Последняя принцесса

28

Предрассветное небо было пепельного цвета. Мы готовились к битве, ополченцы прощались с близкими. Плачущая мать поцеловала дочку, немолодой отец отдал охотничий нож сыну-подростку.

Я обрадовалась, увидев нашего конюшего Оуэна. Его жена умерла несколько лет назад, оставив двоих маленьких сыновей. Было больно смотреть, как он оставляет их с бабушкой и идет рисковать жизнью, но так приятно было увидеть знакомое лицо.

Рядом показалась невысокая фигурка на бурой кобыле.

— Что ты здесь делаешь, Полли?

— Я еду с тобой.

— Полли…

— Это и моя страна, Элиза. Я хочу сражаться.

Она подъехала к первым рядам, в которых были самые сильные мужчины. Я не могла скрыть беспокойства. Такая маленькая, хрупкая девочка на отощавшей лошади. Я глубоко вдохнула, глядя в небо, и стала молиться.

«Пожалуйста, пусть она останется в живых. Пусть они все будут живы».

Нас обдувало холодным утренним воздухом, пока мы скакали во тьму, направляясь к Ньюкаслу. В городе было больше угольных шахт, чем где-либо в стране, и речной порт. Без него, объяснил генерал, Холлистеру было бы куда труднее захватить север.

Мы знали, что их сила — в численности, но на нашей стороне была внезапность. Они не могли предполагать, как увеличилась наша армия, сколько новых бойцов пришло на рассвете к воротам замка, чтобы принять участие в битве. И все же, поглядывая через плечо на всадников, я жалела, что нас так мало.

Я на Калигуле скакала впереди, генерал — за мной. Он отметил на карте, в каких селениях на нашем пути есть колодцы, чтобы можно было остановиться на привал и напоить коней. Весь день стояла прекрасная погода, но ночь была все еще холодной, температура быстро падала по мере того, как солнце опускалось за горизонт.

Несмотря на нашу малочисленность, я верила в военный талант генерала. Он посылал вперед партизанские отряды, чтобы устраивать засады Новой страже, надеясь значительно ослабить их силы перед битвой за Ньюкасл.

Выезжая из тоннеля у Бэддока, мы увидели на дороге конный отряд. Я натянула поводья, и наше войско замедлило шаг.

— Что происходит? — спросила я подъехавшего Оуэна.

— Не знаю, но надо быть готовыми к бою.

Он вглядывался в темноту. Впереди на дороге были видны лишь желтые огни фонарей в руках у всадников.

— Оружие к бою, — скомандовал генерал, и воздух наполнился клацаньем ружейных затворов, свистом мечей, выхватываемых из ножен.

Я тоже обнажила меч. Как быть? Атаковать этих всадников или постараться избежать столкновения?

Оуэн медленно ехал слева от меня, держа пистолет наготове.

Когда мы приблизились к отряду, я мысленно приготовилась к худшему.

— Один выстрел, один взмах меча — и мы вступим в бой, — тихо сказал генерал.

— Останься здесь, — посоветовал Оуэн, и я придержала Калигулу, чтобы дать им дорогу.

— Кто здесь? — крикнул генерал, и в голосе его была тревога.

— Мы пришли присоединиться к Сопротивлению, — ответил кто-то.

В темноте я различила бородатого всадника.

— Вы здесь, чтобы присоединиться к Сопротивлению? — повторил за ним генерал. — У вас есть оружие?

— Мы собрали все, что было, — доложил незнакомец. — У некоторых есть пистолеты, но по большей части металлические дубинки и свинцовые трубы.

Я подъехала к вновь прибывшим.

— Мы будем благодарны за все. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.

Среди ополченцев началось ликование, когда пополнение влилось в наши ряды. Я развернула Калигулу, отыскивая глазами Полли, — хотела увидеть выражение ее лица. Наша армия увеличилась почти вдвое.

Она была в самой гуще толпы. Калигула протиснулась сквозь людское море, и я обняла Полли, снова отметив про себя, какая она худенькая. Ребра прощупывались сквозь рубашку. Я с ужасом представила летящий прямо в нее севиль и пожалела, что у меня нет доспехов для нее.

