- Бажен! – вдруг воскликнул Велизар, подскакивая на месте. – Он же в часовне… совсем один!
Яркая вспышка, осенившая небосклон со стороны храма, подтвердила худшие опасения бывшего охотника. Оборотни первыми бросились вперёд; за ними, помедлив, вампиры, последовав примеру устремившегося к храму Януша. Тоолк с рыбаками отстали поначалу, но затем, отбросив сомнения, тоже направились к часовне.
Открывшаяся их глазам картина заставила замереть на месте. Окружившие храм колдуны вытянули руки вперёд, гудели непонятные слова, и с их пальцев срывались то снопы искр, то слепящие молнии, то клубы огня, лизавшие каменные, оплавившиеся стены часовни. Бажен успел наглухо запереть двери, оказавшись взаперти, и колдуны пытались выцарапать оттуда священника, заодно разрушая ненавистный им храм.
Их было действительно много, двадцать или тридцать человек, как и докладывала Дина, но силы их казались не теми, что прежде – и с каждой минутой, проведённой под стенами часовни, извергаемые ими клубы огня и молний казались всё слабее.
- Выдайте нам священника! – прошипел один из них, выступив вперёд. – Того, кто осенил ваш проклятый город небесной защитой! Он должен умереть, и тогда никто не пострадает!
- Вот прямо сейчас и выдадим! – не растерялся Велизар. Отступили даже вампиры, и только оборотни, мрачные и неулыбчивые, остались стоять на площади перед часовней. – Аж бегом! Только парадные мундиры наденем! Разрешите выполнять?!
Глаза бывшего охотника полыхнули огнём – предвестником скорого перевоплощения. Чем большую ярость испытывал больной оборотничеством человек, тем быстрее он становился зверем – а Велизар, ко всему прочему, ещё не научился себя контролировать.
- Прр-рроо-ооч-ччь!!!
Колдун вскинул руки, и Велизара отбросило назад, к подбегавшему на площадь Янушу. Оборотень врезался в лекаря, сбив его с ног, и колдуны внезапно пришли в движение.
- Лекарь! – каркнул главный, сделав ещё один шаг вперёд. Остальные последовали за ним, столпились за спиной, оставив храм. – Януш-ш-ш! Часовня – твоих рук дело! Она... так и говорила! Твой дар исчез, но тебя ничто не изменит… и ничего, кроме смерти, не остановит! Ты пойдёшь с нами! А за священником мы ещё вернёмся – и сотрём это проклятое место в порошок… вместе с теми, кто попытается его защитить!
Колдун протянул руку, и с пальцев его сорвались короткие молнии, ударили по окружившим Януша рыбакам, раскидав их в стороны. Маги пошли на него всей толпой, игнорируя ошарашенных горожан, и Дина сдавленно вскрикнула, первой догадавшись, что сейчас произойдёт.
- Беги, Януш! - крикнула маленькая вампирша. - Беги!
- Беги! - подтвердил Андрэ, тоже становясь на защиту лекаря. - Мы задержим этих уродцев…
Януш не успел сделать ни шагу – как и Андрэ, с размаху наткнувшийся на невидимую стену, отделявшую группу магов от горожан. Главный колдун шагнул к лекарю, протянул костлявую руку…
Полыхнула яркая вспышка – а в следующий миг на площади не осталось ни колдунов, ни лекаря. Вампиры и оборотни неуверенно переглянулись, пока рыбаки с трудом, кривясь от нанесённых молниями ожогов, поднимались на ноги.
- Украли! – первой заголосила Дина. – Сволочи ряженые! Украли господина доктора!
Мартин с сыновьями переглянулись. Потеря единственного в Саксе и на всех Островах лекаря оказалась действительно неприятной. Больше всего настораживало то, как это было сделано – у них на глазах, точно в качестве предупреждения…
- Господин священник следующий, - высказал повисшую в воздухе мысль Люсьен. – А там и каждый, кто скажет неугодное им слово…
- Благодать Единого жжёт их, как нас – солнце, - задумчиво проронил Леван. – Понятное дело, часовня да частые службы им как кость в горле…
- Если прогнёмся сейчас, придётся гнуться постоянно, - рыкнул обычно молчаливый Ник. – Нужно отстоять храм!
- Верно, - несмело поддакнул Тоолк. – Иначе лишимся последней защиты. Кто знает, какие у них планы, и что взбредёт им в головы? То привидений на нас спускали, а то…
- Если нужно, Бажен отслужит молебны и на дальних Островах, - запальчиво проговорил Велизар. – Чтоб им совсем душно стало!
- Остынь, - дёрнул щекой Андрэ. – Кто его защитит там, на дальних Островах? Мы, оборотни, уж точно не сможем – превратимся в зверей, да так и останемся бегать в чужих шкурах до конца дней… Вампиры тоже носа из темноты не высунут, а солнце на Шоте и Ире светит всё же поярче, чем на Стилосе… Местным на дальних Островах и вовсе делать нечего…
- Нужно отстоять Стилос, - решил Мартин. – Если они не смогут колдовать в Саксе, мы будем жить в безопасности.
- Януш… - вновь подала голос Дина, жалобно глядя на место, где минутой ранее стоял лекарь.
- Янушу мы ничем не поможем, - тихо проговорил старший вампир, привлекая дочь к себе. – Он сам гонялся за смертью. Теперь смерть пришла за ним…
Дина всхлипнула, уткнувшись лицом в грудь отца, и над городской площадью повисло тяжёлое молчание. За почти четыре года лекарь стал неотъемлемой частью их города, их жизни и проблем, и его потеря казалась особенно тягостной. Горожане стояли на площади до тех пор, пока на горизонте не показался корабль Одноглазого, а затем нехотя, без всякого воодушевления направились в гавань.
В это же время Януш рухнул на потрескавшиеся могильные плиты заброшенного кладбища Ира, больно приложившись о них головой. Группа колдунов, перенесших его на Ир, стояла тут же, чуть поодаль, и никто из них внимания на лекаря, казалось, не обращал.
Януш поднялся, огляделся, рассматривая знакомые надгробия и каменную ограду обширного кладбища, и тут только главный колдун, говоривший с ним в Саксе, обернулся.
- Стой на месте, - хмуро приказал он. - Она сейчас подойдёт.
Кто «она», Януш уточнять не стал. Даже на миг обрадовался, что их с Виверией встреча неизбежна; а значит, у него есть шанс увидеть своего сына.
- Совсем сил не осталось... - негромко заметил кто-то из колдунов. - Проклятый священник всё время читал свои молитвы...
- Нас было слишком мало, - заметил второй. - Чтобы разрушить храм, нужно идти всей общиной...
- Или одним Велегором, - нервно ухмыльнулся другой, более молодой голос.
Лиц колдунов, спрятанных за глубокими капюшонами, Януш не видел, но имя сына заставило напрячься, прислушаться. Колдуны, впрочем, его любопытство удовлетворять не стали, спешно выстраиваясь вдоль ограды, когда из-за поросших зеленью могильных плит выступила высохшая женская фигура.
- Януш, любовь моя, - расплылась в кривой ухмылке Виверия, подходя к лекарю. - Как я скучала по тебе, мой дорогой! Надеюсь, ты не сердишься на меня из-за нашей последней встречи? Столько воды утекло! - ведьма подошла вплотную, закинула обе руки лекарю на шею, притянула к себе. - Ох, до чего тебя смерть невидимая изуродовала! Говорила же тебе, глупый, не лезь сюда... А теперь мне и убивать-то тебя не придётся — сам сгниёшь...
Януш отстранился, шатнулся назад, когда она потянулась к его губам, и по лицу Виверии пробежала тень.
- Брезгуешь? - прошипела ведьма. - Любовь моя, да ты на себя-то посмотри! Годы и невидимая смерть не пощадили даже твоё красивое личико...
Она резко отпустила его, повернулась к замершим колдунам.
- Что, обосрались? - прикрикнула на них ведьма. - Храм по-прежнему стоит на месте! Чую близость Единого Бога! Уже здесь, на Туманных Островах! Не скрыться, не уйти! Бездарные уроды! Хотя бы суженого моего догадались притащить...
- Зачем я тебе? - спросил Януш, прерывая поток ведьминской злобы. - Ты сама велела держаться от вас подальше...
Виверия хмыкнула, вперила в него взгляд пустых бесцветных глаз, тряхнула сильно поредевшими зелёными прядями.
- Сказала же тебе, любовь моя: скучала я... Ну, чего встал? Идём! Ты же так хотел попасть в наше убежище! Вот, сама приглашаю!
Ведьма протянула руку, вцепилась в предплечье лекаря — от жуткой хватки отнялась вся рука, прикосновение оказалось одновременно обжигающим и ледяным — и решительно повела за собой.
Колдуны двинулись следом, и Януш не стал даже сопротивляться — шёл, как скотина на убой, не глядя ни на свою спутницу, ни на толпу чёрных плащей за спиной, ни на потрескавшиеся каменные надгробия поросших зеленью могил. Они углубились в дебри кладбища, приблизившись к местной отпевальне, ворота которой оказались широко распахнуты, и вошли внутрь. Лестница, начинавшаяся прямо за порогом развороченного строения, уходила под землю, и Виверия подвела лекаря к тёмному провалу.
- Шагай, милый мой, - ведьма подтолкнула его в спину, и Януш невольно подался вперёд, тотчас свалившись вниз.
Полёт в кромешную тьму оказался недолгим, но неподготовленный к неожиданной встрече с твёрдым полом Януш болезненно охнул, подвернув лодыжку, и с трудом поднялся на ноги. Виверия спустилась следом за ним – по вертикальной лестнице, невидимой ему поначалу – и усмехнулась, глядя на лекаря.
- Больно, любимый? Это ещё что…
Ведьма вновь подтолкнула его, и Януш, не ожидавший очередной пустоты под ногами, рухнул вниз. В этот раз провал оказался куда более длинным, и приземление получилось болезненным – на каменистый, твёрдый пол. Больно приложившись о него макушкой, лекарь застонал сквозь сцепленные зубы, обхватив голову руками, и перекатился, с трудом поднимаясь на четвереньки.
- Ой, как неудачно, - почти дружелюбно обратилась к нему Виверия, спустившаяся по очередной отвесной лестнице. – Побереги себя, суженый, у меня на тебя большие планы…
Колдуны спускались вслед за ними – Януш слышал шаги и стук сапог о металлические перекладины лестниц – и как только первый из магов спустился к ним, Виверия пинком под рёбра подняла лекаря с колен.
- Успеешь отдохнуть ещё, - когтистые пальцы схватили за шею, надавили, вонзаясь в кожу. – Ступай вперёд! Да не бойся, любимый, больше полётов не будет…
Глаза лекаря начали привыкать к темноте, и он смог разглядеть влажный коридор, уводивший их всё дальше под землю, длинный и крутой, так, что когда он вывел их к небольшому залу с круглым подъёмником в центре, воздух на такой глубине стал совсем спёртым. В скудно освещённый настенными светильниками зал вело несколько проходов, из которых их оказался самым маленьким и неприметным. Два из них были завалены, но в некоторых Януш заметил характерные для любых шахт укрепления – металлические и деревянные балки, шесты; брошенный инвентарь и перевёрнутые, сломанные, почти вросшие в каменистую почву тележки.
Виверия подтолкнула его к подъёмнику, у которого стоял худой человек, носивший, в отличие от колдунов, рабочий комбинезон. Лицо его было покрыто толстым слоем грязи, да и сам он, приземистый, чёрный от рудниковой пыли, казался вылепленным из земли.
- Чего стоишь? – прикрикнула на него ведьма. – Запускай!
Человек поспешно схватился за рычаг, дёрнул, приводя механизм в движение. Януш вцепился в металлический поручень, как только платформа поехала вниз, ошарашено огляделся, всматриваясь в отверзшуюся под подъёмником бездну. Виверия, распекавшая тех из колдунов, которые первыми успели добраться вместе с ними до подъёмника, оглянулась на лекаря и хмыкнула.
- Что, милый, впечатляет?
- Пока не очень, - честно ответил Януш, рассматривая бесконечный отвесной коридор. Подъёмник уносил их всё дальше от поверхности; воздух становился спёртым и жарким. – Это и есть тот самый свинцовый рудник?
- Шахта, - слегка удивлённо кивнула ведьма. – Про рудник откуда знаешь?
Лекарь дёрнул плечом, не собираясь выдавать населявших Ир карликов: ведьма могла устроить на них настоящую охоту, а уж этого он допустить не мог.
- Догадался.
- Ну да, ну да, - поцокала языком Виверия. – Ты всегда был умным мальчиком, Януш.
Кто-то из колдунов обернулся к ним, но тотчас отвернулся вновь. Человек в комбинезоне застыл, вцепившись обеими руками в рычаг, и не шевелился. Спуск длился уже довольно долго, и Януш мог только предполагать, на какой глубине находится колдовское убежище.
- Почему шахта? – спросил он. - Невидимая смерть сюда не проникает?
- На первые уровни проникает, - снизошла до ответа Виверия. – Но на нижних, там, где свинцовая руда сохранилась, почти безопасно.
- Почти?
- Насколько может быть безопасно в шахте, - усмехнулась ведьма. – Но невидимая смерть туда проникнуть не может. Слишком глубоко.
- А может, дело не в глубине? – задумчиво спросил Януш, разглядывая серые стены отвесного коридора. – Сама говоришь, на нижних уровнях свинца вдоволь… что, если дело в нём?
Ведьма глянула на него удивлённо и заинтересованно, качнула головой.
- Не знаю, дорогой. Ты у нас учёный… Бездари! – вдруг рявкнула, обернувшись на колдунов, Виверия. – Лекарь здесь меньше часа, а уже пытается понять природу нашего убежища! А вы что же? За столько лет не сумели извлечь из небесного камня и сотую долю той силы, которую он способен дать!
Януш быстро отвёл глаза. Если колдуны по-прежнему полагают, что силу им даёт небесный камень… то он не собирался опровергать их заблуждения.
- Но ведь жить в шахте опасно, - негромко заметил он. – Плохой воздух… испарения, влажность… это очень вредно… особенно для ребёнка…
Виверия сузила глаза, поджала губы.
- Заботливый папаша, - зло усмехнулась она. – Остынь, милый! Детей здесь нет. Только Велегор.
Тон, которым она это произнесла, заставил Януша содрогнуться. Что она сделала с их сыном? В кого превратила за эти годы? Велегор, мальчик… где же ты…
Лекарь отвернулся, разглядывая тёмный отвесной туннель. Подъёмник начал замедлять свой ход, свет становился ярче, и наконец платформа глухо ударила о землю, открывая им широкий, освещённый многочисленными светильниками коридор, по которому, точно тени, бродили колдуны – без своих привычных мантий, в одних рубашках и штанах, но с неизменными капюшонами на головах.
- Добро пожаловать в Нору, любовь моя! – хриплым, каркающим голосом провозгласила Виверия, сходя с подъёмника.
