Полный перебор (СИ)

Глава 1

Солнечные лучи настойчиво пробивались сквозь сомкнутые веки, раздражая и прогоняя последние остатки сна. Прикрыв глаза рукой, Павел вознамерился было поваляться с полчасика перед подъемом. Однако возникла новая проблема — лежать было совершенно некомфортно, такое ощущение, будто под ним камень вместо привычного матраса. Что за черт? Он что, умудрился свалиться на пол во сне?

С недовольным стоном Павел приподнял голову, приоткрыл один глаз и осмотрелся. Спустя секунду, уже стоя на ногах и распахнув оба глаза во всю ширину, он глядел на сплошную стену джунглей, окружавших круглый каменный диск, на котором он находился. Джунгли были какими-то неестественными — вырвиглазно-ярких цветов растения постоянно шевелились не в такт порывам ветра, перемещались с места на место, и даже будто бы негромко шипели и жужжали.

Градус паники резко скакнул вверх. Последнее, что было в голове парня до сегодняшнего более чем необычного пробуждения — приглашение на пикник от одногруппника, суматошные сборы и поездка за город. Отдельные кадры веселой попойки не связывались в единую ленту, и никак не объясняли его присутствие в тропических джунглях. Его что, с вертолета сюда опустили? И он при этом даже не проснулся? Страшная мысль промелькнула в голове. В панике закатав рукава водолазки, Павел осмотрел вены на руках. Вроде чисто. На ногах тоже. Шея… С шеей сложнее, но на ощупь вроде цела. Ну да это ничего не доказывает, не обязательно колоть, можно и влить. Только вот зачем, зачем? Кому понадобился недоучившийся студент из небогатой семьи, житель небольшого провинциального городка, без особых талантов, ничем не примечательный и скучный? Может быть, его с кем-то спутали? Кто там был на вечеринке?.. Да никого там не было такого, из-за кого стоит заморачиваться с доставкой по воздуху невесть куда.

Бред, это определенно бред. Или розыгрыш! Эти кусты наверняка не настоящие, не бывает таких растений! Фу, вот же он перепугался спросонок, дурак. Повеселил ребят своими дикими прыжками и плясками. Вот черти, узнает кто придумал, по шее надает.

Он шагнул к краю диска и взялся за зеленые плети лиан, чтобы расчистить себе проход. Лианы резко дернулись, и руки пронзила жгучая боль. С воплем отскочив подальше от коварных растений, он затряс кистями рук. Ладони стремительно краснели и опухали.

Шутка начинала плохо пахнуть. Никто из его друзей не стал бы так поступать, это перебор.

Наконец жжение в ладонях затихло, но выглядеть лучше они не стали — распухшие красные кисти с растопыренными пальцами напоминали надутые резиновые перчатки.

— Ничего же не сделал, только вошел! — растерянно проговорил он вслух, подражая герою старой комедии, и нервно рассмеялся. Чертовы нелепые растения оказались невероятно опасными, теперь их подергивания казались танцем ядовитых кобр. Заросли обступали диск плотным кольцом, и выйти отсюда он не сможет. Вряд ли джинсы и водолазка послужат достаточной защитой от этого яда. Да и глаза прикрыть нечем.

Так, надо сесть, успокоиться и подумать. Безвыходных ситуаций не бывает, выход должен быть, нужно только его увидеть. А для этого нужно прежде всего перестать метаться и включить мозги. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Спустя два часа он все так же сидел в центре каменного диска, и дыхательная гимнастика помогала все меньше. Кожа рук изменила цвет на багровый и местами покрылась черными пятнами. Оптимизма такая расцветка вовсе не добавляла. Хуже всего, что пальцы начали терять чувствительность — и с каждой минутой все сильнее.

Павел уже почти решил наплевать на последствия и прорываться сквозь заросли наобум, понадеявшись на удачу, но тут его ушей достигли непонятные звуки, резко выбивающиеся из жужжаще-шуршащего звукового фона джунглей.