Джордж был рядом с Полли.

— Смотри, папа, — сказала она, с гордостью указывая на присоединившийся к нам отряд и улыбаясь.

Однако он выглядел обеспокоенным: наверное, представил ее на поле боя.

— Тише, пожалуйста! — крикнул генерал.

В рядах зашикали.

— Те из вас, у кого нет оружия и коня, могут присоединиться к партизанам, чтобы отвлекать и рассеивать силы противника. Вашим оружием может стать что угодно — веревки, камни, трофейные севили, но в первую очередь — ваша смекалка. Для нас ценен каждый, но я хочу, чтобы вы осознали риск, на который идете, прежде чем присоединитесь к нам. В отличие от Холлистера, мы никого не забираем в нашу армию силой.

В толпе послышались воодушевленные крики — к нам присоединились все до единого.

По дороге на юг это происходило в каждом городе, в каждом селении на нашем пути. В бывшем гарнизоне Блэкберна к нам присоединились сотни, а может быть, даже тысяча, все верхом и со стрелковым оружием. В деревне Клэверн жители были или слишком старые, или слишком юные, чтобы воевать, но они стояли у дороги и приветствовали нас, протягивая свертки со съестным и фляжки, наполненные водой. Новые рекруты собирались на центральных площадях городов, у привалов и на развилках дорог, на перекрестках и под мостами, по двое, по четверо, по двадцать человек. Нас становилось все больше.

На третье утро в сером небе показались металлические опоры моста через Тайн — инженерного чуда, пережившего Семнадцать дней. Мы прибыли в Ньюкасл. Я оглянулась и увидела мужские и женские лица, сосредоточенные и решительные. Этих людей объединила общая цель, и я подумала: неужели мы идем на верную смерть?

Как только наши разведчики исследовали местность и дороги, ведущие в город, навстречу армии Холлистера, генерал Уоллес решил, что мы разделимся на четыре отряда, окружим город и атакуем одновременно, по сигналу горна.

— Мечи наголо, ружья зарядить, — отдал он приказ. — А теперь быстро: наше главное преимущество — внезапность!

Оуэн неслучайно оказался в одном отряде со мной и Полли. Мы поднялись на холм за городской чертой, и на вершине он протянул мне бинокль. Я увидела солдат Холлистера: большей частью они спали, кто-то разжигал огонь и готовил завтрак. Калигула нервно переступила ногами, и я поняла, что она чувствует близость битвы.

— Тсс, — шепнула я ей, поглаживая шею.

И тут затрубил горн. Пора.

Я ослабила поводья и сжала рукоять меча. Оуэн кивнул, и мы поскакали. Я видела страх на лицах наших врагов, впопыхах хватавшихся за оружие.

Кто-то стал палить из винтовки. Пуля просвистела мимо моей головы, едва не задев ухо. Я пригнулась к шее Калигулы, несущейся во весь опор. Наши армии столкнулись, и все перемешалось.

Мы с Калигулой слились в единое существо. После долгого путешествия в Шотландию без седла эта лошадь привыкла к малейшим движениям моего тела, так что я могла только подумать — и она сразу чувствовала, чего я хочу. Калигула знала, когда надо развернуться, а когда стоять смирно, и я сосредоточилась на мече, зажатом в правой руке.

Я рубила и парировала, неизменно чувствуя, что Оуэн слева, а Полли справа. Оуэн стрелял без промаха, забирая оружие у убитых и быстро обзаведясь целой коллекцией севилей и пистолетов.

По палаточному лагерю метались солдаты Холлистера. Боевые кони все еще были привязаны: должно быть, никто не справился со всей этой шипастой сбруей, чтобы успеть их оседлать. Я хотела отпустить лошадей на волю. Холлистер остался бы без кавалерии, а они заслуживали такой жизни, как у Калигулы, без страданий.

Калигула же, казалось, не хотела к ним приближаться, но я заставила ее приблизиться к загону. Потянувшись, я стала вытаскивать колья, которыми была забрана одна из стен, выдирая их из земли, словно старые корни. Лошади ржали и разбегались кто куда. Одна из них, белая, с бешеными красными глазами, увидела, что к ней приближается солдат со сбруей в руках, и забила его копытами насмерть.

