Последний рубеж

Глава третья

Несмотря на обветшалое состояние "Огней Веры", путешествие к Нускуам Фундументибус прошло достаточно сносно. Мирес и его экипаж держались от нас как можно дальше[20], что было неплохо, так что мы могли сконцентрироваться на предстоящей кампании против орков, не отвлекаясь на трения между гвардейцами и пустотниками. Даже капрал Маго не смогла найти никого с кем бы могла подраться, к её явному разочарованию и моему несказанному облегчению. Витающий на борту "Огней Веры" дух запущенности продолжал раздражать мое перетруженное чувство тревоги, так что любые дополнительные хлопоты были более чем неприятны. Я достаточно хорошо знал Кастин и Броклау, чтобы осознать, что они тоже далеко не счастливы, так что когда наконец-то с мостика пришло сообщение, что мы близко к выходу из варпа, атмосфера облегчения среди старшего офицерского состава была весьма ощутима.

— Вовремя,— сказала Кастин, облекая в слова то, что чувствовали все остальные. Она пристально посмотрела на меня.

— Вы будете на первом шаттле вниз, я правильно поняла?

Я кивнул, как будто тщательно это взвесил. Мое скорейшее отбытие с транспортника стало какой-то полковой традицией, по крайней мере, когда было мало шансов угодить в зону БД[21]. Это подтверждало мою репутацию полевого руководителя и давало мне возможность обеспечить себе самые комфортные комнаты, где бы нас не расквартировывали. С другой стороны, учитывая ее рвение и организационные способности, первый шаттл вниз почти обязательно должен был взять командный взвод Суллы, и перспектива быть объектом ее праздной болтовни во время спуска было чем-то менее привлекательным.

— Думаю, возможно, в данных обстоятельствах, дамы вперед? — предложил я. Нетерпение Кастин спуститься на опустошенный ледяной шарик, на котором нам предназначалось застрять на следующие несколько месяцев, и начать как можно скорее упаковывать орков в мешки для трупов, было более чем очевидным и было бы грубо не предложить ей это. Конечно, она не подпрыгнула от радости, это было бы ниже ее достоинства как офицера, но улыбнулась мне с такой теплотой, подобную которой я никак не ожидал ощутить на поверхности Нускуам Фундументибус.

— Спасибо, — сказала она, — прошло много времени, с тех пор как я высаживалась первой.

Броклау выглядел менее счастливым, чем она, так как тогда он застрянет в ожидании последнего рейса[22], столкнувшись со всеми проблемами, которые возникнут, когда ты пытаешься почти тысячу мужчин и женщин, вместе с их пожитками, машинами и припасами, выгрузить шаттлами, способными перевезти только треть от их числа. Он был слишком хорошим солдатом, чтобы спорить насчет этого, так что просто кивнул.

— Приберегите для меня пару зеленокожих, — сказал он, со слегка натянутой беспечностью.

— Тогда я лучше пойду и понаблюдаю за переходом, — сказал я. Протокол требовал присутствие какого-нибудь старшего офицера на мостике, когда мы перемещаемся в или из варпа. Хотя, как и большинство традиций, связанных с прохождением гражданских кораблей, истоки этой практики были давно забыты в тумане времени[23], к тому же они оба будут по уши заняты подготовкой к развертыванию.

— Лучше вы, чем я, — согласился Броклау. В последний раз, когда мы приближались к ледяному миру на гражданском судне, мы все столпились вокруг гололита на мостике, в нетерпении увидеть, куда мы летим, но Симия Орихалка оказалась заражена вовсе не тем, чем мы ожидали. Так что я полагаю, мы все желали, чтобы наше прибытие на Нускуам Фундументибус с самого начала как можно сильнее отличалось. (Как выяснилось, это определенно произошло, но вряд ли тем способом, который кто-либо из нас предусматривал).

Другим главным отличием в тот раз было то, что капитан "Чистого Сердца" был столь сильно аугметически улучшен, что почти не отличался от оборудования; так что единственным способом, чтобы Кастин, Броклау и я могли переговорить с ним — оставалось явиться лично на мостик, так что я провел там намного больше времени, чем обычно это происходило, и достаточно хорошо узнал и его, и экипаж. Мирес наоборот, вместе с остальными матросами держал дистанцию, так что я даже еще ни разу туда не заходил. Броклау наблюдал за нашим вылетом с Коронуса, и это было решительно неприятно; но в Комиссариате ты быстро очень привыкаешь к одной вещи — угрюмой враждебности, излучаемой большинством людей рядом с тобой, так что некоторый снобизм меня ни сколько не потревожит.

