Правила игры

Глава 6

Корабль «Элайас Мадеро», принадлежавший консорциуму «Борос», следовал по маршруту, который на протяжении многих десятилетий приносил самые большие прибыли. Оливки и вина с Безаира, драгоценные камни с Оддлинка, эмбрионы крупного рогатого скота с Гуллама, технические органические вещества с Поджа, развлекательные кубы с Кориана, куда по скоростным коридорам приходило много кораблей из внутренних областей Галактики. Там же, на Кориане, была самая высокая плотность населения. «Элайас Мадеро» был обычным контейнеровозом, в каждом порту он оставлял пустые контейнеры и забирал груженые. Экипаж корабля, большая часть которого работала вместе много лет, зачастую даже не знал, что находится в контейнерах. Считалось, что это должен знать капитан и агенты «Бороса», которые были в каждом порту. К контейнерам с борта корабля было не подобраться, товар находился в полной безопасности. По этой причине никто из экипажа «Элайаса Мадеро» даже не подозревал, что контейнер в отсеке номер пять вместо предполагаемых пяти тысяч восьмисот тридцати двух считывающих устройств для кубов был заполнен оружием, украденным с военного склада Флота. В других контейнерах в том же отсеке номер пять вместо развлекательных кубов находилось и другое контрабандное оружие, в том числе и тридцать четыре боеголовки «Уитсок-43б11» и электронные устройства к ним.

Агенты «Бороса» на Безаире совсем не обрадовались бы, обнаружив содержимое этих контейнеров.

«Элайас Мадеро» вышел из скоростного прыжка, приноравливаясь к своей обычной скорости, чтобы в режиме реального пространства пересечь расстояние между двумя скоростными коридорами внутри одной и той же системы. В просторечии эту зону называли Двойной Порцией. На общепринятых картах уже много лет этот путь обозначался словом «сомнительный», потому что теоретически считалось, что присутствие двух скоростных коридоров внутри одной системы может привести к их пространственной нестабильности. Даже при небольшом смещении точки входа в скоростной коридор направляющийся туда корабль может столкнуться с большой массой твердого вещества, так как его маневренность на таком узком пространстве сильно снизится. Но ближайший безопасный путь лежал далеко в стороне, до него надо было совершить три небольших прыжка, а это значило, что путешествие с Кориана до Безаира удлинилось бы на одиннадцать дней. В принципе, временные координаты точки входа в скоростной коридор всегда достаточно расплывчаты, и многие торговые суда использовали такие короткие пути, чтобы ускорить доставку груза, хотя по бумагам значилось, что они пользуются только официальными безопасными путями.

Экипаж уже знал этот маршрут, они много раз благополучно совершали двойной прыжок в этом месте. В течение последних пятидесяти лет точки входа в скоростные коридоры не менялись, а поскольку это все-таки могло случиться, многие не желали подвергать себя риску, и кораблей на этом отрезке было совсем немного.

И на этот раз они, как всегда, спокойно вошли в систему. Корабль без рывка перешел на внутрисистемные двигатели.

— Прекрасно, — сказал капитан Лунд, обращаясь к своему штурману.

Он похлопал офицера по плечу:

— Через четыре дня нас здесь не будет. Пойду вздремну.

Было принято, что во время входа в скоростной коридор капитан должен находиться на мостике. Из-за небольших инженерных неполадок Лунд был на ногах уже третью вахту.

Штурман прежде служил на корабле-близнеце «Сорайас Мадеро». Сейчас он кивнул капитану:

— Курс просчитан, сэр. По моим подсчетам, девяносто семь целых две десятых часа.

— Замечательно.

Капитан Лунд, лысеющий, полный мужчина, прошел к себе в каюту. Там он первым делом снял китель и стянул башмаки. Аккуратно повесил китель, ботинки поставил у стены, повесил брюки на спинку стула, на них рубашку… Скоро ему на пенсию. Еще только один рейс до Кориана, и все. Хелен… внуки… маленький славный домик высоко на вершине холма… Со сладкой улыбкой на лице он погрузился в сон.

Его разбудил резкий звук сигнала тревоги. Капитан моментально схватил трубку внутрибортовой связи.

