Попасть не пропасть

Глава 13

Вслушайтесь, уважаемые читатели, в это чеканное слово – Петрозаводск. Перед глазами встают цеха могучих заводов, кующие оружие для молодой империи, и основанная Петром Великим слобода его имени. Но такими ли задворками Московского царства была до Петра I Олонецкая земля? Перенесемся в 1677 год. Повелитель огня царь Алексей Михайлович Романов, отец будущего императора Петра, отдает немецкоподданому Генриху Бутенанту фон Розенбушу земли «на обустройство железоделательных заводиков в Кижском погосте Обонежского ряда», строительство рабочих поселков, поиск близлежащих месторождений руды, так называемых «волчьих ям».

Генрих Бутенант, прибывший в Московию к шестидесятым годам XVII столетия, оказался оборотистым парнем. Он торговал икрой лосося, основал кумпанство по продаже в Европу мачтового леса, строил корабли (правда, небольшие). Прославился тем, что слил на Запад подробности восстания стрельцов 1682 года, описав знаменитое «утро стрелецкой казни», во время которого обидевшийся на свою армию молодой император заживо жег нерадивых подданных. Но основным увлечением Бутенанта было горное дело.

Прибыв в пожалованную ему вотчину, он сразу же развил бурную деятельность: пригласил лучших горных инженеров из Европы, которые открыли четыре железоделательные мануфактуры: Фоймогубскую, Лижемскую, Устьрецкую и Кедрозерскую – все вместе они получили название «Олонецкие горные заводы».

Мастера Бутенанта открывали рудники, строили печи, возводили плотины и водяные мельницы. Они прокладывали дороги между компактно расположенными мануфактурами, возле которых возникали поселки. В них селились будущие работники, а пока еще крестьяне из соседних деревень, которых обязали отрабатывать на «заводиках» по полгода.

К концу XVII века Олонецкая земля становится центром металлургической промышленности всей России. «Птенец гнезда Петрова» вице-адмирал Крюйс с восторгом писал: «Я такое бутенантово железо возил на кораблях в дальние государства, и то железо было, и пробу свою держало против доброго шведского».

Наступил галантный XVIII век. Петр втянулся в тяжелейшую войну со шведами. В 1702 году император замыслил грандиозную операцию по возвращению в родную гавань земель Ижории, берегов Ладоги и Невы – выхода к Балтике. Словами Пушкина – «рубил окно в Европу».

Рубил его Великий маг огня очень энергично: за восемь дней армия Петра преодолела путь от Вардегорского мыса до Повенецкого городка, по бревнам-каткам был перетащен обоз, в который входили метатели, ядра и припасы для войска. Строитель трассы сержант Михаил Щепотев сумел собрать у Повенца 85 судов, на которых лейб-гвардия отправилась по Онежскому озеру, реке Свирь и Ладоге, где полки нового строя атаковали шведский Нотебург.

Для проведения этой беспрецедентной операции царем был направлен на заводы Бутената срочный заказ изготовить сто орудий, более восьмидесяти тысяч ядер и две тысячи бомб.

В мае 1703 года Петр закладывает новую имперскую столицу в устье Невы, видя ее «Третьим Римом» – городом, затмевающим своим великолепием европейские столицы. Но денег катастрофически не хватает – еще повелители холода не сломлены окончательно, и последний из династии Ваза ищет способ отомстить. А тут долг перед частными заводами какого-то непонятного клеветника Бутенанта на сумму в 20 тысяч рублей. Это огромные деньги, учитывая, что весь бюджет государства составлял чуть больше семи миллионов целковых.

И решение было найдено. В 1703 году Петр назначает своего верного друга и сподвижника Александра Меншикова губернатором Санкт-Петербурга. Вскоре светлейший князь, «игралище нечаянного счастья», отправляется с инспекцией… Нет, не на брега реки Лососинки, где его «мин херц» уже повелел заложить литейные заводы, а к мануфактурам Бутенанта.

Князя ждали с надеждой, потому что ситуация на заводах складывалась аховая. После того как орудия и ядра были поставлены армии, здесь, в Заонежье, надеялись получить от царя должок – мастера и народ уже год сидели без жалованья…

Александр Данилович по примеру своих более поздних, но не менее вороватых последователей сказал: «Денег нет, но вы держитесь.» А посмотрев на заводы, понял, что какому-то немецкоподданому жирно будет такие заводы в руках держать. Это был безжалостный рейдерский захват, пожалуй, первый в истории «молодой России». Меншиков отжал у Бутенанта все – оборудование, станки, даже детали цеховых конструкций – и направил на строительство нового казенного завода на речке Лососинке. Вряд ли этот беспредел был личной инициативой светлейшего князя – бесстрашного воина, но и казнокрада знатного. В этом усматривается хорошо продуманный план императора, который с самого начала не собирался расплачиваться с промышленником, который ославил его на всю Европу. Результатом большого кидка стал казенный завод и Петровская слобода, выросшая затем в Петрозаводск.

