Последняя чаша гнева

5

С этого дня Чойс стал нести свои новые обязанности. Временами он ловил внимательные, оценивающие взгляды Энунда и вспоминал, что нужен тому не только в качестве личного представителя. Загадки этой планеты закружили его в своем хаосе.

Однажды, бродя по замку и проходя мимо одной полуоткрытой двери, он услышал громкие спорящие голоса. Он осторожно заглянул в проем. Зрелище было удивительным. В большом зале со стрельчатыми окнами с десяток старцев в немыслимых колпаках всевозможных конфигураций оживленно и яростно спорили, размахивая руками и поминутно вскакивая со своих мест. Чойс прислушался.

— Ты ошибаешься, Кольбейн, сын Сухорукого Арнтора, — вопил один из присутствующих, толстяк в треугольной митре. — Разве забыл ты слова: «Но в те дни, когда возгласит седьмый Ангел, когда он вострубит…» — слышишь, упрямец Кольбейн? — вострубит! — «…совершится тайна Божия, как он благовествовал рабам Своим пророкам».

Поднялся шум, из которого всплыли слова, неизвестно кем сказанные:

— Откровение, десять, семь.

На толстяка наскакивал сгорбленный коротышка в шляпе, видом похожей на колокол:

— Молунг, сын Молунга, внук, правнук и праправнук Молунгов, ибо других имен не знает ваш род! Это ты забыл слова, признанные моей школой верными: «А быть концу зломыслящим и приспешникам Брата моего, а также иным…» — это ты услышал, тугоухий Молунг, сын Молунга? — «…а также иным, после падения Чаши с Гневом моим». Помнишь ли эти слова, Молунг?

Явственно прозвучало:

— Исповедь, сага первая.

Вновь поднялся шум. Старцы подскакивали, грозили кулаками и брызгали слюной.

— Труба!

— Чаша!

— Судный день — это одно, Рэдклифф, а конец света — совсем, совсем другое! Как ты не можешь этого понять?

— Почему не могу? Просто не укладывается в голове. Кажется мне, что именно после звуков Последней Трубы…

— Ты не прав, Борг, сын Унаса!

— Это ты не прав, Аслейв, сын неизвестно кого!

Разноголосые вопли оборвал высокий, крепко сбитый старик с белой пушистой бородой.

— Мы все не правы, — произнес он громко.

— А-а! Ты тоже отступаешься от нас, Тарквин!

— Нет. «Недоступно разумению людскому сие сказанное, и мы, люди, должны молчать и покоряться неизбежному». Мы забыли эти слова.

— Книга Очищения, — упавшим голосом проговорил тот, кого назвали Кольбейном, — тысячный аят.

— Да, — сказал Тарквин. — И еще сказано: «И я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимает что от слов книги пророчества сего, у того отнимает Бог участие в книге жизни и в святом граде и в том, что написано в книге сей».

После этих слов настала тишина.

— Ты верно сказал, Тарквин, — пробормотал Молунг.

Тишина стояла и тогда, когда недоумевающий Чойс отступил от двери и, теряясь в догадках, ушел.

Большую часть времени в первые месяцы своего пребывания на ДеМойре он отводил долгим тренировкам со здешним оружием. Как он и ожидал, Де-Мойр нельзя было назвать планетой технически развитой. Прогрессу здесь не способствовало ни разделение единственного обитаемого континента на многочисленные феодальные владения, ни постоянное присутствие на севере копящихся враждебных сил, и тот уровень, на котором находилась оружейная промышленность, наглядно показывал это. В ходу были арбалеты, катапульты, длинные дротики, мечи. Огнестрельное же оружие находилось в зачаточном состоянии. Здесь использовались лишь так называемые ружья Фаулера с семью пулевыми зарядами и пушки-единороги. Это древнее устаревшее оружие из-за плохого качества производимого здесь пороха было настолько несовершенно, что Чойс даже удивился. Он не мог представить себе, что когда-то предки этих людей прибыли сюда на межзвездных кораблях, преодолев пороги и опасности черных недр Вселенной, смогли обосноваться здесь —! !

и вот, погрязли в древней тьме. Где эти корабли, где мудрые наставления карт и инструкций, где опыт предков? Все забыто. Единственное достижение в области оружейного дела — ржавые мортиры, заряжающиеся гнусным порохом.

Чойс решил усовершенствовать его.

В одной из угловых башен замка он создал самодельную лабораторию, в которой решил проверить качество здешнего дымного пороха. Вслед за этим последовала серия мощных взрывов, и каждый раз Чойс оставался в живых только чудом. Последним взрывом разнесло всю лабораторию, но своего он все-таки добился. Он выяснил, что в сере, добываемой на Де-Мойре, содержатся примеси, которые затрудняют ее горение. Он удалил эти примеси, и проблема плохого возгорания пороха, которая в основном объяснялась сырым климатом планеты, была решена. На радостях Чойс заложил в одну пушку слишком много пороха, им самим сотворенного, и ее разорвало с дьявольским шумом. Никто не пострадал, а тело самого Чойса, пролетевшее через весь двор, остановила только стена. Однако заработанные таким образом ушибы нисколько не омрачили его радости при известии об отличном качестве стрельбы из ружей патронами, набитыми его новым порохом. Пушки также стреляли дальше и лучше, чем было раньше.

Тпоты не уставали нападать на замок с наступлением сумерек, и Чойс решил проучить их раз и навсегда. К сожалению, посланные им люди не смогли поднять с огромной глубины затонувшие останки корабля, чтобы снять с них две лазерные пушки, которыми была оснащена «Пифия». Люди, измаранные в грязи, устали и продрогли, и Чойсу пришлось оставить эту затею.

— Сегодня ночью я снесу этому тпоту все его головы, сколько бы их ни было, — сказал он Энунду, вернувшись в замок. Старик только скептически покачал головой. Тпоты были давним бедствием Фафта. Этим же вечером Чойс установил на стене самую большую пушку, которую ему только удалось обнаружить. Забив жерло своим порохом, он вкатил внутрь ядро и с зажженным банником в руке стал ждать. Тпот себя долго ждать не заставил. Уже через несколько минут его клювастая голова вылезла из чащи, и чудище двинулось к замку. Видимо, сценарий у него был уже отработан. Боли эти звери почти не чувствовали, а к замку их манили вкусные запахи готовящейся еды и человеческих тел.

Чойс не спеша навел тяжелую пушку и, когда существо находилось уже близко, поджег фитиль. Пушка рявкнула, окутавшись облаками черного дыма, и отпрыгнула назад. Чойс видел, как раскаленное ядро дугою пронеслось над рвом и переломило исполинскую шею тпота. Тварь волчком завертелась на месте, вторая голова, появившаяся из-под брюха, щелкала челюстями, извиваясь и сверкая фосфоресцирующими глазами. Не мешкая, Чойс снова зарядил пушку и, наведя ее на цель, не глядя ткнул факелом. Раздался еще один выстрел, от которого содрогнулась стена, и второе ядро ударило в брюхо тпоту, прямо в то место, откуда торчала вторая голова чудовища. Тпот ринулся в лес, но еще не доходя до первых деревьев, с шумом повалился на землю и издох.

Тогда Чойс задрал дуло пушки к небу и третьим выстрелом отсалютовал своей победе.