Поцелуй смерти

2

На следующий день, Клер была на занятиях в Техасском университете Прейри, который всегда был смесью увлекательной и раздражающей; увлекательной, потому что ей удалось найти свое место во многих передовых классах для чего у нее действительно не было предпосылок и раздражающей, потому что те, кто не знал о Морганвилле в общем — т. е. большая часть студентов в школе — относились к ней как к ребенку. Те, кто знал, о вампирах и Городе Морганвилле в основном избегали ее. Она подумала, второй раз кто-то пытался купить кофе для нее, но не в глаза, потому что некоторые люди в городе по-прежнему смотрели на нее, как на крутую, на таком же уровне важности как и Моника Моррелл.

Это серьезно зависело от злобной Моники, Королевы в Морганвилле. В соответствий с — тридцатью компаниями. Тем не менее, Клер прошла долгий путь от невежественного новичка раннего набора какой она была в прошлом году. Когда Моника пыталась запугать ее — что практически наверняка происходило по крайней мере пару раз в неделю-исход как правило, не в пользу Моники, или всегда в пользу Клэр. Но тем не менее, ничья была лучше, чем лететь вниз, по мнению Клэр. Все остановилось.

Первой остановкой Клэр был магазин на территории кампуса, в котором она купила новый рюкзак — не роскошный, но с большим количеством карманов внутри и снаружи. Она зашла в туалет и переложила книжки из старого рюкзака в новый, и почти выкинула старый… но он (старый рюкзак) был для нее ценным, в любом случае. Порванный, потертый, окрашенный во всех местах, которые она не хотела вспоминать, но он пришел с ней в Морганвиль, и она каким-то образом чувствовала, что выбросить его значит выбросить ее шанс когда-либо выбраться отсюда. (как-то так)

Сумасшедший, но она ничего не могла поделать.

В конце концов, она запихала свернутый старый рюкзак в карман нового, напряглась от веса, и пошла по кампусу, чтобы начать свой первый учебный день.

Спустя три скучных часа, она подбежала к Монике Морелл, которая сидела на ступеньках Языкового здания, откинувшись на локти, изучая людей, которые уезжали. Одна из ее подруг „помадной мафии“ была с ней — Дженифер — но не было никакого признака другой, Джины. Как всегда, Моника выглядела дорогой и совершенной — недвижимость папочки держалась хорошо, независимо от того, что говорили по ТВ — и Джен выглядела так, словно она покупала вещи Моники, которые Моника покупала за полную цену, по дешевке. (приблизительно так) Но они обе выглядели отличноо, и в течении 30 секунд каждый парень останавливался, чтобы поговорить с ними, и почти всегда был сбит в огне (или был сбит в огне ее славы (хз)). Некоторые из парней думали, что все в порядке. Но остальные были в шоке от отказа, и боялись, что их показывают на канале новостей, который работал постоянно. (><)

Клэр направлялась вверх по лестнице, игнорируя их, когда Дженнифер крикнула громко: „Эй, Клэр! Доброе утро!“

Это было достаточно жутко, чтобы Клэр остановилась в ступоре. Она оглянулась, и Дженнифер помахала ей.

Также как и Моника.

Это, с двумя девочками, которые бы кулаками и ногами, бросили вниз по лестнице, ее похитили по крайней мере дважды угрожали ножом, И это были девушки…..которые пытались поджечь ее дом… Да. Клэр действительно не хочется пересмотреть отношения на их новые дружелюбные условия.

Она только пристально посмотрела на двух из них, и продолжила путь вверх по лестнице, пытаясь сосредоточиться на том, что это было, она, как предполагалось, помнила сегодня о ранней американской литературе. Натаниэль Хоторн? Так на прошлой неделе.

„Эй!“ Моника схватил ее в двух шагах от вершины, дернувши ремень на рюбзаке, и потащила ее в тупик. „С тобой говорят, сука!“

Вот это больше похоже. Клер мельком взглянула на руку Моники и подняла свои брови. Моника отпустила.

„Я полагала, что это не могла быть я“, сказала она. „Так как вы действовали так красиво и все. Если бы для какой-то другой Клер“.

— Я прсто думала что с того момента как две из нас более или менее застряли(?) с друг с другом, мы могли бы попробовать быть дружелюбнее, это все. Ты не должна претворяться если я украду твоего парня или еще что-то. — Моника медленно улыбнулась и сдвинула свои очки на лоб. Ее большие, прекрасные голубые глаза были полны некой радости. — Собственно, о чем я, как Шейн? Не надоели эти после-школьные спецальные(?)?

— Ничего себе это — одно из твоих лучших оскорблений. Ты почти доросла до уровня средней школы. Продолжай работать над этим, — сказала Клэр. — Спроси Шейна сама, если ты хочешь знать, что он делает. Я уверена, что он был бы рад рассказать тебе. — Красочно. — Что тебе надо?

— Кто сказал, что мне что-то нужно?

— Потому что ты как лев. Потому что ты не потрудилась бы встать, если бы не было какой-то причины.

