Поединок

— Одевайся скорее,— Берти подпрыгивала на месте от волнения и нетерпения. Альбус вполне мог ее понять: он тоже еще ни разу не ездил на «Ночном Рыцаре». Вскоре они уже вышли к краю парка, и Альбус махнул рукой с палочкой.

Мгновение — и резкий хлопок заставил подпрыгнуть, наверное, всех магов Косой аллеи. Фиолетовый автобус затормозил в дюймах от магазина «Сад и огород», скрипнув тормозами. Оттуда тут же вывалился парень в кожаной куртке.

— Вы, чё, с ума сошли?!— сразу накинулся он на двух детей, уперев руки в бока.— Мозг-то у вас есть?! А если бы мы кого-то задавили?! Кто вызывает автобус на Косую аллею?!

Ребята молча смотрели то на автобус, пассажиры которого с любопытством выглядывали из окон, то на разгневанного кондуктора.

— Нигде не читал правил, в которых бы было написано, что автобус нельзя вызвать на Косой аллее, если ты там попал в беду,— вежливо ответил Альбус. Подобная логика и вежливость обычно действовали даже на профессора Фауста.

Кондуктор открыл и закрыл рот, тупо глядя на мальчика.

— Эй, мы едем или нет?— донеслось из автобуса.— Я опаздываю!

— Угу,— откликнулся кондуктор и махнул двум ребятам, чтобы они поспешили за ним.— Развелись умники...

Альбус и Берти, усевшись на первые два пустых места, с широко открытыми глазами осматривались в автобусе.

— Куда едем, умники?— не очень дружелюбно спросил парень, доставая пачку билетов.

Альбус не знал точного адреса Розы и Тео, поэтому он назвал лишь городок, где они жили, и добавил:

— Там я покажу... Либо вы нас высадите, и мы дойдем...

Кондуктор хмыкнул, но никак не прокомментировал. Подал Алу два билета:

— Галеон и еще сикль.

Мальчик расплатился, понимая, что с него взяли слишком много, но спорить он не хотел — зачем?

Они уже ехали по какой-то проселочной дороге, и дети стали смотреть в окна, стараясь ничего не пропустить.

— Вас будете следующими,— пробормотал кондуктор,— это по пути.

Альбус даже пожалел, что их путешествие так быстро закончилось, но тут же себе напомнил, что они не путешествуют, а едут помочь маме Берти.

Их высадили при въезде в городок, где жили Роза, Тео и Джеймс с Ксенией. Альбус несколько секунд осматривался, а потом кивнул, улыбнувшись Берти:

— Мы почти на месте, тут недалеко.

Они на самом деле уже через несколько минут подходили к ограде небольшого дома, на калитке которого висел почтовый ящик (Альбус знал, что им вообще никто и никогда не пользовался) с табличкой «Т. Манчилли, целитель». Эту табличку могли видеть только волшебники. Так рассказывала Роза.

— Так, позвоним,— Альбус дернул за хвостик звонка, глядя на дверь дома. Но она оставалась закрытой. Где же Тео? Может, он уехал к какому-то пациенту?

— Что теперь?— тихо спросила Берти, явно начавшая замерзать. Ал бодро ей подмигнул и дал конфету, что еще были в его карманах.

— Так...— мальчик оперся о калитку и вдруг понял, что ее можно открыть. А где же заклинания?— Ого.

Они смогли пройти во двор и подняться на крыльцо. Правда, дверь была заперта.

— Может, они так спешили, что забыли поставить защиту?— вслух размышлял мальчик, оглядываясь. Потом он посмотрел на Берти:— Надо идти к Джеймсу и Ксении. Но если вернется Тео?

Он минуту думал, понимая, что все, ну просто все, идет не так, как надо. Все-таки, наверное, Джеймс был в чем-то прав... Но теперь уже поздно останавливаться...

— Так, Берти, ты остаешься здесь и ждешь Тео или Розу. Если они вернутся до того, как вернусь я, ты им все расскажешь, и они решат, что делать,— стараясь говорить по-взрослому, раскрыл свой план Альбус.— Я бегу к Джиму, это в другом конце городка... Может, мне повезет застать их дома... Потом я сразу за тобой вернусь, ладно? Никуда не уходи...

— А можно я с тобой?

— Берти, а если Тео вернется, а потом снова уйдет? Лучше ждать тут...

Девочка кивнула, но она была явно не в восторге остаться одна.

— Я скоро вернусь, возможно, с Ксенией,— подбодрил ее Ал, засовывая руку в карман и выуживая еще конфет.— Держи...

Потом он махнул подруге и тут же пустился бежать, привлекая к себе взгляды магглов, которые попадались ему по пути. Он то бежал, то снова шел, представляя, что Тео или Роза уже вернулись, что Берти сидит в теплой гостиной и пьет чай с печеньем, которое замечательно пекла кузина.

Жаль, у него не было часов, и он не мог сказать, сколько прошло времени, когда он, наконец, увидел дом брата. Остановился у калитки, огляделся и лишь потом достал палочку, которой коснулся замка, прошептав: «Хорек-самоучка». Наверное, Джеймс и не знает, что Ал слышал этот пароль, когда в последний раз был здесь с Ксенией, и брат громко обсуждал это со Скорпиусом. Зато пригодилось, хотя, конечно, подслушивать нехорошо...

Мальчик вошел во двор, подбежал к двери и уже собирался коснуться ее палочкой (папа ему объснял, что несовершеннолетним можно пользоваться магией только в критических ситуациях, а Джеймс добавил, что еще там, где зарегистрированы совершеннолетние маги), когда понял, что внутри кто-то есть. Мальчик быстро снял с двери заклинание и радостно вбежал в дом:

— Джим, это ты?

Альбус замер посреди гостиной, глядя на совершенно незнакомого ему молодого человека, что держал в руке метлу Джеймса.

— Здравствуйте, а вы кто?

— Альбус Поттер?— улыбнулся человек, отставляя метлу брата обратно к шкафу, где она обычно и стояла.

— Вы меня знаете?— мальчик с интересом смотрел на незнакомца.— А Джим или Ксения дома?

— Они ушли.

— А вы кто?

— Я метлу твоего брата настраивал...

— Вы настройщик метел? Никогда о таком не слышал,— Альбус прошел в гостиную и присел на подлокотник дивана.— С метлой Джеймса что-то случилось?

— Нет, так, мелкие детали, чтобы твой брат лучше летал...

— Он и так летает лучше всех,— не без гордости откликнулся Альбус, поглядывая на камин.— А когда они вернутся?

— Они будут ждать меня в кафе, мы договорились вместе пообедать,— ответил человек, улыбаясь. Он был симпатичным, с приятной улыбкой. И сильно походил на Скорпиуса: не внешне, а поведением. Альбус не знал, как это четче сформулировать.

— А вы можете им сказать, что я их тут жду?— Ал отложил свернутую мантию и решил пойти на кухню, чтобы быстро перекусить, а потом отправиться за Берти.

— Ты можешь пойти со мной и сам это сказать,— молодой человек засунул руки в карманы брюк.— Это недалеко.

Альбус минуту подумал: что будет быстрее... ждать тут нужно будет неизвестно сколько, а если он встретится с братом, тот сможет трансгрессировать к дому Розы и забрать Берти... Всяко быстрее. Да и этот человек не мог оказатсья в доме Джима без его разрешения и пароля...

— Хорошо,— кивнул мальчик.— Мы ведь трансгрессируем? Это быстрее, а я очень тороплюсь, потому что мама моей подруги очень больна...

Человек приятно улыбнулся и кивнул.

Рон Уизли.

Он чувствовал себя странно. Он глядел на стоящих рядом друг с другом Розу и Берти, и понимал, что две его жизни — прошлая и настоящая — вдруг причудливым образом переплелись. Пересеклись. И ему теперь придется как-то с этим разбираться.

Но сейчас все же главным для него была Сара: девушка была без сознания, лишь иногда постанывала, пытаясь открыть глаза.

— Кто ты?— Роза смотрела на Берти, пока девочка сонно потирала глаза и пыталась хоть что-то понять.

— Я Берти...— потом она, видимо, наконец, проснулась, рот ее раскрылся от удивления:— Дядя Рон? Мама?

Немая сцена, с мгновенной усмешкой подумал Рон, но сейчас не было времени для смеха. Об этом, видимо, подумал и Теодик, который, без лишних слов открыл дверь в дом и жестом попросил всех войти.

— За мной,— целитель тут же распахнул двери в светлую приемную, и Рон, не оглядываясь на Розу и Берти, поспешил внести Сару в небольшую комнату с кроватью, где Теодик уже что-то доставал из шкафчиков. Мужчина положил Сару на кровать, бережно поправив волосы, что падали на ее бледное, очень худое лицо, и выпрямился.

— Идите, я позову,— коротко проговорил целитель, подходя к постели больной.

Рон не хотел оставлять девушку, тем более наедине с этим странным человеком. Да, Роза много о нем писала, причем только хорошее, она его очень любила. Да и сам Рон знал, что Тео в какой-то мере спас его от ловушки Министерства. Но все-таки, глядя на целителя, он явственно видел перед собой Северуса Снейпа, которого даже после всего, что они узнали в конце войны с Волан-де-Мортом, не очень-то любил.

И все-таки он вышел, затворив за собой дверь. Он доверял Розе, значит, должен доверять и Теодику. Тем более что другого выхода у них нет. А еще была Берти, откуда-то взявшаяся на пороге этого дома.

Роза и Берти сидели в гостиной: дочь поила девочку горячим чаем с печеньем. Берти была завернута в плед, она устало сидела в кресле и ничего не говорила, словно ждала. Как только Рон вошел, девочка вскочила и кинулась к нему, теряя на пути плед.

— Что с мамой? Как она?

Рон поймал на себе странный взгляд Розы, но тут же наклонился к Берти, понимая, что ей он сейчас нужен больше.

— Она поправится,— твердо произнес мужчина, потому что верил в это.— А теперь скажи, что ты здесь делаешь? Как ты сбежала из Хогвартса?

— Это Альбус,— пробормотала Берти, взгляд ее был виноватым и испуганным одновременно.

— Альбус?— Роза тоже встала, глядя то на отца, то на Берти.— Альбус Поттер?

— Да,— кивнула девочка и торопливо поведала им историю своего побега из школы вплоть до того момента, как Альбус ушел к брату, а ее оставил ждать Тео.— Я ждала-ждала, а потом уснула...

Рон посмотрел на встревоженную Розу.

— Джеймс и Ксения живут в пятнадцати минутах отсюда,— пояснила она Рону, судорожно сжимая в руке палочку.— Куда он мог пропасть? Может, Ал остался у Джима ночевать?

— Нет, он не мог,— уверенно произнесла Берти, чуть не топнув ногой.— Альбус бы не забыл, что обещал...

— Да,— кивнула Роза, и Рон тут же представил себе подросшего племянника: маленькую копию Гарри Поттера, который тоже мечтал всем помочь и всех спасти, при этом сам попадая в самые неверотяные ситуации.— Нужно идти туда, вдруг что-то случилось...

Рон поднялся с колен, все еще держа руку на плече Берти и глядя, как Роза идет к камину:

— Постой, я пойду с тобой,— проговорил он, сам не зная, почему. Но через пару мгновений он понял, что чувствует тревогу. И опасность. Он знал этот инстинкт: именно инстинкт, звериный, который однажды спас его от лавины в горах.— Не ходи одна...

— Папа, ты должен остаться здесь,— мягко ответила Роза, кивнув на испуганную и немного удивленную Берти.— Ты им нужен...

— Папа?— девочка обернулась к Рону, и он тут же понял, чему так удивилась Берти.— Дядя Рон, это твоя дочь?

Ему ничего не оставалось, как кивнуть.

— Ты никогда не говорил, что у тебя есть дочь,— укоряюще произнесла Берти, отстраняясь и складывая на груди руки.— Тогда почему ты с нами, а не с ними?

Рон боялся поднять глаза на Розу, хотя чувствовал, что она смотрит на него. Да, Берти не знала о его прошлом, Рон никогда при ней не говорил о своей семье. Да и с Сарой он об этом редко разговаривал.

— Берти...— он смотрел на девочку, а она перевела взгляд на стоящую у камина Розу:

— Вы дочь дяди Рона? А где ваша мама?

— Она в отъезде,— голос Розы был странно глухим.

— Почему же он с нами, а не с вами?

Рон осмелился посмотреть на дочь, но та отвела взгляд. Никто не ответил на вопрос Берти.

— Потому что он оборотень?

Рон вздрогнул.

— Берти, это долгая история...

— Взрослые всегда так говорят, когда стыдятся что-то объяснить,— произнесла девочка.— А я думала, что ты остался один, дядя Рон...

Он снова посмотрел на Розу, и на этот раз дочь не отвела взгляда, но на лице ее не было прежних чувств — тех, с которыми она вошла в их заснеженный домик в горах, которые были в ее заплаканных глазах. Сейчас она больше походила на Гермиону в школьные годы, кажется, на шестом курсе, когда он по своей глупости решил встречаться с Лавандой. Это было так давно, но вот выражение лица Гермионы он помнил до сих пор. И Роза сейчас была очень похожа на мать. Словно она вот только сейчас осознала и поверила, что у Рона есть другая семья...

— Нужно идти, нужно найти Ала,— нарушила тишину Роза, и Рон вздрогнул, опуская голову. Не так он себе представлял их встречу. Но что он хотел? Ведь он вообше не собирался встречатсья с ними, потому что внутри понимал, что именно вот такого взгляда Розы он и засужил этими четырьмя годами тишины. Он ведь этого и добивался...

— Я с тобой,— он все еще чувствовал тревогу, когда думал, что Роза пойдет на поиски Ала. Неважно куда — он знал, что там опасно.

— Дядя Рон!— Берти буквально вцепилась в его руку.— Ты не можешь. Ты не можешь оставить маму...

— Берти, я не могу сейчас ничем ей помочь,— мягко произнес Рон.

— Останься с ними,— проговорила Роза, беря из баночки порох. Она снова стала собой, словно секунды назад не она странно-холодно смотрела на него, как на чужого.— Ты им нужен...

— Нет,— твердо произнес Рон, отстраняя от себя сердитую Берти.— Я иду с тобой. Берти, иди к маме, я скоро вернусь.

— Ты не можешь...— уже просяще произнесла девочка. Рон с сожалением улыбнулся ей, стараясь не думать о том, что сейчас происходит, но мысль настойчиво крутилась в голове: он разорвется на части между двумя своими жизнями — прошлой и настоящей. Между двумя своими семьями... Вот почему нельзя было ему снова возвращаться сюда...

— Подожди меня здесь, потом решим, как доставить тебя в Хогвартс,— Рон подошел к камину и тоже взял порох. Роза укоряюще смотрела на него.

