Повесть об Остролистном холме

33 Побоище в гостиничной конюшне

То, что они увидели, не могло не вызвать потрясения. Это было зрелище, воистину не предназначенное для животных. На грязном полу конюшни был обозначен крут диаметром примерно в восемь футов, обнесенный временной деревянной изгородью высотой в три фута. Вокруг этой арены на столбах висели фонари, которые ярко освещали огороженный круг и бросали дрожащие тени на стены конюшни.

Вокруг арены толпились мужчины — они хохотали, кричали, толкали и подначивали друг друга. Кое-кто взобрался на скамьи, специально принесенные сюда, чтобы лучше видеть происходящее. Судя по одежде, большинство зрителей были фермерами и деревенскими жителями, однако встречались и приехавшие издалека постояльцы сорейской гостиницы — их можно было легко отличить по блестящим котелкам, хорошего покроя сюртукам и галстукам. Два-три официанта из бара расхаживали в толпе зрителей и вопрошали: «Что будете пить, господа? Желаете заказать что-нибудь?» Кто-то собирал ставки участников пари, кто-то держал в руках небольших собак или тащил их на веревке, обвитой вокруг шеи животного, кто-то пробирался сквозь толпу, держа на плече проволочную клетку, наполненную бурыми крысами, — хотя главным блюдом в меню этого представления и был барсучий бой, он предварялся несколькими схватками собак с крысами.

Пока Грошик, едва веря своим глазам, с ужасом глядел на эту сцену, в огороженное пространство буквально опрокинули содержимое клетки с крысами, после чего над ареной нависла свирепая морда бультерьера, которого держал в руках хозяин. Командир крысиного отряда, стоявший рядом с Грошиком, втянул в себя воздух и поднял лапу, предостерегая одного из своих собратьев от желания обнаружить свое присутствие.

— Стой на месте, — просипел он. — Наш черед еще не пришел.

— Но они погибнут! — в отчаянии вскричал нетерпеливый боец.

— Мы отомстим за них, — невозмутимо ответил командир. — А пока стой на месте.

Распорядитель представления извлек большой хронометр.

— Кличка собаки? — спросил он.

— Мясник, — сказал владелец пса, с трудом удерживая своего питомца. — Доложу тебе, Джек Огден, это сущий зверь. Ты и глазом не моргнешь, он со всеми разделается.

— Тогда выпускай, — велел Джек Огден. — Посмотрим, что за зверь. — И включил хронометр. — Пошел!

Мясник под громкие крики зрителей спрыгнул на арену. Крысы в ужасе забегали вдоль забора, пытаясь найти какую-нибудь щель между досками. Но Мясник был свиреп и дело свое знал отменно. Через минуту четырнадцать окровавленных зверьков бились в агонии на грязной площадке. Грошик слышал дыхание потрясенных крыс из дозорного отряда — утешить их не мог даже командир.

Тем временем мертвых крыс подняли за хвосты, убрали с арены и бросили в корзину. Мужчины выпили — кто кружку пива, кто стакан вина — за здоровье Мясника. Победители пари получили свои деньги, после чего были сделаны новые ставки — на следующую, главную схватку.

Однако в это время в темной нише конюшни происходило нечто, не видимое ни горсточке счастливцев с их холмика, ни зрителям, чье внимание было без остатка поглощено безобразным зрелищем на арене. Уилл Хилис, Майлс Вудкок и констебль заняли свои позиции и молча ожидали начала следующего номера программы.

Уилл не спускал глаз с Джека Огдена, коренастого бородатого мужчины в наглухо застегнутой коричневой рубахе и с глиняной трубкой в зубах. Могучие плечи и мускулистые руки Джека вполне соответствовали его основному занятию — Огден возводил каменные ограды, разделяющие земельные владения во всем Озерном крае. Каменщик он был отменный — это признавали все, — и на нехватку работы Джек не мог пожаловаться. Было также известно, что в свободное время он отлавливает барсуков, и фермеры прибегали к его услугам, когда хотели избавиться от этих животных на своих участках. Но было в Джеке Огдене и еще кое-что, представлявшее интерес: воспользовавшись толкучкой, Уилл намеренно подошел к нему поближе, чтобы уловить запах табака, который Огден курил. Вишневый аромат, исходивший от табака, не вызывал сомнений, а трубка, разумеется, была изготовлена «Галахадом Свифтом».

