Бум!
Ладно, никакого бума не было. Даже хлопка. Только кольнуло в груди и порез, оставленный патологоанатомом, тут же затянулся. При этом хорошенько оплавив скальпель.
— Я предупреждал, — вздохнул призрак.
— Кто-то сильно хотел сохранить вам жизнь, — усмехнулась бабка, — но ненадолго.
— Что значит ненадолго? — глаза в подозрении сощурились.
— Вы скоро умрёте, — Добрая старушка отрешенно сложила руки на передник и сочувствующе покачала головой.
Ах ты, старая ведьма! Это всё из-за твоих манипуляций, нефиг было лезть к моей груди. Так, ладно, без паники. Вдох-выдох. Хотя как без неё, то? Надо паниковать!
— Доктор, — я вскочил с места и схватил старушку за плечи, — Сколько мне осталось? День? Месяц? Год?!
— Четыре минуты. Успеете составить завещание?
— СКОЛЬКО?!
— Пишите: оставляю всё своё имущество Коноваловой Марии Витальевне, — уголки ее губ растянулись в улыбке, — Ладно, шучу я, шучу. Ну что вы как маленький, голубчик. Сядьте, успокойтесь. Давайте я вам ромашки заварю.
— Да ну вас с вашими шуточками, я тут чуть инфаркт не хватил.
Судорожно выдохнув, я плюхнулся обратно на стул.
— У вас и правда острая сердечная недостаточность, это я могу уверенно констатировать. Я врач, и поверьте, я знаю, о чём говорю.
— Очень смешно.
— В этот раз я не шутила, — в момент посерьезнела Мария Витальевна, — У вас, правда, нет сердца, а на его месте артефакт, который лечит ваши раны и всячески противится любому вмешательству. Но я пока не понимаю, что он берет взамен. Предположу, что у него есть ограниченный заряд, а насколько его хватит… — она развела руками, — одному богу известно.
— Как-нибудь узнайте! Я не хочу склеить ласты в любой момент.
— Любой из нас может склеить ласты в любой момент, — вмешался Леднёв, — Се ля ви.
Здорово. Просто, нахрен, прекрасно. Моя жизнь напоминает беспроигрышное казино. Сидишь, пялишься на то, как шарик прыгает, вращаясь на рулетке. И как загипнотизированный боишься лишний раз вдохнуть. Шарик замедляется и останавливается. Ты выдыхаешь и делаешь новую ставку, только вот какой в этом смысл, если на всех ячейках написано «лох»?
— Нам надо на воздух, — ухватив мою мысль, сказал рыцарь, — подумать.
— Я тогда… пойду, — тихо сказал я, вставая и направляясь к выходу.
А что мне еще оставалось? Меня такими новостями огорошили, что мне срочно нужно было напиться. Вдрызг. Чтоб завтра тоже проснуться на полу какого-нибудь бара, борделя, караоке, клуба домино, но лучше в пиве и с живой женщиной. Ах да, кто ж меня теперь туда пустит по доброй воле. Я же ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ. За что мне это всё, перед кем я так накосячил?
— Помните, о чем я вас попросил? — Остановил меня Леднёв.
— Не попадать в неприятности.
Только как это сделать, если все происходящее со мной это одна большая неприятность? А конца и края у нее не видно.
— Хорошо, заберите свой паспорт у Рогова, он сейчас на проходной. И Артём Николаевич, дорогу домой найдете, или вас подбросить?
— Найду.
Не отказался бы от халявного такси, но вдруг у меня дома пара мёртвых шлюх на пороге валяется? Там уже так легко не отмажешься.
— Удачи, Ваше Благородие.
— Спасибо.
Она мне пригодится…
***
— Вот ваши документики, в целости и сохранности. Прошу, получите и распишитесь, Ваше Высокоблагородие, — не в меру упитанный жандарм распинался, словно перед ним король Британии.
— А денег у меня при себе не было? Телефона?
— Никак нет, Ваша Великолепность!
