Полночь

Глава 30

Теплое, летнее и солнечное утро в Райлегге было особенно прекрасно, мягкий климат все-таки многое что значит. Именно такую погоду и любила Леона, не слишком жарко, и не слишком холодно. Из-за жары у нее постоянно болела голова, а холод плохо влиял на старые раны, которые начинали противно ныть при малейшем похолодании. А это утро было особенно прекрасно, она наконец получила то, что и хотела, выторговав у своего извечного противника, черного маразматика Бранкати уступки, которые мало что для нее значили, они были лишь фоном. Служившим для того, чтобы скрыть истинную причину той сделки, которую они заключили пару дней назад. Он и не догадывался, как это было для нее важно, что тот человек, на которого она выменяла одного из своих цепных псов — серых, наемных убийц. Молодого, но очень перспективного чернявого парня с лицензией врачевателя. Она променяла своего сына на Дария, никто и не догадывался, что у нее есть ребенок, единственный ребенок, которого держали в застенках.

Она отпила ароматный кофе поглядывая на стопку писем и донесений, что принесли за вчерашний день, кофе было отличным, это был отборный урожай прямиком с плантаций Золотой марки, родины ее мужа, единственной и главной любви всей жизни. Но его убили, заказав его жизнь, все, чтобы надавить на нее. Она потратила целое состояние, чтобы найти ублюдков, и кара которую они получили, восхитила бы даже великих магов ушедшей империи. И все что у нее осталось, это был ее сын, немного наивный, но он был так похож на своего отца, и который попался из-за юношеской недальновидности, ей было откровенно жаль отдавать Дария. Смышленый парень, которому можно поручить любое дело и оно будет выполнено, отличный боец, в которого было вложено слишком много трудов, превосходный лекарь с драгоценной лицензией, позволявшей провозить запрещенные ингредиенты с империи, через многочисленные кордоны ордена, и варить потом из них дорогостоящие эликсиры. Это было золотое дно, позволявшее грести золото обеими руками. Но золото не имеет значения, если на чаше весов стоит родная кровь и смысл жизни, единственное, что важно для нее в этом мире. Она тяжело вздохнула, посмотрев в угол, на не доигранную партию шахмат, ее фигуры были всегда белыми, они отправляли друг другу посыльных с записями следующего хода, и она почти всегда проигрывала. Но шутка заключается в том, что Бранкати гораздо лучше играл в шахматы, чем в увлекательную игру под названием жизнь, а ей было несложно поддаваться.

Она снова отпила ароматный напиток, с закрытыми глазами наслаждаясь насыщенным послевкусием. И обреченно вздохнув, начала разбирать письма, что ей принесла целая армия посыльных и доносчиков. После третьего письма, она натолкнулась взглядом на мятый, исписанный обрывок бумаги, пропитанный кровью. Леона нахмурилась, она не любила неаккуратность, и строго требовала от своих подчиненных, чтобы в бумагах всегда был порядок. Но тем не менее, исписанный клочок бумаги с кровью, лежит у нее среди писем, почти на самом верху. Озадаченно взяв его в руки, она прочитала его, но было совершенно непонятно, что там написано, это был вырванный клок бумаги с донесенья, смысл которого терялся так как не хватало остальной части. И перевернув его, она нахмурилась еще больше. Прочитав то послание, которое было ей предназначено, написанное кровью, смазанное и неаккуратное. Но смысл был ясен, как солнце в безоблачный день.

“Донна Леона, это Дарий, мне нужна помощь! Меня забрали в черный замок.”

Сжав бумажку в руке, она окликнула своего старого слугу и телохранителя, он не отличался умом, но был жесток и исполнителен, а самое главное был верным.

— Хейн.

Вошедший громила с бородой цвета золотой бронзы заплетенной в косу на манер нордлигов остановился в дверях, ожидая.

— Звали донна Леона?

— Это кто передал? Она показала скомканный клочок бумаги с кровавым посланием.

