Поцелуй горца

Глава 19

Хаос, роскошно одетый в платьях с глубоким вырезом, шелковых тапочках и лентах, бушевал в его замке, грустно размышлял Драстен, сгребая назад волосы и пытаясь завязать их кожаным ремешком.

Ничто из его защитных крепостных сооружений не было полезно в борьбе против нее, но пока он не собирался открыто объявлять войну, а по не многу увеличивал караульщиков, и вытирал пыль с катапульт.

В таком случае, что и говорить, его отец и Нелл глупо рассмеются.

Он избегал ее с того дня, когда взял в Баланоху.

В следующий раз, если он прикоснулся бы к ней, он покрыл бы ее. Он знал это. Он сжал руки в кулак, резко вдыхая воздух.

Его единственным спасением, было полностью избегать ее до тех пор, пока не вернется Дэйгис с Анной. Когда Дэйгис убедит, что никаких сражений не было, он выкинет ее из замка и отошлет очень далеко.

Насколько - далеко будет достаточно? спросил самый нежеланный голос. Он узнал этот голос. Это был тот самый, который ежедневно пытался убедить его, что он будет со всех сторон прав, уложив ее в постель.

Опаснейший, пугающе убедительный голос.

Он тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он наслаждался счастливым моментом отсрочки, пока ее смех не принес летний ветерок, влетая через открытое окно его комнаты.

Нахмурившись, он выглянул в окно, боясь и ожидая вида, платья которое она могла надеть сегодня. Будет ли оно красное, фиолетовое, индиго или лаванды? – она одевалась так, словно знала его предпочтения ярких цветов. А с ее золотыми волосами, она выглядела в них роскошно.

Этим утром, она надела простое розовато-лиловое платье с золотым поясом. Никакой накидки, в знак уважения солнечной погоде. Сочная, сливочная грудь поднималась из незатейливо собранного лифа. Она кусочком ленты завязала свои русые волосы высоко на голове, а они выбились в восхитительном беспорядке вокруг ее лица. Она прогуливалась по его лужайке, словно это поместье принадлежало ей.

За прошедшую неделю, она побывала везде, где он хотел быть, ища уединения повсюду, где оно могло быть найдено. Он окунался в комнаты в замке, о которых вообще забыл, что они вообще существуют.

Она не беспокоилась прикрывать свои намерения. В тот момент, когда она замечала его, она бросалась за ним надевая ужасно хмурый вид, тараторя в пустоту о - вещах , который она ему рассказывала. Ежедневно ее тактика становилась хитрее и коварнее. Прошлым вечером наглая девчонка вскрыла замок в его комнате! И лишь, потому, что он предвидев это забаррикадировал дверь тяжелым шкафом, она пошла в коридор и вскрыла еще и тот замок. Он был вынужден убегать через окно. На полпути он поскользнулся, упал с четырех метров на землю и приземлился в колючие кусты. Поскольку он не имел времени надеть штаны, его мужественная часть получила удар от его внезапного падения в куст, толкая его тем самым ну в очень плохое настроение.

Девчонка пыталась кастрировать его перед долго-ожидаемой брачной ночи.

Каждое его движение, каждая мысль, каждое решение касались ее присутствия в замке, и его злило это.

Ее пальцы были даже в его еде, которую он ел в гарнизоне с солдатами, благополучно далеко от нее, когда Нелл начала - экспериментировать с новыми рецептами, и он хотел бы знать, что, к черту случилось со стариками.

И она начала учиться ездить верхом, действительно уговорила конюха научить ее (скорее всего заплатив улыбкой с ямочкой у рта, и он, конечно, не видел ее выгребающей стойла). Во второй половине дня ее можно было увидеть скачущей на кроткой кобыле через передний газон поместья, оставляя за собой следы копыт. Он должен был признать, она сидела сейчас намного лучше. И не сегодня – завтра, когда он вскочет на коня, что бы скрыться от нее, она последует его примеру.

Его жизнь была такой спокойной до ее появления. Сейчас его жизнью помыкало ее расписание дня и попытки избежать ее. Он добьется хоть какого-нибудь успеха, ничто не длится вечно. За день до того, как она появилась у них на пороге, он мечтал, что не пройдет и года, он будет держать первого сына на своих руках. Даст бог, молодая Анна сможет очень быстро зачать ребенка.