Моника улыбнулась еще шире. — Хм, резко, но точно. Почему работа тяжелее чем кажется? Так или иначе я слышала что ты и твои друзья заключили сделку, из-за которой у вас проблемы. Что-то с тем страшным бездомным британским вампом — каково его имя? Мордред?

— Мордред из истории о Короле Артуре. Он Морлей.

— Неважно. Я только хотела сказать тебе, что я могу позаботиться об этом для Вас. — Ее улыбка показала зубы, ровные и белые. — За определенную цену.

„Да, я не заметила этого“ Вздохнула Клэр. „И как ты собираешься заботится об этом?“

— Я могу получить разрешение покинуть город, как он хочет. Через моего брата.

Клэр закатила глаза и поправила рюкзак с книгами. „Что это значит? Ты собираешься оставить свою подпись на куче копий, чтобы всех бросили в тюрьму, кроме тебя? Нет, спасибо. Я в этом не заинтересована.“ Клэр не сомневалась, что все, что предлагала Моника было не настоящим; она уже говорила с ее братом, мэром Ричардом Морреллом, несколько раз. Но Моника любила притворятся, что у нее есть „доступ“. „Если это все, то я пошла в класс.“

„Не совсем“, Моника сказала, и улыбка исчезла. „Я хочу, чтобы ответы на экзамен в Лит 220. Получить их.“

— Ты наверно шутишь.

„Разве похоже, что я шучу? Получи их, или — ну, ты знаешь как их можно получить, так ведь?“ Моника сняла солнечные очки. „Достань их мне к пятнице, или ты будешь поджарена со специями“

Клэр покачала головой и сделала пару шагов в сторону класса; бросила сумку на свое место и села, чтобы обдумать все сказанное Моникой

К тому времени класс начал, у нее был план — теплый, пушистый план.

Иногда, это было абсолютно стоящим того, что бы встать с кровати.

Когда Клэр вернулась домой, солнце уходило за горизонт. Было слишком рано для вампов — они не сгорят под лучами солнца; большинство из них были стары и „огнестойки“, но они все равно следили за ним. Вместо того, чтобы идти в дом Глассов, она свернула на другой перекресток и прошла пару домов. Это было похоже на дежа вю: дом ее родителей был почти такой же, как дом Глассов; не совсем, наверное. Отделки были окрашены в неплохой темно-зеленый цвет; там было пару кустов вокруг окон, пару колокольчиков и разная мебель на крыльце. Мама Клэр любила колокольчики, особенно большие, длинные, которые издавали глубокий звук.

Когда Клэр поднялась по ступеням на крыльцо, порыв дунул на нее, звучанием колоколов в хоре. Она посмотрела на небо и увидел облака наехавших быстро. Погода меняется. Дождь, может быть. Это уже чувствовалось охладителем.

Она не постучала, просто использовала свой ключ и вошла в дом, кинув свой рюкзак в прихожей. „Эй, я дома!“ крикнула она и закрыла за собой дверь. „Мам?“

„На кухне,“ — крикнули слабо в ответ. Клэр прошла по коридору — такому же, как и в доме Глассов, но мама изменила его с помощью фотографий их семьи. Клэр вздрогнула, увидев фото со школы; они были вызывающими, но она не могла заставить маму снять их. „Однажды, ты будешь довольна, что они у меня“ — всегда говорила ее мать. Клэр не могла представить, что это когда-нибудь окажется правдой

Гостинная была, опять таки, довольно знакомой; удобная мебель из дома Глассов, детские вещи Клэр (от ее любой кроватки, до любимого кожаного стула ее отца). Запах, исходящий из кухни, был знакомым. Мама готовила фаршированный перец. Клэр „укрепила“ себя, потому что она не могла терпеть фаршированный перец. Но она всегда ела его, просто чтобы быть милой.

„Почему это не может быть такос?“ Она вздохнула про себя и открыла дверь в кухню. „Привет, мам, я..“

Она намертво остановилась, ее глаза бегали по кухне, потому что Мирнин сидел за столом ее матери. Мирнин — вампир. Мирнин — ее босс. Сумасшедший ученый Мирнин. У него была кружка, в которой был что-то, хоть бы не кровь, и он был одет почти как здравомыслящий человек — голубые потертые джинсы, синяя шелковая рубашка и непонятный жилет. Он носил шлепанцы, конечно из-за того, что они ему нравились. Его волосы были длинными, свисали на плечах, черными и блестящими; и его большие темные глаза следили за мамой Клэр, когда она занялась печкой.

Мама была одета способом мамы: формальная одежда, соотвествующая развалинам дома (не точно). Хорошая пара брюк, скучная рубашка, обувь на не высоком каблуке. На ней даже были украшения: браслет и серьги.

— Добрый вечер, Клэр, — Мирнин сказал, и перевел свое внимание на нее. — Твоя мама была очень любезна покая ждал тебя, чтобы возвратиться домой.

Мама повернулась, и у нее была ложная улыбка. Мирнин раздражал ее, хотя Мирнин, очевидно, прилагал реальное усилие, чтобы быть нормальным. — Дорогая, как школа? — Она поцеловала Клэр в щеку, и Клэр попыталась не корчиться когда оттирала марку помады ее мамы, оставленной на ее коже. По крайней мере, она не использовала слюни.