В этот момент наше обсуждение было прервано приятным ароматом свежего танна, и намного менее приятным запахом долго не снимаемых носок, когда Юрген ссутулился с подносом закусок.

— Чего-нибудь еще, сэр? — спросил он, когда закончил с чайником, и я кивнул, внезапно пораженный возникшей идеей.

— Да, — ответил я, — я собираюсь нанести дипломатический визит капитану корабля и думаю, что было бы уместным, чтобы меня сопровождал помощник.

Юрген рассудительно кивнул, не обращая внимания на едва подавленные усмешки на лицах Кастин и Броклау. Хотя в то время, у меня на уме не было ничего, кроме как отплатить Миресу за его неучтивость, но впоследствии я был более чем благодарен за этот зловредный импульс — взять с собой помощника.

— Тогда мне лучше привести себя в порядок, — со значительным преуменьшением сказал он.

Что ж, он действительно постарался, хотя на борту корабля я был единственным, кто так хорошо знал Юргена, чтобы отметить этот факт. К тому времени, когда он присоединился ко мне в коридоре, ведущем на мостик, его волосы были многообещающе приглажены гребенкой, которая оставила там в качестве бонуса дополнение из зубцов. Его униформа висела на нем менее криво, чем обычно, рукава и брюки его френча были вроде бы выровнены с конечностями, торчащими из них. На нем все еще висела его обычная разноцветная коллекция подсумков и снаряжения, которое он повсюду таскал с собой. Все это было перекинуто через грудь на путанице из ремешков, презиравших нормальную геометрию, но на сей раз спрятано под традиционной шинелью валхалльца, которую большинство выходцев с других миров ассоциировали с полками этого мира, хотя на самом деле они одевали ее лишь изредка[24].

— Ты уверен, что тебе понадобится и то и другое? — спросил я, кивнув на оружие. Как и всегда, через плечо был перекинут лазган, так, дабы он мог схватить его и нажать на спусковой крючок за долю секунды. Вдобавок за спиной висела мелта (он обзавелся ей на Гравалаксе), чтобы минимизировать время и протиснуть неуклюжее орудие через низко висящие крепления потолка и узкие двери, которые достаточно часто встречались на судах такого типа. Юрген пожал плечами.

— Наши вещи упакованы и готовы к отправке, — здраво указал он, — так что мне просто некуда ее деть.

Конечно же, он имел в виду мелту. Как и любой мужчина или женщина-гвардеец, он скорее бы оттяпал себе правую руку, чем расстался с лазганом.

— Справедливо, — согласился я. В конце концов, я сам нес пару орудий смертоубийства, хотя и более осторожно; цепной меч и лазпистолет были почти частью униформы, как фуражка или кушак, и без них я ощущал себя словно голым.

Возможно из-за количества оружия, которое мы несли, члены экипажа, мимо которых мы проходили, кажется, не желали вступать в беседы, даже когда мы отошли на значительное расстояние от зоны корабля, где нас расквартировали. Я был на борту множества кораблей, чтобы примерно представлять, где находится мостик, так что нам не нужно было спрашивать дорогу; что, возможно, было хорошо, так как большинство людей, с которыми мы сталкивались, вроде были с головой поглощены сохранением функционирования ветхих систем "Огней Веры", чтобы их отвлекать. Если некоторые из них необоснованно опасались, я опускал оружие, которое мы с помощником столь открыто несли: только потом я задумался, а может действительно была на то причина.

Охрана корабля, очевидно, была такой же вялой как и техобслуживание, и я только начал считать, что мы проделали путь до мостика и нас никто не окликнул, как наш путь наконец-то был прегражден.

— Только для экипажа, — рявкнула на нас официозная дама, выскочив из ближайшего прохода, вероятно отреагировав на стук наших подошв по кривым плитам палубного настила. На рукаве её куртки висела немного потертая нашивка, так что, возможно, она была офицером или чем-то вроде того во внутренней иерархии судна. Или, возможно, она просто там уже была пришита, когда она получила униформу. В любом случае, она надменно смотрела на нас, словно думала, что наша мгновенная задержка была целиком обеспечена властью, которую ей предоставляла нашивка.

— Наблюдение за переходом, — ответил я с тоном, в котором осталось столько вежливости, сколько бы я оставил, метнув гранату, — капитан Мирес должен ждать нас.

