Последняя легенда Анкаианы

- На какое?

- А ты не видишь? Это машина Алика.

Романтик сбросил скорость.

Мимо по встречной промелькнула "сирена". Арно проводил ее взглядом.

- А это вот - машина Асета, - не спеша сообщил он. - Она останавливается.

Нестор оглянулся.

- Сейчас стемнеет, и у нас будет больше шансов оторваться.

- Или обо что-нибудь размазаться. .

- Ребят, прекратите, - сказала Оська. - За нами действительно погоня.

- И что ты хочешь в связи с этим? Чтоб я заставил ее взлететь? прошипел Несс. Ему как раз светил очередной поворот.

- Если он станет нас догонять, для нас лучшим исходом будет - больше не тормозить, - сказал Арно.

- Угу, - подала голос Кэсси. - Прибавь скорости.

- Двухсот пятидесяти тебе хватит?

- Нам-то да, а вот ему, - Оська кивнула на завернутого в штору Алика рядом собой.

- Ему все равно. Он, наверное, в трансе, если до сих пор не проснулся.

- А как его разбудить?

- Попробуй как-нибудь.

- Кис, можно я его разверну?

- Отвали.

Как только погоня исчезла за очередным поворотом, Нестор вдруг резко сбавил скорость. Потом затормозил, визжа шинами.

- У Асета гоночный двигатель, - напомнил Арно.

- Не нервируй меня, - выдавил сквозь истерический смех бывший каскадер, с поразительным хладнокровием направляя незнакомую машину в ночной лес, - я припадочный.

На это даже Арно ничего не сказал. Нестор, виртуозно лавируя между соснами, медленно съезжал вниз, потом остановился и погасил огни. Экипаж тревожно обернулся. Шоссе виднелось далеко сзади серой полоской, пересеченной деревьями.

Минуты через две по нему промелькнула "сирена".

- Действительно гоночный, - усмехнулся Несс. - Так чешет...

- Вот-вот кого-нибудь догонит, - добавила Оська.

Несс зажег фары и поехал дальше.

- Ты уверен, что мы тут не застрянем?

- Я ни в чем не уверен. Дальше должна быть другая дорога. Арно, пожалуйста, вынь из моей куртки платок и дай мне.

Арно беспрекословно исполнил. Нестор вытер лицо.

- Ты действительно был каскадером?

- Был.

- И конструктором?

- Да.

- И садоводом, - вспомнила Кэсси.

- И порнозвездой? - радостно врезалась Оська.

- Конечно.

Арно, заинтересованно повернулся к нему.

- А серьезно?

- А я и не шучу.

Через полчаса они выбрались, наконец, на изрядно разбитую грузовиками просеку.

Где тут же и застряли в глубокой грязи.

- На всю просеку одна лужа, и нас угораздило воткнуться именно в нее! В самую серединку! - восторгалась Оська. Она бегала вокруг машины и не знала, куда смотреть - то ли на звезды, то ли восхищаться дрожащей над грязью бежеватой дымкой прошлогодней травы, то ли наблюдать за действиями экипажа.

- Я думал, такие машины не вязнут, - обиженно произнес Арно.

- В таких болотах... , - Несс повернулся к Кэсси, - Ты точно уверена, что он не проснулся? - В темноте салона едва различалось ее лицо с блестящими неизвестно каким светом глазами и белая рука на складках плюшевой шторы. - Без него мы этот гроб не вытолкнем.

- Я б на его месте вообще померла, как только узнала, что меня собираются залить в пластик, - прошептала Кэсси. Ее остренькие пальцы сжались, вцепляясь в штору.

- Их не так-то легко убить, - своим капризно- замученным голосом произнес Арно. - А в летаргию они часто впадают.

- Сплошь и рядом, - подтвердил Несс, повернулся, и, проходя мимо, хлопнул Арно по плечу. - Снимай ботинки, пошли толкать. Девчонки, кто-нибудь, сядьте за руль.

Села Кэсси, рассудив, что она легче всех. А может быть, ей просто требовалось разрядиться наконец, обдав кого-нибудь из мужиков грязью.

Аликов джип медленно выехал из жадной трясины почти сразу после того, как она нажала на газ. Едва осмыслив эту странность, Кэсси остановила его и высунулась в окно, выяснить, в чем дело.

Романтик с Арно вышли из тени. Даже в темноте заметно было, как увеличились от удивления глаза Несса.

- Этот человек, - восторженно завопил он, указывая на напарника, создан выталкивать танки! И другую тяжелую технику... Слушай, вообще, тебя что, не мама родила? Ты откуда такой взялся?

- Военная тайна, - ответил Арно, надирая травы, чтобы почиститься.

- А серьезно?

- А я и не шучу.

19.Арно.

- Ну, и сколько это может продолжаться?

Оська забросила обметываемую петельку, которую пришивала в центре тряпки, чтобы тряпку вешать. А то, говорила она, валяется везде.

- Может день, - Арно старательно расщеплял на равные волокна оторванную от оськиного фикуса тонкую веточку, и неторопливо, словно сказку, рассказывал, что знал, - а может тысячу лет. Он будет лежать, подобно мумии, не изменяясь и не просыпаясь. Ну, если только высохнет немного. А может высохнуть и до того, что не проснется.

- А разбудить его можно?

- Спустись в подвал да попробуй. Мы с Кэськой уже иссякли, - сказал вошедший Нестор. - Не хочет он просыпаться. Я там не могу больше сидеть и терпеть издевательскую неподвижность этого сфинкса.

- Попробуй убить Кэську. Вдруг ему жалко станет.

- Ему? Не знаю... Кэську может, и станет. Мне ее самому жалко уже. Пусть кто-нибудь другой.

- Ну не я же... Арно, возьми трубку, ты ближе.

Арно взял трубку, послушал, потом неторопливо отключил.

- Это ты всегда так? - спросила вошедшая Кэсси. Она выглядела так, словно несколько дней не спала и не причесывалась. Глаза ее покраснели и горели нездоровым блеском. Из-за этого блеска ни у кого не хватало решимости лишний раз напомнить ей о ее состоянии.

Арно в ответ невинно уставился на нее. Яркий цвет, сопутствующий его взгляду, Кэсси раздражал.

- Звонил Элис, - мягко сказал он. - Шокировал известием, что мы все идиоты. Сказал, что тоже не знает, как это сделать и по этому случаю уходит в загул.

- Все нас бросили, - взвыла Оська. Она нервничала. Арно понимающе посмотрел на нее. Потом улыбнулся.

- Зато я знаю, - заявил он негромко, но уверенно.

Все головы повернулись на эти слова. Герой момента сидел в кресле, чуть нагнувшись вперед и катал веточку между длинных костлявых ладоней. Он следил за ее крутящимся расщепленным верхом и старательно хранил на своем и без того интересном лице очень загадочное выражение. Упавшая со лба прядь коричневатых с врожденной сединой волос, волос химеры, рисковала на эту веточку намотаться. Еще он молчал.

- Ну? - Нестор не выдержал первым.

- Знаю, знаю, - поддразнил его Арно. Поставил веточку на одну ладонь и прихлопнул другой. - Это целый ритуал.

- А чего раньше молчал?

- Думал, может что более простое подействует. Мне потребуется десять дней. Вы согласны?

- На что?

Арно откинулся в кресле и, положив голову на спинку, демонстративно уставился в потолок. Все тоже невольно последовали за ним взглядами, но ничего, кроме выгоревших незабудок , наклеенных некогда Оськой на обои, не увидели.

- В течении десяти дней, - Арно переключился с потолка на публику, вы ни в чем не упрекаете меня, и ни о чем не спрашиваете, насколько бы странным не показалось то, чем я буду заниматься. Я, со своей стороны обещаю, что эти действия ничем не оскорбят никого из присутствующих и не причинят никакого вреда. В течении десяти дней вы исполняете все, о чем бы я вас не попросил. Вот и все... ничего трудного. На одиннадцатый день мы едем в Сорлаш, в храм, и там я расталкиваю наше божество, - теперь Арно улыбался уж вовсе лучезарно.

- А сейчас не проще?

- Я же сказал, это ритуал. Сейчас, - Арно печально скривил губы, сейчас я и не смогу, наверное. Я слишком... как бы это сказать... Вобщем, для одних ритуалов требуется предварительное очищение, пост там, а для других наоборот... Я недостаточно порочен.

- И ты будешь десять дней предаваться пороку?

- Ну да. Я такой азартный человек... У кого есть лишние деньги?

- Ни фига себе, не причинят вреда...

Несс от души расхохотался.

- Это значит, те деньги, которые Асет давал тебе на бордель, ты просаживал в казино?

- Примерно так. Но он считал свое напутствие страшно остроумным, поэтому я его не разубеждал.

Оська, лицо которой прибрело просветленно - жертвенное выражение, обратилась к Арно:

- Я дам тебе чек на десять тысяч. Хватит?

Арно, часто моргая, опустил взгляд. Потом собственное смущение его позабавило, а дальше он неожиданно смутился окончательно.

- Так вы согласны? - он изо всех сил старался добавить в свой голос громкости, но тот все равно получился замирающим.

- Смотри, - развеселился Несс, - как ему непривычно быть порочным. Могу поспорить на что угодно, что он злачные места вообще не посещал, а, как примерный школьник, покупал книжки... И как же ты, всего за десять дней все наверстаешь?

- А это не может быть кто-то другой? - спросила Кэсси. - Я гораздо более... подхожу. Наверно.

- Ты вряд ли. Вот если бы Алик сам этим занялся, успех был бы обеспечен, - сказал Несс. - Итак, что мы имеем?

- Необходимость совратить, споить, избаловать и раскормить Арно до состояния шара за десять дней! - выпалила Оська.

Арно уронил голову на руки и беззвучно засмеялся. Он всем импонировал этой своей готовностью смеяться в любое время и по любому поводу. Потом поднял голову и отбросил волосы с лица. Он показался Кэсси человеком, который впервые в своей жизни счастлив. Даже слишком. И вовсе не от того, что собирается в будущем изо всех сил предаться пороку.

- Мы согласны, - сказала Оська. - А в чем будет состоять ритуал?

- Не скажу, - снова улыбнулся Арно.

На деле все обстояло так. Первые пару часов Арно вживался в роль. Получалось у него необыкновенно быстро. Уже вторые сутки были ознаменованы высказываниями вроде: "я не буду брать чашку за эту грязную ручку" и "найдите для меня не это, а приличное". Ночами он, действительно, одевал длинный черный плащ и исчезал никто не знал куда. Нестор, который все это время жил у них, из боязни быть настигнутым страшной местью Асета, проследил за ним и выяснил, что тот ездит в город, и все время на попутках. На третий день Арно купил яхту. Они с Нестором (который, как выяснилось, когда-то и парусным спортом занимался) проболтались в море почти сутки, после чего оба еще сутки проспали.

К седьмому дню капризы Арно выносили, сжав зубы. Ладно, если бы он повышал коэффициент своей порочности где-нибудь специально отведенных местах - нет, он сидел дома и всем мешал. Хуже всего, что когда замечал чье-нибудь неудовольствие (а это у него очень хорошо получалось) иногда смущался до того, что недовольного самого начинали терзать муки совести, а иногда, наоборот, начинал отвратно ныть. Скандалить он так и не научился. Восьмой день он провел в баре, а на девятый вел себя совершенно нормально, только потребовал общества Оськи, чтобы ловить рыбу. Это было настолько долго, что весь десятый пришлось проспать.

И вот наступило утро одиннадцатого дня. Арно был рассеян; похоже, и он сильно устал от непривычного ему разгульного образа жизни. Оська простыла на рыбалке и вообще из комнаты не выходила. Только Романтик оставался спокоен и уравновешен. Если у него и были какие-то соображения относительно успеха предстоящей им миссии, то по его поведению их было не угадать. Кэсси, посчитав его самым здравомыслящим из их компании, решила с ним поделиться.

- А может не надо ничего делать, а?

- Чего? - спросил Несс. Он стоял на крыльце, накинув на плечи куртку и курил. Казалось, он вообще не здесь.

- Активировать Алика. Целее будет. Я уже привыкла к тому, что он... там лежит и все.

Нестор посмотрел на нее странно. Кэсси показалось, что он изучает ее сильно осунувшееся и похудевшее лицо с каким-то новым, непонятным интересом. Романтик, при всей его общительности, оставался натурой скрытной, поэтому о природе этого интереса Кэсси догадок особенно не строила. Может быть, она ему нравилась, но какой-то страшный обет из серии его многочисленных тайн вынуждал его отталкивать всех симпатичных ему людей, или он с таким лицом строил предположения относительно ее будущего в случае дальнейшей спячки вампира, а возможно, просто сожалел, что его сбили с какой-нибудь интересной мысли.

- Представь себе, Кэсси, - сказал он, укоризненно сверля ее темными глазами - что ты - утомленный переживаниями за свою родину вампир. Ты ее очень любишь.

- Я ее и так люблю. Она - самая милая земля на свете. Здесь все какое-то очень трогательное и... не знаю.

Нестор ненадолго перестал сверлить, чтоб затянуться.

- Теперь представь, - он выпустил дым фоном для предлагаемого образа, - что ты видишь больше, чем ты видишь. И слышишь больше, чем слышишь. Ты привыкла, что тебя слепит яркий свет, бьют по башке звуки, ты живешь в мире, полном не только материальных, но и... вещей другой, скажем так, волновой природы. Твой мозг обрабатывает каждую секунду столько информации, сколько нормальный человек получает за сутки. Конечно, он уже привык разбираться в ней, игнорируя все, что не представляет для тебя ценности, ты способна поэтому вести себя, как человек, но твои чувства по-прежнему травмирует любая дисгармония окружающего. Восприятие твое обострено. Чтобы поддерживать себя в этом состоянии (а оно - единственное состояние, в котором ты можешь существовать), ты убиваешь тех, кем сама была прежде. (Говорят, ты их в этот момент даже любишь, и ради такого наверно, можно частые расставания ввести в привычку). Это - единственно доступное тебе чувственное наслаждение, одновременно дающее разрядку твоим сверхнапряженным нервам и энергию твоему телу, которое тоже, кстати, потребляет ее в огромных количествах и без подогрева. Еще представь, что позади у тебя счастливое детство, что ты хорошо воспитана и в жизни любишь далеко не все...

Выдав это чуть ли не на одном дыхании, Несс затянулся бычком.

