Предел прочности. Книга третья.

Глава 6

- Ручки-то дрожат, клоун.

Руки мои и вправду дрожали. Приставленный к виску ствол ходил ходуном, а державшая рукоять ладонь вспотела. Секунда другая и тяжелый револьвер выскользнет из внезапно ослабевших пальцев… так мне казалось.

Смотрю в глаза Матео, полные довольства и наслаждения. Блондин буквально купался в чужих эмоциях, ловил каждое микроскопическое движение, выдающее страх или ужас. Что, нравится, гнида?

Очень хочу сбежать, до дрожи в коленях, а еще больше мечтаю разжать челюсти и запихнуть вороненный ствол в глотку блондина, чтобы навсегда стереть дурацкую ухмылку с лица.

- Смотри, Левон, как тебя ценит новая семья, - говорю и чувствую дрожь в собственном голосе. Чего удивляться, коли мандраж взял от макушки до пяток. – Уважают тебя всячески, даже место за краешком стола выделили. И продали со всем почтением.

Что Матео, не нравится? Хмуришь бровки и делаешь складки на лбу? Ты улыбайся, улыбайся: дурацкая улыбка идет куда больше глупому лицу.

- Левон, а ведь он даже мнения твоего не спросил: хочешь домой вернуться или здесь остаться - вопрос цены. Стоило предложить солидный куш, и забылись красивые речи о свободе…

- Заткнись! Заткнись и спускай курок, сука, - не выдержал блондин.

- А то что, убьешь меня? Серьезно? Угрожаешь парню, к виску которого приставлен заряженный револьвер?

Что с тобою не так, Матео? Как умудрился возглавить банду со столь слабой нервной системой? Или правишь вовсе не ты, а серый кардинал Хесус, что с каменным лицом стоит возле стены. Тебе бы в театре на подмостках играть - успех был бы обеспечен, особенно в цветных лосинах, а ты за ствол хватаешься. Не твое это, Матео. Там, где чувствуешь свою силу, харизмы хватает с избытком, но стоит планам пойти наперекосяк, и сыпешься карточным домиком. Какой же ты лидер после этого?

- Узнаешь, что такое боль, гребаный клоун. Я буду кусочек за кусочком отрезать от твоей плоти, пока не останется один обрубок, - кипятиться блондин, даже рукой по столу ударил. А кулачок то гладенький: костяшки ровные, не сбитые, в отличии от того же Хесуса.

Нет, пора заканчивать затянувшийся спектакль, пока блондин напротив не натворил дел: слишком эксцентричный тип оказался, непредсказуемый.

- Знаешь Левон, родные братья разными бывают, но тот которого знаю я, никогда бы не продал за кусок железа, будь оно трижды пространственным двигателем.

Палец судорожно давит на скобу. Щелчок… и публика выдыхает.

Матео буквально выхватывает револьвер из моих рук, приставляет к виску. Вот это решимость, неужели… но нет, на этом все и закончилось: скрюченный палец замер. Взгляд Матео помутился, а сам он застыл, не в силах совершить последнее усилие.

- Стоп, - говорю ему, – стороны вправе закончить игру в любой момент по обоюдному согласию. Мы доказали друг другу и уважаемым зрителям, что чего-то стоим, поэтому предлагаю остановиться.

Ну же, Матео, не глупи, я даю нормальный выход из сложной ситуации, без урона для чести. В конце концов всегда можешь сказать, что первым струсил клоун, потому как именно он остановил игру. И Матео меня понимает, с трудом опускает оружие на стол, словно конечности перестали слушаться, напрочь одеревенев.

- Мы уходим и забираем Левона с собой.

- Левон остается здесь, - подает голос невозмутимый Хесус.

- Брат возвращается в любом случае, вне зависимости от исхода игры, таковы были условия, - напоминаю я. – Или Матео Ла-Сантэлло не держит своего слова?

Ну же блондинчик, решайся, наберись мужества озвучить трудное решение, иначе мы продолжим рискованную игру. Не передо мною лежит заряженный револьвер, не в мою сторону дулом направлен. Ну?

- Времени пять минут, чтобы убраться из города, - глухо произносит он.

Я ждал этих слов, ждал любого слова или сигнала, прозвучавшего бы отмашкой, но все равно замешкался, а вот парни не растерялись. Встав со стула, обнаружил Герба, вытягивающего младшего брата из-за стола, и МакСтоуна, открывающего массивную позолоченную дверь. И ведь вспомнил, что одна из них заедает, поэтому все усилия сосредоточил на исправной половине. Благо, образовавшегося зазора вполне хватило, чтобы выскочить в коридор.

- Пять минут вам, иначе пожалеете, что на свет родились, поганые крысы!!! – проорал срывающимся голосом блондин, а я уже бежал, на ходу натягивая шляпу на голову. Револьвер… Вот дерьмо, оставил оружие на столе. Хотя какой в нем прок: с одним патроном в барабане много не навоюешь.

Авосян с Левоном впереди – вижу широкие спины братьев в свете ярких фонарей. Это вам не вечный полусумрак родной казармы, бандиты на свете не экономят. Слышу сзади прерывистой дыхание: МакСтоун бежит последним, прикрывая импровизированный отход группы

Пять минут… пять минут. Времени вполне достаточно, чтобы сбежать из дворца и завести корнэт, но вот выбраться из города… Мы ехали сюда добрых полчаса, петляя по узким закоулкам и улочкам, где песка и мусора порою по бампер. Ну хорошо, может не тридцать, а двадцать, но все равно долго, очень долго. И кто знает, что за это время придет на ум эксцентричному Матео или того хуже - спокойному Хесусу. Его я отчего-то боялся больше всего.

Парни правильно оценивали ситуацию, а потому по ступенькам спускались вприпрыжку, рискуя упасть и свернуть шею. Благо, бесцветный ковер сводил риск поскользнуться к минимуму, в отличии от бетонного покрытия, занесенного мелким песком.

Авосян первым оказался у корнэта и могучим рывком дернул водительскую дверцу на себя, из-за чего бедный автомобиль накренило.

«Чудом с петель не сорвал, а ведь при желании легко бы это сделал», - подумалось мне не к месту. И тут же голос МакСтоуна вернул в реальность:

- Второй, на переднее!

Второй… В отличии от Герба МакСтоун фамилию не называл, соблюдая условия анонимности. И пускай в зоне досягаемости противника не наблюдалось, Том следовал давно заведенному порядку из курсантского прошлого. Вспомнил, называется. Да и хрен его забудешь, это прошлое: извечные первые и вторые в подкорку въелись.

Не спрашивая и не споря, плюхаюсь на сиденье рядом с Гербом, а тот уже мотор успел завести, хотя сам толком не сел. Одна нога так и вовсе на улице торчит - дверца нараспашку.

- Двигай, двигай, двигай! – надрываясь, орет МакСтоун.

- Да двигаю я! – великан ревом слона огласил окрестности. Кажется, впервые услышал, как Авосян кричит, точнее трубит.

Чувствую толчок в плечо, поворачиваю голову и едва не тыкаюсь носом в протянутый «Даллиндж». Оружие сейчас и вправду не помешает.

- Держишь сектор спереди, мой задний, - спокойно сообщает Том и тут же снова начинает орать: - мы поедем сегодня?!

- Да едем уже, едем! Затрахал, что б тебя! – Герб грязно ругается на незнакомом языке, крутит руль. И мы срываемся с места, а следом в заднее стекло прилетает первый подарок. Слышу сухой треск, словно неподалеку пропустили разряд молнии. Смотрю в зеркало и вижу небольшую белую точку на гладкой поверхности - след от пули.

Корнэт - машина надежная, особенно в бронированном исполнении, но какого хрена, обладая бесконечным автопарком богатого клана, ты выбрал именно эту модель - на колесах?! Герб, почему не антиграв?! Давно на ободах не катался?! Вопросы свои задаю молча, потому как и без меня горластых хватает.

Снова слышится треск: вторая, третья, четвертая – пули одна за другой прилетают в стекло. От последней так и вовсе мелкие трещинки разбежались.

- Из снапы садят, - зло цедит Том и тут же снова орет: - второй, какого хера назад пялишься, где твой сектор обзора?!

Хочется рявкнуть в ответ что-нибудь злое и обидное, но МакСтоун дело говорит. Отвожу взгляд от зеркала и смотрю вперед - на засыпанную песком улицу. Дома и крыши пустые, а на горизонте, сквозь подернутый рябью воздух проступают очертания разбитого фонтана. Именно туда мы и едем. Хочется сказать: несемся на всех порах, но нет - именно что едем. Авосян попытался было разогнаться, но тут же влетел в колдобину, присыпанную песком. Меня, не пристегнутого, бросило вперед и хорошенько так приложило о приборную панель, что называется «от души». Пока морщился и потирал ушибленный лоб, сзади матерился МакСтоун: поминая гребаных санти, хреновые дороги и криворуких водителей. Да тут не только подвеску оставишь, но и здоровье.

Герб это понимал, потому сбавил обороты рычащего двигателя. Благо, стрелять по нам перестали - последняя пуля неприятным лязгом отозвалась в ушах. Кажется, черканула по крыше, а может по стойке: трудно разобрать из-за бесконечно матерящегося МакСтоуна.

- Вызывай подмогу! - орал он на заднем сиденье. - Этих гребаных алкашей-нигеров!

- Уже.

- И где они, где?

