Последний рубеж

Глава четвертая

— Мы ничего не можем сделать. Нам придется эвакуироваться с корабля, — решительно заявил я. Недели, которые я провел на борту спасательной капсулы в системе Перлии, не были совсем комфортными, но намного лучше, чем попытка дышать в вакууме, что предшествовала им. С другой стороны, спасательные капсулы на борту "Огней Веры" были вероятно столь же ветхими как и сам корабль: и довериться им будет актом отчаянья, но в данный момент я не видел других альтернатив.

— Это невозможно, — сказал Мирес, глядя то на меня, то на Кастин, то на Броклау и обратно, словно гретчин, которому троица голодных орков приказала надыбать закуски, а тому пришлось признаться, что кладовая пуста.

— У нас достаточно спасательных капсул для экипажа, но…

— Едва ли десятая часть того, что нужно полку, — отрезала Кастин, будучи абсолютно рада оставить Миреса и его людей на борту покалеченной громадины задыхаться или умереть от голода. Может быть, она бы так и поступила: в конце концов, это их некомпетентность свалила на нас все эти проблемы. Но это означало оставить большинство наших людей на произвол судьбы, а Гвардия не бросает своих; нам нужно найти выход из этого для всех или спуститься всем вместе. По крайней мере, так поступали валхалльцы: лично мне как-то ближе было "сам за себя".

— Что с шаттлами?

— Все еще ожидают нас, — сказал Броклау, что звучало несколько ободряюще, — проблема в том, что сначала нам нужно выйти на стабильную орбиту.

Он повернулся к Миресу, который явно поежился.

— И наши шансы на это….?

— Не лучшие, — признал капитан, еще раз в ужасе взглянув на окружающий нас разрушенный мостик. Тот кишел членами экипажа и ремонтниками, которые общались друг с другом на резком и непонятном специальном диалекте, но ситуация была выше их сил и они это знали.

— Мы попытаемся повторно переосвятить систему маневрирования, но на самом деле это работа для техножреца.

— В Примаделвинге есть святыня Механикус, — сказал Броклау, который, как хороший офицер, пробрался сквозь материалы брифинга, что позволяло Кастин и мне безнаказанно просматривать их вскользь, — если бы мы смогли доставить сюда техножрецов, они смогли бы вовремя устранить повреждения?

— Они бы смогли, — сказал Мирес, внезапно став выглядеть более обнадеженным. Он вынул инфопланшет и отстучал на нем ряд вычислений. После этого его лицо снова вытянулось.

— Не смог рассчитать точку встречи, — сказал он, протягивая нам крошечный экран, чтобы мы могли прочесть. Потом, сообразив, что не все могут его видеть, перебросил данные на большой пикт-экран, который каким-то чудом выжил среди царившего вокруг разгрома.

— Что это? — спросила Кастин, хмуро глядя на сложную диаграмму.

— Орбитальная механика, — заявил Мирес, чьи прежние дерзкие манеры начали было возвращаться, пока я не позволил своей руке слегка коснуться рукояти цепного меча.

— Это мы, видите? — наше местоположение отмечал стилизованный силуэт звездолета. Его курс был спроецирован в виде зеленой линии, которая где-то в углу экрана пересекалась с кругом, обозначающим Нускуам Фундументибус. Другая линия показывала движение планеты вперед — назад, словно косточка на счетах[32].

— Тому, что взлетит с планеты, придется пролететь мимо нас, развернуться и догнать. Он не сможет состыковаться, не уровняв скорости.

— Мы кое-что понимаем в этом, — сказал я, стараясь не выглядеть слишком нетерпеливым.

— Мы провели достаточно времени на шаттлах, причаливающих к звездолетам. В чем проблема?

— В нашей скорости, — сказал Мирес, снова явно чувствуя себя не в своей тарелке, — даже на полной тяге шаттл никогда не сможет догнать нас.

— Тогда нам нужно замедлиться, — сказал Броклау, никогда не боявшийся заявить очевидное, — как нам это сделать?

— Снова запустить двигатели, — сказал Мирес, — затем использовать маневровые ускорители для разворота. И запустить главный двигатель так, чтобы его тяга лежала вдоль нашего курса.

Он сделал что-то с планшетом, который держал в руке и символ звездолета (который выглядел более гладким и лучше ухоженным, чем в реальной жизни) послушно сделал сальто. Он попытался выдать обнадеживающую улыбку, которая при виде нашего отказа успокоиться померкла и стерлась.

— Мы можем запустить их снова из инженариума, поэтому не будем ждать, когда на мостике будут восстановлены органы управления.

— Вопрос остается в ускорителях, — сказал я, — как долго они будут в ремонте?

Я наблюдал за тем, как лицо Миреса исказилось, пытаясь найти ответ, который бы не звучал как "мы фракнулись".

— Неважно, — добавил я, прежде чем он смог заговорить, — очевидно, что слишком долго.

— А что насчет шаттлов на борту? — спросила Кастин. — У вас должно быть несколько, так?