- А теперь представь себе, - он злобно вдавил бычок в полированные перила, - что какой-то старый хрен заливает тебя в пластик, как дохлого жука. При этом ты знаешь, что даже задохнуться в нем не сможешь. Будешь сидеть вечно, в одной и той же позе, ни в состоянии даже пальцем пошевелить. Все, что тебе остается, это вольно или невольно впасть в транс. Представила?

- Ну?

- И кем, по твоему, будут люди, которые, вытащив тебя оттуда, так тебя и не разбудят и не сообщат, что все кончилось? И не дадут тебе, кстати, возможность, спасти твою милую и замечательную родину. А ведь еще есть Асет, который нас ищет, и, я думаю, еще кто-нибудь.

- Да, Несс... Они будут... то есть мы будем гадами. Только... знаешь, у Арно такой вид... он меня беспокоит. Словно он знает что-то, что мы даже и предположить себе не можем.

- Ты беспокоишься за всех и всегда, - Романтик нежно коснулся ее плеча, - а Арно знает ритуал, которого не знаем мы. Я тоже сильно подозреваю, что там не все так просто, как хотелось бы, но мы этого не узнаем, покуда не попробуем.

- Ладно, поехали, - слабо улыбнулась Кэсси. - Только Алика завернуть не забудьте, прежде, чем вынести, а то мы его потеряем.

Перед отъездом она зашла к больной Оське. Та сидела в кровати и читала, держа у покрасневшего носа платок.

- Знаешь, - сказала она, не успела Кэсси ступить на порог, - сколько ему лет?

- Кому?

- Арно.

- Ну выглядит он на тридцать... два или три.

- Ему двадцать шесть.

Оська сморкнулась.

- Асет - сволочь, - закончила она.

- Оська, - сочувственно сказала Кэсси. - Ты не переживай так.

- Это ты за меня не переживай, - Оська снова сморкнулась. - Я сильнее, чем кажусь. В конце концов... у каждого своя судьба. Иногда они как-то близко пересекаются, и начинаешь жить за другого... А потом очень быстро забываешь об этом. К счастью. Иначе жить было бы невозможно. Ладно, счастливо. Будьте осторожны. За вами наверняка охотится куча народу. Я б на вашем месте взяла другую машину.

- Мы б тоже, но нам негде, - кивнула Кэсси, закрывая дверь.

20. Храм.

Район, называемый Сорлаш, выходил к морю двумя соседними сторонами. Одна, восточная, была представлена гладкой береговой линией и гористым побережьем. Туда Кэсси доехала бы, если б некогда миновала Асета, подзаправившись в дороге. Другая, северная, являла собой отлогий лесистый берег с очень причудливой береговой линией, испещренной заливами и бухточками. Из нее в море так же уходили длинные каменистые косы, иногда даже скалистые. В этом случае их населяло жуткое количество разнообразных морских птиц - от мелких скандальных крачек до огромных флегматичных фрегатов. В этих живописных местах, в лесу, также водилось множество зверья, от землеройки до древесного медведя. И в древности, именно на этой стороне, рядом с самым вытянутым заливом построили храм повелителя Анкаианы.

Эта большая, почти не тронутая временем постройка, полупрозрачный белый мрамор которой был обвит изящным мелколистным плющем, поднимающимся до самой крыши. Колонны при входе, симметрично оплетенные им же, человеку с материка показались бы странными, они были сделаны совсем не по тем, привычным, канонам - не совсем круглые, не совсем квадратные, похожие в сечении на неправильные многоугольники с очень неправильными сторонами; глаз не резали, а казались на редкость приятными, словно бы навевая каждому что-то близкое из самой сокровенной мечты.

Некогда храм смотрелся ажурным и изящным, словно беседка, но с течением лет все отверстия наглухо забились ветками, листьями, гнездами, заросли лианами, и теперь это строение местами больше походило на заброшенную землянку, нежели на предмет поклонения. Внутри, еще в бытность его беседкой, стояла статуя бога, но вот уже больше ста лет как остатки ее покрывались, лежа вдоль стен, пылью и сухими листьями. Сохранился только алтарь - прямоугольный, серого мрамора с аккуратной продолговатой выемкой наверху, в которой скапливалась дождевая вода и росли мелкие зеленые водоросли.

От проезжей дороги до храма пришлось пешком обогнуть почти весь залив. Кэсси, которой не пришлось ничего тащить, была в восторге от этой двухчасовой прогулки. Берега - один крутой, другой пологий, вроде пляжа, с большими камнями, не отпускали ее восхищенный взор всю дорогу. Она позволила себе на время забыть обо всем и громко выражала свой восторг, не замолкая ни на секунду. Арно этот восторг полностью разделял, сказав под конец, что это вообще, самое красивое место, из всех, что он когда-либо видел. Нестор больше молчал; только один раз вспомнил, как читал, о том, что в храме некогда был склад оружия, только его еще никто не нашел, и тут же пожалел, что погода пасмурная, на что Арно ему заметил, что выражение его лица как раз ей подстать.

С этим они и вошли.

- Куда его? - спросил Несс, тащивший Алика.

- За алтарь, - сказал Арно.

- А ты уверен, что стоило так далеко ехать? - Нестор с сомнением окинул взглядом позеленевшие стены.

Арно вздохнул.

- Не знаю... Я ни в чем не уверен. Но скоро мы будем это знать. Вечером.

- А теперь что? - спросила Кэсси.

- А теперь, - Арно нервным жестом попросил у Несса сигарету, - вы идете на тот берег, и сидите там, пока я не позову. Вот эту сумку оставьте мне.

Аквамариновые глаза его бегло и немного испуганно осматривали выступающие из полумрака стены; он часто затягивался, хотя прежде Кэсси не замечала, чтобы он вообще курил.

- А потом что? - спросил Несс. - Может, нам лучше остаться?

- Идите, - отмахнулся Арно, но потом быстро обернулся, - или нет...

Минуту они смотрели друг другу в глаза; Арно кусал губы. Потом отвернулся и махнул им рукой.

Они вышли.

Некоторое время они молчали, потом Нестор сказал:

- Мне почему-то нехорошо от мысли, что я их оставил. Один вампир и Дзанк, другой - маг - самоучка весьма странного происхождения. Глаза такие... Ты не видела, что у него на спине, на лопатке?

- Я его не раздевала, - пожала плечом Кэсси. - А что там?

- Цифры. 2772. Блеклая татуировка. Очень старая.

- Наверное, серийный номер. Может, он робот.

Несс усмехнулся.

- Скорее, индивидуальный. Не видел я еще таких роботов. И в уме он считает со скоростью калькулятора.

- Все мы тут таинственные, - подколола его Кэсси.

Когда вернулись к месту, где бросили вещи, Нестор уселся, где посветлее, читать книжку, а Кэсси решила осмотреть окрестности.

- Ты только не заблудись, - напутствовал ее Несс.

- Попробую, - ответила Кэсси и пошла вдоль берега.

Привлекали ее бабочки, которых по такой погоде хоть и было немного, но исключительно красивых. Вода в заливе из-за родников была сильно опресненной, особенно по краям, и они прилетали сюда ее пить. Кэсси шла по берегу, а они, иногда даже по две сразу, вылетали из-под ног, словно разноцветные узорчатые листья и лениво планировали дальше, едва позволяя рассмотреть узор на собственных крыльях.

Бабочки, знала Кэсси, проснулись недавно, несколько дней назад, но как-то сразу все. В Аджистане они тоже иногда попадались, но все больше обычные и маленькие, не то, что здешнее изобилие.

Эти насекомые, чем дольше за ними наблюдаешь, тем больше вызывают желаний, и самое сильно из них - остановить и обрести. То есть поймать. Хотя бы на время, только чтобы рассмотреть и удивиться, что такое красивое - и вдруг летает. Трудно поверить, что летает оно иногда даже имея перед собой, одной ей (или ему) ведомую цель. А еще есть у этого сказочного существа, как у настоящего, и глаза, между которыми растут и не мешают летать два уса и спирально упакован хоботок. Еще у нее есть ноги, их много, но когда она, оказав тебе непонятное и неожиданное доверие и цепляется ими за руку, нужно замереть, чтобы почувствовать их. Большинство бабочек сами, телом, немного пушистые (интересно, зачем?) и это тоже очень красиво. Очень эффектны коричневые волоски с зеленым блеском. По ним бабочку можно погладить, если она настолько занята, что позволит это.

Что она такое? Она появляется, и исчезает, за свою, как правило, короткую жизнь, успевает попринадлежать к какому-нибудь виду, поесть (если это можно так назвать) и дать потомство. С гусеницей все ясно - червяк, и ведет себя, как червяк. Состоит из полупрозрачной кожицы и большого количества полужидких внутренностей. Где-то их мерзостных недрах и спрятано, каким быть тому эфемерному существу, в которое в итоге преобразятся все килограммы сожранных листьев. Может быть, красота листьев и цветов проявляется в следующей стадии насекомого в таком концентрированном виде?

Кэсси шла, а очень блестящая синяя бабочка летела впереди. Иногда она садилась, давая возможность подойти, но неизбежно взлетала снова. Не заблудишься тут, пожалуй...

Берег был каменистый и весь усеянный мертвыми, вылизанными водой и солнцем корягами, на которых темно-синее смотрелось особенно замечательно. Кэсси пыталась представить, как выглядела бы бабочка при ясной погоде. Наконец преследуемый фантом выбрал себе место отдыха.

Кэсси подкралась и тихонечко села рядом. На этих крыльях было, на что посмотреть. Черные, блестят синим, с похожими на кляксы розовыми, зелеными, фиолетовыми пятнами и пятнышками холодных тонов.

"Если на свете существует такое чарующее великолепие в мире насекомых, то почему оно не может существовать в мире людей? Впрочем, будем справедливы - в мире людей есть Оська. Такой замечательной, как она, мне еще не приходилось видеть. Хоть она и не блестит пятнами. Бледно интерферирует Алик, но к миру людей давно не относится. Похоже, в чем-то он гусеница, а в чем-то - бабочка... Бред какой, неужели нельзя успокоиться?"

Кэсси подняла взгляд, и поняла, что нельзя. Не суждено. В нескольких шагах от нее сидел Генрих. Сидел и смотрел на нее, судя по виду, очень долго. Немного в отдалении стоял еще один человек, спиной к ним, и смотрел на воду, где обрезками бумаги плавали крачки.

Кэсси растерянно моргнула. Она не понимала, откуда он тут. Хотя нехорошо ей уже стало.

- Привет, - сказал он. - Странно это все, не правда ли?

- Привет. Что именно?

- Кажется, ты знаешь больше меня. Может, объяснишь?

- Конечно. Я шла за бабочкой, но красота - вещь обманчивая. Я бы сказала, даже предательская. А ты?

Генрих встал и подошел. Подал руку, но Кэсси отрицательно покачала головой.

- Детка, - сказал он, - это не твоя игра.

- А чья?

- Мужчины борются за власть, - сказал он. - А женщины...

Кэсси раздражали разговоры о мужчинах и женщинах.

- Дуры, если позволяют им это безнаказанно делать в таком месте. А еще большие дуры их когда-то воспитали таким образом, что они не понимают, почему это такое свинство.

Генрих немного побледнел. Он схватил Кассинкану за плечо и поставил на ноги. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Он - удивленно и гневно, она - печально.

- Пойдем, - постарался он сказать мягко. - Покажешь, где остальные.

- А кто вам нужен?

- А то ты не догадываешься.

Кэсси обиделась. Над головой тревожно заверещала крачка.

- Я на вашу контору своими мозгами не работаю. Сам говори, кого надо, гражданин начальник.

- Вас было четверо. С собой вы везли очень важную вещь.

Кэсси никак не могла сосредоточиться. Что-то в этом заявлении было явно гадкое, зияло, как прореха, что-то такое... Ну конечно. Когда ехали сюда, хвоста не заметили, и смотрелись, как трое. Значит, только Асет мог разглядеть, что в машине их четверо. А Генрих работает на мэра. Принципиально и честно.

- Кому она нужна?

- Не твое дело.

- Мне только одно интересно, - буркнула Кэсси, - знает ли об этом некто Андриан?

- Знает. И скоро будет здесь. И Асет тоже. Так что лучше тебе поторопиться и указать нам точное ее местонахождение.

- Ее? - жалобно засмеялась Кассинкана. - Ее, ой, мамочки....

Кэсси снова опустилась на камни, прижимая руки к лицу. Ее начала бить дрожь. Крачки кричали так громко, что не замечать их стало трудно.

- У нее истерика, - сказал незнакомый голос Генриху.

Кэсси всхлипывала, но скоро и сама себя перестала слышать за птичьими воплями. Ей было смешно и плохо. Она думала про Алика, который никогда не проснется. И еще - о той идиотской возне, которую затеяли вокруг него, которая по сути своей так убога, а является работой человека, который ей когда-то нравился (как такое могло быть?) . И который теперь называет ее "детка". Фу.

А Алика мы сейчас предадим во второй раз. Нет...

- Кто-нибудь, сделай так, чтобы мне не пришлось это делать!!! Я не хочу!!!! - истошно завопила она, срывая голос.

Ее схватили за руки, пытаясь поставить, но человек невменяемый сильный и скользкий, поэтому она вырвалась, откатилась, и выскользнув из чьей-то неуклюжей хватки, не разбирая дороги, побежала по тропинке наверх, к лесу. В самом начале споткнулась о камень и упала.

Досадно - разбились локоть и коленка. Кэсси некоторое время лежала, зажмурившись и задержав дыхание. Она не могла встать, и ничего не видела, особенно в той стороне, откуда прибежала. Потом, когда к ней вернулись ощущения, она медленно поднялась, оглянулась и увидела совсем не то, что ожидала.

Огромная туча взбешенных крачек атаковала тех, двоих, на берегу. Они пытались отмахиваться руками, даже отстреливаться, но птиц становилось все больше и больше, они образовывались чуть ли не из воздуха, отважно нападали, и скоро ее преследователей стало вообще не видно. Кэсси вспомнила, что у крачек очень острые клювы, скверная привычка гадить на врага (а едят они рыбу), и пожалела Генриха.

- Ты б хоть присел, - прошипела она себе под нос, - детка....

Немного прихрамывая, но максимально возможной скоростью Кэсси уползла в лес.

Теперь перед ней стояла сложная задача - вернуться и предупредить Нестора, по возможности, не выпуская из вида преследователей (которые тоже потихонечку ползли к лесу), и смотаться вместе с ним куда-нибудь в безопасное место.

Это если они не догадаются про храм. А если догадаются? Тогда придется прерывать этот хренов ритуал, непонятно в каком месте, непонятно с какими последствиями.