- Едут… Минут двадцать надо продержаться.

- Сколько?! Двадцать?! Да нас за это время в клочья порвут, весь город кишит гребаными санти.

Кишит… Пока ни одного не встретили, кроме того неизвестного, что садил по авто из снайперской винтовки. Человек небольшого ума, надо признать, потому как раз за разом оставлял отметки на бронированном стекле вместо выстрела по колесам. Если они здесь все такие одаренные, шанс выбраться есть и притом неплохой. Сразу вспомнился почетный караул, обвешанный оружием, что новогодняя елка шарами. И…

Нас резко занесло, едва не припечатав бортом о злополучный фонтан. Шины, потеряв сцепление, заскользили по засыпанному песком асфальту. Корнэт тяжело качнулся, дрогнул и заглох. Нет, нет, только не это!

Быстро оглядываюсь: мы ровно в центре площади, куда лучами сходятся пять улиц. Хуже места для боя не придумаешь – сами на открытой местности, по периметру возвышаются стены домов. Расстреляют нас здесь, как куропаток в загоне, даже особых навыков не потребуется.

- Малыш, пожалуйста, - Герб приложил палец к панели. Малыш чихнул, дернулся, но не завелся.

«Ай-яй-яй», - пронеслось отчаянное в голове. Не менее отчаянное и матерное озвучил МакСтоун:

- …. нашел блять, где глохнуть. Нас здесь... во все щели и отверстия… драть будут… Встряли, как последние…

- Ну же, ну, - Герб с мольбой в голосе продолжал уговаривать железного коня. – Давай, малыш, ты сможешь.

С тоской осматриваю фонтан: бортики совсем уж невысокие, толком не спрячешься. Из укрытия имеется так же тележка с мусором, непосредственно корнэт и все. Интересно, броня автомобиля способна выдержать прямое попадание реактивной гранаты?

И тут мотор взревел. И отозвался тот рев сладкоголосой музыкой в моих ушах.

- Спасибо, малыш, - Герб хлопнул широкой ладонью по оплетке руля.

- Гони, блиааать! – ожил притихший было на заднем сиденье МакСтоун.

Истерика бывшего «напарничка» начинала раздражать все больше: то ли он не был таким раньше, то ли я успел отвыкнуть от мягко говоря «задалбывающей» модели поведения. И без того соображалось с превеликим трудом, еще этот орет и матерится бесконечно, словно красна девица, первый раз угодившая в передрягу.

- Добавь, добавь газу! - орет прямо в ухо, и это в тот момент, когда Герб совершает трудный маневр, на скорости пытаясь вписаться в узкий промежуток улицы. Очередная тележка отлетает от удара бампером к стене. Откуда их столько, когда не один супермаркет не работает?

Пространства меж домами нет совсем – корнэт буквально трется боками о серые стены. Додумайся санти обрушить лачуги в конце и начале улицы и всё: мы окажемся запертыми в ловушке. Я даже не уверен, что смогу открыть дверцу и выбраться наружу. Но ребята санти отчего-то медлят, неужели вырвемся из города без потерь?

Дорога впереди неожиданно расширяется, и корнэт вылетает на перекресток. Герб берет правее, зад снова заносит, но в этот раз водитель справляется с управлением: обошлось без разворотов на сто восемьдесят и заглохшего двигателя.

- Прибавь здесь! - снова орет МакСтоун. И в кои-то веки я с ним согласен: улица впереди широкая и прямая. И даже потрескавшееся полотно асфальта чистое от песка, без видимых рытвин и тележек с мусором.

Герб какое-то время сомневается, после чего вдавливает педаль газа: цифры спидометра замелькали на приборной панели. Корнэт машина тяжелая, подлежит медленному разгону, но уж если скорость наберет, то…

Мир вокруг остановился… Замер… Произошло все настолько неожиданно, что первые секунды растерянно таращился, пытаясь понять причину задеревеневшего тела: руки, ноги не шевелятся, головы не повернуть. Неужели снова Тварь? Но почему не последовало привычного толчка? Хотя какой-тут… когда ежесекундно телепает из стороны в сторону. А мерзкие звуки соскочившей с пластинки иглы? Их было легко пропустить за ревом двигателя и криками не прекращающего материться МакСтоуна. Вселенная, наконец-то он заткнулся! При других обстоятельствах непременно насладился бы тишиной, но сейчас на дороге стояла скрюченная фигурка марионетки.

Меньше всего она походила на человека, скорее на пугало, которому неизвестный шутник нашел неподобающее место прямо по центру дороги. Замерла в шагах двадцати от капота несущегося автомобиля и теперь указывает руками влево: одна конечность идеально вытянута по прямой, другая согнута в локтевом суставе.

Вижу ее лицо: бледное, чуть продолговатое, так похожее на мое. Только глаза абсолютно стеклянные, мертвые, как у того пацана… В памяти всплыл давний случай разборки с Гочей, лежащие трупы у гаражей. Пацана, который просил не убивать, и который так и не встретил бабушку с дачи.

Не о том, не о том сейчас думаешь, Петруха. Что в той стороне, куда указывает Тварюга? Кажется, небольшая улочка с полуразрушенными домами. Одна кривобокая лачуга обвалилась прямо на проезжую часть, образовав небольшой завал. Благо, строили в этом районе не из кирпича, а из говна и глины, потому и препятствие не выглядело таким уж серьезным: рассыпалось и частично превратилось в труху.

Успеть бы только… Резкий толчок бросает вперед, и я с размаху бьюсь лбом о переднее стекло. И снова толчок – это старина Герб ушел на обочину, объезжая очередное препятствие в виде внезапно возникшей череды ям.

- Уходи влево! – ору я ему.

Авосян притормаживает, но поворачивать не спешит. Герб, родненький, только не сейчас, на расспросы нет времени. И марионетка эта, что б тебя бездна забрала! Не могла раньше показаться, тварь тупая.

- Влево, м-мать! – перехожу на великий и могучий, изрядно приправленный матом.

С силой толкаю великана в плечо и тот слушается. Крутит баранку: машина идет юзом, стирая резину о потрепанный временем асфальт. Изоляция в салоне выполнена на высшем уровне, но даже так до ушей доносится противный визг. Тяжелый корнэт резко заваливается на правую сторону, отрывает колеса от земли и…

«Перевернемся и нам хана», - мелькает паническое в голове. Горизонт уходит в бок, машина замирает на двух колесах, словно раздумывая, в какую сторону лучше завалиться.

- Мама! - басит Левон на заднем сиденье, совсем уж жутким, помертвевшим от страха голосом. И корнэт таки решается, вновь опускаясь на все четыре. Срабатывает подвеска, тела подбрасывает вверх, а здоровый Герб так и вовсе с глухим звуком бьется о крышу.

- Какого хера? – орет на заднем МакСтоун.

- Давай, старина, нам туда нужно, – говорю, а сам в душе радуюсь, что за рулем флегматичный Авосян. Истеричный «напарник» точно бы начал выяснять: что, зачем, и почему, при этом орал бы и матерился бесконечно. А Герб лишь вдавил педаль газа в пол и послушно въехал в проулок, разметав ветхую преграду на пути.

Едем аккуратно и осторожно, шелестя шинами. Заметно, что в этом районе давно не ступала нога человека, даже мусора, в избытке наваленного на центральных улицах, здесь нет. Песка порою слишком много, отчего закрадываются нехорошие опасения: как бы толкать не пришлось. Опасения настолько реальные, что даже заткнулась истеричка на заднем сиденье, я же схватился за подлокотник. И сдавливал его каждый раз, когда Герб нажимал педаль газа. Уж не знаю, помогло ли именно это, но факт остается фактом: мы ни разу не встряли в песочных барханах. Зато заехали в тупик: кругом окна и двери, а впереди глухая стена высотой в три человеческих роста.

Герб поворачивается ко мне – вопросительно смотрит. А что я могу ответить? Поворачиваюсь в сторону бокового окна – адресую вопрос обветшалой стене дома, потому как марионетки здесь нет, а если бы и была, то вряд ли ответила. Ей бы все клокотать, что глухому тетереву на току, и по потолкам ползать.

- У тебя кровь идет носом, - басит Герб.

- Да? – глупо отвечаю и провожу пальцем по верхней губой. Действительно, кровь: то ли мордой приложился неудачно, то ли выход с временной паузы послужил тому причиной.

- Не понимаю: меня что, одного волнует сложившаяся ситуация? - начинает закипать на заднем сиденье МакСтоун. – Ты куда нас привез, Герб? Это же полная задница. Нет, гораздо хуже, потому что из жопы выход есть, а мы впёрлись по полной.

- Куда сказали, туда и привез, - басит невозмутимый Герб.

- Кто сказал? Эта глупая мартышка, которая город первый раз видит? Ты её послушал?

- Еще одно слово про мартышку и прострелю колено, – обещаю я. Давно мечтал это сделать, руки буквально чесались, а здесь и повод имеется железный.

- А ты попробуй, - зло скалится МакСтоун.

Чего там пробовать? Разворачиваюсь и упираюсь взглядом в черное дуло пистолета. Напугать меня решил? Ты, сука, всю оставшуюся жизнь хромать будешь. Лучшие хирурги коленную чашечку по осколкам собирать будут - не соберут. И тебе, гниде высокородной, ни один имплант не поможет.

Снимаю Даллиндж с предохранителя и… широкая ладонь Авосяна ложится на ствол.