— Школа замечательно, — сказала Клэр, закончив обязательную школьную беседу. Она взяла колу из холодильника, открыла крышку, и обосновалась на другом конце стола от Мирнина, который спокойно потягивал из своей чашки кофе. — Что ты здесь делаешь?

— Клер! — сказала ее мама, выглядевшая немного шокированной. — Он гость!

„Нет, он мой босс, и боссы не заходят к моим родителям без приглашения. Что вы здесь делаете?“

— Заглянул к твоим родителям без приглашения, — сказал Мирнин. — Я думал, что будет хорошо узнать их получше. Я рассказывал им, насколько удовлетворен я твоей работой. Твои некоторые исследования лучшие, которые я когда-либо видел.

Он действительно был в своем лучшем поведении. Это даже не казалось немного сумасшедшим; преувеличенно, возможно, но не сумасшедший.

„Я уезжаю сегодня“, Клэр отметила. Мирнин кивнул и оперся подбородком на руку. У него была милая улыбка, когда он решал использовать ее, как он сделал сейчас, в основном направлена на мать Клэр, которая принесла кофейник и наполнила свою чашку.

О, хорошо. Не все красное подают, потом.

„Абсолютно. Я знаю, у тебя полное расписание занятий на сегодняшний день, „сказал он. „Это чисто социальный вызов. Я хотел бы заверить родителей, что все шло хорошо для тебя. „Он посмотрел в свой кофе. „И то, что произошло до этого никогда не повторится“.

Что произошло до этого было кодом по поводу укусов на ее шее. Раны были излечены, но шрам остался, и как только она думала о нем, ее рука поднялась и накрыла его. Но сразу же убрала руку. Ее родители не имели ни малейшего представления, что это сделал Мирнин. Им сказали, что это был другой вампир, а он помог спасти Клэр. Это была частичная правда. Мирнин действительно помог спасти ее. Он также был тем, кто укусил ее.

Не то чтобы это было его виной. Ему сделали больно, он был отчаянный, а она была там. По крайней мере, он остановил себя вовремя.

Она конечно не смогла остановить его.

„Спасибо“, сказала она. Она не могла быть действительно зла на него, не из-за этого. Было бы легче, если бы она могла. „Вы остаетесь на обед?“

„Я? Вкусно пахнет, но я боюсь, я не ем фаршированный перец,“ — сказал он и встал с грацией, которая была доступна только вампирам. Они двигались как люди, но намного лучше. „Я лучше пойду, госпожа Дэнверс. Спасибо большое за гостеприимство и за вкусный кофе. Передайте вашему мужу, что я тоже ему благодарен.

„И это все?“ — спросила Клэр, удивленно. „Вы пришли поговорить с моими родителями, и теперь вы уезжаете?“

„Да,“ сказал он совершенно спокойно и сверхъестественно. „И чтобы передать тебе это от Амели.“ Он осмотрел свои карманы и достал кремовый конверт, который протянул Клэр. Это была тяжелая, дорогая бумага, на которой стояла печать Основателя. Конверт был неоктрыт. „Увидимся завтра, Клэр. Не забудь пончики“

„— Не забуду…“, сказала она, сосредоточив все ее внимание на конверте в руках. Мирнин сказал что-то еще для ее матери, а затем дверь кухни открылась и закрылась, и он ушел.

„У него такие прекрасные манеры,“ сказала ее мать, закрывая заднюю дверь. „Я рада, что ты работаеш на того, кто… кто так циливизован“

Шрам на шее Клэр слегка пульсировал. Она думала про все времена, когда Мирнин сходил с котушек — времена, когда он плакал в углу; когда он угрожал ей; когда он был подобно лунатику в течении нескольких часов; времена, когда он просил ее покончить с его страданиями.

Времена, когда он давал образцы своего мозга…

„Циливизованный,“ повоторила она мягко. „О, да. Он такой.“ Он был. Был ужасной вещью. Он был цивилизованным, до тех пор, пока не был ужасным. (как-то так Оо)

Отчасти как мир в целом.

Клэр открыла конверт кухонным ножем, поскользила по тяжелой свернутой бумаге внутри него и увидела прекрасный почерк — Амели, без сомнения.

В соответствии с недавними запросами, я обеспечиваю тебя входом и выходом из Морганвиля. Ты должна показать это, как пропуск при выезде из города. Пожалуйста, представь это, и дай им те же инструкции. Нет никаких исключений к этом правилу.

Свяжись с Оливером, чтобы договорится о выезде.

Дыхание Клэр оставило ее в спешке. Морли проходит! Совершенные сроки, также, она не знала, как значительно больше любого из них могло держать Морли и его народ от потери терпения, и подхода взять его в крови. Они хотели оказаться вне Морганвилля.

Она могла дать это им.

Она поняла сразу, однако, как она взяла выходит из конверта, что не было почти достаточно. Люди Морли должны около тридцати проходов в общей сложности. Вместо этого, было только четыре в конверте.