А может быть Несса уже нашли? А ведь он - Романтик, он будет молчать. А они его арестуют. А потом вернутся эти, поклеванные и красивые, очень, наверное, добрые после всего...

Лучше сбегать в храм. Ну, может, не в храм, а только снаружи посмотреть, есть там кто-нибудь, или нет. Если есть, она сразу увидит.

И что тогда?

Терзаемая сомнениями и страхами, Кэсси решила идти к храму. Путь неблизкий, но зато у нее будет возможность оказаться там раньше, чем другие и что-то предпринять. Тем более, что внутри Арно, который тоже немного маг. Правда, если нагрянет Асет... А если он уже там? Но он, по крайней мере, знает, как обращаться с вампиром. Будет ли от его умения толк - другой вопрос.

Через полчаса пути стали донимать боевые раны. Кусты, сквозь которые приходилось продираться, влияли плохо, и, чтобы хоть как-то себе помочь, пришлось искать обходные пути. Нога еще ничего, на ней была штанина, а вот руку очень хотелось вынуть из рукава и отправить под футболку. Кэсси представила, как в таком виде появляется возле храма - однорукая, хромая и истерзанная злыми кустами.

В ботинке стало холодно и липко. Хорошо бы взглянуть, в чем там дело, но из-за сумрака чащи осуществить это не представлялось возможным. На поиски светлого места ушло довольно много времени. А когда Кэсси выбралась на небольшую полянку и взглянула на свою ногу, ей стало нехорошо. Ниже колена штанина уже пропиталась и скоро засохнет; тогда ходить вообще будет невозможно. Ей необходима скорая медицинская помощь, которая, наверняка, есть у этих... у легавых. Не откажут же ей, в самом деле. А если потянуть время, может, и ритуал закончится.

Девушка оглядела полянку, поросшую нежными весенними цветами. Она еще помнила, откуда пришла в поисках светлого места, но когда идешь обратно, все выглядит по-другому. Прислушавшись, попыталась выяснить хотя бы в какой стороне вода, но звуки леса заглушали все.

Не ходи, и не заблудишься еще больше, вспомнила она и села, чтобы успокоиться и начать рассуждать здраво.

Принято ориентироваться по солнцу. Которого нет. Конечно, можно попытаться отыскать в хмуром небе слепящее место, но оно уже не над головой, а за деревьями. Если не найти дороги до темноты, то после ее наступления... Страшно подумать, как это холодно. Если выберусь, подумала Кэсси, начну таскать с собой куртку даже на пляж.

Итак, появилась она вон оттуда... В это, сплошь заваленное бревнами место не хочется соваться с больной ногой. Но иначе нельзя.

Кэсси шла точно назад, постоянно оглядываясь и сверяясь с памятью. Естественно, добрела так до совершенно незнакомого места, вернулась, нашла знакомое. Остановилась, чтобы вспомнить - насколько знакомое. Проходила она тут перед тем, как заблудится, или это то место, с которого всего лишь начались только что покинутые незнакомые окрестности? Теперь и они стали знакомыми...

До храма получилось доковылять еще засветло. Как - не вспоминалось. Очевидно, вел ее не разум, а древний инстинкт, который включился, как только разум впал в панику и отказал. Значит, ее проклятие (если это проклятие) именно на этом самом разуме, или на том, что нынче вместо него...

Измученная, она упала в траву с намерением хоть немного отдохнуть, и уснула. Снился Нестор, который открыл ей секрет, что море - это на самом деле не море, а дым; снились по берегам дыма камни, темное место, из которого должна была вылететь бабочка, но почему-то не вылетала, и голос Арно, сказавший, что она может и через тысячу лет вылететь, ей это не трудно... Просто сейчас она занята, и, если не бояться темноты, можно пройти по темному и длинному коридору и погладить ее жемчужно-серые крылья. Если сумеешь разглядеть ее в непроглядном дыму. Кэсси хотела пойти, но тут приползла огромная синяя гусеница, с обеих сторон заканчивающаяся головами, назвала ее деткой и стала одной головой отгрызать ей ногу, а другой - руку. От этого Кэсси начала мерзнуть и проснулась.

Высоко, в сплетении веток проглядывали сквозь облачность две большие вечерние звезды.

По мере пробуждения подступал ужас; сердце заколотилось так, что заглушило шум волн в заливе. Кэсси вскочила, словно и не спала вовсе. Забыв про осторожность и про ногу, она вбежала в оплетенные лианами двери и замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Храм выглядел как и прежде - заброшенным, словно в него много лет так никто и не входил. И никаких следов их сегодняшнего посещения. Словно оно привиделось.

Подстегиваемая суеверным страхом, девушка почти бегом покинула жуткое место. Нога с присохшей к коленке штаниной мешалась, и наверное, легче было бы без нее. Стараясь не думать о том, что может ждать ее впереди, она двинулась в обход залива - в то место, где остались машина и Несс. С целью удержаться от паники Кэсси старалась сосредотачиваться на мелких дорожных проблемах. Камешек, корень, куст большой, куст маленький, но колючий, дорожка, дорожка кончилась... Заботясь о личной безопасности, она поминутно оглядывалась и старалась передвигаться настолько тихо, насколько это было возможно в ее искалеченном состоянии.

Но вокруг висела тишина. Кэсси нашла то место, где убегала от Генриха и оглядела его из леса. В глаза не бросались белые перья, оставшиеся там. Хотя должны бы. А пойти проверить, чтобы тоже не обнаружить никаких следов, было боязно. Кэсси успокоила себя напоминанием о дувшем там ветре. Он мог унести перья.

Чем дальше, тем становилось жутче. Она чувствовала себя потерявшейся не только в пространстве, но и во времени, и попавшей туда, где ничего сегодняшнего еще не было, неизвестно когда произойдет, да и не ясно, произойдет ли. Впечатление усилилось, когда она добралась до места где оставила Нестора и обнаружила, что и он, разумеется, исчез бесследно. Даже хотела посмотреть, не примята ли там трава, но не могла точно вспомнить где. Впрочем, и с ее места неплохо просматривалось, что нигде. Тогда она задрожала, не зная точно, от чего - от холода или от нахлынувшего иррационального ужаса.

Оставалась машина. Если и ее нет на месте, то, помимо ее собственного помешательства возникнет проблема возвращения.

А стоит ли выбираться? Может быть, этот параллельный мир, где нет машины и всего прочего, не так хорош? Хотя, остановила она себя, мир, в котором все это наличествовало, вряд ли был сильно хуже. Миры, вероятнее всего, мало отличаются в главном, если уж и во второстепенном так похожи тот же храм, тот же лес, залив и даже камни на берегу. Интересно, а звезды? Они те же?

Кэсси подняла голову. Звезд стало больше, а небо - темнее. Выяснить, те ли это звезды, она затруднялась.

Дрожь превратилась в крупную. Хотелось закричать, но горло сдавили слезы. Она устала, продрогла, разбита, исцарапана, вокруг, наверно, все люди умерли, а ей еще подсовывают другой мир, в котором их вообще никогда не было! А вдруг он населен одними мавурками?

Нет, глупости. Мир тот же самый. Чудес-то не бывает, что бы там не говорила Оська. Бывают плохо познанные явления да глупые девки, вроде нее, которых все забыли и уехали.

Уехали, прямо по залитой лунным светом дорожке, на которой в том, прошлом мире, осталась машина, очень классная, зеленая... А в этом ее, конечно, не будет...

...Ее и не было...

Кэсси упрямо доковыляла до того места на обочине, где не было, и в подробностях, насколько позволяло освещение, рассмотрела следы больших колес. А все-таки жила в ее душе маленькая надежда на другой мир... Теперь, вот, умерла.

Беспомощно осмотревшись, поняла, что не знает, куда надо пойти, чтобы куда-нибудь попасть. Возможно, если идти по шоссе - рано или поздно выйдешь. Только шоссе рассчитано отнюдь не на пешие прогулки, и может стать слишком поздно.

Гады вы все, подумала она. Особенно Генрих. Знал ведь, что она в чаще. И, кстати, если уж всех забрали, могли бы хоть засаду на нее устроить.

Но они получили все, что хотели, и ты им не нужна, сказала себе Кэсси.

Еще раз осмотрелась, увидела пень. Нашла в кармане сигареты. Посидела, поплакала, покурила.

Где-то прокричала сова. В кожу впился холодный ветер.

Руки и ноги давно окоченели, а у основания больших пальцев стали появляться онемевшие места. Кэсси попыталась согреть их об шею под волосами, но и там тоже похолодало. Встать бы и подвигаться, выкинув ногу подальше.

Лес холода не чуял и жил своей жизнью. Сзади прошуршало. Она вздрогнула и обернулась. Прошуршало в чащу. Над дорогой промелькнула тень птицы, и издала звук, пустивший по замерзающей спине мурашки. Она не знала, почему никого нет. И это было страшно.

... Она не знала, что часом раньше в другом месте, на не занятом птицами пятачке собралось пообщаться все то, что принято называть в прессе "высшим обществом". Гундосый с мавурком стояли рядом, как звери на водопое; Генрих со своим майором шепотом бранились и наблюдали за этим трогательным зрелищем, аккуратно шлепая на своих опухших физиономиях слишком нахальных комаров. Еще там были: Асет - внешне недовольный всем и неприятный сам, Энди - как всегда, неоправданно спокойный, Несс, которого они все достали, и все.

Больше с ними никого не было.

Майор первым нашел в храме необходимую мэру вещь и взял ее с собой, но не донес. Ее украли. Скорее всего, полагал майор, кто-то из этих двоих, которые стояли тут и делали вид, что ничего не знают.

Асет уже полчаса распространялся, как явился сюда уничтожить зло; Генрих - как с риском для жизни следил за опасным преступником Нестором Романовым, на совести которого три убийства, а Энди, выслушав их, некоторое время молчал. Потом, осознав, что законы дипломатии требуют и с него приличный мотив, неспешно поведал, как уже много времени хотел кое-что обсудить кое с кем, прибыл, а тут столько народу...

- А вообще-то, - добавил он с усмешкой, - нормального человека не могло не заинтересовать, зачем вы все сюда разом двинулись.

Светской беседа, состоящая из иногда резких, иногда - очень тонких намеков и успешных попыток каждого из присутствующих не отпускать двух других, Энди не увлекла.

Первым не выдержал Асет.

- Я прошу извинить меня, господа, - сказал он, - но мне скоро придется покинуть ваше приятное общество. Дела требуют моего присутствия в другом месте.

- А зло? - невинно поинтересовался майор. - Вы уже покончили с ним в этом месте? И не поведаете нам этой интригующей тайны? Я слышал, что стены старинного храма не так просты и заброшены, как кажется на первый взгляд. Неужели вы оставите своих граждан во-первых, в неведении, а во вторых - в опасной близости от этого жуткого сооружения, даже не посоветовав никаких средств защиты?

- А вы, - Асет склонил голову; в его голосе и взгляде проскальзывало презрение, хоть и не настолько явно, чтоб стало возможно обратить на него внимание, - верите в мистику? Я слышал, при подготовке подобного рода специалистов ей уделяется внимание, если можно так выразиться, с другой стороны. Иными словами, - он приветливо сощурился, - вам оставляют право не верить, и настоятельно рекомендуют пользоваться им в любой ситуации.

- Я столкнулся с этим, - кивнул майор, - но еще раньше меня научили видеть истину...

Генрих и Энди, не глядя друг на друга, рассеянно следили за их разговором. Генрих еще и делал вид, что допрашивает Нестора.

- Суд отложил ваше дело на неопределенное время, так? - спросил он.

Несс кивнул. Чем бы это не было, ничего хорошего оно в любом случае не сулило. Эта бредовая сцена в закатных лучах наверняка понравилась бы Кэсси. А Оська сказала бы по фатальный перелом, или что-нибудь такое.

Сзади тихо плескалась вода. Впереди темнел лес, а с боков уходил в две стороны каменистый берег. Справа высилось красивое нагромождение валунов совсем недурно для последних часов свободы. Не хватает за этой горкой лишь ярких закатных лучей, корявого куста для антуражу, да высокой фигуры в мантии, с простертой дланью и приговором на устах.

А рыжий раздражал Несса бесконечным трепом, словно всерьез надеялся что-то прояснить в этом запутанном деле не сходя с места. Нессу уже стало неинтересно, подняли они его дело из-за каких-то новых обстоятельств, или единственно для прикрытия. Но даже последний случай Нестору Романову ничего хорошего не сулил.

Голова шла кругом от воспоминаний, усталости и вернувшегося давно утомившего до ночных кошмаров изматывающего страха. Как и всегда в такие минуты он сомневался, стоило ли в свое время защищаться или все-таки следовало попытаться впечатлить присяжных ужасающим признанием. Он уже в который раз попытался представить себе, как бы это признание могло выглядеть, и даже не успел должным образом удивиться, когда черная фигура на камнях действительно возникла, однако длань простирать не стала, а быстренько соскользнула вниз, шурша во внезапно наступившей тишине складками мантии, подобно капле ртути просочилась сквозь собрание и схватила его за руку. И, отбросив скрывающее лицо покрывало, отвернулась и потянула его куда-то в лес прошептав ему на ходу тихим, немного охрипшим голосом: "В лесу жди, найду."

Они добежали до деревьев, где Нессу было велено скрыться. Он скрылся, но недалеко, и очень хорошо видел происходящее.

Группа, из которой его столь ураганным образом изъяли, немного растерялась, прозвучало несколько выстрелов им вслед, однако рассеяться она еще не успела, когда перед глазами, точно копируя дежурную сцену всех боевиков, большой булыжник увенчала на вид хрупкая фигурка с... Нестор сразу подумал, что это небольшой пулемет, но не сразу поверил, что это он и есть. Из него Алик дал короткую очередь в землю, что заставило кого-то отскочить назад, а кого-то замереть на месте.

- А говорят, у властей трудно встретить понимание, - громко сказал он.

- После очереди в землю-то... - пробормотал Энди, косясь на майора.

- Моей следующей целью, - резко ответил Алик, выждав минуту напряженной тишины, - будет пустота между ушей, которая считает, что собственный Дзанк ей все еще необходим. Имея основание подозревать в этом желании каждого из присутствующих, я хотел бы особо подчеркнуть то искреннее наслаждение, с которым видится мне возможность поразить несколько мишеней, не выбирая. Но столь изысканное удовольствие обернется, к сожалению, как ни странно, моему, а не вашему, неблагополучием и смутой, и, следовательно, дополнительной порцией чужой крови, пожертвованной мне господином Вандарским. А божественная власть дается лишь тому, кто отдал за нее кровь собственную.