Януша подтолкнули в спину, и лекарь едва не врезался в ожидавшую его Виверию. Ведьма усмехнулась, взяла его под локоть, и крепко сжала пальцы.
- Рейнхард, Савин, Этьен, - кликнула Виверия, проходя по коридору вместе с лекарем, - за мной! И сообщите Хетагу, что я задержусь. Неотложное дело, - Виверия ухмыльнулась, сильнее сжимая плечо лекаря.
Януш шёл молча, разглядывая окружавший его сумрачный мир. «Нора» оказалась самым настоящим подземным городом, обустроенным магами в заброшенной шахте. В подземельях, прорезанных туннелями, соединяющими различные помещения, тут и там встречались вентиляционные отверстия, потому дышалось даже на самом нижнем уровне Норы на удивление легко – не то, что в том туннеле, по которому они спустились сюда. Все залы оказались хорошо освещены бесчисленными светильниками и необычным зеленоватым светом, исходившим от росших прямо в стенах крупных грибов. На пути им встречались колодцы, так что недостатка в питьевой воде колдуны, видимо, не испытывали; Януш видел незапертые склады, погреба и кухни, мимо которых спокойно ходили молчаливые жители Норы.
Среди последних лекарь с большим удивлением заметил несколько женщин. Они мало отличались от мужчин: штаны и рубахи скрывали всё, что осталось от их женских прелестей, а капюшоны надёжно прятали их лица от чужих глаз.
Виверия повела его по одному из тускло освещённых боковых проходов, и кто-то из следовавших за ними колдунов хлопнул в ладоши, вызывая вспышку синеватого пламени. Это пламя взвилось вверх, принимая форму шара, и так и осталось висеть над их головами, освещая им дорогу.
Они вышли в зал, где на длинных скамьях сидело несколько колдунов, корпевших над книгами. Время от времени от страниц отрывались языки пламени, перебегавшие на пальцы читателей, и не успевшие вовремя прочесть нужное заклинание колдуны с шипением отрывали руки от страниц.
- Где ваш наставник? – крикнула Виверия, проходя мимо учеников.
- Велел выучить морозное заклинание к его приходу, - откликнулся один из них.
- Морозное заклинание не поможет нам разрушить храм Единого в Саксе, - поморщилась Виверия. – Мудрый Трифон чудит!
Они вышли из зала и прошли ещё один, где располагались спальные комнаты, столовые, небольшие мастерские, лаборатории, и даже библиотека. Судя по тому, что он уже видел, подземный город вмещал в себя не меньше тысячи обитателей, и рос с каждым новоприбывшим в Сакс изгоем, обладавшим способностями к магии и обучению. Януш не успел рассмотреть ничего больше – ведьма подвела его к небольшому подъёмнику в глубине одной из удалённых от общих спален пещер, и кивнула конвоирам:
- Ждите здесь.
Виверия подтолкнула его на крошечную платформу, шагнула следом и провернула небольшой рычаг. Металлическая площадка поползла вниз, но спуск был недолгим. Януш поражённо разглядывал роскошно убранную спальню, в которой они оказались, заставленную книжными стеллажами и столами с колбочками и мерными стаканами, с алхимическими реагентами, аккуратно расставленными вдоль полок.
В одном углу стояла большая кровать под балдахином, во втором располагалась маленькая плотная дверца, полуприкрытая свисавшей с низкого потолка шторой.
- Сядь, - велела, указав на ближайшее кресло, Виверия.
Она провернула рычаг в стене, и подъёмник медленно пополз вверх, закрывая брешь в потолке комнаты. Януш огляделся: никаких признаков того, что здесь жил ребёнок, он не увидел.
- Где Велегор?
- С Хетагом, - Виверия поймала непонимающий взгляд лекаря и, усмехнувшись, пояснила, - это самый могущественный колдун в Норе. Он единственный, кто способен обучить мага такой силы, как Велегор.
- Я хочу увидеть сына.
- О, не сомневаюсь, - легко согласилась ведьма, скидывая с себя верхнюю мантию. Под ней оказалась серая рубашка и штаны, почти такие же, как и у всех здешних обитателей. – Ты жил на Островах все эти годы, остался, несмотря ни на что, надеялся на чудо…
- Чудо произошло, - ответил Януш, разглядывая Виверию.
Годы и невидимая смерть не пощадили её: поредевшие волосы, пожелтевшая кожа, высохшая фигура. Сейчас она выглядела как обычная, слегка уставшая немолодая женщина, но порой казалась самым настоящим воплощением зла, которое прочно пустило корни в давно омертвевшей душе; искажало человеческий облик, подчиняло себе, поглощало мысли и чувства, пользуясь её телом, как оболочкой, вместилищем для своих нужд…
- Я там, куда стремился попасть все эти годы, - лекарь говорил спокойно: Виверии он не боялся, колдунов тоже. – И я сделаю то, ради чего пришёл.
- Что же это? – заинтересовалась ведьма, подходя ближе.
- Я заберу Велегора.
Виверия расхохоталась, покачала головой, а затем вскинула раскрытую ладонь к самому его лицу – и резко дунула, выпуская зажатый в ней песок. Януш шатнулся назад, но поздно – зеленоватая, мерцающая пыльца окутала его, и он вдохнул дурман. По телу пробежала давно забытая дрожь; он судорожно выдохнул, пытаясь совладать с собой, закрыл лицо руками, тряхнул отяжелевшей головой.
- Любовь моя, - пропела Виверия, закидывая обе руки ему на шею. Януш попытался отстраниться, но не смог; тело налилось свинцовой тяжестью, сознание помутилось. – Ты сам не понимаешь, что говоришь. Велегор ещё так мал… он совершенно не умеет владеть той силой, которая дана ему с рождения… нас, магов, питает энергия небесного камня, но мой сын в этом не нуждается… Если рядом не будет могущественных колдунов, кто сдержит его? Кто поможет направить его силу в верное русло? Кто расчистит ему путь? Кто укажет, куда бить? Кто объяснит, что этот мир – лишь игрушка в сильных руках? Кто, наконец, увидит плоды своих трудов, когда Велегор вернёт магию в мир, разбудит древние силы, выпустит хаос из темницы, в которой столько лет томится наш повелитель? Клеветник был низвергнут, проклят, осуждён – но мы знаем, что грядёт день, и он вырвется на свободу…
- Ты хочешь вырастить из сына… монстра…
- Я хочу, чтобы мой сын стал самым могущественным магом в мире! Равного которому нет и не будет… Януш, любовь моя, ты не заберёшь Велегора! И сам не выйдешь отсюда…
Ведьма отвела его руки от лица, заглянула в глаза…
И Януш понял, что теряет разум уже бесповоротно. Точно со стороны наблюдал он, как ведьма срывает с него плащ, рвёт рубашку, оставляя длинные кровавые полосы на груди… впивается дикими укусами в шею, губы, с жадностью набрасываясь на его непослушное, отчуждённое тело…
Януш ничего не чувствовал и ничего не мог сделать. На него нахлынуло безразличие и слабость, сознание играло с ним странные шутки, - иначе как объяснить то, что его тело, над которым он был не властен, откликалось на жуткую страсть ведьмы, сжимало её в ответных объятиях, отвечало на каждый дикий, омерзительный поцелуй?
- Мальчик мой… суженый… совсем не изменился… - выдохнула Виверия, подталкивая его к кровати. – И ты спрашиваешь, зачем ты мне? Милый! Я, правда, скучала… Клеветник будет рад такой жертве! Некогда сильнейший светлый… Но я просто не могу отдать тебя вот так сразу… а ведь должна была! Ещё там, на горной вершине… Ну же, любовь моя! В прошлый раз в тебе было больше страсти! Подожди…
Виверия отстранилась на миг, оставляя его искусанные, кровоточащие губы, быстро провела ладонями по лицу, телу, пригладила волосы… Облик её дрогнул, стремительно переменился – и вот завились длинные пряди, почернели, полоснул сталью взгляд потемневших глаз…
- Такой больше нравлюсь? – тесно прижавшись к нему, жарко шепнула ведьма.
- Марион…
И внезапно точно пелена с глаз упала. Душа, столь безразлично взиравшая на своё тело сверху, метнулась обратно; сознание прояснилось, зеленоватая дымка развеялась; облик Марион дрогнул, побледнел…
Януш ощутил невероятный прилив сил – точно плотина прорвалась, выпуская скованную дурманом волю на свободу. Лицо Марион, как глоток свежего воздуха, напомнило о родной и такой далёкой теперь Валлии, о прежней жизни и о друзьях, которых он так спешно покинул, не потрудившись даже объяснить своё исчезновение. Образ любимой женщины, который он однажды предал, поддавшись страсти и злому колдовству, вызвал самый настоящий шквал эмоций – тех, на которые он, казалось, был уже не способен…
Где-то есть правда на свете, если его любовь жива, и раз правда есть, за неё надо бороться. В своём отчаянии, в своём грехопадении он совершенно забыл о том, что действительно имело смысл, о том чистом, светлом и вечном, которое все последние годы казалось ему лишь трепетным предрассветным сном…
Виверия нахмурилась, отстраняясь, заглянула в прояснившиеся зелёные глаза. Облик черноволосой воительницы, который она приняла, побледнел и развеялся; перед лекарем вновь стояла высохшая, желтокожая ведьма с горящими от бешенства глазами.
- Что происходит? – дрожащим от ярости голосом спросила Виверия. – Что ты делаешь?
Януш положил руки поверх лежавших на его груди сморщенных ладоней, сжал, отрывая от себя, отстранился, делая шаг назад. И поднял руку, осеняя ведьму священным знаком Единого.
Виверия взвизгнула, отскакивая назад, швырнула в него горсть зелёного пепла – но дурман лишь по полу расстелился, не касаясь тела лекаря. Януш склонил голову, переплетая пальцы, и принялся читать молитву, вначале шёпотом, затем всё быстрее и громче, отчётливо произнося каждое слово. Ведьма зарычала, бросилась на него – но тут же кубарем покатилась по полу собственной спальни. Приподнялась, с утробным воем вскинула голову – и тотчас закрыла лицо руками, закричала, отворачиваясь от слепящего света, исходившего от лекаря.
Распахнулась дверь в углу. Ворвавшийся в спальню старик с редкими, торчащими во все стороны седыми волосами глянул на корчившуюся на полу Виверию, на молящегося лекаря – и вскинул руки, направляя в него струи синего пламени. Огонь поглотил его тело, принялся лизать оголённую кожу, но не смог причинить ни малейшего вреда последователю Единого.
- Хетаг! – завизжала ведьма, приоткрывая покрасневшие глаза. – Живьём!!! Он нужен… для… обряда… Велегору…
Подъёмник в потолке пополз вниз, и спустившиеся в спальню трое колдунов, оставленных Виверией на страже, испуганно шарахнулись в разные стороны, увидев яркую, светящуюся фигуру в комнате. Януш молился истово и пламенно, не открывая глаз, и тело его с каждым словом наливалось благодатным сиянием… о которое, как о невидимую стену, разбивались все заклятия слабеющего Хетага.
- У-у… - взвыла Виверия, прижимая обугленные ладони к лицу, - у-уберите-е его-о-о-о!!!
Савин и Этьен последовали примеру Хетага, и спальня наполнилась вспышками молний, колдовского огня и ледяных игл – но все они разбивались при встрече с золотистым светом, исходившим от фигуры лекаря.
Дрогнул свод пещеры. Ухнула, застонала земля. Устало вздохнула потревоженная шахта…
- Он же нас всех тут похоронит!!! – запаниковал Этьен, бросая перепуганные взгляды то на Хетага, то на Савина. – Земля дрожит!!!
- Будь ты проклят! – завопила Виверия, отрывая руки от изуродованного ожогами лица. – Будь ты проклят!!!
Рейнхард оказался единственным, кто не стал применять магию. Он выхватил из-за пояса кинжал и, улучив момент, когда Януш ненадолго замолчал, набирая воздуха, метнул его вперёд.
Лекарь болезненно вскрикнул, схватился за рукоять попавшего в плечо кинжала, и рухнул на землю.
Золотое сияние погасло.
- Живьём! – первой очнулась Виверия. – Живьём!!!
Рейнхард с Савиным набросились на ослабевшего лекаря, вздёрнули на ноги, скручивая руки за спиной. Януш так и не сумел вытащить кинжал из плеча, и подскочившая к нему Виверия схватилась за рукоять, с силой проворачивая засевшее глубоко в груди лезвие.
- Не надейся на быструю смерть, ублюдок! – с ненавистью прошипела ведьма, вырывая кинжал из окровавленного плеча лекаря; Януш коротко застонал, тряхнул головой, пытаясь совладать с болью. – Ты будешь гнить в камере, пока не придёт срок, и Клеветник не получит своё! А до тех пор ты станешь мясом, подопытным материалом для моих учеников! Ты будешь умирать тысячу раз, и каждый раз молить о смерти – но я не позволю тебе умереть! Живой труп, ходячий мертвец, падаль – вот кто ты отныне такой! И будь проклят ты и твой Бог…
Рука её, по-прежнему сжимавшая кинжал, нанесла удар, с силой всаживая лезвие в его плечо, и Януш вскрикнул, когда Виверия вновь провернула рукоять.
- На нижний уровень! – рявкнула ведьма в сторону Хетага. – И проследите, чтобы он не смог читать свои молитвы!
- Можно отрезать ему язык, - предложил Рейнхард, удерживая отяжелевшего от слабости лекаря на ногах. – Выколоть глаза. Тогда он не сможет молиться и творить символы своего Бога.
- Нет! – каркнула Виверия, и рука её вцепилась в горло лекаря, вздёрнула, заставляя его поднять голову. – Нет. Я хочу, чтобы он видел, что с ним делают. И мог молить нас о смерти…
Ведьма мотнула головой, отпуская его, и Рейнхард с Савиным поволокли обессиленного лекаря к подъёмнику.
Глава 6. Право выбора
Он закончил читать беззвучную молитву и открыл глаза. Это немногое изменило – Виверия велела держать его в темноте, и единственным источником света служил коптящий факел в коридоре, там, куда время от времени приходили его тюремщики. Он давно потерял счёт времени, хотя и пытался поначалу делать зарубки на каменистых стенах подземного грота, служившего ему камерой. Но бывали дни, когда его забирали в лабораторию для пыток и опытов, и тогда он просто терялся в проведённых там часах. А когда бросали обратно в камеру, терял сознание, и не мог даже приблизительно сказать, сколько времени отлёживался на влажном полу, пытаясь прийти в себя.
Приходили к нему редко. Самым частым гостем был Этьен, приносивший еду и питьё раз в сутки и подлечивавший его после пыток; иногда наведывался Рейнхард, проверить замки и заклятья, наложенные на массивную дверь, и время от времени появлялся Хетаг, его главный мучитель. Хетаг заведовал лабораторией магов, и в его же распоряжении находилась камера пыток, где обучаемые колдуны могли воочию наблюдать результаты всех заклинаний на живом материале. Кроме Януша, в лабораторию приводили карликов, один раз колдунам попался мародёр, и то и дело несколько магов помоложе выпускали из многочисленных клеток отловленное на Островах зверьё. Лекарь в полной мере ощутил на себе проклятие ведьмы: он едва мог молиться, но Хетаг с адептами раз за разом вырывали из его горла дикие, нечеловеческие крики, после которых он на несколько дней терял голос.