Но мечтал он о ней. Этим утром, когда он прокрался в свою комнату, что бы сменить одежду, он услышал всплески в ее ванной. Он расхаживал от камина к окну и назад, убежденный, что она плескалась больше чем необходимо, просто, что бы заставить его думать о розовой груди, бедрах, шелковых волосах, покрывающих дымкой ее тело блестящих капелях воды.

Драстен хмурясь, пристально смотрел в окно. Она выводила его из себя. Как могла такая крошечная девчонка произвести такой хаос в его чувствах?

Прошлым вечером, после того, как он выпрыгнул из окна, он старался вздремнуть в холе. Немного погодя, она спустилась вниз. Там сидел он, вытянув ноги, пристально глядя в огонь с тяжелыми веками, и видел золотые локоны в племени, когда он уловил дуновение ее уникального запаха, оглянулся и увидел ее стоящую на ступенях.

Одетую только в прозрачный халат.

-Драстен, ты больше не можешь продолжать избегать меня, – сказала она.

Ни сказав не слова, он вскочил на ноги и поспешно ушел из замка. Он ушел спать в конюшню.

Владелец замка пойман, периодически спящим, в конюшне, о Амерджин!

Но если бы он остался в тех стенах, он бы быстро расправился с ее грудью, целовал ее, покусывал, поглотил каждый дюйм ее тела.

Его предатель отец и Нелл не делали ситуацию легче. Они с распростертыми объятиями приняли ее в свою жизнь с восторгом родителей, которые, наконец, нашли свою дочь, которую давно искали. Нелл обшивала ее, одевала в роскошные произведения, Сильван играл с ней в шахматы на террасе, а Драстен не имел сомнений, что как только вернется Дэйгис , он не усидит и попытается соблазнить прекрасную ведьму.

И Драстен не будет иметь права возразить.

Он женится. Если Дэйгис захочет соблазнить девушку, какое право он имеет спорить.

Он обрушил свой кулак на каменный подоконник. Неделя. Он должен только избегать ее все это время. Когда вернется Дэйгис , подтверждая, что не было никакого сражения, он вывезет девчонку в Эдинбург, а может и в Англию. Он отправит ее с отрядом воинов, и найдет повод, что бы удержать своего любвеобильного брата дома.

Тратя в пустую энергию, он, громко шагая, вышел из комнаты. Он хотел выехать на еще одну долгую верховую прогулку и подождать, пока пройдет еще один бесконечный день, отмечающийся в календаре в его голове как – один день ближе к спасению.

Как только он спустился вниз и направился к лестнице для слуг, он напрягся всем телом и развернулся. Ей богу, он не будет скрываться через черный ход. Снова.

Если она настолько глупа, что бы попытаться сделать что-то, когда он был в таком плохом настроении, она будет наказана за это.

*****

Драстен обогнул угол в полной боевой готовности и резко натолкнулся на Невина.

-Милорд! – дыша с трудом, сказал Невин, падая спиной назад.

-Извини. Он схватил священника за локоть и поддержав его на ногах.

Невин, хлопая рукой, разгладил его рясу. – Нет, это моя вина. Я боюсь запутался в мыслях и не услышал вашего приближения. Но это хорошо, я как раз вас искал. Может, пройдемся, если у вас, конечно, есть время. Я хотел бы обсудить с вами крошечный вопрос.

Драстен подавил вспышку нетерпения, затем рассердился, что он чувствовал нетерпение с самого начала. Это ее вина. Он всегда бездельничал, разговаривая с Невином много часов подряд, и ни разу не страдал нетерпением. Ему нравился молодой священник. Он глубоко вздохнул, медленно выдохнул и натянуто улыбнулся.

-Что-то случилось с часовней? – спросил он, изображая большой интерес.

-Нет. Там все идет хорошо, милорд. Но мы должны перенести алтарь и настелить новые доски. Она будет закончена в срок. – Невин остановился. – Это не то о чем я хотел поговорить с вами.