Ритмичный хруст — и неразборчивое немелодичное пение. По джунглям определенно кто-то передвигался — кто-то разумный и достаточно уверенно себя чувствующий среди хищных растений, чтобы позволить себе развлекаться музыкальными номерами.

— Эй, вы меня слышите? — закричал парень, приплясывая на краю диска. — Я не могу выбраться, вы можете мне помочь? Эй!

Невидимый певец прервал музицирование, но отвечать на призывы о помощи не спешил. Хруст в зарослях тем не менее стал громче, кроме того, стало возможным разобрать шаги нескольких человек. Через минуту они были уже у каменной площадки — прорубив в стене зловредных лиан здоровенную брешь, на камень шагнули два человека крайне необычного вида.

Один — лысый здоровяк богатырских пропорций, второй — невысокий худощавый парень, весь какой-то скособоченный, одно плечо заметно выше другого.

— Смотри-ка ты, кто тут у нас! — голос у худощавого оказался очень ему подходящий, с неприятными шипящими нотками. — Новенький — готовенький. Уже лапки свои любопытные успел сунуть куда не надо. Ишь, какой баловник!

— Слизь, не мороси. — басом великана можно было забивать сваи — настолько он был мощным. — Каждый раз одно и то же. Надоел до смерти.

— Окей, окей. — вертлявый парень поскучнел и неожиданно заговорил сухим казенным тоном, видимо, подражая кому-то. — Новичок, приветствуем тебя на планете Зерус. Не доставай нас глупыми вопросами, со временем все узнаешь. Сейчас тебе надо сделать пару уколов, а то до базы не доживешь. Сядь и не дергайся.

Тощий достал из висящей на боку сумки небольшой цилиндр, шагнул вперед и надавил рукой на плечо Павла, заставляя его сесть. Лицо тощего казалось каким-то странным, неестественным, неправдоподобным, с нечеловеческими пропорциями. Павел открыл было рот, чтобы что-то спросить, но тут все вопросы напрочь вылетели у него из головы. Тощий моргнул — моргнул поперек глаза. И только сейчас слегка близорукий с детства Павел разглядел его зрачки — вертикальные, как у змеи. Что за чертовщина! Он дернулся было вскочить на ноги, но не успел. Приложенный к его шее цилиндр дважды коротко пшикнул, и Павлу словно на голову упал чугунный утюг.

Изображение в глазах пошло рябью и замерцало, голова закружилось, все его тело обмякло, и парень растекся по поверхности камня большой безжизненной медузой. Жжение с области кистей распространилось на все тело — хоть и с меньшей интенсивностью. Парень хотел было сказать пару нехороших слов в адрес вертлявого, но язык его не слушался.

Здоровяк скинул рюкзак и присел, по всей видимости готовясь к долгому ожиданию. Вертлявый зарылся в свою сумку с головой, что-то перебирая и перекладывая с место на место, содержимое сумки звенело и булькало. Страдания новичка не заботили их, казалось, ни в малейшей степени. Они спокойно дожидались, когда же он перестанет валяться кучей дохлятины и можно будет отправиться в путь.

Испытывающий целый букет неприятных ощущений, Павел мог лишь мысленно проклинать этих равнодушных сволочей. Судя по их поведению, ввели ему какое-то лекарство, и, наверное, это было действительно необходимо — но можно же было проявить хоть капельку сочувствия! Да и предупредить перед уколом…

Жар во всем теле сменился ознобом, суставы ломило — казалось, они вот-вот выпадут из своих гнезд. Неожиданно заболели все зубы разом — ослепляющая боль вымыла из головы все мысли. Павел замычал сквозь стиснутые челюсти, дернулся, но мышцы по-прежнему отказывались выполнять приказы страдающего мозга.

Зубная боль пошла на спад, давая возможность в полной мере насладиться новой напастью — мышцы по всему телу поразили болезненные спазмы, какие бывают при растяжениях. Впрочем, была и хорошая новость — конечности снова подчинялись командам, хоть и с явной неохотой. Павел, шипя от боли и припадая поочередно на все четыре конечности, изменил расположение своего тела с «позы дохлой медузы» на «позу дохлого эмбриона». О том, чтобы подняться на ноги, даже думать не хотелось.