От помешательства спасало лишь непрестанное чтение заученных наизусть священных текстов. Молиться приходилось беззвучно, одними губами, иначе колдуны каким-то непостижимым образом слышали его. Рейнхард, самый сильный из тюремщиков, избивал его каждый раз, как только он попадался, не прибегая даже к использованию магии – бил просто и безыскусно, ногами выбивая из скорченного, ослабевшего лекаря «божественную дурь».
- И когда ты уже успокоишься? – искренне поражался Этьен, единственный, кто вступал с ним в переговоры. – Забудь о своём Боге – и Рейнхард тебя не тронет! Виверия, возможно, даже позволит тебе жить среди нас! Сможешь видеть своего сына…
Эти слова били куда больнее сапог Рейнхарда.
- Всего-то и нужно, что обряд посвящения пройти! – продолжал уговаривать его Этьен. – Приятного, конечно, мало, но в твоём положении не выбирают, лекарь! Глотнёшь из чаши скверны, отречёшься от своего Бога, и спокойно заживёшь в Норе! Тебе даже жертвоприношение делать не придётся – ведь ты не из колдунов, так, подопытный материал, всего лишь человек…
Вначале Януш пытался возражать, потом объяснял, затем отмалчивался, а порой и вовсе не реагировал на непременные уговоры молодого колдуна. Но как-то всё же спросил:
- Почему ты остался на Островах, Этьен?
Маг ответил не сразу. Кинул на пол миску с питательной жижей, потёр покрытую ожогами щеку.
- Интересно стало, - ответил он наконец. – Как это – когда в твоих руках власть над людьми… когда движения одного пальца достаточно, чтобы подчинить их своей воле… ну а потом… вырваться уже не смог.
- Почему? Разве ты не можешь покинуть Нору и Острова в любой момент?
- Нет, - отрезал колдун. – Ты здесь не единственный заключённый, лекарь. Небесный камень не пускает нас. Его магия. Мы питаемся невидимой смертью, черпаем в ней разрушительную силу – но живы лишь до тех пор, пока она нас окутывает. Если кто-то посмеет отречься от данных на обряде посвящения обетов, и покинет Острова – невидимая смерть убьёт нас так же быстро, как убивает смертных, которые то и дело пробираются на Парадис. Смерть небесного камня повсюду… и все мы – пленники в её тюрьме.
Больше Этьен с ним о магии не заговаривал, Януш тоже оставил расспросы. Тишина камеры, звуки земли и постоянный полумрак, окружавший его, постепенно вогнали его в то состояние, когда не замечается ни течение застывшего времени, ни условия окружавшего пространства. У Януша остался единственный Собеседник, и лекарь неустанно общался с Ним – заново переживал ночь своего грехопадения, каялся, плакал, и молил Единого лишь об одном – о спасении своего сына, Велегора.
За бесконечное время заключения он вспомнил всю жизнь, каждый проступок, каждое невнимательное, небрежное слово, которое могло ранить окружавших, каждый свой отказ. Вспомнилась отчего-то – хотя лекарь всегда считал, что поступил тогда правильно – первая ночь превращения Велизара. Охотник до последнего надеялся, что зараза минует его, беда обойдёт стороной – но в тот вечер оказался на улице один. Януш не позволил Бажену выйти из дома, заперся вместе с ним, отказавшись открыть двери рычавшему под стенами Велизару.
- Отвори, лекарь! – ревел изменившимся, хриплым голосом охотник. – Открой, помоги мне!!!
- Я помогу тебе завтра, - пообещал тогда Януш. – Сейчас я ничего не могу сделать. Ты опасен…
Велизар закричал, долго и протяжно, так, будто его душу вытягивали раскалёнными щипцами, и ударился всем телом о дверь. Зарычал, завыл, криком облегчая адскую, терзавшую тело боль превращения.
- Пусти, лекарь! – взмолился священник Бажен, пытаясь оттолкнуть Януша от двери. – Ему же там плохо!
- Здесь ему тоже будет плохо, - отрезал Януш, отпихивая священника вглубь комнаты. – Но потом его муки окончатся… как и наши с тобой жизни, если мы пустим его внутрь!
- Помоги мне! – ревел под стенами Велизар, уже почти неузнаваемым, нечеловеческим голосом. – Пусти меня! Ты же обещал… лекарь!!!
- Я помогу тебе завтра…
Сидя в темноте камеры, Януш закрывал лицо руками, пытаясь унять глодавшую его совесть. Просил прощения, вспоминал каждое своё слово… Ведь мог же он хотя бы подготовить Велизара к тому, что его ждёт! Мог облегчить муки превращения первой ночи, объяснить молодому оборотню – но вместо этого предпочёл махнуть рукой, отмолчаться, замять страшную правду, напитать ложными надеждами о том, что всё ещё может обойтись.
Велизар наутро, помнится, ни в чём его не обвинял, даже поблагодарил за то, что лекарь защитил его друга, Бажена, от опасности. Охотник заочно его простил, в то время как сам Януш простить себя так и не смог…
…Этот день ничем не отличался от предыдущих. «Днём» Януш называл условно тот период времени, когда появлялся с едой Этьен. Но колдун задерживался, и Януш уже решил, что сегодня он останется без пищи – так бывало, и не раз – когда дальняя дверь, та, которую он не мог видеть из оконца своей камеры, скрипнула и отворилась.
Вот только шаги, лёгкие и осторожные, совершенно не походили ни на тяжёлую поступь Рейнхарда, ни на быструю, подпрыгивающую походку Этьена. Януш подумал, что это могла быть Виверия – ведьма навещала его крайне редко, раз или два за всё то бесконечное время, что он провёл здесь – но тотчас отмёл эту мысль. Тот, кто шёл к нему по тускло освещённому коридору, был тут явно впервые. Звук шагов приближался, но человек двигался осторожно, несмело, точно пробуя каждый шаг на ощупь. Странного посетителя сопровождал мерцающий синий огонь, похожий на тот, которым освещали себе путь в подземных коридорах все здешние колдуны, и этот огонь остановился напротив его оконца. Посетитель тоже замер, и Януш услышал треск снимаемых с замка магических заклятий – тех, которые каждый раз накладывали его тюремщики.
- Работа Рейнхарда! – презрительно фыркнул тонкий детский голосок. – Плёвое дело! Эй, кто там? Я чувствую, там кто-то живой! Отвечай! Кто ты?
И сердце Януша дрогнуло. Потому что других детей в Норе не было…
- Велегор! – крикнул он, вкладывая в голос всё, что осталось от его сил. – Велегор, сынок!
Дыхание его стало частым и прерывистым, Януш подполз к двери, прикладывая разбитые ладони к замку. Сон или явь? Он провёл здесь столько времени, так долго молился, так боялся сойти с ума… неужели правда? Его сын, Велегор, пришёл к нему… пришёл сам!..
- Ого, - удивился голосок за дверью. – Ты знаешь моё имя? Откуда? Ты тоже колдун? Видишь сквозь стены?
- Нет, - Януш почувствовал, как губы его расплылись в улыбке, а голос предательски задрожал, - нет, Велегор! Я не колдун. Просто я… так часто думал о тебе… и ты пришёл!
- А откуда ты меня знаешь? – снова полюбопытствовал мальчик. – Я же тут впервые!
Его сын стоял за дверью, прислушиваясь к хриплому дыханию пленника, и лекарь диким усилием заставил себя мыслить трезво, загоняя все чувства на дно пробуждённой души. Велегор был ребёнком… и пугать его так сразу своими откровениями Януш не хотел.
- Впервые… и как же ты сюда попал? – сглотнув, спросил Януш.
- Проследил за Этьеном, - самодовольно похвалился сын. – Я давно заметил, что они с Рейнхардом и Хетагом шастают на нижний уровень, но они не говорили мне, куда ходят. И тогда я решил узнать сам. Виверия говорит, я должен получать то, что хочу. И я получил! – Велегор рассмеялся, и звонкий детский смех эхом разнёсся по коридору.
Януш сглотнул. Велегор общался с ним на равных, совсем как взрослый, и нотки самодовольства и презрительного превосходства пронизывали каждое его слово.
- Пришлось прочесть заклинание невидимости и огреть Этьена оглушающим заклятьем, как только он провёл меня в этот коридор, - бодро продолжал Велегор. – Валяется теперь как труп на полу…
- Сколько тебе лет, Велегор? – мягко перебил Януш. Мысль о том, что его сын совершенно равнодушно говорит о мертвецах и насилии, отрезвляла и заставляла думать быстро.
- Почти семь, - откликнулся сын. – А ты зачем спрашиваешь?
- Семь… - медленно повторил Януш.
Теперь он знал, сколько времени провёл в этой ненавистной камере. Значит, с тех пор, как Виверия провела его в Нору, прошло целых три года… Три года, растворённых в непрестанной боли, пытках, темноте, телесной немощи…
- Ты можешь открыть дверь, Велегор? – мягко спросил лекарь, вглядываясь в прерывистое мерцание синего пламени за окошком. – Тогда мы смогли бы поговорить…
- Мы и так говорим, - неожиданно грубо отрезал Велегор. – И ты не ответил. Зачем ты спросил, сколько мне лет?
- Прости, - сглотнув, заговорил Януш. – Я провёл здесь много времени в одиночестве и совсем разучился общаться. Я спросил, сколько тебе лет, потому что теперь знаю, сколько времени прошло со дня моего заключения. И ещё я знаю, что мой сын стал совсем взрослым за это время.
- Твой сын? – заинтересовался собеседник.
- Да. Мой сын. Ты, Велегор.
Януш напрасно боялся реакции стоявшего по ту сторону двери: он всё равно оказался к ней не готов.
- Что такое «сын»?
Лекарь прикрыл глаза, щекой прижимаясь к двери, коротко выдохнул, собираясь с мыслями. Может ли так быть, что Велегор не знает простейших понятий? Впрочем, откуда… если всё, что он видел, так или иначе вертелось лишь вокруг магии.
- Скажи мне, Велегор, ты знаешь, кто такая Виверия? Ты упомянул её имя…
- Ты не ответил! – раздражённо начал ребёнок, но Януш вовремя его прервал.
- Я отвечу, - мягко проговорил лекарь, - но вначале мне нужно понять, что знаешь ты. Чтобы не повторяться. Чтобы ответить как можно точнее…
Велегор фыркнул, но как-то нерешительно. Януш услышал, как он завозился за дверью, и, судя по звуку, опустился прямо на землистый пол.
- Ладно, - согласился сын. – Виверия – это женщина, которая отвечает за меня. Она здесь главная, как и я. Но я ещё недостаточно взрослый, и мне нужна помощь. Она следит за тем, чтобы я был всем доволен. Некоторые называют её моей матерью, но Виверия говорит, что я не должен обращать на это внимания. Виверия учит, что у меня не должно быть…
- Привязанностей, - тихо закончил Януш.
- Точно, - удивился Велегор. – А ты всё-таки колдун, пленник!
- Я не колдун, - повысил голос Януш. – Я – твой отец, Велегор!
Где-то вдалеке ухнула, застонала земля; раздался отдалённый, глухой грохот, подземелье тряхнуло. Спустя несколько секунд в заброшенной шахте стало тихо, и Велегор заговорил снова.
- Обвал, - недовольно заметил он. – В последнее время Нора сильно обветшала. Виверия говорит, мы здесь недолго протянем. Как раз к обряду поглощения покинем подземный город и уже не вернёмся…
- Что за обряд? – спросил Януш, но Велегор лишь презрительно фыркнул.
- Э, нет! Это уже наглость! Вначале ты должен ответить! И у меня теперь два вопроса – что такое «отец», и что такое «сын»!
- Я попытаюсь объяснить, - осторожно проговорил лекарь. – И начну с того, что Виверия действительно твоя мать. Она выносила и родила тебя…
- Ты меня путаешь с каждым словом всё больше! – внезапно разозлился Велегор. – Говори понятнее, пленник!
Детский голосок зазвучал зло и враждебно, и Януш мысленно воззвал к Единому, не рассчитывая справиться с родным, но таким незнакомым ему ребёнком в одиночку.
- Сядь, - попросил он вскочившего на ноги Велегора, с размаху впечатавшего маленькую ступню в створку двери. – Я всё объясню. Если ты, конечно, готов слушать.
Надо отдать должное, Велегор оказался готов. Он мгновенно успокоился и слушал внимательно, не перебивая, впитывая каждое слово лекаря. После того, как Януш закончил, в коридоре повисла напряжённая тишина. Велегор сопел, переваривая услышанное, Януш его не торопил. Лекарь не мог знать, что понял из его рассказа сын, и понял ли что-то вообще – каким бы умным он ни был, он по-прежнему оставался всего лишь шестилетним ребёнком… озлобленным, высокомерным, но всё-таки ребёнком. Но, пожалуй, Януш недооценил своего сына.
- Интересно, - проронил наконец Велегор. – И почему мне раньше об этом не рассказывали? Ни Виверия, ни Хетаг, ни Трифон… зачем скрывали? Я верю тебе, пленник! Ложь всегда звучит по-другому…
- Ты сам знаешь ответ, - негромко подсказал Януш. – Помнишь, ты сказал мне? Виверия не хочет, чтобы ты привязывался к кому-либо…
- Не понимаю, - признался ребёнок. – Правда и привязанность – разные вещи. Вот ты мне рассказал, что такое семья… это очень увлекательно, на самом деле! Но я не стал от этого другим…
- Не всё приходит сразу, - сглотнув, ответил Януш. – Иногда нужно время…
- Тебя скрывали, - помолчав, снова заговорил Велегор. – От меня. Только от меня. Все остальные знали… точно, знали! И Этьен, и Рейнхард, и Виверия с Хетагом… и даже Трифон с Савиным! Но почему? Почему? Ты – мой отец… - осторожно, точно пробуя на вкус, проговорил ребёнок. – Странно… отец… смешно! Но почему тебя держали втайне? Взаперти? Так далеко от остальных клеток с пленниками? Столько вопросов, и никаких ответов! – Велегор снова вскочил, принялся мерить маленькими шажками узкий коридор. – Я должен всё узнать! Должен!
- Если ты упомянешь о нашей встрече кому-либо, ты меня больше не увидишь, - невесело проговорил Януш. – Очень жаль…
- Я никому не скажу! – решительно произнёс Велегор, снова останавливаясь перед дверью. – Но в следующий раз мне придётся стащить у Этьена ключ… хочу увидеть твоё лицо, пленник!
- Ты откроешь дверь? В самом деле? – Лёгкая улыбка тронула его губы: он боялся верить. – Я же могу быть опасен.