— Он ничего не говорил мне, — ответила женщина нахмурившись. Мой помощник нежно, как он наивно надеялся, улыбнулся, и наша потенциальная помеха побледнела.

— Туда, — сказала она, указывая, — большая дверь с надписью "Нафрак отсюда! Да, тебя это тоже касается!".

— Спасибо мисс, — сказал Юрген, решив продемонстрировать свои лучшие манеры.

— Не за что, — рефлекторно ответила женщина, явно пораженная открытием, что он мог говорить, и теперь смущенная ещё сильнее, если это вообще было возможно.

— Просто надо идти и… — она сделала неопределенный жест рукой, — ну вы знаете, настроить эту, гм, штуковину.

Она спешно отступила к своему логову, оставив нас с Юргеном беспрепятственно продолжать движение.

— Хорошая работа, Юрген, — сказал я, — очень дипломатично.

— Должно быть, это она, — сказал мой помощник, когда мы остановились перед дверью из голого металла, на которой красной краской кто-то спешивший, судя по мазкам кисти, написал упоминавшееся ранее радушное приветствие. Там же была намалевана слишком наглядная, захватывающая картинка, предназначенная чтобы предупредить неграмотных, которая выглядела одновременно болезненной и анатомически невероятной.

Я кивнул и открыл двери, объявив о нашем появлении визгом не смазанных петель.

— Вы что, читать не умеете? — поприветствовал нас Мирес, поднимаясь со своего трона управления и воинственно встопорщив бороду. На мгновение я подумал, что он тут один, потому что вокруг явно отсутствовали суетящиеся члены команды, которых я ожидал увидеть, но мгновение спустя я смог различить несколько сутулых фигур, углубившихся в инструменты на кафедрах контроля, установленных в ряд за ним. Большая часть из них оставались темными и пустыми, а пара подключенных сервиторов выглядели такими же ветхими, как и все, что я видел с момента посадки. Сам зал был с такими же высокими сводами и также отзывающийся эхом, как и мостики большинства судов, которые я посетил за эти годы, но освещён был гораздо хуже; как и в коридорах. Несколько верхних люминаторов были сломаны, остальные мерцали так, что было совершенно ясно, их собственный отказ только вопрос времени.

— С тех пор как я последний раз это делал, прошло уже несколько минут, — сказал я, — но не думаю, что за это время потерял сноровку. Я встал в стороне, чтобы дать Миресу возможность получить полное впечатление от Юргена, и с удовлетворением заметил, как он пытается спрятать дрожь испуга. Слабый свет великолепно подчеркнул необычную внешность моего помощника и сделал зловещим выражение лица, которое он простодушно считал отображением полного, спокойного достоинства. Мерцающий свет свисавшего с потолка большого пикт-экрана подчеркнул навешанное на него оружие, немедленно сделав того центром всеобщего внимания.

— Мой помощник, артиллерист Юрген. Мы здесь чтобы наблюдать за переходом.

— Ох, — Мирес смотрел то на одного из нас, то на другого, — хорошо.

Он снова попытался перехватить инициативу, нервно поглядывая в сторону Юргена, а грубым волосам на его лице не совсем удавалось скрывать растущий дискомфорт из-за того, что мой помощник стоял между ним и рециркуляторами, направляя свой устойчивый и уникальный букет ароматов в сторону контрольного трона.

— Я забыл об этом.

— Тогда я посоветовал бы вам повторно ознакомиться с соответствующими протоколами Муниторума, — сказал я. Об этих протоколах я имел не большее представление, чем он, но, конечно, Мирес не обязан был этого знать. Один только Трон знал, почему ему вообще было поручено перевезти подразделение Гвардии в район боевых действий[25].

— Хорошая мысль, — сказал он, пытаясь выглядеть примирительно. Он успокоился, и продемонстрировал нам оживленную возню, стараясь как можно меньше дышать носом.

— Приготовьтесь к переходу… Сколько осталось до перехода, Колин?

— А Трон его знает, — ответил один из экипажа мостика, скосив глаза от поднимающегося дымка палочки с лхо, но не потрудившись поднять голову от аппаратуры, чтобы ответить. Он раздраженно ударил кулаком по контрольной кафедре.

— Говорил же, надо было доплатить за благословенную смазку.

— Какие-то проблемы? — спросил я, ощущая как ладони начали зудеть, таким образом, как обычно моя паранойя предсказывает любую явственную угрозу.