— Я не поеду! Я останусь с мамой, пока она не поправится. Поэтому мы с Альбусом сюда приехали!— упрямо произнесла Берти, развернулась и скрылась за дверью, что вела в кабинет Тео.

— Она устала и переживает за маму,— слабо улыбнулся дочери Рон.— А так она очень спокойная...

Роза кивнула, но промолчала. Она четко произнесла адрес Джеймса и пароль от камина («Стадо гиппогрифов») и исчезла в ярко-зеленом пламени. Рон последовал за ней, всего лишь на какие-то мгновения позже появившись в небольшой гостиной, наполненной утренним светом. Тут сразу чувствовался дух Джеймса Поттера: перчатки ловца в углу, щитки на столе, метла у шкафа, флаг Гриффиндора обмотан вокруг торшера.

— Никого нет,— Роза заглянула на кухню, поднялась наверх, спустилась и даже выглянула на улицу, растерянно скользя взглядом вокруг.— И, кажется, не было...

— С чего ты взяла?— Рон не двигался, потому что еще сильнее ощутил опасность, наполнявшую воздух.

— Потому что на кухне спит сова, которая прилетела еще вчера. У нее письмо со вчерашней датой,— пояснила Роза, подходя к шкафу и глядя на метлу.— Странно...

— Что?— Рон скользнул взглядом по фотографиям на каминной полке и тут же отвернулся.

— Никогда не видела, чтобы Джим так небрежно оставлял свою метлу,— девушка потянулась поправить криво стоявшую в петлях метлу.

— Не трогай!— крикнул он, в одим прыжок оказываясь рядом с дочерью и хватая ее за руку.— Не трогай тут ничего...

— Что?

— Просто оставь,— уже спокойнее попросил Рон.— Не знаю почему, но мне кажется, что не стоит тут ничего трогать. Просто поверь...

Девушка кивнула, еще не понимая, что отец хочет этим сказать, но, видимо, доверяя ему. Это не могло не радовать.

— Смотри, папа,— Роза подошла к дивану и взяла свернутую мантию. Хогвартскую мантию. С нашивкой «Альбус Северус Поттер».— Где же он?

Рон пожал плечами: он не знал. Но ему показалось, что происходит что-то нехорошее. В последние годы он научился доверять своему чутью. Доверять той своей части, что всегда остается звериной, даже когда на небе солнце.

Пропавший Альбус. Опасность в доме Джеймса. Судя по словам Розы, пропавшие Джеймс и его жена.

— Во что вы все опять ввязались?— только и смог спросить он, обходя осторожно гостиную.

— Присцилла Забини,— после секундного молчания произнесл Роза, глядя на отца.

— Что?

-Я видела Джеймса в последний раз, когда они с Малфоем прочли заметку о том, что Присциллу Забини выпустили из Азкабана. Они пошли искать Лили и Ксению... Папа, ты же не думаешь...?— она испуганно поднял глаза на отца.— Нет, глупости. Просто я себя накручиваю... Джеймс и Альбус, наверное, отправились в больницу Святого Мунго, чтобы позвать Ксению...

Рон ничего не ответил, потому что его чутье почему-то подсказывало, что дочь вовсе не зря нервничает.

— Будем ждать или вернемся?

— А есть смысл ждать?— но Роза поднялась по лестнице на второй этаж, чтобы еще раз осмотреть дом: вдруг Ал спит так крепко, что не слышит их. Рон тепло улыбнулся: дочь никогда не теряла надежды и твердой уверенности в том, что всегда можно найти выход, из любой ситуации.

Рон старательно отводил глаза от фотографий, на которых двигались его родные. Он не хотел этого видеть, чтобы не сделать себе только хуже. Встреча с Розой и так уже показала ему, что прошлое для него потеряно.

— Никого,— она вернулась, растерянно глядя по сторонам.— Куда же Альбус мог деться?

Рон опять промолчал: предположений могло быть масса, но в голову почему-то лезли только плохие.

— Идем обратно, там решим, где его искать.

— Папа, может, послать письмо Ксении или Джеймсу?

— Идем, там разберемся,— отмахнулся Рон, все еще думавший о фотографиях.

— Я хоть записку оставлю...

Он молча ждал, когда она набросает несколько слов для кузена, разглядывая свои большие ладони. Вот и встретился с родственниками...

Он поднял лицо: Роза пристально смотрела на отца.

— Что?

— Хорошо, что ты рядом.

Он попытался улыбнуться, но не смог, поэтому отвернулся, чтобы она не видела, как заблестели от неожиданности его глаза.

— Идем, твой целитель, наверное, волнуется...

— Берти тоже,— спокойно добавила Роза, шагнув в камин.

Поединок.

Он вошел в этот небольшой, по виду давно пустующий дом, ощущая триумф, которого, кажется, еще никогда не чувствовал. Он увидел Ксению Верди, ставшую Поттер (глупая девчонка), и на миг поверил в то, что сможет помочь сестре, что вся эта авантюра с неизвестным ему благодетелем обязательно закончится хорошо.

А потом в воздухе мелькнула палочка, и Фриц оказался обездвижен. Полными недоумения глазами он смотрел на то, как Ксения опускает палочку и с интересом смотрит на него. Черт, этот идиот, кем бы он ни оказался, отдал ей палочку!

— И все-таки Лили была права,— спокойно произнесла Верди (Фриц отказывался называть ее по нынешней фамилии),— вы тут замешаны, как никто другой…

Парень хотел бы ей ответить какой-нибудь резкостью, но не мог. Девушка подошла к нему и вынула палочку из его ладони. Он, входя сюда, совсем не боялся своей пленницы, поэтому не сжимал судорожно пальцы вокруг своего оружия. Не мог же он догадаться, что этот придурок отдаст ей палочку!!!

Фриц пытался сосредоточиться, чтобы решить, как же ему вернуть все в нужное ему русло. А все так хорошо шло… Он ведь почти получил целительницу в свои руки, он почти закончил великолепный план… Фриц редко вспоминал о том, что Ксения оказалась в его власти благодаря вовсе не его действиям, а подарку неизвестного благодетеля, что предложил ему помощь.

Кто был этот человек и почему он ненавидел Малфоя, Забини не знал, да и знать не хотел. Он только понимал, что союзник умен и осторожен, иначе как бы он смог похитить рыжую Поттер и кузину Малфоя? Он легко предсказал в своем втором письме, что Малфой явится в поместье Забини. Тот явился, но ничего не нашел.

Умен тайный друг, ничего не скажешь. Умен и скрытен, потому что даже сейчас, находясь в каком-то странном доме с запахом дыма или гари, Фриц не представлял, ни где он, ни кто же этот помощник. Все за незнакомца делали два эльфа, доставлявшие письма и приведшие Фрица сюда, в это странное место.

Но зачем он дал ей палочку?!

— Я тебя сейчас расколдую, и мы вместе отсюда выйдем,— тихо проговорила Ксения, указывая своим оружием на дверь, через которую только что вошел сам Фриц.— Не бойся, я ничего тебе не сделаю, я просто хочу выбраться отсюда…

Она оглянулась назад и вдруг застыла:

— Лили…

Она явно раздумывала над тем, сможет ли она вытащить свою подружку. Значит, рыжая Поттер тоже где-то здесь… Тоже с палочкой?

— Так-так-так,— раздался за спиной Фрица насмешливый голос, и тот даже с каким-то облегчением понял, что это хозяин происходящего. Дал ей палочку, пусть сам теперь разбирается.— Не зря я решил остаться и проверить, все ли прошло хорошо…

Ксения настороженно смотрела за спину Фрицу, но он не мог повернуться, чтобы увидеть человека, который и затеял всю эту веселую кампанию по возвращению Скорпиусом Малфоем долгов.

— Не глупите, Ксения, опустите палочку и отдайте ее мистеру Забини,— проговорил человек. Фриц же злился, что тот не торопится снять с него заклятие. Трудно, что ли?!— Не вынуждайте меня делть вам больно, мне бы этого не хотелось…

— Так я всего лишь подарок мистеру Забини?— спокойно спросила девушка, медленно опуская свою палочку. К ней устремился уже знакомый Фрицу эльф-домовик: он зло выхватил оружие из тонкой руки Ксении и повернулся к ней спиной, явно ожидая приказа.

— Вы не подарок, что вы,— довольно неприятно рассмеялся человек за спиной Фрица.— Это скорее достойная плата за то, что один из членов вашей семьи сделал с семьей мистера Забини. А теперь мы позволим ему шевелиться, и вы, Ксения, будете вести себя разумно, потому что, боюсь, он не будет к вам так же добр, как и я…

Забини с облегчением понял, что с него сняли заклятие: он тут же рванулся в сторону эльфа и отнял у него обе палочки, свою и Ксении.

— Потише, мистер Забини, не стоит ломать пальцы моим рабочим эльфам, нынче они редки.

Фриц обернулся в сторону говорящего, стараясь не выпустить из поля зрения кузину Малфоя, но ничего не увидел. Лишь бесшумно открылась и закрылась дверь. Ладно, у каждого свои причуды, подумал Фриц и палочкой указал Ксении на дверь:

— И без глупостей.

Девушка кивнула, бросила последний взгляд на оставшегося здесь домовика и медленно двинулась к выходу.

Вставало солнце, озаряя блекло-желтыми лучами сентябрьский лес, горы за ним и небольшой домик с покатой крышей, из которого они и вышли. Кругом стояла полная тишина, даже птицы не пели. Фрица мало интересовало, где они, он спешил оказаться в подземельях своего поместья, чтобы уже точно быть уверенным, что ему все удалось.

Чтобы пойти к Присцилле и обрадовать ее.

Они трансгрессировали — Забини крепко держал пленницу за обе холодные руки. Как только они оказались в небольшой роще, в которой скрывался вход в подземный ход, что вел в подвалы его дома, Фриц наставил на Ксению обе палочки и улыбнулся, как ему казалось, очень приятно:

— Добро пожаловать к нам в гости, Верди.

Она пожала плечами, явно выказывая полную покорность новому повороту судьбы, и вскоре они уже шагали по темному и сырому ходу, где каждый шаг отдавался глухим эхом, а за шиворот то и дело срывались мерзкие капли земной сырости.

Они прошли подземелье, поднялись на несколько ступеней и вскоре уже быстро пересекли короткий коридор, где не было ни одной свечи. Все в доме еще спали. Фриц улыбнулся, открывая недавно смазанную дверь в подвалы, что скрывались под поместьем со стародавних времен и были когда-то любимым развлечением гостившего здесь Скорпиуса Малфоя. Но ничего, он уже был здесь и устраивал обыск, теперь бояться уже нечего.

Через минут пять Фриц со злобной улыбкой запер дверь в темную комнату, в которую втолкнул Ксению, убрал ключ в карман и поспешил наверх. Теперь все будет хорошо. Теперь Присцилла увидит, как он ее любит. Он поможет ей. Ей и брату.

Когда он подходил к солнечной комнате сестры, он услышал звуки, которых боялся. Которые ненавидел. И боготворил — потому что это была Присцилла. Сестра стонала, иногда срываясь на странный клекот. На мгновение воцарялась тишина (он знал, что сестра пытается кусать подушку, чтобы никто не слышал ее страданий), а потом стоны повторялись.

Фриц застыл у дверей, зная, в какое бешенство приходит Присцилла, если кто-то входил к ней, когда она в таком состоянии. Но ведь все изменится! Он сейчас все ей расскажет, и ей станет легче!

Дрожащей рукой он толкнул дверь и вошел в комнату, уже наполняюшуюся солнечным светом. Она никогда не задергивала занавески, потому что темнота была для нее губительной. Но, видимо, заклинание солнечного света, что каждый вечер ставилось в ее комнате, слабело к утру, и темнота все-таки заклянула сюда.

Фриц застыл, глядя на постель, на которой, сжавшись в комок, сидела сестра. Он лишь второй раз видел ее такой, поэтому опять, как и тогда, впервые, его сердце наполнили ужас и ненависть.

Она подняла голову и посмотрела на него. Но это были не ее глаза: большие, круглые, желтовато-коричневые, смотревшие, почти не моргая. Нос заострился и выглядел очень твердым, губы подтянулись к нему, почти сливаясь. Сестра казалась вдвое меньше ростом, и не руки обнимали ее колени, а два больших, покрытых серо-белыми перьями, крыла. На обнаженных ногах тоже выступили перья, но все же это были человеческие ноги.

Фриц молчал, молчала и сестра. Он до боли сжал кулаки, ненавидя темноту, которая превращала его сестру в чудовище, и человека, который стал причиной всего этого.

Он посадил Присциллу в Азкабан. Он заставил ее все время думать о побеге из этого страшного места. Он заставил ее учиться анимагии, чтобы повторить то, что сделал однажды анимаг по имени Сириус Блэк. Он, и только он, был повинен в том, что у нее ничего не вышло!

Сестра все еще смотрела на него немигающими глазами. Потом она открыла рот и хотела что-то ему крикнуть, но в комнате раздалось лишь сердитое уханье совы.

Он вошел в тихий дом и медленно закрыл дверь. Через задернутые шторы гостиной было видно, как встает солнце. Он прошел в комнату и зажег палочкой камин. Затем сел и откинулся на диванные подушки, растирая руками уставшее лицо. Все-таки это очень тяжело — не быть собой.

Он расслабился, позволяя лицу стать прежним, изгоняя чужые черты. На миг ему, как всегда, захотелось встать перед зеркалом и измениться снова. Измениться так, как мечтала она. Измениться и войти в спальню, разбудив ее. И хотя бы раз увидеть на ее лице настоящую улыбку. И настоящее счастье.

Но он все сидел, улыбаясь встающему солнцу. Потому что теперь все это было неважно. Она не помнит этого счастья, она не узнает этого лица, даже если он осмелится надеть на себя маску, о которой она так давно грезила. Не узнает, потому что он об этом уже позаботился. И сделает это снова, только уже не с ней…

Он сидел, расслабленно глядя на играющий в камине огонь, но думал не о золоте, а о серебре, которое презирал, ненавидел… А когда-то боготворил, когда-то он мечтал о серебре.

Он опять вспомнил школу. Вспомнил, чтобы еще более ожесточить свое сердце. Потому что именно там, в прошлом, он черпал силы, чтобы делать все то, что делал сейчас.

Ты игнорировал меня все эти годы, а я хотел стать тебе другом. Лучшим, чем этот презренный гриффиндорец. Лучше, преданнее. Но что делал ты? Ты не замечал меня, лишь иногда посмеиваясь, шутя на мой счет. Я ловил взглядом все твои жесты, все твои движения, потому что ты был уникален. Я хотел стать твоим другом, но ты сделал меня своим врагом. Тихим, незаметным, недостойным внимания.

А потом я стал тебя бояться. И ненавидеть, когда ты отнял у меня ее. Я знал, что, даже отвергнутая и осмеянная тобой, она думает о тебе, она мечтает о тебе. Хотя старается этого не показывать, скрывая все за холодными улыбками. И знаешь что? Я смирился. Я оставил надежды получить ее, я отдал ее тебе, чтобы ты играл с ней.