— Капитан слушает… Что случилось?

— Пираты, сэр.

Капитан сел на койке, немного вбок, чтобы не удариться о полки на стене каюты.

— Иду.

Пираты? Какие еще пираты могут болтаться на маршруте, по которому практически не ходят корабли. Не то что практически, наверное, вообще не ходят. Он никогда не замечал, чтобы кроме них кто-нибудь еще пользовался этим коротким путем.

Неужели за ними следили? Он слышал разговоры о том, что Флот разрабатывает сканирующие приборы, чтобы следить за кораблями, идущими по скоростным коридорам. Доброта? Конечно, не мир Этар, а галактику Династий они уже оставили позади.

На мостике ситуация прояснилась. Два корабля, красные огоньки их оружейных систем устрашающе мерцают на экранах сканирующих приборов. На экране переговорного устройства человек с жесткими чертами лица и в военной форме, которую капитан Лунд видел впервые. Говорил человек на языке Династий, но с сильным акцентом, такого капитан тоже прежде не слышал. Слова при этом получались сильно растянутыми.

— Сдавайтесь без боя, и мы отпустим экипаж в спасательных шлюпках…

Капитан Лунд чуть не поперхнулся. Что пользы от спасательных шлюпок в системе, в которую никто никогда не заходит?

— Где ваш капитан? Я хочу поговорить с ним. Лунд подошел к переговорному устройству и кивнул своему помощнику, тот отступил в сторону.

— Меня зовут капитан Лунд. Кто вы такие и что вы собираетесь делать?

— Забрать с собой ваш корабль. — Человек улыбнулся мрачной улыбкой. — Именем священной свободы и Милиции Нового Техаса. Извиняемся за… причиненные неудобства.

— Вы пираты! — вскричал Лунд. — Вы не имеете никакого права…

— Какие грубые слова, капитан. Мы не любим, когда нас не уважают, сэр. Послушайте, что я вам скажу. У нас достаточно орудий, чтобы разнести ваш корабль в щепки, а мы предлагаем вам сохранить жизни всему экипажу. По крайней мере кто-то да спасется. Если вы сдадите корабль без сопротивления и пустите нас на борт, обещаю, мы пальцем не тронем ваш легальный экипаж.

Лунд понял, что начинается сплошной кошмар. Ум отказывался соображать.

— Легальный экипаж? — переспросил он.

— Ну да. Мы ведь знаем, что вы работаете на корпорацию с непристойными и неестественными понятиями о нравственных ценностях. По нашим книгам, в мире существуют неестественные и ненормальные вещи, неправильные, и если у вас на борту есть такие люди, им придется ответить перед судом Божьим.

Лунд огляделся. Лица офицеров на мостике напряглись и побледнели. Капитан нажал на кнопку на переговорном устройстве, чтобы на том конце не услышали его слов.

— Кто-нибудь из вас знает, что это за придурки? И что они имеют в виду под понятиями «естественный» и «неестественный»?

Младший технический специалист по сканирующим приборам Иннис Секалин кивнула в ответ:

— Я кое-что слышала о Милиции Нового Техаса… Во-первых, они считают, что женщинам в космосе не место, это нарушение их законов. Кроме того, они не признают ничего, кроме нормального, по их мнению, секса.

Капитан Лунд почувствовал, как внутри все оборвалось. Если они выступают против присутствия в космосе женщин, то какой секс называется у них «нормальным»? И почему женщинам нельзя в космос?

— Это… какая-то религия?

— Да, сэр. Так, по крайней мере, утверждают они. Лунду стало еще хуже. Религиозные кретины…

Он сбежал в космос от подобных фанатиков у себя дома. Если эти такие же… он не может рисковать своим экипажем.

— Предупреждаю, — сказал офицер пиратов, — отвечайте быстрее, иначе взорвем ваши отсеки.

— Хорошо, — ответил Лунд, чтобы выиграть время. — Я пошлю людей в спасательные шлюпки…

— Сначала мы просмотрим список экипажа, — с неприятной улыбкой перебил его пират. — Прямо сейчас, чтобы вы не успели его переделать. Если шлюпка отделится от корабля до того, как мы одобрим весь список, мы взорвем ее.