Хейн озадаченно почесал голову: — Не знаю донна Леона, я в первый раз это вижу, вы же знаете, я всегда проверяю все. Она смотрела на него несколько мгновений прищурившись, размышляя врет ли ее слуга или нет. Но она знала Хейна уже давно, она спасла его жизнь и жизнь его родных, взамен получив его верность. И он не умел врать, его полностью озадаченный вид об этом отчетливо говорил. Но тем не менее, факт она держала у себя в руках.

— А кто-нибудь сюда заходил кроме тебя?

— Нет донна Леона, вы же знаете, я никого в дом не пускаю.

— Хорошо, можешь идти.

Подкурив неизменную сигарилу от свечи и отхлебнув ароматного кофе, она сожгла послание, взявшись разбирать почту дальше. Совершенно не обращая на тень, вытекавшую струйкой из ее двери.

— Вот где он может быть, скажи мне?

— А я откуда знаю, может по девкам пошел.

— Это ты по девкам только можешь ходить, упившись в стельку. Третий день его нет, все его вещи тут лежат, а он чуть ли не трясётся за свой чемодан и лютню. К тому же Дарий не из тех, кто молча пропадает, он бы предупредил. Он даже деньги у Бена не забирал, я спрашивала. Может Леона его куда послала? Сходи, спроси у нее, у меня не хватает терпения с ней разговаривать. Карлотта ходила туда-сюда по комнате, — А если он действительно пошел по девкам никого не предупредив, я ему руку сломаю, мелкий сукин сын.

— Да придет, куда он денется, протрезвеет и появиться. Клето выпил вина и сморщившись посмотрел на кубок. — Вот что за дрянь Бен сюда тащит, мог бы хоть выпивку нормальную заказать, а не эту разбавленную кислятину.

— Да тебе лишь бы пить, сколько уже можно лакать это дерьмо? И между прочим это твой ученик пропал, а не мой. А тебе плевать, тебя волнует разбавленная кислятина.

— И что, мне тоже метаться из угла в угол? А даже если бы Леона его куда-нибудь послала, мне она не докладывает, ты сама знаешь, если она не хочет говорить, из нее клещами ничего не вытащишь. И хватит уже метаться, ты действуешь на…Драть меня в зад. Клето отшатнулся от двери, уронив стул и выхватив меч. Увидев силуэт из теней и дыма стоящий в проходе. — Скажи, ты тоже ее видишь?

Карлотта тоже инстинктивно схватилась за мечи, и нахмурившись обернулась, посмотрев, от чего ее напарник выхватил оружие.

— Ну надо же. Явились, где этот мелкий сукин сын, я ему сейчас что-нибудь сломаю.

— …Привет, Братик. Я с плохими новостями, Дарий в черном замке, его забрали в Пандемониум для развлечений костеродных…

— О чем ты говоришь?! Когда это случилось?

— …Три дня назад, Леона продала его Бранкати. Поменяв на своего человека и пару уступок, его пытали всю ночь Карлотта…

— Но этого просто не может быть!

— …Увы это так, они хотели знать про Нору, он ничего им не сказал…

— Как мы можем помочь?!

— …Никак, даже не вздумай туда лезть, мы попытаемся сбежать, в крайнем случае придется принять предложение Бранкати, он хочет, чтобы Дарий работал на него…

— Что за херня?! Что это за демон?

— Она не демон, а тень Дария. Она всегда была с ним, ты бы и сам мог заметить, если бы вместо кубка с вином хоть раз присмотрелся вниз.

Полночь помахала ему ладошкой: — …Привет, наставник, насчет зада конечно щедрое предложение, но я пожалуй откажусь, а то меня потом кошмары целый год мучить будут…

— Что? Клето переводил ошеломленный взгляд с силуэта из теней на нахмуренную Карлотту.

— Ты уверенна насчет Леоны? Это очень серьезное заявление.

— … Абсолютно, я сегодня передала ей записку от Дария, с просьбой помочь, но она ее прочитала и сожгла, и продолжила дальше пить кофе как ни в чем не бывало, она продает своих Братик…

— Вот предательская тварь! Карлотта в сердцах ударила в стену кулаком. Я ее убью.