— Конечно же, нет. Все в порядке, — уверил меня Мирес, слишком громко и страстно, чтобы мы поверили, как он надеялся. Я еще раз взглянул на члена экипажа, ударившего по консоли снова и смотрящего на мигающие диски с явным облегчением.

— Вот так вот, — сказал он, зажевав дымящую палочку в уголок рта, и прижал большой палец, на удачу[26]. Увидев этот жест, я нажал на комм-бусину в ухе.

— Насчет перехода, — передал я на командном канале, — лучше приготовьтесь, он может быть жестким.

Что ж, я не ошибся насчет этого. Едва я закончил говорить, когда знакомое чувство тошноты, которое всегда сопровождает переход между варпом и материальным миром, захлестнуло меня, заставив задыхаться. За годы и бесчисленные путешествия между мирами, я достаточно привык к этому дискомфорту, но в этот раз я ощущал нечто совершенно иное; как будто на бесконечное мгновение меня обернуло что-то душившее, затем внезапно оторвалось, позволив мне снова вдыхать. Самое ближайшее, что приходило на ум — мгновение когда "Длань мщения" вырвали из варпа подлые псайкеры орков, но, по крайней мере, в этот раз меня миновала чудовищная головная боль, которая сопровождала это ощущение.

— Какого черта это было? — потребовал ответа Мирес, гневно поднимаясь на ноги и сделав пару шагов в сторону несчастного Колина. — Хочешь, чтобы груз подумал, что мы не можем нормальным образом вытянуть свой корабль?

Внезапно он осознал, что только что сказал и примирительно взглянул в мою сторону.

— Без обид.

— Без проблем, — лживо уверил я его. Зуд ладоней усилился, хотя поначалу я не понимал, почему меня не отпускает тревога. Пикт-экран снова показывал звезды, вместо бегущих рун, так что мы наконец-то вышли из варпа; я предположил, что одна из ярких точек света была солнцем, на орбите которого мы сейчас находились, далеко за гранью его гравитационного влияния, но с этого расстояния оно мало чем отличалось от всех остальных звезд. Пораженный очевидной мыслью, я просмотрел проецируемое изображение, ища признаки чего-то враждебного, что последовало за нами, но если кто-то там и был, то был достаточно умен, чтобы не лезть в поле зрения смонтированных на корпусе имаджиферов.

Не уловив следов внешней угрозы, я начал изучать окружающую обстановку более детально, начав с Миреса, который продолжал устраивать разнос своему неудачливому подчиненному со всей страстностью и изобретательностью в выражениях, что вызвало восхищенный кивок моего помощника. В другой раз я бы нашел это представление интересным, однако вряд ли у меня было время остановиться и оценить его словесное изящество. Мои руки непроизвольно легли на оружие на поясе.

— Это не моя вина, — запротестовал Колин, наконец-то умудрившись втиснуть слово пока Мирес сделал паузу, чтобы вдохнуть, — поле Геллера отказало, когда мы проходили.

— Оно упало? — поспешно спросил я. Я сталкивался с демонами раньше, и у меня не было желания снова пережить это; инцидент на Адумбрии был слишком свеж в моей памяти.

К моему облегчению, Колин покачал головой.

— Просто немного колыхнулось.

В его голосе слышался гнев, отражая настроение капитана.

— Я говорил тебе, что уже несколько месяцев как нужно переосвятить печати.

— Превосходно, — тонкие бисеринки пота стали видны на лбу Миреса, когда он начал понимать, насколько близко его безответственность подвела всех нас к проклятью.

— Я вызову экклезиарха, как только мы пришвартуемся.

— Так-то лучше, — ответил Колин тоном преданного подчиненного, наконец-то протолкнувшего решение, которое не намеревались исполнять, — но я все еще хочу сойти с корабля, как только мы попадем в док.

Несколько матросов кивнули, явно склонные пойти с ним.

— С варпом шутки плохи.

— Вы уверенны, что ничто не последовало за нами оттуда? — настаивал я, мой собственный инстинкт чувствовал что-то чудовищно неправильное и отказывался принимать уверения матроса, после небольшого колебания тот кивнул, решив что-то сделать, чтобы успокоить мои страхи.

— Полный отчет статуса, — сказал Мирес, сделав запоздалую попытку выглядеть как капитан, и после небольшой паузы, офицеры кинулись исполнять, некоторые неохотно, некоторые с рвением подчиненных, заметивших внезапно освободившуюся вакансию в командном звене.

— Вот, — сказал Мирес, когда последний из них закончил свои литании тарабарщины, — не о чем беспокоиться. Все в порядке.