Читались имена Майкла Гласса, Евы Россер, Шейна Коллинза, и Клер Денверс.

Что, черт возьми, происходит?

Клэр вытащила свой сотовый телефон и нажала на БЫСТРЫЙ НАБОР. Звонила, и звонила, но не было никакого ответа. Она повесила трубку и попробовала другой номер.

„Оливер“, сказал голос на другом конце.

— Эм, привет, это Клер. А Амели не с тобой?

„Нет.“

„Подожди, подожди, не ложи трубку! Ты — в городском совете — я только что получила письмо, в котором есть несколько проходов, но этого не достаточно для —“

„Мы отвергли запрос Марли на выезд из Морганвиля,“ сказал Оливер. У него был слабый, тихий тон голоса, но Клэр чувствовала в нем холод. „Его философия слишком опасна для тех, кто хочет остаться… Что же за фраза? Ах да. Под радаром.“

— Но мы заключили сделку. Я, Шейн, Ева и Майкл. Мы сказали что получим разрешение на выход.

— Я в курсе о вашей сделке. Какие еще вопросы?

— Это только — Морлей сказал, что убьет нас. Если мы не получим возможность на выезд для него. Мы говорили вам это.

Оливер молчал в течении долгих 2 секунд и затем сказал: „Какую часть моих знаний ты не понимаешь, Клэр? У тебя и твоих друзей есть пропуск, чтобы выйти из Морганвиля. Майкл тоже брал разрешение, чтобы поехать в Даллас. Мы разрешаем вам ехать, при условии, что вы все путешествуете вместе. С эскортом.“

„Эскорт?“ спросила она. „Ты имеешь ввиду полицию?“ Она думала о шерифе Ханне Мосс, которая составила бы им хорошую компанию к телохранителям. Ей понравилась Ханна с момента их встречи, и Клэр думала, что она нравится ей, насколько могла нравится девченка с причудами ее возраста. (имеется ввиду возраст Клэр)

„Нет,“ сказал Оливер, „я не имел ввиду полицию.“ И он повесил трубку. Клэр на пару секунд уставилась в телефон, затем закрыла его и засунула в карман. Она посмотрела на пропуск, конверт, письмо..

Амели действительно решила выгнать Марли, по крайней мере она разрешила Клэр и ее друзьям выехать из города.

С эскортом.

Так или иначе, Клэр знала, что это не будет так просто, как просто выбор ответственного взрослого, чтобы идти с ними.

„Сходи за своим отцом,“ попросила мама и стала накрывать на стол. „Он наверху за компьютером. Скажи, что обед готов.“

Клэр собрала все и положила ее в рюкзак, прежде чем отправиться наверх. Еще одна волна такой-же-но-не-совсем повилса над ней. Ее мать и отец оставили ей комнату, которая была похожа на ту, что в доме Глассов. Но они отличались. Комната была наполнена мебелью и белой кроватью, которую она получила в 10 лет. Розовые занавески. Ее комната в доме Глассов была совершенно другой — темной и более взрослой.

Папина „компьютерная“ комната была бы спальней Шейна в Стекляном доме. Она будила все воспоминания, что происходили там. Это действительно был не подходящий момент, и ее лицо покраснело. Она сунула голову в дверь и быстро сказала: „Пап, обед готов! Помоги мне съесть фаршированный перец перед тем как я подавлюсь и умру“

Ее отец удивленно отвернулся от экрана и стал выключать комп. Клэр мигнула. Пап? Ее папа был… нормальный. Очень нормальный. Не активист, не фрик, не тот, кто собирался скрыть, что он делал за компьютером от своей собтсвенной дочери. „Скажи мне, что ты не смотрел порно.“ сказала она.

„Клэр!“

— Ну, извини, но ты сделал приватный танец. Для большинства людей, которых я знаю, это означает порно.

Ее папа глубоко вдохнул, закрыл свои глаза, и сказал. — Я играл в игру.

Это заставило ее чувствовать себя гораздо лучше. Пока он не сказал: „Это одна из тех многопользовательских онлайн игр.“

„Да? Которая из них? Одна из тех фантазийных?“

Он выглядел смертельно смущенным. „Нет — не совсем.“

— Тогда что?

В ответ, он указал на экран. На нем была ночь, замок, кладбище — типичная часть фильма ужасов, по крайней мере, если вы жили в эпоху 1950-х

Персонаж появился на экране — бледный, высокий, одетый в плащ Дракулы и смокинг.

С клыками.

Ее рот отвис, и она уставилась на своего папу, на ее нормального, скучного папу. „Ты играешь в вампирскую игру?“

„Она называется Каслмур. И я не просто играю. Мне платят, чтобы я был там, наблюдал за людьми в онлайне.“

„Тебе платят за то, чтобы ты играл в вампирскую игру? Кто? " Ее отец откинулся на спинку стула и медленно покачал головой. „Этой моя работа, Клэр“

„Это Амели? Оливер?“

„Клэр.“ Сейчас его голос был родительским. „Хватит. Это робота и мне за нее хорошо платят. Мы оба знаем, что это лучшее, что я могу найти со всеми моими ограничениями. Доктора не хотят, чтобы я работал много.“

Ее отец не был в порядке даже сейчас. Он был хрупок и она волновалась о нем еще больше. Как и о своей матери. Мама выглядела уставшей и пыталась подавить панику в глазах.