— Поосторожнее с такими заявлениями. Это тебе не уличная шпана, это донна Леона, и кому как не тебе знать на что она способна. Клето все еще настороженно посматривал на живую тень, но только что услышанное было через чур серьезно. Если это окажется правдой, то никто не захочет работать с ней.

— И что она сделает? Убьет меня или продаст?

— …Я вас покину, я зашла лишь предупредить, и теперь возвращаюсь к Дарию, ему нужна моя помощь, если нам повезет мы обязательно еще увидимся, если нет, то увидимся уже на той стороне…

И девушка из теней растворилась без следа, оставив напарников обдумывать новости.

— Что это было Карлотта?! Клето убрал меч в ножны, и был полностью серьезен. Он всегда опасался того, что не понимал, а это было самое непонятное из того, что он видел. Он видел много магов, их магию, видел умертвия, алчущих свежей крови, но ожившие разумные тени никогда, а все что непонятно — опасно по определению.

— Полночь, ее зовут Полночь. Несколько лет назад Дария похитил колдун для ритуала, он чудом выжил. Что-то такое, он тебе сам расскажет если захочет, если выживет. Пошли, нужно рассказать Бену.

— Стой. Не спеши. Клето взял Карлотту за локоть, придерживая.

— Убери свои грязные лапы от меня. Буквально прорычала Бешеный Брат, она терпеть не могла когда к ней прикасались без разрешения.

Клето убрал руку, поднимая ладонь и показывая, что собирался лишь остановить: — Не спеши Карлотта, мы обязательно поговорим с Беном, но не при всех. И все непременно узнаем, но не спеши, или может плохо закончиться.

Боль была последним, что я запомнил, она же была первым, что встретило меня по возвращении в сознание. Очнулся я лежащим в небольшой каменной камере, лицом уткнувшись в холодный камень и вездесущее проклятое сено. Я был не единственным обитателем этих шикарных апартаментов, в углу сидел парень лет двадцати пяти на вид, с короткой стрижкой, и открытым лицом выражавшим простодушное удивление. Совершенно неподходящее выражение лица для того мрачного места, в котором мы оказались. Он сидел подтянув колени и положив на них руки, глядя на то, как я ворочаюсь, приходя в себя. Я пошевелился, и тут же пожалел об этом, левая сторона груди нестерпимо болела. А если ты как-то пошевелишься, двинешь рукой или лопаткой, от боли слезы брызгали фонтаном. Я, постанывая, приподнялся и дополз на одной руке до стены, стараясь вообще не беспокоить лишний раз место куда поставили печать.

Отогнув край разорванной накидки, я посмотрел на рану, вокруг обугленной плоти все опухло и покраснело. Эти мудаки даже и не подумали, как то обработать рану, просто прижгли раскаленным железом клеймо и вылили сверху ту мерзкую шипящую черную гадость. Парень увидев клеймо смертника выпучил глаза ничего не говоря, лишь подобрался еще больше. А мне было плевать на его опасения, я кроме разрывающей меня боли, ни о чем думать не мог. Судя по маленькому узкому окошку шириной с ладонь, больше похожему на бойницу расположенному возле потолка, содержали нас в самом замке. Чтобы далеко не ходить за мясом во время выступлений. Был еще день, но небо уже начинало краснеть, приближаясь к закату. Полночь еще не вернулась и я продолжал надеяться, что все получиться, и меня не бросят одного бороться за свою жизнь, сражаясь на арене ради увеселительной программы. Я даже думать не хотел о том, как я смогу выступать на арене с такой раной, мне доползти до стены было трудно, а про поднять меч левой рукой и речи не могло быть. Так что шипя сквозь зубы от боли, я пристроил по удобнее руку в том положении, в котором я меньше всего ее беспокоил, и тоже подобрав под себя колени, я сел у стены и стал ждать.