-Тебе нет нужды колебаться, что бы говорить открыто со мной, – заверил его Драстен. Казалось, Невин с неохотой открывал то, что беспокоило его. Видел ли он как эта ненормальная преследовала его? Священник обеспокоен его предстоящей свадьбой? Бог его знает, мрачно подумал он.

-Моя мать снова… – Невин замер, вздыхая.

Драстен выпустил задержанное дыхание и расслабился. Невин хотел поговорить о Бессете.

-Она в последнее время стала взволнованной, бормочет, что я в какой-то опасности.

-Еще одно из ее предсказаний будущего? – сухо поинтересовался Драстен. Владение было переполнено испорченными женщинами, раздающими ужасные предсказания на право и на лево?

-Да, – печально сказал Невин.

-Хорошо, по крайней мере, сейчас, Ты тот о ком она волнуется. Прошлые две недели, она говорила Сильвану, что мой брат и я были - покрыты темнотой , или чем-то вроде этого. И чего же она боится, что должно случится с тобой?

-Это самая странная вещь. Кажется, она думает, что ваша невеста причинит вред мне в каком-то смысле.

-Анна? – рассмеялся Драстен, – Но ей пятнадцать. И, говорят, она самая послушная девушка.

Невин, грустно улыбаясь, покачал головой. – Милорд, бесполезно искать в этом смысл. Моя мать не в себе. Если вы встретите ее, и она поведет себя как безумная, это потому, что она беспокоится обо мне. Я верю, что дойти пешком в замок за пределами ее возможностей, но она может, так или иначе, решить эту проблему. Я прошу вас, будьте добры с ней. Она больна, очень больна.

-Я предупрежу отца и Дэйгис а. Не беспокойся, мы просто направим ее домой. Он сделал мысленное замечание, быть любезнее со старой женщиной. Он не предполагал, что она настолько больна.

-Спасибо, милорд.

Драстен пошел дальше по коридору, затем остановился и оглянулся. Ему нравился философский ум Невина, хотя он и удивлялся, как священник примирял предсказания матери со своей верой. Хотя это проливало свет на его терпимость к МакКельтарам. Драстен знал, что Невин достаточно долго здесь жил, что бы до него уже дошло большинство слухов. Люди церкви обладали стойким воззрением на языческие обряды, но Невин излучал, какое-то внутренние согласие, которое не поддавалось пониманию Драстена. – А какие-нибудь из ее предсказаний сбывались?

Невин невозмутимо улыбнулся. – Если в каких-то палочках и открывалась правда, значит Бог решает говорить таким способом.

-Ты не думаешь, что язычество и Христианство разделены непреодолимой пропастью?

Невин какое-то время обдумывал ответ. – Я знаю у них общие верования, нет не думаю. Меня оскорбляет не то, что она читает палочки. Меня огорчает, что она думает изменить то, что она увидела в них. Если на то воля Божья, то так и будет.

-Так она бывала права или нет? Угрожающе спросил Драстен. Невин был часто уклончивым, его было трудно припереть к стене. Но Драстен чувствовал, что он собирался уклониться от прямого ответа, он просто не переводил свои моральные принципы в крайность.

-Если кто-либо причинит мне вред, это воля Отца нашего, мне не следует отклоняться от Него.

-Другими словами, ты мне не скажешь.

Глаза Невина засветились смехом. – Милорд, Бог не переносит на любое из своих созданий злую волю. Он дает нам возможности. Они воплощены в пути, который вы выбираете. У моей матери мнительный ум, так что она видит подозрительные вещи. Держите свои глаза открытыми, милорд, что бы увидеть выбор, который Он дает вам. Пусть в вашем сердце будет правда, и я предлагаю вам, использовать те дары, которые Он с любовью дал вам, и вы никогда не будете скитаться по этому миру лишенные его милосердия.

-Что ты хотел сказать, какие - дары ?

Еще одна умиротворенная улыбка, и какая-то завораживающая осведомленность в чистом голубом взгляде Невина.

Драстен беспокойно улыбнулся и повернул по коридору к Грейтхоллу.

*****

Гвен только что зашла в холл и упала в кресло, когда спустился он.