Велегор замер, точно задумавшись, затем хмыкнул.
- Нет. Я чувствую… твоя жизненная энергия очень слаба. Ты умираешь! – убеждённо выговорил ребёнок. – Не забывай, с кем говоришь, пленник! Если попробуешь напасть на меня, я тебя оглушу в два счёта!
- Как Этьена? – грустно уточнил Януш.
- Да! – гордо и с вызовом ответил сын.
- Это неправильно.
- Что?!
- Говорю, это неправильно. Бить ближних. Причинять им боль. Так поступают только злые люди.
- Что значит – злые? – поразился ребёнок. – И кто такие эти твои «ближние»?
- Мне придётся начать издалека, чтобы объяснить тебе. Готов ли ты слушать?
- Нет, - отрезал Велегор. – Мне пора идти. Этьен вот-вот очухается.
- Позаботься о нём, - попросил Януш. – Ты мог его ранить своим заклятьем… он наверняка нуждается сейчас в помощи. Вряд ли ты бы захотел, чтобы кто-то так обошёлся с тобой.
- Никто не посмеет! – заносчиво ответил Велегор. – А если посмеет, я сотру его в порошок!
- Ты думаешь, что силён, Велегор, но на всякую силу найдётся большая, даже на подобную твоей. Есть только одна сила, которую не победить…
- Снова говоришь загадками, - прервал его Велегор. – Мне одновременно хочется тебя слушать и хочется удушить! Я ничего не понимаю, и это раздражает!
- Они учили тебя злу, - горько проговорил лекарь. – Но ты не обязан их слушать. У каждого человека есть право выбора, и это тот благословенный дар, дар Единого Бога, который никто не в силах забрать у человека. Никто не властен над этим даром! Каждый может стать тем, кем хочет, а не тем, кем его принуждают стать! Запомни это, сын! Запомни, и не дай им лишить тебя своего права!
- Ты много говоришь, - заметил Велегор. – И говоришь не так, как прочие. Либо ты совсем спятил в своей клетке, либо знаешь что-то, чего не знают остальные. И я хочу понять, что именно!
- Поймёшь, если захочешь, - пообещал Януш. – Но для этого тебе придётся кое-что изменить в себе. Стать лучше…
- Я и так лучший! – неожиданно взвился Велегор. – Да как ты смеешь сомневаться! Ты, вонючий пленник! Никто не смеет говорить со мной так, как ты! Никто!!!
Порыв ледяного ветра промчался по коридору, ударил в железную дверь. За пределами камеры разразился настоящий ураган – застонала твердь, посыпались мелкие камешки с потолка, задуло коптящий факел, заливая коридор синим маревом колдовского огня…
- Да что же это! – выкрикнул отчаянный мальчишеский голос за дверью. – Не поддаётся! Кто же ты?! Кто?! Почему я не могу снести эту проклятую дверь с петель? Какая магия хранит тебя, пленник?! Проклятье! Проклятье! Ты человек! Всего лишь человек! Проклятье!!! Почему?!..
Сверкнула молния, и всё стихло. Коридор и камера погрузились после безумства Велегора в кромешную тьму, и лекарь понял, что остался один. Закрыв лицо руками, Януш попытался унять бушевавшую в груди бурю – ту, с которой ураган Велегора не сравнился бы. Впервые за семь лет, проведённых на Островах, лекарь понял, что приехал сюда не зря. И что сегодня, возможно, ему выпал тот шанс, которого он ждал все эти бесконечные годы…
Шанс, который с яростным уходом Велегора был им упущен, казалось, навсегда.
…Дни потянулись медленнее и тяжелее. Януш вновь и вновь вспоминал их короткий разговор, проклинал себя за несдержанность, мечтал повернуть время вспять. Молился так, как не молился уже много, много лет – с надеждой и искренней верой в милосердие Единого. Он говорил со своим сыном! Так близко… Всё, что с ним произошло до этого, отныне не имело значения. Ни раны изувеченного, измученного тела, ни годы жизни на Островах, ни собственные похороненные мечты.
Этьен, появившийся в его подземелье спустя сутки, подозрительно принюхивался, разглядывая просевший свод, погасший факел и запертую на один обыкновенный замок дверь – и принялся выпытывать у лекаря, что произошло за время его отсутствия. Януш соврал с лёгким сердцем, сказав, что большую часть суток провёл без сознания и не заметил никаких особых изменений.
Затем наведался Рейнхард, без лишних слов принялся его избивать, и предупредил напоследок, чтобы он не смел раскрывать рта для своих молитв, иначе следующим его палачом станет Хетаг.
Януш давно перестал бояться угроз. Хетаг не мог сделать с ним ничего хуже того, что уже делал. Но, пожалуй, впервые за три года лекарю было не всё равно, что с ним станет. Велегор ушёл; но мог и вернуться. И если на этот раз он протащит с собой ключ от двери и откроет её…
Кого он увидит?
Януш не знал даже приблизительно, как выглядит – после трёх лет заключения, непрестанных пыток и терзавшей его хвори, которую вдохнула в него невидимая смерть ещё на Парадисе. Странная болезнь убивала его медленно, но неотвратимо; лекарь порой прислушивался к себе, к тому, что происходило внутри, и каждый раз поражался, что по-прежнему жив. Но не это сейчас его беспокоило. Грязный, покрытый подсохшей кровью и вонючим потом, с отросшими, спутанными волосами и бородой, разбитый немощью от постоянных побоев и болезней, он мог попросту испугать своим видом шестилетнего ребёнка, - и это угнетало его сильнее всего.
Он стал бояться того, что Велегор увидит его таким; но шли дни, а мальчик не появлялся. И тогда Януш стал бояться совсем другого – того, что больше никогда его не увидит. Ожидание стало самым страшным его наказанием. Пробуждённый надеждой, он ждал, ждал каждый день, каждый час, вслушивался в звуки тёмного коридора, пытался проникнуть мыслями сквозь толщу верхних уровней…
Велегор не приходил.
И когда однажды слова молитвы перестали приносить облегчение, и он забылся тяжёлым, беспокойным сном, прислонившись спиной к дальней стене камеры, лёгкий шорох у двери заставил его вздрогнуть.
Он вскинул голову и замер, поражённо разглядывая стоявшего перед ним ребёнка. Худой, маленький, с растрёпанными чёрными волосами, мальчик стоял в его камере, а за спиной его была по-прежнему наглухо закрытая дверь.
- Я подумал, что вряд ли сумею стащить ключ так, чтобы Этьен ничего не заподозрил, - деловито сообщил ему Велегор, и чёрные глаза весело сверкнули. – Пришлось выпытать у мудрого Трифона заклинание призыва бестелесного духа… это когда можешь проходить сквозь стены, только если они не очень толстые, - пояснил он, с любопытством разглядывая пленника. – Волосы у тебя красивые, - вдруг невпопад заметил мальчишка. – Белые. Я таких ни у кого не видел.
- Правда? – слабо спросил Януш, не зная, верить ли тому, что слышит. Единый проявлял к нему особую, незаслуженную им милость, раз его сын сумел увидеть красоту там, где её не было…
- Ага. Я вот всё думал о том, что ты мне тогда сказал… я вообще ничего не забываю! – не преминул похвалиться Велегор. - Ты что-то говорил о свободе выбора. Я не очень понял, но, кажется, это значит, что я могу сюда приходить, если мне этого хочется. Я прав? Ну, конечно же, прав! – сам ответил на свой вопрос мальчишка. - А мне хочется сюда приходить. Ты – единственный в Норе, кого я ни разу не видел! Интересно же… мне вообще тут скучно, - вздохнув, поделился Велегор. – Со мной только Этьен с Савиным играли, но потом Виверия им запретила… а ты умеешь играть в слова, пленник?
- Когда-то умел, - сглотнув, ответил Януш, стараясь, чтобы голос не звучал хрипло.
- А какие-нибудь интересные истории знаешь?
- Знаю, и много, - подтвердил лекарь, глядя на сына.
Велегор рассматривал отца знакомым взглядом – отражение его собственного – и в глазах его Януш не видел ни отвращения, ни испуга. Похоже, мальчик насмотрелся в Норе и не на такое…
- Я забыл спросить в прошлый раз, как тебя зовут, - вдруг вспомнил Велегор. – Ты знаешь моё имя, а я не знаю твоего. Как ты там говорил? Ну, в нашу первую встречу? Ах, да! Это же «неправильно»! – передразнил мальчишка, и в умных чёрных глазах заплясали весёлые огоньки.
- Януш, - шепнул лекарь, чувствуя, как его губы расплываются в счастливой улыбке. – Меня зовут Януш… сын.
Глава 7. Сын своего отца
Кто-то коснулся его плеча, несмело и осторожно, но Януш не нашёл в себе сил даже открыть глаз. Он не помнил, когда закончились пытки, и когда подручные Хетага притащили его обратно в камеру. Сколько он пролежал без движения на влажном полу, лекарь тоже не знал. Кажется, ему перебили колени; встать он не мог, двигаться тоже. Он мог только ждать, пока пройдёт первая животная боль, и он сумеет хоть немного прийти в себя.
- Паап…
Маленькие ладошки легли ему на плечи, и Януш попытался пошевелиться. Его тотчас накрыло волной острой боли, и он застонал сквозь сцепленные зубы, переворачиваясь на спину.
- Папа? Отец? Ты живой? – встревожено спросил тот же голос, и Януш наконец понял, что рядом с ним Велегор. Велегор, его сын, которому совершенно не нужно было видеть его таким. – Я же чувствую, ты жив! Кровь… твоя кровь пульсирует… огонь жизни… я чувствую, я знаю… душа… чистая материя… ведь ты живой! Не смей умирать, слышишь?! Я тебе не разрешаю! Не хочу! Я не хочу!
Януш не смог открыть глаз даже ради сына. Попытался поднять руку, и его ищущие, дрожащие пальцы тотчас перехватила маленькая, крепкая ладонь Велегора.
- Я не умею лечить, - зло выговорил мальчик, сжимая его руку, - они не учат меня этому! Я… не знаю… не знаю, что делать!
- Не бойся… всё… хорошо…
Эти слова, такие трудные и почти неслышные, окончательно лишили его сил. Януш ещё боролся с липким туманом, окутывающим помрачённое сознание, вслушивался в звонкий, отчаянно-злой голос Велегора, теребившего его за руку, но уже ничего не мог сделать.
Если ему суждено умереть здесь, в подземной тюрьме пленившей его ведьмы, значит, на то воля Единого. За прошедший год он сумел сделать то, ради чего отправился на Острова – он обрёл сына. Велегор с той самой встречи приходил часто, почти каждый день, и Януш с нетерпением ждал этих встреч. Продумывал каждое слово, которое нужно сказать сыну, вспоминал полузабытые детские игры, придумывал истории, которые так любил слушать Велегор…
Мальчику никогда не было с ним скучно. Несмотря на окружавших его колдунов, несмотря на все усилия воспитателей и учителей, Велегор по-прежнему оставался ребёнком. А ребёнку хотелось игр и приключений, новых знаний и сказок, переносивших его в неизведанные миры. А ещё сыну нужен был кто-то, кто бы его слушал. Просто слушал, не поучая, не исправляя, не запрещая…
И Януш стал таким слушателем. Так он узнал, что обряд поглощения – это тот момент, когда Велегор впитает в себя всю силу небесного камня, и этот ритуал требует человеческого жертвоприношения. Призываемый обрядом Клеветник на краткий миг обретёт власть над миром – всего лишь на миг, но этого хватит ему, чтобы наполнить, пропитать его своим злом. И он же дарует всем участвующим магическую силу, с которой даже энергия невидимой смерти не сравнится…
Когда должен состояться обряд, Велегор не знал, но Януш мог сделать выводы, исходя из возросшей в последнее время активности колдунов. Они спешили, проводя свои опыты, обучали новых адептов и расширяли свою армию в каком-то нервозном ожидании – и лекарь понимал, что времени у них осталось совсем немного.
Сам Велегор к грядущему событию относился равнодушно. Януш старался учить его, ненастойчиво, чтобы не вызвать отторжения, рассказывал о Едином и Его учении, объяснял, кто такой Клеветник и почему служить ему нельзя…
Сын слушал охотно, впитывая каждое новое слово, как губка, но особого рвения к переменам Януш в нём не замечал. Велегор даже злился, когда ему случалось застать лекаря за молитвой, но так же быстро отходил, когда тот оставлял ради него чтение священных текстов.
Но настоящей своей победой Януш считал день, когда Велегор впервые назвал его отцом. Лекарь сам попросил его об этом, объяснив, что ему будет приятно это слышать, и Велегор, хмыкнув, согласился, обронив, что по именам он зовёт многих, а отцом будет называть его одного.
С того дня у Януша было много побед. Однажды Велегор пришёл хмурый, подавленный, и долго отмалчивался, усевшись напротив него. Янушу пригодился его опыт врачевания – Велегор, как упрямый больной, пришедший к нему на приём, нуждался в помощи, но, как человек гордый, отказывался её принять. Янушу доводилось встречаться с подобными ему изо дня в день – ещё в те далёкие времена, когда все считали его целителем от Бога…
И сейчас эта привычка мягкого, ненастойчивого и участливого внимания сыграла ему на руку. Загнав вспыхнувшую в нём тревогу на глубину души, Януш дождался, пока Велегор расслабится, и лишь затем начал осторожные расспросы. Велегор вначале отмалчивался, затем огрызался, но, в конце концов, хлюпнул носом и признался: Виверия сожгла его единственную игрушку, деревянного коня, которого он нашёл в заброшенной деревне Ира, во время одной из их с Хетагом вылазок на поверхность. Виверия была, конечно, права: он привязался к этой игрушке, а ведь будущий повелитель всех магов не должен испытывать подобных чувств. Велегор это знал, ему об этом говорили едва ли не каждый день, но от щемящей детской обиды, чувства первой утраты это не спасало.
- Иди сюда, - кивнул на место рядом с собой Януш.
Велегор слегка удивился, посомневался миг или два, но затем всё-таки перебрался поближе к пленнику, устроившись у него подмышкой. Брезгливость в мальчишке отсутствовала напрочь – Велегор как-то обмолвился, что полуразложившиеся или же совсем высохшие скелеты, которых им с молодыми колдунами поручали оживлять, выглядели и пахли куда хуже, чем заключённый в вонючей камере лекарь.
Януш бережно обнял худенькие, хрупкие плечи, привлёк к себе сына, стараясь согреть своим теплом, и осторожно поцеловал в висок. Велегор встрепенулся, насторожился, прислушиваясь к новым ощущениям, - а затем сник и обмяк, прижимаясь к отцу всем телом.
Они просидели так довольно долго, и угревшийся Велегор даже задремал, свернувшись калачиком на его коленях. Это оказалось невероятным ощущением – держать в руках хрупкое детское тело, слушать его ровное дыхание, знать, что, по крайней мере, в эту минуту его сын в безопасности…
- Время, - вдруг встрепенулся Велегор, просыпаясь. – Мне пора идти.
