Полночь

Глава 4

Огромной удачей было то, что парень был грамотный! Языков и диалектов была масса, но основных было всего два. Отец обучил и читать и писать, на общем и Атрийском, его с братом и маму, уж не знаю, где он сам выучился. Хотя она скептически относилась к грамоте, мол зачем мне это, вон дети пусть учат, им жить еще, а за меня ты будешь читать. Как оказалось, понадобилось, и сильно. Когда погиб отец, работавший десятником во время налета разбойников, было очень тяжело. К маме потом периодически приходили селяне, с просьбами помочь написать письмо, или прочитать. Какая никакая копейка за услуги была, но чаще всего продуктами. Сестра в силу возраста естественно не умела, она нормально ходить то начала недавно. Вообще, с грамотой тут проблемы сильные, тут то костеродные не все читать и писать умели. Про обычных людей и говорить не стоит, повезет если один из ста умеет читать, считать умели почти все, но в основном по пальцам, и максимум это до двадцати.

Были конечно родственники у отца, они когда узнали про нашу беду, помогали немного, но им самим жилось так же как и нам. Так что вскоре мама осталась одна с тремя детьми. Сестра, Дарий и старший брат. Все дети были маленькие, только брату было почти пятнадцать. Он недолго думая, пошел возницей в караваны курсирующие в Райлегг, самый крупный портовый город и главный центр торговли королевства недалеко от нас. Это был единственный способ более менее прилично заработать. Когда без вести полностью пропал караван, нашли только несколько пустых телег, да разбросанные товары, маму сильно подкосило. Мама была еще молодой, красивой, и статной женщиной, которая искренне любила своих детей. Ее фигуру нисколько не испортили несколько родов. Хорошо подумав и видно решив, что одна не справляется, она решила разделить судьбу и ответственность за будущее ее детей с тем, кто этого захочет. Тут и подвернулся Ливио, который в последствии и стал нам отчимом. Человек он был неплохой, но абсолютно не умеющий ладить с детьми. Да и двум маленьким детям, которые боготворили своего отца, сложно было принять совершенно чужого человека. Мама конечно пыталась содействовать этому. Но в результате, это было постольку-поскольку. Да и положа руку на сердце, он не сильно то и пытался. Конечно были попытки подружиться, но после нескольких неудачных попыток, он сдался, решив, что проще Дария с сестрой не замечать. На что они ему отвечали полной взаимностью. Потом мама забеременела еще раз и всем стало совсем не до их проблем и желаний. Сестра была еще маленькая, и постоянно была дома, а парень в теле которого я очнулся, оказался предоставлен сам себе.

По уши увязнув в сельских заботах, я не заметил, как пролетели полгода, наступала весна. Начались посевные работы, и свободного времени не стало совсем. Вечером, я буквально падал уже без сил, проваливаясь в сон. До нас начали доходить тревожные вести, пиратские набеги участились. Они хватали всех в рабство, увозя в “Висельные сады” на продажу. Народ роптал, многие снимались с насиженных мест и уходили или на север, ближе к столице, или к Райлеггу в поисках защиты. В отдалённых деревнях стало попросту опасно жить. Король у нас был никакой. Его заплывший жиром мозг, утонул в разврате и лени. Он весело проводил свое время, смотря кровавые бои на арене и на шикарных маскарадах, после устраивая пьяные оргии с сотнями шлюх. Его совершенно не интересовали дела королевства, хоть все сгори, я буду гулять. Союзникам тем более не было дел до нас. Были конечно местные владетели, костеродные, земли которых разорялись. Но у них было слишком мало сил, чтобы противостоять постоянным набегам работорговцев, которые слетались как мухи на гнилое мясо, почувствовав слабость. Потихоньку пошли караваны с беженцами, очень удручающие зрелище. Мы и сами то были далеко не богатыми, частенько питаясь один раз в день, но по сравнению с ними, мы были зажиточные крестьяне. Их было поначалу немного, потом они начали идти мимо каждую неделю по каравану, и одиночными группами почти каждый день. Так с нарастающим волнением, постоянно слушая безрадостные новости, прошло еще полгода. Мы собрали последний урожай, облегченно выдохнув, голодать зимой точно не будем. Урожай купил целиком наш местный владетель, у которого мы и арендовали землю, не забыв высчитать положенный налог.