Время тянулось как назло слишком медленно, давая мне насладиться всем спектром боли. Уснуть в таком состоянии было решительно невозможно без снотворного, что вырубило бы меня сразу. Но никто не дал бы мне лекарство. Заранее списанному мясу не дают лекарство. Уже стемнело, сменились надзиратели, и во дворе слышно было цоканье подкованных лошадей запряженных в дорогие кареты, приветливые и радостные возгласы и смех прибывающих гостей на очередное развлечение. Спустя несколько часов, загрохотали ключами надзиратели, уводя по одному смертников, что содержались в камерах по соседству. Пришли и в нашу камеру, забрав парня и больше я его не видел, вот и все, я даже не знал, как его зовут и как звучал его голос. Но главное, что меня пока не тронули, я так и продолжал сидеть кучкой в углу, подобрав под себя ноги, кормить меня никто и не подумал. Единственное, что было мне доступно, это ведро с застоявшейся водой. Уже под утро, мне в камеру привели вместо парня крепко сбитого лысого мужика с широкой квадратной челюстью, и принесли ему поднос полный еды и кувшин вина. Видно это был победитель сегодняшней ночи. Он взглянув на небольшого паренька забившегося в угол, усмехнулся в мерзкой улыбке превосходства, чавкая жрал свою еду и выпив вина уснул посередине камеры. Он лежал на спине и храпел, как умирающий бык, прерываясь лишь для того, чтобы напердеть так громко, что пол под ним вибрировал.

— Гребаная свинья, — выругался я, зажимая нос. — Мне нужна собственная клетка.

— …Я редко жалею, что не нуждаюсь в воздухе, а в данный момент и подавно…

Из мрака в другом конце клетки появился силуэт девушки сотканный из теней.

— Полночь! Наконец то, где ты была?

— …Крикнул он достаточно громко, чтобы разбудить мертвых…

— Храп этого громилы все заглушает, если никто не проснулся от него, то их уже ничто не разбудит. Я волновался, зараза ты!

— …Прости…

Так где ты была?

— …О, да так, прогулялась до театра, немного побаловала себя вином и мальчиками, все как обычно…

— Погоди, тебе запрещается язвить! Тебя не было почти сутки! Умоляю, скажи, что все получилось.

— …Прости Дарий, но боюсь что все сказанное Бранкати правда. Донна Леона сожгла твою записку и продолжила пить кофе, перебирая почту, но я рассказала это Карлотте, и с ней был Клето, он тоже меня видел, у меня не было времени ее сторожить в одиночестве, к тому же ему тоже будет полезно знать…

Я ничего не ответил, прислонившись затылком к прохладному камню стен, судорожно обдумывая варианты действий. Их практически не было, всего два варианта, которые исключали смерть. Или принять предложение черного барона, и служить ему до конца дней связанный клятвой на крови. Или попытаться бежать, второй вариант был предпочтительней, но гораздо труднее осуществим, ибо я не знал когда вернется Бранкати, а значит время поджимало. С учетом того, что мне просто надо было умудриться выжить на арене, а с новым украшением это было проблематично.

— …О чем думаешь? …

— О том как выжить.

— …Не переживай, мы всех убьем и обязательно сбежим, я тут побродила немного пока тебя искала, через строящуюся башню вполне возможно сбежать…

— Ты конечно права, но тут появился неучтенный фактор. Криус наградил меня новым украшением, и теперь я не знаю, как смогу сражаться на арене. Я отогнул край туники, показывая уродливое выжженное клеймо под ключицей. — Я пошевелиться не могу нормально, про то, чтобы нормально сражаться не может быть и речи. И сомневаюсь, что мне дадут время на то чтобы все зажило.

Полночь присела рядом на корточки, пытаясь дотронуться пальцем до обугленной раны. Ее прикосновение было словно холодный ветерок на истерзанную плоть.

— … Не переживай Дарий, мы обязательно выберемся, вот увидишь и отомстим этому старому ублюдку, что тебя искалечил, может тебе что-нибудь принести? …

— Поищи у надзирателей, у них должно быть какое-нибудь лекарство для обработки ран. Может что-нибудь найдешь.