Я смирился, я забыл о ней и о тебе. Почти. Потому что в моей жизни появилась другая. В моей жизни появилась она, моя жена. Я был безумно счастлив, я прыгал от счастья, потому что она была моей и только моей! Она не знала тебя, ты никогда не смог бы получить ее. Она была моей.

Я ее любил, как никого на свете. С того самого мига, как увидел. С самого первого мгновения. Я боялся подойти и заговорить, но мне повезло. Хоть раз в жизни, как я подумал тогда. Наши родители оказались знакомы. И так началось мое счастье, о которым ты даже не подозревал. Я был с ней рядом, я говорил с ней, я держал ее за руку. Я целовал ее, я обладал ею…

Мы шутили и играли, я делал для нее все. И когда она сказала, что хотела бы, чтобы я был немного другим, я с радостью согласился. Ради нее я совершил невозможное, потому что хотел быть таким, каким хотела бы видеть меня она. Я смог меняться. И когда я сделал так, как она просила, жизнь моя была разбита.

Вот тогда-то я понял вдруг все. И узнал все, потому что хотел знать. И счастье мое померкло. И именно тогда я понял, что она не моя. Твоя. Все еще твоя!

Я превратил ее жизнь в сказку и так же легко разбил. А потом склеил заново, отметая ненужные куски. Я верил, что теперь она будет моей. И она моя.

Но я. Я не могу забыть. Я не могу простить. Тебя. Поэтому ты заплатишь мне, Скорпиус Малфой. Много лет назад ты не счел меня достойным другом. Теперь я буду достойным тебе врагом.

И если ты меня найдешь, я буду высоко держать голову, потому что ты мне уже несколько раз проиграл. И я буду рад посмотреть в твои глаза цвета серебра и отразить их, чтобы ты понял, что я сделал, будучи твоей тенью. Что я сделал ради любви. Ради нее — той, которой ты лишь поиграл.

Теперь я буду играть с тобой и твоей любовью.

16.11.2009

Часть третья.

Скорпиус Малфой.

Грег Грегори... Что ж, когда-то это должно было, наверное, случиться...

Не забыл ее? Не простил его?

В памяти сразу всплывал этот вечно чистый и аккуратный аристократ, которого и аристократом-то считать не полагалось, потому что семья его обеднела еще во времена воинственных гоблинов...

Как удобно, что в Министерстве даже адреса записывают: не нужно тратить время на то, чтобы выяснить, где скрывается этот любитель порталов...

Все-таки не вяжется все это...

Очередной ход игры?

Тогда где этот... должен появиться, если Грегори — лишь новый тупик, подсунутый врагом?

Если и тут ничего, будем трясти Министерство, что-то там нечисто с этими порталами...

Лили, считай количество упавших слезинок, за каждую из них я отомщу сполна...

— Он бы не тронул Лили,— над ухом пробормотал Джеймс, когда они остановились у калитки, за которой уютно расположился небольшой светлый домик с какой-то непропорциональной каминной трубой, словно туда втискивался Санта-Клаус габаритов Хагрида. Все это Скорпиус замечал мимоходом, поддаваясь скорее привычке, чем действительно интересуясь домом Грегори.

— Если до сих пор не тронул, то и шансов у него не будет,— сквозь зубы проговорил Малфой, уже готовый возненавидеть и этот дом, и трубу, и их хозяина. У него всегда это легко получалось: ненавидеть...

— Малфой, у тебя сейчас лицо убийцы,— тихо заметил Джеймс, кладя руку на плечо друга. Скорпиус хотел скинуть эту тяжелую ладонь, но передумал: зачем лишние движения? Они их за сутки и так сделали уже многовато, нужно экономить силы...

Сутки. Даже меньше... А кажется, что прошли года... И что он поседел за это время, как Гарри Поттер тем незабвенным сентябрем...

Малфой, так ты скоро превратишься в нервную старосту Уизли. Или в очередного Поттера с манией все переживать. Взять себя в руки. Составить план действий.

Нужно просто сесть и подумать: холодно, четко, без эмоций. Но это после визита к Грегори, потому что сейчас четкости и хладнокровия ему точно не хватит. Хотя бы потому, что он стоял перед домой не просто подозреваемого в похищении его жены, а ее бывшего поклонника, который вполне мог, при удачном стечении обстоятельств (удачном для него), быть сейчас на месте самого Скорпиуса. Это бесило, это не давало быть спокойным — ревность. Глупая и сейчас совершенно неуместная... Ведь прошли годы...

— Малфой, идем,— Поттер, проявив незаурядную смекалку, просто толкнул калитку — и она открылась. Значит, здесь не только глупая труба, но и отсутствие всяких магических предосторожностей... Грегори решил стать магглом?

Что ж, надежда на то, что все решится так просто, вообще погасла. Ни охраны, ни защиты. Он не боится визитеров...

Лили, где же ты?!

Они прошли во двор, щурясь от вставшего солнца, что отражалось от зашторенных окон дома.

Даже если это не Грегори, его имя появилось в списке не случайно... Может, тоже месть — мимоходом...?!

— Будем звонить или просто ворвемся?— с усмешкой на бледном лице спросил Поттер, доставая палочку. Малфой подумал, что он свою, кажется, и не убирал.

Скорпиус дернул за веревочку звонка и сморщился: просто райский колокольчик на шее коровы. Грегори, гиппогриф тебя... Как-то не вязалось это с образом бывшего слизеринца и заставляло насторожиться...

А если все-таки он?

Дверь открылась почти сразу. На пороге стоял сам Грегори, как всегда, опрятный, даже ранним утром. На нем был синий халат, под которым легко угадывались безукоризненно чистая сорочка и брюки.

— Привет, Грегори.

— Доброе утро, Малфой,— спокойно произнес он, оглядывая непрошенных гостей. Да, они с Поттером составляли сейчас волшебный пейзаж: сутки на ногах, не ели и не спали, перемазались в саже (по крайней мере, Поттер точно) и еще в чем-нибудь, на лицах — ничего приятного для созерцания...— Мимо проходили?

Грегори отступил внутрь, пропуская гостей. Он закрыл дверь, спокойно прошел в гостиную к столику, на котором лежала газета и дымился кофе. Хозяин указал на стулья вокруг стола, потом взмахнул палочкой — и перед ними нарисовались кофейник и чашки.

— Располагайтесь,— улыбнулся Грег. Он явно был заинтересован внезапным посещением давних знакомых, но не показывал вида. Ни страха, ни настороженности — как ни глядел Малфой на Грегори, ничего этого он найти в нем не мог. Хотя играть он научен так же хорошо, как и сам Скорпиус...

— Для чего ты вчера создавал портал?— спросил Малфой, встав у стола и нависнув над севшим уже Грегори.

Хозяин дома удивленно поднял брови, игнорируя то, что гости и не подумали сесть.

— Портал? С чего вы взяли, что я вчера создавал портал?

Ну вот, Скорпиус уже понимал, что они опять попались, опять невидимый враг переиграл их.

Малфой сел напротив Грегори.

— Это не мы, а Министерство, где пером по пергаменту написано, что вчера ты создавал портал. Или собирался создать.

Поттер тоже сел, устало вытянув ноги. Вот кому грозит поседеть, это точно...

— В Министерстве часто ошибаются,— спокойно ответил Грегори, почему-то кинув взгляд на лестницу. Так, уже интереснее...

— Где ты вчера был примерно в два часа дня?— Скорпиус сверлил Грега взглядом. Что не так, мистер Грегори? Что там, наверху?

— Здесь,— пожал он плечами, и опять взгляд спокойных глаз взметнулся по лестнице вверх.

— Кто это может подтвердить?— заговорил Джеймс. Голос его был глухим и даже тяжелым. Глаза смотрели угрюмо и угрожающе.

Ничего, Поттер, держись, мы их найдем.

Грег пожал плечами, и подозрения все сильнее проникали в душу Малфоя. Что же ты скрываешь, Грегори?

— Кто может подтвердить, что в два часа вчера ты не создавал портала?— почти прорычал Джеймс, немного наклоняясь вперед.— Грегори, не юли...

— Как я понимаю, у меня нет выхода,— он улыбнулся, снова посмотрев на лестницу. Потом на палочки, что оба друга сжимали в руках.— И даже бесполезно спрашивать у вас, что случилось...

— Грегори,— Малфой говорил тихо, но даже глухой бы услышал в его голосе угрозу.

— Это может подтвердить моя жена,— глаза хозяина дома блеснули, словно он сдерживал улыбку.

— Жена?— Скорпиус был действительно удивлен. В голове он быстро начал перелистывать страницы газет, прочитанных им за последнее время, но нигде не нашел нужной информации.— Когда ты обзавелся?

— Я женился в июле.

Малфой тут же понял, что вполне мог пропустить данный факт: в июле они вчетвером ездили в Грецию, и не до газет и светских новостей было. Солнце, песок, древные руины, среди которых они бродили... И его Лили в легком сарафане, с развивающимися от легкого ветра огненными волосами...

Лили.

Он тряхнул головой, чувствуя, как тоскливо начинает сжиматься сердце. Нет у него сердца! Не должно быть.

Что ж...

— Где она?

— Кто?— Скорпиус впервые увидел на лице Грегори удивление.

— Жена твоя,— пояснил Малфой, развалившись на стуле.— Мы о ком вообще тут говорим?

— Ты говорил о Лили...— тихо заметил Джеймс, с каким-то щенячьим понимаем глядя на друга.

— Поттер...— Скорпиус был готов покрутить пальцем у виска, чтобы привести друга в чувства.

— Малфой, ты только что произнес ее имя,— вежливо заметил Грегори, и от этой его вежливости тошнило еще больше, чем от понимания Поттера.— С ней что-то случилось?

— С тобой случится,— пообещал Скорпиус, готовый убить себя самого за то, что начал говорить вслух то, что думает. Нельзя допускать слабости. Потому что, если на мгновение стать слабым, потом уже будет не собраться. А он сейчас должен быть как камень, потому что нужен ей. Нужен Лили, как никогда.— С тобой случится, если ты не докажешь, что вчера днем тебя не было на Косой аллее, что ты не создавал никакого портала, а это в Министерстве все перепили...

Тут, словно в ответ на непрозвучавший вопрос, сверху раздались легкие шаги. Скорпиус даже не заметил, как встал: он не отрывал взгляда от легкой фигурки с распущенными русыми волосами, одетой лишь в мужскую рубашку поверх (как нетрудно было догадаться) обнаженного тела.

Она застыла на середине лестницы, глядя на ранних гостей. Глаза ее, еще несколько мгновений назад чуть приоткрытые после сна, удивленно открылись, рука замерла на перилах.

— Доброе утро,— спокойно проговорил Грегори, заставив Скорпиуса вздрогнуть и отвести взгляд.

— И тебе,— она тоже отвела глаза, принимая руку мужа.— Не знала, что у нас гости.

— Ну...— Грег явно не знал, что на это ответить — он просто снял с себя халат и отдал жене. Та неспешно его надела и только тогда вновь посмотрела на Малфоя и Поттера.— Думаю, мы все знакомы...

— Ну, здравствуй, Скорпиус,— проговорила девушка, смело глядя в его ледяные глаза.— Давно не виделись.

— Здравствуй, Лиана,— усмехнулся он.— Или теперь тебя стоит называть «миссис Грегори»?

— Как тебе будет угодно,— пожала она плечами, подходя к столу и садясь. Грег сел рядом, она улыбнулась мужу, взяла его чашку с остывшим кофе и отпила немного, наблюдая, как двое гостей усаживаются. Поттер явно был тоже удивлен, а Малфой еле сдерживался, чтобы не усмехнуться самым гадким образом: все-таки жизнь интересная штука... А у Грегори почему-то тот же вкус на девушек, что и у Малфоя... Смешно...— Зачем вы здесь?

— Понимаешь, они очень хотят знать, что я делал вчера днем, около двух,— спокойно проговорил Грег, подливая в чашку еще кофе. Лиана благодарно ему улыбнулась, глядя на кофейник, но от Скорпиуса не ускользнуло, что при словах Грегори уши девушки стали красными, и румянец разлился по щекам.

— Медовый месяц продолжается?— едко заметил Малфой. Едко, потому что вот именно сейчас его надежды найти здесь хоть какую-то зацепку, исчезли. На самом деле ему было наплевать на свадьбу Грегори и МакЛаген. Вообще на все наплевать, потому что он ни на шаг не приблизился к Лили.

— Скорпиус, что-то случилось?— Лиана проницательно смотрела на него — так, как любила это делать в школьные годы.

Он сидел в теплой гостиной этого наполненного миром и любовью дома перед внимательным взглядом Лианы... Потом он не мог себе ответить четко, почему, но он заговорил, роняя слова, словно тяжелые камни в жидкий, водяной уют гостиной Грегори:

— Лили похитил кто-то, кто хочет лишить меня всего, что мне дорого. С ней была Ксения. Применили портал.

Вот и все: три коротких фразы, включавшие сейчас смысл существования. Три фразы, терзавшие его, буквально грызущие изнутри. Потому что это его враг. Это его ошибка — что-то там, в прошлом, он сделал не так, не завершил, не заставил врагов понять, что трогать его или его близких — верная смерть. Это он не смог уничтожить врага, поэтому это его вина.

Лиана внимательно смотрела на Скорпиуса, буквально читая, словно очередную книгу или трактат. Когда-то она была ему дорога, когда-то... Потом была Астрономическая башня, и ветер, и ее слезы... И пустота внутри, и равнодушие там, где начиналось что-то другое...

Он резко выпрямился на стуле, хмурясь. Казалось, Лиана размышляла в том же направлении. Ее лицо было чуть напуганным, но одновременно — словно ей дали очередную задачу, проблему, загадку, которую ей нетерпится решить.

Их глаза встретились, и она почти прошептала:

— Два дня назад мне пришло письмо с просьбой о встрече, о которой никто не должен знать. Письмо подписано Тобиас Паркинсон.

Альбус Поттер.

Альбус давно уже понял, что он не такой, как другие одиннадцатиление мальчики, и пользовался этим постоянно. Он отличался от сверстников, да и от многих других ребят, тем, что почти ничего и никого не боялся. Наверное, только собак. И то не всех...

Ну, очень трудно напугать того, кто видел, как навсегда ушла из его жизни мама, кто помнит слезы отца, кто смотрел в глаза страшному волку-оборотню, кто помнит оскаленную пасть собаки, что собиралась его загрызть...

Сложно испугаться по-настоящему, если ты умеешь пользоваться легиллименцией, и узнавать то, что тебе знать не положено, и заставлять других людей делать то, что тебе особенно нужно. И нечего бояться, если ты видишь волшебные сны, в которых тебе всегда помогут и дадут самый лучший совет, и когда твой папа — великий маг, который все последние годы твердил, что тебя из любой ситуации всегда может выручить домовой эльф, стоит только позвать...

