Полет нормальный…

Глава 10

– Неплохо, – одобрительно отозвался Лесли, повышая голос и притоптывая ногой, – я ожидал, черномазых будет больше, а тут в большинстве своём приличные люди.

Присутствие черномазых ничуть не смущало отпрыска арканзаского политика. Да и самих черномазых… впрочем, Жаннет не относила себя к таковым, считая представительницей высшей креольской расы.

Афишировать свои взгляды креолка не спешила, но мне и косвенных данных достаточно, тем более что и добывать их учили.

– Где там обещанная принцесса Гуталин? – Весело поинтересовался Джокер, оглядываясь по сторонам.

– Принцесса Гуталин, – Жаннет прикрыла рот ладошкой, захихикав – вполне искренне, к чернокожим она себя не относит. Да и шуточки такого рода ничем особенным в этом времени не являются, считаются вполне политкорректными. Больше меня коробит, чем самих черномазых… – это ты здорово! Только при ней так не говори, ладно?

Лесли только посмотрел на неё выразительно – дескать, ну могла бы и не озвучивать столь очевидные вещи.

– Считать чернокожих низшей расой, недочеловеками, чуть ли не переходным звеном между человеком и обезьяной, и при этом испытывать сексуальное влечение к ним! Зоофилией какой-то попахивает! Сам-то понимает?

Не озвучивая мыслей, оглядываю других посетителей клуба. В основном это белые, несмотря на то, что клуб находится в чёрном Гарлеме. Белые, евреи… недавно это был преимущественно их район, а вот поди ты… Не помню других случаев, чтобы евреев кто-то выжил из облюбованного района.

Цветные и чёрные среди посетителей в меньшинстве, и в основном это люди искусства, достаточно известные для того, чтобы белые общались с ними почти на равных. Парадокс – клуб чёрный, а чёрные на вторых ролях, всё больше в роли официантов и артистов.

Есть и компании преуспевающих чёрных, но немногочисленные. Держатся они в большинстве своём несколько особняком, смешанные компании редки.

– Где там твоя подруга? – Интересуюсь у любовницы, поглядывая на часы.

– Она мне не подруга! – С негодованием, – у неё свой круг общения!

Переглядываюсь с Джокером, тот подмигивает и пожимает плечами. Улыбаюсь в ответ, и притянув любовницу, целую в висок. Затихнув в моих объятиях, ворчит уже потихонечку.

– Глэдис неплохая и очень симпатичная, но у неё родители с плантаций, понимаешь? Что она чёрная, а не цветная, ладно… Но у неё ещё бабушки-дедушки рабами были, воспитание тоже… рабское. Пусть родители и разбогатели недавно, а сидит это… понимаешь?

– Понимаю. Твои предки давно получили свобо…

– Мои предки никогда не были рабами! – Фыркает она, пихнув меня локтем, – Да, вот так! Чёрные среди предков есть, но рабов нет! Прапрадед мой ещё при французах в Новый Орлеан попал. История долгая, но рабом он не был!

– Прости! – Снова целую. Это действительно важно и Жаннет говорила что-то такое… мимо ушей пропустил, больно уж момент оказался неподходящий для таких откровений. Всё-таки креолка, несмотря на всё воспитание и образование, не слишком умна.

Щебечущая стайка чернокожих девиц, разряженных пышно и несколько безвкусно, прошла от входа в сопровождении двух цветных мужчин.

– Разные, видите? – Тихо сказала девушка нам, – парни наши… из нашего круга. А это – чёрные, они отдельно.

Разница сходу бросилась в глаза, и дело не только в цвете (ну или оттенке) кожи. Одеты креолы со вкусом, притом без слепых подражательств, видны элементы чисто креольской моды, вполне уместные и стильные.

Чернокожие девушки… ну действительно с плантаций! Одеты богато, но вразнобой и без понимания. Одна в чисто деревенском стиле… с поправкой на деньги. Другая скопировала наряд белой барышни, что при её цвете кожи смотрится неуместно. Да и с аксессуарами перестаралась. Но хорошенькая такая… уголёк.