И вот, в один из пасмурных осенних дней, затянутый тяжелыми свинцовыми тучами, к нам в деревню приехал с подмастерьем известный лекарь из коллегии, принеся плохие новости. Соседняя с нами деревня, в неделе пути была разграблена и сожжена. Кого не убили, забрали работорговцы, получалось, что мы были следующие. Он было надувшись от собственной важности, предложил услуги врачевателя, может кто у вас хворает. Его обломали, сказав, что у нас есть свой гораздо дешевле. Он сразу сдулся, очень расстроившись. И попросил позвать коллегу. Он очень удивился, когда увидел меня, подумал, что его разыгрывают. Эти умники мне еще ничего не сказали, мол иди, там с тобой уважаемый человек поговорить хочет. Я весь грязный и взъерошенный, с сеном в волосах, после домашней работы приперся в трактир, и уставился на хорошо одетого тщедушного дедулю, с надменным, чистеньким молодым парнишкой, на пару лет старше меня.

— Это шутка?! Ты же совсем пацан, ты что ли тот врачеватель о котором говорят?! Я тебя не знаю, и не слышал ни разу. У кого ты обучался? Нахмурившись спросил он, он явно был расстроен, видно рассчитывал не платить за постой и ужин.

— У дона Матэо.

— Я знал Матэо, этот отупевший бурдюк с вином мог научить только одному, как пить!

— Ну, был конечно за ним такой грешок. И основная масса уроков была, как напиться в долг. Спросите вон Андрэа, это хозяин этого трактира, он ему до сих пор должен по моему остался. Но тем не менее, это действительно так, дон Матео из Глироса мой наставник. Про вас он тоже кстати рассказывал, правда в основном всякую похабщину и гадости. Вы же мейстер Хоннекер, да? Дедок кивнул. — Про вас, и про донну Виолетту Розетти, правда в ее адрес звучали в основном пьяные мечты, чтобы он с ней сделал в постели. Я взял воспоминания Дария, когда этот Матэо упившись в очередной раз, рассказывал, какие у него коллеги неблагодарные сволочи, совершенно не ценят его талант великого лекаря.

— И что, ты лечил только тут? Спросил он прищурившись. Хитрый дед.

— Нет, был врачевателем в отряде у дона Джонатана де Готье. И он остался доволен мной, заплатил хорошие деньги. Это может подтвердить брат Нестор, экзекутор ордена Искупления. Дедок вылупился на меня, услышав последнее имя.

— Ты лечил этого психованного? И он подпустил к себе недоучку?! Он терпеть лекарей не может! Собственноручно спалил пять человек на костре. Тот же Матэо от него бегал как от огня. И не зря, если бы экзекутор его бы поймал, точно бы сжег.

— Странно, я почесал макушку и вытащив соломинку выкинул ее на пол. Он не показался мне психованным. Опасным и расчетливым да, но не психованным. И когда я перевязывал ему повязку и менял компресс, он ничего не говорил мне.

— Кому расскажу не поверят! Пойдешь ко мне в подмастерье?

— Мейстер Хоннекер! Это был крик души, возмущенного и обиженного парня рядом с ним. Он с такой обидой глянул на своего наставника. Именно так смотрит муж, придя после свадьбы домой, застав в постели своей горячо любимой жены любовника.

— Спасибо за предложение, но точно не пойду. Не думаю, что буду этим заниматься всю жизнь. Помочь соседям, да, могу, но зарабатывать этим, нет спасибо, не хочу. Я смотрел на этого щуплого и хитрого деда. На вид вроде нормальный, с чемоданом инструментов и подмастерьем, одетые прилично, не как пьяница Матэо. Того сразу видно было, что он никакой не лекарь. Просто Дарий не разбирался. И пошел к нему по сути слугой, просто таскать вещи, и ничего не узнав за полгода о том, как лечить людей. Я бедной Берте за две недели впихнул все, что мог, начиная о том, как обрабатывать раны, и заканчивая сложными переломами и способами их лечения. Все по верхам конечно, но все же она теперь знала с какой стороны подступится. Под конец она сама все делала, и раны чистила и перевязку. А тут ничего за полгода, только шевелись бестолочь, где мое пиво.