Помня о Дирке, что сейчас должен был пользоваться заслуженным отдыхом, потому что отец не взял его с собой в поездку, Альбус совершенно не испугался, как это сделал бы обычный ребенок, осознав, что неизвестный человек вытянул его из трансгрессии вовсе не там, где они должны были, по его словам, оказаться. Он не испугался, зато мгновенно отскочил от незнакомого лгуна, выдернув свою руку из его сильной ладони.

Начинали сгущаться сумерки, и мальчик тут же подумал о Берти, оставленной на пороге закрытого дома. Наверное, она волнуется. Он и сам должен бы волноваться — оказаться с незнакомым человеком на опушке леса, а вокруг — ни одного дома, даже огонька, лишь наступающий вечерний сумрак и темные деревья...

И когда твоя палочка вдруг выскакивает из кармана и через миг оказывается в руке взрослого, по всем признакам сильного человека, да к тому же еще и мага, надо бы испугаться, но не получается...

— Никогда не слышал о лесном кафе,— вежливо заметил Альбус, никак не отреагировав на полет палочки. Не в палочке сила мага, часто говорил дедушка Альбус. Силу нужно искать в себе, и Ал это очень старался сделать, потому что хотел стать таким же замечательным волшебником, как дедушка Дамблдор. Ну, или как папа...

— Не с теми людьми общаешься, Альбус Поттер,— улыбнулся человек, тоже на вид совершенно спокойный.— Надеюсь, обойдемся без криков и оглушения?

— Вы хотите меня похитить или убить?— почти светски осведомился Ал, засовывая руки в карманы. Сейчас им бы мог гордиться даже Скорпиус, который считал, что холодная решимость может обезоружить любого врага.

— Скорее первое,— пожал плечами человек, но Альбус видел на его лице некоторую растерянность.— Тебе совсем не страшно?

— Тео говорил, что глупо попусту волноваться из-за того, что от тебя не зависит и чего ты исправить в данный момент не можешь,— повторил движение похитителя Альбус, отчего тот нахмурился.— Что-то не так?

— Ты,— пробормотал человек, но потом будто отмахнулся от своих мыслей. Наверное, Ал разочаровал его, видимо, с ролью похищенного мальчика он не справился. Что ж, это Мари-Виктуар хорошо играет на сцене, а Альбус не любил спектакли, где кто-то страдал...— Ладно, идем...

— Надеюсь, что недалеко,— откликнулся Ал,— потому что мой брат всегда злится, когда мы вместе куда-то идем. Он говорит, что я очень медленно хожу...

— Замолчи,— попросил человек, палочкой указав мальчику направление. Ал кивнул и двинулся по тропинке, еле заметной посреди леса.— Лучше бы ты орал и плакал. Был бы повод тебя оглушить...

— Ну, уж простите,— фыркнул Альбус, оглядываясь на волшебника. Быть оглушенным совсем не хотелось. А вот быть похищенным — совершенно другое дело, даже интересно... Он понимал, что все это серьезно, но все еще не боялся.— Зачем я вам?

— Пригодишься,— человек медленно шел за ним, выставив вперед палочку.— Будешь делать глупости...

— Вы меня оглушите, я понял. Дошло бы уже даже до Буна,— прокомментировал Альбус. Странное что-то творится вокруг: мама Берти больна, сама Берти сейчас неизвестно где и с кем, Роза и Тео куда-то делись, странный человек в доме Джима — причем он посмел коснуться метлы брата, а Джеймс этого почти никому не разрешал. И теперь вот похищение...

Дедушка Альбус говорил, что в жизни совпадений не бывает. Значит, все не просто так... Тогда план действий (а как же без плана, если ты нарвался на приключения?): узнать все, что можно узнать, а потом смываться — любым из доступных способов... Или же план «Б» — смываться сразу...

Интересно, а этот человек знает, что пленить Альбуса Поттера не легче, чем Пивза, школьного полтергейста? Ну, так считал дедушка Артур, и мальчик был почти согласен с ним...

— Далеко нам идти?

— Слушай, перестань изображать, что тебе нравится то, что происходит,— чуть повысив голос, проговорил волшебник, который шел вплотную позади. Под ногами шуршали листья, впереди сплошной стеной стоял лес.

— А что тут пока плохого?— пожал плечами Альбус, постаравшись снова хоть немного испугаться. Не получилось.— Прогулки полезны для детского здоровья...

Похититель тихо выругался, а Альбус улыбнулся: очень легко вывести из себя даже самого спокойного человека, если знать, чего он ждет. В принципе, Ал был способен сбить маску холодного равнодушия даже со Скорпиуса, хотя это было очень трудно. Наверное, поэтому мальчик был так привязан к мужу Лили — интересно же, когда на тебя не орут и не выгоняют, как делал это обычно рассердившийся Джеймс, а продолжают вести себя так, словно ты и не надоел...

Наконец, Альбус увидел, куда они шли. Если бы не план, составленный им, то он уже давно смог бы шмыгнуть в любые кусты и скрыться. Ну, или, чтобы не подвергать себя опасности быть оглушенным, просто повернуться и покопаться в голове этого странного человека, которому с утра почему-то взбрело в голову похитить ребенка. Или же что-нибудь заставить его сделать. Ведь Алу это было не вновинку...

— Мне нравится ваш дом,— заметил мальчик, остановившись и глядя на особняк, который был виден с возвышенности, где они стояли. Вниз вел пологий склон, лес оставался позади. Дом был светлым, в саду, огороженном каменной стеной, Альбус увидел двух домовиков, укутанных в полотенца. Те пытались вкопать какой-то куст.— Вы будете держать меня там?

— Молчи и иди,— опять спокойно попросил волшебник, подтолкнув Альбуса в спину.

— Я есть хочу,— проговорил он, на самом деле чувствуя голод.

Похититель проигнорировал эти слова Ала, и тот лишь пожал плечами. Они довольно быстро спустились по склону, и с каждым шагом стена вокруг дома росла, превращаясь в непреодолимую преграду. Правда, даже стена не заставила мальчика испугаться... Он вообще туда не собирался.

— Это ваш дом?— спросил Ал, решив, что у него есть еще несколько минут.

— А тебе не все равно?

Что ж, он не мастер узнавать все вопросами. Ал смирился и решил, что дальше ждать уже нельзя. Кто знает, что там, за этими воротами... Попадать за них нежелательно. Раз уж этот странный волшебник не стал трансгрессировать прямо внутрь, значит, это проблемно на территории особняка. Ну, как на территории Малфой-Менора, о котором иногда говорили Джеймс и Скорпиус.

Они остановились перед высокими, кованными воротами, в узор которых была изящно вплетена буква «Д», и Альбус решительно повернулся к похитителю, который этого точно не ожидал: он, судя по всему, хотел открыть ворота.

Это даже не требовало особых усилий: проникнуть в расслабленное, незащищенное ничем сознание (это ведь не Тео и не Ксения, и даже не Джим и Роза), уловить там несколько мало понятных картинок, а потом зацепить одну, темную. И тут же вынырнуть, давая человеку окунуться в свои воспоминания. Альбус мимоходом заметил, как исказилось лицо волшебника, а потом просто развернулся и бросился прочь, к ближайшим кустам, на ходу шепча: «Дирк, ты мне нужен!».

— Мастер Ал занимается бегом?— домовик возник с громким хлопком, и Ал, не останавливаясь, схватил его за руку, волоча за собой.— Что...?

— Трансгрессируй вон в тот лес, быстро!— шепнул Альбус, чувствуя, что волшебник может прийти в себя быстрее, чем он успеет скрыться.— Давай!

Через пару мгновений они уже стояли посреди деревьев, скрытые от глаз. Отсюда они могли видеть поместье и стоящего у ворот волшебника. Тот озирался, из стороны в сторону водя палочкой.

— Мастер Ал...

— Подожди, пожалуйста,— тихо попросил Альбус, глядя на то, как неудавшийся похититель взмахом палочки открывает ворота. В поле зрения появились эльфы, что копались в саду.— Так, у нас проблемы...

Альбус понял, что эльфы посланы обшаривать лес: наверное, этот человек не видел, что с мальчиком уже был домовик, который мог перенести его далеко отсюда.

— Дирк, ты можешь трансгрессировать на другую сторону поместья? Не в сад, а на противоположную сторону от забора...— Ал не оставлял желания узнать, что же все-таки происходит.

— Мастер Ал, ваш папа...

— Не заставляй меня приказыватьтебе, ты знаешь, что я этого не люблю,— попросил Альбус, беря большую руку домовика.— Ничего опасного, я тебе обещаю...

Дирк кивнул.

На другой стороне поместья не было ничего интересного. Только лучше было видно дом, и окна, выходившие прямо на рощу, что стояла по этой стороне каменной ограды.

Альбус напряженно думал. Стоит ли попытаться проникнуть внутрь, но мысль о том, что он сам собирается посадить себя в клетку, не оставляла его. Нужно хотя бы иногда слушать голос разума, а не зов приключений... Кто же из знакомых ему это сказал? В духе Розы, кажется...

— Мастер Ал, смотрите!— Дирк дернул его за рукав свитера и указал на одно из окон. Оттуда выглядывала самая красивая девушка из всех, что Ал когда-либо видел. Но, кажется, и ее он уже видел — всего несколько минут назад. В памяти своего похитителя...

— Почему она такая грустная?— спросил он сам у себя, глядя на золото волос, еще более ослепительное, чем у Ксении, и на большие печальные глаза, еще более выразительные, чем у Розы.— Может, ее тоже похитили?

— Нет, мастер Ал, нет...— Дирк вцепился в руку мальчика, мотая головой. Его большие уши захлопали по щекам.— Вы не можете, вы не можете...

— Я Поттер или кто?— спросил Альбус, сердито глядя на домовика.

Девушка исчезла из окна, но Ал решительно был настроен узнать, кто она и не нужна ли ей помощь. Одно дело, что ты не хочешь сам себя отдать в руки врага, совсем иное — когда ты должен это сделать, чтобы помочь другому человеку, тем более девушке.

— Я иду туда,— проговорил мальчик, глядя на расстроенного Дирка.— И не смей меня останавливать. Я запрещаю.

Эльф сокрушенно вздохнул, но потом уши его поднялись, глаза загорелись:

— Я иду с вами.

— Как хочешь,— пожал плечмаи Ал, засовывая руку в карман и только тогда вспоминая, где его палочка. Ну вот, теперь у него целых два повода войти в дом врага.

Ксения Верди.

Что ж, даже смена места обитания не внесла каких-либо изменений в ее положение.

Ксения улыбнулась полумраку новой камеры: а что ей еще остается делать? Она меряла шагами каменную комнату, стараясь не волноваться и не думать о том, что ее ждет. И как там Лили.

Она заставляла себя закрыться от ментальной нити: зачем зря тратить силы. Если с подругой что-то произойдет, Ксения все равно почувствует, ведь сильные эмоции пройдут сквозь любой блок... А силы ей сейчас понадобятся...

Итак, все-таки Забини, пусть лишь часть чьей-то игры, но все-таки они тут были замешаны. И это почему-то давало надежду. Может, потому, что Ксения знала их — и Фрица, и Присциллу... Тут еще можно предположить развитие событий. А когда знаешь, чего ждать, проще подготовиться...

Наверное, она задремала, стоя у прохладной стены, потому что вздрогнула, услышав уверенные шаги где-то во мраке коридора. Медленно приближалось пламя свечи, так же медленно освещая фигуру Фрица Забини. Он был бледен и даже сердит, хотя старался этого не показать. Он ничего не сказал, в упор глядя на свою пленницу, потом со скрежетом открыл дверь и буркнул:

— Идем.

Ксения послушно последовала за парнем, чувствуя волну его растройства, злости, надежды...

— Куда мы идем?— спросила Ксения, удивляясь, что парень не оглядывается, словно не боится, что она может что-то сделать с ним, напав сзади.

— Иди и молчи,— опять буркнул Фриц, передернув плечами. У девушки даже на миг появилась надежда, что ее отпустят, но только на миг. Потому что уж это было бы явно непохоже на Забини. Они своего не упускают...

Они шли по темных коридорам, и внезапно Ксения стала улавливать, что ее провожатый говорит что-то: очень тихо, словно разговаривает сам с собой. Она постаралась прислушаться, идя очень тихо, почти бесшумно.

-... Не дурак... Просто больна... Она поймет... Я ей докажу...

Ксения расслабилась, впервые начиная хоть что-то понимать. Итак, Фриц говорил с сестрой, и та почему-то была с ним не согласна. И теперь они выполняют волю Присциллы. Какую?

— Фриц, ты знаешь, что будет с Лили?— спросила Ксения совсем не о том, о чем думала.

— Рыжим никогда в этой жизни сильно не везло,— ухмыльнулся Забини, впервые за их путь оглянувшись. На лице его была злорадная усмешка.

Девушка замолчала — судя по всему, Фриц и сам не знает.

— Куда мы идем?

— Пришли,— парень толкнул рукой стену, и та медленно отошла в сторону. Они оказались в светлом коридоре, озаренном солнечными лучами. Сюда выходили три двери, одна из них была приоткрыта и оттуда доносились голоса.

— Молчи,— прошипел Фриц, подтолкнув Ксению к другой двери.

Они вошли, Забини плотно закрыл за ними дверь и взмахнул палочкой, явно накладывая чары.

Из кресла у окна поднялась Присцилла Забини. Она взглянула на Ксению, а потом перевела холодные глаза на брата:

— Значит, это не была твоя очередная глупая шутка...

Присцилла опустилась обратно в кресло, Ксения заметила, как от слабости дрожат ее красивые, словно у античной статуи, совершенные руки.

— Думаю, можно заказывать траурные мантии,— тихо проговорила хозяйка комнаты, ни на кого не глядя.

Фриц явно испугался за сестру, кинулся к ней, почти умоляюще сложив перед собой руки:

— Позволь ей помочь тебе, Прис...

— Дурак,— прошипела Присцилла, испепеляя его взглядом и отталкивая рукой.— Мантии для твоих похорон!

— Что? — парень был в замешательстве. Ксения так и стояла у дверей, настороженно наблюдая за Присциилой. Значит, вот для чего она была нужна Фрицу. И Присцилла действительно больна...— Для моих...?

— Да, потому что Малфой и его дружок Поттер сотрут тебя в летучий порох и выкинут в камин,— жестоко проговорила Забини, кивнув на застывшую в дверях пленницу.— И я даже пальцем не пошевелю, чтобы им помешать...

— Они не знают, что она здесь,— с самодовольством проговорил Фриц, выпрямляясь.— Они уже были тут и ничего не нашли...