— Господа, прошу внимания! — воскликнул Джек Огден. — Все вы пришли сюда сегодня ради главного зрелища, и оно вот-вот начнется. Здесь у меня славная толстая барсучиха, свеженькая, словно твоя роза, только-только из норы. Нора-то эта рядом с деревней, так что откормилась она, руку дам на отсечение, на ваших огородах. А чтоб бой был жарче, мы добавим еще и ее детеныша. Что касаемо собаки… — Джек поднял руку, требуя тишины. — Что до собаки, так у нас есть сам Черный Мак, гроза Озерного края!

— Черный Мак! — грянули крики. — Даешь Черного Мака!

Уилл крепко сжал губы. Внесли клетку, и на арене оказались два барсука — крупный и совсем маленький. Зверек покрупнее, с шерстью, дыбом вставшей на загривке, обнажил клыки и загородил собой детеныша — тот пищал и в страхе жался к стене. Раздался крик: «Черный Мак!» — и из толпы показался рослый черный пес. Он скалил пасть, рычал и рвал цепь.

— Вперед, Мак, — крикнул какой-то мужчина, и Джек Огден наклонился, чтобы взять собаку и перебросить ее через изгородь на арену.

Этого момента и ждал Майлс Вудкок. Он подал сигнал констеблю Брейтуэйту, тот отделился от тьмы и оглушительно засвистел в свой полицейский свисток. Наступила гробовая тишина, и капитан с констеблем вышли вперед.

— Ты арестован, Джек Огден, — жестко сказал констебль Брейтуэйт. — Тебя упреждали об этом деле, о барсучьих боях то есть. Стало быть, ты знаешь, что это запрещено.

— Вот черт! — с досадой произнес Огден.

И тут началось столпотворение. Внезапное и совершенно нежелательное появление констебля и мирового судьи внесло панику в ряды зрителей, официантов и букмекеров. Отталкивая друг друга, они бросились к воротам конюшни, побросав собак и клетки с крысами и свалив загородку арены. К этому безумию добавилось еще одно: огромная толпа животных показалась из тьмы и ворвалась в конюшню через задние ворота. Они лязгали зубами, выли и лаяли, преследуя по пятам убегающих мужчин. Какофония звуков буквально разрывала уши. Ошарашенному Уиллу Хилису показалось, что по соседству остановился передвижной зверинец и изрыгнул из своих недр сразу всех обитателей — бесчисленных бурых крыс, белок, лис, кротов, горностаев, ласок, барсука и…

Хилис заморгал. И оранжевую морскую свинку, которая стояла на задних лапках, щуря глазки и растерянно крутя головой. Зверек явно был ошарашен всем этим воем и мельканием. Не раздумывая, Уилл нагнулся, взял в руки бедное существо и опустил его в карман пиджака.

Впрочем, через минуту-другую все стихло, конюшня опустела — исчезли и зрители, и животные. Оба барсука покинули развалины арены, и даже крысам удалось каким-то образом выбраться из клеток. Насколько мог судить Уилл, остался только огромный рыжевато-коричневый филин: он сидел под потолком на балке и пристальным немигающим взглядом наблюдал за происходящим внизу.

Джек Огден посмотрел на капитана Вудкока.

— Что ж, дело сделано, — пробурчал он, сложив руки на груди с угрюмым видом. — Мы всего-то хотели малость поразвлечься, чего ж тут дурного. Да во всем Озерном крае не найдешь другого мирового судьи, чтобы запрещал барсучьи бои. Выходит, и обвинить-то меня нельзя. Окружной судья меня сразу и отпустит — не впервой.