„Ты будешь впорядке?“ сказала Клэр. Так или иначе, она произнесла это как вопрос, хотя и не хотела этого. „Они нашли что-нибудь другое?“

„Нет, милая, все впорядке. Мне просто нужно время, чтобы стать сильнее“

Он лгал ей, и она знала, что он не скажет правду. Но Клэр хотела ее знать; хотела вопить и кричать, и требовать, чтобы отец сказал ей, что происходит.

Но вместо этого, она глотнула и сказала, „Быть вампиром в онлайне. Это довольное дикое продвижение в карьере, Пап.“

„Удар по безделью. Значит фаршированный перец, да? Я знаю, как ты его любишь.“ Клэр издала непонятный звук. Отец протянул руку и потрепал ее темные волосы. „Почему ты просто не скажешь ей, что ты не любишь его (перец)?“

„Я говорила… и говорю. Но это мама. Она продолжает утверждать, что он попрежнему мне нравятся“

„Да,“ согласился он. „Дествительно, это она.“

Обед прошел как обычно. Клэр выбирала съедобные части из перца, а мать рассказывала, как она провела эту неделю. Волос Клэр выпал из-за плеч, и она поправила его. Она уже знала, что собирается сказать ее мать. И она знала, что папа не скажет ничего по этому поводу. (не точно)

Но он сказал: „Почему бы тебе не пригласить Шейна на обед?“

Это было как будто время остановилось. Вилка в руке матери замерла на пол пути. Клэр была в ступоре, но к сожалению она сделала глоток коки, что значило кашель, бормотанье, мокрые глаза и неловкость.

„Дорогой, я уверена, что Шейн очень занят“, сказала мать, поправляя. „Правда, Клер?“

„Я бы хотел с ним поговорить,“ — сказал ее отец, и в даный момент не было никакого белого-и-пушистого-папочки. Он был больше, чем РОДИТЕЛЬ. „Поскорее“

„Э… — хорошо, я просмотрю если.. — Хорошо.“ Клэр отчаянно порезала кусок фаршированного перца и съела его. Она чуть не подавилась снова, но смогла остановится. „Эй, я говорю о поездке.“

„Какая Поездка?“

„В Даллас. С моим друзьям.“

„Посмотрим,"- сказал папа, что означало, нет, конечно. „Я должен поговорить с Шейном в первую очередь.

О, Боже, теперь они заключали сделку. Или шантажировали ее? Иногда трудно найти различие. Клэр пробормотала что, она попробует, или что-то в этом роде, с трудом проглотила другой кусок еды, которая стала совершенно безвкусной, и встала, чтобы помыть свою тарелку. — „Клэр!“ — ее мать крикнула ей вслед, поскольку она влетела в кухню. — „Ты ведь сегодня останешься вечером? Я надеялась, что мы могли бы провести время вместе!“

„Вы только что это сделали“, — пробормотала Клэр, сполоснув тарелку и поставив ее в посудомойку. Она повысила голос и крикнула в ответ: „Не могу, мам! Мне нужно учиться! Все мои книги в доме Глассов!“

„Ну, ты не пойдешь туда в темноте“, сказала мама. „Очевидно“.

„Я говорила Вам! У меня есть брошка(или булавка) от Амели! Они не тронут меня!“

Ее папа открыл дверь кухни. „А как на счет людей? Ты думаешь, маленькая булкавка защитит тебя от всего, что причинит тебе вред (боль)?“

„— Папа“

„Я беспокоюсь о тебе, Клэр. Ты берешь на себя риск, и я не знаю почему. Я не знаю почему, ты думаешь, что это нормально.“

Она прикусила губу. Было что-то в его голосе, своего рода утомленное разочарование, которое задело ее, и она чуть не заплакала. Она любила его, но он не имел ни малейшего представления о ее жизни.

„Я не сказала, что я пойду, пап,“ сказала она. „Конечно, я делаю ошибки, но не я глупая.“

Она достала свой сотовый телефон, набрал номер, и повернулась спиной к отцу. Когда Ева ответила с яркими, щебетанием, „Забери меня!“ сказала Клэр, „Можешь приехать за мной? В мой дом?“

„Клер“, — сказал отец.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него. „Пап, мне действительно нужно учиться.“

„Я знаю,“ сказал он. „Я отвезу тебя домой.“ Он сказал это с маленькой смешной улыбкой, грустный и смирившийся. И этого не было до тех пор, пока она осознала, что он сказал.

Дом. Стеклянный дом.

„Это трудно для нас, отпускать тебя, " сказал он. „Ты знаешь это, да?“

Она знала. Колебясь секунду она сказала в трубку: „Не обращай внимания, Ева. Извини. Отец привезет меня.“

Потом она обнялась с отцом, и он обнял ее, крепко, и нежно поцеловал ее в лоб. „Я люблю тебя, милая“.