— Что, отпускает? — вертлявый закончил возиться со своим мешком и обратил свое внимание на ожившего парня. — Не корчи рожи, без этого укола ты съехал бы с катушек через пару часов, на полдороги до базы. Сам виноват, не полез бы лапать кусты — обошлись бы составчиком попроще, и тебя плющило бы не так сильно.

Расскажу тебе пока вкратце, что тут у нас как, пока ждем. Как ты, наверное, уже понял, мы на другой планете. Черт его знает, зачем и почему. Все мы очнулись на одной из таких площадок — их до черта натыкано в этих джунглях. Жизнь тут не сахар, крутимся как можем. Нас тут тысяч десять, людей, я имею в виду. Что ему делать, каждый решает сам. Но в основном все кучкуются вокруг центральной базы — там более-менее безопасно, и можно пристроиться на подработку для начала. Мы, собственно, шустрим на сборке новичков как раз по договору с базой. Ладно, хватит с тебя. Меня заколебало повторять это бла-бла по сто раз, остальное на месте расскажут. Вставай давай, хватит корчить из себя умирающего. Должно было уже попустить, по идее.

Вертлявый закинул рюкзак за плечи и махнул рукой, призывая Павла встать и следовать за ним. Павел в себе сил на такой подвиг не чувствовал абсолютно.

— Эй, толстый, не делай вид, что ты тут не при чем! Помоги доходяге встать.

Лысый амбал поднялся на ноги, и через секунду Павел уже стоял на ногах. Точнее, висел, удерживаемый за воротник могучей лапой здоровяка.

— Давай, шевелись. Не так много нам платят, чтобы мы тратили на тебя весь день.

Отпущенный амбалом, Павел с трудом устоял на ногах. Боль прошла, но дикая слабость во всем теле заставляла прилагать существенные усилия для того, чтобы не упасть прямо здесь. При мысли о том, что придется куда-то идти в таком состоянии, становилось еще хуже.

Ждать его, впрочем, никто не собирался, и парень зашагал вслед за странной парочкой. Те достали свои мачете и прорубали себе дорогу среди лиан, уже затянувших расчищенную меньше часа назад тропу.

Следующие два часа отпечатались в памяти Павла мутной зеленой полосой. Он шагал и шагал, с трудом удерживая заданный ритм, борясь со слабостью и тошнотой. Джунгли казались бесконечными — пестрые листья, змееобразные лианы, тихое гудение, шорохи, мерзкое чавканье болотистой почвы под ногами.

Кисти рук в норму так и не пришли, Павел осматривал их во время коротких привалов, но поводов для оптимизма не находил — все те же ярко-красные сосиски, торчащие врастопырку. От его вопросов вертлявый отмахнулся, сказал, что подлатают на базе, там же все объяснят. Оставалось ждать и шагать, шагать и ждать. И задаваться вопросом — для чего же тогда предназначался проклятый укол. Уж точно не для улучшения его, Павла, самочувствия.

— Радуйся, почти пришли! — голос вертлявого вырвал Павла из полумедитативного состояния, в котором он пребывал большую часть пути. Джунгли обрывались, они стояли на краю громадной расчищенной площадки. В ее центре возвышалась высокая каменная стена, видимо, окружающие территорию базы. Расчищенная площадь была разбита на разномастные участки, на которых что-то выращивали. Десятки человеческих фигур перемещались среди грядок, что-то сажая, пропалывая и собирая.

Их появление не вызвало особого интереса, лишь несколько ближайших к ним работников оторвались от своих занятий и какое-то время смотрели в сторону их группы.

Внутрь кольца стен вел узкий тоннель, возле которого никого не было. Впрочем, узким он казался издалека — когда они подошли поближе, тоннель оказался вполне приличных размеров — больше трех метров в высоту. Его размеры казались незначительными в контрасте с высотой стен — каменный монолит возвышался метров на двадцать, он явно не был творением человеческих рук. Древний вулкан, приспособленный в качестве гигантской крепости?