На протяжении всего XVIII столетия завод много раз переименовывался и потихонечку погружался в упадок. Доходило до того, что из десяти изготовленных стволов метателей семь списывали в брак. Вторую жизнь в предприятие вдохнул талантливый техномаг Карл Карлович Гаскойн, которого матушка Екатерина пожаловала директором Олонецких горных заводов в 1786 году. Бежавший из Шотландии в Россию техномаг широко привлек к производственному процессу коллег по магическому цеху, которые подняли качество литья на недосягаемую без применения Силы высоту. В результате бывший Шуйский оружейный завод превратился в гиганта отечественной оборонной промышленности, и каждый второй орудийный ствол в России выделывался именно здесь. Вот непосредственно в налаженную работу этого предприятия и предстояло ворваться нам с Бенкендорфом.

Прибыв в город, мы поняли, что теория сильно отличается от практики. В августе прошлого года британцы устроили в главной оружейной мастерской России каверзу в своем поганом духе. С помощью Повелителя воды маленькая, ласковая речка Лососинка превратилась в рычащее чудовище. Два мага земли, прикомандированные к заводу, попытались возвести дамбы на пути стихии, но резерва маны не хватило, и они слились. Огневики вообще не смогли ничего сделать ввиду нехватки силы на уничтожение такого количества антагонистичной стихии. В результате диверсии половина завода и города оказалось в Онежском озере. За прошедшие чуть менее года предприятие частично удалось восстановить, но все равно бардак на нем царил страшный.

Мы поселились в единственной восстановленной гостинице города и отправились в правление завода искать заместителя Гаскойна, еще одного потомка хайлендеров Шотландии, блестящего выпускника Эдинбургского университета по специальности магия земли барона Адама Васильевича Армстронга. На наше прибытие шотландец отреагировал кисло. Его и так унылый длинный нос повис еще сильнее. Вместе с лошадиным лицом, заканчивающимся острым подбородком и запавшими серыми глазами, грустно взирающими на мир из-под кустистых бровей, вид у него стал точь-в-точь обиженного мерина, у которого отняли морковку. Завод и так не справлялся с государственным заказом, а здесь еще и мы нарисовались со своими хотелками. Сговорились на том, что силами прибывающей роты лейб-гвардии Артиллерийского батальона, которую нам выделил Аракчеев для приемки и транспортировки в армию минометов, мы обихаживаем один из не до конца восстановленных цехов и с помощью выделенной сотни работных людей исполняем заказ. Далее заводской маг-огневик производит закалку бронзовых стволов, которые бомбардиры начинают пристреливать. Через три дня после нас прибыли артиллеристы, которые разместились в казармах олонецкого егерского батальона. В расположение егерей, поближе к своим солдатам перебрались и мы с Бенкендорфом.

К середине июля выделка минометов практически завершилась. Начались будни артиллеристов по пристрелке и составлению таблиц стрельбы к каждому из них. Две недели гвардейские артиллеристы не вылезали с полигона, а я озадачил Армстронга идеей синтеза накопителей силы молнии.

Из своей бывшей реальности я помнил, что для получения алмаза из графита требуются две вещи: давление и температура. Давление мы могли обеспечить плетением магии земли с непритязательным названием «Пресс», а температуру – обычной шаровой молнией, которая, как известно, состоит из высокотемпературной плазмы. Доменного графита, ввиду специфики производства, на заводе было навалом. Адам Васильевич только недоверчиво покачал головой при моем описании тех Нью-Васюков, которые ожидали нас с ним при открытии способа синтеза алмазов. Однако решился участвовать в этом предприятии. Первый блин оказался комом. Моя шаровая молния разнесла пресс Армстронга вместе с куском несостоявшегося алмаза. Дальше мы начали экспериментировать с режимами и силой заклинаний. Через три дня опытов плетения стали жить дружно, и мы опять решили попробовать трансмутацию. Поместив около трех фунтов истолченного доменного графита на подложке в печь, я осторожно создал плазменное облако вокруг материала. Армстронг тут же укутал получившийся шар высокотемпературной плазмы прессом и начал давить.

– Сильнее, Адам, – посоветовал я.