— Мейстер Хоннекер. Приятно было познакомится! Я встал слегка поклонившись как младший старшему, лишним не будет и я не переломлюсь. Мне нужно идти, рассказать семье ваши нерадостные новости.

— Да да, конечно иди. Но если передумаешь, приезжай к нам в коллегию, все-таки ты теперь один из нас, хоть и недоучка. Он похоже решил оставить за собой последнее слово, и заодно меня уколоть. Я ему улыбнулся, не став спорить, поблагодарил за возможность и клятвенно пообещав, что как только так сразу. Но мы оба поняли, что этого не будет.

Я побежал искать своих. Ждать больше не стоит, надо что-то делать. Вся деревня уже знала новости, и была как растревоженный улей. Староста собирал собрание у трактира, решали, как дальше быть. Найдя Ливио дома, рассказал ему новости, сказав, чтобы он шел на собрание, побежав искать в поля маму. Она с другими соседками как раз уже возвращались, уставшие после работы.

По итогам собрания было решено, тоже спешно сниматься и уходить на север, за столицу. Иначе, слишком велик был риск оказаться всей деревней в рабских ошейниках. Отправив посыльного к управителю, начали паковать вещи. Суета стояла как при пожаре! Все куда-то зачем-то бежали, потом обратно с корзиной, выбросив корзину старались запихнуть не влезающие вещи в телегу, постоянно на друг друга крича. Взъерошенные куры возмущенно кудахча разбегались от бегающей за ними с плетеной клеткой и матами соседки. Мы тоже собирали вещи, у меня вещей было мало, сложив свой нехитрый скарб в вещмешок, я пошел помогать сестренке. Пока собирались, мама с отчимом успели поругаться. Слушая очередную перепалку, я стал собирать ее вещи в стопку, пока девочка сидела на кровати рядом с маленьким братом. К ее груди прижималась черная кошка и тихо мурчала. Вдруг, она вся подобралась и зашипела, увидев глубокую тень под лавкой напротив. В руку сестры впились когти, и она отбросила кота под ноги приближающейся матери, которая с громким вскриком отшатнулась, чуть не упав. Рассвирепевший отчим, держа корзину повернулся к девочке.

— Убери это грязное животное, чтобы оно не мешалось под ногами. Иначе оставим ее тут.

— Лужица совсем негрязная, — пробормотала она себе под нос.

Кошку, как вы наверняка догадались, прозвали так за ее любовь справлять нужду в неположенных местах: имя, которое едва стерпела мать и которое было встречено бурным восторгом со стороны ее любимого скончавшегося отца. Я взял шипящую кошку, погладил и положил на кровать, она была сама не своя. Рычала и щипела на пустую лавку напротив, совершенно не желая успокаиваться. Нам было просто некогда удивляться ее поведению. Покидав свои вещи в телегу, запряженную быком на котором мы и пахали землю, стал перетаскивать все корзины и тюки с вещами. Телега у нас была одна на две семьи, так что взять много мы не могли, только самое необходимое. Ливио там еще поднял крик, потеряв свой любимый кинжал. Мама, рассвирепев, вытолкала его на улицу, продолжив собирать вещи одна. Он, потоптавшись на крыльце, спросил у меня, не видел ли я его кинжала. Получив отказ, пошел бухтя под нос проверять к своему другу и коллеге. Собрались мы сравнительно быстро, за день вся деревня сидела на тюках. Переночевав, решили с раннего утра выехать. За ужином, собрав семейный совет, мы все обговорили, куда едем, и в случае чего, если отстанем, куда добираться самостоятельно. Контрольной точкой был назначен сам Глиросс, там, возле столицы, у Ливио жила дальняя родня, в случае чего они помогут.