Третья так… ни о чём, как выражался русский кузен. Упитанная губастая темнокожая девица с широким носом, одетая не то чтобы безвкусно, но без понимания. Явно за компанию взяли, как бы не в последний момент. Глаза круглые, вертит кудрявой головой по сторонам с видом попавшей на ярмарку деревенщины из глуши.

– Вон та моя? – Бесцеремонно поинтересовался Джокер, еле заметным жестом ткнув в барышню-уголёк, – ничего так… интересная.

Полчаса спустя совершенно очарованная манерами белого джентльмена, Глэдис заметно поплыла.

– Имей совесть, – тихонечко говорю Лесли, – понятно, что она дурища с плантаций, ну так и зачем это подчёркивать? Жаннет и креолы это знают, чёрные твоего юмора не понимают.

– Ты прав, – брат потёр лицо, – что-то меня занесло. Неловко немного, вот и пытаюсь шутить в своём извечном стиле. Неудачно?

– Почему же, – хмыкаю невольно, слегка повысив голос, заглушённый джазовым оркестром, коему с благоговением внимает Жаннет, – очень даже удачно, просто не вовремя. Перлы, публика не та.

– Шампанское, – ловлю официанта. Клуб Оникс один из немногих, где на сухой закон плюют прямо-таки демонстративно.

Чернокожие девицы с восторгом принимают довольно-таки формальные знаки внимания. Без сопровождения креолов путь в этот клуб им по сути заказан, а тут ещё и белые кавалеры! И пусть один белый кавалер пришёл со своей дамой, а второй нацелился на Глэдис, мало обращая внимание на двух остальных… но подругам в медицинском колледже можно и приврать!

– Неплохо, очень неплохо, – подёргиваю ногой в такт музыке. На эстраде сам Армстронг, а это такой драйв… Не слишком люблю джаз, но бешеная энергетика музыканта хороша, ни одна запись такого не передаст.

– Будешь? – Один из креолов показывает табакерку с выгравированным листочком коки на ней. Дежурно отмахиваюсь, он так же дежурно кивает и удаляется с кузеном попудрить носик.

С креолами мы не то чтобы приятели, но знакомцами назвать можно. Они из круга Жаннет, какие-то очень неблизкие родственники, так что пересекаемся не в первый, и скорее всего не в последний раз.

Люди это совершенно пустые, типичнейшая богема с поправкой на цвет кожи и специфику нынешнего времени. Есть относительно приличное наследство в виде недвижимости в Новом Орлеане и каких-то мелких пакетов акций, невнятное гуманитарное образование и связи в креольских кругах.

Желания работать нет, а признания хочется. Вот и крутятся в кругу цветных музыкантов и художников, занимаясь меценатством по мелочи, да вкладывая средства в творческие проекты.

Афроамериканская культура, будь то чёрная или цветная, переживает сейчас небывалый подъём, скорее даже формируется.

Танцоры, музыканты, актёры, шоу, клубы… вкладывай деньги в гарлемские таланты, не ошибёшься! Почти вся афроамериканская культурная жизнь сосредоточена в Гарлеме.

В Новом Орлеане существенно меньше и… она несколько иная, креольская. Афроамериканская, но наособицу.

Креолы в этой среде свои, да и родители их, кажется, имели какое-то отношение к искусству… Уж не знаю, чёрному, белому или креольскому. Так что несмотря на всю умственную вялость, не прогорают, и кажется даже, что-то там зарабатывают.

– Пошли танцевать! – Жаннет, изрядно заправившись шампанским, потянула меня за руку на танцпол.

– Зажжём, детка! – Шампанское добралось и до меня, – сегодня мы будет королями танцев!

Пару часов спустя, разгорячённые танцами и алкоголем, решили покинуть клуб.

– Хороший вечер, – подавая девушке плащ.

– Будет ещё лучше, – сверкнула та глазами.