Лунд судорожно соображал. В списке экипажа не указан пол. И если только не дать им просмотреть медицинские карты…

— И медицинские карты, — продолжал пират, — на случай, если у вас там есть такие современные штучки, по имени которых и не разберешь, женщины они или нет.

Он может отказать им, но что тогда? Судя по показаниям сканеров, их орудия спокойно могут взорвать его корабль. Но вряд ли им это надо, им ведь нужен груз, а возможно, и сам корабль.

— Список экипажа и медицинские карты не внесены в базу данных. — Про себя он благодарил Бога, в которого дотоле не верил, за то, что это было общепринятой и общеизвестной практикой.

— Даю вам десять минут, — бросил пират и отключился.

Десять минут. Что он сможет исправить за десять минут? И почему он сразу не сказал, что на корабле нет женщин, тогда бы он смог выдать их за мужчин. Но, оказывается, врачи тоже слушали их разговор, и через секунду его уже вызывал Хансен.

— Я изменю пол и уберу все ссылки на медицинские показания, по которым можно определить пол пациента… На это потребуется шесть минут. Что еще, как вы думаете?

— Секалин говорит, у них там какие-то извращенные представления о «нормальном» сексе, но точно она не знает.

— Хм-м-м. Если у них в космос летают только мужчины, может, на борту приняты гомосексуальные отношения? Я могу записать то же самое и всем нашим.

— Да, а если это окажется не тем, что нужно… тут я не уверен.

— А как насчет детей?

Как и все коммерческие суда, «Элайас Мадеро» брал на борт детей некоторых членов экипажа. Несмотря на дополнительные хлопоты, связанные с пребыванием на борту детей, они настолько разряжали атмосферу и всегда так рады были помочь и услужить, что никто уже не удивлялся их присутствию. Сейчас на борту находилось шестеро детей: четверо дошкольников и двое проходивших на корабле учебную практику ребят постарше.

— Поместим детей в один из центральных отсеков, где их не высветят сканирующие приборы. Маленьким дайте успокаивающие препараты. Если они просто ограбят корабль, старшие выйдут и сообщат нам. Но в детской каюте все нужно прибрать.

— Так и поступайте, — сказал Лунд. — Ничего не изменяйте в графе «сексуальные предпочтения». Оставьте все, как есть.

Как же получше спрятать женщин? И что будет, если их обнаружат?

Шестнадцатилетняя Хэйзел Такерис первый раз отправилась на учебную практику на космическом корабле. Как предупреждал ее отец, все оказалось достаточно скучно. Но все равно она ни на что другое не променяла бы эту практику, а уж тем более на дополнительные пять семестров в космической средней школе на орбитальной станции Оддлинк. Поэтому она с удовольствием делала повседневную работу, которую обычно поручали практикантам, а когда надоедало мыть посуду или скрести пол, напоминала себе, что вместо этого могла бы слушать рассуждения профессора Халласа об истории планеты, которая, по представлению Хэйзел, давно канула в Лету — так давно и так далеко от них находилась эта планета… Кому же теперь интересно, в каком тысячелетии правил там король со странным именем или делал свои открытия какой-нибудь ученый?

Когда раздался сигнал тревоги, девочка по просьбе кока проверяла запасы в камбузной кладовой. Она не слышала переговоров капитана с пиратами, потому что повар приказал ей продолжать работу и ни в коем случае не сбиваться со счета. Тридцать восемь трехкилограммовых мешков пшеничной муки. Шесть полукилограммовых коробок поваренной соли и четыре коробки смеси хлоридов натрия и калия. Восемь…

— Хэйз, иди сюда, послушай.

Выражение лица у повара было очень странным, темного цвета загар, казалось, совсем исчез.

— Собери четыре аварийных набора продуктов и отправляйся в тридцать второй центральный отсек. Да побыстрее!

— Что? — Но практиканты не должны задавать вопросов, особенно когда член экипажа приказывает им что-то сделать таким вот тоном. Хэйзел схватила четыре набора НЗ, а потом еще два. Она со всех ног промчалась по коридорам, повернула к спуску в центральный отсек и там столкнулась с отцом. Тот был еще бледнее повара.