Мальчик пошевелился, но вставать не спешил. Неуютно поёрзав у него под боком, Велегор наконец поднял чёрные, как ночь, глаза.
- Можешь сделать так… ещё раз? – неуверенно спросил он, разглядывая Януша недоверчиво и напряжённо. – Ну, как ты раньше делал?
Лекарь улыбнулся, привлекая сына к себе, и коснулся губами его лба. Велегор замер – точь-в-точь щенок, ищущий ласки и в то же время боящийся протянутой руки – и несмело улыбнулся, будто впитывая поцелуй. Затем вскочил на ноги и начертил в воздухе невидимые знаки, исчезая с лёгким, глухим хлопком.
С тех пор прошло несколько месяцев – и целая вечность. Время летело теперь быстро, от встречи к встрече, и Велегор даже обронил как-то, что с большим удовольствием повидал бы далёкую и снежную Валлию, о которой Януш ему столько рассказывал.
Но прежде, чем Януш сумел бы подготовить план совместного побега, Хетаг в очередной раз вспомнил о пленнике. И на этот раз действительно не церемонился – ни он, ни его помощники.
- Пап, папа, - теребил его за рукав Велегор, вглядываясь в грязное, поросшее густой бородой лицо. – Не спи! Слышишь меня? Пожалуйста…
Если бы Януш мог, он бы улыбнулся. Это он научил сына этому простому слову…
- Слышу чьи-то шаги! – сын хлюпнул носом, разжал пальцы, выпуская его ладонь. – Я подожду, пока они не уйдут, ладно? Буду стоять в углу… Они меня не увидят! - Спешно вырисовывая в воздухе замысловатые знаки, пообещал Велегор. – У меня отлично выходит заклинание невидимости, меня Трифон учил… даже Хетаг так не умеет… я здесь, в углу, пап! Слышишь меня?..
Дверь скрипнула, впуская в камеру нескольких человек в капюшонах, и шагнувший вперёд Рейнхард плеснул на него водой из карманной фляги, для верности пнув в бок сапогом. Януш слабо вздохнул, открывая глаза.
- Проснулся, дорогой? – с ненавистью выплюнула Виверия, присаживаясь рядом с ним на корточки и с отвращением разглядывая пленника. – Какая гадость, Хетаг! – обратилась она уже к наставнику. – Ты что, не мог отмыть его после своих художеств? Покойники и те не так воняют!
- Прости, королева, - почтительно склонился седой колдун. – Торопились.
- Приведите его в порядок, - распорядилась ведьма, по-прежнему разглядывая безвольного лекаря. – Я хочу увидеть его таким, каким он был в ночь зачатия нашего повелителя. Клеветник будет рад получить в дар сильнейшего из светлых! - Виверия поднялась на ноги, презрительно ткнув носком в покрытое кровью и грязью тело. – Эй, святоша! Как там твой Бог поживает? Не хочет вытащить тебя отсюда? Тупой ублюдок! – Виверия с ненавистью пнула лекаря ещё несколько раз, вымещая всю злобу отвергнутой женщины. – Вот скажи мне, Януш! Помогли тебе твои молитвы? Услышал тебя твой Единый? Где же тот режущий, побеждающий свет, которым ты когда-то так напугал нас в моей опочивальне? Всё, кончился? Ничтожество! Порадуйся, святоша: твой срок подошёл к концу… Хочешь, расскажу, как пройдёт обряд поглощения?
- Королева, - осторожно позвал её Хетаг, но Виверия лишь нетерпеливо отмахнулась.
- Рождённый от твоего семени вырежет тебе сердце и вкусит твоей крови…
- Госпожа Виверия, - несмело обратился к ней прятавшийся за спинами Этьен.
- А затем твоё тело распотрошат на алтаре и кишками выложат имя Клеветника…
- Велегор! – не выдержав, выкрикнул Хетаг, указывая на полупрозрачную фигуру в углу.
- Повелитель, - почтительно склонили головы Этьен с Рейнхардом.
Виверия вскинула голову, встречаясь глазами с сыном. Тело Велегора ещё мерцало серебристыми бликами, но заклинание невидимости постепенно теряло силу. Ведьма увидела бы бледный, как у призрака, мальчишеский силуэт ещё раньше, если бы не была так увлечена лекарем.
- Ве-велегор? Но… п-почему… как…
- Не смей трогать его! – выкрикнул мальчик, сжимая кулаки. – Не смей его пинать!
Виверия ошарашено отступила на шаг и едва не наткнулась спиной на Хетага, наблюдая, как сын подлетел к распростёртому на полу лекарю, упал на колени, ладонями обхватывая его лицо.
- Паап? – позвал лекаря Велегор. – Ты слышишь меня?
Януш слышал, но не мог выдавить из себя ни слова. За спиной сына он увидел перекошенное от ярости и почти чёрное от лютой ненависти лицо ведьмы, и понял, что расправа будет быстрой.
- Я не хочу, чтобы его били! – резко развернувшись к замершим колдунам, выкрикнул Велегор. – Слышали меня? Я приказываю! Я хочу, чтобы он жил!
- Велегор… - прохрипела Виверия, но Хетаг осторожно коснулся её плеча.
- Позволь мне, королева, - одними губами проговорил маг.
Велегор настороженно наблюдал, как его учитель выходит вперёд; даже кулаки сжал, точно готовясь защищать отца в неравном бою.
- Мы сделаем, как ты скажешь, юный повелитель, - обратился к нему Хетаг, и голос старого мага зазвучал вкрадчиво и мягко. – Если ты этого хочешь, значит, так будет. Никто и пальцем не тронет пленника. Мы освободим его от оков, и он сможет присутствовать на обряде поглощения как наш почётный гость. Я даю тебе слово, мой повелитель, что никто не станет его бить. Ты ведь этого хочешь?
- Да, - неуверенно кивнул Велегор.
- Хорошо, будет так, как ты нам велел, - покорно согласился Хетаг. – А теперь прошу, юный повелитель, отправляйся к себе в опочивальню, дай нам время привести пленника в порядок.
- И я смогу снова увидеть его? – с подозрением спросил Велегор, разглядывая учителя.
- Безусловно.
Велегор бросил взгляд на побледневшую от гнева Виверию, посмотрел на затаивших дыхание колдунов, и нерешительно глянул на отца. Дёрнулся было к нему, и тотчас остановился. Он хотел остаться, но теперь, когда Виверии и колдунам стало известно про их встречи…
- Смотрите мне, - предупредил Велегор, шмыгнув носом.
Развернувшись, мальчик быстро начертил в воздухе магические знаки, и исчез с лёгким хлопком. В тот же миг Виверия набросилась на безвольного лекаря, вцепилась когтистыми руками в воротник, затрясла, точно тряпичную куклу, то и дело прикладывая его затылком о пол.
- Ублюдок, проклятый ублюдок! Ненавижу, ненавижу…
- Твоя вина, Рейнхард, - невыразительно проронил Хетаг, наблюдая, как ведьма трясёт безучастного лекаря. – Ведь это ты накладывал магические преграды на его дверь. Как так вышло, что сюда проник Велегор?
- Спросите у Этьена, - глухо отвечал колдун, не поднимая глаз.
- А что я? – тут же вскинулся молодой маг. – Уж не вам ли, почтенный Хетаг, был вверен в обучение юный повелитель? Мы с Рейнхардом не уследили за замками, это так! Но вы, учитель, прозевали мальчишку! Уж простите, говорю, как есть, - развёл руками Этьен.
Вспыхнули алым в темноте глаза Хетага, и Этьен рухнул, как подкошенный, прижимая ладони к обожжённому лицу. Молодой маг даже вскрикнуть не успел – лишь стонал, катаясь по полу, и подвывал тихо, с поскуливанием. Хетаг развернулся к Рейнхарду – и тюремщик тотчас шатнулся назад, хлопая себя по загоревшейся мантии.
- Прекратить балаган! – взвизгнула Виверия, отвешивая Янушу последнюю затрещину и вскакивая на ноги. – Обряд поглощения пройдёт на днях, и Велегор должен убить того, кто дал для него семя! Как ты собираешься это провернуть, Хетаг? Мы все видели, как сильно привязался к этому ничтожеству мой сын! Проклятье, проклятье! Если бы я знала… но лекарь нужен был нам здесь и живым, Клеветник потребовал именно его себе в жертву! Ох, нужно было всё же вырезать ему язык… Мы даже не знаем, как долго Велегор утаивал от нас эти встречи!
- Достаточно долго, моя королева, - презрительно усмехнулся Хетаг, - раз научился называть его папой. Лекарь не терял времени даром… преподнёс всё мальчику в самом выгодном для него свете. Наверняка растолковал ему слова, о которых Велегор и понятия не имел. Теперь будем расплачиваться мы все… но не беспокойся, королева! Я знаю, как провести обряд поглощения так, чтобы рука Велегора не дрогнула…
Эти слова были последним, что запомнил Януш перед тем, как тьма его камеры сгустилась, наполняя собой угасающий, измождённый борьбой разум.
Пробуждение оказалось на удивление приятным. Прежде, чем открыть глаза, лекарь прислушался к себе, не понимая, отчего ему так легко дышится, и что произошло за время, которое он провёл без сознания.
- Можешь не придуриваться, - раздался над ухом знакомый голос. – Я знаю, что ты не спишь.
Януш открыл глаза и тотчас зажмурился из-за яркого света. Этьен хмыкнул, оглядывая лекаря, поцокал языком, оценивая результаты их с Рейнхардом совместных трудов.
- Понятно, отчего Виверия за тобой так волочилась, - вздохнув, выдал он, и в его голосе Янушу почудилась откровенная зависть.
Лекарь наконец сумел открыть глаза, по-прежнему жмурясь на свет многочисленных светильников и уже знакомых ярко-синих шаров, висевших под низким потолком. Он находился в небольшой подземной келье, на каменной кушетке, покрытой одеялом, и был одет в чистую рубашку и широкие штаны, из-под которых выглядывали деревянные палки. С некоторым трудом подняв руки на уровень глаз, Януш поражённо разглядывал чистую, без следов грязи или крови, кожу, когда Этьен фыркнул, наблюдая за ним.
- Ну, что смотришь? Отмыли мы тебя, лекарь! Бородищу твою сбрили, космы расчесали, раны перевязали… на себя прежнего ты теперь совсем не похож! Ну, или… похож на совсем прежнего себя.
Януш опустил руки и попытался встать, упёршись в края кушетки. Этьен покачал головой, лёгким толчком отправляя приподнявшегося лекаря обратно на покрывало.
- Лежи, немощный, - посоветовал молодой маг. – Куда ты собрался с переломанными-то ногами? Трифон зачем-то даже кости тебе вправил, шины наложил, хотя мы с Рейнхардом и втолковывали старику, что он только время даром тратит…
- Почему… - в горле пересохло, и слова давались с трудом, - почему вы… зачем…
- Зачем так старались? – понятливо кивнул Этьен. – Я тоже не сразу понял, когда Хетаг велел сделать из тебя человека. А потом мудрый Трифон разъяснил. Наш юный повелитель сильно психовал, когда мы сказали, что лечим полюбившегося ему пленника, всю Нору излазил в поисках пропавшей игрушки. Тебя, то есть. Даже сюда разок заглянул, но тебя не признал. Глянул на кушетку, спросил, что за птица, а я и ответил, мол, адепт новый, обвалом придавленный. Ну и исчез Велегор, дальше побежал свою игрушку искать. Ещё бы! Он ведь тебя заросшим да грязным помнит, даже лица твоего, поди, ни разу толком не видел. А тут такой рыцарь валяется…
- А… обряд…
- Обряд пройдёт на днях, - пообещал Этьен. – Ты ведь уже всё понял, лекарь! Чтобы впитать в себя всю силу небесного камня, Велегор сам, своими руками должен принести жертву Клеветнику. Твоя кровь подходит для этого как нельзя лучше. Виверия сказала, что так будет правильно – первым, кто падёт от руки Велегора, будет его отец. Поверь, когда юный повелитель нанесёт удар… в тот миг он изменится навсегда!
Януш помолчал. Убийство действительно должно стать тем, что окончательно отделит Велегора от нормального мира и подарит его юную душу Клеветнику – в обмен на безграничную силу, магию, которую так стремились вернуть в мир здешние колдуны.
- А потом… что? Вы… на материк?
- Да, - довольно прищурился Этьен. Щёлкнул пальцами, вызывая ещё один сияющий синий шар взамен погасшего, и чему-то мечтательно улыбнулся. – Когда Велегор впитает силу, он станет для нас проводником, бесконечным источником магии. Пока будет жив повелитель, будет жива магия, будем живы мы... Мы станем свободны! Даже находясь на другом конце света от повелителя, мы будем сильны так, как никогда не были бы сильны здесь! Да ты голову-то не ломай, лекарь! Тебе не всё ли равно, что там произойдёт дальше? Мир ждут весёлые времена, но ты их уже не застанешь!
Низкая дверца подземной кельи распахнулась, впуская внутрь сгорбленного старика с длинной редкой бородой и деревянным посохом, конец которого украшал гладкий обугленный камень. Этьен почтительно склонился, отступил в сторону.
- Мудрый Трифон…
- Как он? – сухим, шелестящим голосом спросил учитель. Подслеповато прищурился, подходя к кушетке. – О, лекарь Януш! Я уж не думал застать тебя в добром здравии… Даже королева переживала, что ты не дотянешь до обряда, и скончаешься во сне… прискорбно, прискорбно… Но ты решил бороться, и всё ещё жив…
Януш с удивлением слушал незнакомого колдуна, и каждое слово казалось ему непривычно участливым, мягким – слишком мягким для того места, где они находились, и для того, кем являлся этот старец, обучавший новоприбывших в Нору адептов.
Мудрый Трифон тем временем с кряхтеньем умостился на колченогом табурете, услужливо подсунутом ему Этьеном, и махнул рукой молодому магу.
- Можешь прогуляться, Этьен, мальчик мой, - глухо проговорил он. – Я присмотрю.
Колдун поколебался миг или два, но затем всё же вышел, плотно затворив за собой дверь. Трифон поставил посох наземь, опёрся об него высохшими руками, и прислонился к ним седой головой, рассматривая лекаря.
- Да, да, - пробормотал он, глядя сквозь него. – Это был ты. В моём сне. Теперь я вижу… твои глаза. Да, сомнений нет. Значит…
Старец вздохнул, опуская веки. Это был бы хороший момент для любого другого пленника, чтобы воспользоваться случаем и оглушить колдуна, но Януш совсем не чувствовал желания бежать, даже будь у него больше сил и здоровые ноги.