- Это если у кого есть собственная, - съязвил Асет.

Алик пожал плечами.

- Лучше уж никто, чем такие, как вы, господа.

С этими словами Алик спрыгнул вниз, в следующую секунду появился перед Нестором, схватил за руку и потащил в чащу с такой скоростью, что тот едва успевал прикрываться рукой от хлещущих по лицу веток. Казалось, что его тянет за веревку стоящая где-то впереди огромная лебедка, и он уже был готов на нее по инерции намотаться, когда они остановились друг напротив друга на лесной полянке.

- Ты кто? - Удлиненные серые глаза смотрели снизу вверх, и Романтику казалось, что из них исходит мягкое сияние, хоть и невидимое, но надежно поглотившее, отделившее их обоих от всего, что было вокруг. - Я так понял, ты был не с ними, - вопрос завершился очень теплой улыбкой и легким пожатием так и не отпущенных пальцев Несса.

Тот с трудом поборол это расслабляющее чувство, вспомнив, кем приходится тварюшке, и ответил:

- Нестор. Автор поставленной Асетом западни. Ты извини...

- Перестань! - Алечка вздрогнул, потом повернулся в сторону и посмотрел на него искоса, и как показалось Нессу, немного обиженно, - Я же не прошу извинений за то, что поступаю по велению своей природы... Тебе можно найти оправдание.

- Оправдываюсь. Меня заставили. Вернее, заставили не меня, а Кэсси, потому что я пообещал ей, что не дам ему ничего, а освободить меня от этого обещания могла только она.

- И он, - Алечка взглянул в сторону, откуда они пришли. - Ему мнится, что он всесилен. Где она?

- Не знаю. Она ушла еще днем.

- Днем?

- Ну да. Мы ждали...

- Постой... - Алик нервно поднял руку, а потом опустил Нестору на плечо и начал медленно сжимать пальцы. - Она сейчас может быть очень далеко отсюда.

- Да, - недовольно сказал Несс поморщился, - Что у вас за манера вцепляться во все, что движется!

- У нас? - Алик разжал пальцы и, как бы извиняясь, пару раз погладил воздух над тем местом, в которое вцепился, - Расскажи... Расскажи мне все, хорошо? - Алик снова поднял голову, и Несс увидел в его глазах грусть и что-то еще, знакомое, название чему вспомнил лишь потом.

- Да.

- Только после... После того, как ты пойдешь по этой тропинке, найдешь там машину, которую я переставил, дождешься нас...

- А если враги обнаружат меня раньше?

- Глупости, - обиженно возразил Алик и одарил его мимолетной улыбкой, - У меня никогда не было настолько проницательных врагов.

- Это у тебя, - тихо заметил Нестор вслед тающему в темноте пятну.

- Ты не замерзла?

Алик стоял у Кэсси за спиной.

- Я не замерзла? Это я-то не замерзла?!! - негодующе заорала она. - Да как ты мог подумать это про меня, так одетую? - она вскочила и обернулась. Немного помолчав, добавила: - Я думала, время ушло без меня.

Алик, который давно не видел, и не слышал ничего, связанного с ней, рад был узнать Кэську в этом посиневшем существе.

Она судорожно зарылась лицом в волосы еще слабо отдающие то ли пластиком, то ли пылью. Не обращая внимания на то, что схваченное ею существо казалось очень хрупким и вздрогнуло под ее руками, вцепилась в него мертвой хваткой, хотя для этого пришлось сползти с пня на землю.

Он прошептал ее имя, не обращаясь к ней, а просто так, чтобы сказать его, и погладил ее по голове. Однако этого показалось мало чтобы ответить на трепет висевшего у него на шее полумертвого от холода создания, и он тоже обнял ее, сознавая, что этим отнимает остатки тепла.

Кэсси была в том состоянии, в котором любое холодное прикосновение обжигает, и, когда их руки случайно соприкоснулись, вздрогнула и отодвинулась.

- Алик? - спросила она, будто очнувшись.

- Да; это я, - ответил он, - как это ни прискорбно...

Кэсси улыбнулась.

- А я думала, что тебя похитили.

- Неудивительно, - сказал Алик. - Почти не осталось вещей, которых не сделали бы со мной за последние пару недель. А что делали с твоей ногой?

- Напугали так, что разбилась.

Алик осмотрел место и осторожно потрогал.

- Присохла?

- Не смогла, - мрачно ответила Кэсси.- Я ж не сидела...

- Будешь смотреть что там, или нет?

Кэсси некоторое время поразмышляла, не опасно ли отдавать многострадальную коленку в такие руки, но потом решила, что хуже не будет и вытянула ногу.

- Дери.

Вообще-то она слабо представляла себе как можно разорвать штанину снизу вверх вдоль, да еще начиная с подшитого края. Но Алик на то и Алик. Правда, он сделал это в несколько приемов, перехватывая пальцами за края, чтобы ничего не задеть. На коленке была маленькая, но глубокая ранка. Алик что-то в ней поправил, после чего она почти перестала сочиться, достал откуда-то чистый платочек и аккуратно перевязал. Потом достал второй платочек и вытер пальцы. Третий он отдал Кэсси деликатно прокомментировав: "Если нужен". Потом как-то по -звериному склонив голову, прислушался, взял Кэсси на руки и очень быстро донес до машины.

- Поехали, - сказал он Нестору, устраивая девушку на заднем сиденье.

- Алик... - Нестор завел двигатель и обернулся и полумрака.

- Да, - грустно ответил Алик, глядя ему в глаза. - Ты что-то хотел узнать?

Нестор невольно понизил голос.

- Где Арно?

- Когда я проснулся, - Алик опустил голову, - он уже ушел... В один из подводных береговых туннелей, которые никуда не ведут. Меня разбудило.

21. Монраэсс.

- Арно Вэйн Либих, - сказал Алик так тихо, что им обоим показалось, что это вообще не прозвучало, а возникло, как догадка, - великий мыслитель своего времени да и просто незаурядный человек, решил сделать это вовсе не потому, что был несчастен. Счастлив он был.

- ?

- Да, он был счастлив с вами, так, как еще никогда в жизни. Он обманул судьбу, решив не дожидаться перемен к худшему. Первый раз ему не только было, что терять; у него было все, что может принести счастье человеку. Хотя его и человеком-то называли не все и не всегда.

Они ехали по пустому шоссе по направлению к Монраэссу; Алик просил заехать туда но почему, не объяснил.

- История его возникновения весьма туманна, - продолжал он, когда они остановились в лугах, у подножия небольшого холма и вышли из машины. Кэсси тоже рискнула, ибо ей дали куртку.

- Несколько десятилетий назад, - Алик повел их куда-то вверх, на склон - одна из групп ученых, задавшихся целью создать идеального человека, проще говоря, гения, нашла путь, посредством которого можно было собрать комплекс заданных признаков в одной особи. Я не очень разбираюсь в этом, и вдаваться в подробности не буду; только их эксперименты грозили затянуться на многие годы по той простой причине, что одно дело - собрать признаки, а совсем другое - найти такое их сочетание, при котором вышеупомянутая особь смогла бы выжить. Здесь необходимо было учесть и среду, и взаимное влияние признаков, и сцепленные гены и не знаю что еще... Вобщем, гениальные мыши жили, а человеческие зародыши дохли, потому как имели несчастье быть более сложными. Я не знаю, на каком этапе этих исследований появился Арно, но, так или иначе, он появился. Откуда и каким образом - тоже не знаю, известно только, что набор признаков в нем был... его вполне можно было назвать случайным. Арно был генетической моделью, одним из этапов осуществления большого плана по созданию гения. Его растили там же, в лаборатории, с каждым годом убеждаясь, что были на верном пути. Правда, с тех пор они с него так и не сдвинулись, что дает основания считать генотип Арно одной из великих исторических случайностей, происходящих порой по непонятным причинам.

- Это как? - спросила Кэсси.

- Это все равно как если бы эволюция заново прошла весь свой путь по созданию человека, и сделала его несколько в другом варианте. Внешне он мог быть такой же, но у него могло быть, допустим... другое число хромосом,

- Но это невозможно! - воскликнул Несс.

- Практически - да, но теоретически...

- А оно у него действительно было другим? - спросила Кэсси.

Алик странно посмотрел на нее, словно сомневаясь, теоретический ли это вопрос.

- Просто интересно, - сказала Кэсси.

- Мне тоже, - наконец кивнул Алик. - Ну так вот. Однажды им пришло в головы, что мальчик очень уж быстро умнеет. И, чтобы он не зазнался, его с детства стали приучать к мысли, что он не такой же человек, как все, и таких же прав не имеет, а служит исключительно интересам человечества. Ради интересов человечества...

Алик запнулся, словно пытаясь мысленно преодолеть какую-то преграду, а скорее всего, просто справиться со своими чувствами. Не справился и остановился. Глаза его были широко раскрыты, но казалось, он видит только то, что происходит сейчас в его памяти.

- Это его воспоминания, - извиняющимся голосом произнес он. - Хоть и не полностью. Я получил импульс такой силы... Не знал, что человек на такое способен. Но он был... необычным. Среди этих воспоминаний есть такое, о чем лично я предпочел бы забыть. Но он вправе требовать, чтобы я огласил их, потому что он сделал это ради вас... и ради меня.

- Значит, он все эти дни знал, что умрет? - спросил Нестор.

- Он давно знал, что умрет, - сказал Алик. - Через год или два.

- Почему?

- У его создателей было слишком много вопросов и всего одна модель. Они увлеклись доказывая ему, что он - крыса, пусть даже гениальная. Людям это нравится, особенно тщеславным. А этот мир, как известно, либо фанатики, либо карьеристы. Они не могли потерпеть, что созданный ими молодой человек их превосходит. Его никогда не выпускали за стены лаборатории.

- Поэтому он так любил море, - заметил Несс.

Они взобрались уже довольно высоко, и окрестности отсюда представлялись лишь слабо видными верхушками молодых деревьев. Ветер шевелил их, и казалось, что приятный и тихий голос Алика возникает оттуда, перекликаясь с шелестом их еще не наполненных листвою крон.

- Асет имел некоторое отношение к этому эксперименту... Не знаю, какое. Он выкрал модель из лаборатории, когда той было лет пятнадцать. Арно пришлось учиться общаться с людьми... многому. Пока он не встретил вас, он и помыслить не мог, что сбежит оттуда. Вернее, помыслить-то мог... Он прочитал много книг, которые научили его отличать небо от земли. Он и сам кое-что создал - странное, фантасмагорическое..

- Я читала, - заметила Кэсси. - Ему их что, Асет издавал?

- Ну да.

Тут Нессу пришла в голову идея.

- Он видел Купол Смерти?

- Это он не осветил, - Алик озадачился, - может быть... Похоже.

- Видел, - сказала Кэсси. - Помнишь, он говорил нам что-то...

- Что это только начало и главное впереди, - грустно сказал Несс.

Кэсси достала из кармана платок, посмотрела на него и положила обратно.

Нестор скользнул взглядом по Алику, замершему на фоне живописных развалин и прошел вперед. Тот точно угадал насчет Монраэса - им сейчас как раз требовалось немного прийти в себя где-нибудь на открытом пространстве и в заброшенном месте. Он шел вперед, пока у него не возникло ощущение, что Алик появился где-то рядом. Нестор от чего-то знал, в какую сторону теперь смотреть, чтобы увидеть существо, обозначенное полупрозрачными и ломкими контурами. Откровенно говоря, несмотря на этот полный мягкого сияния взор, Алик все еще выглядел ужасно. В таком виде не живут, подумал Нестор. Такими люди представляют вампиров. И, все же что-то в нем было такое, что хотелось ему безраздельно доверять.

- Я так понял, Арно хотел, чтобы я сделал что-то для каждого из вас, Алик смотрел на Несса. - Ведь так?

Романтик кивнул. Этого хотели они все. Если его разбудил импульс от Арно, он не мог не знать, что исключительно ради решения своих проблем они и затеяли добывать Алика. Алик в этом случае имеет полное право сделать пару неприятных намеков, однако вместо этого он выглядит таким деликатным ангелом... Ветер становился все холоднее, и рубашка уже не спасала, а куртку он отдал Кэсси. Романтик обхватил себя руками за локти и склонил голову, чувствуя, как холодные потоки с бесцеремонной наглостью перебирают его волосы и завидовал Алику, которому не была нужна даже одетая на нем тоненькая парка. Он по такой погоде мог ходить в чем угодно, хоть без всего, только в асетовой шторе, накинув которую на голову, он сегодня появился перед жаждущим присвоить его обществом.

- Да, - нехотя ответил Несс. - Ты, наверное, слышал, что меня обвиняют в трех убийствах.

Алик двумя пальцами отловил какое-то насекомое, посмотрел на него и кивнул.

- Ты хочешь, чтобы с тебя сняли обвинение? И все?

Нестор недовольно покачал головой. Алик не имеет право обижаться, подумал он. Он вообще не имеет право на чье- либо сочувствие. И он это знает.

- Нет, не все. Черт возьми, это далеко не все!

Алик положил насекомое на ладонь, стряхнул его и повернулся к Нессу.

- В твоем гневе есть кое-что ко мне? - спросил он, как показалось Нестору, участливо. - Я могу это узнать?

Нестор сдвинул брови.

- А если это затронет твои интересы?

- Посмотрим, с какой стороны, - Алечка оставался спокоен. - Я уже пообещал.

"Интересно, почему? "

- Хорошо. Тогда я начну сначала... Итак, я убил вампира.

Алик склонил голову, рассматривая его.

- Нечаянно?

- Ты необыкновенно проницателен, - усмехнулся Несс. - Я как раз хотел его выпустить и случайно убил.

- Из твоей ловушки?

- Да.

- Извини.

- Почему?

- Тогда прежде должно было произойти что-то, над чем нельзя так глупо прикалываться, как это сделал я. Но ты обещал, что это будет начало.

Несс рассказал ту историю, которую уже знала Кэсси. Алик больше не перебивал и не комментировал.

- А когда я приехал сюда, - сказал Несс, - началось то, что я еще не рассказывал никому, потому что... сам в это не очень-то верил.

Алик молчал. Его манера слушать была очень приятной и даже вдохновляла. Несс поймал себя на том, что готов ему исповедаться.

- Мне очень понравилось на Анкаиане. В первый же год здесь у меня появилась замечательная компания, масса знакомых, пара хороших друзей и девушка. Мы встречались два года, и я уже не мыслил свое будущее без нее...

