Помойник

Глава седьмая

Вечером ко мне приехала Татьяна.

Когда раздался звонок у входной двери, я подумал, что это пришел Марек. Или Кривонос, решивший привести в исполнение свои недавние угрозы. Но на пороге стояла, назовем ее так, моя приятельница из травматологического отделения больницы. Однако с первого взгляда я даже ее не узнал. Она сильно изменилась, и в лучшую сторону. Прежде всего, окончательно зажили все ссадины и гематомы на ее лице. Потом, одета она была вовсе не в больничный халат.

Сейчас это была ослепительная красавица. Впрочем, теперь, после бомжихи Кастры, любая женщина, мало-мальски следившая за собой, будет казаться мне ослепительной красавицей.

— Здравствуй, Володя! Очень рада тебя видеть! — сказала она, наполняя мелодичной музыкой своего голоса мою квартиру. Все же голос был самым главным ее достоинством. — Надеюсь, ты не прогонишь бедную странницу?

— Конечно, странница. Без вопросов. Не прогоню, — ответил я, пропуская ее в прихожую. Крепко поцеловал Татьяну в подставленную щеку, взял из рук две туго набитые сумки и помог снять пальто. — Ты удивительно похорошела.

— Находишь?

— Вне всякого сомнения.

— Спасибо, Володя. Я бы предупредила, что приеду. Но с тобой совершенно невозможно связаться, — с упреком произнесла она. — У тебя нет ни обычного, ни мобильного телефона. Как ты существуешь без связи с внешним миром?

— Я считал, Таня, что в моей ситуации телефон мне ни к чему, — объяснил я.

— Хотел пожить отшельником?

— Вроде того.

— Может, и монахом?

— Как получится, — пожал я плечами.

Прикоснувшись к талии Татьяны, я проводил ее на кухню, усадил на самую удобную табуретку и предложил приготовить для нее чего-нибудь поесть. Правда, больше из вежливости. Поскольку, после вчерашнего визита Марека, в доме у меня почти не осталось никаких продуктов. Но, к счастью, она отказалась. Согласилась лишь выпить чаю. Женщины бывают иногда поразительно тактичны.

— Я смотрю, Володя, ты неплохо справляешься с хозяйством. Везде у тебя полный порядок, — похвалила она меня, помешивая ложечкой сахар в чашке и разглядывая мою маленькую кухню. — Поздравляю.

— Стараюсь, — ответил я. — Но спасибо покойному дяде. У него все было. Пришлось только слегка прибрать в квартире. Между прочим, из моего окна площадь Красная видна. Вернее, мусорный полигон. Но для поселка Вихляево он примерно, как Красная площадь для Москвы.

— Панорама, я думаю, грандиозная.

— Закачаешься.

— Ой, погоди! Я привезла с собой печенье. Купила в дорогу, чтоб не замутило от голода, — сказала Татьяна. Быстро поднялась и, порывшись в одной из сумок, достала из нее раскрытую пачку овсяного печенья.

— Слушай, давай я отварю тебе картошки. У меня есть почти полный мешок. Купил по случаю.

— Не хочу, — покачала она головой.

— Я же не предлагаю сразу отварить весь мешок, а всего несколько штук.

— Благодарю, я поняла. Но сейчас мне и одна картофелина в горло не полезет.

— Таня, так что у тебя произошло?

Она посмотрела мне в глаза и, немного помолчав, сказала:

— Я решала расстаться со своим мужем. Нет, официально мы с ним развелись год назад. Ты же знаешь.

— Знаю.

— Но мы продолжали жить вместе. Как бы по инерции. Считали себя мужем и женой. После того, как я выписалась из больницы, он перестал заниматься рукоприкладством.

— Ясно. Опасался оказаться за решеткой, — заметил я.

— Наверное, — кивнула Татьяна. — Но зато он начал меня всячески изводить. Начал придираться по любому самому незначительному поводу. Скандалил, бил посуду, хлопал дверьми. Отбирал у меня ключи от квартиры. Словом, превратил мою жизнь в один нескончаемый кошмар. Я терпела, терпела — и не выдержала. Решила уйти от него. Навсегда.

— Давно было пора.

— Признаться, Володя, я часто вспоминала о тебе. Не скажу, что каждый день. Но часто. Ты понимал меня, — проникновенно произнесла Татьяна. — Можно, я какое-то время поживу у тебя? Если ты не желаешь, то я не обижусь. Я поеду к своим родителям в Красноярск.