— Хэйз, дай-ка мне два этих набора, а теперь беги в тридцать второй. Мы запрем вас, я уже отнес туда твой скафандр. Надень его и жди. Ничего не делай, просто жди.

Хэйзел была дочерью астронавта, она сама догадалась, в чем дело.

— Пираты, — выдавила она, стараясь не заплакать.

— Да. Давай иди. Вам со Стинки придется быть за старших. Маленьким мы дали снотворного, они будут в пятьдесят седьмом и шестьдесят втором отсеках. И запомни, это Милиция Нового Техаса.

Хэйзел соскользнула вниз. Тридцать второй отсек — четвертый по часовой стрелке, она знала этот корабль с раннего детства. Люк в отсек был уже открыт, она зашла внутрь, сложила наборы, закрыла люк и заперла его изнутри. В углу стоял ее скафандр. Хэйзел с трудом натянула его дрожащими руками.

Хэйзел уже хотела по переговорному устройству, встроенному в скафандр, доложить о том, что все в порядке, но передумала. А что если пираты уже на борту? Никто не сказал ей, когда они будут здесь. Никто не сказал, когда им выходить. Сидеть и ждать? А как она узнает, когда можно будет выйти?

В скафандре трудно было лечь, она забилась в угол, чтобы не упасть, если вдруг уснет. Шлем закрывать не стала, чтобы не тратить зря кислород из баллонов. Если давление начнет падать, шлем закроется автоматически. Она взглянула на хронометр скафандра и засекла время. Ждать. Сколько?

Если бы Стинки оказался в одном отсеке с ней, можно было бы хоть поболтать. Они оба были тут на практике и, естественно, держались вместе. Кроме того, они хорошо ладили со своими родителями, ей нравилась мать Стинки, а ему ее отец, и они пытались подружить их. До сих пор им это плохо удавалось, но они не теряли надежды. Ведь всем хочется иметь друга, они со Стинки сами это знали… Именно так получается, когда взрослые сходятся друг с другом, а потом на свет появляются дети.

Сейчас, запертая в пустом отсеке, она вдруг поняла, что сходиться-то надо им со Стинки, а родителей оставить в покое, но к этому она еще не готова. Не сейчас… Она немного позволила себе помечтать: вот бы Стинки был с ней рядом, без этих дурацких скафандров и без вечно следивших за ними взрослых. Хотя она сама согласилась на медикаментозную отсрочку полового созревания, ее все равно время от времени преследовали такие фантазии. Внешне она выглядела лет на десять-одиннадцать, но на самом деле ей было шестнадцать.

Девочка с трудом оторвалась от своих грез и вспомнила о малышах. Их заперли в других отсеках. Отец сказал, что им дали снотворного. Сколько времени продлится действие препарата? Брэндалин всегда первой вскакивает утром с кровати и прыгает по каюте. Наверное, и теперь проснется первой. Интересно, их с сестрой поместили в один отсек? Хорошо бы так. Стасси такая спокойная и очень любит старшую сестру. Двое других малышей, Паоло и Дир, были двоюродными братьями.

Она посмотрела на хронометр. Прошло всего пятнадцать минут. Это мало. Наверное, пираты даже не поднялись на борт. Возможно, ждать придется несколько часов.

Скафандр зарегистрировал неспецифические вибрации, Хэйзел никак не могла понять, что это такое. За месяцы, проведенные на борту, таких вибраций она никогда раньше не испытывала. Один час, два, три. Сколько времени обычно пираты проводят на борту корабля? В обычном грузовом доке автоматическая разгрузка одного грузового отсека занимала семь часов двенадцать минут, если, конечно, не случалось непредвиденных осложнений. Будут ли пираты разгружать отсек целиком? Все отсеки? Найдется ли у них нужное для этого оборудование? И сколько времени все это займет?

Легче захватить целиком корабль. От одной этой мысли она похолодела. Если они так и сделают, если возьмут корабль с собой, что будет с ней? Со Стинки? С малышами?

