Подмена

Глава 10

Обратный путь был легче. Может это потому, что я привыкла к тяготам, привыкла иметь самое малое и радоваться тому, что имею. Радоваться что дышу, созерцаю окружающий мир и просто живу.

Я очень скучала по Вигдис. И по-прежнему любила её как сестру и самое близкое мне существо. Хотя в последнее время, мы отдалились немного. Тяжелые мысли заклубились в голове словно вязкий туман. Будет ли она любить меня после того как узнает что мы не сестры? Я уверенна Ульф Фолке сдержит своё обещание, конечно, если ритуал пройдёт успешно. Но меня не покидало плохое предчувствие, что всё изменится. Хочется верить, что момента моего возвращения, все станет иначе, лучше. Что статус «ведьмы» изменит ко мне отношение в клане. С одной стороны я ждала, а с другой боялась этого. Боялась, что Вигдис отвернется от меня, будет держаться в стороне, и в итоге возненавидит. Но мою душу терзало не только это. Сколько же правды было в словах моей матери? Похоже, лжи, всё же, было больше. То, что я знала о бабушке — ложь! То, что я знала о матери — ложь! Кто откроет мне всю правду? Кто знает, как всё было на самом деле. Всё что рассказывала мне мать, об искренне любящих сердцах, о любви дедушки к бабуле, о причинах брака отца и матери, всё было ложью. Выдумкой, придуманной ею. Слова о смерти бабушки не были правдивыми, хотя я не особенно верила ведьме с болот. А умирающей женщине, что превозмогая боль и агонию, испуская дух, отдавала мне свою силу, стоит верить? Наверное, да. На смертном одре нет смысла лгать, ведь времени что бы пожинать плоды своей лжи больше не будет.

Я была в смятении. Мысли кружились в голове в дьявольском танце, сменяя одна другую, не давая мне возможности сосредоточиться на чем-то конкретном. В сознании крутилось важное воспоминание, но стоило мне ухватиться за него, оно ускользало, оставляя за собой вкус разочарования.

Мы остановились на ночлег у небольшого холма. Ночь была относительно тёплой. Я размышляла обо всём привалившись к Вернеру. Он не возражал против тощей девчонки под боком. В последние дни, братья как-то подозрительно притихли. Это было довольно странно, но мне не хотелось об этом думать.

Сегодня я в очередной раз ела то, что было в моей поклаже. Жестковато, но огонь разводить нельзя, мы всё еще близко к болотам, и нам было неизвестно, поджидают ли нас преследователи на обратном пути. Огонь. Я уже не впервые за время путешествия о нём слышу. В дневнике матери это слово было зашифровано, старая ведьма что-то упоминала о нём также. «Иногда тайное проявляет огонь.» Так она говорила, я не знала, что делать с этими мыслями, пока на меня не снизошло озарение. Огонь! Подскочив на месте, я рванула собирать сухие ветки. Воины насторожились, моим резким оживлением.

— Вернер, мне нужен огонь! — требовательно сказала я.

— Ведьма, ты шутишь что ли? Нельзя разводить его, мы близко к топям, да и свет пламени видно издалека, если враги нас поджидают, они явно заметят его! — хмуро отвечал мне двуликий.

— Да, Атира, не стоит рисковать сейчас. — спокойно отвечал его брат. Я обернулась к Бьярне, зная, что он прекрасно видит в темноте, просящим взглядом посмотрела на него.

— Очень нужно, Бьярне! Очень! — с жаром просила его. После передряги на болоте, моё стеснение и смущение отошло на второй план. Нерешительность притаилась, придавленная тяжестью внезапно появившейся во мне требовательности и упорности. Казалось, это всё было едва заметно, но что-то во мне окончательно поменялось. Словно за спиной у меня выросли крылья, пока маленькие, но вера в то, что когда-то они помогут мне взлететь, вселяла надежду, и жизнь уже не виделась в столь мрачных тонах, освещаемая огоньком света. Серые тона стали светлеть с каждым мгновением, пространство наполнялось множеством новых звуков, и разнообразных запахов, которые не были доступны мне доселе. Даже аппетит появился, заставляя меня неистово вгрызаться в вяленое мясо.

— Мы не можем разжигать костер, сейчас. Подождешь еще день пути. — хмуря брови настаивал Вернер. Во мне поднялась волна негодования.