- Смотри, - говорит он шепотом. Почти, потому как с таким густым басом пытаться шептать - пустая затея. С равным успехом можно играть на тромбоне под одеялом.

Всматриваюсь в заднее стекло, покрытое рыжей пылью дорог и многочисленной мошкарой. Длинная улица, серые стены домов, белесое небо над головою без единого облачка – ничего из ряда вон выходящего. И чего особенного разглядел великан?

- Броневик, - шепчет Левон, который всю дорогу молчал как пришибленный и голос которого услышал впервые, не считая сказанной сакраментальной «мамы». Тембр парня густой и трубный, как у родного брата, шепчи – не шепчи.

- Бонди-Джэт шестого поколения, старенькая модель, - следом бормочет МакСтоун.

Где? Ничего не вижу, хоть ты тресни.

- У этой старенькой модели на башне установлен крупнокалиберный пулемётик, от которого ни одна броня не защитит, - иронизирует Герб. По интонации этого не поймешь, потому как голосом играть великан совершенно не умеет. Догадываюсь исключительно по смыслу.

- Их там целых два, в спарке, - добавляет брат.

И тут я увидел. Далеко, на горизонте, стоял странный механизм: пузатый, с небольшим наростом в виде башни. Такой же серо-грязный, как все дома в округе, может потому и не разглядел сразу. Замер ровно на том самом месте, где мы были пару минут назад, и где едва не перевернулись. И пулеметы его вижу, торчащие под углом в небо.

Марионетка не ошибается… Прошили бы нас, нашпиговали свинцом за милую душу, превратив кряжистый корнэт в сплошное решето.

- Заперли, мы в ловушке, - и снова Левон. Уж лучше бы молчал, одного паникера более чем достаточно.

- Спокойно! Сидим тихо и не дергаемся. Он нас пока не видит.

После сказанных слов Герба я даже дышать перестал, а брат и вовсе нагнулся, словно скрюченная фигура на заднем сиденье поможет маскировке автомобиля.

- Он нас не видит, иначе давно бы открыл огонь, - подтвердил МакСтоун.

- Может нет задачи убивать, - возражаю я из одного лишь глупого желания противоречить.

- Ты сам в это веришь?

Не верю. Марионетка никогда не ошибается…

Сидим тихо и продолжаем наблюдать за серым силуэтом на противоположной стороне улицы. Время не остановилось, но тянется бесконечно медленно и тоскливо. В салоне становится жарковато, то и дело вытираю струйки пота с лица. Справа хрустит затекшей шеей Герб, а брат и вовсе свернулся калачиком, обхватив колени и уткнувшись в них лицом. Сколько же тебе лет, детина великовозрастная? Влез в такое дерьмо и нас следом втянул. Или это я со своими играми в русскую рулетку?

Никто из парней претензий не предъявляет по поводу рискованных действий, а могли бы. Тот же Авосян, неоднократно предупреждавший, чтобы ни в какие дискуссии не вступали. Или МакСтоун, готовый по малейшему поводу тыкать мордой в дерьмо, а тут вдруг молчок. Странно это все. Только я вспомнил, как бывший «напарничек» заговорил:

- Про броневик как понял?

- Каком к верху, - отвечаю на чисто русском.

- Чего?

- Чуйка сработала.

- Что-то раньше за тобою развитой интуиции не замечал, от Альсон заразился?

- Ну уж точно не от Ольховской.

МакСтоун схватился за рукоять пистолета, а Герб буквально прорычал:

- Совсем охренели, горячие парни? Нашли место и время для выяснения отношений. Если спалимся, обоим бошки поотрываю.

Если спалимся, никому ничего отрывать не придется: за нас это сделает крупнокалиберная спарка. Понимаю это я, понимал и МакСтоун: погулял желваками, да и отвернулся к стеклу. Мудило высокородное…

- А где броневик? – спросил вдруг он.

А броневика-то и не было. Пока занимались разборками, укатил он дальше по улице.

- Из машины, быстро, - тут же рявкает армейской трубой Герб.

- Зачем?

- Затем! Лично я рисковать не собираюсь, когда такая дурында по городу колесит.

- Но…

- Том, хочешь за руль – пожалуйста, заведу прямо сейчас, остальные – на выход.

Лично я последовал примеру Герба и хлопнув дверцей, выбрался в занесенный песком проулок. Следом показался Левон и МакСтоун, всем своим видом демонстрирующий крайнюю степень недовольство. От идеи продолжать путь за рулем его высокоблагородие разумно отказалось.

- Уходить будем через дома, - взял Авосян командование на себя. – Если у санти есть бронетехника, лишний раз на улице лучше не появляться. И не забывайте про снайперов на крышах.

Про них хрен забудешь, один такой оставил отметины на заднем стекле.

- Выдвигаемся парами, по стандартной схеме…, - Греб сбился, видимо вспомнив, что младший брат с нами не учился. Все эти сектора, двойки, крючки и кресты для парня темный лес. – Левон, за мною идешь хвостиком, вперед не высовываешься и не отстаешь. Если я бегу – ты бежишь, я стою – ты стоишь, я приседаю – ты?

- Тоже приседаю.

- Молодцом, оружие возьмешь у МакСтоуна. И упаси тебя вселенная начать палить просто так: только по приказу - понял?

- Да.

- Не слышу.

- Да понял я, понял, - обиженно пробасил Левон. За столом сидел, в глаза не бросалось, а встал рядом - здоровенный детина, на две головы меня выше.

- Теперь что касается влюбленной парочки, - вспомнил Герб про нас с МакСтоуном. – Мне глубоко насрать на ваше прошлое. Отношение будете выяснять в другое время и в другом месте. Моя задача доставить брата домой живым и по возможности невредимым, а всему, что будет мешать - бошки откручу. Все ясно?

Да чего тут не ясного - яснее не бывает.

- Учить воевать никого не собираюсь. Помнится, когда-то давно вы считались лучшими на потоке, пока всей этой херни не приключилось. И вместе работали неоднократно, поэтому с номерами сами разберетесь. Пойдете ведущим звеном, я с гражданским в авангард соваться не собираюсь.

Что ж, вполне логично расписал. Возражений не последовало, даже от МакСтоуна, обожающего цепляться по мелочам, когда дело доходило до тактики.

- Вторым номером будешь, - снизошел он до пояснения.

Тоже мне новость… А я когда-то первым был? Только вот первый номер – это еще не командир, чтобы он там о себе не думал.

А думал МакСтоун многое: принял важный вид и даже подбородок задрал… его высокоблагородие, нахрен. Сунулся с проверкой к двери ближайшего дома. Жилье здесь выглядело подобно сотам: все сплошь в проемах. Но вот конкретно у этого кроме небольшого оконца и обозначенной выше двери ничего не имелось.

МакСтоун дернул за ручку – заперто, дернул другой раз, третий – не поддается. Попытался вышибить плечом, но только краска сверху осыпалась. Вот тебе и гниющий город-помойка, замки до сих пор держат. Любуюсь самозванным командиром: смотрю, как он начинает постепенно закипать, теряя контроль. А ведь когда-то давно, в паучке, игра его казалась верхом профессионализма и вдруг такой казус приключился. И дело вовсе не в двери, хрен бы с ней, он с нервами своими совладать не может – истеричка. Дергается по малейшему поводу, рот не закрывается, выплескивает наружу бесконечные ругательства. Так-то мне тоже страшно, и Гербу не по себе: на что великан флегматичный, а раз двадцатый по подбородку ладонью водит, проверяя щетину.

Вот и сейчас слышу знакомый шелест – Авосян почесал заросшую шею и отодвинул МакСтоуна в сторону. Последний совсем уж отчаялся справится с внезапно возникшим препятствием, собрался с ноги выносить. Только шума нам и не хватало: в мертвом городе, по улочкам которого катается вражеский броневик.

- Дай-ка я, - пробасил Герб. Подошел, аккуратно так подпер плечом и снял дверь с петель - та лишь жалобно скрипнула на прощанье. – Лучше не шуметь, - пояснил великан для дурачков.

МакСтоун дураком не был, он просто нервничал, потому как… Точно, для него же это первая боевая операция! И сразу угодить в такую передрягу. Это тебе не тренировочные забеги по учебной площадке или виртуальное погружение в удобном креслице – здесь самая настоящая война локального характера с бронетехникой. Ну что МакСтоун, давай, проявляй лучшие качества бойца, а то привык с игрушечным пистолетиком по казарме разгуливать, да толстяка прессовать.

Том подобрался, перехватил поудобнее рукоять пистолета и встал напротив проема. Я рядом, прислонился к дверному косяку. И вроде бы все хорошо, можно двигаться дальше, но тут неожиданно отчебучил наш великан. Аккуратно прислонив снятую дверь к стене, заявил:

- Мужики, дальше не пойду.

Вот сейчас не понял.

- Брата моего прихватите.

- Я без тебя…, - начал было говорить Левон, но я перебил зарождающуюся мелодраму.

- Подожди, что значит не пойду? Герб?

- Не могу двигатель оставить, батя бошку оторвет.

- А раньше вспомнить не мог? – из темного проема показывается раздраженный до крайности МакСтоун.

- Забыл я, мужики, - кается великан, - а как за дверь взялся, в голове будто прострелило.