— На этот раз так не получится, Огден, — сказал капитан и протянул руку, в которой что-то было. — Ваши?

— Ишь ты! — Джек Огден взял из рук капитана щипцы. — Ну да. Щипцы мои. Вот, гляньте. — Он показал толстым пальцем. — Моя метка — Дж О. Джек Огден. — Он усмехнулся, обнажив сломанный зуб. — Что ни говорите, капитан, а ловить барсуков никакое не преступление.

— Да, я это знаю, — спокойно сказал капитан. — Однако эти щипцы нашли на Остролистном холме, как раз у того места, где разбился Бен Хорнби, и они в точности подходят к следу от удара на спине Бена. — Он помолчал. — У меня есть для вас и еще кое-что. Бен держал в руке трубку. Глиняную трубку от «Галахада Свифта». — Вудкок взглянул на Уилла, и тот утвердительно кивнул. — В трубке был ваш табак, Джек. «Браун твист» номер четыре с вишневым ароматом. — Капитан нагнулся вперед и вытащил из кармана рубахи Огдена кисет. На кисете красовалась эмблема Сэмюэля Гоита. — Табачок редкий, Джек. Сейчас мало кто такой курит.

— Послушайте! — Джек встревожился и широко открыл рот. — Я тут ни при чем, точно говорю. Вы не можете меня впутать…

— Мои возможности в этом деле мы проясним позже, — сказал Майлс Вудкок. — Наденьте на него наручники, констебль. Наш друг мистер Огден проведет эту ночь в хоксхедской тюрьме. Надеюсь, что утром, когда ему предъявят обвинение, он придет к благоразумному выводу, что лучше говорить правду.

Хилис молча наблюдал за действиями констебля. Тот надел наручники на Огдена, не обращая внимания на его протесты, а потом взял арестованного за шиворот и выволок из конюшни.

— Что ж, — сказал капитан, удовлетворенно потирая руки, — дело сделано. Славно поработали, а, Уилл?

— Славно поработали, — эхом отозвался Хилис. Он оглянулся и помрачнел. — Не пойму я этих животных.

— Каких животных?

— Полно, Майлс, неужели вы их не заметили? Лисы, горностаи, крысы — да целая армия. Ворвались сюда и…

Капитан покачал головой.

— Боюсь, не заметил. Я не спускал глаз с Огдена. — Он ухмыльнулся. — Вы обратили внимание, какое у него было лицо, когда я показал ему щипцы? Он и подумать не мог, чем это обернется. Мы захватили его врасплох.

Уилл был озадачен.

— Неужели вы их не заметили? — повторил он недоверчиво. — Да они же буквально бросались под ноги, пищали, рычали и лаяли. И если я не ошибаюсь, они-то и выпустили крыс из клеток и удрали вместе с этими барсуками.

— Выпустили крыс? — Капитан рассмеялся. — Удрали с барсуками? Уилл Хилис, у вас галлюцинации!

— Вот как? — спросил Хилис. Он сунул руку в карман. — А это что, по-вашему? — И вытащил на свет мокрую и грязную морскую свинку.

— Положим, на лису или горностая этот зверек не похож, — сказал капитан, бросив беглый взгляд на Грошика. — Напоминает пушистую оранжевую крысу, которая потеряла свой хвост. Так или иначе, но вряд ли такая кроха убежит с двумя барсуками. — Майлс похлопал Уилла по плечу. — Пошли, дружище, я угощу вас виски.

Когда они покинули конюшню, в углу зашевелилась еще одна тень, и через минуту по деревянной лестнице с чердака спустился паренек с мешком через плечо. Он постоял в дверях, в некотором недоумении оглядывая освещенный луной холм. В это мгновение на балке ожил филин, дважды взмахнул крыльями, вылетел наружу и взмыл к звездному небу, взяв курс на север.

Паренек проводил взглядом птицу, улыбнулся и пошел следом за ней.