— Да чего там, оставайся, — ответил я. — В Красноярске холодно. Сибирь как-никак.

Я подумал, почему бы нам, собственно, не попробовать жить вместе? Это был отнюдь не худший вариант. К тому же он не накладывал на меня никаких обязательств. По крайней мере, на первых порах. Иной вопрос, разве я мог себе представить тогда в больнице, утопая в ее серых глазах и сливая наши уста в едином жарком поцелуе, чем для меня в конечном итоге все это обернется.

— Разумеется, Таня. Оставайся, — добавил я. — О чем разговор? Мне нравится, как ты вписываешься в интерьер этой квартиры.

— Спасибо, — растроганно поблагодарила она.

— Не за что. Ты только не считай, что у нас тут райская жизнь. Проблем и сложностей в Вихляево больше чем достаточно.

— Ну, проблем и сложностей везде хватает.

— Опять же, в нашем поселке нет работы. Почти никакой. По твоему узкому профилю — тем более. Честно, мне жаль погубить твой дикторский дар. Он не пригодится даже на местной автобусной остановке.

— Не волнуйся, Володя. Мы что-нибудь придумаем, — легкомысленно заявила Татьяна. — Одно скверно. Запахи у вас здесь стоят умопомрачительные.

— Видимо, на полигоне сегодня сожгли слишком много мусора. К тому же ветер дует в нашу сторону. Но не страшно. В поселковом магазине продаются респираторы. Тебе купить?

— В подарок? На день рождения?

— Нет, просто так. По доброте душевной.

— Пожалуй, не нужно.

— Правильно. Респиратор не украшает внешность человека, — заметил я, представив, как Татьяна расхаживает в нем по квартире. Нет, вписываться в интерьер моей квартиры она тогда точно не будет. — Ладно, если ты не возражаешь, я пойду, постелю свежее белье.

— Я тебе помогу, — сказала она, поднимаясь.

Чуть ли не полночи Татьяна по моей просьбе произносила своим низким мелодичным голосом, сдерживая хохот, объявления. Те, что обычно она делала на вещевом рынке. Например, чтоб бригадир строителей Мамедов срочно подошел к крытому павильону номер два, где его ждут друзья-земляки. И другие, тому подобные.

Встали мы поздно. Где-то в начале двенадцатого. Оделись, умылись, привели себя в порядок и, ведя расслабленную беседу, попили чаю с жалкими остатками овсяного печенья.

Затем я, не спеша, отправился в местный магазин пополнить наши продовольственные запасы. Посылать за покупками Татьяну было в высшей степени рискованно. Как незнакомому человеку, рыжеволосая продавщица могла запросто всучить ей что-либо заведомо не качественное, а то и неудобоваримое.

В магазине я терпеливо подождал, стоя в сторонке, пока Юля обслужит двух медлительных и на редкость говорливых старушек. Потом подошел к отглаженному многочисленными руками прилавку.

— Володя! Сокол ты мой ясный! Надеюсь, здорово ночевал?! — вместо приветствия, с ехидцей спросила она.

— Здорово, вспоминая о твоих прелестях. Замечательные у тебя шины.

— Что за шины?

— Автомобильные. Те, которые у тебя в дальнем углу.

— Лгун. Нужны твоей милости какие-то автомобильные шины, — усмехнулась Юля. — Полагаю, что сегодня ты возьмешь продуктов больше, чем всегда. Верно?

— Верно. Но откуда ты знаешь?

— Нетрудно догадаться. Ведь к тебе приехала такая надменная, расфуфыренная фря. Вся в черных одеждах. Ты и пожелаешь ее получше накормить.

— Естественно, что пожелаю. Расфуфыренная фря приехала же погостить не в Освенцим, в концлагерь, — ответил я, в который раз поражаясь насколько быстро в поселке Вихляево распространяется любая новость. Или, может, это просто проявление повышенного интереса только к моей персоне? Не понятно.

— Не в Освенцим, Володя. Но и не в Монте-Карло, — с задором произнесла Юля. — И не говори мне, что она твоя двоюродная сестра.

— Пожалуйста, не буду. Как прикажешь, — согласился я. — Хоть она мне и не родственница, но некоторое время поживет в моей квартире. Ты не возражаешь?

— Возражаю! Фу, распутник! Устроил, понимаешь, в нашем поселке гнездо разврата!

— Не без того, Юля. Не без того. Но этого требует романтизм моей натуры. Порекомендуй, что купить?