Внутри кольца стен был… титанических размеров бомжатник. Именно такая мысль возникла в голове у Павла, когда он увидел многочисленные халупы, слепленные как попало и из чего попало, разбросанные без всякого порядка по всей территории внутри каменного кольца. В нескольких местах над этим морем времянок возвышались строения чуть более капитального вида, в несколько этажей. К одному из таких зданий они и направились.

— Эй, алхимик! Тут к тебе клиент. — закричал вертлявый, стуча в дверь. — Ээй! Оглох ты там, что ли?

— Я занят, идите к черту, — раздраженный голос, донесшийся с верхнего этажа футуристического строения, не сулил возмутителям спокойствия ничего хорошего.

— У нас тут новичок, и он не факт, что протянет до вечера. — вертлявый недовольно морщился, кажется, он был не в восторге от предстоящей встречи с неведомым алхимиком.

— Найдете еще одного, — невидимый собеседник ни капельки не огорчился перспективой его, Павла, близкой смерти.

— Осьминог, твою … … …! — рявкнул вдруг молчаливый амбал. — Хватит выеживаться, вылезай давай!

Невидимый алхимик промолчал, но дверь в его жилище приоткрылась, приглашая входить. Внутри строение выглядело еще более нелепо и жутко, чем снаружи, хотя казалось, что куда уж больше. Стены комнат и коридоров были покрыты множеством полок, заставленных сосудами всех форм и размеров. Внутри сосудов, наполненных разноцветными жидкостями, плавали бесформенные клубки непонятного назначения. В одной из колб Павел с ужасом заметил глаз, подозрительно похожий на человеческий. Глаз внимательно наблюдал за происходящим снаружи через мутноватое стекло стенки колбы — зрачок двигался из стороны в сторону.

Павлу расхотелось доверять свое здоровье хозяину этого жилища, и вообще здесь находиться. Его мнения, впрочем, никто не спрашивал. Впереди шагал вертлявый, с любопытством вглядываясь в содержимое колбочек. Сзади Павла подпирал амбал, да и куда ему бежать, в конце концов? Оставалось надеяться на лучшее… На то, что его на самом деле подлатают, а не расфасуют по колбам в качестве пополнения жуткой коллекции.

Пройдя по узкому коридору, они оказались в большой круглой комнате, напоминавшей обиталище сумасшедшего вивисектора. Стол наподобие операционного, покрытый окровавленной клеенкой. Множество уже привычных полок с колбами. Разнокалиберные хирургические инструменты повсюду. С потока свисает несколько ламп на гибких штангах, некоторые штанги держат в зажимах устройства непонятного назначения. Центр комнаты ярко освещен, стены скрываются в тени. Павла подтолкнули по направлению к табурету на высокой ножке. Он присел, настороженно оглядываясь. Обстановка доверия не внушала. Понятно, что надеяться оказаться в обставленной по современным стандартам клинике было бы в высшей степени наивно — но такой свинарник никак не мог быть местом работы врача. Нормального врача, по крайней мере.

Дробный топот ног по ступенькам возвестил о приближении обитателя и хозяина всего этого околомедицинского бардака. Распахнулась неприметная дверка в углу комнаты, и сквозь нее, пригнувшись, вошел высокий худой субъект в некогда белом, а сейчас похожем на камуфляж от многочисленных пятен халате и здоровенных очках-консервах.

— Ну что тут у вас? Опять не смогли нормально встретить, да? — недовольство в голосе доктора плескалось змеиным ядом, шипя и пузырясь. «Его не иначе как отвлекли от создания философского камня» — подумал Павел. Последние надежды на благополучный исход благополучно испарились, оставив нарастающую панику.

Доктор бегло оглядел пациента и раздраженно хмыкнул.

— Опять обошлись стандартным блокиратором? А я теперь должен ковыряться с этим мясом. Вы меня когда-нибудь достанете окончательно, я поговорю с полковником и вас выпрут нафиг со всех контрактов. Мелочные жлобы.