— Не считай Малфоя идиотом! Ты уже ни раз его недооценил! И я тоже...

Ксения настороженно смотрела на Присциллу. Ей показалось, что эта девушка могла бы произнести эти слова с любовью, если бы так не ненавидела Скорпиуса. Или же любовь и ненависть уже смешались в темной душе Присциллы Забини?

— Он не узнает,— упрямо, словно мальчишка, проговорил Фриц. Казалось, брат и сестра забыли о том, что говорят при Ксении.— Она тебя вылечит, а потом уже будет все равно, пусть делают со мной все, что хотят...

Эти слова будто что-то изменили в комнате. По крайней мере, лицо Присциллы изменилось: она почти с жалостью смотрела на Фрица.

— Дурак,— уже мягче произнесла она, отворачиваясь к окну.— Тебя используют, а ты и рад...

— Используют?

— Да!— она поднялась, глядя на Фрица.— На что тебе голова?! Ты думаешь, что этот неизвестный мститель вот так — задарма — отдал тебе один из рычагов давления на Малфоя, которого он якобы жаждет уничтожить?

— Он сказал, что она ему не...

— Заткнись! Самому надо думать!— прикрикнула Присцилла, но потом глубоко вздохнула и продолжила уже спокойнее:— Когда Малфой узнает, что его кузина здесь,— Забини указала на все еще стоящую без движения Ксению,— ты ничем не сможешь его убедить, что не знаешь, где его рыжая подружка...

— Жена,— впервые заговорила Ксения, опершись спиной о стену.

— Что?— Фриц вздрогнул, а Присцилла побледнела, осев в кресло. Казалось, с ее губ готов сорваться вздох.

— Лили — жена Скорпиуса,— с мягкой улыбкой заметила целительница.

— Фриц, ты труп,— констатировала факт Присцилла.— Тебя просто подставили... Пока Малфой будет пытать тебя, тот, друой, будет смеяться в стороне и продолжать свою игру, в которой ты, мой маленький глупый братец, пешка...

Кажется, до парня Забини стало что-то доходить. Он стал очень бледным, отшатнулся к стене, беспомощно глядя на сестру:

— Он не... Ты же... Прис! Я... Я просто хочу тебе помочь!

— Ты не можешь мне помочь!

— Она великая целительница,— парень ткнул пальцем в Ксению, и она выпрямилась,— ты знаешь! Все знают, что она спасла Гарри Поттера...

— Меньше слушай сплетни,— холодно ответила Присцилла, садясь обратно в свое кресло.

— Она поможет тебе! Я заставлю ее!

— Меня не надо заставлять,— спокойно произнесла Ксения, привлекая к себе взгляды брата и сестры Забини.— Если я могу помочь, я это сделаю... Но вы должны отпустить меня, это очень важно...

— Нет, ты останешься и вылечишь Присциллу!— зло проговорил Фриц.

— Заткнитесь, оба,— холодно осекла их Забини. Она подняла глаза на брата:— Выйди.

— Что?

— Выйди, оставь нас.

Фриц недоуменно застыл, переводя взгляд с сестры на Ксению и обратно. Потом все же двинулся к двери, все еще пытаясь хоть что-то понять.

— Если что, я...

— Уйди,— уже зло приказала Присцилла.

Дверь за Фрицем закрылась, оставляя девушек в тишине. Забини смотрела на полог своей кровати.

— Присцилла, что с тобой?— спокойно спросла Ксения.

Они были не очень близко знакомы, хотя некоторое время спали в одной комнате в Хогвартсе. Ксения могла припомнить лишь пару раз, когда они разговаривали: на обычные девчоночьи темы, о Хогвартсе. Это было во время первой недели учебы Ксении в школе. Потом в их жизни появились оборотни, и девушки встали по разные стороны баррикад. Ксения помнила Присциллу тогда, в тот вечер, когда ее и Фрица навестил Скорпуис Малфой, полный неависти за похищенную Лили. В Ксении никогда не было этой ненависти — может, потому, что для нее месть никогда не была приемлема...

— Не надо мне твоей заботы,— тут же откликулась Забини, поднимая холодный взгляд.— Ничем ты не можешь помочь.

— Тебя осматривали в Мунго, да? Что сказали врачи?

— То, что написано в газетах.

— А на самом деле?— Ксения внимательно следила за девушкой и не находила у нее ни одного признака того диагноза, что озвучила пресса. Нет, с разумом тут было все в порядке...

— Неважно,— Присцилла встала. Было похоже, что она над чем-то напряженно раздумывает. Судя по всему, она искала выход из того опасного положения, в котором оказался ее брат.— Отпустить я тебя не могу, это абсурд...

Ксения молчала, просто глядя на девушку. Что же с ней сделал Азкабан? Вряд ли целители просто так выпустили бы ее из тюрьмы. Было что-то, что вынудило комиссию отпустить Присциллу домой. Что-то, что делало бессмысленным содержание ее под стражей. Делало бессмысленным наказание...

— Ты умираешь?— тихо спросила Ксения. Присцилла вздрогнула, резко повернулась, чуть не уронив на пол чашку, что стояла на чайном столике.— И твои родные об этом не знают. Фриц не знает.

Присцилла молчала, видимо, не зная, что сказать. Или же не желая говорить. Она холодно смотрела на Ксению несколько минут, а потом кивнула, словно приняла какое-то решение.

— Я не могу отпустить тебя. Но я сделаю ход раньше, чем неизвестный благодетель, так легко подставивший моего наивного братца. Я переиграю его...

Ксения вопросительно посмотрела на Присциллу.

— Я сама все расскажу Малфою.

Рон Уизли.

Как привыкнуть к резким поворотам жизни? Как не пугаться, когда размеренное течение вдруг нарывается на водопад, который подхватывает тебя и крутит, вертит, топит, роняет в поток, выталкивает на поверхность? Как предугадать и подготовиться?

Рон вышел из камина вслед за дочерью — Роза оглянулась на него, немного растерянно. Все-таки она очень изменилась, и он даже понимал, почему.

Из кабинета уверенной походкой вышел Теодик — он вытирал руки в полотенце. За ним, по пятам, словно собачка, следовала Берти. Казалось, что еще миг — и девочка вцепится в темную мантию целителя... Вот что значит — сила...

Рон почти усмехнулся, но тут встретился с темным взглядом Тео и застыл:

— Сара?

— Нужно ждать...— спокойно произнес Теодик, делая шаг к Розе.— Что случилось?

— Альбус пропал,— тяжело вздохнула девушка, беря в свои ладони обоженные руки друга. Рон отвел взгляд и попытался улыбнуться Берти. Она отвернула лицо, но потом губы ее дрогнули, девочка дернулась и вскоре была в объятиях Рона, опустившегося перед ней на колени.

— Ведь она не...?— прошептала Берти, шмыгнув носом.

— Конечно, нет,— возмутился мужчина, слушая, как тихо, едва слышно (видимо, чтобы не напугать Берти еще больше) Роза рассказывает Тео то, что они увидели в доме Джеймса.— Она поправится, тем более, теперь, когда ее лечит Тео...

— Он почти не говорит,— прошептала девочка, оглянувшись на целителя.— Но он сильный... И Ал его любит... Вы его нашли, Ала?

— Нет,— покачал головой Рон, поднимаясь и глядя на Розу и Теодика.— Он... он с братом...

Роза грустно усмехнулась, но ничего не сказала.

— Идем, Берти, тебе нужно отдохнуть,— дочь взяла девочку за плечи.— Твоя мама все равно спит, если что-то изменится, мы тебе скажем...

— Нет...

— Берти, тебе нужно поспать,— спокойно, словно они были в своем доме в горах, проговорил Рон, погладив Берти по волосам.

— Ты не отправишь меня в школу?— жалостливо спросила девочка.— Пока мама...

— Конечно, нет,— Рон смотрел на Розу. Дочь кивнула и мягко увлекла Берти за собой к лестнице.

Они остались наедине с Тео — напряженная тишина окутала мужчин. Целитель, кажется, этим совсем не мучился.

— Хотите что-то спросить — спрашивайте,— проговорил Теодик, садясь в кресло и взмахом палочки зажигая камин.

— Сара выживет?— слова с трудом выходили из горла.

— Я не знаю,— темные глаза не лгали и не хотели лгать, как и их обладатель.— Много времени потеряно.

Рон кивнул — на душе словно залили каток, а по нему уже скользили острые края коньков, что так любила Гермиона...

— Где Гермиона?— вопрос вырвался раньше, чем Рон смог взять себя в руки.

— Они с мистером Поттером уехали куда-то по делам Министерства,— лицо Тео не изменилось, словно он и не заметил замешательства собеседника.— Я не знаю, когда они вернутся.

Рон кивнул, отворачиваясь: этот человек заставлял его чувствовать себя чужим и даже опасным. Хотя, если подумать — он и был здесь чужим. И опасным — для того мира, что сложился здесь за четыре года...

— Вы научились управлять своей волчьей сущностью?

Рон вздрогнул и обернулся — Тео внимательно следил за ним. А, ну, да, Роза писала, что ее друг очень тесно работал с оборотнями после того, как их руководство было уничтожено. Он помогал им приручить зверя, что был внутри каждого из новобращенных оборотней.

— А это важно?— Рон взял себя в руки и лениво опустился в кресло напротив будущего зятя.

— Что вы почувствовали, когда вошли в дом Джеймса Поттера?

Рон удивленно смотрел на невозмутимое, обрамленное темными волосами лицо Теодика. К чему он клонит?

Тео сел прямо, уголок его четко очерченных губ дернулся, словно предвестник насмешливой улыбки.

— Что-то происходит...

Рон вздрогнул, когда сзади появилась Роза. Она куталась в темный плед. Дочь села рядом с Тео и посмотрела на Рона.

Она заметно волновалась, и он опять подумал о том, что дочь изменилась. Она стала слабже, эмоциональнее... Словно теперь она всегда чувствовала крепкую стену, на которую могла опереться... Человека, рядом с которым она могла быть слабой, она могла быть... такой, какой они с Гермионой никогда не давали ей шанса быть...

— И вы ярче нас должны это чувствовать,— Теодик сел прямо, сложив перед собой руки.— Мне пришло письмо из Мунго: там разыскивают Ксению. И вот это,— молодой целитель взмахнул палочкой, и перед Роном лег свежий номер «Магических вестей».— Новый ловец «Крыльев Лондона» не явился на игру.

— И Ала нигде нет,— Роза поднялась, сжимая руки, как часто это делала Гермиона.— Не дай Мерлин, узнают мама и дядя Гарри!

Рон отвел взгляд, разглядывая свои большие, неухоженные руки.

— Где Малфой?— Тео повернул голову к нервничавшей Розе, и та тут же перестала метаться по комнате, словно успокоенная одним взглядом целителя.

— Ну, конечно,— кивнула Роза,— где Малфой, там и Джим... Но Ксения? И почему он не пришел на игру?

— Найдем Малфоя — получим ответы на многие вопросы,— спокойно проговорил Тео. Роза опять кивнула и тут же поспешила к столику, чтобы взять перо и написать письмо — кому, понятно было даже Рону. Он со слабой улыбкой смотрел, как Роза пишет послание ненавистному слизеринцу — прикусив губу, убирая за ухо волосы. Сердце сжалось от глухой тоски, которую Рон тут же отогнал.

Хорошо, что они в отъезде...

— В квартире Джеймса кто-то был,— Тео снова откинулся на спинку кресла.— Кто-то чужой, чутье волка не обманешь. А волк — это собака...

Рон удивленно поднял брови: при чем тут собака?!

Роза подняла глаза от своего письма — вот она, кажется, поняла больше.

— Но ведь это нам ничего не даст, Тео,— дочь смотрела на друга чуть испуганно.— Мало ли кто там был...

— Кто-то, от кого исходила опасность,— напомнил целитель, обратившись к Рону. Он кивнул, потому что опасность в доме Джеймса Поттера была несомненно.— Даже такая информация — уже информация...

— Давай подождем вестей от Малфоя.— предложила Роза, но потмо сама себя перебила:— Но ведь время теперь играет против нас, так ведь? Запах...

— Исчезнет,— кивнул Рон, понимая, что же они хотят от него.— Но ведь это абсурд...

— Что именно?— Тео подался к нему.

— Ну, допустим, я стану волком. Да, я учую множество запахов и чего-то другого, но это бесполезно: я буду волком, неуправляемым зверем, который ничего не понимает и не помнит...

— Папа, ведь есть Тео,— рука Розы легла на плечо Рона.

— Прости?— не понял он.

— Я могу контролировать ваш разум...— лаконично заметил целитель.

— Ты станешь волком физически, но Тео сможет оградить тебя от сознания оборотня. Ты останешься собой...

— Разве что говорить не сможете,— усмехнулся Теодик, пожав плечами.

— Он делал это много раз, папа,— мягко проговорила Роза. На ее плечо опустилась сова — девушка отвлеклась, чтобы привязать свое письмо к лапке птицы и выпустить сову в окно.

— Разве такое возможно?— настороженно спросил Рон, вспоминая те страшные моменты, когда он превращался в волка, теряя сначала тело, потом контроль, потом разум. Словно все мысли становились тонкими нитями, которые медленно рвались, отпуская на волю что-то страшное, опасное, что таилось всегда на задворках его сознания. Аконитовое зелье обычно укрепляло эти нити, и он оставался собой, но слабым, вялым, измученным... Но зелье помогало лишь в полнолуние, неконтролируемые превращения ему не поддавались...

— Я могу заставить вас превратиться,— коротко сказал Тео, поднимаясь и глядя на Розу, что снова подошла к ним.— Я могу удерживать ваше сознание. Недолго. И вам будет больно.

— Я не боюсь боли,— хмыкнул Рон и подмигнул дочери: Роза явно была против.— Но если мы просто зря волнуемся?

— Вы когда-нибудь за последние четыре года ошибались в своих предчувствиях?— спокойно спросил Теодик, приобняв Розу — девушка хмурилась, переводя взгляд с отца на друга.

— Нет.

Тео пожал плечами, словно не видя смысла продолжать этот разговор.

— Надеюсь, нам это поможет узнать, куда делся Альбус до того, как о его исчезновении узнает дядя Гарри...— проговорила Роза, взглянув с надеждой на Тео.

— Я хочу зайти к Саре,— Рон кивнул на прикрытую дверь в кабинет Тео. Целитель снова пожал плечами (он явно не любил тратить силы на слова), потом взглянул на часы, словно показывая, что у них почти нет на это времени.— Я должен ее увидеть...

Рон прошел в светлую комнату, где обычно работал Теодик, а оттуда в небольшую палату, где были задернуты занавески, чтобы солнце не мешало больной.

Сара лежала на спине, с вытянутыми вдоль худого тела руками. Лицо было безмятежным, без той тени усталости и муки, что в последние дни не покидала ее. Рон сел на край постели, взял за теплую руку и наклонился, чтобы поцеловать ее пальцы, как он часто делал это там, в их далеком домике в горах.