— …Хорошо, я сейчас, я мигом… Полночь растворилась, превратившись в кляксу из теней, что на фоне стоящего мрака в помещении, было совершенно не заметно, и выскользнула из клетки.

Вернулась она достаточно быстро, принеся с собой небольшой глиняный горшочек, на дне которого были остатки уже подсыхающей мази. Но все равно это было спасение от мучившей меня боли, обильно намазав клеймо жирной мазью, я наконец почувствовал облегчение. Приятный холодок глушил основную часть боли, и я смог задремать, провалившись под утро в беспокойный сон на краю сознания.

Проснулся я от того, что надзиратели совершали обход заключенных. Они вместе с рабами ходили по камерам, проверяя, все ли на месте и все ли живы. А рабы меняли отхожие ведра, и убирались в камерах, которые освободились от постояльцев за ночь. Полночи рядом не было, ее где-то носило, скорее всего разведывает окрестности. Надзиратели никого особо не будили, им было плевать на всех заключенных. Тут редко кто задерживался надолго. Тут не кормили в принципе, хочешь есть, заработай еду на арене. Я так и сидел забившись в уголок, пока не проснулся мой сосед. Он сел на пол, почесавшись и взглянув безразличным взглядом, и пошел помочиться в ведро, прямо перед надзирателями. Естественно он половину нассал мимо, а скорее всего это было сделано специально, под грозные крики и проклятья стражников. Но смертникам плевать на угрозы, что может тебя напугать больше чем осознание того факта, что следующая ночь станет для тебя последней. Но главное он не трогал меня и ладно. Полночь вернулась почти в обед, завалив ворохом новостей. Это егоза облазила почти все помещения и недостроенную башню, успела стянуть ключи от некоторых решеток, и спрятать их. Я лишь сидел молча, стараясь меньше тревожить искалеченную грудь. После мази было значительно полегче, начала спадать краснота, но все равно все сильно болело, но я хотя бы мог пошевелиться.

Так и прошел день, и видно Криус решил, что я достаточно отдохнул и после того как ночью забрали из камеры моего соседа, через час пришли за мной. Меня посадили уже в уже знакомую клетку, я слушал через перегородки крики и брань пьяной толпы, требовавшей крови. Когда пришел этот урод Криус, усмехнувшись при виде моего мрачного лица.

— Что такое щеночек, не хочешь больше заключать соглашение?

Я лишь молчал, даже несмотря на него. Смысла разговоров не было, я в лучшем случае лишь услышу новые издевательства и насмешки, в худшем, он снова устроит какую-нибудь пакость. Он потоптавшись возле клетки и поняв, что ответа не получит, снова усмехнулся и ушел в подсобные помещения. Меня вытолкали минут через двадцать, четвертым по счету на арену. До этого мы все лишь смотрели, как рабы назад затаскивают вперед ногами трупы, что выходили сами пару минут назад, полные жизни и надежд, со своими мечтами и страхами.

И выйдя на забрызганный кровью песок арены Пандемониума, сжимая такой же убитый и поцарапанный гладиус, как и в первый раз, я уставился на расхаживающего по своему краю и раззадоривающему алчущую крови и пьяную в стельку публику, моего соседа по камере. А он лишь хмыкнул, увидев угрюмого, сгорбившегося подростка, держащего меч. Того самого, который сидел тихой мышкой, забившись в угол его камеры. И пока распорядитель раззадоривал уже порядком набравшихся гостей, которые увидев бойцов начали кричать, стонать и орать бессвязный бред от неспособности уже соображать из-за алкоголя. Мужик видно уже заслуженно принимал все эти крики на свой счет, расхаживал взад-вперед, поднимая руки и подбадривая гостей, он явно умел вести дела с публикой. А у меня не было настроения разыгрывать лживые выступления. Я лишь молча смотрел на него исподлобья, ожидая начала боя. И когда все ставки были сделаны, и прозвучал гонг, ознаменовавший начало боя. Он не спеша пошел на меня, сказав.

— Не дергайся парень, все будет быстро и почти не больно.