— А что насчет остальных постов? — спросил я. — Никто не наблюдает за ними.

— Потому что это не важно, — ответил Мирес, раздраженно показывая на ближайшего сервитора, который с целенаправленным усердием продолжал вертеть штурвалы и тыкать рычаги, несмотря на развернувшуюся на мостике маленькую драму.

— Думаете, я оставил бы их на попечение этого существа, если бы они были важными? — он мог явственно прочитать ответ на моем лице, поэтому продолжил, хотя считал этот вопрос чисто теоретическим, обратившись к сервитору напрямую.

— Сигма семь, отчет.

— Все системы функционируют с допустимыми параметрами, — пробубнило существо через встроенный вокс-кодер, и Мирес повернулся ко мне с ухмылкой "я-говорил-тебе".

— А что насчет другого? — спросил я, первый раз обратив на него все свое внимание. Как и его приятель, этот был таким же ветхим, как и можно было ожидать, металлоконструкция окислилась, компоненты из плоти демонстрировали явно нездоровую бледность. Вместо того чтобы тупо уставиться на кафедру перед собой, казалось, что он дрожит, словно его охватила лихорадка. Я мгновенно достал свое оружие и Юрген как всегда последовал за мной, нацелив свой лазган на сервитора.

— Стой! — напугано заорал Мирес, до того как кто-то из нас нажал на спусковой крючок, — с ним всегда такое происходит, — Жарен, стукни по нему.

Ближайший член экипажа, явно положивший глаз на должность Колина, подошел к сервитору и подчинился, съездив существу по усиленному черепу выщербленным гаечным ключом, несомненно, предназначенным именно для этой цели. Дрожь пропала, хотя наполовину живой конструкт и не подумал вернуться к работе. Он просто застыл на месте, его деформированная голова медленно поворачивалась, чтобы просканировать мостик, пока Жарен топтался у него за плечом, очевидно размышляя, повторить ли ремонтную операцию или нет.

— Возобновить назначенные обязанности, — медленно и громко произнес Мирес тоном, который необходим, чтобы проинструктировать большинство сервиторов.

— Ввод инициирован, — забубнил вокс-кодер, в то время как его голова повернулась направо, насколько могла, существо начало медленное движение в другую сторону. Меня никогда особенно не пугали сервиторы, в отличие от тех, кто находил их глубоко тревожащими, но отмеренные, неторопливые движения казались почему-то осторожными, как будто шаркающая конструкция из плоти и технологии оценивала нас.

— Какой ввод? — потребовал ответа Мирес. Он повернулся к Колину.

— Ты назначил этой чертовой штуке другое задание, не спросив меня?

— Зачем мне это? — огрызнулся Колин, разворачиваясь, дабы с раздраженной озадаченностью посмотреть на сервитора. — Расшифровать ввод.

— Ввод продолжается, — ответила машина, и порази меня Трон, если я преувеличиваю, но могу поклясться, что услышал в этом приглушенном механическом голосе вспышку эмоций. Эхо презрения и злобной радости. Игнорируя Миреса и не обращая внимания на все, что он мог сказать по этому поводу, я нажал на спусковой крючок лазпистолета.

За время своей долгой и бесславной карьеры, я не могу сказать, что мне часто приходилось в упор стрелять в сервиторов. Большинство тварей, которые хотели убить меня, были из плоти и крови (или из чего-то похожего: конечно, если не считать некронов, или каких-то диких жителей варпа, которые в обычном смысле слова были не совсем живыми), но я не раз сталкивался с боевыми моделями, запрограммированными искромсать на ленточки мою униформу вместе с телом под ней. В этот раз все было проще, я направил прицел в одну из множества уязвимых точек в основании черепа, куда был воткнут нервный модулятор. (Система, которую обычно бронируют на боевых моделях, но на гражданских оставляют открытой для техобслуживания; хотя я сомневался что этому, на борту "Огней Веры", такая компоновка принесла пользу). Выстрел поразил цель, выдав убедительный фонтан искр, брызг крови и смазки.

— Какого черта вы делаете?! — заорал Мирес, в то время как Жарен завизжал как потрясенный гретчин и с отвисшей челюстью от удивления отпрыгнул назад, глядя на пятна на его рубашке.

Вместо того чтобы упасть, сервитор развернулся лицом ко мне, в его глазах загорелся злобный интеллект, разрушенный механизм, кажется, сжижался и сливался с омертвевшей плотью.