Маг земли напрягся, взял в руки дополнительные два гранатовых кристалла-накопителя, и я почувствовал, как нити моего плетения начинают проваливаться сами в себя. Мне пришлось подать еще маны, чтобы каркас заклинания выпрямился… В печи что-то грохнуло, оттуда вырвался клуб пыли, и вся конструкция с треском обвалилась. Переглянувшись, мы с Армстронгом кликнули рабочих, которые начали разбирать кучу битого кирпича, до знакомства с магией бывшие плавильной печью. После двух часов поисков был найден лист металла, который использовали как подложку. На нем лежал большой черный комок спекшегося графита. Мы с шотландцем, брякнувшись в запале лбами, принялись обстукивать его молоточком. Вот он – момент истины. В самой сердцевине развалившегося шлака, поблескивая, лежал белый прозрачный кристалл размером с фалангу большого пальца. Два дня опытов по накачке силой молнии получившегося кристалла показали, что искусственный алмаз, полученный с помощью двух видов магии – земли и молнии – ничуть не хуже естественного по емкости и количеству перезарядок, скорость отдачи и накопления маны была даже выше. Уговорившись с Адамом Васильевичем, что осенью встретимся в столице и доложимся Его Величеству, Адам и я вернулись от научных экспериментов к исполнению своих прямых должностных обязанностей.

Вечером двадцать пятого июля мы с Бенкендорфом и примкнувшим к нам капитаном олонецких егерей Сипягиным сидели в офицерском собрании. Я меланхолично наигрывал на испанской шестиструнке нехитрые мелодии, как двери зала распахнулись и в них вошел с головы до ног покрытый дорожной пылью поручик-преображенец.

– Полковник де Вильянуэво? – оглядываясь, спросил офицер.

– С утра вроде бы он был, – ответил я, отвлекаясь от гитары.

– Вам срочная депеша от Его Императорского Величества, – прохрипел гвардеец.

– Воды поручику принесите, – скомандовал я.

Сорвав сургучные печати, я развернул письмо. Обстановка в мире менялась стремительно, в соответствии с ней переобулись в прыжке и мои планы. По данным разведки из Базы Королевского флота Портсмут к Архангельску вышла экспедиционная эскадра из шестнадцати линейных вымпелов под командованием Великого Фейри воды лорда Горацио Нельсона. Задачей им ставилось полное уничтожение порта Архангельск и Соломбальских верфей, а также разорение всей прибрежной полосы, для чего Нельсону было выделено два полка сипаев доставленных из Индии и полк колониальной пехоты из Британской Америки. В общей сложности под командой лучшего флотоводца Британии было собрано семь тысяч колониальной пехоты, из состава флота сформирована десантная партия в две тысячи морских пехотинцев плюс полтора десятка магов разных Аспектов. При этом не надо забывать самого Великого водного мага, который по разрушительным способностям вероятно превосходил все эти силы. Оборону северных морских ворот Российской империи обеспечивают – Архангелогородский гарнизонный полк в составе Первого и Второго Архангелогородских Внутренних Гарнизонных батальонов по тысяче человек каждый. Угличский мушкетерский полк – число военных служителей полка, также и приданной ему артиллерийской команды составляет более трех с половиной тысяч человек. Софийский мушкетерский полк в 1800 году «… выступил из сухопутных прибрежных укреплений и морских отрядов на винтер квартиры в Колмогорскую округу …» Полк размещается в городе Холмогоры, имеет военнослужащих в комплекте около двух с половиной тысяч человек. Новодвинская крепость построенная век назад и основательно устаревшая к данному моменту на вооружении сто восемьдесят метателей из которых всего двадцать четыре тяжелых.

Военная флотилия архангельского порта в составе-1 фрегат-шлюп, 1 катер, 4 плавбатареи – по 14 орудий на каждой, 4 канонерки и 39 мелких судов. Сборная магическая солянка из гарнизонных чудотворцев и проживающих в окрестностях. Все эти части большой опасности для экспедиционных сил не представляли ввиду раздерганности по побережью и количества задач им порученных. Мне предписывалось взять под команду Олонецкий батальон егерей, свою роту гвардейских артиллеристов с имеющимися в наличии минометами и метателями из заводских запасов, форсировать на кораблях Онежское озеро и совершить ускоренный марш-бросок общим направлением Пудож – Агафоновка – Холмогоры, подчиняя себе по дороге все воинские команды, которые встречу в пути. На соединение со мной в Холмогоры из Вологды выдвинулись два батальона 198 пехотного Александра Невского полка, которые мне тоже надлежало принять под свою команду. Собрать остатки гарнизона и воинских частей и базируясь на Холмогоры, воспрепятствовать неприятелю продвинуться в глубь территории империи. Отбить город Архангельск с минимальными повреждениями. Пресечь безобразия супостата по берегу Белого моря и ждать дальнейших указаний в Архангельске.

Добро пожаловать на войну, Ваша Светлость…