Под знаком мертвой птицы

33. Аня.

К сожалению, люди зачастую недооценивают важность слова. Они дают множество пустых обещаний, болтают без умолку, наивно полагая, что это ничего не значит. Может, если вы обычный человек, все так и будет. Однако слова "человек" и "обычный" для меня навсегда ушли в прошлое.

Когда-то я дала клятву убить Белого Волка, отомстить. И сейчас, вне зависимости от моих желаний, пришло время ее исполнить.

Андрей сказал: "Ты поймешь"… и это действительно было так. Ведь мне пришлось выбирать между своей жизнью, и жизнью моего врага. Но не думайте, что это был легкий выбор. Точнее, у меня, связанной двойной клятвой, выбора и не было.

Глаза, не темные, а непроглядно черные, в которых не отражается свет. Его грудь тяжело вздымается, а из горла зверя доносятся негромкие, но ясно различимые в окружавшей нас тишине хрипы. Как будто дыхание дается ему тяжело, причиняет боль. Его взгляд - стена из непроницаемого стекла. Нельзя увидеть или даже догадаться, что скрывается за ним. Но можно почувствовать - пустоту… Жуткую, засасывающую пустоту, в которой не оставалось место ничему больше. Это безумие - плата за силу и за ошибки. Чужие…

Моя волчья натура скалится в ответ на немую угрозу. Она призывает меня броситься первой на врага, пока он сам не сделал этого. Инстинкт зверя, сокрушающий жалкие и беспомощные барьеры морали и совести.

И все же я стою на месте, ожидая… или выжидая. Надеясь, что противник отступит сам и даст возможность уйти мне. Вот только не мы бросили эти кости, нам теперь оставалось лишь наблюдать за тем, как последний кубик вращается на собственной грани, словно не зная, в какое же число заключить наши судьбы.

Волк скалится, обнажая ровные и не по-звериному белоснежные клыки. Я скалюсь в ответ, не яростно как он, просто повторяя странный ритуал приветствия. На этом он заканчивается: бой будет идти без правил, ведь у настоящей войны нет законов, а мы волею судеб оказались по разную сторону баррикад. Впрочем, тут я как раз ошибалась… но поняла это уже позднее.

Осторожные отточенные движения, танец в невидимом круге. Глядя друг другу в глаза, пристально наблюдая, надеясь на малейшую погрешность друг друга. Один раз оступишься - и это шанс для другого.

Он делает бросок первым, подозреваю, безумие подталкивает, а жажда крови противника оказывается слишком сильной, чтобы ей можно было противостоять. Я уклоняюсь, избегая атаки. Хотя внутри все поет и требует настоящей драки: почувствовать плоть под своими зубами, услышать хруст ломающихся костей, жалобный, умоляющий стон поверженного. Но причудливый смертельный танец лишь набирает обороты. Будет еще время для пронзительного воя боли, для испачканных в крови морд. А пока - скорее, жестокая игра по первобытным правилам оборотней. Действия повторяются, но становятся быстрей: его бросок, мое уклонение. В последний раз острые зубы клацнули в опасной близости от моего уха.

Это было последнее осознанное воспоминание.

Дальше разум покидает тело, уступая практичному инстинкту выживания. Уже нет места жалости и чисто человеческим чувствам. И боль больше не пугает, и чужая кровь на языке кажется невероятно сладкой и пьянящей.

Белый волк, черная волчица. Силы ведь должны быть практически равны, верно? Но в одно мгновение за спиной волчица расправляются невидимые темные крылья, из пасти вырывается шипение, которое не может принадлежать ни одному живому существу. Не только зверь, но и страшная мертвая птица - проклятый дар забытого народа - живет в ее душе. Тьма внутри не хочет ее смерти, не хочет покидать такое теплое местечко. Она и заставляет драться с удвоенной силой, еще исступленней, еще яростней. Драться не ради собственного выживания, а только ради того, чтобы увидеть гибель врага…

Прыжок, вцепиться зубами в загривок, не обращая внимания на собственные раны. Безжалостно сжимать капкан челюстей, пока не раздастся оглушающий хруст позвонков.