Разумеется, разве могло быть иначе? Мобилу посеял. Кошель тоже уплыл. Возможно, этому жандарму в карман.
— Одолжите рублей пятьдесят? *(для понимания курса просто умножайте на десять)? — попросил я, — Верну с процентами.
Не верну.
— Эм, да, разумеется, как вам будет угодно. Меня Сергей Рогув зовут, кстати. Если что случится или понадобиться помощь, всегда можете на меня рассчитывать! Наш долг эм, обува… помогать! точно, помогать гражданам. А вот моя визитка, так сказать, — он быстро накарябал свой номер телефона на краю бланка и, неровно оторвав, всучил мне, — О деньгах не переживайте, вернете когда сможете.
— Конечно, — кисло улыбнулся я, поблагодарив это млекопитающее, — о таком долге век не забуду.
Вместе с визиткой он передал и мятый полтишок. Вижу, жался до последнего. Отдал самую потасканную купюру.
Я вышел на улицу не прощаясь. Настроение было ни к чёрту. Меня подозревают в убийстве, вместо сердца засунули какую-то адскую херовину, которая может отказать в любой момент. Еще и привидение это дебильное прицепилось! Всё из-за него.
— Хэй! — насупился призрак, — За языком следи, это, вообще-то, обидно.
— А мне не обидно? Я умираю!
— Пока есть я — не умираешь. Ты разве не понимаешь, почему я шатаюсь с тобой?
— Без понятия. Ищешь дармовой ночлег?
Его сверкающий золотом палец ткнулся мне в шрам.
— Я и так живу в твоём сердце, — рыцарь сверкнул золотом глаз, — м-м-м… звучит так себе. И по факту оно вообще моё.
— Ага.
— Как бы то ни было, артефакт, поддерживающий в тебе жизнь и оберегающий от травм — это я. Смирись.
— А я могу тебя вытурить за неуплату аренды?
— Я сейчас тебе инфаркт устрою, хочешь?
— Ладно, угомонись… — выдохнул я, — вообще это многое объясняет. Шрам, лечение. Погоди-ка, раз уж ты лекарь, чего ж ты мне голову сразу не вылечил, а? Оберегатор хренов.
— Я и подумать не мог, что ты начнешь ныть из-за какой-то царапины, — пожал плечами рыцарь.
Спасибо, мать твою. Выходит, что бабка права оказалась. Я жив, пока этот призрак со мной. А значит, расстанемся мы, только тогда, когда я найду своё настоящее сердце. Ха-ха-ха…
— Тебе весело? — изумился призрак.
— Ага, как висельнику в петле. Тебе разве не смешно? — Ему не было смешно, он смотрел на меня как на идиота, — Сам посуди, это же бред! Дурдом! Кто-то меня вырубил, вырезал орган, засунул вместо него артефакт и испарился в неизвестном направлении. Без какой-либо видимой причины!
Типа, ну кому я вообще нахрен нужен на этом свете?
— И что? — спокойно спросил рыцарь.
— А ничего. Рядовая ситуация, каждый день такое происходит.
— Правда?
— Это сарказм.
— Не переживай, всё решим, — он бодро хлопнул меня по плечу. Я аж перекопался, едва не расстелившись на тротуаре. — Итак, где ты живешь?
В Российской Империи. В Нижеграде. На Ломоносовской…
Ладно, посмотрю на всякий случай в документах, вдруг мне и мозги чужие пересадили.
Я раскрыл книжечку паспорта с гербом моего дома «Серебряный щит с золотым кубком по центру».
— Старая Москва, — прочитал рыцарь, тыча в графу места рождения, — Она в этой стране?
— Трудно сказать, — уклонился я, — Номинально, да, но по факту не особо.
О, а вот рядом и текущий адрес прописки. Слава богу, плутать не придется.
— Князев Артём Николаевич, — продолжил чтение призрак, — Восемнадцать лет. Молодой, смешливый. Не женат… Ты поэтому с девками легкого поведения шастаешь?