Да твою же мать! Гребаная сигма! Гребаная пространственная хрень! Там не только батя бошку оторвет – Организация целое расследование проведет и полетят головы. Не удивлюсь, если против целого клана введут санкционные списки. У них здесь такое практикуется: «за непоправимый ущерб, нанесенный общественной безопасности».

- Ты один ее не защитишь, - пытаюсь достучаться до разума великана.

- Я и не буду один, скоро ребята Золтана подойдут.

- Ты кому сказки рассказываешь? – начинаю закипать не хуже МакСтоуна. – Пока подойдут, пока тебя выцепят, куча времени пройдет.

- Нормально.

- Ни хрена не нормально! Герб, не зли меня, вместе пришли – вместе уйдем. Давай, откручивай гребаную железяку. На спине потащишь, ты же у нас здоровый.

- Минут семь займет, - басит виновато Герб.

- Да хоть десять, ты уже секунд тридцать слил на пустые препирательства.

- Воронов дело говорит. Лезь под капот, а мы прикроем, - в кои-то веки соглашается со мною Том.

И старина Герб полез. Правда не под капот, а под руль, предварительно сняв водительское сиденье. В корнэте была предусмотрена пожарная процедура извлечения сигмы без откручивания и отвинчивания многочисленных запчастей. Мы даже в бытность курсантами тренировались пару раз на этот самый пожарный. Тогда и увидел впервые, как выглядит пространственный двигатель, точнее его макет, выполненный в натуральную величину: небольшой черный чемоданчик весом шестнадцать килограммов. Что находилось внутри – не видел, но со слов всезнающего Нагурова выходило, что ничего интересного. Научный прибор, копаться в котором было столь же захватывающе, как и в обычном моторе.

Самым сложным в процедуре изъятия были не винтики и не как к нему подлезть, а многочисленные контуры безопасности, требующие идентификацию личности, пароли и явки. Тут ошибешься или поторопишься и можешь легко руки лишиться, а то и головы. Поэтому МакСтоун не дергал великана попусту, переключившись на других:

- Второй, держишь улицу, за мною дом.

- А я? - пробасил Авосян младший.

- А ты уже натворил дел, свали и не отсвечивай.

Мохнатые брови парня насупились и Том чуть мягче добавил:

- Брату помоги.

Мы разошлись «по местам», хотя главному специалисту по боевой подготовке Камерону крайне не нравилось такое выражение.

- Запомните, курсанты, место бывает в сортире, где срешь и гадишь, а в армии занял позицию!

- Позицию раком, - пробормотал тогда МакСтоун. Думал, что тихо, но Камерон услышал и продемонстрировал нам в полной мере значение сей позы: десять километров по пересеченной местности в полной выкладке.

Вот я и сидел на позиции, до рези в глазах вглядываясь в пустынный конец улицы. Фоном шумел Герб: щелкая и позвякивая, за стенкой шебуршил МакСтоун. «Напарник» успел изучить первый этаж, поднялся на второй этаж, и теперь сверху осматривал ближайшие окрестности.

На моем горизонте никого нет - один лишь легкий ветерок гонял мусор по занесенной песком улочке: белая бумажка лениво билась то об одну стенку, то о другую. И как они здесь живут, в этакой-то свалке? Еще и жара стоит невыносимая. Благо, сижу укрытый тенью, но даже так дышать нечем, пот периодически заливает глаза.

Хоть бы ветерок подул посильнее. И тот подул, подняв трепыхающуюся бумажку в воздух, а следом швырнул острым песком в лицо, порядком запорошив глаза. Напросился, называется. Открыл веки и не поверил. Снова потер рукой – уже знакомый броневик никуда не делся. Стоял в дальнем конце улицы, словно раздумывая, куда ему ехать.

- Код оранжевый, - говорю негромко. – Вижу Бонди-Джэт, расстояние…

А хрен его знает, какое расстояние: метров двести, может триста - в этом городе явно проблемы с глазомером и ушами. Звуки ведут себя до крайности странно: на открытых пространствах слышимость хорошая, но стоит углубится в дома, и рокот мотора на соседней улице не распознаешь. И это в мертвом городе, где из всех возможных шумов – шелест песка.

- Расстояние… Короче, мужики, он на том же месте: стоит и не двигается.

- Дерьмо! – МакСтоун возник рядом. – Герб, тебе там долго ковыряться?

- Две минуты, - послышалось глухое от великана.

- Две минуты, - вторит басовито Левон.

- Ускоряйся, ускоряйся давай, - бормочет торопливо Том. Авосян ничего не отвечает: ни младший, ни старший. Лишь очередное пиликанье доносится со стороны автомобиля.

«Ну же, чего стоишь, бандура? Нет здесь никого. Один песок и бумажки летают по воздуху», - мысленно твержу фразу, словно заклинание какое. И бандура послушалась! Вдруг тронулась с места и пропала, исчезла с видимого горизонта. Но не успел я обрадоваться, как она показалась вновь: высунула кусок тупорылой морды из-за угла дома. Постояла так, подумала и снова скрылась. Что за странная игра в прятки?

- Бездна, нас нашли, - простонал МакСтоун, - Герб, шевели булками, времени совсем не осталось.

И тут я понял, что за странный маневр совершал неизвестный водитель. Он не в прятки играл, он разворачивал броневик, пытаясь вписаться в узкое пространство улицы.

«Ай-яй-яй, ай-яй-яй», - запричитал внутри паникер, требующий все бросить и бежать прочь. С пистолетиками против крупнокалиберных пулеметов много не навоюешь.

- Герб, миленький, давай же, - не выдержав, бормочу я. А МакСтоуна уже нет рядом: подлетел к автомобилю и там действовал на нервы двум братьям, требуя немедленно все бросить или ускориться до невозможного.

Смотрю на тушу броневика, что катается туда-сюда: разворачиваясь медленно, но верно. «Если видели нас раньше почему не стреляли», – задаюсь вопросом. Расстояние для пулемета плевое: изрешетит машину и пассажиров до состояния фарша секунд за десять или того быстрее.Приказано взять живой корову, что доится золотом? Или в сигму бояться попасть? В последнее верилось охотнее, потому как отпрысков благородного семейства, что мух на болоте, а вот столь удачного шанса завладеть пространственным двигателем может больше не подвернуться.

Сейчас броневик заблокирует единственный выезд, подтянуться пехота со снайперами и хрена лысого выберемся отсюда живыми. Чего там Герб возится?

Герб не возился – гремел металлом, вытягивая наружу драгоценное содержимое. Секунда - и великан с чемоданом в руках.

- Уходим, бегом, бего-о-о-ом! - заорал МакСтоун, словно без его команды разобраться не смогли. Вместо того, чтобы изучать пути возможного отхода, стоял рядом и действовал на нервы, командир хренов... И как быть уверенным, что через пару домов нас не ждут? Да никак, только прорываться на свой страх и риск: в городе, который под завязку набит санти.

Том первым влетает в здание, я следом – за спинами тяжелое сопение братьев. После яркого уличного света внутри слишком темно, поэтому иду осторожно, вытянув вперед руку. И тут же упираюсь в препятствие, под пальцами осыпается то ли краска, то ли штукатурка. Двигаюсь вдоль перегородки, ориентируясь больше на звуки, чем на зрение. Песок под ногами скрипит будь здоров, поэтому крадущегося впереди МакСтоуна слышу прекрасно.

Выхожу в соседнее помещение: кажется, длинная кишка коридора. В конце яркое пятно белого света – выход на соседнюю улицу. Именно туда и двигается силуэт напарника: согнувшись, едва не на корточках.

- Стой, - шепчу ему и невольно морщусь: звук собственного голоса выходит неожиданно громким. - Нас там ждут.

- А посвежее новости не нашлось? - МакСтоун недоволен, но останавливается, прислонившись к стене.

- Броневик перекрыл улицу… Думаю, пехота заблокировала переулки, снайпера на крышах.

- Думает он, - хмыкает МакСтоун. – Против нас действуют не хорошо обученные войска специального назначения, а тупые санти, которые только и знают, с какой стороны автомат держать.

- Этого достаточно, чтобы убить.

- Кто первый номер в звене?

- Первый - не значит командир, - отвечаю ему.

Лица МакСтоуна не вижу, лишь темный профиль на фоне светлого проема, но и без того ощущаю эмоции, испытываемые аристократом. Не удивлюсь, если желваки на скулах ходуном ходят.

- Я сказал, беспрекословное подчинение! – Том буквально шипит от злости.

- Бабе своей приказывать будешь, мудила. Один раз жизнь мою чуть не забрал, больше тебе ее не доверю.

Быть бы неминуемой драки, но тут из темноты показалась медвежья фигура Авосяна:

- Да вы издеваетесь? В чем проблема, мужики?

- Этот вот, - МакСтоун кивнул в мою сторону, - отказывается на прорыв идти. Не подчиняется прямым приказам.

- Да иди ты в жопу со своими приказами, - не выдержал я. - Жалуется он… Мамочке своей еще пожалуйся, что плохие дяденьки не слушаются. Авторитетом не вышел, морда аристократская, чтобы твои приказы беспрекословно выполнять.

- Ах ты ж трахнутая мартышка! Я …

- Оба заткнулись! – рявкнул Герб, да так, что должны были услышать в броневике на другом конце улицы. – Если не в состоянии договориться, командование беру на себя.

- А…, - попытался было вставить слово МакСтоун.

- А возражения не принимаются… Значит так, что предлагаешь ты! – указующий перст великана с силой тычет в мою грудь.