Выехал наш караван с утра, этот лекарь, мейстер Хоннекер справедливо рассудив, поехал с нами, вместе было гораздо безопаснее на дорогах. Естественно просто ехать ему было скучно, и он решил развеять свое любопытство, бесцеремонно влез к нам в телегу вместе со своим надутым, и отчаянно не желающим даже смотреть в мою сторону подмастерьем. Он с хозяйским видом вытащив чьи то пожитки, и бережно положил на их место свой чемодан, накрыв тряпками и положив сверху вытащенные вещи, улыбнулся пожав плечами, посмотрев на меня. И начал доставать меня вопросами. Места в телеге и так было мало. Мама с сестрой и маленьким братом были в середине каравана. Ливио был в охране. Меня как уже большого, посадили в хвосте чтобы помогал в случае чего ремонтировать поломки. Остальные жались сначала как могли, потом решив, что и пешком нормально пойдут, покинули докучливого дедка. Оставили меня на растерзание сволочи! В итоге в телеге остались сидеть на куче вещей я с лекарем и его подмастерье. Он засыпал меня вопросами; а что, а как, а как это сделать лучше. Я старался отвечать размазано, сидел уже закипая, когда услышал нарастающие крики с головы каравана. Дедок решил посмотреть, что там произошло, высунулся наружу. И тут же поймал арбалетный болт! Который вошел ему прямо в шею, он подавившись, и кашлянув кровью, завалился на землю вперед лицом, как и стоял.

— Мейстер! Его подмастерье вскочил с круглыми глазами, протягивая руки к своему наставнику, который несомненно уже был мертв.

Лучше бы сидел идиот. Потому что высунувшись и заорав, он привлек к себе внимание. Я как будто провалился в кисель, все замедлилось в разы и я прям как замедленной съёмке смотрел, как в него сбоку с глухим чавкающим стуком, вошло еще два болта. Его поломанной куклой отбросило к краю дороги. Потом, как будто меня прорвало, время вернуло свое привычное течение и лавина звуков навалилась со всех сторон. Крики с головы колонны нарастали, там явно шел бой. Услышав сзади возню я обернулся, там возница заваливался на лавке, удивленно уставившись на две стрелы, которые торчали из его груди. Вот дерьмо. Я один в хвосте колонны, из оружия у меня только нож, который я сжимал до боли, думая, что мне делать. Вылезти сейчас из телеги, означало умереть. Сбоку раздавались команды, кто-то распределял какие телеги грабить. Моя была первая на очереди…

Раздался топот, ко мне тяжело дыша бежали двое. У первого, заросшего нечёсаной бородой по глаза, и начинающейся сединой на висках, были руки были размером с мою талию, а ладони — с тарелку. У второго, совсем еще молодого парня с пушком вместо щетины — красивые голубые глаза и улыбка человека, который душил щенков на досуге.

— Да будь я проклят! — выругался первый. — Совсем пацан еще, ему лет двенадцать.

— Значит до пятнадцати не доживет, — пожал плечами второй. — Не дергайся мышка, кошка сделает все быстро, и скоро все закончится.

Тут ты дорогой дружок, сильно заблуждаешься, я сейчас хоть и выгляжу как мелкий недокормленный шкет, но уж точно не являюсь мышкой, я скорее крыса. А у крыс как известно свои понятия об играх с кошками.

В этом мире, как и в любом другом, живут два типа людей: те, кто бежит, и те, кто борется. Существует много определений для описания свойств людей второго сорта. Боец. Берсеркер. Или инстинкт убийцы. Выбирать что именно нравиться вам. Я же свой выбор сделал давно, спасибо дед, где бы ты не был.

Душитель щенков подошел, продолжая улыбаться, протянул руку…и отшатнулся, согнувшись с диким воплем держась за кинжал торчащий из глаза. А что ты думал, подонок, убивая детей все будет так просто. Ничего подобного! Заросший громила явно не ожидал такой прыти от мелкого пацана, вылупился на меня зависнув на секунду. Этой секунды мне хватило, чтобы влепить ему со всех своих невеликих сил по яйцам. От души так сказать. Он охнул, аж подпрыгнув, согнулся, держась за пострадавшее хозяйство, рядом с воющим на высокой ноте напарником.

— А ну стой паршивец, да я тебя…уууух! Серьезно? После того, что я сделал, он думает, что я вдруг стану послушным мальчуганом, и буду молча ждать своей участи пока он отойдет?