— Отцепись! — вспылил я, — Я не могу спорить с тобой на голодный желудок. Ты меня перманентно бесишь.
— Пермакто?
Я не удосужился ответом, выискивая средь улочек города рабочий магазин или забегаловку.
Сориентировать в этом царстве высоток из черностали, стекла и бетона, задачка та еще. Сотни неоновых вывесок, проклёвывались сквозь пелену тумана. Аллея магических фонарей мерцала вдоль дороги, отражаясь на влажном асфальте. Над головой топтались вороны, расположившись на линии электропередач. Метрах в ста от меня мужичок в серой толстовке выгуливал собаку вдоль кирпичного забора.
— А какой сейчас год? — внезапно спросил рыцарь, — ощущение, что прошла пара сотен лет с момента моей кончины.
— Две тысячи тридцать четвёртый, — ухмыльнулся я, — добро пожаловать в буду…
Подул ветерок, и не тот, который порывами подпинывает под жопу. А такой, какой шквалом бьет в лицо, пока не заплачешь. И с каждым мгновением он все усиливался, раздувая не только пустые бутылки и картонки, но и сворачивая мусорные баки в переулке.
Аура рыцаря горела яростным огнем, я чувствовал не только жар, но и острую боль в груди.
— Ай… тише, угомонись, — попросил я, хватаясь за сердце.
— Тысячу лет! — Он вышиб кулаком кирпичную крошку на заборе, а лампа на фонарном столбе лопнула, рассыпаясь искрами, распугивая ворон.
Собака залаяла, а мужик начал странно на меня поглядывать и достал телефон.
— Эхэхэ, полтергейст разбушевался, — виновато помахал рукой прохожему я, — артефакт тестирую, вот и бури магнитные шалят.
И тут же мысленно добавил:
— Прекрати сейчас же или люди подумают, что я одержимый! И когда приедет карательный отряд, они спрашивать не станут, почему я веду себя как шизик, а вокруг меня предметы летают. Просто пристрелят.
Рыцарь вроде немного успокоился, вняв моим словам. Вихрь из мусора унялся, оседая на тротуар. Фуф, кризис вроде миновал, я поднял с земли мусорный бак и пристроил его в качестве табуретки.
— Послушай, я понимаю, ты зол. Ты давно умер, никого из твоих друзей, поди уже не осталось. В палеонтологических музеях… разве что.
Вовремя прикусив язык, я не стал продолжать потенциально обидные варианты.
— Твоя правда, парень, — рыцарь сел напротив, прислонившись к стене исписанной граффити, — моим гневом время вспять не повернуть.
— Рад, что ты это понимаешь.
— Всё такое… непривычное. Вывески, магазины, дома. Техномагия, одежда, люди, — призрак посмотрел наверх в хмурое небо, — дирижабли.
— Ты слишком много знаешь о мире, в котором не был. — резонно заметил я.
— Отнюдь, я знаю только то, что знаешь ты. И то, лишь те вещи, на которые смотрю. А так вычленить нечто из твоей памяти по своему желанию я не могу.
— Ясненько. А сам то про себя много помнишь? Имя своё?
— Атари.
— Атари? — прыснул я, — ты сейчас серьёзно?
— Чем тебе не угодило Атари? — Вспыхнул золотой аурой рыцарь, — Нормальное имя!
— Нормальное, нормальное… для девчонки.
— Я бы поостерегся хамить человеку, который позволяет тебе жить, — призрак посмотрел мне в глаза, сверкая солнечной радужкой, — подумай об этом, парень, хорошенько подумай.
— Прости, не хотел тебя обидеть, — я сложил руки в мольбе, — мир?
— Мир. Мир… сильно изменился. Люди, магия. Многое минуло за прошедший миллениум. Но все же меня больше беспокоит магия. Вы называете ее даром. Расскажешь подробнее?
— Ух, а мы с твоей больной темы, сразу на мою… — тяжело выдохнул я, — ну, слушай…