- Лекарь Януш, - снова зашелестел Трифон, - выслушай меня, мальчик мой. Я должен рассказать… тебе. Я ждал этого долгие годы… - старик повозился на табурете, вцепился подрагивавшими пальцами в посох. - Когда-то я считался одним из самых прославленных ясновидящих на материке, и никогда не ошибался. Меня всегда влекли новые знания, тайны, загадки, непознанное и вечное… Я был обеспеченным человеком и мог позволить себе потратить всю жизнь на поиски ответов. Виверия, бедная девочка, попала ко мне ребёнком, и многому научилась у меня… всему, что относилось к запрещённым наукам, пророчествам, снам, мелкому колдовству… но совершенно не желала слушать, когда я учил её смыслу сущего. Она искала ответов не для того, чтобы стать просвещённей и мудрее, нет! Увы, бедную девочку сгубило тщеславие… Ей было двадцать лет, когда она покинула меня… в поисках новых знаний. О, она была так прекрасна в те годы! И отчаянно желала большего… вечной молодости, вечной жизни – как и многие из нас… Забираясь всё дальше в дебри чёрных искусств, она постепенно теряла и молодость, и красоту – но верила, что когда-нибудь дождётся своего часа. В ней крылся дар прорицаний, и однажды она увидела во сне того, кто даровал бы ей сына, могущество которого не знало бы границ. Но ты был ещё очень молод… жил при монастыре Единого, куда она не могла ступить… затем попал на службу к влиятельному и сильному человеку, и провёл долгие годы на полях сражений… она охотилась за тобой долго, следила, ждала… той самой ночи… и дождалась. Когда моя девочка пришла ко мне с Велегором в утробе, я едва мог поверить своим глазам… Попросила меня о помощи… и разве мог я отказать? Я сам воспитал её, вскормил в ней эту непомерную гордыню, эту ненасытную жажду знаний, эту тягу к запретному, жадность к власти… я стал причиной того, в кого она превратилась, и я должен был нести за это ответ. Я отправился вместе с ней на Острова, стал обучать тех, кого она собрала вокруг себя, слушал её приказы… моя девочка так выросла, так изменилась! Я не умел отказывать ей в детстве, не научился и потом… ах, лекарь Януш, ты ведь не помнишь её такой, какой помню я… Маленькая, дрожащая сиротка у порога моего дома, с огромными серыми глазами… Прекрасная живая малышка, скрасившая мою жизнь… Я любил и гордился ею бесконечно – и эта гордость меня ослепила... Я слишком поздно увидел, во что превратил мою бедную девочку…
Старик умолк, опираясь на необычный посох, и Януш осторожно перевёл дыхание. Трифон говорил, казалось, больше для себя, чем для него, и лекарь боялся потревожить колдуна лишним звуком. Приходившие к нему больные порой нуждались в молчаливом собеседнике, которому можно выговориться без всяких опасений, как в готовую принять и похоронить все слова разрытую могилу…
- Я сейчас понимаю, чего ждал так долго… тебя, мой дорогой мальчик, - Трифон вновь открыл выцветшие, подёрнутые старческой плёнкой глаза. – Я давно понял, что привёл Виверию и своих несчастных учеников в бездну, из которой нет спасения. И я жил долгие годы с этим грузом на сердце, жил и ни во что не верил… ничего не ждал… пока не увидел во сне тебя. А рядом с тобой – твоего сына, Велегора. Я не знаю, что ждёт нас на обряде поглощения, но я уверен, что во мне достаточно сил, чтобы… ты мог рассчитывать на помощь бездарного, потратившего жизнь впустую старика…
Мудрый Трифон тяжело, с кряхтением поднялся, и развернулся к двери – как раз вовремя, чтобы встретить лицом к лицу ворвавшихся в келью Хетага с Виверией.
- Что ты здесь делаешь, учитель? – напряжённо спросила ведьма, переводя взгляд с него на бледного лекаря. – Тупица Этьен так и не смог ничего толком объяснить…
- Я пришёл посмотреть на него вблизи, девочка моя, - Трифон сгорбился и медленно направился к выходу. – Больше такого шанса у меня не будет…
- Это верно, - зло усмехнулся Хетаг. – Думаю, следует усилить охрану, моя королева. Кто знает, какие… сообщники могут быть у лекаря. Я бы не стал доверять даже самым заслуженным из наших магов.
Ведьма с трудом оторвала взгляд от лежавшего на кушетке пленника, глянула в спину уходившему Трифону, и коротко кивнула Хетагу.
- Делай, как знаешь.
- Ты стала слушать не тех учителей, бедная девочка, - с сожалением прошелестел Трифон, не оборачиваясь. – Раньше я думал, что всегда могу положиться на мою маленькую Виверию…
Старый маг наконец покинул келью, и в коридоре стихли его шаркающие, неторопливые шаги. Ведьма нервно тряхнула головой.
- Старик давно из ума выжил, - отмахнулась она от вопросительного взгляда Хетага. – Сделай скидку на его почтенный возраст... Что там с лекарем? Готов ли к обряду?
- Более чем, моя королева! Велегор никак не сможет его признать…
Виверия подошла к кушетке, рассматривая Януша со странным выражением на пожелтевшем, сморщенном лице.
- Не изменился, - выдохнула наконец она. – Такой же… будто не было этих лет… этих ран… будто не наглотался невидимой смерти… какая сила хранит тебя, суженый мой?
Виверия протянула руку – Януш не отшатнулся, даже если бы мог – и провела ладонью по гладко выбритому лицу. Медленно прочертила линию от виска к подбородку, коснулась большим пальцем плотно сомкнутых губ.
- Прощай, любовь моя, - спокойно, даже равнодушно проговорила ведьма. – Жаль, ты так и не стал одним из нас. Я надеялась… что ты останешься со мной… но, похоже, Клеветнику твоё тело пригодится больше, чем мне.
Ведьма склонилась к его лицу, поцеловала в неподдающиеся губы, и коротко дунула. Януш инстинктивно вдохнул вырвавшиеся из её рта клубы зеленоватого дурмана, и свет перед его глазами погас, погружая сознание в липкий наркотический сон.
В этот раз пробуждение оказалось куда хуже, чем накануне. Он пришёл в себя у подъёмника в большом зале, том самом, от которого до поверхности было рукой подать, в окружении малочисленной группы колдунов, среди которых он заметил Хетага, руководящего всеми собравшимися. Сам Януш лежал на носилках, которые держали его тюремщики, Рейнхард и Этьен. Колдуны казались возбуждёнными и собранными; большинство из них носило глухие чёрные плащи, многие закрыли лица масками. Человек в рабочем комбинезоне стоял рядом со всеми у подъёмника, низко опустив голову.
- Трифон дал знак! На Парадисе всё готово к обряду! – крикнул Хетаг. – Королева с повелителем ждут жертву! Нужно спешить, пока невидимая смерть не начала пожирать недостойных!
Все собравшиеся колдуны вскинули руки, выкрикивая непонятные лекарю слова, и яркая вспышка на несколько бесконечно долгих мгновений поглотила их. Когда марево развеялось, Януш увидел, что они стоят на окраине Нектариса, и ощутил на губах солёный привкус морского ветра. На Островах царила ночь, но даже в темноте Януш порадовался тому, что впервые за долгие годы дышит свежим воздухом поверхности. Невидимая смерть их ещё не коснулась, но медлить никто не стал.
- Завяжи жертве глаза, - каркнул Хетаг, пихая в плечо безвольного человека в комбинезоне. – Ну, живо!
Тот подошёл к Янушу с повязкой в руках – и их взгляды встретились. Лекарь едва сдержал поражённый вздох, потому что лишь сейчас признал человека.
Бекс узнал его тоже; губы бывшего кучера дрогнули, но медлить он не стал, опасаясь гнева Хетага – обернул тряпицу вокруг головы лекаря, затянул потуже… оставляя единственный просвет так, чтобы Януш мог хотя бы одним глазом видеть происходящее. Это было всё, чем мародёр мог ему помочь, и лекарь сумел оценить подобный жест. Долгие годы рабства, истязаний и пыток, притуплённый болью и животным существованием разум всё же не лишили Бекса человечности. Януш тотчас пожалел, что сам он помочь неудачливому мародёру ничем не мог…
Выходит, Бекс провёл все эти годы в рабстве у колдунов… которые спасли ему жизнь в пропитанном смертью Нектарисе лишь для того, чтобы заполучить очередной подопытный человеческий материал…
- Вперёд! – велел Хетаг, и группа магов двинулась в центр города.
Бекса с тех пор лекарь не видел – ни среди сопровождавших его колдунов, ни потом, на площади. Януш различал из-под плотной повязки далеко не всё, но знакомые пейзажи угадал сразу – по разбросанным на просевших улицах пластам оплавленного серебристого металла, по зиявшим в мостовой дырам, по домам, провалившимся под землю по самые крыши, застрявшие в верхних шахтовых коридорах.
У воронки процессия остановилась, и в свете множества мерцающих синих шаров лекарь заметил всех обителей Норы, собравшихся вокруг ямы. На самом дне, у обугленного небесного камня, стояла Виверия, положив руки на плечи мрачного Велегора. Чуть поодаль пристроился Трифон, опиравшийся на свой неизменный посох, и быстро шептал неслышные с поверхности слова, время от времени касаясь рукой гладкой, ровной плиты наспех сооружённого алтаря.
Все колдуны гудели что-то непонятное, дружно воздевая и опуская руки. По торчавшим вокруг воронки кольям с тремя ещё живыми, корчившимися от жутких мук, насаженными на них карликами стекала тёмная кровь, пропитывая выжженную, мёртвую землю Нектариса.
Януша скинули с носилок и, неподготовленный к падению, он вскрикнул от боли, приземлившись на сломанные ноги. Отлёживаться ему не дали: рывком вздёрнули, вцепившись в плечи, и волоком потащили вниз. Лекарь сдавленно стонал, когда его босые ноги задевали камни или серебристую руду, и когда Этьен с Рейнхардом заломили ему руки и бросили на алтарь, сумел выдавить из себя лишь слабый вздох.
- Повелитель ночи! – выкрикнула Виверия. – Приди же и возьми кровь смертного, давшего семя для твоего избранника! Яви нам свой облик! Верни магию в мир! Осени нас своим могуществом! Напитай силой своей скверны! Ибо свершилось пророчество! Белая кровь породила чёрную…
Колдуны вскинули руки, и Януш увидел вспыхнувшее над их головами алое марево, на ярком фоне которого разворачивали крылья пробуждавшиеся от вечного сна уродливые тени…
- Соедини же наш мир с миром духов! Надели нас властью повелевать исчадиями тьмы…
Януш никак не мог видеть стоявшего в изголовье Велегора, как и обезумевшую, поглощённую обрядом Виверию. К алтарю подступил старый Трифон, рассыпал по его телу чёрный пепел, бормоча отрывистые, шипящие слова.
Жуткие тени встряхивали уродливыми головами, вдыхали алый колдовской дым, с каждым словом, с каждым заклинанием, с каждой каплей стекавшей по жертвенным кольям крови набирая силу, форму, облекаясь плотью и жизнью приносимых жертв. Вот первая из тварей раскрыла пасть, беззвучно закричала – и из мёртвой земли Нектариса показались пожелтевшие кости давно почивших горожан. Пахнуло смрадом векового тлена; разверзлась бездна, посыпалась земля в бездонные коридоры смертоносной шахты…
- Во имя всех святых, - прошептал лекарь, чувствуя, как сердце холодеет в груди. Если Виверия наводнит их мир этими монстрами… - Да помилует нас Единый Бог…
Дрогнула земля, ухнула тварь, захлопывая клыкастую пасть, поперхнулась очередной тирадой Виверия.
- И да не убоимся ужасов в ночи, - скороговоркой заговорил Януш, прикрывая глаза под повязкой. Теперь он не видел ни жутких исчадий Клеветника, ни замерших в ужасе колдунов, но чувствовал, как сгустившаяся вокруг воронки тьма дрогнула и отступила. – Стрелы, летящей днём, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень…
Хлёсткий удар от Рейнхарда заставил его замолчать, и этого хватило Виверии, чтобы подскочить к алтарю. Когтистые руки вцепились в шею, по капле выдавливая из него жизнь; Януш захлебнулся недосказанной молитвой, и начавший зарождаться в его груди свет тотчас погас.
- Сюда, Велегор! – позвала ведьма, но Януш не видел её лица – лишь кисти жёлтых, высохших рук, вцепившихся ему в горло. – Подними кинжал! Вот так! Слушай меня, повелитель! Принеси эту жертву властелину тьмы, и займёшь его место на земле! Через тебя напитаемся могуществом все мы! Давай! Давай же!!! Бей!!!
Януш не видел, но слышал, как замолкли колдуны, как посыпались на землю восставшие мертвецы, как слабо полыхнуло в ожидании алое марево с бьющимися внутри исчадиями ада.
- Кто он?
Голос сына, такой спокойный на фоне общего безумия, такой знакомый и родной, вывел Януша из оцепенения. Он дёрнулся в руках Этьена и Рейнхарда, мотнул головой, пытаясь скинуть с себя руки ведьмы.
- Почему у него повязка на глазах? Ведь это новый адепт?
- Нет времени, Велегор! – нетерпеливо крикнула Виверия. – Бей! Бей! Иначе нас поглотит невидимая смерть прежде, чем Хозяин явит нам своё лицо! Бей, пока наша магия её сдерживает!
Януш мысленно взмолился о помощи, зажмурился, представляя перед собой священный знак Единого, и в тот же миг ведьма завизжала и спрыгнула с алтаря. Лекарь распахнул под повязкой глаза: Виверии он не видел, но серый дым, клубами вырывавшийся откуда-то сбоку, и дикие вопли доказали ему, что молитвы по-прежнему не позволяли ведьме прикоснуться к нему.
- Велегор! – выкрикнул лекарь и закашлялся: воздух в горло просачивался неохотно, толчками. – Велегор, сынок!..
- Повелитель, нет!!! – успел крикнуть Рейнхард, прежде чем Велегор сорвал с его глаз повязку.
Януш увидел склонившееся над ним лицо сына, бледное и непонимающее. В тот же миг за его спиной возник Хетаг и перехватил руку мальчика, замахиваясь кинжалом вместе с ним.
- Нет!!!
Глаза Велегора полыхнули зелёным огнём. Хетага отбросило назад, на готовый принять жертвенную кровь камень смерти; Этьен с Рейнхардом инстинктивно присели, спасаясь от гнева юного повелителя.
- Не смей! – крикнул, развернувшись к Хетагу, мальчишка, сжав маленькие кулаки. – Не смей делать за меня, слышал?! Трогать меня не смей! Уйдите, все уйдите от меня! – затопал ногами Велегор, тряся головой.
Невидимая волна пронеслась по воронке, сбивая с ног Рейнхарда и Этьена, откидывая их под ноги поднимавшемуся Хетагу. Виверия с обожжёнными руками всё ещё корчилась на земле, пытаясь справиться с болью, а старый Трифон обнимал ведьму за плечи, что-то быстро приговаривая ей на ухо.
- Велегор, - позвал Януш, приподнимаясь на локтях. – Велегор, сынок! Не надо, перестань!
- Паап? – недоверчиво обернулся к жертве сын. – Ты?..