- Ты любил ее? - снова перебил его Алик.

- Конечно. Что за странный вопрос... Я был без ума от нее, и чем дальше, тем больше. Она была...

- Не надо... - Алик ненадолго закрыл глаза. - Я знаю, какими бывают девушки, которых любишь. А какими бывают те, которые любят тебя?

- А ты не знаешь?

- Представляю, но это все не мое. Впрочем, и ты мне ничего нового не скажешь. Прости. Я знаю, очень трудно вспоминать, в то время, как у меня возникают вопросы, - Алик улыбнулся. - Вобщем, ты был счастлив.

Несс кивнул, сдул с носа челку и потер кулаком глаз, скорее, чтобы разрядить напряжение, проступающее из прошлого, чем по необходимости.

- Но вдруг это кончилось, - сказал он после небольшой паузы. - Моего друга убили. Подозрение пало на меня, но потом, вроде, не достало улик, да и все во весь голос твердили, что у нас были прекрасные отношения. Дело еще не закрыли, когда мне передали анонимное письмо. То есть, не совсем анонимное. От убийцы. Он сообщил, что следующим будет еще один мой друг, а потом Рита. Я показал его властям и попросил, чтобы их обезопасили. После долгих просьб они это сделали. Стало очень неудобно, потому что посещать их могли только родственники и я. Но один раз я пришел и нашел моего друга умирающим. Напали как раз перед самым моим приходом. Способ был, как и в первом случае - множественные ножевые ранения... После этого на меня уже стали косо поглядывать. Кто-то намекал, а не показаться ли мне психиатру...

Я прятал Риту год, и за это время мне стало казаться, что я действительно маньяк и в самом деле хочу ее смерти. Она тоже устала; в конце концов мы поссорились, и она сбежала из-под охраны. Я бросился за ней, мне даже удалось уговорить ее вернуться. Один раз. Потом дошло до второго и до третьего... Тем временем власти кого-то нашли, кто признался в двух убийствах, а заодно доверительно поведал мне, что два моих покойных друга хотели прикончить меня с его помощью, но они не сошлись в цене, и он до сих пор рассчитывал что-то получить с меня за это дело. Началась дикая свистопляска; я сперва ничего не понимал, но настал момент, когда события неожиданно стали предсказуемы. Это напоминало сериал, в котором начинает проявляться стиль сценариста или режиссера... Я понял, что скоро так или иначе все разъяснится, что до этого нужно что-нибудь неожиданное предпринять...

Однако я не настолько хорошо изучил этот стиль, чтобы так вот сразу догадаться, что будет неожиданным для моего режиссера и эффективным для меня. Как-то раз сидел дома; был вечер, я чувствовал себя измученным постоянным страхом за себя и за нее; Рита позвонила... Честно говоря, я уже с трудом выносил ее голос. Думаю, и она мой тоже. Мы тогда очень натянуто с ней поговорили, и как только я положил трубку, позвонил мой режиссер. Он назвал точную дату, после наступления которой у меня не останется ни одного близкого человека... Я слушал его, парализованный страхом, но в то же время... когда он сказал, что скоро все это кончится... Он спросил, предчувствую ли я облегчение. Тогда я его спросил, за что мне все это. И он ответил... что у него тоже были близкие, одного из которых убил я.

Нестор ощупью нашел камень и опустился на него. Его била дрожь, а дыхание ослабело и участилось, словно в жару. Алик, не отрывая от него остановившегося взгляда, сел на землю напротив.

В следующий момент Нестор взял себя в руки.

- Я думаю, ты догадываешься, что было дальше, - сказал он. - Не знаю, как я не сошел с ума. Мне дано было понять, что всех, кто будет мне хоть сколько-нибудь дорог, у меня всегда будут отнимать. Со временем я научился отталкивать от себя людей, или общаться так, чтобы он не узнал об этом, но я никогда не могу быть уверен, что в какой-либо момент он не находится поблизости. Когда мы спасали тебя, мне пришлось сойтись с этими девушками... и теперь я боюсь за них... Это все.

Некоторое время безмолвие монраэсского холма нарушалось лишь свистом ветра в поросших бурьяном каменных стенах. Алик смотрел в сторону.

- Ты хоть раз видел его? - спросил он, поворачиваясь.

- Никого я не видел...

- Тогда придется.

В ответ на метнувшийся по его лицу испуганный взгляд Алик успокаивающе сомкнул длинные ресницы.

- Поверь, он того стоит. Я не знаю, хватит ли ему того, что ты меня вытащил, или он потребует чего-нибудь за свою лояльность, но обещание оставить тебе в покое я у него постараюсь оторвать. И ты должен при этом присутствовать, иначе он откажется.

Аланкрес рассеянно взял руку Нестора и пробежался по ней царапающими ледяными пальцами до локтя и обратно.

- Я бы лучше умер, - глухо и почти умоляюще сказал Романтик, наблюдая за его манипуляциями. На этот раз они его не пугали.

- Умереть легко, - сказал Алик, - будучи человеком... А легче всего будучи гением. Умер - и ни за что не отвечаешь. Но ты не знаешь, что есть смерть.

- А ты?

- Я тоже. Может быть, и не узнаю никогда. Смелости не хватит. Но от моей смелости не зависит жизнь моих близких, а от твоей зависит. Поэтому ты встретишься с Элисом. С самым сильным и мерзким вампиром. С моим наставником.

Прошло долгое время прежде, чем Нестор едва заметно кивнул.

- Да... Спасибо.

- Еще не за что. Я у тебя в долгу.

- Мне немного странно видеть, что для кого-то из вас это что-то значит, - с неожиданным раздражением произнес Несс.

- Значит? - Алик одарил его легкой удивленной улыбкой. - Нет... Мне, наверное, это нравится сейчас, вот и все.

- Наверное? Это когда кажется, и ты не уверен?

- Мне ничего не кажется, - обиделся Алик. - Я всегда строго адекватен.

Было непонятно, шутит он, или нет.

- Когда-нибудь я научусь понимать, - понадеялся Несс.

Алик рассмеялся. Теперь, сидящий, опираясь плечом на согнутое колено, он напомнил измученному злом сознанию Несса какого-то заколдованного зверька из сказок, в которого обычно кого-то за что-то превращают. Такой зверек, насколько он помнил, всю сказку помогает главному герою, а в конце просит расколдовать себя чем-нибудь, вроде удара ножом, или бросания в огонь. Главный герой долго горюет о предстоящей потере своего друга, но потом выполняет его просьбу, после чего тот превращается во что-то приличное... Например, в принцессу... Бред какой...

- Похоже, нам пора возвращаться, - сказал Алик, изучив выражение его лица.

- Ты прав, - усмехнулся Несс. - Мне-то уж точно.

22.Дзанк.

Оська восприняла известие о смерти Арно и о ее причинах, словно привыкла ожидать чего-то в этом роде. Она молчала несколько минут, потом тихо сказала:

- Я думаю, он не хотел нас сильно огорчать... Поэтому старался надоесть. Но он был настолько странный, что надоесть не получилось. Даже гений не может всего предусмотреть... Он мне очень нравился, - в заключение прошептала она, наклоняя голову - тени и распущенные золотистые кудри скрыли ее нежное лицо, - Ничего, если я вас ненадолго покину?

Повернувшись, она скрылась за дверью, скользнув по косяку тонкими перламутровыми пальчиками.

Несс прислонился к подоконнику и устало прикрыл глаза. Вспоминалось, что не спал он уже вторую ночь. Алик облепил собой, словно обивкой, внутренность кресла и начал оттуда повторно осматриваться. Хоть Кэсси раньше не приходилось пересчитывать его попытки сориентироваться в незнакомом помещении, это непривычно бросилось в глаза.

- Ты чего? - не выдержала она.

- ?

- Оглядываешься?

Алик перестал, однако что-то в его неподвижной позе выдавало, что она для него некомфортна.

- Не могу сказать, - прошептал он наконец.

- Почему? - точно так же прошептала Кэсси.

- У нее множество тайн, которые я чувствую. И проблемы, решаемые с моей помощью?

- Конечно, - Кэсси вдруг не понравились его слова. Она бы предпочла другую тему, - Ее руки домогается какой-то дурацкий шейх, которому если откажешь, то помрешь.

Алика, кажется, что-то слегка позабавило в этом ответе - то ли ее недовольство, выразившееся в таком грубоватом лаконизме, то ли сама ситуация. Он усмехнулся, испытующе ткнул пальцем в носик стоящую на подоконнике старую лейку, после чего подцепил ее за ручку и красивым круговым движением очень аккуратно полил фикус.

- Видишь Кэсси, - поучительно сказал наблюдавший за ним Несс, истинное величие не в том, чтобы избегать бытовухи, а в том, чтобы справляться с ней с ней подобно вот, ему, заставляя зрителей восхищаться.

Кэсси заметила улыбку Алика.

- Хочешь, чтобы он тебе кусты, что ли, постриг?

Нестор мотнул головой.

- Не, масло в машину залил.

- И где там место артистизму? - удивилась Кэсси.

Нестор широко улыбнулся.

- Он найдет...

А Алик уже возник рядом, мягко придвинул обоих друг к другу за плечи, протиснулся между ними, затем отпустил прежде, чем они успели опомниться, шагнул к двери и исчез за ней. Кэсси с Нестором ошалело переглянулись. Она, придя в себя, как можно беззвучнее изобразила: "А ведь он зальет!". Несс сделал каменное лицо и пытался дышать ровно. Но через секунду они оба растерянно друг от друга отвернулись - Кэсси, чтобы подумать о внезапно оставшемся от этой сценки щемящем чувстве, а Нестор - чтобы взглянуть в абсолютно темное окно, и увидеть что-то, ведомое лишь ему одному.

Дверь скрипнула.

- Там больше не осталось.

Нестор вздрогнул и обернулся.

- Чего?

- Масла, - терпеливо пояснил Алик, и подняв ладонь, пошевелил в его сторону пальцами, дабы запах ускорил понимание. - Я тебе последние два литра залил. Мало?

- А.... То есть... спасибо, Алик.

Алик с интересом взглянул сперва на него, потом на Кэсси и вдруг сказал:

- Нестор, если ты будешь таким вежливым, ты скоро найдешь ту, которая станет тебе помогать. Это очень удобно, поверь мне.

- А тебе кто помогал? - автоматически поинтересовался Нестор.

- Жена, - спокойно ответил Алик.

До фикуса его проводили вытаращенными глазами.

- Ты был женат?!!

- Несколько месяцев, - Алик снова сел на подоконник, - в последний год моей жизни. Я тогда работал грузчиком в порту...

- Ты?!!!

- ...а она проституткой (вы находите это предосудительным, а по-моему довольно нудно, и я ее безумно уважал за выдержку). Я скрывался от властей в какой-то симпатичной развалюхе на берегу, а потом выяснилось, что это ее дом. Когда местный участковый просыхал, у него возникали вопросы касательно правомерности моего проживания там, и относительно ее источников дохода. А тогда все находилось на военном положении, люди были непредсказуемы, и мы как-то раз увиделись (что из-за специфики наших занятий происходило примерно раз в неделю) решили не рисковать. Я назвался другим именем, придумал красивую фамилию, и даже получил документ, который ныне утерян...

Алик, очевидно, продолжал повествование мысленно, потому как замолчал.

- И когда тебе надоест нас удивлять? - спросила Кэсси. - А ты не помнишь, как тебя звали?

- Сейчас вспомню... Распространенное такое имя было...

- Аликом, - подсказал Несс.

- Откуда ты знаешь?

- Так сам же говоришь - распространенное... Особенно среди грузчиков.

Прогрессирующая безмятежность Алика равнялась смеху и была столь же заразительна. Однако главного Кэсси тоже не упускала.

- Она тебе нравилась?

- Не знаю; я ее редко видел. Я уходил, когда ее еще не было, а приходил, когда уже. Я оставлял ей деньги, а она готовила мне еду, даже с учетом моих пожеланий - без рыбы (я сроду не понимал в костях) и без соли.

- Героическая женщина... А может, это вовсе и не она?

- Я иногда тоже сомневался. Но когда закончился сезон, и работы не стало, я стал сидеть дома. Выяснилось, что это она.

- И ты к ней пристал?

- Обижаешь. Она отдыхать приходила.

- И чем это кончилось?

- Наступила зима, - Алик опустил взгляд, - она заболела, а я сидел рядом и пытался расслышать ее стихающее дыхание среди воя ветра и шторма... Так что до последней в своей жизни весны дожил я один.

Кэсси дотронулась до его левой руки.

- Это ее кольцо?

- Нет; от нее не осталось ничего, кроме этих странных воспоминаний.

Вошедшая вслед за тем Оська пробыла с ними недолго. Общество показалось ей грустноватым.

Запищал телефон, Кэсси не спешила включать его, сперва пытаясь рассмотреть ее это аппарат, или Оськин.

- Да?

- Я извиняюсь, если поздно, - прорвался сквозь треск голос бригадира, - но я тебя уже недели две разыскиваю по поводу нового заказа.

- А почему именно меня? - они работали еще с несколькими дизайнерами, и такая острая необходимость в ней была новостью.

- Я не знаю, в договоре твое имя, и заказчик говорит, что ему рекомендовали именно тебя. Вроде, ты сложила в прошлом году какому-то толстосуму умопомрачительный витраж, а теперь..

Пока он докладывал ей про новый заказ, она украдкой изучала видную ей часть лица господина Гиррана. Он снова всматривался в фикус и, кажется, был не здесь.

- Что? - пришлось переспросить ей, потому что отрешаться у нее получалось еще быстрее, чем у него. - Городское здание?

- Ну да, новое. Шесть этажей, восемнадцать залов. Представляешь?

Кэсси села на пол. Тварюшка была на время забыта.

- А что там будет? - тихо спросила она.

- Экспозиция. Музей короче...

- Родной, а ты трезв?

- Да, но если ты откажешься...

- И только мы?

Ее, как дизайнера, еще не очень-то признавали в своих кругах, и до сих пор она оформляла только частные дома, и вдруг такое...

- Только мы. Задание обрисовали, ничего сложного, надо только ознакомиться с темой, посмотреть, нарисовать план, заказать материал...

- Ничего сложного, - передразнила его Кэсси. - Восемнадцать залов музея. Фигня.

- Отказ?

- Нет!!! Как ты мог такое подумать? Это же первый музей в этом сиром и измученном собственным невежеством городе!!! - едва сдерживая радостный вопль, зашептала она в черные пластмассовые дырки. - Знаешь, что мне теперь нужно?