Силовые кабели оторвались от кафедры, с которой он был соединен, оборачиваясь вокруг конечностей, в то время как злокачественные образования проросли вокруг и между ними, втягивая потрескивающие цепы в тело.

— Ввод завершен, — самодовольно объявило существо, — я прибыл.

— Осторожно! — заорал я, но было слишком поздно: кабели змеями кинулись на убегающего Жарена, он дернулся на секунду, когда ток пробежался по его телу, после чего без чувств упал на палубу. Не уверенный, был ли он еще жив или просто дергался от спазматического рефлекса, я всадил следующий выстрел ему в голову до того как прицелиться обратно в мерзость перед собой: было слишком поздно спасать ему жизнь, но у меня все еще было время, чтобы спасти его душу.

Юргена, конечно же, не нужно было подгонять, чтобы он открыл огонь, и он всаживал очередь за очередью лазерные лучи в деформированное чудовище. Тело Жарена подтянулось к сервитору, все еще окруженному ореолом потрескивающей энергии, насколько я могу судить столь же колдовской, сколь и электрической[27]; и перед моим испуганным взором он тоже начал течь, словно плавящийся воск, плоть, кровь и кости удвоили размеры биомеханического ужаса.

— Демон на мостике, — ломанным от паники голосом я передал в вокс, — нужно подкрепление. Лазган не останавливает его!

— Что мы можем сделать? — спросил Мирес, весь его гнев ушел, он с отвисшей от ужаса челюстью пялился на тварь.

— Бежать, — ответил я, приготовившись к этому и задумавшись, придется ли мне использовать своей цепной меч, чтобы пробиться через паникующую толпу экипажа, блокирующую дверь, — если только не желаете стать следующим блюдом в меню.

Неудивительно, что он не захотел и присоединился к всеобщему массовому бегству, в то время как мы с Юргеном поливали мерзость перед нами бесплодными лазерными лучами, в надежде прикрыть отступление гражданских. Что, как я уже признался, было не совсем моим первым порывом; но я достаточно хорошо понял, что чем больше демон жрет, тем сильнее становится, и спасение Миреса и толпы от превращения в закуску для твари из варпа, заметно увеличит мои шансы сбежать с "Огней Веры" с нетронутой шкурой и душой. Кроме того, в данных обстоятельствах, чем ближе я буду к Юргену, тем лучше, и по несчастью мы оказались далеко от двери.

— Фрак его, — выругался Юрген, что в то время для меня показалось похвальным преуменьшением, и снял с плеча мелту. Вряд ли самое подходящее оружие для использования на мостике, будучи окруженными таинственными механизмами всех типов, но любые сопутствующие повреждения будут проблемой позже; принимая во внимание, что демон определенно был проблемой сейчас. Я сталкивался с такими тварями раньше, хотя и не часто, спасибо Императору[28], так что знал, что не могу убить ее; но если бы мы могли причинить достаточно повреждений этой ужасной твари, то ее бы затянуло обратно в варп. Я рефлекторно закрыл глаза, как только Юрген нажал на спусковой крючок, и ощутил отдачу жара, когда ослепительный разряд ударил по кожному покрову, оставив на сетчатке пляшущие точки света. Проморгавшись, я смог увидеть несколько опаленных отметин на металлических компонентах корчащейся мерзости, но ни одного признака поражения плоти, которая продолжала течь как размороженный жир, скручиваясь в еще более отвратительные формы.

— Капеллан в пути, — ответила по воксу Кастин, когда последний паникующий гражданский покинул комнату, — сможете прижать его огнем, пока он не доберется туда?

— Попытаемся, — ответил я, глядя одним глазом на дверь, осторожно подбирая слова, дабы это не звучало как обещание. Поскольку со своей стороны считал, что мы могли бы с тем же успехом сдерживать его из коридора, или еще лучше, из ангара для шаттлов.

— Оно все еще растет, — сказал Юрген, и, похолодев от ужаса, я осознал, что он прав.

Металлический пол вокруг демона размяк, обмывая его растущие формы подобно приливу на пляже, само вещество корабля становилось кормом для порожденного варпом чудовища. Юрген снова выстрелил из мелты, и в этот раз я увидел, как плоть запузырилась и зафыркала, словно пережаренный стейк, перед тем как мгновением позже струпьями отпасть от панциря из металла.

Демон смеялся, уродливый звук становился еще более зловещим, отфильтрованный механической гортанью, которая когда-то принадлежала лишенному разума сервитору, и теперь была погребена в сердцевине живой, раздувшейся раковой опухоли.