„Я знаю. Я тоже тебя люблю“.

„Но не настолько, чтобы есть больше фаршированного перца или играть в Дженгу [прим. переводчика: Настольная игра, известная в России как „падающая башня“] с твоими друзьями.“

„Больше никакого перца, но я полностью за Дженгу“, — сказала она. — „С играем?“

Он обнял ее сильнее. „Я получу игру.“

После трех игр в Дженгу, Клэр была усталой, счастливой, и немного грустной. Она видела, как смеялась мама, ее папа был счастлив, это было хорошо, но было что-что странное в этом. Она чувствовала себя гостем, будто она больше не вписывалась в обстановку как раньше. Они были ее семьей, но только внешне. Произошло слишком много событий, в которых они не участвовали.

— „Клэр“, — сказал ее отец, когда вез ее домой по темным улицам Морганвилля. На улице было тихо, лишь несколько автомобилей проехали мимо. Две из них были белыми полицейскими машинами. Как минимум у трех других автомобилей, мимо которых они проехали, были тонированные окна, слишком темные для людей, чтобы что-то разглядеть сквозь них. — „Мы с твоей мамой поговорили, и я не буду настаивать на том, чтобы ты жила вмеcте с нами. Ты можешь жить со своими друзьями, если хочешь.“

— „Правда?“ — она выпрямилась, и посмотрела на него. — „Ты уверен?“

— „Я не вижу, разницы. Тебе семнадцать, и ты более независима, чем я когда-либо был. У тебя есть работа и обязанности за пределами моего понимания. Это не имеет смысла для нас продолжать обращаться с тобой как с беззащитной маленькой девочкой“. — Он запнулся, но затем продолжил. — „И я говорю сейчас как худший папа в мире, не так ли?“

— „Нет“, — сказала она. — „Совсем нет. Ты говоришь…как понимающий отец.“

Он вздохнул. „Твоя мать считает, что если мы просто поставим больше ограничений на тебя, все будет возвращаться к нормальной жизни. Ты бы вернулась к бытию то же девочка знала. Но они не будут, и ты не будешь. Я знаю это.“

Он казался немного грустным, и она вспомнила, как она чувствовала себя в доме — неуместной, как будто она была гостем в их жизни. Она была сама по себе.

Это было такое странное чувство.

— Но по поводу Шейна —, - начал ее отец.

„Папа!“

„Я знаю, ты не хочешь это слышать, но я собираюсь сказать, это в любом случае. Я не говорю Шейн плохой парень-я уверен что нет, в сердце, но вы действительно должны думать о своем будущем. То, что вы хотите сделать со своей жизнью. Не слишком серьезно и слишком быстро. Ты понимаешь, о чем я говорю?“

„Ты женился на маме, когда тебе было девятнадцать.

Он вздохнул. „Я знал, что ты вспомнишь это“.

„Да? Значит тебе можно было принимать решения до 20 лет, а мне нельзя?“

— Короткий ответ? Да. И мы оба знаем что я, если действительно захочу, могу превратить жизнь Шейна в ад. Папы могут это сделать.

— Ты не сделаешь!

„Нет, не сделаю. Потому что я думаю, что он действительно любит тебя и хочет защитить. Но он может стать худшей вещью для тебя. Он мог пустить тебя под откос. Просто — не сорвись, хорошо? Ты умная девочка. Не позволяй своим гормонам управлять своей жизнью.“

Он остановил машину за большим „монстром“ Евы. В окнах дома горел свет. За ними были тепло и дружба, другая жизнь… ее жизнь. Жизнь, за которой родители могли наблюдать лишь со стороны.

Она повернулась к отцу и увидела, что он наблюдал за ней с тем же грустным, тихим выражением. Он поправил прядь волос назад от ее лица. „Моя маленькая девочка“, сказал он, и покачал головой. „Я жду тебя на обед в ближайшее время.“

„Хорошо“, сказала она и поцеловала его быстро. „Пока, папа. Я люблю тебя“.

Он улыбнулся, и она быстро вышла из автомобиля и побежала по потрескавшейся дорожке, перепрыгивая ступеньки на крыльце, и помахала ему от передней двери, когда вынула свои ключи. Даже после этого, он ждал, наблюдая, пока она фактически не откроет дверь, войдет, и закроет ее. Только тогда она услышала звук мотора, когда его машина отъехала.

Майкл играл в гостиной. Громко. Это не было нормально вообще то для него, и поскольку Клер пришла в гости, она нашла Еву и Шейна, сидящих на полу, и смотрящих на него словно на какое-то шоу. Майкл настроил усилитель, и он играл на своей электрогитаре, которую он редко использовал дома. Это было внушительно. Она опустилась вниз рядом с Шейном прислонилась к нему, и он обнял ее. Музыка походила на физическую стену, проталкивающую ее, и после того, как первые несколько секунд борьбы с нею, Клэр наконец позволила себе идти; она была разделена на ревущем потоке примечаний, поскольку Майкл играл. Она понятия не имела, какая песня была, но это было быстро, громко, и удивительно.

