Попаданка для дракона, или Личная птичница Его Величества замуж не желает! (СИ)

Глава 10

Вода в кадках была еще теплой, и, набрав в ладони мягкой мыльной массы, я тщательно выстирала платье и белье. Повесила их на веревку, натянутую от бани к дому.

– Галинэль! – голос Мигеля заставил меня вздрогнуть. Я уронила таз, который несла обратно в баню, и он с грохотом упал на землю, заставив меня нахмуриться.

– Изыди! – буркнула я, подбирая посудину и направляясь в предбанник.

– В каком смысле? Ты не рада меня видеть? – голос Мигеля изменился, улыбка сползла с его лица, и он сделал шаг вперед, словно пытаясь заглянуть мне в глаза.

Я лишь бросила на него быстрый взгляд через плечо.

– Где мой новый курятник? Забор? Колодец… – я указала на последний, стоявший за баней, и Мигель вздохнул.

– Денег нет, – развел он руками. – Но я нашел того, кто починит старый, и он будет как новый.

Я подошла к колодцу и, схватившись за деревянный навес над ним, нажала на него. Навес мгновенно рассыпался под моими пальцами в труху, и я выругалась себе под нос.

– Да на это найдем досок! – Мигель заулыбался, но улыбка вышла натянутой. – За поцелуй! – он сделал милую моську, как в мультфильме про кота.

Я скрестила руки на груди и посмотрела на него с подозрением.

– После свадьбы, – отрезала я.

– Так это еще нескоро! – Мигель нахмурился, и его взгляд стал задумчивым.

– Сначала дело, потом гуляй свадьбу смело! – я попыталась придать своему голосу уверенность, хотя внутри меня все кипело.

– Ты не понимаешь, время идет, – он словно стал другим. Его голос звучал напряженно, а взгляд стал тяжелым.

– Скажи, если бы у тебя был выбор, жениться на мне или быть свободным от каких-либо ограничений? – я задала вопрос, который давно хотела задать.

Мигель замер, его лицо стало задумчивым, а затем он тихо ответил:

– Это невозможно. Я ограничен и в свободе, и в выборе.

Я посмотрела на него с удивлением.

– Не так. Все мы свободны в выборе, а ограничения придумывают те, кто хочет этого, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

Он усмехнулся, но в его усмешке не было радости.

– Ты думаешь, что-то сможешь изменить? Нет! Это все, – он обвел рукой пространство вокруг себя, – мое наказание! Никто не сможет это изменить.

Его слова прозвучали как приговор, и я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось.

«Приспособленец, эгоист,» – подумала я, глядя на его спину. Он не хотел видеть дальше своего величия, не хотел признавать, что у него есть выбор.

– Не забудь про колодец, – крикнула я ему вдогонку. А то сейчас сделает вид, что обиделся, и «забудет» про обещание.

Вернувшись в дом, я принялась готовить ужин. Мысли о словах Мигеля не давали мне покоя. Я занималась домашними хлопотами, но в голове все крутились его слова. Он не понимал, что его слова – это лишь часть той тьмы, которую мне предстояло изгнать.

Где искать книгу, в которой есть ответы на мои вопросы? Какую тьму я должна изгнать из своей души? Эти вопросы оставались без ответа, и я чувствовала, как они тяжелым грузом ложатся на мои плечи.

Приготовив ужин, решила перебрать небольшой сверток с семенами, который купила на рынке. Солнце ласково грело, легкий ветерок приносил ароматы цветущих садов, и воздух был наполнен жаром земли.

Открыла сверток и аккуратно разложила на столе яркие лоскутки с семенами. У меня были тыквы, огурцы, свекла и морковь, еще капуста.

Я не была уверена, что капуста взойдет, просто посаженная в землю. Весной в этом краю почва еще не прогревалась, как следует, и ночи были холодными. Но парника у меня не было, а Коля расчистил небольшой участок земли рядом с садом, и я решила использовать эту возможность.

Поэтому надо бы попробовать…

Подойдя к забору, точнее к его остаткам, я поняла, что ничего не выйдет. Ветхая конструкция, некогда гордо возвышающаяся над участком, теперь лежала в беспорядке, словно кто-то специально разрушил ее. Прогнившие доски местами отсутствовали, а металлические прутья, ранее служившие надежной защитой, теперь гнулись под тяжестью времени.