— Отравить бы вас обоих. Но я не буду. У меня доброе и мягкое сердце. Ну, в продаже сегодня имеются сырокопченые куры, — сказала она, распахнула дверцу холодильника и вопросительно посмотрела на меня. — Возьмешь?

— Возьму. Потом, мне еще сыра, колбасы, оливок из той открытой банки…

— Погоди. Не тараторь так быстро. Я ж тебе не автомат. Строго между нами, прожорливая твоя фря. Не знаю, как ты ее прокормишь? Хватит ли у нас в магазине продуктов?

— Да легко. Вашими продуктами со свалки весь Ватикан прокормишь, — усмехнулся я.

— Зачем тебе сдался Ватикан?

— Это я для примера.

— Ладно — прокормишь. Но ты с ней разоришься.

— Разорюсь, так разорюсь. Ты-то чего переживаешь? — спросил я.

— Как же мне не переживать? — вплеснув руками, возмутилась Юля. — Обнадежил, можно сказать, наивную девушку. Я имею в виду себя, чтоб ты понял. Наобещал ей с три короба, а сам в кусты. У него, оказывается, есть другая.

— Любопытно, что ж я тебе наобещал?

— Неужели позабыл? Ну, скажем, когда потеплеет, позвать меня на прогулку в лес. Я-то, глупая, и размечталась. Строила радужные планы. Платье даже новое купила.

— Но не понимаю, чем помешала тебе моя постоялица? Обещал — значит, позову. Не пропадет в сундуке твое платье. Будет у нас с тобой прогулка в весенний лес.

— Спасибо, изменщик. Как-нибудь обойдусь, — фыркнула она, небрежно складывая в пакет мои покупки.

— Какие, однако, мы гордые, — сказал я и протянул ей деньги.

— А где твоя благодарность?! — возмутилась Юля. — Что за дела?! Я для тебя стараюсь. Не грублю, не обсчитываю, не обвешиваю. Приветливо улыбаюсь. Рискуя карьерой, выбираю самые лучшие продукты. А где твои слова благодарности?

— Извини. Я думал, что теперь мои любые слова тебе ни к чему. Прими низкий поклон за то, что обслужила, — раздельно произнес я. — Но что слышно еще нового в поселке? Кроме приезда расфуфыренной фри?

— То, что ты поколотил Генку Кривоноса. Гонялся, как бешеный, за ним по полигону с деревянным ящиком в руках. Напрасно. Не стоило с ним связываться. Он опасный человек.

— Почему тебя это беспокоит?

— Хотя бы потому, что Кривонос мой хозяин, — неожиданно серьезно отозвалась она. — Точнее, он хозяин этого магазина.

Вероятно, я сильно изменился в лице, и она спросила:

— Ты разве не знал?

— Мне об этом никто не говорил.

— Странно, Володя. Следовало бы кому-нибудь поставить тебя в известность.

— Просто некому было это сделать, — заметил я. — Значит, Юля, ты во всем блюдешь интересы своего хозяина?

— Ну, допустим, не во всем. Но иногда случается.

— Смотри, не переусердствуй.

— Не бойся, не переусердствую.

— Может быть, я чего-нибудь еще не знаю?

— Сейчас проверим. Тебе известно, кто прежде был владельцем этого магазина? Не долевым, а главным.

— Теперь я не удивлюсь, если им был мой дядя.

— Он самый, — кивнула она. — Поэтому я и хотела тебе понравиться. Как своему возможному будущему начальнику. Поэтому, стиснув зубы, терпела твои грязные домогательства. Но сейчас я могу спать спокойно. Никаких бумаг на магазин у тебя нет. Получается, что ты даже не знаешь об их существовании.

— Хитрая же ты штучка, Юля. Я не подозревал в тебе столько коварства. Прямо настоящая Кармен. Но все эти бумаги можно восстановить. Потом наверняка где-то хранятся их копии.

— Ты как не от мира сего! — воскликнула она — Ты думаешь, что Кривонос сидел, сложа руки? Если копии и были, то он давно их уничтожил. Тебе нужен оригинал.

— Неплохо, конечно, иметь свой магазин. Но ничего, проживу и без него. Меньше хлопот, — сказал я. — Кстати, Юля. Я слышал, что мой дядя погиб по вине Помойника.

— О! Дался тебе этот Помойник, — хмыкнула она.

— Но люди говорят о нем вполне серьезно.

— Мало ли о чем они серьезно говорят. Но кто именно?

— Ну, бомжи с полигона.