— Мне нужно сейчас. Небольшой огонёк не более, я не могу ждать. И либо вы помогаете мне его разжечь незаметно для всех, либо я сама это сделаю, но о незаметности тогда и речи быть не может. — выпалила, упрямо подняв подбородок.

Я ужасалась своей смелости и настойчивости. Раньше никогда не говорила так с мужчинами. Но сказанного не воротишь, внутри я слегка дрожала, ожидая реакции двуликого. Он подскочил и порыкивая подошел ко мне. Мое тело окаменело, я яростно смотрела ему в глаза, не отрывая решительного взгляда от его свирепых глаз. Конечно, что ему ничего не стоит меня избить или просто ударить, но Вернер не делал этого. Заглянув в мои глаза, оборотень судорожно вздохнул, и казалось, готов был отступить увидев что-то в моём взгляде, но мужская гордыня не давала так просто проявить слабость.

— Не думай что я подчиняюсь тебе. — выплюнул он. — Бьярне, разожги огонёк для ведьмы.

Воин поспешно отвернулся, улёгшись на землю, подальше от меня. Всем своим видом показывая свой гнев и неприятие к моей затее. А я не верила своему счастью. Впервые смогла получить желаемое, просто потребовав это. Моему воодушевлению не было границ, когда Бьярне отвел меня к скоплению небольших валунов неподалёку. Шурша и хрустя ветками оборотень складывал небольшой костерок, а я почти улыбалась, доставая мамину тетрадь.

Пламя разгоралось неохотно, ветер так и норовил затушить маленький огонек, что с тихим треском начал поглощать сухие веточки и траву. Двуликий мялся, вероятно не решаясь начать разговор. Мне же было комфортно и в тишине. Я слушала живые звуки ночи что всё отчётливее были слышны здесь, они были приятными, в отличие от мертвой тишины гиблых болот.

— Послушай Атира, — тихо начал Бьярне. Мне казалось, ему было неловко начинать этот разговор. — если глава, всё же решит отдать тебя юным воинам, я потребую тебя в качестве жены.

Неожиданные слова выбили почву у меня из-под ног.

— Ты не думай, это я так, формально только. Ты похожа на нашу сестру и Вернер говорит что в семье Фритхоф найдётся место для еще одной тощей девчонки. — смущенного говорил он. — Ты же понимаешь что… я это… ну…

— Спасибо. — слезы закапали неожиданно, горячими ручейками омывая лицо.

Еще ни разу, абсолютно чужой двуликий или человек, не предлагал мне помощи. Не считал нужным утешить, это согревало. Смятение и холод отступали, вытесняемые теплом и спокойствием. После болот, я почувствовала в себе отголоски тьмы. Что-то нехорошее зашевелилось в душе, подпитываемое моей яростью, но после слов Бьярне, зарождающаяся буря сменилась штилем. Сменилась неподдельной радостью и довольством. Робкие неумелые слова, ласкали слух лучше тысячи искусных речей. Вязкая неловкость и напряженность, плавно сменилась взаимными бесхитростными улыбками. Солнечными и светлыми, словно самый безоблачный день.

Костерок всё же разгорелся, и я не забывая зачем настаивала на разведении огня, решительно зашуршала страницами. Последняя страница с глупым продуктовым списком, была варварски выдрана. Руки подрагивали, сердце колотилось. Мне было страшно обнаружить послание матери, но еще страшнее не обнаружить, в итоге разочаровавшись. Выдохнув, подняла лист так, что бы свет исходящий от пламени, просвечивал бумагу. Вначале ничего не происходило, и я даже расстроилась. Но постепенно, между написанными строками стали проступать светлые буквы. Что бы рассмотреть написанное пришлось придвинуться поближе к огню. Пальцы немного жгло, но я не обращала на это никакого внимания, поглощенная чтением послания матери.

«Моя милая Атира!

Если ты читаешь это письмо, значит, ты осталась совсем одна. О, моя дорогая, мне так жаль, что я не могла рассказать тебе всей правды, пока у меня было время. Моя жизнь была полна лжи. Я боялась за тебя, ты была слишком мала для той правды, которая так больно жгла моё сердце.