Мертв. Пелена берсеркера спадает с сознания, я начинаю дрожать, через секунду перекидываюсь.

Ноги подкашиваются, падаю на окровавленный снег рядом с мертвым зверем, который уже никогда не станет снова человеком. Темные глаза равнодушно глядят прямо на меня, но взгляд их слеп и уже начинает поддергиваться мутноватой пеленой. Я осторожно провожу рукой по жесткому меху: тело под ним еще хранит тепло только ушедшей жизни…

Не плачу, ведь давно уже не могу этого делать. Но если кто и достоин слез, так только он - враг, не раз спасавший мне жизнь; бывший друг, который предал однажды и навсегда.

Я поднимаю голову к небу, гляжу туда, откуда на землю летят мелкие снежинки, моментально тающие на мне и медленно, но верно покрывающие мертвого волка. Пусть ему повезет, в отличие от меня, и хоть в смерти он отыщет покой…

Не знаю, сколько бы я сидела рядом с трупом. В оцепенении, в которое я впала, осталась только одна мысль, болью пульсировавшая в голове: "Ни врагов, ни друзей… скоро я останусь совсем одна". Я глядела на свои руки и видела на них переплетения тьмы и крови, тех, кто так или иначе погибли по моей вине. Как много их было, не могу сказать точно - призрачные лица расплывались и множились перед внутренним взором, пока я не оказалась в окружении целой армии из духов и демонов, порождений моей темной души.

Какой-то звук донесся до моего сознания. Приглушенный, как будто на мне были плотные наушники, постепенно он становился громче и отчетливей. Стон? Плач? Рычание?

Я медленно, как в полусне, обернулась и с абсолютным равнодушием увидела перед собой Оксану. Ветер трепал ее огненно-рыжие волосы, впутывая в них искры снежинок, зеленые глаза девушки, кажется, пожелтели, став очень и очень похожими на волчьи.

- Ты приносишь одну смерть, - прошипела она, делая один маленький шажок в мою сторону. Каким-то краем сознания я понимала, что она вот-вот бросится на меня, но мне уже было все равно. Я была слишком опустошена, чтобы даже думать о драке, не то что действительно предпринять что либо.

- Алексей… Он… Погиб… Из-за тебя… - хрипло и прерывисто сообщила она, словно открывая мне доселе неизвестный факт. И все же я вздрогнула: хлесткий удар этого кнута проник даже сквозь толщу льда и оцепенения. - А теперь, и Андрей, - заключила она более спокойным голосом.

Что будет дальше, я поняла за мгновение до того, как это случилось в реальности. Огромная рыже-бурая волчица прыгнула на меня, подминая под себя обессиленное человеческое тело, выгрызаясь и пробуя его на вкус…

Я смогла прошептать только одно слово, прежде чем начать захлебываться собственной кровью и нырнуть в черноту:

- Прости… - почти беззвучно шевельнулись мои губы, и, сомневаюсь, что оборотница услышала мою жалкую попытку покаяния.

Оксана стояла ко мне вполоборота и старательно, почти исступленно начищала медный кувшин с узким горлом. "Хочет, чтобы медь засияла так же, как ее волосы", - проскользнула странная мысль. Свет солнца, проникающий через не застекленное окно дома, и правда, создавал иллюзию, будто голова оборотницы объято ярко-рыжим ослепляющим пламенем. У меня заслезились глаза: свет казался слишком резким, причиняющим боль… Хотелось уйти обратно - в спокойствие мрака, в пустоту без чувств и голосов. Умереть? Заснуть… Но этот мир уже крепко ухватился за меня и пока что не был намерен отпускать.