Куры, чувствуя свободу, с довольным кудахтаньем копошились в земле, разбрасывая комья грязи и оставляя за собой следы. Они, казалось, не замечали ни разрухи вокруг, ни моего присутствия. А конь спокойно и лениво пасся в саду, покачивая хвостом из стороны в сторону.

Взрыхленный кусок земли, который я надеялась использовать для своих целей, был полностью открыт.

Меня окликнули со стороны дома, и я, спрятав в карман семена, направилась к крыльцу. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в золотистые тона. Легкий ветерок принес аромат свежескошенной травы и цветов. Я бросила взгляд на курятник, где мои птицы клевали зерно, и сердце наполнилось теплом от мысли о том, что они будут обеспечены всем необходимым.

У крыльца стояла торговка, которую я видела сегодня утром. Она держала в руках крынку с молоком, и ее лицо светилось добротой.

– У меня молоко осталось, не хотите обменять на клушку с цыплятами? А то у меня измельчали курочки… – тихо произнесла она, опустив глаза.

Я остановилась, обдумывая предложение.

– Неравноценный обмен! – вмешался Веня, появившись из-за угла дома. – Хорошая кура стоит больше, чем одна крынка с молоком!

Торговка смутилась и покраснела.

– Я понимаю, – пробормотала она. – Может, петуха добавите, а я вам козу дойную приведу… Молодую, первым окотом.

– И молоко сегодня, – улыбнулась я, глядя на торговку. – Сейчас приведу, готовьте корзинку!

Торговка кивнула и поблагодарила меня. Я же, чувствуя легкое волнение, пошла к курятнику, чтобы выбрать подходящую птицу.

Вернулась во двор, нашла Петю, который важно расхаживал среди курочек. Он что-то клевал, топорщил перья и квохтал, как будто разговаривал с ними. Его ярко-красные гребешок и бородка переливались на солнце.

– Петя, мне пообещали козу за клушку с цыплятами и петуха, – сказала я, подходя ближе. – Поможешь?

Петух важно кивнул, посмотрел на меня одним глазом и юркнул в кусты. Из них тут же с квохтаньем выскочила клушка, растопырила крылья, закрывая собой цыплят. На ее защиту подскочил один из крупных серых петухов, его клюв грозно щелкнул в воздухе.

Петя вышел следом за ней, гордо расправив хвост, и повел всех к дому. Там уже стояла новая хозяйка, держа в руках корзинку. Увидев процессию, она улыбнулась и поставила корзинку на землю. Клушка, как будто поняв, что это ее дом, первой забралась внутрь, созывая цыплят. За ней последовал крупный серый петух, который сначала подозрительно оглядывался, но потом решил, что здесь ему тоже рады.

– На днях повезу в город молоко и завезу вам козочку, – сказала хозяйка. – Благодарю вас.

Она подхватила корзинку, укрыла ее мешковиной и, щелкнув поводьями, направилась к дороге. Лошадь, запряженная в легкую бричку с приделанным сзади коробом, тронулась с места, поднимая пыль. Я стояла на месте, провожая ее взглядом, пока она не скрылась за поворотом.

Во дворе снова стало тихо. Курочки вернулись к своим делам, а Петя важно прохаживался по двору, будто проверяя, все ли в порядке. Я улыбнулась, глядя на него. В этот момент мне показалось, что он понимает, насколько важным был его вклад в наше маленькое хозяйство.

– Просто так, или новости какие принес? – подмигнула я Вене, который стоял, держа кувшин с молоком, и с легкой улыбкой наблюдал за мной. Его светлые глаза блестели в тусклом свете дня, а на лице играла привычная добродушная улыбка.

– Сказать, что Его Величество прислал работника, – произнес он, кивнув за плечо. Я обернулась и увидела незнакомого мужчину, который только что подошел к колодцу.

Мужчина снял с плеч кожаную сумку, достал оттуда веревку и начал привязывать себя к ней. Один конец веревки он закрепил за столб у бани, другой обмотал вокруг пояса. Затем медленно перебросил ногу через край колодца, осторожно опускаясь вниз.

Я не могла оторвать глаз от этого зрелища. Колодец был узким, и даже с такого расстояния было видно, как его стены обветшали от времени. Остатки крыши над колодцем были убраны, оставив после себя лишь кучу щепок.

Сердце в груди забилось быстрее. Я не могла понять, что меня так тревожит: то ли глубина колодца, то ли то, как спокойно мужчина выполняет свою работу. Но что-то в этой сцене вызывало у меня странное чувство тревоги.