Бригадир назвал адрес.

- Ну что, - спросил он явно с улыбкой, - к десяти будешь?

- Да я к восьми подъеду, чтобы побыстрее убедиться, что это какая-нибудь задрипанная халупа, построенная еще до вторжения....

- Да нет, ее только что сдали...

Бригадир положил трубку. Кэсси тут же вспомнила, что забыла у него спросить.

- Интересно, - спросила она сама у себя, - а музей-то на тему чего?

- Истории, - охотно поведал фикусу так и не пошевелившийся господин Гирран.

- Мне всегда казалось, - продолжала Кэсси, - что два используемых не по назначению выставочных зала все-таки мало для начала культурной жизни в городе...

- Да и мне так всегда казалось, - узнал фикус.

Кэсси почти подскочила.

- Тебе? Тебе, Дзанк?

- А ты думала Вандарскому? - подал голос Нестор. - Алик, я так понял, давно этим занимается. Официально, конечно, кто-то другой, но кто бы еще, Нестор улыбнулся, - сумел бы настолько быстро детально ознакомиться с твоим творчеством, разбросанным по частным домам?

Кэсси встретилась глазами с Аликом.

- Несс прав, - произнес тот совсем тихо, - То что ты делаешь, стоит больше, чем дизайн. Ты молода, но мне это нравится больше, чем излишний академизм творений здешних зубров. По мере того, как человек учится жить, он теряет гибкость души.

От такого Кэсси не могла не допустить глупость и слишком пристально всмотрелась. Мгновения было достаточно. Она дернулась, пытаясь удержаться на поверхности его зыбкого, похожего на омут взгляда, зная, что ему доставляет удовольствие долгое время парализовать кого-нибудь таким образом, и что в его силах растянуть подобное наслаждение хоть до самого рассвета.

- Алик, а... у тебя самого... есть душа?

Алик притянул ее так, что она на мгновение перестала замечать что-либо, кроме мягкого, светлого, всепонимающего и тесного мира, бывшего то ли действительно отражением его души, то ли заменяющей его необходимой ему, как вампиру, иллюзией. И, как ей показалось, несколько разочарованно, отпустил.

- Станет как-то пустовато, - сказал он непонятно с тенью ли насмешки, или с действительной печалью, - если какой-нибудь недоумок найдет способ доказать, что ее нет.

Назавтра Нестор осторожно поинтересовался:

- Тебя его инстинкты вправду не пугают?

Они сидели перед домиком и занимались каждый своими делами. День был необыкновенно жаркий, и Кэсси с утра легла на лавку загорать.

В ответ она пожала плечами.

- У меня такое чувство, - произнесла она, подумав, - что я у него что-то вроде талисмана.

Во всяком случае, он ко мне относится, как к чему-то такому, не очень значительному, чего необходимо иногда касаться.

- Хм... А у меня другое чувство, - Оська изучала струйку наливаемой ею в таз воды.

Нестор в ожидании смотрел на Кассинкану.

- Такое, конечно, тоже, - согласилась та, - но... ну что ж теперь делать? - Кэсси снова пожала плечами.

- Смотаться, - предложил Несс, на случай, если это ей еще не приходило в голову. - Уехать.

Оська с противным звуком поставила на булыжник мокрый, наполненный водой тазик.

- Ты думаешь, это так серьезно? - она задумчиво топила пальцем в сухие места лежащей в воде майки.

- Серьезнее, чем ты думаешь, - изрек наблюдающий за ее манипуляциями Романтик.

- Тем более, - вздохнув, мрачно добавила Кэсси, - что я уже уезжала.

- Если он решит, что ты необходима ему... в его мире, то его вряд ли что-нибудь остановит, - тихо сказал Нестор, поворачиваясь к Кэсси.

- Пока он так не решил, - сказала она. - Знаешь, реши он чего, он бы извел меня разными намеками... насколько я его знаю.

- Да его только что от дерьма отковыряли! Ему не до намеков... Хотя я бы на твоем месте не стал заявлять, что знаю существо, которое и дотронуться-то до себя редко позволяет.

- Кстати, почему? - спросила Оська. - Не то чтоб он отскочил, но стало сразу заметно, что ему не нравится.

- Флори мне как-то сказал, что это не идейное, просто им это от чего-то жутко неприятно. И просил не обижаться.

- А мне кажется, они просто немного презирают людей, - сказала Оська. - Даже против своей воли. Инстинктивно. И одновременно боятся. Как мы каких-нибудь там бешеных коров...

- Они ненавидят людей за то, что те могут быть счастливы истинным счастьем, - Несс говорил в сторону, - а им самим остается только быть удовлетворенными, да и то за счет смерти. Они прекрасно различают высшие и низшие удовольствия. Не любить человечество в целом, и сходить с ума по кому-то одному, которому суждено умереть - вот их удел. Замкнутый круг.

- А они хотят этого... истинного счастья?

- Те, кто его не хочет, быстро опускаются. Опустившиеся тупеют и чаще всего, долго не живут. А господин Гирран и человеком-то был эксцентричным, а уж в этом, располагающем к полному эгоизму воплощении наверняка часто изводит себя несбыточными мечтами и тратит много сил на обуздание противоречий в собственном характере. Я не могу сказать, что знаю его хорошо, но сейчас мне кажется, что ему очень недалеко до срыва. И кто его знает, каким он будет. Гуманнее всего было бы убить его сразу, но наша заинтересованность, и симпатия к нему делали это невозможным, - Нестор зевнул и отвернулся вообще. Теперь в поле его зрения была Кэсси.

Кэсси перевернулась на лавочке.

- Он говорит, что я люблю играть со смертью.

- Это называется "проницательность", - язвительно заметила Оська, держа двумя пальцами майку, и наблюдая, как по ней стекает вода.

- Это, - Нестор ткнул в сторону майки, - называется "гравитация".

- Думаете, - спросила Кэсси, - он мне когда-нибудь предложит эту самую... вечную жизнь?

- Ага, - Оська вновь наблюдала за погружением майки.

- А что, как вы думаете, я на это отвечу?

- Согласишься....

- Откажешься...

Кэсси растянулась на широкой лавке, положила руки под голову и закрыла глаза. Она напоминала бы картинку рекламы какого-нибудь курорта, если б не пейзаж - фруктовый сад, окруженный бесконечными барханами свалки.

- Несс, пожалуй ты прав...

Кэсси еще раз соблазнительно потянулась, сквозь ресницы наблюдая за Романтиком. Несмотря на ожидающие ее тревожные перспективы, так беспечно обыгранные ее друзьями, на душе почему-то было на редкость спокойно. Одно, по крайней мере, она для себя только что выяснила.

23. Стервятники.

Вода тихо плескалась об узкие железные сваи, разбивая золотые отблески немногих горящих окон персональных яхт. Света их как раз хватало желающим рассмотреть во тьме двоих прислонившихся к ржавым поручням парней лет двадцати, ведущих несколько специфическую, но все же светскую беседу.

- С "геры" отходняк дурной, - сказал стоящий справа, в светло-зеленой куртке с длинной черной прической.

- Да, с "геры" ... злой становишься, - заметил второй, с шальными глазами и каскадом лиловых волос.

- Это точно. Я прямо на всех кидаюсь, так интересно... В принципе, отходняк бывает от всего, - рассудил первый. - Даже от курева.

- Лечишь...

- В натуре.

Они немного помолчали, отдавая дань важности сказанного.

- А я знаю такую вещь, от которой отходняка не бывает, - сказал лиловый.

- Лечишь.

- В натуре.

- Скажи еще, на нее и подсесть нельзя! - прикололся зеленый.

- Не, подсесть запросто. Любой, кто бы он не был, раза со второго.

- А ты?

- Я уже.

- Знаешь, - зеленый аккуратно собрал мусор со дна кармана и просеял в пальцах, - я таких дорогих не употребляю.

- Да? - лиловый наклонился над неспокойной водой. - А с чего ты взял, что это дорого?

- Отсутствие отходняка - бесценное качество.

- Вот именно, - заметил лиловый, вглядываясь в темные волны. - Зато абстинирует без нее конкретно. Ведь это не то, к чему ты привык. Тут отъезжаешь дважды - вначале, с первого... когда начинаешь, и по-другому когда... когда ничего не остается, - закончил он так, что не посочувствовать ему было трудно.

Повернувшись ко второму он некоторое время наблюдал как тот сворачивает себе покурить из найденных в кармане остатков. Поморщился от пущенного в лицо сладковатого дыма.

- Что, ломает? - весело осведомился курящий.

Лиловый неопределенно улыбнулся в ответ.

Зеленый потеребил подвеску на шее. Потом внимательно и спокойно всмотрелся в расцвеченное лиловыми тенями острое лицо, слабо выступающее из изменчивого дыма.

- Знаю я, от чего тебя винтит, - сказал он вдруг со спокойной убежденностью. Лиловый, уже собравшись было уходить, обернулся. - Только на это никто сам по себе не решается.

Он последний раз затянулся и бросил бычок.

- Ты думаешь, здесь об этом не известно? - продолжал зеленый в порыве вдохновения, - Известно. Здесь как раз такое место, что допускаешь в мозги любую гадость. Это Анкаиана. А мы - стервятники в ожидании, когда закончится ее агония, чтобы припасть к ее тающей плоти и умереть вместе с ней. И мы такие же неприятные; даже сами себе.

Лиловый поморщился.

- У тебя, что, - тихо спросил он, - ничего нет, кроме травы?

- А что ты хотел бы?

- Героина, - глухо сказал лиловый. Он искоса взглянул на зеленого и вдруг порывисто схватил его за руку. - Хотя бы...

- У меня его нет, - медленно проговорил зеленый. - И отдай мою руку, а то я ее где-нибудь забуду...

Лиловый развернул его к себе.

- Не забудешь, - сказал он томно, придвигаясь у уху зеленого. - Поверь мне...

- И что, - вернулся зеленый к удивительному, - совсем никакого отходняка?

Лиловый ответил междометием, запустил пальцы другой руки в темные вьющиеся волосы.

- Почему ты так бесцветен, стервятник? - с горечью прошептал он. - Ты не хочешь жить. Ты ничего не хочешь. Ты даже этого косяка не хотел... Тебя здесь нет. Ты не настоящий. И вас становится все больше и больше.

- Я - картинка. Из небытия, - захихикал зеленый. - Наверно, все мы будем такими.

Алик был голоден после всех переживаний и призмы, однако стервятник был ему безразличен. Алик не знал, кто они - люди, которых можно только видеть, слышать и осязать. В некоторых из них было что-то... Что-то похожее на привычку существовать. Они походили на пустые одноцветные вместилища для того, чего в них на самом деле не было. Даже их желания возникали лишь перед тем, как осуществиться. Раньше он не обращал на них внимания, но теперь не выдержал. Он хотел осязать, нашарить в глубине этого прозрачного сознания то, что делает живых такими желаемыми и бесценными, но путешествие по сквозной сущности уже в который раз пугало его.

Один раз он видел, как умирал стервятник, сбитый на дороге, и не почувствовал ничего. Среди собравшихся вокруг людей он был даже меньше, чем кукла, он казался черной дырой, воронкой, поглощающей светлые края эманаций.

- Кто, "вы"? - спросил Алик. - Ты счастлив, от того, что ты - такой? Или ты не умеешь быть счастлив?

Ответ его удивил.

- Я несчастлив, - ответил стервятник.

Алик отпустил его и в несколько прыжков достиг верха, откуда начиналась главная улица города.

Через несколько минут он уже стоял на крыше какого-то дома и вслушивался в крадущиеся по улице шаги. Когда они приблизились, подошел к краю и прыгнул. Долго и с удовольствием летел вниз, просеивая сквозь пальцы режущие потоки воздуха, однако не настолько долго, чтобы промахнуться.

- Знаешь, - сказал он непонятному криминальному субъекту, - на свете есть сквозные стервятники, которые мне видятся пустотой... Хотя откуда ж тебе это знать. Ты и сам себя вряд ли узнал бы завтра, позволь я тебе до этого завтра дожить.....

24. Птичка.

В баре, что на первом этаже замка, после землетрясения появлялись только самые смелые посетители. Хоть и мерещились им иногда новые трещины на стенах и звуки обвала на верхних этажах, их хватало на поддержание жизни пострадавшего заведения. Однако бывали и такие вечера, когда бар оказывался на удивление пустым, неизвестно с какими целями оборудованным укромными местами, светом и музыкой.

- Естественно, - буркнул Алик в трубку и отключился. - Нам пора, Несс.

Нестор поднялся с кресла и нервно сцепил пальцы. Он часто думал о том, боится ли он смерти, и пришел к выводу что смерти - уже нет, а вот Элиса все еще да.

- Слабо в это верится, - тихо сказал он.

Алик успокаивающе дотронулся до его руки.

- Всегда завидовал похожим на тебя, которым удается эффектно выглядеть в любой одежде и ситуации, - заметил он, оглядев Романтика. - Тебе действительно нужна моя помощь, иначе Элис рано или поздно выжрет влюбившиеся в тебя полгорода.

- Он может?

- Он может и весь город. После чего весело лопнет. Но лучше этого не дожидаться... Ты идешь?

- А ты его сам-то не боишься?

- А что он мне сделает? - Алик небрежно мотнул головой, смахнув дымчатые волосы с черного шелка воротника на такого же цвета рукав. - Вот с тобой, он может, конечно, сделать что-нибудь хуже, чем то, что уже сделал, но я, честно говоря, знаю немного таких вещей, хотя у меня было время их придумать, а Элису мы времени не дадим... И не смотри на меня так - из нас двоих главный извращенец все-таки не он. Поверь на слово, и не заставляй это доказывать, иначе тебя будет тошнить не только от него...

Ехали от дома Несса. По расчетам, и они и Элис должны были добраться до места одновременно. Вел Алик, оставив Романтика перед испытанием в относительном покое.

По пути он продолжал нести всякую чушь, и замолчал только тогда, когда они вышли на расстояние слышимости от места встречи.

- Похоже, нас с нетерпением ждут, - сообщил он, увидев у входа машину Элиса, яркого фиалкового цвета.

Нестор вошел в расцвеченное яркими лампочками пустое помещение, разглядел трещины на стенах, иногда удачно пересекшие украшавшие их сюрреалистические рисунки, несколько пустых столиков, гирлянды сухих цветов возле стойки, освещенную двумя прожекторами сцену, украшенные осыпавшейся лепниной колонны, а так же прислоненного к одной из них стройного брюнета в белом костюме. Черты его смуглого лица Нестор в приличном обществе назвал бы готическими, а характеристика погрубее, которую дал бы человек незаинтересованный, скорее всего звучала бы как "длинная, темная костлявая морда".