Она услышала шум, совсем близко. Видимо, это пираты, ведь никто еще не открыл ее отсек. Шарканье, удары, и неожиданный вопль, от которого она вся напряглась. Это Брэнди, они еще всегда шутили, что от ее криков трескается сталь. Снова такой же вопль. Хэйзел с трудом поднялась на ноги, подошла к люку и попыталась его открыть. Их надо остановить, она должна защитить девочку. Она отперла замок, дверь распахнулась, ее схватили двое огромных мужчин и вытащили из отсека. Она видела, что Брэнди держит еще один пират, а девочка бьется у него в руках и кричит. Пират пытался заткнуть ей рот кляпом. Еще один пират держал Стасси, та тоже плакала, но не сопротивлялась, как Брэнди. Малыши-мальчики прильнули к Стинки, а он выглядел таким напуганным.

— Девчонка, — сказал один из пиратов. — Извращенцы.

Брэнди перестала кричать — пирату удалось засунуть кляп ей в рот.

— Держи, — и он пихнул девочку в сторону Хэйзел. Та прижала рыдающую Брэнди к себе и пыталась ее успокоить. Стасси ухватила ее за одну ногу, Паоло за другую. Стинки взял на руки Дира. Пират подтолкнул Хэйзел в сторону капитанского мостика. Там она сразу увидела отца. Он был мертв, тело лежало в луже крови. Хэйзел чуть не выронила Брэнди, но девочка крепко вцепилась в нее. Вокруг было много убитых, она всех их хорошо знала. Штурман Барис и ответственный за груз Сиг, а вот мама Стинки, ее связали и забили в рот кляп, но глаза пылают гневом. Она заметила, что здесь же лежат связанные и с кляпами во рту все женщины. Капитана Лунда привязали к стулу. А над ними стояли пираты в форме, с оружием наперевес.

Их предводитель повернулся к капитану Лунду:

— Ты обманул нас, капитан. Неосторожно с твоей стороны. — Он растягивал слова с незнакомым акцентом.

— Я… хотел спасти детей.

— Бог спасает ваших детей, он передает их нам, у нас они вырастут в добродетели, — И предводитель улыбнулся такой жуткой улыбкой, что у Хэйзел внутри все заледенела

Капитан Лунд посмотрел на нее, потом на Стинки.

— Простите меня, — произнес он.

Пират ударил капитана прикладом по голове.

— Нечего болтать, старик. С нашими детьми могут разговаривать только наши люди, А ты еще очень пожалеешь о том, что обманул нас…

Он повернулся к своим людям.

— А теперь за работу. Проверьте этих неверных потаскушек, может, кто-то из них на что и сгодится.

Хэйзел лежала в пустой пассажирской кабине и пыталась успокоить сразу всех малышей. Дир еще не пришел до конца в себя, а она и не знала отчего, то ли от снотворного, то ли от удара по голове. Паоло тихонько скулил, Стасси засунула в рот ручку и яростно ее сосала. Брэнди отключилась, она похрапывала сквозь кляп во рту. Хэйзел хотелось вытащить этот несчастный кляп, но она боялась стоявшего у входного люка охранника. Она вообще всего боялась, только делала вид, что не боится, чтобы подбодрить малышей. Ведь она была единственной, кто у них остался, кто мог их приласкать и успокоить, если это вообще еще было возможно. Но как можно успокоить других, если ты сама вся как на иголках?

Она еще не могла поверить, что все это правда. Конечно, тело болит по-настоящему, есть она хочет по-настоящему, боится тоже по-настоящему, но неужели все, что она видела, происходило на самом деле? Женщины, ее тетки, которые опекали ее с тех пор, как умерла мать, их всех… она даже не знала, как выразить словами, что с ними сделали, а в конце концов всех убили. И бедный капитан Лунд… Она знала его всю жизнь, сколько себя помнит, такой мягкий, добрый человек… а они набили ему в рот языки, которые вырвали у женщин, а потом… и тоже убили в конце.

Паоло заскулил громче, пират у двери зарычал. Хэйзел погладила мальчика по спине.

— Успокойся, — прошептала она. — Хэйзел постарается больше об этом не думать, будет думать о малышах, она им нужна.