Мы прибыли на борт в тяжелых грузовиках, принадлежащих Муниторуму на Коронусе, и ожидали, что высадимся на том, что будет доступно в месте назначения. Но любые гражданские корабли, на которых мне доводилось путешествовать, несли несколько вспомогательных судов того или иного вида. Даже "Огни Веры" не были исключением. Мирес пожал плечами.

— Есть у нас два, — сказал он, наконец, — корветы обслуживания. Мы, вероятно, могли бы втиснуть в них десять или двенадцать человек.

— Это на десять или двенадцать меньше, — указал я, уже решив найти хорошую причину оказаться среди них, если понадобится, — если есть время на несколько ходок…

Мирес открыто ухмыльнулся моему невежеству.

— Они смогут вылететь. Но не смогут вернуться, как те, которых вы ждете.

— Полагаю, нет, — сказал я, мое внимание вернулось к пикт-экрану, нависавшему над нашими головами. Это могло быть только мое воображение, но маленький значок корабля уже постепенно приближался к массе планеты.

Я не могу притворяться, что следующая пара недель прошла совсем легко; "Огни Веры" продолжал, словно пуля приближаться к Нускуам Фундументибус, несмотря на все усилия Миреса и его экипажа устранить повреждения, нанесенные кораблю появлением демона. Их усердие было впечатляющим, особенно после того, как Кастин приняла меры предосторожности, разместив вооруженных охранников у спасательных капсул и ангара с шаттлами, но все было бесполезно; каждый раз, когда они восстанавливали одну из систем, где-то еще обнаруживалась неисправность.

Команда, работавшая с двигателями, добилась лучших результатов, возможно потому, что мы позволили нашим собственным шестереночкам[33] похозяйничать там, но это была Пиррова победа; до тех пор, пока мы не сможем развернуться и использовать их, чтобы замедлить наше стремительное пике к поверхности планеты, запустить их означало просто приблизить катастрофу.

— Или получится? — Спросил Мирес, когда я озвучил мысль, он стал неожиданно подвижным, когда поразмыслил над ней. Он подтянул к себе инфопланшет и снова начал вычисления.

— Мы отлично пронесемся, но…

— Но что? — я потребовал ответа.

— Я должен был предвидеть это, — капитан вручил мне планшет, когда выражение его лица, которое было видно за бородой, стало достаточно горестным, — мы были столь заняты поиском ответа на вопрос, как нам замедлиться, что я никогда не задумывался. Вместо этого мы можем ускориться.

— И протаранить планету завтра вместо послезавтра? — саркастически спросил я, стараясь разобраться в его диаграмме. Она выглядела почти идентично той, которую он выводил на экран на мостике две недели тому назад, за исключением корабля и планеты, которые, очевидно, теперь были ближе друг к другу. Случайно я взглянул на большую картинку, которая снова показывала вид снаружи; к этому времени солнце уже было видимым диском, и хотя я знал, что с этого расстояния разобрать было невозможно, я как-то умудрился убедить себя, что одна из точек света рядом, была планетой, с которой мы можем столкнуться.

— Не совсем, — Мирес сделал что-то с планшетом, — если мы достаточно разгонимся, то сможем проскочить в космос быстрее, чем там окажется планета.

Зеленая линия, обозначающая будущий курс "Огней Веры", кажется, немного сдвинулась, затем оторвалась от планеты, задев ее за край.

— Таким образом, мы улетим в космос еще быстрее, чем спасательное судно доберется до нас, — сказал я.

Мирес пожал плечами.

— По крайней мере, у нас будет больше времени для ремонта. Но если мы правильно направим ускорители, то заденем верхние слои атмосферы.

— И сгорим, — саркастически добавил я, — все лучше и лучше.

— Корабль выдержит это, — сказал Мирес, — хотя вам явно не понравится очутиться на любой внешней палубе. Но в центральных вполне можно будет выжить.

Зеленая линия повернулась, пока я пытался не слишком сильно размышлять о том, что произойдет.

— Это потребует времени, а еще лучше — удачи. Но смотрите. Линия начала скручиваться, что означает…

— Мы попадем на орбиту, — сказал я.

Мирес кивнул.

— На длинную и эллиптическую. Займет несколько месяцев, чтобы вернуться. Снабжение будет скудным и воздуха будет мало. Но зато мы снова сможем восстановить управление.

— И если нет, то мы достаточно замедлимся, чтобы нас забрали шаттлы, — закончил я.

— Верно, — ответил Мирес, впервые с нашей первой встречи в погрузочном доке он выглядел радостным. Он взглянул на меня, с тревогой ища одобрения, явно не желая нести в одиночку ответственность за этот безумный и рискованный план.

— Хотите обсудить это со своими людьми до того как начнем?

Я покачал головой. Я уже знал что скажут Кастин и Броклау; даже слабый шанс выжить лучше, чем никакого. Это я уже доказал себе слишком много раз, чем хотелось бы. Я вздохнул, стараясь не думать о том, что этот раз может стать исключением.

— Просто сделайте это, — сказал я, надеясь, что это не убьет нас на один день раньше.