- Почему я жива? - в прозвучавшем отрешенном вопросе, я с трудом, но все же узнала собственный голос.

- Потому что меня остановили, - так же безучастно ответила Оксана.

Шейд? Кто же еще…

- Это были не твои друзья, - опровергла она мое мысленное предположение, - Тель… и еще несколько оборотней - остановили меня. К счастью, - почему-то добавила она.

- Разве ты не хотела моей смерти? - чуть улыбнулась я. Еще один человек, который не против отправить меня на тот свет - не такая уж новость.

- Я поддалась эмоциям. А убить того, кто даже не защищался - даже оборотню не к чести. Но от своих слов не отказываюсь, - резко добавила она.

Я почувствовала, как в груди стало не хватать воздуха. Что ни говори, но слова обладают огромной силой. Например, осознавать свою вину - одно, а когда кто-то говорит тебе о ней - совсем другое.

- Ты не знаешь… Не знаешь, каково это - не владеть собой… - я откинулась обратно на подушку, чувствуя себя пустой - нет, опустошенной. Не было боли - не моральной, ни физической (раны от клыков оборотницы затянулись, скоро исчезнут и чуть заметные шрамы). Вакуум внутри меня… поглощающий все. И лишь где-то в глубине можно отыскать искру света, еще не угасшую каким-то чудом. Любовь? Надежда? Имя ее мне неизвестно…

- Ошибаешься, - прервала рыжеволосая мои самокопания, - Каждый из волков прошел через это… А кто-то через тернии безумия идет всю жизнь и так и не выбирается на свободу.

- Оборотни бывают разные! - категорично заявила я.

- Да что ты говоришь, - усмехнулась она, - И кого же ты имеешь ввиду?..

Имя, которое я хотела назвать, комом стало в горле, но все-таки у меня получилось вытолкнуть его наружу:

- Л-леша…

Красивое лицо Оксаны ожесточилось, исказилось улыбкой-оскалом:

- Алексей… Считаешь, он был святым? - из ее груди исторгся короткий смешок, - Да, он как следует постарался, чтобы закрыть большую часть воспоминаний о прошлом. Если бы я не знала, то тоже решила бы…

- О чем ты? - холодея от нехорошего предчувствия, пробормотала я.

- В прошлом Алексея хватает крови и тьмы - даже если он предпочел похоронить это… Угадай, кто сделал меня оборотнем?

- Андрей? - сказала я, зная уже неверность своего предположения.

- Мимо, - она села на пол, обхватив руками колени. - Я знала Алексея тогда, когда он был человеком… Он был влюблен - взаимно - в мою лучшую подругу. А потом, в один день исчез, погиб на охоте, как считали все… Мог ли кто-то предположить, что… Что он жив - пусть и в иной ипостаси? - она замолчала, вспоминая что-то, прикрыв глаза. - Знаешь ли ты, что в первое время после обращения оборотней жутко тянет к прежней жизни? Убойная смесь чувств: гнев зверя, отчаяние, тоска, ярость на родных, которые могут жить как прежде… И многие, очень многие оказываются не в силах сдержать бурю. Хочется сорваться, крушить, убивать… - Оксана пристально посмотрела на меня, словно гипнотизируя. - Алексей не стал исключением из этих правил. В результате, моя подруга - его любимая - погибла… А я выжила, как видишь.

Я молчала, чувствуя себя так, как будто в меня несколько раз подряд ударила молния. Вспомнила, как сама стояла под пустыми черными окнами бывшего дома… И поняла, почему Алексей так настаивал тогда на том, чтобы я сбежала из привычного мира. Что бы ни говорила Оксана: такое не забывается… Он помнил и не хотел, чтобы со мной случилось то же самое.

- И все же, можно сколько угодно пенять на звериную сущность, на проклятие - однако решающий выбор все равно остается за нами, - сказала Оксана. И я не могла с ней не согласиться. Выбор есть… Надо лишь найти в себе силы его принять.