– Пс! Мистер! – Полузнакомый официант, которому я не раз оставлял приличные чаевые, поманил потихонечку. Улыбнувшись Жаннет, отхожу в полутёмный служебный коридор.

– Драка будет, – горячо шепчет он, блестя белками глаз и выразительно гримасничая, – Джем Сандерс и Ларри Свинг на ножах разобраться решили.

– Не припомню. – Немного разбираюсь в уголовной иерархии Нью-Йорка и Гарлема – времена нынче такие, что знания эти отнюдь небесполезны. Да дровишек в костёр войны подкидываю… а имена незнакомые, – новенькие или мелочь какая?

– Для вас мелочь, мистер Ларсен, – смеётся приглушённо официант, – а для них уже я мелочью буду. Сутенёры это здешние, около клуба вертятся. Не самые-самые… но и не мелочь.

– Так мне что с того?

– Поглядеть не хотите? Двадцатка с носа, я вас так проведу, что сверху посмотрите, как они там в проулке режутся. Так-то я бы вас не позвал – эка невидаль, сутенёры из-за шалавы схлестнулись! Чуть не каждый день такое.

– Ну!

– Бойцы, говорят, отменные! – Зачастил официант, оглядываясь, – да и злы друг на друга. Не просто ножичками помашут, по поругаются, а точно вам говорю – до смерти! Интересный бой будет, мистер! Голову в заклад ставлю, не пожалеете! Завтра-послезавтра о нём говорить будут, а вы вживую видели, своими глазами, а не в пересказах всяких дурней.

Желания глядеть на гладиаторские бои не возникло – видел уже, да не раз… Не сказать, что зрелище неинтересное, хотя тут как повезёт. Просто не нахожу удовольствия от вида смертей на арене. Не противно или там жалко… просто неинтересно.

Видя, что вот-вот потенциальный доход может ускользнуть, официант апеллировал к Жаннет.

– … по двадцатке за всё, мисс! Быстро только решать надо, они вот-вот начнут!

– Никогда такого не видела, – прижалась ко мне та, заглядывая снизу в глаза.

– Пошли, – пожимаю плечами. Запутанные служебные коридоры привели нас на хлипкого вида металлический балкончик, выходивший на задний двор.

– Сейчас, – прошипел официант, – гляньте!

– Чёрная комедия как есть. Вроде и серьёзно всё, но… клоуны, блять, кровавые!

Сутенёры одеты, как и положено представителя профессии, то есть ярко и броско – так, чтобы потенциальный клиент издали видел, к кому можно обратиться. Ну а отсутствие вкуса как бы предполагается изначально.

– Фиолетовый, – простонала Жаннет, уткнувшись мне в плечо, – костюм фиолетовый! Кто-нибудь, пристрелите его! Хотя нет… я лучше болеть за его соперника буду!

Хрюкнув от смеха, обменялся взглядами с ещё одним посетителем клуба, котором официанты сочли должным пригласить на шоу гладиаторов. Чернокожий мужчина с умными глазами, одетый просто, но с большим вкусом. И белая женщина в качестве спутницы…

Не то чтобы случай небывалый, но нечастый. Для таких браков в большинстве штатов нужно специальное разрешение судьи. Чаще всего белый супруг предоставляет документы (обычно фальшивые) о текущей в его венах и артериях цветной крови. Далее следует поражение в правах, но разрешение на брак выдаётся.

Второй вариант реже, разрешение на брак белой женщины и чернокожего мужчины могут выдать в том случае, если тот обладает некими достоинствами, общепризнанными в обществе. Учёный (есть и такие, пусть и очень немного), деятель культуры или, что случается чаще всего, спортсмен. Такие пары иногда даже принимаются в приличном обществе.

Внизу тем временем разворачивалось действо. Слышно плохо, хотя соперники не сдерживают голоса. Но и толпа болельщиков вокруг ведёт себя, как типичные английские фанаты.

Оба бойца не худенькие, довольно-таки рослые парни и, такое впечатление, вмазанные.