— Ты поправишься, я тебе обещаю, дорогая,— он запустил руку в свои рыжие волосы, которые ей нравилось перебирать.— Ты спасла меня, и я тоже тебя спасу...

Он не знал, слышит ли его Сара, но он очень хотел, чтобы слышала.

— Ты знаешь, я наконец-то увидел ее... Розу,— проговорил Рон, переберая пальцы на руке Сары.— Ты помнишь, как я мечтал об этом? Как представлял, какой она стала? Ты знаешь, она стала не такой... Другой. Нет, внешне она... В общем, ей стало лучше рядом с этим Снейпом... Мы не давали ей быть мягкой, не давали ей быть немного слабой... А здесь, в этом доме, она словно вздохнула полной грудью, словно позволила себе... позволила себе не быть похожей на... Гермиону...

Он вздрогнул от своего голоса, произнесшего это имя. Рон встал, медленно положив руку Сары, потом наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Ты не представляешь, как я был прав, говоря, что вряд ли Поттеры живут спокойно, что всегда что-то должно происходить в их жизни... Вот мы с тобой и попали на очередной праздник беспокойства и неизвестности...— с грустной улыбкой пробормотал Рон.— Я скоро вернусь...

Рон вышел в гостиную и замер. Тео обернулся к нему и приложил к губам палец: Роза спала, свернувшись в кресле.

— Я усыпил ее, она слишком устала,— без тени раскаяния проговорил Тео, беря мантию.— Да и наш маленький план не для ее глаз.

Рон хотел спросить, почему, но Тео и без вопроса ответил:

— Она слишком долго ждала отца, чтобы тут же потерять его, посмотрев в глаза оборотню.

Они промолчали, одновременно посмотрев на мирно спящую девушку. Да, не нужно ей видеть его превращение...

— Если вы готовы, то нам стоит поторопиться: Ала слишком давно нет,— Тео шагнул к камину.

Рон кивнул спине целителя и в который раз уже подумал, что река его жизни явно приблизилась к водопаду... Или же уже настигла его. И сил остановить этот поток у него не было.

Джеймс Поттер.

Он вошел в полутемную гостиную, не понимая, как он тут очутился и что собирается делать в пустом — опустевшем без Ксении — доме. Он бросил на пол метлу, которая странно отскочила от пола и рассыпалась на мелкие песчинки — но он совсем от этого не расстроился. Сердце тоскливо сжималось, было трудно дышать.

Он сделал шаг вперед, зажмурившись, чтобы отогнать прочь сумрак и пустоту дома. А когда открыл их, то увидел мягкий свет торшера в спальне. Он кинулся вперед, почему-то запинаясь на каждом шагу — ноги были словно ватные. Поразительно долго он бежал до двери, с трудом вошел в нее и остановился, не веря своим глазам, потому что Ксения — целая и невредимая — сидела в кресле у торшера и читала. Он кинулся к ней, обнимая ее колени, прижимаясь к ним лицом, по которому текло что-то горячее и соленое. Он хотел спросить, что с ней было, как ей удалось вырваться, где Лили, но почему-то спросил совсем другое:

— Что ты читаешь?

Она улыбнулась — мягко, тепло:

— Гомера.

— Кого?— он нахмурился, пытаясь найти хотя бы намек на понимание того, почему они говорят о какой-то чепухе.

— Греческий писатель, древний,— пояснила она, поглаживая его по растрепанным волосам.

— И о чем он писал?— было так приятно снова ощущать ее руку. Так становилось спокойнее...

— О падении великого города. Его осадили греки и не могли взять годами, пока не придумали обмана. Она подарили воинам города огромную статую коня, а внутри спрятали войска. Так пала непобедимая Троя...

— И зачем же греки осаждали этот город?— Джеймс перестал пытаться понять, почему они об этом говорят. Какая разница, если Ксения опять рядом?

— Из-за женщины, конечно, Джим... В любой войне или мести всегда нужно искать женщину. И ты знаешь, как ее звали?

— Знаю,— удивляясь себе, ответил Джеймс, глядя в теплые глаза жены.— Елена.

Она улыбнулась, словно он запомнил что-то, что она уже когда-то говорила.

— Да, Елена,— повторила она, внезапно становясь почти прозрачной, словно растворяясь в воздухе. Он протянул руки, чтобы поймать ее, не отпустить, но схватил лишь воздух.

— Нет, Ксени...— беспомощно простонал он.

— Джим...— словно издалека она продолжала звать его.— Джеймс!

Он взрогнул и сел прямо, понимая, что виденное было всего лишь сном, что он все еще в гостиной дома Грегори. Он заснул...

— Джеймс,— над ним склонилась немного встревоженная Лиана. В руках она держала чашку с чем-то дымящимся и тарелку с булочками.— Поешь.

— Я не хочу,— пробормотал он, не понимая, как мог позволить себе заснуть. Он сел, выхватывая взглядом прямую фигуру Скорпиуса — друг сидел за столом и что-то писал.

— Ешь, ничего хорошего не будет, если ты свалишься без сил. Этим ты точно не поможешь ни Ксении, ни Лили,— Лиана буквально силой вложила в его руку чашку с кофе и поставила ему на колени тарелку.— Хватит с нас и одного упрямца, решившего, что его силы бесконечны...— девушка оглянулась на Малфоя, нахмурившись.

— Что он делает?— спросил Джеймс, не притрагиваясь к еде — он все еще корил себя за слабость. Как он мог заснуть, когда Лили и Ксения все еще в опасности? И этот странный, глупый сон...

Он помнил, как Лиана рассказала о письме от Паркинсона, и о порыве Скорпиуса тут же туда броситься, но Грегори не позволил. И на объяснении, почему им не стоит нестись туда сломя голову, он задремал, отдавшись теплу и уюту чужого дома... Дурак! Сколько же времени потеряно!

— Он, наконец, сел поразмыслить логически, в чем раньше он был очень силен,— усмехнулась Лиана.

— В смысле?— не понял Джеймс, обозревая фигуру друга. Было в нем что-то странное — словно в каменной статуе. Спокойствие и неподвижность... Потом Поттер увидел бокал рядом с Малфоем. На дне его оставалось еще немного странно-синей жидкости.— Что вы ему дали?

— Так, кое-что для подкрепления разума,— пожала плечами Лиана, почти улыбаясь.— Просто в последнее время Малфоя слишком захватили чувства, а наше зелье их... отодвинуло в сторону...

— Наше?— не понял Джеймс, начиная жевать булочку.

— Ну, мы с Грегом тут увлекаемся экспериментами...— Лиана кивнула на маленькую дверцу, что была почти незаметна на фоне большого старинного шкафа.— Зелье, что я дала Малфою, называется... «Ледяное сердце»...

— Очень поэтично,— фыркнул Джеймс, представляя себе, с каким восторгом Скорпиус пил его.

— Зато точно: помогает разуму победить чувства. Кстати, Малфою было достаточно одного глотка, он и так умеет подавлять в себе... чувства,— Лиана отвела глаза, словно говорила сейчас о чем-то в своем прошлом. В своем и прошлом Скорпиуса.

— И он решил заняться чистописанием?— уточнил Джеймс, отставляя чашку и вставая, чтобы размять мышцы.

— Нет, он выполняет домашнее задание, которое вам стоило сделать еще вчера,— Лиана взмахом палочки убрала остатки от завтрака — обеда? — Джеймса.— Он записывает в первый столбик имена всех тех, кому он когда-то... сделал плохо, пусть даже сломал перо, причем не только школьных друзей-приятелей, но и знакомых вне школы... Во втором столбике он должен указать все, что он еще может сделать на данном этапе для спасения ваших жен. И в третий: кто еще может пострадать от неизвестного доброжелателя...

— А где твой муж?— Джеймс решил не отвлекать друга от столь важной работы и снова сел в кресло, понимая, как устал.

— Он ушел в кабинет, чтобы через камин поговорить со своим отцом,— Лиана присела на подлокотник кресла, наблюдая за методичной работой Малфоя. Тот явно слышал их, но не отвлекался, никак не комментируя, и только по этому признаку Джеймс понял, что зелье действует просто прекрасно. Или же у друга просто не осталось сил на что-то другое...— Нужно же узнать, как его имя могло оказаться в списках тех, кто создал портал...

— Да...— он почти улыбнулся, понимая, наверное, впервые за долгое время, почему же этих двоих — Скорпиуса и Лиану — когда-то так тянуло друг к другу. Не один, так другой внесет упорядоченность и логичность в ситуацию...— Значит, к Паркинсону мы не идем...

— Есть лишь три варианта развития событий, и ни в одном — в чем был вынужден со мной согласиться твой друг,— Лиана кивнула на все еще пишущего Малфоя,— нет смысла стремительно лететь к Тобиасу..

Джеймс хмыкнул, представив, как они тут строили догадки и предположения, пока он дремал. Вот и создана штаб-квартира...

Ксения, где же ты?

— Первое: Паркинсон тут вообще ни при чем, и поговорить со мной хотел о погоде и природе,— Лиана загнула палец,— тогда какой смысл идти к нему и приставлять к горлу палочку? Пусть этот вариант маловероятен, но мы его допускаем. Второй: именно Паркинсон и развлекается, гоняя вас сутки напролет за невиновными людьми. Тогда получается странно, что он, сам приведя вас сюда, — а именно ваш враг сейчас диктует правила игры — взял и открыл все карты. Маловероятно, но... возможно, потому что разум другого человека понять сложно... Но лететь туда, не подумав, не стоит, а то у него может быть еще парочка порталов... Или чего-то похуже...

— И третий вариант: это очередной этап чьей-то игры,— сам закончил за девушку Джеймс.

Лиана кивнула, чуть улыбнувшись. В комнату вошел Грегори: уже в мантии, вытирающий руки платком. Видимо, с отцом он говорил при помощи камина, потому что на его руках оставались следы сажи.

— Он сказал, что постарается что-нибудь выяснить,— ответил Грег на немой вопрос жены. В этот момент Скорпиус отложил перо и встал.

— Все, больше вариантов нет,— он бросил на стол пергамент и повернулся к Джеймсу. Тот на мгновение даже опешил, потому что никогда не видел у друга такого выражения лица. И таких глаз. Наверное, он бы при желании мог одним взглядом заморозить огонь в камине, а уничтожить врага, только повернувшись к нему лицом. Это даже было не лицо — маска бесчувственного, равнодушного ко всему убийцы. По спине пробежали мурашки, а Лиана еле слышно заметила:

— Кажется, с зельем мы немного перестарались...

Грег пожал плечами и притянул к себе список Малфоя. Лиана тут же забрала его у мужа и села за стол, взяв перо. Остальные сгрудились вокруг девушки.

— Узнаю тебя, Малфой,— хмыкнула она, и Джеймс понимал, почему. Первый столбик был самым длинным из всех. Самым коротким, конечно же, оказался список возможных жертв неизвестного врага.— Знаете, что меня больше всего в вас поражает?

Поттер удивленно поднял брови, глядя на Лиану.

— Что вы до сих пор не поставили на уши все Министерство в поисках ваших жен... О, нет, Джеймс, не надо мне твоих оправданий, слов о том, что не хотел волновать раньше времени родных и тому подобного, а ты, Малфой, лучше и не заикайся о том, что не доверяешь министерским и что они все равно ничего не могут...

— И не собирался,— раздался равнодушно-презрительный голос Скорпиуса. Он уселся напротив Лианы и с усмешкой посмотрел ей в глаза.— Я хотел только заметить, что линия порталов тянется именно оттуда. Вряд ли кто-то посторонний мог все так лихо провернуть с фамилией твоего дорогого мужа...

Грегори проигнорировали это замечание, сосредоточившись на списке Скорпиуса.

— Так, план действий...— начала Лиана.

— С каких пор ты тут решаешь, что делать?— спокойно осведомился Малфой.

— С тех самых, как ты научился пережевывать свои эмоции и забывать о логике,— огрызнулась Лиана, явно начав раздражаться.— Вы вдвоем за сутки сделали столько глупостей, что холодной логики вам сейчас явно не помешает, так что заткнись и слушай!

— А чего ты злишься?— отвратительная улыбка бросила тень на лицо Малфоя.— Это же твое зелье...

— Ага, и твоя гадкая натура, которую твоя жена, кажется, научилась прятать от публики,— девушка зло посмотрела на Скорпиуса. За их спинами раздался тихий смех Грега.— Что?

— Вы друг друга стоите,— Грегори забрал у Лианы свиток.— Так, думаю, Джеймсу стоит идти в Министерство, к коллегам его отца...

— Бывшим коллегам,— напомнил Поттер.

— Неважно. Постарайся объяснить им, что кто-то наверху может быть в этом замешан...

— Я иду к Тобиасу,— Лиана холодно улыбнулась Малфою.— У меня и предлог есть — его письмо.

— Ладно. А мы со Скорпиусом займемся самым интересным...

— Грегори, ты меня пугаешь,— хмыкнул Малфой, явно лишенный не только чувств, но и вообще чего-либо, что его бы беспокоило.

— Мы возьмем первый столбик этого списка и проверим всех, кого смог вспомнить виновник торжества,— Грег сказал это с приятной улыбкой, но, что всегда удивляло Джеймса, эти аристократы умели даже улыбкой показать, что они думают о собеседнике. Сейчас хозяин дома явно не испытывал к Скорпиусу теплых чувств.

— А у вас нет противоядия к тому, что вы ему дали?— Джеймс поднялся, глядя на друга.

— Противоядия к его собственной натуре мы еще не придумали,— ответила Лиана.— На мне и Греге такого действия не было. Оказывается, есть те, кому это зелье противопоказано...

— МакЛаген,— Скорпиус явно не собирался называть ее по новой фамилии,— ты просто гениально придумала идти к Паркинсону. Потому что, если он и есть наш друг-приятель, то ты просто облегчишь ему задачу... Или же поступишь именно так, как он и хотел... Добровольно и с нашего согласия станешь третьей пленницей. Или твой муж только об этом и мечтает: избавиться от тебя?

Грег отвернулся, чтобы не сказать чего-то неприятного. Выдержки у него было не занимать.

— Малфой прав,— глухо проговорил Грегори.— Я пойду к Паркинсону. Лиана, ты поможешь Скорпиусу...

Джеймс видел, какой восторг был написан на лице девушки.

— Ладно, я пошел в Министерство,— он решил, что больше не выдержит такого Малфоя. Да и нужно было что-то делать: они потеряли уже почти полтора часа.

— Встречаемся здесь,— кинула ему вслед Лиана. Джеймс махнул рукой и пошел к двери — было удобнее трансгрессировать прямо ко входу в Министерство Магии.

— Да, хотел спросить,— Поттер поднял взгляд на Малфоя,— у тебя не было никого знакомого по имени Елена?

