Попаданка в рабыню, или Закон – это я!

Глава 8

– Но, Роза, – глядя так, будто перед ним несмышленое дите, муж отложил круглые очки и откинулся на спинку стула, – юриспруденция это...не женское дело.

У меня глаза на лоб полезли.

– В нашей сфере трудятся лишь мужчины, и неспроста, – поучительно продолжал Эдмунд, не замечая моего изумления. – Работа с преступниками...

– Причем здесь преступники? – недовольно бросаю, упираясь ладонями в стол. – У вас что, юриспруденция не делится на отрасли? Публичное, частное – все в одну кучу?

По мере того как я говорила, белесые глазки супруга все больше округлялись.

– А откуда ты...

– Не знаю, – соврала я, скрестив на груди руки. – Я же ничего не помню. Может, занималась этим «мужским делом» до потери памяти?

– Не может такого быть, – поджал губы Эдмунд. – Женщины не имеют права обучаться на факультете права.

Я возвела глаза к потолку, сдерживаясь, чтобы не начать исступленно ругаться.

Мир, где правят властные, потные мужики, продолжает меня «радовать».

– Но...

– Но? – я жадно подалась вперед.

– Ты можешь пройти шестимесячные курсы по медиации. Полноценным законником, конечно, не станешь, но...

– Но?

– Сможешь оказывать консультационные услуги. Если закончишь обучение, я открою тебе контору.

– Не если, а когда. Я в себя верю.

Эдмунд тяжело вздыхает, кивает и теряет ко мне интерес, вернувшись к чтению корреспонденции.

Гордо расправив плечи, грациозно вышла из кабинета и направилась в сторону библиотеки.

Я хоть и жуткий задрот, но это вовсе не значит, что знаю все. Нужно нырнуть с головой в справочники и законодательные своды...

«Когда-нибудь я встану на ноги – и даже фиктивный муж мне будет не нужен», – шальная мысль заставила меня глупо улыбнуться.

Ну а что?

Эдмунд, конечно, почти идеальный муж, но это вовсе не означает, что теперь я должна забыть о личном счастье.

Последующие две недели я не вылезала из библиотеки.

Однажды, забыв поесть, я обнаружила себя с чернильными пальцами и текстом на лбу вместо закладки. Но мне было плевать – я шла к своей цели.

Ощущать себя книжным червем мне не впервой, я к этому делу привыкшая.

Расстраивало меня одно – в этом мире у женщин почти нет никаких прав.

Учиться нельзя. Работать можно только с разрешения отца или супруга. Ну и в целом картина удручающая. Хорошо, что платки на лице не носят...

Сначала ты в тени отца, а потом в тени мужа. А мужья не все такие лапушки, как мой дряхлый Эдмунд.

Есть такие, от которых кровь стынет в жилах. Отъявленные мерзавцы, считающие женщину приложением к мужчине.

И ведь развестись с таким зверем нельзя!

По крайней мере, по инициативе женщины...

Если и случаются разводы, то всегда по инициативе мужчин. Всегда.

Просто лютый кошмар закоренелой феминистки.

Как бы пафосно ни звучало, считаю своим долгом начать улучшать положение женщин в этом мире.

И пусть такая помощь будет каплей в море, но главное – заложить кирпичик, а дальше придут единомышленники.

Высшие силы отправили меня в этот странный мир уж точно не ради того, чтобы я вышивала крестиком!

Курсы длились шестьдесят минут и всего три раза в неделю. Это показалось мне ничтожно малым, поэтому я плотно занялась самообразованием.

Все шесть месяцев Эдмунд...посмеивался надо мной, сомневаясь в моих способностях, чем жутко раздражал.

К счастью, виделись мы с ним редко. Супруг сутками пропадал в верховном суде, чему я была несказанно рада. Я же стала книжным червем – с синяками под глазами и книгой в руках.

Экзамен сдала с первого раза, вызвав у супруга сердечный приступ.

– Поздравляю, – выдавливает Эдмунд, продолжая ошарашенно разглядывать блестящий сертификат.

– Спасибо, – произнесла я, гордо расправляя плечи.

Контору дражайший супруг открыл на удивление быстро – кабинет в центре столицы, с высокими окнами, старыми, но крепкими шкафами и массивным письменным столом.

На двери повесили табличку:

«Правовая помощь женщинам. Только женщинам».

Последние два слова я подчеркнула сама. Красным.

Клиенток, правда, не наблюдалось.

И не удивительно!

Даже здесь, в столице империи, женщины пугливые, молчаливые и угрюмые.

Страх, стыд, беспомощность – отличный цемент для патриархального общества.

Но я не отчаивалась.

Заказала в типографии кучу листовок с призывами «Ты тоже имеешь право!» и «Надоели унижения? Приходи!» и ходила по местным рынкам, раздавая визитки самым бойким и крикливым торговкам.

Смотрели настороженно, недоверчиво, но...брали.

Я горела энтузиазмом. Торопиться мне некуда. В средствах не стеснена, благодаря «верному» супругу.

Эдмунд, к слову, в последнее время не спускал с меня глаз, чем жутко нервировал Эрвизу. Женщина, между прочим, двадцать лет делит с ним постель!

Честно?

Если бы дражайший супруг захотел, то давно женился бы на ней. С его-то связями Эрвиза точно смогла бы полюбовно развестись с мужем.

Как только разберусь со своей жизнью, уделю этому вопросу пристальное внимание. Язык не поворачивается сказать, что это не мое дело. Мое!

Супруг – мой? Мой. Любовница – его? Его!

Эдмунд может быть мне хоть десять раз фиктивным мужем, но я не собираюсь наблюдать, как одна женщина двадцать лет живет в ожидании чуда.

С этим надо заканчивать. Не для него – для нее.

На пятый день после открытия конторы я обзавелась первой клиенткой.

Наше с ней знакомство оказалось сказочным: я стала случайной свидетельницей того, как ее супруг швырнул в нее булочкой с маком, на всю улицу крича, что она ему противна.