Отчего-то вспомнилась недавняя угроза Герберта бошки пооткручивать. Тогда забавным показалось, сказанным для красного словца, а вот сейчас охотно верю - открутит.

- Выбираем позицию, закрепляемся и даем бой до прибытия группы Золтана.

- Бой против броневика? – хмыкает МакСтоун. – Покажи-ка установку с реактивными снарядами, а то что-то в темноте плохо видно.

Снял бы я штаны и показал, да только воспитание не позволяет.

- Действительно, Петр, против крупнокалиберного пулемета долго не продержимся. Ты же сам видел, какие здесь стены: сплошная гниль и труха.

- Труха, - соглашаюсь я. – Только не думаю, что они будут из серьезного орудия лупить. Иначе почему этого раньше не сделали, когда возможность была?

Странно, но кажется парни задумались об этом только сейчас. Оно и понятно, Гербу не до того было – отсоединял сигму, а МакСтоун… у МакСтоуна тоже дел невпроворот: бегал и всех нервировал, гребаная истеричка.

- В проулке расстояние плевое было, метров двести, может чуть больше. Мы у стрелка как на ладони были, а он даже башню в нашу сторону не развернул.

Молчат парни.

- Я думаю, что в сигме все дело: хотят движок целым заполучить. Потому и не стреляют, бояться повредить.

- У этого движка такой корпус, что гусеницами не раздавишь, - возразил МакСтоун.

- И гусеницами раздавишь и из крупнокалиберного повредишь, но надо очень сильно постараться, - добавил Герб.

- Это мы с вами знаем, а что знают о сигме голожопые санти?

- Разумно, - кивнул великан, – а что ты скажешь, Том.

- А то и скажу, что когти надо рвать отсюда и как можно быстрее. Сколько у нас оружия и боеприпаса, с гулькин хрен? Они нас и без пулеметов достанут, численностью задавят.

- Разумно, - вновь соглашается великан. - И что же получается в сухом остатке? В прорыв идти опасно: в городе полно боевиков санти, и оставаться нельзя, потому как втроем многого не навоюешь. Патовая ситуация, уважаемые господа детективы.

- Я здесь оставаться подыхать не собираюсь, - затянул привычную песню МакСтоун, – надо будет, один пойду.

- Так чего сидишь - вперед, иди давай, - не выдерживаю я в свою очередь. – Тебя уже там снайперы заждались. И если рассчитываешь на броник, то глубоко заблуждаешься. Санти может и не семи пядей во лбу, но мозгов хватит, чтобы навести прицел и отстрелить тупую башку.

- Кто здесь тупой, я?! Да я хоть броню взял и гранаты, а ты шестизарядную рухлядь, которой место в музее. Безмозглая мартышка!

Ну, сука!

Сделать ничего не успел – сильные пальцы мигом схватили за горло, лишив доступа к кислороду. Оставалось только бешенно вращать глазами и безуспешно колотить по могучей ручище великана. Судя по доносящемся хрипам, с МакСтоуном провернули похожую операцию.

- Последнее предупреждение, - пробасил Герб спокойно, словно и не он держал за горло двух трепыхающихся парней. – Еще одно скандальное выступление дуэтом и бошки точно откручу. Не собираюсь из-за двух кретинов жизнью рисковать своей и брата.

- Мама сказала, если хочешь что-то спрятать, спрячь это на самом видном месте.

Слова Левона прозвучали столь неожиданно, что Герб опустил руки, а мы с Томом закашлялись, жадными порциями вдыхая воздух и потирая красные от хватки шеи.

- Что?

- Мама сказала, прятать надо на видном месте, там точно искать не будут, - послушно пробасил Левон.

- Вот вам и третий вариант, господа кретины… То есть хотел сказать, детективы, - и Герб широко улыбнулся.

Улицы городка Ла-Сантэлло больше всего напоминали прямоугольники правильной формы, словно неведомый архитектор решил особо не заморачиваться с градостроительным планом, набросав рисунок на скорую руку. Никаких тебе компьютеров с чертежными программами, один лишь карандаш и линейка.

Чему удивляться, когда кругом царит этакое захолустье. Кто будет строить шедевр посреди пустыни, если только это не Дубаи, а ты не сидишь плотно на нефтяной игле. Кажется, у этих ребят кроме песка и не имелось ничего, ну может еще кактусы.

Дома стояли плотно друг к другу, без единых просветов и зазоров. Не было здесь и приусадебных участков с заборами вдоль газонов – сплошная серая стена с бойницами в виде дверей и окон. Так что, если вдруг захочется перейти на соседнюю улицу, обходить придется очень долго. Ну или лезть напрямки, через чужой дом.

Крайне неудобное решение для местных жителей, нам же для осуществления задуманного плана - лучше не придумаешь. Двигались внутри бетонной стены по прямой, не выходя на улицы. И вот сколь странное обстоятельство выяснилось: перегородки между соседними домами не были сплошными - часто попадались двери. Они что, общинами жили или в гости любили друг к другу захаживать?

Но порою возникали ситуации, когда двери отсутствовали, и тогда на помощь приходил Левон. Младший Авосян легко разрушал препятствия, созданные из говна и стеблей местной травы. Он не бил, просто продавливал широкой ладонью отверстия в перегородке. И на пол вместо кирпича или кусков цемента сыпался мелкий мусор. Никакого тебе грохота или шума, царила почти идеальная тишина. Только дыхание задерживай, чтобы не закашляться в клубах пыли.

Где-то ломал Левон, а где-то поработало неумолимое время, частично обрушив стены и кровлю. Смотришь на все это безобразие, и не понимаешь, чего больше бояться: санти с автоматами или прогнившей балки, способной в любую секунду рухнуть на голову.

- Почти пришли, - послышался шепот МакСтоуна, - до броневика четыре дома.

Да, мы шли по прямой к броневику, и мы точно не рехнулись. Идея Левона спрятаться на самом видном месте нашла неожиданный отклик в наших с Гербом сердцах. Том же сомневался до последнего:

- Думаешь, санти настолько тупые?

- Надеюсь на это.

- Когда прочесывать будут, по любому найдут.

- Найдут, - легко соглашается Герб, – но время играет на нашей стороне: на выручку идут ребята Золтана.

- А если не пробьются? - МакСтоун все не мог угомониться.

И тут не выдержал я:

- Да что ж ты их за лохов держишь.

Сорвался и пожалел, потерев гудящую от боли шею.

- Петр верно говорит, перегибаешь палку. Семь звеньев десанта Службы Безопасности, лучшие солдаты в шести мирах против горстки оборванцев и не справятся?

- Нихрена себе горстка, подмяли целый город, - попытался возразить Том.

- Ты сам видел этот город - название одно. Чтобы держать бомжей и наркоманов в страхе, много ума не надо.

На сей раз разумных доводов у МакСтоуна не нашлось, и он пробурчал в ответ нечто невнятное, из разряда лишь бы возразить.

- Послушай, приятель, мне вся эта ситуация тоже не нравится, но сам посуди, какой у нас есть выбор: окопаться и отбиваться, идти на прорыв? Один хрен воевать придется против толпы с ограниченным боезапасом. Здесь же есть шанс без единого выстрела обойтись.

Хреновый такой шанс - спрятаться в доме, через стенку которого расположилась спарка крупнокалиберных пулеметов. Однако прав Герб: все лучше, чем воевать. И пусть они нас ищут, круги наматывают, а мы прямо под бочком отсидимся.

- Может под броневик залезем? – разродился новой идеей Левон. Парень прямо-таки ожил на глазах. Еще бы, старшие прислушались к его словам, и не просто прислушались, а действуют согласно предложенному им плану. Хотя, если быть честным до конца, первоначальная мысль принадлежала маме.

- Под броневик тебе… а вдруг поедет? И ладно, если колесами не передавит – четыре кретина, лежащие на земле, отличная мишень. Младший, ты это, завязывай идеями фонтанировать, - остудил пыл брата Герб. – Так и до захвата броневика дойдешь.

Левон вряд ли бы дошел, а вот МакСтоун заметно оживился. И одной бездне известно, сколько бы безумных решений набросал сверху. Благо, Герб, узурпировавший место командира, дал приказ выдвигаться к цели.

И вот мы почти пришли. Первый дом из оставшихся четырех прошли легко: дверь давно прогнила и упала, а в месте с нею обрушилась часть стены. Со вторым пришлось повозиться. Левон начал было снимать дверь с петель, и сверху незамедлительно посыпался мусор. Вся эта конструкция в виде гнилой крыши над головою держалась на одних соплях. Тут одна ошибка и быть нам заживо погребенными.

Вдалеке заметно громыхнуло – ребята Золтана продвигались с боем. Шли несколькими группами, потому как отголоски выстрелов доносились с разных частей города. Ох и наведет десант здесь шороха: ребята не ограничивали себя ни в чем, ни в спецсредствах, ни в боеприпасах. Один раз рвануло совсем уж по серьезному, так что земля под ногами заходила ходуном, вместе со стенами и потолком. Благо, на головы ничего не рухнуло, если не считать той же ветоши, которой успели обсыпаться с ног до головы.

- Остаемся? - шепчу я Гербу.

Не обязательно двигаться в крайний дом, можно и здесь отсидеться. Но великан отрицательно машет головой, отстраняет брата и сам начинает простукивать стены. Ближе к полу кусок перегородки даже не отвалился, рассыпался на глазах, образовав большое отверстие.