За его спиной Януш увидел, как Хетаг даёт знак колдунам, и как все они вскидывают руки в едином жесте…
- Довольно!
Резкий голос, прозвучавший над нестройными рядами, показался незнакомым – обернувшись, лекарь увидел распрямившегося Трифона, вскинувшего свой посох над головой.
- Ты недостоин! - прогрохотал старец, и от его худой, высохшей фигуры повеяло страшной и древней силой. – Недостоин мудрости тайных знаний! Недостоин принять в себя могущество возрождённой магии! Прочь, порождение скверны! Прочь!!!
Ни Хетаг, ни отступившие к нему за спину Этьен с Рейнхардом не успели ничего сделать – тройная молния, вырвавшаяся из посоха разгневанного Трифона, ударила им под ноги, и последовавшая за ней яркая вспышка не оставила от колдунов и следа. Ни пепла, ни запаха гари – лишь пустота там, где стояли трое магов.
Колдуны и адепты, которых некогда обучал мудрый Трифон, замерли, оцепив воронку сплошным кольцом, замолкли, и в упавшей тишине пронзительно закричала Виверия, подлетая к бывшему учителю.
- Что ты наделал?! Что ты натворил, старый кретин?! Проклят, будь ты проклят! Предатель, никчёмный старик! Знала, знала, что тебе нельзя доверять! Хетаг говорил…
- Девочка моя, - устало, мгновенно сгорбившись, обратился к ней Трифон, - я не сказал тебе. Я видел сон. Ты знаешь, малышка, я никогда не ошибаюсь… В этом сне…
Договорить он не успел: ведьма выхватила из-за пояса кинжал и с диким рёвом всадила его в грудь бывшего наставника. Охнул мудрый Трифон, оседая на землю, выронил из рук покатившийся к алтарю посох… и вскрикнул Велегор, округлившимися глазами глядя на мёртвого учителя.
- Велегор, Велегор! – позвал Януш, протягивая к нему руки. – Не смотри, не надо! Иди сюда!
Сын перевёл на него взгляд, и Януш ужаснулся. Чёрные глаза будто расширились, превращаясь в два бездонных провала, плеснули диким зелёным огнём.
- Значит, это действительно ты? – Тихо спросил Велегор. – Папа?..
- Я, - подтвердил Януш. – Только без бороды.
Велегор медленно обернулся к тяжело дышавшей, дрожащей от ненависти ведьме – и разжал пальцы.
Виверия проводила безумным взглядом упавший на землю из раскрытой ладони жертвенный кинжал, вскинула глаза на дрогнувшее алое марево небосвода. Уродливые тени беззвучно закричали, забились в отчаянной попытке остаться в человеческом мире – но красный огонь погас, и вместе с ним исчезли жуткие существа. Невидимый смерч прошёл по нестройным рядам растерянных колдунов, сбивая их с ног…
- Ты меня обманула.
Виверия шагнула вперёд, затем назад, глядя на сына. Велегор едва доставал ей до пояса, но в эту минуту внушал почти потусторонний ужас – взглянув на него, Януш увидел, как разгораются зелёным огнём чёрные глаза, как нарастает в его груди нечто жуткое, страшное, тёмное…
- Ты. Меня. Обманула.
Дрогнула земля, заходила под ногами, застонала… ужасный колдовской смерч вырвался из воронки, промчался по Нектарису, набирая силу… и тысячи слепящих искр метнулись к Велегору, наполняя его тело жутким, искажённым, режущим светом. Мальчик глубоко вдохнул, полной грудью, точно впитывая в себя нечто невидимое взгляду, и в его глазах ярко вспыхнуло зелёное пламя.
- Королева, мы бессильны! – закричал кто-то сверху, и Януш узнал голос Савина. – Он выпил нашу силу! Всю невидимую смерть! Мы не можем… неоткуда взять… не чувствую…
- Это же. Мой. Отец!
Виверия вскрикнула, когда просевшая под ногами земля посыпалась, затянув её в себя, точно в зыбучий песок. Ведьма рванулась вперёд, чтобы достать неподвижного Велегора, но руки лишь наткнулись на невидимую преграду. Те из колдунов, кто рискнул спуститься в воронку, замерли, не в силах ни преодолеть невидимый барьер, окруживший юного повелителя и его отца, ни развеять могущественное колдовство, в сотни раз превосходящее их собственное. Первые из колдунов упали – вначале на колени, затем плашмя на серую, дрожащую землю, один за другим, будто из них в самом деле вытягивали силы, и не только магические.
- Обманула, обманула!!!
Януш обернулся: за пределами невидимой преграды земля ходила ходуном, засыпая обугленные пласты смертоносного металла, стонала, раскрывая бездонную пасть расширявшихся трещин, принимала в себя то, что было на поверхности, сбивала с ног колдунов, которые пытались отползти как можно дальше от вобравшего в себя всю невидимую смерть Велегора…
- Сын, нет! Остановись, перестань! – выкрикнул лекарь, и сам не услышал своего голоса.
Велегор закричал. Долго и протяжно, жутким, нечеловеческим голосом, точно зло, что ютилось в нём со дня зачатия, лишь сейчас проявилось в полной мере, вырвалось наружу, набирая силу… несмотря на прерванный обряд, на непролитую жертвенную кровь…
Юный Велегор впитал в себя всю магию, без остатка, выпив её из обессиленных колдунов, даже не пытавшихся подняться с земли, выжав разрушительную силу из самой невидимой смерти…
Януш взглянул на Виверию – ведьма провалилась под землю уже по пояс и отчаянно билась, барахталась, пытаясь удержаться на поверхности, не дать тверди поглотить себя – и глаза их встретились. Она закричала, на миг прекращая борьбу, протянула к нему руки…
Лекарь инстинктивно протянул свои, чтобы помочь ей – но пальцы лишь наткнулись на невидимый щит, которым их оградил беснующийся Велегор. В тот же миг твердь ухнула, просела, и Виверия провалилась вниз, сквозь землю, так и не увидев того, кто стал воплощением её предсказаний…
Зато очнулся сам Велегор. Вздрогнул, как от удара, тряхнул головой, точно прогоняя наваждение, и вскрикнул, будто лишь теперь понимая, что произошло.
- Велегор! – позвал Януш, протягивая к нему руки. Алтарь, с которого он не мог слезть, ухнул вниз, провалившись наполовину, так что лекарь оказался практически на земле. – Велегор!
Сын перевёл взгляд на него, затем куда-то поверх его головы – и на детском лице отобразился ужас. Велегор бросился к Янушу на шею, крепко обхватил руками, зажмурился – и полыхнувшая вслед за этим яркая вспышка скрыла от лекаря и мёртвый город, и проваливавшихся под землю колдунов, и предрассветное небо Парадиса.
Слепящий свет погас внезапно – и таким же внезапным оказался неожиданный удар о землю. Переломанные кости отозвались дикой болью, но Януш удержал в объятиях Велегора, ещё крепче прижимая его к себе. Сын перенёс их на северо-западное побережье Стилоса – единственное место на ближайшем к материку острове, где доводилось бывать мальчику, и где сам лекарь не появлялся уже несколько лет. Они упали на песок; в нескольких шагах от них разбивались о берег буйные волны беспокойного океана. Даже отсюда Януш ощутил, как стонет и подрагивает под ними земля, как ревёт, поднимая гигантские волны, океан. Предрассветное небо то и дело разрывалось мелькавшими над Парадисом молниями; там разверзалась бездна, точно все силы мира рвали дальние Острова на части – но лекарь смотрел не на них, а на бесчувственное, безвольное, обмякшее тело сына, которое он по-прежнему крепко сжимал в объятиях.
Из носа и рта Велегора стекали две тонкие струйки крови, кожа мальчика в первых лучах восходящего солнца казалась серой, как мёртвая земля Нектариса – и лекарь едва ощутил пульс на худой детской руке.
- Велегор… - прошептал он, не слыша своего голоса: то, что творилось за их спинами, поглощало всякий звук. – Велегор, сынок…
И заплакал, склоняя голову на маленькую, худую грудь. Потому что узнал, почувствовал боль в его голове. Как при сотрясении, как при жестоком ударе… и невидимая смерть, которой вдоволь наглотался его мальчик на Парадисе, лишь усугубила начавшееся кровоизлияние, не позволяя крови свернуться, не оставляя ребёнку шансов на жизнь…
- О Единый…
…Понимание пришло сразу, вдруг. Януш оторвал голову от тяжело поднимавшейся груди Велегора, с безумной надеждой вгляделся в бледное лицо, перевёл взгляд на собственные руки. Он чувствовал! Чувствовал боль своего сына! Ощущал её отражение, знал, где болит, знал, почему… то, на что он не был способен долгих семь лет!..
- Во имя Единого, - заговорил, не пытаясь сдержать улыбку, лекарь. – Во имя Единого…
Провёл рукой по лицу Велегора, затем над распростёртым на песке телом, обхватил ладонями его голову, прижался лбом ко лбу, прикрыл глаза, читая молитву…
Может ли так быть, чтобы дар, столь справедливо отнятый у него однажды, так незаслуженно и так милосердно был дарован ему вновь?..
Любовь и всепрощение Единого не знают границ… кажется, так говаривал на своих службах господин Бажен…
- Паап?..
Януш вскинулся, вглядываясь в бледное, непонимающее лицо Велегора.
- Где мы? – скорее прочёл по губам, чем услышал лекарь.
- На Стилосе, – не сдержавшись, Януш вновь прижал к себе сына и услышал, как тот сдавленно пискнул ему в ухо. – Хвала Единому, ты жив!..
- А, да… я про это место подумал, когда… ох… дальше не помню… голова болит…
- Поспи, - прижимая сына к себе, шепнул ему на ухо Януш. – Поспи пока, сынок…
Они пролежали так долго – Велегор и в самом деле уснул, угревшись в руках отца, а Януш слушал далёкие раскаты грома и глухие удары землетрясения на Парадисе, когда солнце окончательно поднялось из-за горизонта, освещая своими лучами необычно ясное, голубое небо Стилоса. Лекарь осторожно, чтобы не беспокоить Велегора, осмотрел себя. Ноги оказались переломаны не в коленях, как он предполагал, а чуть ниже. Покойный ныне Трифон перемотал их жёсткими бинтами от бедра до лодыжек, но это ничуть не помогало повреждённым костям. Идти лекарь не мог, и уже продумывал варианты, как побыстрее добраться до города ползком, когда услышал шаги – к ним из зарослей северных лесов Стилоса приближался целый отряд.
- Эй, кто там?!
- Смотрите, кто-то живой!
- Может, из колдунов кто спасся? Хотя… не похоже… Клеветник меня раздери! Да это же…
- Януш! – вскрикнул знакомый голос, и лекарь увидел подлетевшего к нему священника, упавшего перед ними на колени. Бажен за время, проведённое в Саксе, похудел и покрылся лёгким бронзовым загаром, но в целом абсолютно не изменился со дня их первой встречи. – Лекарь Януш! Во имя Единого, как?! Как?!
Быстрого взгляда хватило священнику, чтобы сориентироваться: лекарь и странный мальчик, мирно спящий даже в шуме нескольких голосов, самостоятельно идти не могли.
- Велизар! Велизар, Николас, Андрэ! Нужна ваша помощь! Здесь…
- Януш, - ахнул Велизар. Тряхнул головой, прогоняя оцепенение, и махнул рукой братьям-оборотням. – Сюда, быстро!!!
- Держитесь, мы скоро, - склонившись к нему, торопливо проговорил Бажен. – Потерпи, потерпи ещё немного…
Гул знакомых голосов внезапно показался бессвязным и приглушённым, как рокот накатывавших на берег волн, и Януш прикрыл глаза, отворачиваясь от горожан, вышедших на разведку после жуткой ночи.
Одной рукой он по-прежнему обнимал Велегора, и лёгкий бриз доносил до них брызги уставшего после ночной бури океана…
Глава 8. Благословенный дар
Что-то с диким рёвом пролетело мимо окна, и с грохотом приземлилось под дверью, тяжело впечатавшись в неё всем весом. Тотчас с улицы раздались крики и вопли, и Бажен подскочил, подлетая к двери.
- Яну-уш! Господин Януш! – закричал кто-то снаружи.
Лекарь прервал беззвучную молитву, отрывая руки от пришедшего на приём Люсьена. Вампир получил жуткие ожоги, когда выбрался из таверны днём для встречи с Одноглазым, и Януш только снял первую острую боль, прежде чем их бесцеремонно прервали.
- Да что такое?! – поразился Бажен, раз за разом пиная неподдающуюся дверь. Снаружи её по-прежнему подпирал некто, кто сдавленно ругался, пытаясь подняться на ноги.
- Господин Януш, господин Януш! – заголосил под окном хор детских голосов, и лекарь внутренне похолодел, наспех ополаскивая руки в миске с водой. – Велегор снова бушует! Он Велизара покалечил! Господин Януш!
- Да чтоб вас!.. – ругнулся в последний раз тот, кто за дверью, и тотчас дёрнул её на себя, едва не столкнувшись нос к носу с Баженом. – Януш, иди и уйми своего отпрыска! Вконец охренел…
- Велизар! – укоризненно воззвал к другу священник.
- …сопляк твой! – закончил-таки негодующую тираду Велизар, вытирая кровь с рассечённого при падении лба.
Януш молча оттолкнул оборотня с дороги и устремился на улицу. Направление к сыну он бы определил безошибочно, даже если бы местная детвора не указывала на него пальцами, прячась друг у друга за спинами. Весь путь ошеломительного полёта Велизара был осенён в воздухе синим колдовским огнём, который постепенно развеивался под порывами лёгкого бриза с набережной. Велегор стоял у причала, нахохлившись и скрестив руки на груди. С приближением отца он вызывающе вздёрнул подбородок, посмотрев ему в лицо.
- Ну что ты опять натворил, Велегор? – пытаясь подавить в себе отчаяние, спросил Януш. – Разве можно так? Ты же его едва не покалечил!
- Он сам виноват! – грубо ответил сын, но глаза всё же опустил. – Запретил мне пойти на корабль! Схватил меня за руку, когда я начал чертить в воздухе символы…
- Снова колдуешь, - с болью в голосе выговорил Януш. – Ты же обещал мне, Велегор! Обещал не применять магию, когда меня нет рядом! И обещал слушаться Велизара, пока я занят с больными…
- Он разозлил меня…
- И что, это причина нарушать данное мне слово? – требовательно спросил Януш, наклоняясь, чтобы видеть недовольное лицо сына. – Велизар совершенно правильно тебя остановил! Это чужой корабль, чужая земля! Зачем ищешь ссоры? Учись сдерживать себя, сын, иначе никогда не станешь сильным человеком! Ведь ты хочешь стать сильным?
- Я и так самый сильный! – тотчас вспыхнул Велегор, подняв глаза, но под испытывающим взглядом отца вновь сник и нахохлился.
- Ты станешь сильным, когда научишься владеть своей силой, - сказал Януш. – Пока что сила владеет тобой.