– Вы точно один справитесь? – не удержалась и заглянула внутрь.

Я стояла у края старого колодца, который выглядел так, будто видел не одно столетие. Его стены были покрыты мхом и трещинами, а из глубины вырывался прохладный, сырой воздух. Колодец был достаточно глубоким, и его темные воды манили своей загадочностью.

– Не беспокойтесь, – мужчина задрал голову и улыбнулся мне. Его лицо было загорелым, а в глазах читалась уверенность. Он был одет в простую рабочую одежду – старую рубашку и холщовые штаны, но при этом он выглядел сильным и надежным.

– Ну не то чтобы я сильно беспокоилась… – я даже смутилась немного, отводя взгляд. – А если застрянете? За веревку тянуть будет тяжело.

– Все будет хорошо, – он снова улыбнулся, и его голос звучал спокойно и уверенно. Он продолжил спускаться, его движения были плавными и уверенными.

Я продолжала стоять, наблюдая за ним. Свет, падающий с неба, едва освещал его фигуру, но я могла видеть, как он спускается. Его сапоги стучали по камням, и этот звук разносился эхом по всему колодцу, создавая ощущение, что он идет по лестнице, или по длинному, пустому туннелю.

В воздухе витал запах сырости и чего-то древнего, почти мистического. Я чувствовала, как от этого запаха по спине пробегает легкий холодок, но в то же время я не могла отвести взгляд от мужчины. Его уверенность и спокойствие передавались мне, и я начинала верить, что все действительно будет хорошо.

Колодец снова погрузился в тишину, нарушаемую лишь слабым эхом и плеском воды на дне. Я стояла и смотрела в темноту, и внутри меня боролись тревога и надежда.

Сначала раздался звук стука, будто кто-то уронил что-то тяжелое. Потом что-то загудело, словно огромный невидимый механизм заработал под землей. Мужчина очень быстро выбрался обратно, заставив меня отступить на шаг. Вода бурлила и грохотала, поднимаясь к самому краю колодца. Я смотрела, как грязь пенится, наполняя колодец до краев.

– Это завтра все уйдет, – пояснил мужчина, снова улыбаясь. Его улыбка была теплой и открытой, как солнечный луч в пасмурный день. – Унесет течением подземной реки.

Я смотрела на него, пытаясь понять, что меня зацепило в этом человеке. Симпатичный, около тридцати, высокий и жилистый. Его лицо и взгляд сразу располагали к себе. В его глазах читалась доброта и уверенность, а в движениях – спокойная сила.

– Теть Галь, я пошел? А то дел полно! – раздался голос Вени. Он дернул меня за рукав, возвращая к реальности.

– Беги, дорогой, – кивнула я ему. – Не забудь про обещание.

– Это все завтра теперь. После ярмарки приду! – воскликнул Веня и, махнув рукой, убежал, только пятки засверкали. Я снова осталась одна, наедине с колодцем и мужчиной, который стоял передо мной.

Мой взгляд вернулся к колодцу. Грязная вода бурлила и пенилась, словно пыталась выплеснуться наружу. Капли, падая на землю, образовывали влажные круги, которые медленно расползались по сухой поверхности. Тяжелый запах затхлости и сырости окутывал колодец, напоминая о его долгом забвении. Виднелись мутные остатки ила, которые, казалось, не трогали уже много лет. В глубине колодца мелькали неясные силуэты, будто кто-то или что-то пряталось там, в глубине.

– Это место давно не видело добрых рук, – мужчина подошел ближе. Его голос звучал мягко, но с легкой ноткой сожаления. Он наклонился, чтобы заглянуть в колодец, и его лицо на мгновение осветила тусклая полоска света, пробившаяся сквозь облака. – Был заилен, давно не чистился.

Я нахмурилась, глядя на колодец. Его глубина казалась бесконечной, и от этого становилось немного не по себе.

– Я что-то вам должна? – снова посмотрела на мужчину. Его присутствие вызывало у меня странное чувство тревоги и любопытства одновременно.

– Если только чаем напоите… – он улыбнулся, и в его глазах мелькнуло что-то озорное. – Меня зовут Илья. – Он склонил голову набок, и волосы, слегка растрепанные ветром, упали на лицо.

– Галя… – я удивленно подняла брови. – Его Величество рассчитался?

– Простил мне подать за этот год! – он улыбнулся шире, и в его голосе прозвучала гордость.