— Берегись кабелей! — заорал я, увидев новую, более коварную угрозу. Колыхающиеся механические усики, которые поймали и поджарили Жарена, теперь тянулись вперед к контрольной кафедре: и пока я смотрел, один из них начал углубляться в пост, с которым управлялся Колин. Я не знал, что это чудовище сделает, если получит контроль над кораблем и еще меньше желал это выяснить.

Поставив вращение зубцов цепного меча на максимум, я с фонтаном искр рассек кабель, почувствовав рукой удар, похожий на пинок космодесантника, когда ток ударил через оружие. К счастью, рукоять была изолированной как раз для вот таких непредвиденных ситуаций, и большинство искр легли на мою перчатку. Не могу сказать, что это было приятным ощущением, но я не сомневался, что чувствовал бы себя намного хуже, если бы демон умудрился провернуть план, что бы там ни было у него на уме.

— Кабели. Вы правы, сэр, — как всегда невозмутимо согласился Юрген, и посжигал до шлака те, которые мог видеть, серией метких мелта разрядов, в то время как я со скрежетом зубов разрезал еще один, результат был столь же неприятным, как и предыдущий.

Все это время демон продолжал смеяться, приводя нас в замешательство, как будто находил все происходящее отличной шуткой, секундой позже я обнаружил почему. Концы кабелей, которые я разрезал, все еще двигались, вместо того чтобы благопристойно, как того и требовалось от них, смиренно лежать на палубе.

Первым намеком было неожиданное нападение металлических змей, которые свернулись кольцом вокруг меня, пока мое внимание было приковано к раздувающемуся могильному холму их плоти и металла, которое породило их. Когда щупальца сжались, я боролся чтобы вдохнуть, мои ребра трещали, и я ожидал, что они в любую секунду поломаются, в то время как бесплодно пытался освободить руку с цепным мечом. По крайней мере, демон больше не мог пускать по проводам ток, явно нуждаясь для этого в физическом контакте, но когда глаза застила серая дымка, это стало скудным утешением.

Смутно я осознал, что меня тянет к чудовищному существу, изначальный ужас бился у меня в голове, поскольку оно приготовилось сожрать саму мою душу.

Затем внезапно я почувствовал, как сжимающая металлическая банда отпала и ощутил что снова могу дышать; неоднозначное благо, поскольку мои вдохи принесли сильный и знакомый аромат.

— Все в порядке, сэр, — сказал Юрген, стягивая последнюю петлю и бросив её на пол, где она и осталась лежать обнадеживающе неподвижно, — они довольно легко отрываются.

Так и было, хотя сомневаюсь, что это мог бы сделать кто-то другой, лишенный его своеобразного таланта[29]. Для полной уверенности он быстрым выстрелом мелты превратил их в лужицу шлака, прежде чем снова обернуться к жуткому холму плоти и металла.

— Отступаем, — сказал я, увидев, что путь к двери наконец-то свободен, разбивая её несколькими выстрелами. Демон стремительно сдвинулся, чтобы отрезать нас от двери, но в последний момент дернулся, когда, я надеюсь, вошел в поле досягаемости того (чем бы оно ни было), чем Юрген так беспокоил обитателей Проклятого Царства. Как только это произошло, он снова выстрелил из мелты, и на этот раз смог нанести урон: на плоти остался уродливый прожженный шрам, из которого выглядывал размягчившийся металл. В тусклом освещении мостика тот пылал красным. Впервые демон перестал смеяться и рев гнева и отвращения пронесся по залу.

— Держитесь поближе к нему, — сказал я, заметив, как крошечные оспины, оставленные на его растянутой коже выстрелами моего лазпистолета остаются, вместо того чтобы, как раньше, исчезнуть. Со слабой вспышкой надежды я вспомнил, то же самое происходило когда мы сражались с демоном на Адумбрии, но тогда у нас была массированная огневая поддержка всей группы, сосредоточенная на мерзости, и Юрген, как-то блокирующий её способности к исцелению, и даже тогда это было непросто.

Я заколебался, не зная, что делать с нашим крошечным преимуществом: попытаться, надеясь на Трон, найти способ использовать его, или просто сбежать, пока у нас ещё была такая возможность. Но решить не успел, топот ботинок в коридоре и звучный голос, певший непонятную тарабарщину на высоком готике, сделали это за меня. Вряд ли стоило надеяться, что солдаты, видевшие как легендарный Кайфас Каин драпает к спасательным ботам, станут в будущем прикрывать мне спину. Так что когда священник с отрядом тех, кому не повезло оказаться у него на пути, ворвались на мостик, я повернулся к движущейся груде плоти и механизмов, взмахнув своим цепным мечом в героической манере. Мне очень повезло зацепить им кусок плоти, торчащий между двух металлических пластин и разорвать его с драматическими брызгами сукровицы.