Что ж, первым всегда идет МакСтоун. Никто его не принуждал, сам вызвался действовать номером один, вот пускай и действует. Встал на четвереньки, просунул голову и долго вслушивался в звуки. Ничего необычного: трещат далекие выстрелы, мерно урчит мотор – до броневика осталось всего ничего.

Я был уверен, что транспорт двинет дальше по улице, но нет – стоял как вкопанный. А вот группы боевиков периодически пробегали мимо окон. Работали ребята в наглую, нисколько не скрываясь: лязгали и бряцали оружием на всю округу, громко орали на местном языке, ведя переговоры по рации. Действовали, как малые дети, играющие в войнушки.

С корнэтом у них совсем забавно приключилось. Сначала додумались обстрелять колеса, потом долго и безуспешно палили по стеклам салона. И наконец, осмелев, подошли вплотную к автомобилю. Это они зря... МакСтоун оставил подарок в виде гранаты, прикрепленной к обратной стороне водительской дверцы. Хлопок вышел негромким, в отличии от криков и стонов раненных. Мимо нас пробежала целая толпа перепуганных боевиков Какой-то идиот принялся стрелять, непонятно куда и непонятно зачем. И тут же сработал стадный инстинкт, палить начали остальные, даже рявкнула для порядка двойка пулеметов, установленных на броневике.

Огонь продолжался с минуту и все это время мы лежали, вжавшись в пол и молили вселенную, чтобы какой-нибудь идиот не додумался пройтись очередью по стенам. Они может быть и додумались, но тут группа Золтана вошла в город и многим стало не до нас. Многим, но не всем.

Мы видели сквозь окна как прочесываются дома через улицу. Хаотично, без всякого порядка выбиралась любая подозрительная хижина. Ребятки заходили с автоматами на перевес, орали не переставая. Секунд через десять уставали и высовывались в окна на перекур. Эти боги от разведки в одни те же дома по два раза заглядывали, другие и вовсе пропускали. Что за странный подход?

Один раз чуть по-глупому не попались, когда невесть откуда взявшийся санти – молодой парнишка лет двадцати, заглянул в окно. Старина Герб стоял ровно по центру комнаты, возвышаясь во весь свой немаленький рост. Оставалось только удивляться, как такой великан остался незамеченным. Может глаза плохо сфокусировались, когда со света, да в темноту, а может Герб вовремя замер, превратившись в соляную статую.

С одной стороны, нам неимоверно повезло с противником: такой квалификации еще поискать. С другой же, хаотичность действий сильно напрягала, потому как не прослеживалось абсолютно никакой логики: куда хотели ходили, куда хотели стреляли. А ну как дурачок какой решит кинуть гранату в наше окно, просто так от нечего делать.

Я уже было начал сомневаться в предложенном Авосянами плане: спрятаться в самом неожиданном месте. Это когда у человека есть логика, с ним можно в прятки играть, а когда против тебя дикая толпа с автоматами?

Нервничал не только я один. Флегматичный Герб, кажется, кожу содрал, бесконечно расчесывая заросший подбородок. А МакСтоун… МакСтоун, хвала вселенной, наконец заткнулся и занялся делом.

Убедившись в отсутствии посторонних звуков, пролез в дыру и спустя минуту подал знак, что все чисто. Дальше гуськом потянулись братья, я же замыкал процессию, последним просунув голову в лаз.

Новый дом ничем не отличался от предыдущих: кругом царила привычная картина запустения. Всюду поломанная мебель, на полу песок вперемешку с мусором, кое-где на стенах виднелись картины и даже техника имелась, что совсем уж удивительно. Большая телевизионная панель была прибита к стене огромными гвоздями. По экрану в множестве своем разбегались паутинки трещин, за отколовшимися кусочками виднелась плата и топорщились щетиной проводки. И в чем смысл сей экспозиции?

«Легкий» толчок в спину, от которого невольно делаю шаг вперед. Это Герб мягко намекает, что нечего по сторонам глазеть, чай не на экскурсии. Помню я старина, все помню, на пару секунд отвлекся.

По длинному коридору следую в крайнюю комнату: там уже во всю шныряет МакСтоун. Покрутился возле небольшого окна, прислушался к мерному рокоту мотора. Броневик никуда не делся, стоит монументом на месте, а вот стоявшая рядом парочка боевиков неизвестно куда запропастилась. Мы их еще десять минут назад срисовали, да они особо и не скрывались, бурно обсуждая последние события. Курили, смеялись, возмущенно кричали – все в теньке, под боком железного монстра. Пока остальные бегали с автоматами по округе, эти никуда не спешили, будучи приставленными к машине в качестве дополнительной боевой мощи. И вот запропали.

Не я один обратил внимание на сей факт. МакСтоун явно встревожился, а вот Герб отмахнулся: мол, мало ли куда приспичило отлучится парочке идиотов. Указал младшему на стену – дави давай. Ох, старина не нравится мне это.

Была у Авосяна одна черта характера, которая сильно мешала по жизни. Некоторые называли это «твердолобой упертостью», другие же старались подбирать более мягкие определения.

- Нет в тебе гибкости мышления, - ни раз и ни два говорила Джанет Ли. – Поставишь перед собою цель и идешь на пролом, никуда не сворачивая. В жизни так нельзя, Герб. Условия постоянно меняются, а вместе с ними нужно корректировать планы.

Но Герб отчего-то не мог или не умел. Потому и не ставили его никогда во главе командования, исключительно исполнителем, в качестве которого великан был бесспорно хорош. И мы бы не поставили, но обстоятельства вынудили.

Теперь пер Герб напролом к последнему дому в конце улицы, в буквальном смысле снося двери и ломая стены, чтобы спрятаться у всех на виду, под металлическим боком броневика. И плевать, что обстоятельства поменялись, что мы убедились в полной бестолковости санти, которые и дома-то толком не прочесывали. Можно было спокойно укрыться ветошью и лежать, не отсвечивая, до прихода ребят Золтана. Нет же, прем вперед, цель у нас.

С немалой долей раздражения смотрю, как Левон возится рядом со стеною. Прикладывает ладонь к серой поверхности и давит. Оно может и выглядит легко со стороны, я даже разок попробовал провернуть подобный трюк, пока никто не видел. Хрен там… Перегородки - труха, но крепкая труха, зараза. У Авосянов точно вместо рук гидравлические поршни работают.

Послышался знакомый треск… хруст - небольшой кусок стены осыпался, образовав дыру с рваными краями. Отверстие маленькое, придется ломать дальше. Пока мы жмурились и закрывали носы от поднятой пыли, Левон присел на корточки. Широкая ладонь парня уже прощупывала серую поверхность на наличие слабых мест.

Будь среди боевиков санти даже не следопыт, просто внимательный парень – он бы без труда вычислил беглецов по оставленным следам. Не по отпечаткам ботинок, а по снятым с петель дверям и проломанным стенам. Мы же как бульдозер работаем, только шума почти не издаем.

Вздыхаю про себя от бестолковости всего происходящего и поднимаю взгляд вверх к дыре. Первые секунды не понимаю, что происходит: на меня из проема уставились глаза. Чья-то башка пролезла в проделанную Левоном дыру и теперь с удивлением таращилась на все окружающее, а в первую очередь на меня, потому как стоял ровно напротив. Стоял не просто так, прикрывал Левона на всякий пожарный, пока МакСтоун караулил окна, а Герб тылы. И когда случай наступил, как-то сразу растерялся, забыв про оружие. Уж не знаю, что за умопомрачение на меня нашло. Возможно, причина заключалась в физиономии неожиданного визитера, которая не таила в себе никакой угрозы и не выглядела опасной, скорее озадаченной.

Пауза длилась долго. И кто знает, чем бы все закончилось, не среагирую первым Левон. Из нас четверых именно гражданский первым разобрался во внештатной ситуации. Он распрямился во всю длину гигантского роста и со всей дури заехал кулаком по высунувшейся роже. Та даже понять толком ничего не успела, вновь скрывшись в дыре. До ушей долетел звук упавшего тела, словно мешок картошки на пол уронили.

Ловлю на себе обвиняющий взгляд МакСтоуна. Вот сейчас самое время проводить разбор полетов. Да, проворонил – признаюсь, но если рассуждать по сути: было бы лучше – открой я пальбу из пистолета? Санти те еще вояки, но даже у них хватит мозгов проверить источник подозрительного шума. Тем более, что возле броневика терлась парочка…

Ежкины коврижки! Запропавшее подкрепление из двух человек вполне могло зайти в дом, в тот самый, куда мы ломимся. И если вырубили одного, должен быть и другой.

Столь очевидная мысль приходит в голову не мне одному. МакСтоун первым оказался на месте происшествия: направил ствол в отверстие, прислушался. За окном привычно рокочет броневик, доносятся трели далеких выстрелов – ребята Золтана идут на выручку. Других звуков нет, а это значит нас пока не спалили.

Том кивает Левону и тот продолжает прерванное занятие: ломает, а скорее крошит ветхую перегородку. Секунд десять работы и размера дыры в стене вполне достаточно, чтобы пролезть внутрь.

МакСтоун идет в авангарде - показывает на ствол, отрицательно качает головой. Да понял я, понял: стрелять только в крайнем случае. Двигай уже давай, номер один.