Скорпиус удивленно поднял бровь, помолчал, а потом покачал головой. Затем хмыкнул:

— Хотя кто его знает...

Лиана возвела к потолку глаза. Джеймс слабо улыбнулся и вышел на свет осеннего солнца.

На улице, что скрывала вход, было пустынно и тихо, и по спине Джеймса снова побежали мурашки. Он глубоко вздохнул и уже собирался войти, когда на его плечо села сова.

Не ожидая ничего хорошего, Поттер распечатал свиток и пробежал по нему глазами. Почерком Розы было написано, что Альбус сбежал из школы и теперь неизвестно где находится, что его мантия была найдена в гостиной Джеймса. Роза просила срочно с ней связаться, и это ставило Джеймса перед дилеммой: что же делать?

— Мерлин, когда же это закончится?— прошептал он и трансгрессировал, вспомнив, какой Альбус все-таки еще маленький и глупый. А еще он помнил о той статье в газете, где было написано о близких отношениях Малфоя и младшего Поттера...

Джеймс вошел в калитку своего дома, не зная, о ком же теперь беспокоиться больше, толкнул дверь и застыл, увидев то, что происходило в его гостиной.

Мерлин, кто сошел с ума: я или этот мир?

Роза Уизли.

Кажется, Тео иногда забывал, что сам ее учил... И что, чтобы понять его намерения, ей даже не нужно прибегать к легилименции... Они настолько хорошо чувствовали друг друга, совершенно подсознательно, что он должен был догадаться: она поймет его намерения еще до того, как он едва заметно, словно ниточкой паутины, коснется ее сознания...

Роза просыпалась тяжело и мучительно, потому что сопротивлялась чуждой силе, что заставила ее заснуть. Но она просыпалась, потому что знала: Тео постарается позаботиться о ней. Позаботиться так, как считает правильным он.

Он не пустит ее снова глядеть на оборотня. Пусть даже это ее осбственный отец. Потому что он, Тео, был рядом с ней, когда четыре года назад проходило напряжение — то самое, что позволяло ей бороться, не падать духом, спасаться и спасать. Спадало напряжение, и она иногда просыпалась с кошмарами, которые рассказывала ему в редкие моменты их уединения в школе... Ведь она тоже была человеком, о чем не раз ей говорил Тео. А она тогда считала себя слабой, стыдилась того, что распустилась... А он лишь смотрел на нее, держа за руку...

И он не пустил: так, как мог не пустить только он. И Роза не сердилась на него за это, что обязательно бы сделали Лили, или Шелли, или Кэтлин, или Мари-Виктуар — в общем все ее кузины, если бы с ними так поступили.

Просто они не понимали его, не понимали Тео...

Она, наконец, проснулась и тут же посмотрела на часы: спала она лишь три минуты. Девушка улыбнулась: значит, она успела поставить хороший блок. И, что было интереснее всего, Тео его не заметил. Или же заметил, но никак не отреагировал. Это было бы в его духе: дать ей шанс решить самой.

В комнате еще стоял легкий запах летучего пороха, и Роза с улыбкой шагнула к камину. Пусть она опять будет просыпаться посреди ночи, но она должна быть рядом с отцом... Теперь, когда она снова его обрела...

Девушка в последний момент вспоминла о Берти и Саре, но решила, что вряд ли гости проснутся раньше, чем они вернутся. Да и Берти вполне самостоятельный уже ребенок, тем более, если она дружит с Альбусом — кузен в последние годы вообще демонстрировал готовность все делать самому и обижался, если его воспринимали, как малыша...

Роза кинула порох, надеясь, что с Альбусом все хорошо, что он сейчас с Джеймсом, что они получили ее письмо и возвращаются домой. Потому что сейчас ей хотелось лишь быть рядом с отцом — хотя бы то время, что он ей это позволит, потому что она чувствовала: как только его Сара поправится, отец снова захочет исчезнуть из их жизни...

Она вышла из камина в гостиной Джеймса и поняла, что Тео и отец еще только готовились к превращению. И, к сожалению, что ни Джима, ни Ала тут не было. Куда же все подевались? Новый укол тревоги, что разбудил в ней Малфой вчера утром, заставил Розу нахмуриться.

— Вы же сказали...— Рон, увидев дочь, тут же повернулся к целителю с удивлением. Ну да, папа, он пытался, подумала Роза, мягко улыбаясь мужчинам.

Она посмотрела на Теодика: тот никак не отреагировал на ее появление, не был ни удивлен, ни сердит. Она знала: он дал ей шанс решить самой. И, наверное, он был доволен, что она смогла блокировать его воздействие на ее разум. Взгляд Тео будто так и говорил: раз ты тут, значит, заслужила это.— Роза, ты не можешь...

— Папа, все будет хорошо,— девушка подошла к ним, поежившись: в доме давно не топили, и было довольно прохладно.

— Я бы не хотел...— отец почему-то смотрел на Тео, словно тот мог как-то повлиять на Розу.

— Приступим, не будем терять времени,— словно поставил точку в неначавшемся споре Тео, доставая палочку. Он снял мантию и указал Рону, куда встать.— Учтите, сначала это будет немного неприятно.

— Я готов,— отец встал прямо, сжав кулаки: видимо, он не очень любил превращаться в волка. Роза с грустью вспомнила, что совсем скоро у отца не будет выбора, потому что приближалось полнолуние.

Роза отошла в сторону, чтобы не мешать Тео. Она внимательно следила за ним, хотя знала все, что сейчас произойдет. Нет, она никогда не видела этого, но столько раз слышала...

Девушка помнила те вечера в Хогвартсе, когда она встречала Тео в пустом классе после долгого дня, что он проводил в Министерстве, в Отделе тайн. Он входил — все такой же сильный и уверенный — и немного устало садился рядом с ней. И она спрашивала, она говорила с ним, она помогала ему отдохнуть от всего, что он делал там, в темных комнатах оборотней.

Однажды она предложила ему свою помощь, ведь он не раз признавал в ней почти такую же силу легилимента, как у Ксении. Но он отказался — тихо и непреклонно. Зато через некоторое время он начал брать с собой Дэна Брауна, который занимался легилименцией вместе с Розой. Но она тогда не обиделась — Тео отказался даже от помощи Ксении.

И теперь она стояла и смотрела, как он поднимает палочку, темные глаза его становятся просто черными, он пристально смотрит в глаза отца, который, кажется, даже боится дышать. Роза знала: Тео ищет, как делал это множество раз в прошлом. Он ищет ту часть сознания, которая навсегда стала чужой, другой, но сильной, практически непобедимой. Он ищет, основываясь на чувствах и красках, что он встречал там, в сознании отца. И Роза видела лицо папы, из-за чего ей хотелось отвернуться. Потому что в этом процессе, о чем не раз говорил Тео, самые разные воспоминания и мысли вдруг приходили в голову человека-оборотня...

И Роза видела тот момент, когда Тео нашел — лицо отца стало спокойным, даже умиротворенным, словно он собирался заснуть. Просто на миг — какой-то краткий миг — Тео позволил ему освободиться от волчьей сущности. Тео рассказывал об этом странном моменте, который его пациенты очень любили. А он ненавидел, потому что словно давал этим людят надежду, которая никогда не сбудется.

Палочка целителя шевельнулась, и Роза прикусила губу: на ее отца накладывали Империус. Даже не на отца, на ту его часть, что четыре года назад вырвала его из семьи.

А потом было самое невыносимое, потому что Тео должен был заставить отца превратиться, а для этого — потерять контроль над собой. И это целитель ненавидел в своей работе, потому что причинял боль — однажды он даже рассказал Розе, что, находясь в сознании пациента, сам может чувствовать эту боль.

Какое воспоминание вытащил Тео из памяти отца? И откуда, из какого времени его жизни? Из тех четырех лет, что он был далеко или же из той, их общей, жизни?

Отец покачнулся, руки его словно желали взметнуться к лицу, чтобы закрыть глаза, но он не мог. Тео ему не позволял. Ноги отца подкосились, он упал на колени, а потом, словно в ответ на вопрос Розы, простонал:

— Всегда он... Всегда! Прости, Гермиона... Что же я наделал!

И Роза не выдержала — отвернулась, потому что вдруг увидела, как начало меняться тело отца. Нет, она не хотела этого видеть. И слышать тоже...

— Роза,— мягкий голос совсем рядом. Она обернулась — возле нее стоял Тео. Он смотрел не на девушку, а куда-то в сторону. Роза сделала шаг в сторону и увидела отца: крупного волка с рыжиной на холке, с большими желтыми глазами, сейчас прикованными к ним.— Он не опасен.

Она и так это понимала, потому что во взгляде зверя, что стоял посреди гостиной Джеймса, было что-то человеческое.

— Я держу его сознание. Начнем...

Роза с легким испугом следила за тем, как отец-волк поднял вверх морду, принюхиваясь.

— Он фиксирует все,— проговорил Тео. На висках его выступили капельки пота, рука сжимала палочку так, что костяшки пальцев побелели.— У нас не больше пяти минут...

Они следовали за волком по гостиной. Роза уже без удивления заметила, как шерсть на холке зверя встала дыбом, когда он остановился возле метлы Джеймса. Оборотень весь напрягся и даже оскалился. Потом оглянулся на них, словно предупреждая, и продолжил свой путь — в спальню... Там он обошел все, останавливаясь то перед шкафом, то перед тумбочками, словно кто-то касался всего этого. Потом он вернулся в гостиную и долго стоял возле стеллажей с книгами, журналами и альбомами.

Все это заняло не более трех минут... Тео был бледен, глаза почернели до неузнаваемости.

— Мерлин...

Они резко оглянулись: в дверь вошел Джеймс Поттер. Он застыл, переводя растерянный взгляд с Розы и Тео на оборотня, что замер посреди его гостиной. Да, картина впечатляющая, подумала Роза.

Но и сам кузен выглядел довольно интересно: словно пару дней не спал и не ел. И не переодевался... В руке он держал лист пергамента, в котором девушка узнала свое письмо.

— Джеймс, Альбус не с тобой?— Роза шагнула к кузену, давая Тео и отцу время.

— Неет,— протянул Джеймс, медленно закрывая дверь.— Я не понял: вы решили мне подарить сторожевую собаку? Или волка...? Черт, это оборотень?! Дядя... Дядя Рон?!

Минут пять понадобилось, чтобы объяснить Джеймсу все, что просходило в его гостиной. Он беспомощно стоял, глядя на уставшего Рона, который поднялся с пола и опустился без сил на диван. Тео приводил себя в порядок, он был бледен не меньше, чем Джеймс.

— Все-таки Ал...— пробормотал Джеймс.— Его тоже...

— Его тоже что?— Роза испугалась беспомощности, что появилась на лице кузена. Он почти никак не отреагировал на появление Рона, он вообще все воспринял так, словно всего этого ждал.— Что происходит, Джим?

А потом Роза услышала то, что заставило ее опуститься в кресло — она понимала, что на ее лице отразилась та же беспомощность, что и на лице Джеймса. Тео встал рядом, положив руку на ее плечо.

— Вы что-то смогли узнать?— через силу проговорил Джеймс, с каким-то странным отвращением оглядывая комнату.— Этот гад был тут?

— Видимо, да,— Тео обернулся к отцу Розы. Тот поднялся и встал рядом с племянником, как-то странно глядя на него. Наверное, он не ожидал, что Джеймс будет так похож на Гарри Поттера...

— С метлой явно что-то не так, я бы даже трогать ее не стал,— спокойно проговорил отец, отводя от Джеймса взгляд.— Все остальное — кто-то касался почти всех ящиков и книг, словно что-то искал... По запахам: твой, Джеймс,— отец снова скользнул взглядом по племяннику,— кроме Розы, два женских...

— Лили и Ксения,— тихо проговорила девушка.

— Запах леденцов явно Альбуса... да и его мантия тут...

Роза видела, как сокрушенно прикрыл глаза Джеймс.

— И мужской, странный... очень сильный... сильный запах летучего пороха... и домовой эльф,— Рон сочувственно посмотрел на Розу, словно ожидая, что она скажет.

— Посмотри, что искали, Джеймс,— заговорил Тео.— Вдруг что пропало... Вряд ли он каждую книгу в доме превратил в портал...

Джеймс покорно встал и пошел в спальню. Двигался он медленно и устало, отчего Тео тут же отправился на кухню: наверное, чтобы найти какое-нибудь зелье.

Роза посмотрела на отца, и тот даже попытался подбадривающе улыбнуться:

— Всегда знал, что твой кузен попадет однажды в переделку из-за младшего Малфоя...

— Бедная Лили... Неужели Альбус тоже теперь в беде?— Роза поднялась, когда в гостиную одновремено вернулись Джеймс — с легкой паникой на лице — и Тео, с бутылочкой в руках.

Кузен тут же кинулся к стеллажам, схватил фотоальбом и стал его судорожно листать. Отбросил и взял другой. Так пять альбомов оказались на полу, и только тогда Джеймс обернулся и проговорил:

— Пропали все фотографии с Лили и Малфоем...

В гостиной была застывшая тишина. Казалось, что Джеймс сейчас упадет...

— Нужно проверить Сару,— спокойно заметил Тео, протягивая Розе зелье, что он приготовил для Джеймса.

— Я схожу,— шепнула она, подойдя к другу.— Останься с ним, мне кажется, ему сейчас целитель не помешает...

Тео тут же кивнул:

— Если она спит, то возвращайся, если проснулась — дай зелья, что стоит на моем столе, потом позови меня...

Роза кивнула, оглянулась на отца и Джеймса, а потом ступила в камин.

В ее доме была тишина, лишь иногда ухала сова в холле. Роза уже собиралась войти в кабинет Тео, когда позади нее открылась дверь, и в гостиную вошел взволнованный дядя Гарри.

Лили Поттер.

Мерлин, это все сильнее походило на кошмарный сон, когда силишься проснуться, но вырваться из пут каких-то чудовищных сил не можешь. Все становится только хуже и хуже, до пота, до слез, которые ты ощущаешь, даже не просыпаясь... И рядом нет никого, кто помог бы тебе, кто услышал бы твой крик, твой стон во сне — и разбудил, спрятал от кошмара в крепких, таких спасительных объятиях...

В детстве рядом всегда была мама, которая приходила в комнату, зажигала свечу и сидела рядом, пока маленькая Лили не переставала плакать и не засыпала. И рядом с мамой ей всегда начинал сниться какой-то радостный, сказочный сон, от чего утром хотелось улыбаться и прыгать от счастья...

Был папа — сильный и надежный, который читал книги или выделывал разные фокусы с волшебной палочкой... Или просто что-то рассказывал, одним своим голосом усыпляя и даря защиту от кошмаров. Ну, какой монстр подберется к девочке, которую защищает сам Гарри Поттер?