Я и делал как он велел, стоял на месте молча ожидая пока он подойдет. И придя в движение лишь когда он подошел и замахнулся мечом. Бить он явно умел, было сразу видно, что его обучали, это был не простой зарвавшийся бандит с темных переулков нижнего города. Таких ребят я уже могу сразу отличить, лишь взглянув один раз на человека. Но он видел перед собой лишь подростка, небольшого угрюмого подростка, который сутки сидел с ним в камере даже не пикнув, забившись в угол и обхватив свои колени. И когда я пропустил его меч пригнувшись в сторону, пнув его в колено, лишь тошнотворный хруст был мне наградой, затем замахнулся в ответном выпаде. Я метил в шею, стараясь закончить все быстро, но вскрикнув от боли от вывернутого в обратную сторону колена, он сумел перебороть себя, через боль сумел извернуться и отразить выпад. Так что я лишь чиркнул его возле ключицы. Он так и упал на песок арены уходя от атаки, сжал зубы от боли, с огромным удивлением смотря на меня. Он судорожно пополз назад, стараясь не выронить меч и одной рукой как то вправить сломанный сустав.

Но это уже был приговор, с такими увечьями не выживают в собачьих боях, только не в Пандемониуме, где пьяная от крови и алкоголя публика не знает жалости. Они хотят лишь выиграть ставки, жизнь искалеченного человека в бойцовской яме, для них стоит меньше медяка. Отсюда может выйти только один, а он не может даже нормально стоять. Тут же послышались насмешки и оскорбления, это кричали те же самые люди, что пару мгновений его подбадривали. Но больше всего насмешек полетело в стоящего среди гостей немного полного мужчину, скорчившего презрительную гримасу. Оказалось, это был один из самых известных ланиста Райлегга, дон Карпато. Именно его эсседарии выступали на Играх — близнецы Альда и Арриго, погибшие в попытке выиграть гонку. А мужик напротив меня со сломанным коленом был одним из гладиаторов, которых он привел для выступлений. И тот взгляд, которым он одарил своего бойца, ничего хорошего ему не обещал. Но для меня это было абсолютно без разницы, мне нужно было заканчивать и я просто швырнул меч в лежачего противника, он вошел ему в грудь наполовину длины. Это не честные сражения, это бои без правил, кровавые и жестокие. А подходить к нему было слишком рискованно, загнанный и раненый зверь способен на все, мне ли этого не знать. И подождав пару мгновений пока он затихнет. Я забрал свой меч и поднял его вторым оружием. В этот вечер я отправил в объятия Всепожирающей еще восьмерых, кровожадные ублюдки на балконе не знали жалости, требуя смертей и крови. Среди бойцов был еще один воспитанник школы гладиаторов, но он был заметно слабее моего бывшего соседа. Да, их тоже обучали сражаться, но сражаться эффектно, на потеху публике, а меня обучали убивать, эффективно и быстро.

Чтобы сразу и наповал.

Так продолжилось на следующий день, и на следующий, прошло уже три недели. Я кривлялся и кланялся развлекая гостей. Исполняя заказы, раздавая комплименты дамам, и восхваляя их кавалеров. А приходя в свою камеру от ярости колотил стену, разбивая в кровь кулаки, проклиная их же. Полночь уже все разведала, украла целую кучу всяких предметов, начиная от ключей заканчивая оружием, все что могло теоретически пригодиться, пряча их по всем углам. Потом проверяя, не нашел ли кто ее заначки, зачастую забывая где именно она спрятала то или иное. Но это был как замкнутый круг, проклятый круг наполненный кровью, смертью и страданиями. Я откровенно уже нервничал, время неумолимо шло, и когда именно вернется черный барон было неизвестно. А меня неизменно каждую ночь выводили на арену. У меня появились даже почитатели, выигрывавшие кучу денег на ставках, и откровенных недоброжелателей из числа тех, кто проигрался в пух и прах. Но я не мог сбежать, днем было просто не реально, а ночью я выступал. И уже отчаявшись, я решил немного изменить правила игры, ну и заодно немного поднасрать Криусу.