Когда песня закончилась, в ее ушах все еще звенело, но ей было все равно. Вместе с Шейном и Евой, она хлопала, кричала и свистела, и Майкл поклонился, когда он выключил усилитель для гитары. Шейн встал и дал пять ему. — „Парень, это было круто. Как ты это сделал?“

— „Понятия не имею“, — сказал Майкл. — „Привет, Клэр. Как дела у родителей?“

— Хорошо, — сказала она. — Мой папа сказал, что я могу официально переехать обратно. — Не то, чтобы она когда-либо действительно съезжала.

— Я знала, что мы их убедим, — сказала Ева. — В конце концов, мы ведь и вправду классные. — Теперь это была очередь Евы дать пять Шейну. — Как для компании чокнутых, бездельников, и неудачников.

— Который из вас? — спросил Шейн. Она щелкнула его. — Ох, ладно. Лузер. Спасибо за напоминание.

Клэр порылась в своем рюкзаке и достала пропуска, которые принес Мирнин. — Я получила их сегодня. Никто не хочет мне что-то сказать?

Майкл, на вампирской скорости, пересек расстояние и выхватил конверт из ее руки. Он достал индивидуальные пропуска и уставился на них пустым взглядом. — Но…я не думал…

— Очевидно, кто-то дал разрешение, — сказала Клэр. — Ева?

Ева нахмурилась. „Что? Что это такое?“

— Разрешение на выезд, — сказал Майкл. — Покинуть город, чтобы поехал в Даллас. Для записи демо-диска.

„Для тебя“?

„Для всех нас.“ Майкл поднял голову и медленно улыбнулся. „Вы знаете, что это значит?“

Шейн запрокинул голову и издал громкий вой волка. „поездка“! — закричал он! „Да!“

Майкл обнял Еву, и она таяла в его объятьях, ее бледное лицо против его груди, и руки на его талии. Клэр увидела как ее темные глаза с трепетом закрылись, и выражение мирного счастья появилось на лице Евы — и затем она резко открыла глаза. — Подождите, — сказала она. — Я никогда …я имею в виду…не была за пределами Морганвилля. В Даллас? Не может быть. Майкл?

Он протянул пропуск с ее именем. — Он подписан. Это официально.

— Они выпустят нас из города? Они сошли с ума? Потому, что если я доберусь до магазинов Далласа, я уже не вернусь домой. — Ева скорчила гримасу. — Я не могу поверить, что только что на звала Морганвилль домом. Насколько я глупая?

„Восемь из десяти“, сказал Шейн. „Но мы должны вернуться, не так ли?“

„Правда“, сказал Майкл. „Ну, я должен вернуться. Мне некуда больше идти. Вы, ребята…“

„Стоп“, Ева сказала, и положила руку на рот для соблюдение порядка. „Просто останавись на достигнутом. Пожалуйста“.

Он посмотрел на нее, и их взгляды встретились. Он убрал ее руку от рта, и затем поднес ее пальцы к его губам для длинного и медленного поцелуя. Это была самый сексуальный жест, который Клэр когда-либо видела, полный любви и тоски. Судя по выражению лица Евы это было самым сексуальным жестом и для нее тоже. — Мы поговорим об этом в дороге, — сказал Майкл. — Пропуска действительны в течение недели. Я сделаю пару звонков и узнаю, когда я нужен им в студии.

Ева кивнула. Клэр сомневалась, что она могла связать слова вместе в тот момент.

„Эй,“ сказал Шейн, и постучал Клэр по носу. „Отрежь из этого.“

„Что? Что!“

— Серьезно. У тебя взгляд, как у девушки помешанной на романтике. Прекрати.

„Задница“.

Он пожал плечами. — Я не из таких парней, — сказал он. — Если хочешь романтики, встречайся с Майклом.

— Нет, — сказала Ева мечтательно. — Он мой.

„И вот мой уровень сахара в крови“, сказал Шейн. „Уже поздно, Клэр завтра в школу, а у меня еще есть длинны день для приготовления барбекю-“

— Я думаю мы останемся здесь, — сказал Майкл. Он и Ева все еще не сводили глаз с друг друга.

— Я здесь не останусь. — Шейн взял Клэр за руку. — Наверх?

Она кивнула, закинув сумку на другое плечо, и пошла за ним. Шейн открыл дверь своей комнаты, повернулся, и поднес ее руку к его губам. Он так ее и не поцеловал. Его темные глаза светились от смеха.

— Задница, — сказала она строго. — Ты не сможешь быть романтичным, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь.

— Знаешь, что в этом хорошего? В основном плохие парни не просят, чтобы ты стал романтичным по команде, так, что это не имеет значения.

— Только девушки просят.

— Хорошо, они могут быть суперзлодейками. Но только если у них есть секретная подземная база. Постой — твой босс — безумный ученый и у тебя есть лаборатория …

— Заткнись, — сказала она, и дернула его за руку. — Ты собираешься поцеловать меня на ночь, или нет?

— Романтичный по команде. Видишь?

— Ладно, — сказала Клэр немного раздраженно. — Тогда не надо. спокойной ночи.

