Наместника хотя бы смягчения наказания. Может, он прав? - старался уговорить себя Мудрец. Конечно, средства Миту понадобятся немалые.

День прошел в безделье. Горожане сидели в доме, боясь показаться на улице - сверху ее не прикрывала паутина, стрекозы летали прямо над головами людей, высматривая добычу. Неподалеку от дома проходил муравьиный путь, из окна пришельцы видели, как черные насекомые вдруг ни с того ни с сего погнались за женщиной, оказавшейся слишком близко. Она, не выказав признаков паники, забралась на дерево и помочилась на муравьев сверху, после чего те прекратили погоню и, тщательно почистив антенны, опять двинулись по своим делам.

- Мы не сможем здесь жить, - сухо сказала дочь, прижимая к себе младшего сына.

Бергам трижды раскрыл рот, и трижды не нашел слов. Оставалось только плюнуть и пойти спать, что он и сделал. Хозяин, из уважения к возрасту и богатству опасного горожанина, отдал Бергаму на время собственную спальню. Забравшись на скрипучую кровать, он уставился в затянутое куском грязной паутины окошко и попробовал собраться с мыслями.

Может быть, он рано сдался? Может быть, следовало пойти к Наместнику вместе с Митом? Но нет, все это бесполезно. Прямо сейчас на площади корчатся его друзья, по капле всасываемые в себя пауками. Бергам не верил, что они стали колдунами. С такими мыслями лучше держаться от города подальше… Но если Мит сумеет добиться прощения для детей Бергама, то он готов остаться в Сальниках один. Много ли нужно старику?

Он повернулся на другой бок, и при этом кровать сильно перекосилась - что-то вылетело из-под ножки. Бергам заглянул вниз и нашел, к немалому своему удивлению, книгу. Да не простую, а самую что ни на есть запретную, повествующую о Ларреле, последнем и самом ярком герое Эпохи Войны. Вероятно, владевший ей огородник просто не был обучен грамоте, иначе давно швырнул бы книгу в огонь. Тогда Бергам решил сделать это сам, но прежде, конечно же, прочесть.

Изложенная здесь история Ларреля немного отличалась от прежде прочитанных версий. В частности, между западным и восточным походами Златоглавый Король проходил мимо Мьяны, проклятого города, которым владела Соперница. Ларрель приказал своим воинам мочиться на стены, и Бергам пожалел, что некому теперь рассказать о таком забавном событии. Чтение постепенно увлекло, будто мягкой тканью прикрыв от бушующих над головой гроз.

Но вот наконец Ларрель Освободитель погиб, бросившись со стен своей последней крепости в самую гущу врагов. Книга на этом не окончилась: там еще содержалось пророчество о грядущем пришествии Ларреля, а также описывались Предтечи. Все это уже было известно Бергаму, но впервые он получил в руки полный текст.

- Мудрец придет с севера, прочтет книгу и потеряет детей, - задумчиво сказал он вслух, закрыв книгу. Спускаться вниз, чтобы сжечь ее в очаге, было лень. - Очень расплывчато. Я вот тоже пришел с севера, сюда, в Сальники. Ведь не сказано, куда он должен прийти! Книгу я прочел - и не сказано, какую именно книгу. Наконец…

Внизу послышался топот лап. Выглянув в окно, Бергам увидел прибывшего на смертоносце Мита. Сын выглядел довольным, хотя и немного смущенным, негромко пробасил что-то выбежавшим сестре и жене, вошел в дом. Старик натянул на себя одеяло, внезапно его пробил озноб.

Сын поднялся к нему не сразу, сначала долго о чем-то беседовал с остальной родней. Наконец Мит вошел, постоял в дверях, привыкая к уже заполнявшей комнату темноте.

- Ты ездил в город? - начал разговор Бергам.

- Да, - кивнул Мит и присел на краешек кровати, опять сильно качнув ее. - Мне удалось кое с кем поговорить, из влиятельных членов совета. Наместник… Он выпустил новый указ.

- Наказание отменено?

- Нет.

- Смягчено?

- Нет.

- Может быть, хоть кто-то может вернуться?

- Нет.

Они помолчали. Бергам чувствовал, что сын не решается сказать ему самое главное, и не имел сил торопить Мита. Наконец тот прокашлялся и сказал:

- Изгнание не вечно, Наместник указал срок.

- Но ты сказал, что он не смягчился! - Бергам порывисто сел на постели. - Сколько лет?

- Не лет… Изгнание кончится после твоей смерти. И знаешь… - Мит опять покашлял. - Знаешь, мне передали, что Наместник верит в твое благоразумие. Сегодня весь город был на площади… Я хочу сказать, это ужасно. Тебе очень повезло.