Под взглядом его демонических глаз на Несса напала слабость и дикий, неконтролируемый ужас, который заставил бы его броситься вон, если бы не впившийся чуть ли не прямо в нерв руки коготь его спутника. Это немного отвлекло.

- Привет тебе, великий, прекрасный и наводящий жуть, - со сварливым отвращением сказал Алик. - Если ты немного отвлечешься и перестанешь ее наводить, мы сочтем себя необычайно польщенными.

- Я думал, - Элис выскользнул куда-то из поля зрения, - ты придешь один. Я думал, ты хочешь увидеть меня.

Этот голос Нестор помнил с того самого вечера. Алику пришлось снова впиться ему в руку, когда Элис до него дотронулся.

- Элис, я давно мечтал увидеть тебя...

- Я думал, - продолжал вампир в том же тоне, - я тебе нужен.

Алик кивнул.

- Ты мне безумно нужен. Необходим.

Несс решил, что его сейчас размажут, как масло по конфорке, однако Алик молниеносным движением переставил его на другое место и сумел втиснуться между ними прежде, чем Элис успел его обойти.

- Что-то заставляло меня до сих пор думать, - сказал Алик, - что ты не забываешь своих обещаний.

- А если нынче день, в который все ошибаются? - глубокий, сильный голос Элиса не содержал в себе угрозы. Он завораживал.

- А в чем успел ошибиться ты? Во мне ты можешь быть уверен - я тут придумал, наконец, что ты можешь для меня сделать.

- Правда? - Элис приподнял угольную бровь и прикрыл глаза, - Надеюсь, она не будет касаться никого лишнего? Ведь я обещал только тебе.

- Элис, я хотел попросить тебя доставить мне одно удовольствие, которое лишь в твоей власти. Мне будет невыразимо приятно, если ты забудешь о существовании присутствующего здесь человека и дашь ему нормально досуществовать.

- А нет?

Алик порылся в кармане. Взяв руку своего наставника он высыпал в нее то, что извлек оттуда и немного погодя тихо сказал:

- Если б не он, от меня бы и этого не осталось.

- Он случайно стал иметь к этому какое-то отношение, - раздраженно прошипел Элис. - И, не сделай он этого, я б его убил.

- Это было б лучше, - прошептал Несс.

- Может быть, еще не поздно? - лукаво осведомился Халтреане у Алика. Тот уцепился за плечи Элиса, отклонясь чуть назад, плавно повел головой, откидывая волосы за спину, после чего подтянулся на одежде своего ментора обратно.

- Слушай, Элис , - в тоне Алика явственно чувствовались искорки эмоций, ему не свойственных, - я давно хотел тебя спросить - тебя заливали в пластик?

- Нет, но это не имеет... - начал было Халтреане, однако Алик его перебил.

- Неужели ни разу? И ты никогда не испытывал полной и абсолютной вынужденной неподвижности заодно с сознанием того, что она может продлиться до бесконечности? Вокруг твоего тела никогда не сжималась раскаленная, медленно остывающая среда, заставляя кожу трескаться от давления? Ты меня, чего-то разочаровал. Я думал, ты все пережил и помнишь об этом, говоря о значении вещей.

Он отпустил Элиса, и тот тут же исчез. Алик наклонил голову, не обращая внимания на его передвижения и продолжал:

- Там темно, страшно, больно и, представь себе, как это не странно, достаточно тесно. Достаточно, чтобы сойти с ума. После этого становишься обидчивым.

Элис появился и кажется, был взбешен.

- Асет заплатит за Ирму, Асет заплатит за тебя. А всякая гниль здесь ни при чем...

- Знаешь, - Алик посмотрел ему в глаза, - чем Асет раздражал меня?

- Ну?

- Сходством с тобой. Но он был честнее и сразу признался, что меня не любит. А ты как поступил?

- А я им сказал.

- Спасибо, добрый Элис. В самые страшные моменты чувствовал ласкающие флюиды разноцветных перстней с дружеской руки, и всей душой сожалел, что не могу разделить с этой, самой функциональной частью твоего...

- Черт с ним, - совершенно другим голосом сказал Халтреане. - Только заткнись и не грузи. Мне и самому это уже надоело. Он мне неинтересен... Но, если честно, я хотел достойно завершить драму и прикончить его. Ведь он убил Флориана.

- Случайно, - напомнил Алик. - Кстати, кого хотел отловить сей достойный господин?

- Не важно, - Элис поморщился. - Его было сложно понять. Но он пел. Я знаю, - Элис наконец обратил внимание на Нестора, - ты тоже умеешь это делать. А так, чтобы мне понравилось?

Нестор пожал плечами. У него не было голоса для ответа, а где взять его на песню, он вообще не знал. Но еще было понятно, что если не найдет голоса, то и его самого в дальнейшем тоже никто не найдет.

Алик остался на месте обеспокоено проследил за ними до самой сцены маленькой, угловой и очень тесной. Элис взошел вторым. Он подвинул Нестора (как тот при этом не умер, было загадкой и для него самого) и проверил наличие нужных предметов.

- Этот канал не работает, - ткнул он украшенным пальцем в рычажок.

- Обойдусь, - ответил Несс, переходя в состояние какого-то запредельного спокойствия. - Это все местное?

- Ну не мое же... Если ты мне понравишься, - проникновенно изрек Элис, - я, так и быть, соглашусь принять тебя в нашу компанию.

- Ты его сейчас так растрогаешь, что он петь не сможет, - сказал Алик. - Только и будет, что на тебя, тронутого, умиляться.

Нестор предпочел бы умиляться. В голове переливалась ленивая серая пустота. В самом деле, что может понравиться Элису, который за свою долгую жизнь наслушался и стихов и музыки по самое некуда? Голосом он его пленить точно не сможет, значит остается текст, музыка и артистизм. Вот уж действительно задача... Это тебе не на актерский поступать. Там в комиссии хоть и вредные, но все же люди, а тут предстоит ему, угрюмому затворнику, очаровать вампира... Что ему нравится он не знает. Хотя, насколько он сумел понять, нравятся контрасты, все неожиданное ( что после стольких лет может удивить?), наверно, несколько грубая, примитивная лирика... Еще ему нравится Алик. Нет, мозгами не понять, нужно вдохновение.

Несс настраивал аппаратуру и ждал его. В конце концов, подумал он, это наверняка будет его последняя песня, потому что даже если Элис не прикончит его, жить под его контролем он все равно не сможет. А его родина в свое время воспитала много знаменитых певцов, и не все они заработали известность исключительно голосовыми данными. Интересно, а есть песни, которых Элис не знает? А среди них есть что-нибудь, что мог бы знать Нестор? Вряд ли.

Итак, исполняем первое попавшееся.

- Песенка про птичку, - объявил Нестор в микрофон.

Была такая песенка. Он сам перевел ее со своего родного языка, на который она была переведена с еще одного, немало при этом изменившись. Теперь приходилась ему точно в настроение.

Текст исполнялся от имени маленькой птички, которая трепещет в когтях ястреба, и очень боится, но вовсе не того, что умрет, а того, что ястреб поднимает ее высоко в небо, откуда она больше никогда не сможет увидеть своей любимой земли. При всей лаконичности идеи текст песни был очень звучным и образным, мелодия - печальной, красивой и необычной (ее, кстати, написал Флориан, но не смог придумать слов и бросил), аранжировка, правда, страдала надоевшей простотой, но было бы странно озвучивать мысли птички симфонией, особенно когда у тебя на все не больше двух рук.

Поскольку в распевке исполнителю было отказано, он на все наплевал и особенно не напрягался. На втором куплете он очень пожалел и себя и птичку, потому что в глазах Элиса возникло что-то новое. А певец, который к тому времени только что перьями не оброс внушил себе, что это признание в любви к птичке, и в третьем куплете вышел на полный голос. К четвертому он послал куда положено и Элиса, и все остальное, решив, что какие бы идиоты вокруг не сидели, а петь ему нравится, и из-за них он себе удовольствие портить не будет, они и так его сильно напрягали сегодня и не только. К пятому он закрыл глаза и так расчувствовался, что даже голос дрогнул на рефрене.

Пел он вообще очень выразительно и приятно. А когда сыграл последний аккорд, ему стало настолько хорошо, что даже не сразу начал оценивать реакцию экзаменатора, а сперва взглянул на Алика. Тот от чего-то стал смурной и уставился в пол. Зато Элис, непонятно чем довольный, понаблюдал за ним, и сказал:

- Для приятного завершения вечера не хватает только одного, Аланкрес.

Алик медленно поднял голову. Обиженный взгляд, который он бросил на Несса, сказал все. Алик никогда не слышал этой песни. И она слишком о многом ему напомнила. А Халтреане это понял.

- Я знаю, насколько ты талантлив, - промурлыкал он. - Я жажду это видеть вновь и вновь, только ты вечно занят. Сегодня, надеюсь, не откажешь? Нестор, ты знаешь "Темные травы", Лаксэни? Я подыграю, а Алик...

Алик кивнул.

- Только это будет импровизация, - предупредил он. - Я не поклонник Лаксэни.

Доселе ни что не впечатляло Несса сильнее, чем то, зрителем и участником чего ему довелось в тот вечер стать.

Элис просил то, что здесь называли "эпическим танцем". Скорее, это была роль, сыгранная под песню на языке движений. Нестор плохо разбирался в таких вещах, но воспоминание об этом представлении даже по прошествии многих лет казалось ему самым глубоким и прекрасным из всех его воспоминаний. Он отдал бы многое, чтобы увидеть подобное еще раз.

Собственно "Травы" были длинной и очень насыщенной по смыслу песней о любви. Заканчивалась она, естественно, трагически. Алик, насколько Несс мог судить о нем, не особенно любил не только автора, но и подобные творения, но отказывать, разумеется, сегодня не стал.

Стройный, одетый в черное, стремительный и пластичный, он выгодно контрастировал с песочным цветом зала, не давая ускользнуть от взгляда ни единому движению.

Впечатляли не только его скорость, гипнотическая пластика и неестественная сила. Это даже нельзя было назвать игрой, потому оно что не несло никакой театральности, свойственной традиционным жанрам. Казалось, что он заключил свое тело и душу внутрь самой основы музыки и сюжета и дополнил их некими иногда яркими, иногда туманными отзвуками собственных идей так, что время между первым и последним аккордом растянулось на целую жизнь.

Человек после такого, наверное умер бы дважды - от физических перегрузок, и от душевной усталости. Но, справедливости ради надо заметить, что и от Лаксэни там было оставлено немного - настолько анкаианец сумел смягчить и обогатить светлыми оттенками его примитивную трагическую фабулу. Но он и не отступил от нее. Алик прожил эту песню, как собственную жизнь, и тем, кто видел его танец казалось, что в последнем замирающем звуке они умерли вместе с ним.

Прошло несколько минут, но никто не нарушил тишины ни словом ни жестом. Только, когда солист плавно поднялся и упал на край сцены, еще не настолько вернувшийся, чтобы общаться, Элис поднял свои украшенные перстнями пальцы с клавиш, коснулся плеча Нестора и тихо спросил:

- Ну как? Не правда ли, хочется теперь потрогать его, чтобы убедиться, что он - настоящий? А говорят, вампиры теряют душу.

Нестор поднял голову и встретил откровенно леденящий, насмешливый и презрительный взгляд, который, несмотря на темный цвет глаз, казался почему-то прозрачным. Смотри Романтик кино, он бы сказал, что в следующем кадре сухое лицо Элиса уже оказалось обращено в другую сторону.

Алик так и не пошевелился - согнулся, уперев локти в колени и запустив пальцы в гущу растрепанных, цвета талой воды волос (вычесав остатки пластика, он их заметно укоротил). И, глядя на него, Несс уже точно знал, кого посчитал своим врагом столь же талантливый, но менее терпеливый Флориан.

Когда Нестор отворил дверцу машины, Алик уже неподвижно сидел рядом с водительским местом, откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза. Нестор опустился рядом, завел машину, и не позволяя себе даже недовольных мыслей по поводу того, из какого лабиринта аллей ему пришлось, по милости выбравшего такое место Алика, выруливать в темноте, аккуратно вывел джип на шоссе.

После разговора с Элисом он окончательно уверился, что спой он другое, нейтральное, что не задело бы никоим образом Аланкреса, создай он Элису иное настроение, и последствия для него стали бы иными. Наверно, интуиция Несса неплохо выучила за эти годы характер старого вампира. Однако Алика он знал не так долго, и теперь немного помучил себя вопросом, не обиделся ли тот.

- Алик...

Алик в ответ лениво склонил голову в его сторону. Синеватый свет редких фонарей бегло ласкал его нежные, точеные черты.

Все казалось усталому Романтику потусторонним - и обтекающая по сторонам безжизненная дорога, и сидящий рядом спутник. Вспоминалась равнина, залитая лунным светом, таинственная и безмолвная. Он никогда не чувствовал такой свободы, как тогда...

- Ты извини, если я... был несколько бестактным по отношению к тебе, сказал Несс. После встречи с Элисом он не видел резона вообще перед кем-нибудь извиняться, и пришлось сделать над собой усилие.

- Оставь - сказал Алик. - Иначе быть не могло. Да я и ни за что не поверю, что тебя до сих мучит чувство вины.

Нестору действительно потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, о чем он только что говорил, потому что его уже ничего не мучило. Алечка рассмеялся - внезапно, весело и беззвучно.

- Понял теперь, что он стоит взгляда? Одного... Некоторых он достает затем, чтоб их впоследствии пожалеть и на себя, хорошего, полюбоваться. Боюсь ли я его? Конечно. В нем иногда возникает проблеск древней силы, перед которой мы все, с нашей смелостью и нашими взглядами на жизнь не более, чем гонимый ветром прах. Он не такой дурак, каким хочет казаться. Но кем бы он не был и какими бы способами не развлекал себя иногда, один раз признавшись в отсутствии интереса к кому-либо, он о нем забывает. Надеюсь, этой его полезной особенности на твой век хватит.

Нестор понял, что подобную прошлой свободу он чувствует и сейчас, на этом коротком отрезке трассы, освещенном загадочным светом и мелькающими от его безумной скорости неподвижными декорациями.

25. Двенадцатое.