Велегор промолчал; лекарь тоже заговорил не сразу. За его спиной столпились дети, с которыми мальчик играл под присмотром Велизара до скандала. Януш вздохнул, привлекая сына к себе.
- Прошу тебя, не делай так больше, - попросил лекарь, целуя Велегора в макушку. Сын стоял по-прежнему ровно, и злобно дёрнул плечом, отстраняясь от отца. – Велегор, - позвал Януш, и мальчик поднял на него глаза. – Велегор, пожалуйста. Не огорчай меня…
Он отпустил его, разворачиваясь, чтобы уйти, и даже сделал несколько шагов, когда Велегор встрепенулся, догнал его, ухватив за локоть.
- Долго тебе ещё?
- К ужину освобожусь, - пообещал Януш. – Освободился бы раньше, но из-за твоего непослушания мне придётся обработать рану Велизара, и задержаться ещё немного. А тебе неплохо было бы извиниться перед ним.
- Зачем? – удивился Велегор. – С ним же всё в порядке!
- Ему будет приятно слышать твои извинения, - вздохнув, ответил лекарь, не вдаваясь в подробности. – Можешь поиграть ещё немного с детьми, потом приходи домой.
- Мне скучно с ними, - повторил его собственный вздох Велегор. – Но я пойду. Лучше, чем слушать стоны и жалобы твоих посетителей.
Януш с трудом перевёл дыхание, провожая сына взглядом. Велегор подбежал к группе детей, и детское любопытство к новичку взяло верх над страхом. Вся ватага побежала к причалу, понабирав полные пригоршни плоских камешков для «блинчиков». Лекарь, прихрамывая, направился обратно к дому.
Они жили в Саксе уже третий месяц, и Бажен, который занял его дом на время столь длительного отсутствия, был только рад возвращению лекаря. Велизар жил отдельно, вместе с новыми друзьями, Ником и Андрэ, чтобы не создавать опасность другу в случае неожиданного превращения, и Бажен оказался предоставлен сам себе. Службы в часовне и духовная миссия, которой посвятил все эти годы священник, занимали почти всё время, так что Бажен порой уходил на рассвете и приходил уже в сумерках. Но в первый, самый сложный, месяц их пребывания в Саксе, когда обездвиженный Януш не мог уследить за сыном, не говоря уже о собственных потребностях и физических нуждах, священник посвятил им едва ли не всё своё время. Велегор странным образом прислушивался к новому знакомому, но ходить на службы отказался наотрез. Януш не настаивал – достаточно того, что Велегор не перечил взявшему на себя роль воспитателя Бажену. Священник оказался единственным, не считая самого Януша, кого мальчик слушал, всем же прочим жителям Сакса довелось убедиться воочию, на что способен отпрыск лекаря и колдуньи.
За четыре года, которые Януш провёл в заточении, Сакс не раз подвергался нападениям со стороны колдунов. Маги раз за разом спускали на них привидений и оживших мертвецов, но с первыми превосходно справлялся Бажен и его молитвы, не подпускавшие нечисть к освященным домам, а со вторым истово боролись оборотни – днём, когда их власть над собственной природой была ещё крепка; ночной же сон горожан охраняли вампиры. Коренные жители тоже не остались в стороне, каждый вставал на защиту города, как умел.
Ночь, когда Януш, которого все считали погибшим, вернулся в город, запомнили все в Саксе. Жуткое землетрясение на Парадисе, за которым с ужасом наблюдали со Стилоса, оказалось обширнее, чем предполагали вначале: из-за вызванного Велегором катаклизма под воду ушёл весь Парадис, почти весь Ир и часть Шота. Рискнувшие выйти в океан на лодках рыбаки сумели проплыть то, что осталось от прежних Островов, всего за сутки.
А ещё через сутки на берег Стилоса выбросило полуживого человека, в котором местные с большим трудом опознали мародёра по имени Бекс. Сбежавший ещё до обряда в Нектарисе валлиец сумел переплыть на Ир и проделать немалый путь к переправе на Шот, прежде чем разразился катаклизм. Спастись Бексу удалось лишь чудом, и то, что он рассказал по прошествии нескольких дней, лишь подтвердило уже известное жителям Сакса: Туманных Островов, таких, какими они были раньше, больше не существовало.
Бекс покинул Стилос с первым же кораблём, и с тех пор Януш его не видел: валлиец собирался домой, и лекарь искренне пожелал ему удачи.
В напоминание о прежних Островах остались только исследовательские записки Януша и составленные им карты, которые бережно хранил все эти годы Бажен. Уже нашлись желающие изучить то, что осталось – в ходе разразившегося катаклизма океан поглотил вместе с островами и небесный камень, и смертоносный металл шахт Нектариса, и саму невидимую смерть. Теперь прогулки по остаткам земель Туманных Островов стали куда безопаснее, и жители Сакса не преминули лично это проверить.
Первыми отсутствие дыхания смерти ощутили на себе оборотни, которые уже не опасались долгих прогулок по северо-западному побережью Стилоса и даже по Шоту. Андрэ и Велизар даже предприняли вылазку на соседний остров, чтобы проверить свои догадки, и вместе с их подтверждением открыли новые поселения в лесной полосе Шота, которые выстраивали успевшие бежать с Ира карлики.
За месяц, который Януш провёл прикованным к постели, жители Сакса познакомились с Велегором и узнали мальчика достаточно, чтобы держаться от него подальше и запретить своим детям приближаться к странному ребёнку. После некоторых его выходок горожане и вовсе хотели отправить их с Янушем с Островов первым же кораблём, но после того, как они выяснили, что к лекарю вернулся его необыкновенный дар исцеления, тотчас передумали.
Януш принялся за врачевание даже прежде, чем встал на ноги – отчасти потому, что не умел отказывать нуждающимся в помощи, отчасти затем, чтобы их с сыном не прогнали со Стилоса.
Первым был Николас. За те несколько лет, что Януш провёл в плену у колдунов, оборотень окончательно потерял над собой контроль. Всё сложнее стало ему сдерживать звериную сущность, всё длительнее были периоды оборотничества, и не каждый раз с приходом солнца удавалось Нику принять человеческий облик. Он даже разговаривать перестал, и горожане уже начали упрашивать Андрэ и Велизара отправить его подальше от города.
Лекарства от оборотничества не существовало. Даже читая над оборотнем привычную молитву, лекарь не знал, получится ли у него хоть немного облегчить страдания Николаса – но результат превзошёл все его ожидания. После того, как Януш замолчал, оборотень с минуту посидел молча – за его спиной стояли готовые сдержать друга в случае опасности Андрэ и Велизар – а затем резко выдохнул, застонал, закрыв лицо руками, и затрясся, мелко и часто, мотая головой. А когда Ник обмяк и расслабился, и Януш осторожно отвёл его ладони от лица, на них взглянул совершенно другой человек. С просветлённым взглядом ясных серых глаз, цвет которых Януш разглядел только сейчас.
Николас заговорил впервые за долгое время, благодарил лекаря искренне и горячо, рассказывал, что помнил до мельчайших деталей всё, что с ним происходило – но помнил точно во сне. Рассказал, что мир глазами оборотня выглядит по-другому. Он лишён красок, искажён для восприятия, и пульсирует жизнью лишь там, где течёт живая кровь – и этот зов крови сводит с ума.
Андрэ слушал его с блестящими глазами и плотно сжатыми губами, а когда тот закончил, молча шагнул к лекарю и встал перед ним на колени. Отчаявшийся когда-либо вновь обрести старшего брата, почти похоронивший образ прежнего Николаса в своей памяти, Андрэ даже не надеялся на чудо – но чудо произошло.
Торопливо приказывая оборотню подняться – колени преклоняют лишь перед Единым, и уж точно не перед тем, кто когда-то оказался недостоин Его дара – Януш поражённо размышлял о том, что этот дар, похоже, вернулся к нему сторицей. Гораздо позже священник Бажен разъяснил лекарю, что подобная милость означает лишь одно – Единый принял его раскаяние и вновь наградил Своим благословением за перенесенные лишения и мученическую жизнь.
С тех пор жизнь в Саксе потекла быстро. Ему не удалось полностью исцелить Ника от оборотничества, но теперь тот вполне мог контролировать свою звериную сущность – так же, как Андрэ, Велизар и большинство тех, кто запирался на ночь в подвалах и сараях. Януш даже не запомнил тот день, когда зажила его собственная последняя рана, и когда он впервые решился встать на ноги: слишком занят был ежедневными визитами ищущих его помощи, слишком переживал за Велегора, который часто оказывался предоставлен сам себе.
Он исцелил Звёздочку: за время, проведённое в заточении, ему пришла в голову идея о том, как вырезать наплывшее на её глаз бельмо так, чтобы не повредить при этом зрение. Лекарь никогда бы не решился на подобное раньше, но теперь, вновь ощущая на себе благодать Единого…
Девочка стала видеть этим глазом, и это была одна из самых приятных его побед. Но были и поражения: Януш так и не смог помочь местным вампирам. Солнечный свет доставлял им жуткие мучения, и от него не было спасения даже под плотными капюшонами и глухими масками. Вампиры жили ночной жизнью, но порой и им приходилось выходить днём на люди – как, например, Люсьену, чтобы встретить прибывший в гавань корабль.
- Что он там снова учудил? – хмыкнул вампир, когда Януш вернулся в дом.
- Как всегда, - подавил вздох лекарь, приступая к обработке полученных от солнца ран и ожогов. Люсьен бывал у него редко, и в разговоры обычно не вступал.
- Милый у тебя сынок, - задумчиво сказал вампир. – И как ты собираешься с ним дальше жить? Скажешь ему однажды что-то, что ему не понравится, и прощай, лекарь Януш, светлая тебе память…
- Постараюсь этого не допустить, - сосредоточенно ответил лекарь, накладывая охлаждающие повязки на пострадавшие предплечья вампира.
- Ну-ну, - с сомнением протянул Люсьен. – Знаешь, мы, вампиры, мало чего боимся…
- Солнце не считается, - улыбнулся Януш.
- Точно, - усмехнулся вампир. – Я не о том. Собственно, мы даже оборотней не очень-то опасаемся… Но вот твой сын…
- Велегор, - уточнил Януш.
- Велегор. Он ведь у тебя из этих… колдунов…
- Колдунов больше нет.
- Даже не хочу спрашивать, кто и как с ними расправился, - проницательно заметил Люсьен. – Ты же понимаешь, что теперь, когда не осталось никого, кто был бы равен ему по силе, его будет очень сложно… сдержать… Подумай, лекарь: единственный маг в мире… что он может натворить? Да что угодно, и ограничивать его будет только его же фантазия! Разве не так?
Януш тяжело посмотрел на вампира, но ответить не успел: дверь открылась, и внутрь вошёл Велизар.
- С ним Бажен, - не дожидаясь вопросов, сказал бывший охотник на нечисть. – Заканчивай давай с кровососом этим…
- Пасть захлопни, животное, - огрызнулся вампир, тотчас меняясь в лице. – Жди очереди!
Несмотря на установленный Мартином нейтралитет, оборотни и вампиры по-прежнему недолюбливали друг друга, объединяясь лишь перед лицом общей опасности. Теперь же, когда проблема с колдунами исчезла, нужда в дружеских отношениях тоже отпала. Уговоры оказывались чаще всего бесполезны, и Януш просто постарался закончить с вампиром побыстрее, и так же спешно наложил несколько швов на рассечённый лоб Велизара: уже смеркалось.
- Бажен приведёт его, - сказал оборотень, покидая дом. – А я пойду… темнеет…
Януш хотел выйти вслед за ним, навстречу сыну и священнику, когда из переулка, связывавшего его дом с таверной Мартина, выскользнула тонкая фигурка.
- Дина, - удивился лекарь. – Что тебе?
- Я быстро, - пообещала маленькая вампирша. – Януш, я вот… спросить хотела… а ты случайно ничего… сделать с этим не можешь?
И Дина провела по себе руками, с надеждой вглядываясь в его лицо.
- С чем? – не понял лекарь.
- Я не хочу жить в этом теле, - сверкнула янтарными глазищами Дина. – Понимаешь меня, Януш? – Вампирша доверительно потянулась к нему. – Я уже долго живу… и всё с этим вот… как девочка…
- Так ты… повзрослеть хочешь? – догадался лекарь. – Хочешь выглядеть старше?
- Хочу, - кивнула Дина, и медные пряди колыхнулись, скрывая бледную в вечерних сумерках кожу. – Ты можешь… можешь помочь?
Януш вздохнул, не размыкая губ, отрицательно покачал головой.
- Я слишком мало знаю о вашей болезни, - пояснил лекарь, глядя, как тотчас сникла маленькая вампирша. – Если бы я мог понять… почему… почему вы болеете, и что вызывает… но я не понимаю. Прости, Дина.
Вампирша вскинула голову, с вызовом глядя на лекаря. Януш вернулся из заточения таким, каким она его запомнила в первый день на Островах – с отросшими прядями белых волос, со светлой от многолетнего пребывания под землёй кожей. Ожоги на его лице и руках зажили, зарубцевались, оставив после себя лишь бледные полоски тонких шрамов, раны, полученные у колдунов, затянулись – лекарь выглядел почти таким же, каким когда-то в первый раз увидела его Дина. И погасшее влечение вспыхнуло вновь.
- И что же, ты говоришь, у меня нет шансов?
- Каких шансов? – не понял Януш.
Дина резко выдохнула, порывисто шагнула к нему.
- Тебе понравиться, - пояснила она, и янтарные глаза полыхнули огнём.
- Дина… - мягко проговорил он, отстраняя тянущуюся к нему ладонь.
- Вот видишь! – с болью выговорила маленькая вампирша, и губы её задрожали. – Конечно, «Дина»! – передразнила его она. – Кто ж захочет… с девчонкой… ты ведь совсем взрослый мужик…
- Дело не только в этом, - осторожно сказал Януш, боясь обидеть. – Я ведь… не люблю тебя… так, как должен любить мужчина, если хочет быть с женщиной…
- Знаю, - с горечью выговорила вампирша, и плечи её внезапно поникли. – Вижу. Ты сейчас снова о ней подумал! Так и вспыхнул перед глазами её образ… даже я как наяву увидела! Кто же она, Януш? Эта черноволосая фурия? Твоя возлюбленная?
- Это женщина, которую я когда-то полюбил, - ответил Януш, - настолько, что совершенно потерял голову. И она заслуживает лучшего, чем я.
- Значит, ты её упустил… - задумчиво проговорила Дина. – Хотя до сих пор любишь…
- Люблю, - спокойно подтвердил Януш.
Дина помолчала, затем решительно тряхнула медными волосами.
- Тогда… - жарко шепнула она, внезапно оказавшись очень близко, - прощальный поцелуй, господин Януш…
Лекарь не успел ни ответить, ни что-либо сделать: со стороны набережной промчался резкий порыв ветра, толкнул вампиршу в спину, едва не сбил с ног самого Януша.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