– Щедро… – хмыкнула я, все еще не до конца веря в услышанное. – Идем, Илья, чай точно есть! – я развернулась и направилась к дому, надеясь, что разговор с этим странным человеком не принесет мне больше проблем.

Я пошла к крыльцу, где меня уже ждал Петя. Как только я подошла, он быстро вбежал в светлицу, словно боялся, что я передумаю. Запрыгнув на лавку, петух устроился на ней.

Петя внимательно наблюдал за нами, его взгляд был строгим и серьезным, как у дуэньи, которая следит за поведением своих подопечных. Иногда он издавал тихие, гортанные звуки, напоминающие квохтанье, будто что-то шептал про себя. Но, несмотря на его суровый вид, к гостю он относился доброжелательно. В отличие от Мигеля и Коли, которых Петя явно недолюбливал, он не проявлял к нему никакого негатива.

Я накрыла стол, стараясь не обращать внимания на его пристальный взгляд. Нарезала хлеб и сыр. Разлила по кружкам еще теплый чай, который приятно пах травами и медом. Светлица наполнилась мягким светом, исходящим от свечи, стоящей на столе, и уютным ароматом домашней еды.

– Что с вами не так? – выпалила я, не выдержав напряжения, которое висело в воздухе. Между нами протянулась странная, невидимая нить, дергающая мое сердце и заставляющая желать, чтобы Илья остался.

Он остановился на полпути к столу, его взгляд стал серьезным. Тоска мелькнула в его глазах, словно тень, на мгновение скрывая улыбку.

– А это мое проклятие, – сказал он, и его голос прозвучал неожиданно глухо. – Женщин всех без разбору, от мала до велика, словно магнитом тянет ко мне. Иногда приходится прятаться в глуши, чтобы никого не видеть, чтобы не чувствовать эту боль одиночества.

Я нахмурилась, пытаясь понять, что он имеет в виду. Его слова звучали как признание в чем-то личном, но я не знала, как на это реагировать.

– И почему же так происходит? – спросила я, стараясь не выдать своего любопытства.

Он пожал плечами, но его взгляд не отрывался от моего лица.

– Так мне никто не люб, – сказал он с легкой горечью. – Нет той единственной, которая могла бы меня удержать. Не было до сих пор…

В его голосе я услышала надежду, смешанную с отчаянием. Он ждал, что я скажу что-то, что могло бы изменить его судьбу. Но я не знала, что ответить.

– Мне эта песня знакома, – сказала я, пытаясь скрыть раздражение. – Ешь и проваливай! Я ничьей парой не буду!

Илья замер, его плечи слегка опустились. Он выглядел так, словно получил удар в самое сердце. Его лицо стало бледнее, а в глазах мелькнула боль.

– Я понимаю, – сказал он тихо, почти шепотом. – Вернее, вы тоже знаете, как это, когда вас тянет не к одному единственному. Когда все кажется наваждением, дурными чувствами, и нет покоя ни душе, ни сердцу.

Он развернулся и пошел к двери, не оглядываясь. Я смотрела ему вслед, чувствуя, как внутри меня что-то сжалось. Я не знала, почему его слова так задели меня, но они оставили след.

Илья ушел, оставив после себя лишь легкую тень и ощущение чего-то незавершенного. Я почувствовала вину, понимая, что человек пришел сделать доброе дело, а я его вместо благодарности прогнала. Но что я могла сказать? Я не знала ответа на его вопрос, как и он на мой.

Накрыв тарелку с хлебом и сыром, я осторожно села к окну. Сквозь мутное стекло виднелся густой лес, его темный силуэт медленно колыхался на ветру. Солнце едва пробивалось сквозь набежавшие облака, окрашивая деревья в холодные оттенки серого.

Я откусила хлеб, но он показался мне безвкусным. Мысли, как тяжелые камни, давили на грудь. Что ж это за такое наказание? И за что?

И внезапно я осознала, что почти все, кого я уже знаю, за что-то наказаны. Мигель, Коля, Илья, я… И, возможно, очень многие из тех, кто живет здесь, тоже в чем-то провинились. Может быть, в прошлом они сделали что-то неправильное или просто оказались не в то время и не в том месте. Но теперь они здесь, и их жизнь стала чередой испытаний, которые они должны пройти, чтобы заслужить прощение.

Этот лес, эти дни, проведенные в этом месте, – все это было частью моего наказания. И, возможно, единственное, что я могла сделать, – это попытаться понять, за что именно я здесь, и найти в себе силы пройти через это.