— Слушай внимательно наши правила, — сказал ей пират.

Хэйзел сидела на полу, на коленях у нее была Брэнди, остальные малыши сидели рядом.

— Смотри на меня, — прикрикнул он.

Хэйзел смотрела на малышей, потому что ее уже ударили по лицу за то, что, как они сказали, она уставилась на одного из пиратов. Сейчас она подняла глаза, голова при этом испуганно вжалась в плечи.

— Вот так, — продолжал пират. — Будешь смотреть, когда тебе приказывают и куда приказывают. А теперь слушай. И запоминай. Не смотреть на нас, если тебе не приказано. Не разговаривать. Ты, девчонка, можешь шептаться с малышами, но только если мы в этот момент не разговариваем. Будешь за ними следить, кормить их, мыть, будешь убираться в каюте. Будешь делать все, что тебе прикажут. Беззвучно, без споров. Если хочешь, чтобы твой язык остался на месте.

Взрослые женщины не верили вначале этим словам. И все они умерли. Ей нужен язык, она отвечает за малышей.

— Ну, что скажешь? — спросил пират и склонился к ней.

Она была так напугана, что ничего вымолвить не могла. Он схватил ее за волосы и оттянул голову назад. Глаза Хэйзел наполнились слезами.

— Слушай меня, девчонка. Говорить ты ничего не будешь. Женщины молчат перед мужчинами. Женщины должны молчать и повиноваться. Понятно?

Она чувствовала себя как загнанный зверь и попыталась кивнуть, несмотря на то что мужчина сильно тянул голову назад. Внезапно он отпустил ее, и голова резко мотнулась вперед.

— Все правильно, — сказал он. — Учись склонять голову в уважении и повиновении.

Он выпрямился и отступил на шаг назад. Хэйзел смотрела на его сапоги.

— А теперь за дело, девчонка, умой этих выродков. Малышам нужна одежда, чтобы их умыть, нужно мыло, полотенца и прочее. Она хотела было спросить… но она ведь должна молчать.

— Тебе принесут все необходимое, — сказал мужчина. — Еду, воду, но, смотри, ты должна быть послушной. Одень детей, как положено. Для тебя на этом проклятом корабле и одежды-то приличной нет, тебе самой придется смастерить себе что-нибудь. Мы тебе покажем картинки, по которым будешь шить одежду. Вон там раковина и туалет, там будешь стирать.

«Зачем?» — подумала она. Прачечная на корабле прекрасно стирает и гладит вещи, причем очень быстро. Но спрашивать она ни о чем не стала.

Вскоре ей принесли вещи и еду. Сухое молоко, простыни, полотенца и целый мешок с детскими вещами, мылом, шампунем, расческами и щетками. Даже несколько игрушек: две куклы, кубики, маленькую машинку. Хэйзел обрадовалась, дала каждому малышу по конфете и просмотрела мешок с одеждой. Вот коричневый комбинезон Паоло, полосатая кофточка Брэнда, другая кофточка с цветами, это Стасси, серый комбинезон Дира. Но девочкиных комбинезонов нет, нет даже штанишек, которые они обычно надевали вместе с кофточками.

Малыши были такими грязными, трудно было сказать, вымазались они в чем-то или расцарапаны. Когда они съели конфеты, Хэйзел повела их в ванную и отмыла с мылом. Потом одела, как смогла, остальные вещи убрала. Должно быть еще четыре кофты, четыре комбинезона, по три на каждого малыша, но ей принесли не все вещи. Из ее собственных вещей вообще ничего не принесли, только пуловер с длинными рукавами, на самом деле его носил Стинки, но они с ним в последнее время менялись кофтами, поэтому и пуловер оказался в ее каюте. Она не стала его надевать, потому что не будет же она ходить в одном пуловере, а брюк они не принесли.

Она аккуратно сложила вещи в одном из углов каюты, еду в другом. Разрешила детям самим разобрать игрушки. Брэнди взяла кубики, как всегда, Стасси яростно прижала к груди свою куклу. Паоло принялся передавать кубики Брэнди, а Дир посадил вторую куклу в машинку и начал катать ее по полу.