Был Джеймс — этот любимый клоун, улыбающийся даже тогда, когда нужно было бояться. Смелый, бесшабашный, но всегда верный и готовый защитить— даже от ее собственных кошмаров. И он дрался с ее придуманными монстрами, пронзая их веткой или игрушечной шпагой, поднимая всю пыль, что была на их чердаке...

И был Скорпиус — этот серебряный дьявол, который для любой другой девушки был бы кошмаром наяву... Но для нее — спасением от всего, даже от нее самой, иногда склонной к драматизму и концентрации на эмоциях. Он был лекарством, он был стеной, он был другом, братом, мужем... Рядом с ним у нее никогда не было кошмаров, долгие годы она жила в созданном и охраняемом им мире, сказочном и полном счастья и любви...

И теперь, сидя в темном мокром подземелье, Лили силилась проснуться, побороть этот кошмар, взявшийся из неоткуда. Но у нее не получалось, и она все сильнее убеждалась, что все не кончится пробуждением в спасительных объятиях... И она боялась — тишины, темноты, одиночества, неизвестности... Боялась за Ксению, за Скорпиуса, за Джеймса, за себя...

Сколько прошло времени с тех пор, как увели Ксению? Куда?

Как жаль, что ментальная нить работала лишь в одном направлении, потому что у Ксении было хотя бы знание о том, что с Лили все хорошо... У нее же самой не было даже этого. И почему она не научилась легилименции так же, как Роза? Почему считала, что ей это не нужно, что ее всегда кто-то защитит?! Почему она не думала о том, что однажды может остаться одна, наедине с кошмаром?

Глупая, глупая! Слабая...

Сейчас она понимала это, как никогда. И вспоминала, как подобное уже с ней случалось, в прошлом, в том, кошмарном прошлом, в котором ее спасли любимые люди... И она ничему не научилась. Ни-че-му.

Права была Роза: Лили слишком сильно всегда рассчитывала на Скорпиуса, Роза отрицала такую зависимость. Потому что кузина всегда была сильной. А она слабая. И, что хуже всего, она даже не попыталась стать сильной, научиться чему-то у Скорпиуса...

Почему?!

— Мерлин, если я отсюда выберусь, я обещаю...— зашептала она в темноте, не зная, что обещать, потому что надежда на то, что она выберется из этого мрачного места, в ней уже почти умерла.

-Ну, зачем же звать Мерлина, если достаточно попросить меня.

Лили вздрогнула и вскочила со скамьи, на которой сидела с тех пор, как ушла Ксения. Мышцы затекли и отказывались слушаться.

— Как давно вы тут?— чуть дрогнувшим голосом спросила девушка, опять не зная, в какую сторону этой темноты ей глядеть.

— Главное не это,— вежливость в голосе ее мучителя еще сильнее пугала Лили. Лучше бы он кричал и ругался, как последний темный маг.

— А что?

— Главное, зачем я здесь,— голос доносился со стороны решетки.

— Не затем же, чтобы меня выпустить,— саркастично ответила девушка, кутаясь в мантию.— Что с Ксенией? Где она?

— С ней было все хорошо, когда я ее в последний раз видел,— невидимый человек хмыкнул, словно вспомнил что-то приятное.— Я пришел, чтобы вас обрадовать: вы тоже покидаете эти не очень приятные покои...

— Жаль. Мне здесь уже начало нравиться,— откликнулась Лили, боясь того, что могла с ней теперь произойти.

— Не думаю, что вы будете скучать по своим соседям,— чуть холодно ответил человек, ему явно не понравился тон пленницы, и он решил напугать ее, напомнив о дьявольских силках.— Итак, вы готовы?

— А если нет?— Лили решила не сдаваться. Она не станет показывать ему, как ей страшно.

— Ну, что ж... Значит, для вас же хуже...

Она не успела даже ничего подумать — ей в грудь ударило заклятие, на миг осветившее темницу красным лучом. Она почувствовала боль и то, как начала падать. Потом была пустота...

Она будто плыла в лодке, но вокруг не было воды. Вокруг ничего не было, лишь пустота. Она слышала голоса, но рядом никого не видела, потому что было темно. А потом был успокаивающий голос, — голос из прошлого, из детства, голос мамы — который настойчиво повторял: «Вся правда внутри тебя». Она пыталась ответить, что не понимает, но не могла сказать ни слова. Она даже дышала с трудом...

Лили испугалась и тут же открыла глаза. Было такое ощущение, что она почти задохнулась. Она села и даже охнула от неожиданности.

Да, похититель не шутил, когда говорил о смене обстановки. Девушка обвела глазами комнату, через окно которой лился дневной свет. Она сидела на широкой и мягкой постели, с поднятым балдахином, и смотрела на свое отражение в большом зеркале, что висело на стене напротив. Больше в комнате ничего не было, кроме столика со стаканом и графином.

Девушка спрыгнула с постели, поражаясь своему бледному и какому-то запавшему лицу. Сколько же прошло времени с тех пор, как она схватила портал? Она убрала с плеч волосы и только тут поняла, что не видит двери. Стены были обшиты шелком, без намека на выход. Даже окно, при ближайшем рассмотрении, оказалось лишь магической его копией.

Что ж, она просто получила темницу-люкс...

И все-таки вход тут был, потому что через несколько минут в комнату вошел человек, и Лили, наконец, увидела того, кто все это начал. Перед ней стоял среднего роста молодой человек, с темными волосами и светлыми глазами, что казалось просто противоестественным. На нем были элегантно сшитая мантия и безукоризненно начищенные ботинки.

— Простите, что пришлось причинить вам немного боли,— улыбнулся он как-то заученно — так улыбался Скорпиус, когда смотрел на кого-то, кто ему не особо нравился. Улыбка получалась какой-то формальной.— Надеюсь, вы на меня не в обиде?

— Кто вы?— Лили старательно вглядывалась в черты незнакомого ей лица. Почему его голос когда-то показался ей знакомым?

— Интересный вопрос, Лили Малфой,— человек сложил на груди руки и оперся спиной о стену, через которую только что как-то вошел.— И не ответишь так просто...

— Вы метоморфомаг,— проговорила девушка, внезапно заметив, что глаза незнакомца вдруг потемнели и стали почти черными.

— М... да,— не без гордости в голосе ответил молодой человек.— И что самое удивительное, что я не родился им...

— В смысле?

— Я единственный в мире волшебник, сумевший стать метаморфомагом. Вы должны знать, что это врожденный дар...

Лили кинула, вспоминая Тедди.

— Но это невозможно...

— Возможно все,— почти рыкнул незнакомец, выпрямляясь.— Ты думаешь, мне это легко далось? Что я мечтал стать таким?! О нет, я это сделал ради нее... Все ради нее!

— Ради кого?— тихо спросила Лили, сделав два шага назад.

Он снова расслабился и даже улыбнулся. Лили казалось, что ее мучитель задумался над чем-то.

— Что ж, почему бы мне не поведать свою историю... Это не так уже и важно...

— Неважно?— переспросила Лили, и по спине у нее пробежала дрожь. Она уже не хотела знать никаких секретов...

— О да... Только с чего же начать?

— С имени?— предположила Лили.

— О, мое имя... Это не начало, это скорее середина моего рассказа...

— Тогда расскажите, почему вы меня похитили...

— Что ж... Думаю, ты уже поняла, миссис Малфой, что ты всего лишь средство достать твоего мужа...

— Что он вам сделал?

— Он? Он всегда был слишком высокомерен, слишком честолюбив, чтобы замечать меня. Я был для него лишь мимолетным объектом шутки или опыта... Я был слишком мелок для него, хотя мог быть всем...— глаза человека недобро сверкнули.— Я видел его, я наблюдал за ним, я знал о нем почти все: все его подвиги, всех его девчонок, почти все... И я боялся его — и за это ненавидел. Я хотел быть таким, как он. Я хотел быть рядом с ним... Но я был слишком скучен и слишком мелок для великого Скорпиуса Малфоя...

— Кто вы?— Лили знала, что в ее глазах сейчас не меньше страха, чем ненависти в темных глазах похитителя.

— Я тень, я спящий враг, у которого не было сил остановить Малфоя, когда он мучил ту, что я любил... Да, это была любовь, и когда он ее бросил, я был тут как тут, рядом, чтобы поддержать... Но он не успокоился, а она не забыла. Чем он так ее пленил?!— незнакомец с угрозой смотрел на Лили.— Чем?! Он топтал ее, а она лишь терпела, говоря какие-то заумные глупости... и я смирился, я забыл...

— А потом в моей жизни появилась Она...— казалось, что начав говорить, этот метаморфомаг не мог уже остановиться.— Прекрасная, неповторимая, умная, веселая... Ее глаза ранили в самое сердце и исцеляли душу... Мы подружились, потом влюбились... Как это было прекрасно: она была моей. Только моей, я так радовался, потому что этот наглец, твой Малфой, не знал о ней и не мог ее получить... Мы собирались пожениться... И тут ее троюродный брат, наследник ее сильного и властного дяди, погиб. Глупец! Он игрался с темной магией... Доигрался... Ее дядя испугался, что станет известно, что его сын был темным магом... Это бы бросило тень на его империю, что набирала силы... Это бы могло лишить его власти... И он решил скрыть то, что Маркус погиб.

— Маркус?

Похититель никак не отреагировал на ее слова.

— И он пришел ко мне. Он поставил условие: я женюсь на его двоюродной племяннице, сироте, которую он воспитывал, только если соглашусь стать его сыном. Встать на место его сына. И я согласился, потому что ничего не терял. Я становился наследником великой империи, сильной фамилии. Я получал силу, которой у меня никогда не было. И я получал ее, Элен... И я стал им. Я стал Маркусом Картье, восемнадцатым графом Деверо...

— Но как...?

— Очень просто: я стал метоморфомагом. Ради нее, ради того, чтобы быть с ней. Это было сложно и стоило больших сил. Я не стал настоящим метоморфом, хотя бы потому, что для них превращение — дело легкое, не стоящее сил и времени. Я же устаю, меняясь, я чувствую, как метаморфомагия забирает мои силы... Поэтому я не всегда хожу в обличии Маркуса. Хорошо, что мы были с ним похожи...

— Но зачем тогда вы...?

— Да, Малфой. Я ошибся, очень ошибся. Оказывается, Элен не была моей. Никогда! Потому что этот аристократ уже коснулся ее, до меня... Она была с ним, хотя не знала ни его имени, ни его лица... Лишь цвет волос — серебро... И глаза! Эти дьявольские глаза, которые стоили ее глаз! И она не забыла его... Я узнал это, я видел это в ее глазах, я слышал это, когда она выпила Сыворотку Правды...

— Но это запрещено!

— Нет ничего запретного для Маркуса Деверо, советника Министра,— улыбнулся похититель, хмыкнув.

— Но вы не Маркус Деверо!— Лили зло посмотрела на своего мучителя.

— Нет, но это уже неважно...

— Кто вы?— в который раз спросила девушка, уверенная, что так и не получит ответа.

Но тут человек стал быстро меняться, словно смывал краску с лица или снимал парик: волосы, глаза, нос, подбородок. Лили смотрела на него с испугом, не веря в то, что видит.

— Ты?!

Поединок.

Она проснулась с навязчивым чувством, что сегодня что-то произойдет.

Ну и ладно, пусть произойдет! Хоть какое-то разнообразие в этой скучной английской жизни!

Женское чутье ее еще никогда не подводило, поэтому она потянулась в постели, улыбаясь потолку.

О, как же ей надоели эти панорамы античных героев, которыми были расписаны потолки в этом доме! Это же можно свихнуться, просыпаясь каждое утро и глядя на полуобнаженные тела каких-то там богинь. Она даже не хотела признаваться, что знает всех этих богинь по именам и родственным связям…

Она протянула руку, чтобы толкнуть в бок спящего мужа. Так, понятно. Этого чуда точно уже не произошло: как обычно в последнее время, его уже не было. Или еще?

Наверное, однажды она соберется взорвать английское Министерство магии, причем без палочки — одним своим взглядом. И заодно — этот дом, что достался ей по наследству от родителей.

Сколько они, ее родители, тут прожили? Неделю? Месяц? Насколько она могла их вспомнить, — они погибли, когда ей не было и шести лет — то мама не особо любила английский климат, поэтому большую часть года они проводили на континенте…

И почему ему так нравится этот дом?

Девушка усмехнулась, вспомнив восторженные глаза мужа, когда они сюда приехали… Спасибо, дядюшка… Мало того, что все свое детство я училась и общалась только с твоим немного сдвинутым сыночком, так и теперь, когда я должна быть навсегда свободна от тебя, ты сумел меня засунуть на осторов, в этот скучный и до нервного напряжения тихий дом…

Но ничего, сегодня должно что-то случится… Она надеялась, что это будет что-то более значимое, чем появление в доме нового домового эльфа. Тем более это уже произошло вчера, а повторение события — это уже совсем скучно.

Она еще раз потянулась и взглянула на часы: солнце встало не более часа назад. И где же опять ее муж? Или в Министерстве ввели обязательную перекличку по утрам, и высшие чины должны являться туда с восходом солнца? Нет, Англия ей не нравилась… Вот уже второй год.

— Доброе утро, мадам Элен,— в комнату чинно вошла и поклонилась эльфийка. Девушка тут же улыбнулась: хоть одна радость есть в этом доме. Она обозрела домовика: на эльфийке было смоделированные ею, Элен, легкое платье и фартук, сшитые самими эльфами. Хоть какое-то развлечение…

— Ты опять надела форму наизнанку,— весело заметила девушка, спрыгивая с постели и устремляясь к слуге. Та смущенно пилькнула огромными синими глазами и поставила на столик поднос с завтраком.

Ох, сколько труда стоило Элен убедить эльфов, что это не одежда, что она не собирается их выгонять, а просто дает им новый вид кухонных полотенец, униформу. Муж тоже их стоит: чуть не упал в обморок, когда увидел, что Элен одела домовиков. Зато дядюшка был в своем репертуаре: он заявил, что им нужно либо завести ребенка, либо купить для нее кукол — и оставить в покое эльфов…

— Где хозяин?— Элен помогала Эль, своей эльфийке, надеть правильно форму— это у них был обычный утренний ретуал.

— Он ушел полтора часа назад и сказал, чтобы мы вас не будили, что он постарается вернуться к вашему пробуждению,— Эль кинулась к постели и тут же начала ее заправлять.

— Ой, оставь,— попросила Элен, возвращаясь под одеяло.— Буду ждать его, раз обещал… Дай мне завтрак и можешь идти.

Элен со смешком проводила свою разодетую эльфийку и откинулась на подушки, придерживая поднос. Наверное, она сегодня не пойдет на учебу — просто не хочется. Да и глупая это идея — учиться дизайну в английском институте магической моды. Уж если этому учиться, то во Франции, на родине… Какая тут у них мода? Смех да и только… Она видела тут всего несколько человек, одетых прилично…