Она отвернулась от него и прошла пару шагов к собственной комнате, открыла дверь, хлопнула ее, и упала на кровать, не потрудившись включить свет. После нескольких секунд она вспомнила, что в Морганвилле это было не разумно, и включила прикроватную лампу от Тиффани. Яркая цветная лампа бросила свет на пол, стены, и ее кожу.

Во тьме не прятались монстры. Она была слишком уставшей, чтобы проверить под кроватью и в шкафу.

— Задница, — она повторила, и поместила свою подушку на свое лицо, чтобы кричать от расстройства в нее. — Шейн Коллинз — задница!

Ее остановил звук стука в ее дверь. Она отложила подушку и замерла слушая.

постучали снова.

— Ты задница, — завопила она.

— Я знаю, — прозвучал голос Шейна через дверь. — Позволь мне объяснить.

„Как будто ты можешь“.

— Я попробую.

Она вздохнула, соскользнула с кровати, и пошла открывать.

Шейн стоял там, конечно. Он зашел внутрь, закрыл за собой дверь и сказал: „Сядь“.

— Что ты делаешь?

— Просто садись.

Она села на край кровати и нахмурилась. Что-то изменилось в том, как он вел себя сейчас — противоположно тому, каким он был несколько минут назад, дразня как мальчик-подросток.

Казалось многое другое… взрослым.

— Когда ты была в больнице, после Дена… ну, ты знаешь. — Он пожал плечами. — Ты была под какими-то наркотиками. Я не уверен что именно ты помнишь.

Она действительно мало что помнила. Ее похитил парень и ранил ее достаточно сильно. Она потеряла много крови, и они дали ей что-что от кошмаров. Она помнила всех, кто навещал ее — маму, папу, Еву, Майкла, Шейна. Даже Мирнина. Даже Эмили и Оливера.

Шейн… он остался с ней. Он сказал…

Она действительно не помнила, что он сказал.

— Так или иначе, — сказал Шейн, — я сказал тебе, что сейчас не время для этого. Я думаю, что время пришло.

Он достал маленькую бархатную коробку из кармана, и сердце Клэр просто… остановилось. Она думала, что вот-вот упадет в обморок. Ее голова горела, а все остальное было холодным, она могла смотреть только на коробочку в его руке.

Он не должен. Он не может.

Или может?

Шейн тоже смотрел на коробочку. Он поворачивал ее беспокойно. — Это не то, что ты думаешь, — сказал он. — Это не… послушай, это — кольцо, но я не хочу, чтобы ты думала… — Он открыл коробочку и показал ей, что было внутри.

Это было красивое небольшое серебряное кольцо, на котором изображены две руки, которые держали красный камень в форме сердца. — Это — Кла́ддаское кольцо (прим. переводчика — традиционное ирландское кольцо, которое символизирует любовь или дружбу), — сказал он. — Оно принадлежало моей сестре, Алисе. Моя мама дала ей его. Это было в шкафчике Алисы в школе, когда она … когда дом сгорел. — Когда Алиса погибла. Когда жизнь Шейна полностью разрушилась.

Слезы горели в глазах Клэр. Кольцо сверкало, серебряное и красное, и она не могла посмотреть в лицо Шейну. Она думала, что это может разрушить ее. — Это прекрасно, — прошептала она. — Но ты ведь не спрашиваешь …

— Нет, Клэр. — Он внезапно упал на колени, будто силы покинули его. — Я неудачник, я знаю, но я не могу сделать этого, пока. Я… послушай, для меня семья не то же самое, что для тебя. Моя развалилась. Моя сестра, моя мама … и я не могу даже думать о своем отце. Но я люблю тебя, Клэр. Это — то, что означает кольцо. То, что я люблю тебя. Хорошо?

Она посмотрела на него, и почувствовала что слезы потекут по ее щекам. „Я тоже тебя люблю“, сказала она. „Я не могу взять кольцо. Это значит-это значит, слишком много для тебя. Это все что у тебя от них осталось.“

— Именно поэтому лучше, если оно будет у тебя, — сказал он, и протянул коробочку.

— Потому, что ты можешь сделать воспоминание лучше. Я едва могу взглянуть на него, не видя прошлого. Я больше не хочу видеть прошлое. Я хочу видеть будущее. — Он не моргал, и она почувствовала, что перестала дышать. — Ты — мое будущее, Клэр.

Ее голова была легкой и пустой, все ее тело одновременно было горячим и холодным, дрожащим и сильным.

Она протянула руку и взяла бархатную коробочку. Она вытащила кольцо, и смотрел на него. „Оно красивое“, сказала она. „Ты уверен, что-“

„Да. Я уверен.“

Он взял кольцо у нее и пробовал его на правой руке. Оно идеально подошло на безымянном пальце.

Тогда он поднес ее руку к губам и поцеловал, и он сделал это гораздо лучше и сексуальнее чем Майкл, и Клэр упала на колени рядом с ним. Затем он поцеловал ее, его рот, горячий и голодный, они упали вместе на коврик рядом с кроватью, и оставались там, заключенные в объятья друг друга, пока холод наконец не загнал их в кровать.