Лето быстро набирало силу. За какую-то неделю природа из трогательной мокрой пустыни превратилась в зеленеющий и цветущий сад. Настал тот самый замечательный момент, когда пляжи еще не очень осаждены туристами, а погода уже позволяет совсем по-летнему расслабиться и забыть о холоде. Город, еще не пыльный, но уже радующий глаз, стосковавшийся по зелени, вдохновлял Кассинкану на такое, на что она, как ей казалось, никогда способна не была. Музей в самом деле финансировал Вандарский, правда, с некоторой неохотой. Но это обстоятельство с лихвой окупалось непонятно откуда взявшимся энтузиазмом рабочих и дизайнеров. Некоторых вдохновляли приличные цифры оплаты, иные, вероятно, и сами стосковались по подобным зданиям, но так, или иначе, а увлечены были все. Кассинкане приходилось каждый день с утра пораньше мотаться в город, и приезжать очень поздно, по причине чего для общения с Оськой она стала совсем непригодна. И когда та однажды объявила ей страшную новость, до Кэсси даже не сразу дошло, о чем речь.

- Двенадцатого, - сказала Оська.

- Чего двенадцатого? - не поняла Кэсси. Для этого пришлось вынуть изо рта зубную щетку, а ей очень хотелось поскорее бухнуться спать.

- Шейх припрется, - убитым голосом сказала Оська. Еще ей было обидно, что забыли о ее проблеме, - Я ему написала, чтоб приезжал, если не боится провести вечер в баре полуразрушенного замка и понять, что он тут не нужен.

Воду во рту Кассинкана удержать не смогла. Она громко фыркнула.

- И что он ответил?

Оська злобно посмотрела на свой забрызганный умывальник и трагическим голосом изобразила полученный ответ:

- "Приеду"....

- Бомбу взорви, - посоветовала Кэсси.

Выдержав укоризненную паузу, Оська устало спросила:

- Ну, и где в это время будет твой Алик?

Кэсси, видевшая упомянутую персону последний раз в день их возвращения из леса, пожала плечами.

- Может, он еще делом Несса занимается... Хотя, если ты помнишь, двенадцатого обещал быть.

- А он успеет до шейха?

- Ну откуда я знаю... Алик есть существо загадочное, у него и без нас проблем куча... Позвони Нестору, да спроси.

Оська становилась на редкость бесстрашной и сообразительной, когда дело касалось того, чтобы помочь кому-то другому, но в случаях, когда требовалось позаботиться о себе, тупела и теряла инициативу.

- Позвони, позвони... - настаивала Кэсси, - Привет от меня передай. Скажи, ждем в гости.

Оська покорно поплелась звонить.

- Говорите, - ответил очень пьяный голос.

- Говорю. Несс, это Оська.

- Оська!!! У меня сегодня день рождения... Или вчера? Слушай, а какое сегодня число а?

- Девятое. Двенадцатого у меня шейх прилетит, - грустно сказала Оська.

- А мы его на батут словим, он и улетит, - решил Несс. Решение и в самом деле показалось Оське выдержанным в праздничном духе.

- Честно говоря, я бы предпочла господина Гиррана, - призналась Оська.

- Вместо батута? Он, наверное, жесткий. Или вместо шейха? Это можно... Ну, кто умеет, конечно...

- Ты не знаешь, где он?

- В магазине...

- Алик?

- Батут. Продается. А Алик не знаю где.

- Плохо...

- Зато я знаю, по какой дороге он иногда проезжает. Там можно знак поставить: "Алик, двенадцатого приедет шейх". Транспарант повесить.

- Представляю, как озадачатся все городские Алики.

- А нам что за дело? Покупай баллончик с люминесцирующей краской и приезжай, это недалеко отсюда. Прямо на асфальте и... изобразим.

- А если шейх прочитает?

- Думаешь, - язвительно сказал Несс, - думаешь, по этой надписи он догадается, что ты собралась его пугать вампиром? Вряд ли он является клоном Арно.

- Ой, а хорошо бы, - вздохнула Оська.

Ночью, вооружившись баллончиками с краской, два придурка вышли на пустое шоссе. Некоторое время они решали, как расположить слова, чтобы их можно было понять с большой скорости (на случай, если на маленькой Алик не ездит), немного поругались, потом все же начали выводить кривые долговязые буквы. Чтобы последние хотя бы казались ровными, им пришлось расчертить асфальт мелом на некое подобие сетки. Осложнял работу тот факт, что из-за темноты охватить взглядом все творческое поле не представлялось возможным, и что, несмотря на ту же темноту, художников изредка вспугивали автомобили. Краска, к тому же, сразу не засыхала, и их колеса запросто могли исказить смысл послания, частично размазав его по шоссе. Поэтому свеженачерченные фрагменты Оська тут же заботливо прикрывала сорванными на обочине лопухами.

Так они написали все, кроме самого страшного последнего слова, когда за их спинами прозвучал заданный неимоверно заинтересованным тоном вопрос:

- Это вы чего такое рисуете?

Досадуя на очередную помеху, Оська с Нестором одновременно обернулись.

- Пишем тебе письмо, - ответил Несс, убирая со лба челку светящейся белой рукой.

- Неграмотно, - оглядев хаотически разложенные в ярких лужах лопухи, сказал адресат, - Где запятая?

- Да ладно... - выпрямилась изрядно уставшая Оська, массируя талию, Мы тебе и так скажем, правда, Несс?

Нестор покрутил в безнадежно заляпанной руке безнадежно текущий баллончик.

- Скажем-то мы скажем... Только если надпись не закончить, получится, что двенадцатого приедет вот он, - Нестор энергично ткнул баллончиком в сторону Алика. Алик изящно увернулся от полетевших капель. Затем еще раз оценил картину.

- Ну, с вами я уже приехал, - заверил их Алик, опускаясь коленом на асфальт. - Доза.

Несколько раз окунув палец в ближайшую белую лужу, он стремительно изобразил менее грандиозную, но более содержательную сентенцию:

"А меня же телефон есть... Я его Кэське давал."

После этого на асфальт опустились, согнувшись пополам, Оська с Нессом.

- А в какое ваш шейх соизволит приехать время суток? - спросил Алик, вытирая палец платком.

- Рано вечером, - ответила Оська. - Ты Кэську так загрузил своим музеем, что она, наверно, не только твой номер забыла, но и как ты выглядишь...

- Надеюсь... А в какое ваш шейх соизволит приехать место?

- К бару нашему, куда ж еще...

Алик уже стоял и прислушивался, потом махнул им отойти на обочину. Свет фар проезжающего фургона мелькнул белой стрелкой по испачканной челке Нестора и отразился в глазах Алика рубиновым блеском.

- Я тут вчера видел одно платье... вечернее, - сказал Несс, когда грузовика не стало слышно, - Решил, что тебе пойдет.

- Вот еще, - фыркнула Оська. - Ради него платье покупать... Так пойду.

- Так вроде, невежливо, - сказал Несс, - если б вот, Алик имел перед людьми тот вид, который они заслуживают лицезреть, смотрелся бы себе монстром, да и все. Да и прическа ему, наверное, мешает...

- Ничего подобного, - обиделся Алечка. - Я, когда требуется, с хвостом хожу. Правда, тоже не всегда...

- А говорят, мужчины у вас носили косы.

- И женщины.

- Все равно не буду ради него деньги тратить... - упрямилась Оська.

- Я его тебе подарю, - сказал Алик.

- Кэська обидится, - быстро сказала Оська.

- А я и ей подарю.

- Во-во... Одинаковые. Подсунем ее вместо меня. Она вредная...

- Нет, - задумчиво сказал Несс, - тебе длинное нужно. Зеленое. А ей короткое.

- Ажурное, - добавил Алик. - Темно-фиолетовое. С перчатками выше локтей тоже дырявыми, а то упарится.

- И туфли на каблуках, - невозмутимо продолжал Несс, не обращая внимания на Оськины широко распахнутые глаза. - А тебе - на маленьких, ясно? И золотые украшения с гранатами.

- Угу, - сглотнула Оська. Потом что-то себе представила и кивнула, Уговорили, модельеры хреновы...

- Ты вовремя согласилась, - едва скрывая улыбку, сказал Алик, когда они вышли обратно на шоссе. - Вам бы не тут только верхнюю одежду регламентировали. У Несса настроение по сезону, а я люблю смотреть на красивых людей.

26. Шейх.

Организовать достойную встречу этому отбросу рода человеческого все-таки пришлось хотя бы из уважения к самим себе.

Оська стояла рядом со столиком в длинном прямом платье из темно-зеленого бархата, удивительно подходящего к ее светло-золотым волосам и таким же темным, с зелеными блестками глазам. Темно-карминная помада так же подходила к ее гранатовым украшениям. Было даже не заметно, какой у нее пришибленный вид. Кассинкана выглядела не хуже - на ней действительно было платье из бархатных ниточек темно-фиолетовой шелковой синельки, сплетенных в паутиноподобный рисунок и украшенных стразами. Такие же перчатки, только из более тонких ниточек, спадающие на бархат туфель капли черного и прозрачного обсидиана с браслета на щиколотке. Все это, в сочетании с черно - перламутровым макияжем придавало ей, в противоположность Оське, вид настолько же легкомысленный, насколько и демонический. Легкомысленный вид она позволяла себе по случаю наличия кавалера - Алика. Он остался верен своему стилю, оделся оригинально, неброско и дорого.

Несс изображал дальнего родственника, выглядел очень представительно и рта не открывал.

На шейхе было больше золота и бархата, чем на Алике, однако он тоже догадался появиться не в официальном костюме а в более вольном, однако тоже, из самых последних коллекций знаменитых кутюрье.

Это был неяркий интересный брюнет чуть мельче Нестора, с очень спокойным и даже немного лирическим выражением черных глаз. Он сразу же нашел Оську взглядом и негромко приветствовал ее мягким, неплохо поставленным голосом.

- Даже небу и мерцающим в его таинственной глубине ярким звездам неведомо, насколько сильное и невыразимое счастье пронзило сердце мое в момент, когда мои глаза, недостойные лицезреть и частицу красоты моей будущей госпожи, ослепило ее божественное сияние...

Речь продолжалась минут пятнадцать, за которые Оська побледнела до полупрозрачности. Однако, ответила.

- Я, со своей стороны, почту за честь приветствовать столь высокого гостя и выражаю надежду, что место нашей встречи, хоть и не достойно принимать столь именитых гостей, но, тем не менее не оскорбит его притязательный взор...

Семнадцать минут. И господином своим она его так и не назвала.

Опершись на предложенную руку, Оська нетвердо двинулась к накрытому на четверых столу (сама настояла, чтобы не на двоих).

- Иди к ним, - тихо сказал Алик Кэсси. - Появится возможность - скажи Оське, что все несколько лучше, чем мы предполагали.

- Это как? - похлопала глазами Кэсси. Хлопать накрашенными глазами было ностальгически непривычно.

- Потом объясню.

Кэсси с Нестором одновременно заняли места рядом с познакомленной парой и некоторое время молча следили за беседой в верхах. Алик исчез, свита шейха расселась по ближайшим столикам, и провинциальный бар приобрел сходство с нормальным рестораном. Появилась даже тихая музыка.

Кэсси с Нестором скоро тоже приняли участие в разговоре, что, в отличие от приветствий, оказался несколько более оживленным, а потом оставили Оську с шейхом для конфиденциальной беседы.

Кэсси вышла на улицу, стянула с себя перчатку и начала ей обмахиваться.

- Фуф... Думала, помру...

- Интересно, это они так всю жизнь друг друга речами тешить будут? неизвестно кого спросил Несс.

- С чего ты взял-то, что всю?

- Да он симпатичный.

- Ну и что? Кстати, где этот наш детектор?

Алик уже стоял рядом.

- Знаешь, - обвиняющим тоном заявила ему Кэсси, - какое лицо у нее было, когда она услышала от меня слово "лучше"?

- Знаю, видел. Но стоял сбоку, - улыбнулся Алик. - Пойдем, потанцуем?

- С тобой? - удивилась Кэсси.

- Не подхожу?

- Вовсе нет! - воскликнула она почти радостно, и пояснила, - Кажется, я и забыла, что с тобой можно танцевать.

Когда они вернулись, в полумраке зала уже танцевали несколько человек из свиты. Шейху за столиком, судя по некоторым, долетавшим до Кэсси словам, приходилось туго. Она терпела и не спрашивала у Алика, о чем они беседуют. Да и тот, насколько она могла судить, не прислушивался разговору. Одной рукой он держал Кассикану за талию, а другой обнимал за плечи. При этом его пальцы иногда глубоко проваливались в ажурную ткань, скоро нагрелись, и не причиняли каких-либо неприятных ощущений.

Кэсси с первого же момента восторженно осознала, что танцует с виртуозом, почему сразу же и позволила себе несколько отойти от традиционного стиля, справедливо надеясь, что поймут. Вышло настолько увлекательно, что она в скором времени вообще забыла где и с какой целью находится, чем хотела поинтересоваться и как переживает за Оську. Тут немалую роль сыграло ощущение полного взаимопонимания, которое отбивает всякое желание что-либо выяснять, убеждая человека в том, что на данный момент и так все ясно. В силу этой причины они не разговаривали довольно долго, а когда Кэсси слегка утомилась, и перешли на более медленный темп, единственный вопрос, возникший у нее в голове, относился вовсе не к судьбе Оськи.

- Где ты так научился?

- Маленьким, - мечтательно отвечал Алик, - Ну а потом... когда... мне стало намного легче управлять своим телом, я решил совершенствоваться. Раз уж способ моего существования включает в себя подобные действия, то почему бы не разнообразить их хоть некоторым умением? Я ведь становлюсь таким, каким меня хотят видеть. Людям приятно.

- Ты об этом заботишься? - недоверчиво нахмурилась Кэсси.

- А иначе было бы, наверно, несправедливо...

Кэсси отвлеклась на поворот. Вспомнила, как Алик общается с людьми. Ему ведомы желания заинтересовавшего человека, чтобы тот, в свою очередь, заинтересовался Аликом до полной потери осторожности. Как она сейчас. Додумав до этого места, Кэсси поморщилась.

- И что, каждый, на кого ты нацеливаешься, огребает от тебя напоследок по пачке кайфа?

- Когда есть настроение - да.

- А нет?

- А тогда мне это не требуется, - спокойно сказал вампир. Кэсси слазила в память за названием того, чем веяло от его томного взора и поежилась.

- А справедливость? - напомнила она.

- Когда мне грустно, у меня возникает масса претензий к справедливости. И я позволяю себе расслабиться.

Судя по блеску глаз, и еще по чему-то; по какой-то излишней плавности движений, он действительно до опасного расслабился.