Схватив свой рюкзак, я побежал со всех ног в лес, с противоположной стороны, откуда навалились разбойники. Сейчас тут мне делать нечего, я мало чем смогу помочь обороняющимся, буду только отвлекать. Словно услышав мои мысли, и увидев, как я бегу в лес Ливио крикнул: — давай Дарий, беги! Рядом прожужжала рассерженной пчелой стрела, оглянувшись, я увидел, душитель щенков отошел от шока и вытащив кинжал из глазницы, явно пылал праведным гневом и жаждой возмездия, накладывая на тетиву новую стрелу. Что, сложно целиться не тем глазом да урод? Я на бегу начал хаотично вилять из стороны в сторону, сбивая ему прицел. Он выстрелил еще пару раз с тем же успехом, и бросив лук ринулся за мной с целью поквитаться. Сзади схватка разгоралась, наши, отойдя первого шока внезапной атаки бандитов, боролись за свои жизни с нарастающей яростью. Очень велика вероятность что они отобьются, нас было больше, и свое преимущество внезапности они уже растратили, уж очень топорно сработали нападавшие. Главное, теперь мне дожить до этого момента.

Пробегая мимо дерева, в которое воткнулась последняя стрела, я выхватил ее из ствола на бегу, и еще больше припустил в лес. Какое никакое, а оружие. Слыша, как сзади громко матерясь просто отборными ругательствами, ломиться сквозь кустарник мой преследователь, давай ругайся еще, сбивай дыхание. Ох, и сильно я его похоже разозлил. Я пролетел нагромождения камней с росшими на них молодыми елями, нырнул в бурелом, и побежал изменив направление, в надежде скинуть его со следа. Но он словно охотничий пес, упорно пер точно за мной. Мы долго так уже бежали, звуков схватки давно не слышно. Чаща была все гуще, и бежать становилось все сложнее. Ну что же, раз вопрос встречи решен. Нужно выбрать место этой самой встречи на моих условиях. Заметив очередной холм с камнями, я свернул к нему, выбрав место между здоровенным гранитным булыжником наполовину покрытым мхом, и упавшим сухостоем. Скинув рюкзак и стараясь выровнять дыхание, сломал стрелу на две части, по одной в каждую руку. Осталось лишь дождаться душителя щенков.

Он не заставил себя долго ждать, выбежав на поляну перед камнями согнулся, оперевшись рукой о дерево и со свистом втягивал воздух, его заметно пошатывало. Перекошенная рожа вся в крови, красавец. И судя по всему он решил отдышаться. Нее приятель, это ты зря! Нельзя давать ему перевести дух.

— Эй капитан одноглазка, ты как там? Я слышал, в портовых борделях Райлегга в моде одноглазые мальчики, уверен ты будешь пользоваться бешенной популярностью!

— Убью тварь! — прохрипел он.

Мне пришлось держать позицию ближе к камню, для маневра, боясь зацепиться за бурелом. Запрыгнув на камни, он сразу ринулся на меня, пытаясь, достать размашистым ударом, поднырнув по руку с ножом и уйдя вправо, я всадил ему в бок обломок стрелы с оперением. Он вскрикнул изогнувшись, и улетел в бурелом с треском ломая ветки.

— Не дергайся кошка, все будет быстро. Вернул я ему его подначку.

Он больше не улыбался, зыркая на меня единственным глазом, начиная осознавать всю глубину темных вод в которые заплыл. И несомненно жалея, что ввязался во все это. Ну же, поманил я его оставшимся обломком стрелы. Он все-таки нашел в себе силы встать, снова упав на колено, едва удержавшись рукой за дерево. И прыгнул на меня, подмяв своей тушей под собой и…умерев от обломка стрелы с наконечником в подбородок. Как я и говорил, у крыс свои представления об играх с кошками. Еле спихнув его с себя, сел облокотившись о камень. Я только сейчас понял, как же я устал, адреналин отпускал. Сильно потряхивало, ноги оказались ватными и напрочь отказывались слушаться, руки не поднимались совсем. Я сам не понял, как уснул.

Проснулся я от того, что жутко замерз, камень подо мной вытягивал все тепло. Уже стемнело, и я почти наощупь в тусклом свете луны нашарил свой рюкзак. По-хорошему стоило бы было забрать у этого урода куртку, но прикасаться к нему если честно было противно. Так что стуча зубами, нашел огниво в рюкзаке и наломав с бурелома веток развел костер, чтобы согреться. И сидя там лесу у костра, я почувствовал, что тут есть кто-то еще, кроме меня и трупа, что лежит недалеко.