Фиолетовый выглядит почти прилично, разве что расцветка за гранью. Соперник в белом классическом костюме, зато аксессуары… даже с балкона бросается в глаза аляповатый зажим для галстука с невозможным количеством блескучих камешков. И широкополая шляпа, украшенная лентами.

– … гнида… – доносится от шляпы. Отключаю слух, такие обрывки фраз только мешают. Жаннет вцепилась в локоть, смотрит вниз не отрывая глаз и даже дышит, кажется, через раз.

Загомонив, толпа расступилась ещё сильней, образовав круг метров пяти в диаметре. Филетовый снял пиджак, накинув на руку, и достал из кармана внушительных размеров наваху.

Соперник ограничился шляпой в левой руке и ножом-бабочкой в правой.

Машинально отметил, что и тактика у бойцов должна отличаться.

– Филетовый в ближний бой пойдёт, недаром пиджак как щит на руку намотал, – говорю вслух.

– А в этот… со шляпой? – Интересуется чернокожий сосед.

– Скорее всего, прыгать начнёт. Такую шляпу хорошо использовать для отвлечения внимания – ленты все эти… Но это дальняя дистанция.

Фиолетовый, подняв обмотанную пиджаком руку к лицу, достаточно грамотно закрыл лицо, горло и сердце, по-боксёрски умело съёжившись за импровизированным щитом. Враскачку, не отрывая ног от земли, двинулся на Шляпу, выставив вперёд правую руку.

Размахивая руками как мельница, одетый в белое сутенёр начал танцевать вокруг соперника, то и дело совершая выпады.

Толпа затихла и голоса бойцов вновь стали слышны.

– Боксёр? – Скороговорчкой начал белый костюм, – не поможет тебе бокс, Свинг, – это разные вещи! На ленточки нарежу тебя, пидор ты пассивный. Что, думаешь, молчат твои девочки, не говорят никому? Ты ведь никого из них не трахаешь, пидорок!

Фиолетовый не вёлся на подначки, раскачкой корпуса провоцируя Джема на лишнюю беготню. Огрызался он также значительно реже.

– … твои кишки сегодня окажутся на асфальте, слабозадый.

– Тоже пидором обозвал, – зачем-то перевела Жаннет.

Джем танцевал, явно выигрывая по очкам у менее подвижного противника. Пиджак несколько раз порезан, но насколько серьёзно, сказать нельзя.

Свинг ушёл в оборону и соперник удвоил усилия, затанцевав вокруг, как жиголо вокруг молодящейся богатой тётки. Отскочив после очередного выпада, обладатель роскошной шляпы с лентами издевательски заиграл ножом-бабочкой, открывая и закрывая его с большой скоростью.

– Он труп, – говорю, не отрывая глаз от боя, – фиолетовый его переиграл.

– Не факт, – возразила белая женщина глубоким контральто, – в ножевом бою всё может решить единственный удар.

– Тоже верно, – соглашаюсь с ней, – продолжая следить. Свинг, съёжившись за рукой-щитом, всей своей аурой излучал безнадёжность и сделал крохотный шажок назад, чуть запнувшись.

– Ха! – Заорал Джем прыгая вперёд и нанося секущие удары по воздуху.

Только что отступавший Свинг неожиданно выбросил вперёд руку-щит, хватая соперника за рукав. Руку в сторону и шаг вперёд…

Рука боксёра замелькала с частотой швейной машинки, пропарывая противнику живот.

– Сдохни, тварь, – проревел Свинг, отталкивая наконец окровавленного врага толчком ноги в живот, отпустив наконец его руку, – я же обещал, что твои кишки будут на асфальте!

Войдя в раж, он прыгнул на живот корчащегося под ногами врага.

– Сдохни, сдохни! – Орал он, прыгая на поверженном, – сдохни!

– Сдержал слово, – отворачиваюсь от происходящего, – действительно – кишки на асфальте. Буквально, блядь!

Глянув на Жаннет, вижу возбуждение. Кажется, ночка у меня предвидится жаркая… но что-то не тянет. Спать с женщиной, испытывающей возбуждение от убийства… нам пора расстаться.