— Хо-хо-хо. Нашел, Володя, кого слушать. Они соврут — недорого возьмут.

— Еще вот Марек.

— Марек? Он не меньший сочинитель. Нет, ты такой же чудак как твой дядя. Виктор тоже в него верил. К тому же полагал, что тот является его покровителем. Представляешь, как замкнуло человека? Он заказал даже сделать барельеф с его изображением.

— Это тот, что у вас снаружи? — спросил я.

— Ну да. Только на нем ничего не поймешь. Скульптор попался пропойца из пропойц. Каких свет не видывал. Ой, а как вешали этот барельеф! Комедия! Целый месяц крепили его с Виктором к стене…

Юля замолчала. В магазине появилось трое новых покупателей. Немолодая, привычно и беззлобно переругивающаяся, супружеская пара. И замшелый старичок в ватнике и штанах-галифе, в которых, вероятно, еще его дед воевал в гражданскую войну.

Продолжать при посторонних наш разговор было нельзя. Поэтому я простился с Юлей и вышел на залитую солнцем улицу. Мне хотелось рассмотреть изображение на барельефе, что висел на фасаде магазина. Изображение странного полусогнутого существа, напоминавшего чем-то рисунки снежного человека.

Впрочем, изучал я его недолго. Вскоре мое внимание привлек серебристый джин «ниссан» на обочине дороги. Но еще больше меня заинтересовали два парня, стоявшие рядом с машиной.

Вот кого я не ожидал здесь и сейчас увидеть! Это были те самые парни, которые устроили зимним вечером налет на бутик, охраняемый мною! Те самые парни, по чьей вине я угодил в больницу и получил группу инвалидности!

— Вован! Дорогой ты наш! — воскликнул один из них и, огибая лужи, устремился ко мне. — Что за встреча! Ну, как старых фронтовиков! Мы израсходовали почти весь бензин, пока искали тебя. Но, как говорится, на ловца и зверь бежит. Между прочим, меня зовут Алекс, — он взял меня под локоть и повел ко второму парню, оставшемуся возле джипа.

Само собой, происходившее меня не радовало. Но я не противился парню. Решил сначала выяснить, чего это вдруг им от меня понадобилось.

— Смотри, Фролик, он прекрасно выглядит. По нему не скажешь, что он недавно лечился в больнице, — широко улыбаясь, произнес Алекс.

— Ага, не скажешь, — подтвердил его приятель.

— Он прямо-таки цветет и пахнет.

— Одно слово, Алекс, персик.

— Хотя забрался ты, Вован, в несусветную глушь. Но зато на лоне родной природы. У нас за тебя душа радуется.

— Да. Уголок сказочный. Я бы тоже здесь пожил, — добавил Фролик.

— Успеешь еще. А пока давай дыши свежим воздухом.

— Зачем вы приехали? — спросил я.

— Вопрос по существу, — кивнул Алекс. Достал пачку дорогих сигарет, раскрыл и протянул мне.

— Не хочу. Так, зачем вы приехали?

— Где бы нам здесь с тобой потолковать? У нас к тебе серьезный разговор. Конечно, мы не рассчитываем, что ты пригласишь нас к себе домой. Но есть у вас в поселке приличная забегаловка?

— В виду наличия отсутствия нет, — витиевато выразился я.

— Откуда, Алекс, взяться здесь забегаловке? Кому в нее забегать? Окрестным коровам, что ли? — усмехнулся Фролик и, вздрогнув, оглянулся на проезжавший мимо «КамАЗ».

Из кабины «КамАЗа» на нас смотрели скуластый водитель и Генка Кривонос. Если бы я сейчас был один, то они бы наверняка вылезли из своего грузовика и всыпали бы мне по первое число. Получается, что эти парни, сами того не подозревая, оказали мне немалую услугу. Парадокс, да и только!

— Нет, вы видели этого чумового водилу?! — воскликнул Алекс. — Он чуть было не зацепил мой джип! Вот козел!

— Верно. Неприятно стоять на обочине, — согласился я.

— А я о чем тебе говорил, — сказал он. — Поедем лучше прокатимся.

Я предусмотрительно сел на заднее сиденье. Они не возражали и расположились спереди. Новый внешний облик джипа вводил в заблуждение. Судя по состоянию салона, пользовались им долго и активно. Причем, совсем пренебрегая следить за ним внутри.