- Что?.. - не понял, не хотел понимать Бергам.

- Если изгнание продлится несколько лет… Да хотя бы месяцев… Наши дела придут в полный упадок. Приказчики уже сейчас почти все растащили, обнаглели. Все еще можно поправить, хотя многие клиенты не захотят иметь с нами дело… Но мы выкрутимся! - убежденно сказал Мит. - Конечно, потратить пришлось очень много. То есть мы уже не сможем купить дом здесь, на южных окраинах, надо идти на север или на запад, а там очень неспокойные соседи. Мы просто погибнем там! Поэтому… Вот!

Он достал из кармана крошечную медную флягу и бросил ее на кровать.

- Что это? - не своим голосом проговорил Бергам.

- Яд бегунца, он растворен в меде, и… Ты знаешь, отец, что эта штука стоит немало! - Мит вскочил, взмахнул руками, увидел книгу. - От этого питья ты просто уснешь, я специально говорил с Барелем, аптекарем. Самое лучшее средство, совершенно не больно… А это что?! Книга? Ты и сюда их притащил, отец? Ты хочешь погубить нас всех, тебе мало того, что ты уже натворил?! - он побежал к двери, захватив с собой растрепанный том, но вдруг остановился. - И вот что еще! Не думай, что мы дадим тебе нас погубить! Покойная мать нас бы поддержала!

- Что?.. - опять бессмысленно спросил совершенно потерянный Бергам.

- А то, что если у тебя нет мужества, то у нас оно найдется! Ради твоих же внуков и правнуков! А в крайнем случае… Знаешь, здесь можно погибнуть от тысячи причин, а то и просто исчезнуть. Скорпионы ночью подходят к самым домам! Так что лучше бы ты оставил по себе добрую память…

Мит хлопнул дверью. Его отец долго сидел, глядя прямо перед собой, потом взял в руку фляжку. Прохладная, успокаивающая, она показалась ему воплощением смерти, освобождения.

- Вот как надо освобождать, учись, Ларрель, - глупо ухмыльнулся Бергам, вытащил пробку и осторожно принюхался. - И пахнет приятно. Да и вкус, я уверен, изумительный. Барель отличный аптекарь, а Мит не поскупился ради родного отца.

Покрутив флягу в руке, он заткнул ее опять, а потом, будто внезапно сообразив, что происходит, быстро откупорил и выпил несколько глотков. Замотавшись в одеяло, старик стал ждать результата, уже раскаявшись в поступке.

- Надо было пойти к огородникам и все им рассказать, - проворчал он. - Теперь уже поздно. Ну и ладно, какая мне разница? Пусть живут как им нравится.

Он знал эту настойку, специально предназначенную для облегчения страданий смертельно раненых и безнадежно больных. Скоро должен прийти сон. Внизу загрохотали стульями, зазвенели посудой, явно собираясь ужинать. Бергама никто не позвал. Потом несколько раз хлопнула дверь, это любимые родственник выбегали по нужде. Наконец все в доме стихло, а старик продолжал лежать, и не чувствовал ни малейшей сонливости.

- Выходит, Барель обманул Мита? - шепотом спросил сам себя Бергам. - Или ошибся, забыл добавить яда… Но запах именно такой, какой и должен быть. А вкус недурен!

Сев, он почувствовал, что суставы вроде бы двигаются свободнее, чем прежде, а сердце бьется ровнее.

- Или это признаки приближающейся кончины, или Барель здорово напутал, - сделал вывод Бергам и допил содержимое фляги. - Аппетит проснулся. Хороший напиток - жаль, Бергам прислал так мало.

Прихватив опустевшую флягу, старик спустился вниз и там, при свете тлеющих в очаге углей, хорошенько рассмотрел ее. Клеймо Бареля на дне, тот же вензель, но из воска, на пробке, этот Бергам сломал, открывая сосуд. Оба оттиска имеют в себе по три черепа, так аптекари обозначают смертельные яды.

- Ничего не понимаю… - задевая стулья, наступая на спящих, Бергам в полутьме отыскал остатки ужина и принялся жадно есть все подряд.

Что-то недовольно пробормотала дочь, ей с готовностью ответила жена Мита. С жадностью пожрав все, что удалось отыскать, старик напился воды и почувствовал себя просто великолепно. Удивительная ясность мысли заставила его быстро припомнить всю свою предыдущую жизнь, с которой теперь торопили расстаться.

- Да и нечего терять, если подумать, - прошептал он. - Я уж стар и немощен, если не считать этого странного состояния. Впереди только нахлебничество и скорая смерть.