— Комиссар! Ложитесь! — взревел капеллан Топ голосом, привыкшим разноситься в самые дальние уголки часовни без помощи магнавокса, и я сразу подчинился. Юрген, как всегда, последовал за мной. Несколько небольших предметов по дуге пролетели над моей головой и взорвались, ударившись о демона, который весьма удовлетворительно завопил; когда я встал, то увидел, как тот весь шипит и пузырится, плоть стекает, а металлические части возгоняются в пену.

— Кислота? — озадаченно спросил я, задаваясь вопросом, где он нашел ее в таких количествах, и Топ засмеялся, откровенно забавляясь.

— Святая вода, — сказал он, — я её сам благословил. Хорошо, а?

Ну, с этим я едва ли мог спорить; обычно у меня не было много времени на почитателей Императора, но нельзя отрицать, что в подобные моменты они были нужны.

До того как я поблагодарил его, вопящий демон кинулся в нашу сторону, оторвав от пола пару контрольных кафедр и вбил горстку вновь прибывших солдат в стену.

— Берегись! — предупредил я, как раз вовремя, снова уклоняясь, когда цеп из усиков плавящейся плоти выстрелил в нас. На обратном пути я поймал один цепным мечом, но жужжащий клинок просто продрал рану по всей длине; несмотря на мои старания, он сильно ударил Топа (этого хватило бы, чтобы оставить вмятину на "Химере") и отправил его кувырком на палубу.

— Он не имеет права так поступать с воинами Императора! — воскликнул Юрген с тоном оскорбленного благочестия, снова выстрелив из мелты, и на сей раз пробив дыру в кишках демона размером с голову. Я не знаю, какие повреждения были нанесены благодаря его собственным способностям, а какие благодаря духовной атаке капеллана[30], но в любом случае это выглядело как удар милосердия, возвышающаяся мерзость пошатнулась и рухнула на палубу, по пути получив залп из лазганов от собравшихся солдат.

— Огнеметы! — заревел Топ, вскарабкиваясь на ноги с помощью ближайшей кафедры и подстраивая стандартный гвардейский шлем, украшенный розариусом под небрежно, неуместным углом[31]. Не в первый раз казалось, что символ его организации защитил его в ситуации, где менее удачливым или менее набожным не повезло.

— Прикончите его!

С этим я не мог поспорить, так что встал в сторону, когда троица солдат с зажигательным оружием поливала павшего гиганта прометиевым пламенем, обжигая воздух во внезапно показавшейся маленькой комнате. Пламя ревело, сгорая с нездоровым синеватым оттенком, что снова мне напомнило колдовской огонь. Рев демона становился слабее и он тщетно метался, еще сильнее приводя в беспорядок контрольные панели мостика, если это было возможным.

— Он сжимается! — крикнул я, едва осмелившись поверить в это, и еще пару раз пальнул в содрогающийся огненный ад, скорее для приличия, чем ожидая, что из этого выйдет что-то хорошее.

— Он теряет власть на материальном плане, — сказал Топ, наступая и начиная читать обряд экзорцизма. Насколько я знал, он ни разу не исполнял его раньше, но читал его с большим удовольствием, чем я мог ожидать. Юрген помог ему последним выстрелом мелты, и чудовищная тварь внезапно исчезла с резким треском взорвавшегося воздуха.

Я оглядел руины мостика, на котором внезапно все затихло, за исключением стонов раненных и слабого треска разбросанных тут и там небольших пожаров, где медленно догорал разлитый из огнеметов прометий. Казалось, что на контрольных постах вряд ли осталось что-то не пострадавшее.

— Я лучше проведу ритуал полного очищения, прежде чем позволю экипажу вернуться, — через мгновение сказал Топ и я кивнул, все еще пытаясь оценить степень разрушения.

— Если думаете, что в этом есть смысл, — сказал я, — они вряд ли смогут отсюда управлять кораблем.

Холодный узел страха туго скрутил мои внутренности, когда я закончил говорить, и вся важность сказанного дошла до меня. Если не произойдет чуда, то "Огни Веры" станет для нас всех гробом.