Алекс оказался неплохим водителем. Он быстро миновал пределы поселка и, маневрируя, умело поехал по разбитой проселочной дороге, пролегавшей между негустым лесом и полем с подтаивающим снегом на комьях земли. Потом плавно затормозил у края дороги.

Когда мы выбрались из машины и встали на относительно сухое место, Алекс сказал:

— Вован, не хочу больше ходить вокруг да около. Скоро над нами будет суд. Ты понимаешь, что мы не желаем очутиться за решеткой. Даже на самый короткий срок. Тем более за какую-то детскую шалость. Я согласен: да, мы сглупили. Да, сваляли дурака. Но что ж теперь нам до конца дней за это расплачиваться?

— Некоторым иногда приходится расплачиваться и за меньшие прегрешения, — заметил я. И отошел подальше он наполненной жидкой грязью автомобильной колеи.

— Возможно, что и так. Но мы не собираемся относиться к их числу, — буркнул Фролик.

— Точно, не собираемся, — подтвердил его приятель. — С дирекцией твоего бутика мы договорились. Они не имеют к нам претензий. С нашим следователем, в принципе, тоже. Он готов все замять. Слово осталось только за тобой.

— За ним мы к тебе и приехали, — произнес Фролик и мастерски высморкался на дорогу. Я всегда мечтал научиться сморкаться подобным образом. Надо будет как-нибудь потренироваться.

— Существует три варианта, — продолжал Алекс. — Первый. Мы даем тебе деньги, и ты пишешь такое же заявление, как дирекция бутика. Что не имеешь к нам претензий. Короче, даем тебе отступного.

— И сколько? — поинтересовался я.

— Восемьсот баксов. Не находишь, что это нормальная цена за листок бумаги. Правда, изначально у нас была тысяча. Но у нас возникли непредвиденные расходы. Второй вариант. Это — если ты откажешься писать заявление. Мы платим следователю, и он обставляет дело так, что во всем произошедшем оказываешься виноват ты один. Типа того, что ты, будучи нетрезвым, сам пристал к нам, обычным покупателям. Нецензурно выражался, размахивал кулаками. Ну и случайно свалился с лестницы. Отличный вариант. Но у него есть минус. Следователь требует чересчур много.

— Жадный, собака, — заметил Фролик.

— Погоди, не встревай. Как он тебе, Вован? Нравится? — спросил Алекс.

— Не отвлекайся, — попросил я. — Обрисовывай варианты дальше.

— С удовольствием. Стало быть, вариант третий. На тот же случай, что и второй. Но к нему, признаться, нам бы не хотелось прибегать.

— Мы ж не душегубы, — вставил Фролик.

— Вот именно, — кивнул Алекс. — Но, возможно, ими станем. Заплатим какому-нибудь местному бомжу за твое физическое устранение. Те же восемьсот баксов — и дело в шляпе.

— Нет пострадавшего, нет судебного разбирательства, — добавил Фролик.

Теперь настала пора задуматься мне. Я прошелся около их серебристого джипа. Закурил сигарету и посмотрел на видневшиеся вдали уродливые очертания мусорного полигона.

— И что ты нам ответишь? — спросил Алекс, поигрывая в руках зажигалкой. — Но, учти, мы не настаиваем ни на одном из вариантов. Мы за свободу выбора.

— Я не возьму в толк, зачем вам понадобились эти варианты? При умелом адвокате вы много не получите. Скорее всего, отделаетесь условным сроком.

— Натурально, что условным, — подтвердил Алекс. — Но, ты прикинь, зачем нам вообще судимость? Это ж пятно на всю жизнь. Итак, Вован, что ты выбираешь?

— Ладно, обсудим все ваши варианты. От первого я сразу отказываюсь. Как я могу писать заявление, что не имею к вам претензий? Я же их имею.

— Ясно, что имеешь. Но чтоб ты их не имел, мы даем тебе деньги, — напомнил Алекс.

— Спасибо. Я ценю вашу щедрость. Но они мне ни к чему, — ответил я. — Чувство испытанного унижения в бутике, время, проведенное на больничной койке, и полученная инвалидность стоят, по-моему, дороже, чем восемьсот долларов.

— Ну, смотри, — протянул Алекс.

— Я смотрю и вижу, что нужно перейти ко второму варианту, — сказал я. — Задумано, действительно, неплохо. Но вы посчитали сумму, в какую в итоге он вам выльется? Кроме следователя, вам придется заплатить еще свидетелям. Потом, не факт, что адвокату удастся свалить всю вину на меня. Как ни крути, а я — пострадавший. О чем у меня имеется медицинская справка.