Перед глазами мелькает спина напарника. Задерживаю дыхание и пробираюсь сквозь облачко пыли следом. На полу лежит распростертое тело внезапного визитера, лицо залито кровью. Не хотел бы я угодить под молот Авосяна: что старшего, что младшего. Он ведь и убить может, а может и убил. Боевик признаков жизни не подавал, из смятого носа и разбитых губ натекло порядочно крови.

Нагибаться и щупать пульс времени нет. Следом идет Авосян, он и проверит, а моя задача проста до безобразия – прикрывать спину МакСтоуна.

Том уже успел выйти в длинный коридор. Привычно замер, прислушиваясь к посторонним звукам. И снова ничего подозрительного. Показывает пальцем на ближайшую комнату, с которой планирует осуществить зачистку дома. Киваю Тому, хотя тот видеть не может. Начинаем движение и…

Из проема выходит мужик: здоровый такой, коих среди санти отродясь не водилось. Обычно роста невысокого и щуплые все, а этот крепким выдался, коренастым. Оружия в руках нет, автомат за спиной висит. Схватился за лямку, пытаясь перекинуть через голову, но Том тут как тут – два быстрых шага и р-раз боковой в челюсть. Мужик не просто устоял на ногах, он отразил второй удар и сам нанес ответный. Неказистым хук вышел: торопливым, корявым, но действенным. Тома крутануло вокруг оси и завалило на пол.

Блин… Хуже нет, когда сомневаешься в критической ситуации. Нажать бы на спусковой крючок, но шуметь не желательно, а если драться, то пойди завали такого бугая. Вон он как легко МакСтоуна уделал, бойца не из последних. Я же и был тем самым последним. Не то чтобы слабак, просто аристократы с детства единоборствам разным обучались. У каждого личная программа подготовки и персональный тренер. У меня же мячик футбольный летом и шайба с клюшкой зимой. Конечно, без драк не обходилось, особенно когда возрастом поменьше был. В качестве спарринг-партнеров выступали пацаны из соседних районов, те еще тренера, если честно.

Поэтому драться не получится, значит стрелять, но за стеной крупнокалиберная спарка, а ну как заподозрит не ладное… Додумать не успел, пока метался мыслями, мужик принял решение за меня: шагнул и зарядил в район левой скулы.

На несколько секунд отключаюсь, а когда прихожу в себя чувствую невыносимый звон в ушах, а еще знакомы металлический привкус. Сплевываю слюну на песок: темную и тягучую, повисшую на нижней губе. Где пистолет? Куда обронил оружие? Надо… Глаза разбегаются в разные стороны, не могу сфокусироваться. Поэтому слепо шарю по поверхности пола, но кроме колющего песка под ладонью ничего не ощущаю.

Запоздало вспоминаю о противнике, который отчего-то не торопится с добивающим ударом. Поворачиваю гудящую голову и вижу парочку, крутящуюся в странном танце. Ведущим у них выступает огромный великан. Он буквально швыряет своего партнера на стены, но тот ни в какую не отпускает: вцепился в плечи и висит. И р-р-раз - остатки мебели разлетаются в разные стороны, и два – с потолка посыпался песок и многовековая пыль.

Захотелось крикнуть: «Герб, внешняя стена - несущая, зачем об нее колотишь этим придурком санти?!» Даже воздуха успел набрать в легкие, но тут серая преграда подалась, прогнулась и парочка танцоров вывалилась наружу, а следом затрещал мир…

Время не останавливалось, и Тварь ко мне не явилась, сквозь пыль и куски кровли. Не стала тыкать длинным корявым пальцев в трескающиеся балки. Может по причине того, что падали они мимо меня, а может все дело в качестве стройматериалов: совсем уж дешевых и негодных, за давностью лет превратившихся в гниль.

В какой-то момент даже начал переживать, что меня скорее засыплет, чем завалит: столь много было мелкого мусора и песка. Но обошлось…

Выплевываю изо рта комки грязи. Вытаскиваю руку из-под чего-то тяжелого, навалившегося на тело. Тяну ладонь к лицу, усиленно тру веки, пытаясь избавится от режущих осколков песка в глазах. Уши ни хрена не слышат - сплошной гул летящего самолета. Неужели настолько серьезно «глушануло» из-за развалившегося дома? Не дом, название одно – соломенная хижина из сказки о трех поросятах.

Тогда почему гудит? Открываю глаза и вижу столб клубящегося черного дыма, поднимающегося в белесые небеса. На том самом месте, где стоял броневик, чадила груда железа -так вот оно что рвануло. И не Герб вовсе разрушил дом, хотя он, конечно, мог бы. Неизвестные подбили технику санти, отчего окрестные строения посыпались карточными домиками, не выдержав взрывной волны. Теперь понятно, почему звенит в ушах.

А вот и главные виновники события – пара вояк в камуфляже песочного цвета. На голове тактические шлемы, раздутые из-за многочисленных аккумуляторов, которые служат одновременно источником питания и дополнительной защитой.

Внутрь встроен настоящий миникомпьютер: крутой и бестолковый. Крутой, потому как ИИ автоматически определяет цели, даже слегка шевелящиеся за укрытием. Имеет встроенный «ночник», бинокль, камеру на триста шестьдесят градусов и кучу прочих «приблуд», которые через два часа становятся бесполезными. Именно на столько времени хватает зарядки девайса, по истечении которого карета превращается в тыкву, то бишь в груду железа.

Поэтому и не берут его в длительные командировки, предпочитая более дешевые и практичные варианты. Да и сноровки шлем требует изрядной.

Камерон как-то сказал, что потребуются годы, чтобы в полной мере научиться пользоваться всеми функциями, не тормозя и не отвлекаясь на постороннее. В это легко верилось, особенно после устроенной курсантам практики. Помнится, пока камеру в интерфейсе нашел, два раза подстрелили. И самое обидное: вторым был свой, напутавший с позиционированием цели.

Не один санти такое на голову не оденет. Хотя о чем это я? Санти как раз и оденет любое яркое и сверкающее, обвешается с ног до головы.

Приглядываюсь к ребятам и понимаю, что здесь другой случай. Десант это: и по повадкам, и по манере держаться, да и по логике.

Стоило пошевелится, как вояки моментально среагировали. Точнее искусственный интеллект обнаружил движение и определил источником потенциальную угрозу – человека. Секунду дула короткоствольных автоматов смотрят на меня, после чего раздается знакомое:

- Снежок!

И следом белоснежная улыбка на черном как смоль лице: на видимой его половине, не прикрытой забралом шлема. Я и сам не выдерживаю, улыбаюсь старому знакомцу:

- Пловец, ты что ли?

Собственный голос болью отдается в висках. В ушах по-прежнему гудит, но уже различаю отдельные звуки, такие как выстрелы на заднем фоне и голос Феликса Джедсона – любителя ночных заплывов по чужой территории. Давненько его не видел, с той самой поры, когда пили под падающим снегом, передавая по кругу закостеневшими от холода пальцами бутылку перцовой. Парня тогда вырубило с непривычки, и крепкий сержант утащил пьяное тело на закорках. Звали того сержанта Крис… Так вот отчего казалась знакомой постоянно звучавшая фамилия.

Золтан, Крис Золтан – тот самый крепыш, который пил с нами и с которым потом обменивались посылками. Мы им перцовку и вино, они нам виски и бренди. После Авосян бухал с ними неоднократно, а у меня как-то не сложилось.

- Вечно черные ребята прикрывают белые задницы, - Феликс потягивает руку, помогая выбраться из небольшого завала.

Встаю на ноги, заодно проверяю целостность тела. Вроде все на месте, только вот скула болит, зараза. Это все скотина санти, хорошенько так приложился крюком с правой. Но ничего, главное зубы на месте, а синяки пройдут.

- Снова нашел неприятности, Снежок? Ничего не меняется в этом мире.

Ничего не меняется - это точно. Феликсу позубоскалить, что воздухом подышать, вон какая рожа довольная.

- Ты все такой же расист?

- А ты все такой же белый?

Демонстративно показываю темные от пыли руки, но пошутить по этому поводу не удается: улыбка вдруг сходит с лица Джедсона. Он весь подбирается и быстрым шагом уходит в сторону противоположной улицы, кивнув в знак прощанья. Похоже прилетело по связи за лишний треп языком. Все верно, они здесь на задании, а не на встрече выпускников. Да и мы вроде как не на прогулке.

Оглядываюсь в поисках своих и обнаруживаю МакСтоуна, полностью слившегося с остатками серой стены. Сидит, покрыты толстым слоем пыли, и взгляд потерянный: не иначе, отходит от случившегося нокаута. Вон и левый глаз практически полностью заплыл. Писанный красавец получился, не налюбуешься.

Справа раздается знакомое басовитое:

- Я же сказал: беречь, как зеницу ока, а ты что?

Герб во всю отчитывал брата, а тот стоял, понурив голову. Сразу и не скажешь, кто из них младший: оба здоровые бугаи.

- Оно как громыхнуло, стены вкривь и вкось пошли, ну я это… струхнул малясь.

Ладонь Герба взмывает в воздух и отвешивает звонкий подзатыльник брату. Я бы от такого леща точно упал, а Левон ничего, даже не пошатнулся. Только ниже свесил голову и обиженно пророкотал:

- Мамке скажу.

- Чего? – не понял Герб.

- Мамке, пожалуюсь, что ты руки распускаешь.

- Я тебе дам мамку. Домой приедем, такого ремня пропишу, на собственный зад сесть не сможешь. Струхнул он… Левон, я что сказал с сигмой делать?