— Док, вот ты сейчас реально неправ! — в голосе вертлявого звучала обида, неизвестно, правда, насколько искренняя. — Мы его уже нашли в таком виде, на такой стадии уже ничего не сделать. Без контролера ему не ввести ничего активного, а из чистого у меня только блокиратор и был! Да вот хоть у толстого спроси, ну!

— Угу, — буркнул амбал.

— Ладно, подождите на улице. Минут сорок займет это все.

Амбал и вертлявый направились к выходу. Павел проводил их взглядом и открыл было рот, чтобы спросить, насколько опасно его состояние, но его намерение прервала вонзившаяся в затылок игла. Все тело, начиная от шеи потеряло чувствительность, язык тоже не шевелился. Подхваченный доктором и уложенный лицом вниз на операционный стол, Павел только и мог возмущенно вращать глазами и надеяться, что сорок минут спустя не окажется разложенным по баночкам.

— Эти бездельники наверняка ничего толком не объяснили, так что расскажу вкратце, что тут у нас и как, — задумчиво проговорил доктор, звеня инструментами. — Про планету ты, наверное, и так понял, так вот — на этой планете очень интересная биосфера. В отличие от нашей планеты, где организм пытался сохранить стабильность на клеточном уровне и приспособиться к окружающей среде на уровне целого организма — здесь все наоборот. Весь процесс существования местных растений, животных, всех подряд — основан на постоянных мутациях. Причем мутациях очень, очень стремительных. Многие приводят аналогию каких-то зергов из старкрафта, но я лично не знаком с первоисточником и не могу сказать, насколько это сравнение обосновано. Вот твои руки могут послужить хорошей иллюстрацией — они не отравлены, они заражены активным свободным мутагеном. Такой есть у всех местных организмов, и используется ими для защиты и нападения. Клетки твоих рук беспорядочно изменяются, меняя свои свойства на абсолютно произвольные. Эдакая раковая опухоль в абсолютной степени.

Доктор помолчал, звякнуло стекло, что-то забулькало, переливаясь.

— Вылечить ткани рук, подвергшиеся таким мутациям, невозможно в принципе. Мне придется удалить поврежденные ткани и нарастить новые. Не такой кстати сложный процесс, как может показаться по описанию. Местные условия кроме проблем дают и большие возможности, даа…

Раздался щелчок, и какой-то аппарат бешено завыл, заглушая слова. Какое-то время из-за воя ничего не было слышно, лишь гремело передвигаемое с места на место по полу ведро.

Наконец прибор был отключен.

— На чем я там остановился, ах да, мутации. Люди плохо приспособлены к местной среде. Само собой, наши организмы развивались совсем в других условиях, и у нас нет встроенной защиты от спонтанных изменений. Но тут нам на выручку приходит местная же природа! Местные животные в процессе развития сформировали практически у всех своих внутренних органов автономную систему управления — фактически каждый орган можно рассматривать как отдельный полноценный организм, если отключить его от главного, центрального мозга. Причем не просто организм, а организм-паразит, который стремится найти и встроиться в организм-хозяин. Понимаешь, к чему я клоню?

Доктор рассказывал очень увлеченно, чувствовалось, что тема ему близка и интересна. Сконцентрировавшись на словах доктора, Павел старался абстрагироваться от его действий и доносящихся неприятных звуков — что-то чавкало, мерзко хлюпало и временами даже хрустело. Павел отгонял накатывающиеся периодически волны паники и слушал, слушал голос, вникал в смысл произносимых им слов. Главное не думать, что именно там происходит. Главное не думать…

— Да, можно приживить себе все, что угодно! В теории. Тут, конечно, не все так просто, хватает подводных камней. Чем сложнее орган, тем более развита у него система управления — и тем сложнее держать ее в подчинении. Чем больше у тебя «запчастей», тем менее устойчив в целом твой организм к неупорядоченным случайным мутациям — приходится это как-то компенсировать. Вам, нынешнему поколению, еще повезло — все более-менее испытано, отработано, отлажено. Каждому новичку ставится стартовый пакет готовых имплантов за счет базы — в долг, конечно, но хорошо подобранный, нужный пакет, без этих имплантов пришлось бы ой как нелегко.