Входной люк с шумом распахнулся, Хэйзел даже вздрогнула. От неожиданности она чуть было не подняла глаза на вошедшего человека, но быстро отвела взгляд в сторону.

— Почему ты не одета, девчонка?

Отвечать нельзя. Но она не знает, как можно ответить, если говорить нельзя. Она помотала головой, развела руки в стороны.

Сапоги подошли ближе, большие руки принялись рыться в вещах, которые она так аккуратно сложила. Наконец мужчина бросил ей пуловер Стинки и сказал:

— Натяни вот это, девчонка, и поживее. Она неуклюже надела пуловер.

— И завернись в одну из простыней.

Об этом она и не подумала! Теперь она бросилась на другой конец каюты, схватила простыню и обернула ее вокруг тела. Как же ее закрепить? Что-то упало на пол прямо перед ней. Матерчатый мешочек.

— Здесь все для шитья. Если шить не умеешь, учись быстрее. Сшей себе что-нибудь приличное из простыней. Так чтобы руки и все остальное до колен было прикрыто. Юбку слишком широкой не делай. Широкие юбки носят приличные замужние женщины. И маленьким девчонкам тоже сделай юбки, пришей их потом к кофтам.

Он подошел к малышам и встал над ними.

— Это что такое?

Хэйзел не поднимала глаз и ничего не говорила.

— Ну вот что, девчонка, ты должна научить этих малышей, чтобы они все делали правильно. Девочки играют с девочками, мальчики с мальчиками. У девочек куклы, у мальчиков свои игрушки. И смотри, чтобы вместе они не играли. Понятно?

Но Брэнди и Паоло друзья, они все время играли вместе, с самого младенчества! А Брэнди всегда играет в кубики, она обожает строить.

Хэйзел вся сжалась, она была напугана и рассержена одновременно. Мужчина разломал домик из кубиков, который только что построила Брэнди, и посадил саму Брэнди ближе к сестре.

— Вот, возьми эту куклу.

Брэнди взяла куклу, но Хэйзел видела, как гневно блеснули у малютки глаза. Паоло остался сидеть у разваленного домика, он поднял один кубик и уже протянул его Брэнди.

— Нет! — заорал мужчина. — Девочки не играют в кубики. Только мальчики.

Вид у Паоло был сильно озадаченный, а Брэнди сердито закричала. Мужчина спокойно ударил ее головой о стену.

— Заткнись… и лучше учись, плакса.

Следующие дни превратились в сплошной кошмар. Малыши не понимали, почему им нельзя чего-то делать. Хэйзел насильно оттаскивала мальчиков от девочек, как требовали пираты, пыталась следить, чтобы они играли «правильными» игрушками, чтобы в каюте было чисто, чтобы сама она выглядела «прилично», да к тому же соображала, как соорудить одежду для себя и для маленьких девочек. Она никогда в жизни ничего не шила, только видела, как Доня с помощью швейной машинки производила на свет настоящие произведения искусства, которые они потом продавали во время остановок в Кориане. Но одежду покупают в магазинах, в крайнем случае получают с помощью фабрикатора. Вводишь свои размеры, выбираешь фасон, получаешь вещи. Девочка понятия не имела, как превратить кусок материала в платье прямого покроя, как на картинке, которую показали ей пираты.

К тому же это платье совсем не практично. Какие-то раструбы вместо рукавов, раструб побольше для туловища… Разве в нем удобно сидеть, ходить, лазать, играть? Но она не спорила. Она старалась разобраться, для чего могут ей пригодиться разные предметы из мешочка, который бросили ей пираты. Какие-то страшные острые куски металла, их вообще нельзя держать там, где живут маленькие дети, мотки тонких ниток, ножницы, длинный шнур, разделенный на отрезки, которые не соответствовали ни одной известной ей мере длины, короткая полоска металла, тоже размеченная на отрезки, с каким-то бегунком.