- Сторожить.

- А ты что сделал?

- Оно же это... как бабахнет, и потолок прямо на голову упал.

- Ты чемодан зачем бросил, балбес малолетний?

- Я не маленький, - Левон шмыгнул носом, - мне семнадцатый пошел.

Твою дивизию… Авосян постоянно твердил: младший, младший, но я как-то не придавал значения слову. Казалось, здоровый тридцатилетний мужик с заросшей щетиной лицом, а пацану всего-то шестнадцать. Слышал конечно, что некоторое взрослеют рано, но пока сам не столкнешься, толком не офигеешь.

М-да, накуролесил пацаненок, натворил дел. Если рука у Герба не поднимется, лично приеду и выпорю. Только что-то подсказывало, без меня желающих будет предостаточно, тот же МакСтоун, когда от нокаута отойдет.

Утро следующего дня выдалось тоскливым. На небо набежали тучи: затянул мелкий, не по-летнему промозглый дождик. Так что пришлось накинуть легкую ветровку и прихватить шляпу, до сих пор пахнущую солнцем и пылью. Рука было автоматически потянулась к трости, но нет в ней необходимости. Я даже присел пару раз на всякий случай, потер сустав – нормально все: коленка не горит огнем и не стонет, чего не скажешь о щеке. А виновник всему неизвестный санти, приложивший вчера смачным ударом.

Долго смотрелся в зеркало, шевелил челюстью и проверял зубы на шаткость. Тридцать бойцов были на месте и не собирались покидать рот, по крайней мере в ближайшее время. Еще два находились в зачаточном состоянии ожидая, когда их владелец наберется достаточной мудрости. Долго ждать придется, если судить по последним событиям.

- Что бы я вас еще раз с Томом на дело взял… Да никогда в жизни, - сказал Герб на прощанье и был прав абсолютно. Вчерашнее поведение, не иначе как детским, назвать было трудно: сплошные разборки, препирательства, крики - нашли место и время.

И ведь все прекрасно понимал, но ничего поделать с собою не мог. Когда видел наглую физиономию МакСтоуна, Даллиндж сам в руки просился. И плевать на свою жизнь, на чужую, лишь бы стереть мерзкую ухмылку с аристократической рожи.

В казарме успешно игнорировали друг друга и порою казалось, что неприязнь утихла, а то и вовсе испарилась, но нет: стоило одному делу объединить нас и все дерьмо полезло наружу. И настолько его было много, что в какой-то момент едва не захлебнулись. Я и за оружие готов был схватиться.

М-да, дела… Было бы странным, пристрели я МакСтоуна из его же ствола, или он меня или кончили бы всех вместе, потому как на шум неминуемо сбежалась толпа санти.

Герб вчера много чего наговорил по поводу. Флегматичного нашего как отпустил адреналин, так и понесло. Брату затрещин навешал, на меня наорал, и на того же МакСтоуна, который после нокаута стал необычайно тихим и задумчивым. Досталось даже Золтану, который вроде всех спас. Правда, потом выяснилось, что двигали нашим общим знакомцем отнюдь не благородные побуждения. Огневая поддержка сотни десантников стоила Гербу кругленькой суммы.

- Последнюю машину продал, на счетах по нулям.

- Вот если бы последние трусы, - постарался я пошутить, но вышло не очень.

Он с какой-то тоской в глазах посмотрел на меня и неожиданно спросил:

- Сколько стоит месяц проживания в твоем захолустье?

Ничего Герб не понимает в нормальном жилье. Лес сосновый кругом, свежий воздух, стряпня вполне сносная, хозяйку бы еще сменить, и мечта жизни будет, а не место.

На работу едва не опоздал: сначала долго жевал больной челюстью положенный завтрак, а после изрядно промок под дождем, обходя многочисленные лужи.

- Молодой человек, как вы думаете, для чего существуют гардеробные? - послышался дребезжащий старческий голос, едва поднялся на третий этаж. – Или полагаете, окружающим приятно дышать сыростью?

Ничего такого не полагал. Пришлось спускаться на первый и искать эту самую гардеробную, чтобы снять мокрую шляпу и плащ. Хорошо, что на входе не проверяли наличие сменной обуви, иначе точно бы опоздал.

Влетел в родной кабинет на последних минутах, поздоровался и тут же за компьютер, а там красная надпись мигает – «заблокировано».

- Нас вчера почтила своим присутствием местный психолог – госпожа Валицкая. Знаешь такую? – ядовито поинтересовалась Митчелл и глаза ее нехорошо полыхнули зеленым пламенем. Не нравится женщинам Анастасия Львовна, еще в академии заметил, и новая коллега не была исключением из правил.

- Валицкую знаю, - признаюсь упавшим голосом, – надо пойти записаться?

- Она тебя сама записала. В одиннадцать часов необходимо явиться в кабинет.

Я кивнул уныло. О том же напоминал мне компьютер и служебный телефон, в который только сейчас удосужился заглянуть. Целых три сообщения прислали и все со словом срочно.

Приду я, приду. Знал же, сколько веревочки не виться, а конец все равно будет. И вот он наступил, конец этот самый. Чувствую вынесут сегодня чьи-то мозги, на блюдечке с голубой каемочкой.

- Петр, у тебя сегодня еще одно важное дело: нужно сходить в бордель.

Смотрю на Митчелл, пытаюсь увидеть следы иронии на смуглом лице, но нет, заявляет на полном серьезе.

- Зачем? – интересуюсь осторожно.

- Не за чем, а за кем. За напарником своим. Мозес четвертый день в загуле, пора его вытаскивать на свежий воздух, приводить в чувства. И не спорь, теперь это твоя непосредственная обязанность.

Тяжело вздыхаю, что за день такой сегодня. Мало мне свидания с Валицкой, теперь еще пьяного борова из гнезда разврата выводить. Он и трезвый-то не особо приятен, а под парами алкоголя и вовсе невменяемым становится. С ужасом вспоминаю последнюю пьянку в баре Сарчево, где нам едва не начистила морды местная банда байкеров, а бармен все норовил пальнуть из обреза или что у него там было припрятано за стойкой.

- Петр, это надо сделать как можно быстрее, лучше сейчас. До одиннадцати как раз обернешься.

Обернусь, как же. Скорее пьяный боров будет таскать за собою по лужам, чем я сумею привести его в чувства. Вот такая она, работа детектива.

- Можно мне тоже в бордель, - тоскливо затянул Борко. Бедняга таки оторвал изможденное лицо от клавиатуры и с мольбой в глазах уставился на Митчелл. – Так не честно, парень молодой, только пришел, а все приключения достаются ему. Самуэль напечатай то, напечатай это, вот тебе триста пятьдесят второй том, часть шестая, и что бы к концу недели было готово. А я может в Сарчево хочу, бандитов ловить или пьяных детективов из борделей вытаскивать.

- Согласен поменяться, - заявляю неожиданно сам для себя. А что, мне этих приключений выше крыше, хочу в теплом и уютном офисе посидеть, по клавишам постучать.

- Вот! - взвыл не своим голосом Борко. – Он согласен! Милая Таня, родная моя, я ему все объясню, все расскажу, лучше меня работать будет. Выходные свои потрачу, материал лично на ошибки перепроверю, дай только добро…

- Стоп, - прервала Митчелл бесконечный поток слов, – Воронов, на выход.

Я и вышел в коридор. Что за день сегодня такой: сначала пьяный Мо, потом мозг выносящая Валицкая, еще и дождь этот зарядил, зараза. Утро лучше не придумаешь, а что делать. Глубоко вздохнул и поплелся в сторону выхода.

- Воронов, ты куда? – долетает до ушей знакомый голос. Поворачиваюсь и вижу Леженца с двумя кружками кофе: одна для себя, другая для прекрасной напарницы, а может и обе. Кто знает, какие аппетиты у блондинки. Как не выйду наружу, то он ей напитки таскает, то шоколадки. По ощущениям мадам жрет больше Мо, а фигурой – модель топовая.

- В бордель, - говорю ему.

- Чего? – не слышит Дмитрий. Вот ведь, глухая тетеря.

- В бордель я! – кричу громче, так что стоящая неподалеку парочка детективов оборачивается.

- Да ты гонишь, - Леженец подходит и подозрительным взглядом изучает меня. – Поди у напарника своего толстого на побегушках.

Утро становится все хуже и хуже, когда хуже уже не придумаешь. Хочу сказать про кофе в руках, про купленную шоколадку, торчащую из кармана, но спрашиваю совсем другое:

- Тебя блондинка еще не трахнула?

Леженец так и замер с открытым ртом, а я направился к выходу.

- Чего это трахнула, чего трахнула? – донеслось запоздалое в спину. - Тоже мне тут, великий бабник нашелся. В бордель он намылился…, да я сам кого захочу трахну.

Спортсмен, оскорбленный в проявлении лучших чувств, шумел бы еще очень долго, но тут открылась дверь и женский голос томно произнес:

- Дмитрий, долго вас ждать буду, где мой кофэ?

Знакомое произношение, с неизменным ударением на последнее «э».

- Я это, я…

- И что это за мужицкий жаргон, Дмитрий? Кого это вы там трахать собрались? Моему уху противно слышать подобные обороты речи. Впредь прошу следить за языком, и выбирать более достойную терминологию, соответствующую публичному месту.

Где мой кофэ… Нет уж, лучше в бордель.