Доктор прошелся вдоль полок, взял несколько колб с таинственным содержимым, и вернулся с ними к столу.

— А вот первым поколениям приходилось тяжело. Мы не знаем даже, как давно люди перемещаются сюда, так как предыдущая волна погибала полностью до появления следующей. Да, волна — это прибытие людей большими группами, случается примерно раз в три года. Уже скоро следующая, опять аврал…

Доктор задумался о чем-то, продолжая, впрочем, уверенно орудовать все новыми пыточными орудиями, которые он подхватывал со столика один за другим.

— Волна-волна. Да, точно. Первые поколения. Достоверно нам известно о пяти, пятнадцать лет назад группе людей удалось выжить, они закрепились здесь и умудрились продержаться до прибытия, хм, «подкреплений». Невероятный, хочу я сказать, подвиг. Никаких техник работы с модулями и имплантами не было, поэтому орган просто вырезали из убитого монстра и приживляли себе — наподобие того, как прививают яблони, к примеру. Какие чудовищные побочные эффекты это вызывало, тц-тц-тц. То поколение считается первым. Никого из них уже нет в живых. Впрочем, как и из второго. Я сам — из третьего. Мы разработали вакцину-блокиратор, которая позволил избавиться от большей части нежелательных последствий. Часть проблем не решена до сих пор, но это уже кое-что, да, и то, что полсотни моих современников еще живы, это доказывает.

Доктор стянул с рук перчатки, швырнул их на столик, прошелся взад-вперед. Когда он на мгновение вошел в Поле зрения Павла, тот с удивлением обнаружил вокруг шеи доктора целый воротник из длинных толстых щупалец. Щупальца лениво извивались, укладываясь компактной колбаской на плечах.

— Вот и все, подождем минут пять, пока приживется, и можете быть свободны. Что я вам поставил: во-первых, имплант-блокиратор. Защищает от свободного мутагена, под который вы попали. Во-вторых, имплант-коммутатор. Упрощает подключение и управление другими имплантами и модулями. В-третьих, и в главных — импланты — разъемы. Позволяют временно подключать специализированные внешние модули. Они понадобятся вам для работы. Вся эта система хорошо подогнана и сбалансирована, и это позволяет вам ставить что-то еще буквально сразу. Если, конечно, вы найдете на это деньги.

Вся эта красота обошлась вас в две тысячи мутов — это местная валюта. Именно столько вы должны базе. И еще тысячу — лично мне, за восстановление ваших рук. Заранее предупрежу — выглядят они несколько не так, как вы привыкли, но я все-таки не пластический хирург, извините. В течении двух-трех недель придут в норму.

Вот, пожалуй, и все.

Доктор небрежно выдернул из затылка Павла иглу, и тот почувствовал, что тело вновь ему подчиняется. На удивление, никаких неприятных ощущений не было. Очень, очень странно — если вспомнить о том, что происходило в этой комнате последние полчаса.

— Вопросы, предложения? Если таковых нет, попрошу на выход. Я, как уже, кажется, говорил, очень занят. Очень.

— А чем модуль отличается от импланта? — ляпнул Павел первое, что пришло в голову. Мозги еще не отошли от напряжения, и работать решительно отказывались.

— О боже. Крайне необходимая вам сейчас информация. Имплант — то, что спрятано внутри тела, модуль — то, что торчит наружу. Все, кыш отсюда. Дверь там. И не разбей ничего по дороге.

Доктор скрылся, нырнув в низкую дверцу, ту самую, из которой появился ранее.

Павел направился к выходу. В голове вертелась дурацкая мысль — если воткнуть себе тот глаз из баночки, он будет модулем или имплантом? Он же вроде торчит, а вроде и нет…