Ульф Фолке не твой отец. Мы с ним заключили сделку, для того что бы я смогла уберечь тебя, а он сохранил свое место. Но не бойся, он никогда не посмеет обидеть тебя, или убить. Для него станет позором, если откроется правда о том, что ты не его дочь. Уверенна он не позволит тебе стать луддер, ты не должна страшиться этого, но всё же будь осторожна, он может отдать тебя в семью Халдор. Опасайся тех, кто ненавидел меня.

Я хочу, что бы ты знала, мамочка очень любит тебя. Прости меня за всё что случилось. Ты наверное проклинаешь меня за эту боль, и страдание… Но через боль ты обретешь свою силу. Твои шрамы это печать, которую я должна наложить на тебя, и если ты читаешь это письмо, значит они украшают твоё тело…»

Я насторожилась, в действительности мои шрамы переплетались и пересекали друг друга. И если они были каким-нибудь узором, я бы не смогла понять, у меня не было зеркала что бы увидеть всё тело целиком. Также я не показывала их кому-то чужому, прячась за наглухо застёгнутой одеждой. Поспешно вернулась к посланию желая узнать всё.

«Если тебе удастся снять печать самой, будь осторожна. Ты получишь и мою силу ведьмы. Если же не сможешь, ты должна отправится на гиблые болота, там живет ведьма. Моя мать. Будь осторожна и бдительна, не доверяй ей. Не доверяй никому. В клане у тебя друзей нет. Ты знаешь, чувствуешь, что значит быть полукровкой. Прости меня за это. Но, я так люблю тебя! Я так хочу, что бы ты жила и нашла своё счастье! Меня лишили этой возможности, мой отец обманул моего возлюбленного, и обманом оставил меня в клане. Ты читала дневник, если держишь это послание в руках. Я никогда не открывала его полного имени, страшась, что враги узнают о нём. Твой отец был замечательным. Волк из клана белых, его имя Тове Лейф. Он никогда не имел высокого титула, но был лучшим в этом мире. Если ты отважишься бежать, если не сможешь терпеть, найди его! Он узнает свой гребень, что оставил мне на прощание, и примет тебя, я уверенна, моя малышка. Прощай моя малышка, знай, мама любит тебя…»

Слёзы застилали мне глаза. Всхлипнув, обняла дневник, прижав его крепче к себе. Со временем я поняла то что сделала моя мать, спасало меня, сделав непривлекательной, но и другие сомнения одолевали мой разум. А что если бы этих шрамов не было, кто-то смог бы меня полюбить? Презренная. Уродливая. Нежеланная. Это давило, до сегодня. Но что изменилось? Послание матери не стёрло мои шрамы, не дало кровного родства и защиты.

Облегчение. Письмо принесло его. Вот что я почувствовала, прочитав это послание. Мама любила меня, говорила, что я достойна тепла и любви. Я всегда думала, что она предала меня, желая убить. Телесная боль забылась быстро, но боль в душе ныла, словно не заживающая рана, и вот сегодня она зажила, оставив рубец, боли больше не было. Появилось желание жить, желание стать счастливой. Какие приятные мысли. У каждого своё счастье, уверенна, когда-то и я смогу обрести своё, тихое мирное счастье.

Я подняла голову, Бьярне стоял в стороне, всматриваясь в окружающую темноту. Его забота была приятна. Он дал мне время, и долю уединения, хотя я не озвучивала просьбу об этом. Это путешествие показало мне, что не все двуликие не имеют чести, не все так непомерно жестоки. Нет, есть достойные и добрые. Те, кто наделен властью, безжалостны, алчны и лживы. Я жалею лишь о том, что родилась так близко к властвующей верхушке. Родись я в простой семье, всё было бы иначе. Тяжело вздохнула. Что сожалеть и желать несбыточного. Это бессмысленно, нужно жить. И никто не сможет меня лишить этого права, за это стоит бороться.

Поднявшись на ноги, медленно подошла к оборотню. Показывая что закончила свои дела, он лишь кивнул, хмуро глядя в пол. Сильных воинов, похоже, смущали женские слёзы. Значит не так уж и холодны двуликие воины клана серых волков. Похоже и им не чуждо чувство жалости, стыда, любви и сострадания. А это значит, мир не так плох. Думаю, я смогу обрести кусочек своего тепла, в этом холодном снаружи, но более теплом и сложном изнутри, мире.