- Постарайся, папа… - прошептала дочь.

- Заткнись, дура! - отмахнулся Бергам. - Что ты понимаешь? Уж не больше своего братца, который до седых волос дожил только для того, чтобы отравить отца! Я бы мог вам попробовать объяснить, но… Не хочу и время тратить!

Теперь ему все казалось совершенно ясным и понятным, за исключением, быть может, одной детали: что делать дальше? Хотелось уйти, но не было ни цели, ни способа выжить одному. Зато умирать не хотелось совершенно.

Посох остался наверху, Бергам даже засмеялся, когда понял это. Давно, очень давно он не делал без него и шага. Почти бегом старик поднялся обратно, взял в руки посох, ощупал рукоять скрытого в нем ножа, окованный тяжелым железом острый край. И все же от скорпиона не отбиться… Тем более, в темноте.

- Книга! - вдруг вспомнил он и завертелся в поисках. - Этот негодяй унес книгу, наверняка спалил… Что ж, я все равно помню. Придет с севера, прочтет книгу и потеряет детей. Не слишком ли много я о себе возомнил?

Бергам немного поразмыслил в поисках ответа на этот вопрос, но успеха не достиг. Яд он выпил, или просто какое-то наркотическое снадобье, давшее временное облегчение?

- Знать бы, куда… Знать бы, куда должны прийти Предтечи… Не могло же пророчество иметь в виду Сальники? Ведь Царица должна быть уже здесь, она ниоткуда не придет…

Бормоча, он спустился вниз, нашел лучину и зажег ее от углей, всмотрелся в груду оружия. Родственники беспокойно зашевелились.

- Надо с кем-нибудь поговорить, с кем-то, кто знает здешних жителей… Надо идти…

Когда старик схватил стоящие у двери лук и колчан, а потом шагнул в ночь, сестра негромко захныкала. Мит прикрикнул на нее и задул лучину.

- Все к лучшему… Я ему специальное снадобье купил, но раз так - пусть будет как отец хочет.

Больше в доме никто не говорил до самого рассвета, а Мудрец, не разбирая дороги, наугад двинулся к ближайшим домам. Нащупав наконец стену - ночь выдалась безлунная - он сразу забарабанил в нее кулаками.

- Эй, хозяин! Хозяин, открой!

- Ты кто такой? - окно с толстыми ставнями оказалось прямо над головой Бергама. - Ступай своей дорогой!

- Хозяин?.. - старик подошел поближе. - Постой! Просто поговори со мной! Скажи, ты никогда не слышал о пророчествах? Тех, где про Ларреля, про Предтеч…

- Эти сказки здесь каждый знает, - угрюмо отозвался огородник, - только не ко времени их рассказывать. Уходи, кому говорю! А то выйду с копьем!

- Я не один, и у нас с собой огниво! - соврал Бергам, почуяв слабое место. - Не груби, а отвечай, вот я и уйду. Что у вас говорят? Сюда должны прийти Предтечи?

- Да по несколько раз в год приносит разных сумасшедших! - взревел хозяин дома. - А мне дела нет, кому что в голову взбрело! Уходите, а то ударю в колокол, у меня есть! Мужики сбегутся - не поздоровится вам!

- Но почему они приходят сюда, почему? - не отставал старик. - С чего они решили, что в пророчестве говорится именно о Сальниках?

- А я откуда знаю?! Говорят, какая-то земля Ларреля, будь он проклят, здесь начинается. У колдунов спрашивай! Все уходят в сторону пустыни, если, конечно, мы не успеваем смертоносцев позвать. Вот и ты проваливай в Мерзкую Мьяну!

- Мьяна?.. - растерялся Бергам. Странно, что он совсем недавно забавлялся над связанной с этим мертвым городом историей. - Город Соперницы? Да, он где-то далеко в пустыне…

- Нет! - огородник терял остатки терпения. - Не далеко! Нащупайте дорогу и идите по ней прямо! Дома кончатся, а вы идите все равно прямо, дорога восьмилапыми утоптана. Вот и будет тебе пустыня, до Мьяны к полудню дошагаете. А теперь убирайтесь!

Старик замолчал, размышляя, хозяин пыхтел за ставнями. Мьяна - мертвый город, разрушен еще в Эпоху Войны если, конечно, вообще существовал. Пустыня и правда начиналась за ближайшими холмами, как он помнил еще по проведенному здесь детству. Но ходить туда строжайше запрещено указом Повелителя, чтобы не занести в город Древнюю Смерть.

- Но Повелитель мне больше не указ, - решился Мудрец и зашагал прочь.

В доме негодующе хрюкнул огородник, запричитала его жена.