Тут ко мне бросился солдат с пистолетом, целясь мне в голову. Я схватила меч, понимая, что он убьет меня раньше, чем я успею замахнуться.

Все произошло одновременно. Он выстрелил, Калигула рванулась вперед, встала на дыбы и ударила его копытами, сбивая с ног. Прогремел выстрел. Солдат лежал на земле и еще дышал. Я развернула Калигулу, не в силах заставить себя добить его.

Глазами я искала Полли. Она казалась такой беззащитной верхом на высокой бурой кобыле. Где Оуэн? Я увидела, как Полли наклоняется помочь кому-то, выбитому из седла. Это был Джордж. Его ранили. Я направила к ним Калигулу, держа наготове меч.

Но к Полли летел еще один всадник. Он подскакал сзади, нацелив севиль ей в затылок.

— Полли! — закричала я, но она меня не услышала.

Я рванулась вперед, рубя направо и налево, пытаясь пробиться сквозь гущу битвы и думая только о том, как бы добраться до Полли.

Как раз вовремя я оказалась прямо перед ней и отразила атаку всадника. Он замахивался на меня снова и снова, но я парировала удары, одержимая желанием защитить Полли, пока не сбила его с коня, — он рухнул спиной вперед.

Я посмотрела на Полли. Она втаскивала отца в седло, не догадываясь, что произошло. Даже в бою я почувствовала укол зависти, жалея, что не могла сделать то же самое для своего отца, когда он лежал на полу, истекая кровью.

В полдень Новая стража торопливо отступила по дорогам, ведущим к Лондону. Силы Сопротивления потеряли некоторое количество бойцов ранеными, но убитых было очень мало. Измученные, но радостные, мы отправились в Лондон на новую битву.

Ехали медленно, петляя по узким кривым тропам, чтобы не показываться на автостраде. В каждой деревне жители махали нам в знак приветствия. Весть о нашей победе уже разнеслась по округе. Везде, где бы мы ни появлялись, люди предлагали нам еду, одеяла, корм для лошадей.

Мы сидели на лужайке перед гостиницей в маленьком городке, хозяин гостиницы разносил кружки с водой и холодным элем. Я хотела присоединиться к празднованию, но не могла. Перед глазами стояла картина, как на шеи брата и сестры накидывают веревки. Сегодня среда. Через несколько дней они будут мертвы, и Корнелиус Холлистер объявит себя королем.

Кто-то похлопал меня по плечу. Это была девочка лет пяти-шести, босая, в грязном платьице.

— Принцесса Элиза?

Она сделала реверанс, приподняв край платья и склонив голову. Светлые волосы были такие тонкие, что солнце просвечивало сквозь них.

— Это для вас.

Девочка достала из кармана синюю коробочку и протянула мне. Я слабо улыбнулась:

— Спасибо.

Она снова поклонилась и исчезла в толпе.

В коробочке был медальон. Когда золото блеснуло на солнце, у меня перехватило дыхание. Точно такой же я носила почти всю жизнь. Дрожащими пальцами я раскрыла медальон, не смея надеяться.

Выступили слезы. Я слишком хорошо знала эту фотографию. Длинные темные волосы, грустные голубые глаза. Мама.

Я поискала взглядом девочку, чтобы спросить, где она это взяла, но ее нигде не было. Это невозможно, самое настоящее чудо, если подумать: мой медальон попал к собирателям, оттуда — в шотландскую глубинку и снова ко мне. Но как? Надев его на шею и спрятав под рубашкой, я почувствовала, как в сердце затеплилась надежда. Если мамина фотография нашла меня вопреки всему, то, может быть, и моя семья найдет дорогу домой?

Мы ехали день и ночь, и в наши ряды вступали все новые и новые добровольцы со всей Шотландии. Весть о предстоящей казни и нашей недавней победе шла впереди нас. Когда мы въехали в предместья Лондона, в нашем ополчении уже были тысячи мужчин и женщин — настоящая армия.

Обогнув холмы, я обернулась на вереницу всадников, такую длинную, что она исчезала вдали. Впервые я поверила, что у нас есть шанс победить.