— Попытка, не пытка, — буркнул Фролик.

— Попытайтесь, конечно. Если есть охота и лишние деньги. Ну а о третьем вашем варианте мне и говорить не хочется. Он какой-то детский. Полагаете, что заплатите первому встречному бродяге — и все будет шито-крыто? Ничего подобного! Нет, разумеется, ваши доллары он возьмет. Еще и поблагодарит. Но ровным счетом ничего не сделает. Зачем ему напрягаться? Зачем кого-то там убивать? Зачем, собственно? Но зато у него появится отличная возможность вас шантажировать до конца дней.

— Кое в чем ты, Вован, прав, — подумав, сказал Алекс. — С бомжами лучше не связываться. Со следователями и адвокатами — тоже. Но, как я понял, ты желаешь получить сумму крупнее. Давай обсудим.

— Вовсе нет, не желаю.

— Что же тогда?

— Существует четвертый вариант. Он бы меня вполне устроил.

— Что за вариант? — спросил Алекс.

— Самый простой и примитивный. К тебе, собственно, претензий я не имею. Поэтому, прошу, не вмешивайся.

Я занял позицию удобнее и сильно, с разворота, ударил кулаком в подбородок Фролика, стоящего слева от Алекса. Ударил так же неожиданно, как некогда и он меня в бутике бейсбольной битой по голове. Потом еще несколько раз по лицу. Никакой злости я к нему сейчас не испытывал. Он был мне чуть ли не безразличен. Долги, однако, следовало возвращать.

Фролик не защищался и не уклонялся от моих ударов. Он лишь, согнувшись, пятился назад. Продолжать бить человека, который не оказывает сопротивления, было некрасиво и неинтересно. Наверное, даже подло. Поэтому я прекратил это занятие. И стал, переводя дыхание, потирать разбитые в кровь костяшки пальцев.

— Все, точка. Теперь я к вам больше не имею никаких претензий, — сказал я.

Алекс молча пожал плечами.

— Где писать заявление? — спросил я.

— Ты успокоился?

— Да.

Помедлив, Алекс открыл дверь джипа и кивнул на переднее сиденье.

— Вован, оказывается, ты мстительный мужик, — заметил он, садясь на место водителя.

— Извини, какой есть, — буркнул я. — А чего вы хотели? Бесплатную путевку в санаторий? За то, что ограбили магазин и спустили меня с лестницы? Потом, вместо того, чтобы попросить прощение, приехали сюда меня пугать. Найдут они, мол, бомжа для моего физического устранения. Скажи спасибо, что тебе самому не досталось.

— Спасибо, — поблагодарил Алекс. — Но ты хотя бы предупредил в начале.

— Что за метаморфоза с тобой произошла? Вы меня не предупреждали. Око за око, зуб за зуб. Как завещал нам пророк Моисей.

— Ты что еврей?

— От еврея слышу, — парировал я.

— Если бы ты, Вован, не застал меня врасплох, то я бы тебе показал, — подал голос с заднего сиденья Фролик, осторожно прикладывая носовой платок к своему лицу.

— Это я бы переломал тебе тогда в бутике все ребра, если бы ты не застал меня врасплох.

— Гадина, — прошипел он.

— Охладись, Фролик! Это по твоей вине мы вляпались в эту историю! Все покоя тебе нет! Вован, не обращай на него внимания, — сказал Алекс. Достал, обернувшись, дипломат, лежащий сзади на сиденье, вынул из него чистый лист бумаги и вместе с шариковой ручкой протянул мне.

— На чье имя писать? — поинтересовался я.

— На имя этого… Как, черт, его?.. Ну, на имя начальника милиции, — поразмыслив, ответил он и принялся диктовать текст заявления.

Прежде чем отдать ему исписанный текс, я попросил мне дать сто долларов.

— Гоните, гоните, — поторопил я.

— Ты и наглец, — отреагировал Фролик.

— Но мне казалось, что твой четвертый вариант исключает деньги, — напомнил Алекс.

— Верно, исключает. Но мой четвертый вариант здесь не причем. Эта сотня за мое потраченное время. Я обещал любимой женщине, что приду домой через десять минут. А не через два с лишним часа, как сейчас. Поэтому я должен подарками загладить перед ней свою вину.

— Ладно, мы не обеднеем. Но давай-ка я быстрее отвезу тебя домой. Пока у твоей мадам не разыгрался аппетит на подарки, — произнес Алекс, включая зажигание.