Шить вручную оказалось вообще очень трудно. Полегче стало, когда она поняла, что маленькую чашечку можно надеть на палец и не колоть себя постоянно этими длинными острыми предметами, сквозь которые была продета нитка. Казалось, что материал ей совсем не подчиняется. Когда она пыталась проткнуть его, он весь куда-то сползал. Но вот наконец она сшила себе длинную прямую юбку и пришила ее к пуловеру, а малышкам к кофточкам пришила такие же маленькие юбочки. Они их терпеть не могли и все время задирали, закручивали вокруг пояса… Но оказалось, что такие вещи девочкам делать категорически запрещается.

— Вы выросли среди нехристей, — сказал им мужчина. — Мы это знаем и потому спускаем вам многое. Но теперь вас окружают благовоспитанные люди, и вы сами должны учиться вести себя прилично. Женщине и девочке любого возраста запрещается демонстрировать мужчинам свое тело. Эти маленькие девочки тоже обязаны все время прикрывать себя.

Тогда почему, хотела закричать Хэйзел, вы не даете нам носить нижнее белье? Или длинные брюки? И как можно говорить про маленького ребенка, играющего на полу, что эта девочка демонстрирует мужчинам свое тело? Она ничего не сказала, только еще больше замкнулась в себе. Она должна защищать малышей, а это можно сделать, только если будешь рядом. Так она может хоть немного приласкать их, спеть на ночь песенку, сказать шепотом что-нибудь ласковое.

Она точно не знала, сколько прошло времени в заточении, когда навещавший их каждый день мужчина впервые взял мальчиков с собой. К тому времени пираты уже знали имена всех детей. Паоло и Дир не хотели идти, но мужчина просто схватил их в охапку и унес с собой. Хэйзел пришла в ужас: что будет с мальчиками? Но к тому времени, как она накормила девочек обедом, мальчики вернулись, вид у них был довольный, улыбка от уха до уха. У каждого в руках по новой игрушке, у Паоло — маленький космический корабль, у Дира — набор разноцветных бусин.

— Мы здорово повеселились, — сказал Дир. Хэйзел шикнула на него, но тут заговорил Паоло:

— Мы можем разговаривать. Так нам сказали. Мальчики могут говорить, когда и где угодно. Только девочкам надо помалкивать.

Брэнди протянула руку:

— Дай мне!

— Нет, — ответил Паоло. — Это мое. Девочки не могут играть в игрушки мальчиков.

Брэнди разрыдалась.

После этого мальчиков все чаще и чаще уводили от девочек. Возвращались они всегда в полном восторге. Им разрешали бегать по коридорам, качаться на качелях в спортивном зале, пользоваться компьютером в классе. Им давали особую еду, всякие вкусности. Их учили. Им читали какие-то книги, новые для них, истории про животных и маленьких мальчиков, очень интересные. Теперь они подолгу отсутствовали, возвращались в каюту только чтобы помыться и лечь спать. Хэйзел оставалась одна с девочками, двумя куклами и бесконечным шитьем.

— Научи этих маленьких шить, — сказали ей. — Им уже давно пора это уметь.

Они не хотели учиться, но какое это имело значение. Хэйзел уже давно поняла, что выбора у них нет. Но… вообще никаких книг? Ни видео, ни компьютера, никаких подвижных игр? Она ничего не спрашивала. Она просто не смела. Она даже не смела рассказывать девочкам сказки, которые знала, ведь за каютой все время следили. Ее предупреждали, чтобы она ничего лишнего не говорила… Сказки наверняка будут расценены как нарушение дисциплины.

Дни тянулись за днями. Стасси, хоть и была младше Брэнди, лучше справлялась с иголкой и ниткой. Хотя стежки у нее все еще получались кривыми и неровными, она могла выстроить их в подобие прямой линии. Брэнди, более энергичная от природы, не могла долго усидеть на месте и все время раздражалась. Нитка у нее постоянно запутывалась. Хэйзел пыталась придумать, как давать девочке подвигаться, чтобы хоть немного спустить ее бешеную энергию, но в таком замкнутом пространстве, да еще в такой неудобной одежде это плохо получалось. Девочка часто плакала и как минимум раз в день устраивала истерику.

Хэйзел сама готова была разрыдаться, ее удерживало лишь то, что она нужна малышкам.