Она чуть не вжалась в кресло, так странно было смотреть, как он идет к ней, а не прокрадывается через черный ход. Ее первым побуждение было вскочить с кресла, решительно обвить руки вокруг его ноги, как это часто делают дети, и прильнуть так, что он бы он не смог ускользнут от нее. Но она остановилась, думая, что он мог запросто встряхнуть ее с себя и растоптать, потому, что выражение его лица точно выражало его чувства к ней. Он внушал благоговейный страх.

Она решила попробовать слегка сблизится. – Значит ли это, что ты, наконец, решил выслушать меня, ты тупой, упрямый Неандерталец?

Он прошел мимо нее, словно он даже не слышал ее.

-Драстен!

-Что? – огрызнулся он, оборачиваясь, что бы посмотреть на нее. – Ты можешь оставить меня в покое? Моя жизнь была прекрасна, великолепна, пока не появилась ты. Не шуми, – его пристальный взгляд прошелся по ее выдающимся изгибам, приятно поднимающимися из ее платья. – Пытаясь соблазнить меня, пытаясь разорвать мою помолвку…

-Разорвать? Соблазняя тебя? Ты можешь выставить на показ свои ноги еще больше? Разгуливаешь тут без рубашки, не можешь надеть ее? Ох, глупая я, конечно, ты не можешь, ты же всегда без рубашки.

Драстен моргнул, и она увидела намек на усмешку у Драстена на губах, но он отлично ее поборол.

Он небрежно поправил свой споран, передвинув руки немного выше. Он перекинул свои длинные шелковые черные волосы через плечо и выгнул темную бровь.

Ее гормоны выставили транспаранты и духовые инструменты.

Она наклонилась к нему, обхватывая руками его пониже груди. Она чувствовала, что край корсажа касается ее сосков. В эту игру могут играть двое, Драстен.

Его серебряные глаза мгновенно изменились. Холодное издевательство уступило место дикому вожделению. Долгий, неопределенный момент, она думала, что он хотел наклонить свою голову, подхватить ее на руки и унести вверх по лестнице в кровать.

Она в надежде задержала дыхание. Если бы он сделал это, по крайней мере, тогда она была бы способна смягчить его достаточно, что бы он выслушал ее – конечно, после того как они займутся любовью миллион раз и ее собственные гормоны будут как следует успокоены.

Она подгладывала за ним под прикрытием своей челки, ее взгляд выражал очевидное требование. Взгляд – подойди-ближе-если-осмелишься. Она не знала, что так смотрит на него. Но она поняла, что было много вещей, которых она не знала, но которые были скрыты в ней, пока она не встретила Драстена МакКельтара.

-Ты хорошо знаешь, что ты провоцируешь,– зарычал он.

-О, да, я знаю, – выстрелила она в ответ. – Трус. Мужчина, который боится выслушать меня, потому, что я могу доказать нестыковки в твоих планах. Я могу разворошить твой аккуратный мирок. – дразнила она.

Мерцание в его глазах стало пламенем. Его пристальный взгляд прошелся по ее неприкрытой груди. Она чуть не задохнулась от выражения дикого желания; он затрясся, стряхивая запретное … желание?

-Это то, что ты хочешь? Ты хочешь, что бы я покрыл тебя? – грубо спросил он.

-Если это единственный способ, каким я смогу задержать тебя, что бы ты услышал меня, – огрызнулась она.

-Если я покрою тебя, девушка, ты не будешь говорить, твой рот будет занят другими вещами, и я, несомненно, не буду слушать тебя. Так что брось эти штучки, пока тебя не объездил в вереске, кто желает, и кому ты никогда не нравилась.

Он повернулся на пятках и направился к выходу.

Когда он ушел, Гвен прерывисто вздохнула. Она знала, что на секунду, она едва не получила его, едва не спровоцировала его еще раз поцеловать ее, но сила воли этого мужчины была поразительной.

Она знала, его тянуло к ней, это потрескивало в воздухе между ними. Она утешила себя думая, что он должен был иметь кое-какие сомнения, иначе он бы не стал ее избегать.

Какими бы не были его причины, слишком много дней она безрезультатно бегала за ним, а приезд его невесты подходит все ближе, также приближая и день его похищения.

Хотя она приперла его к стене в двух случаях, он запрыгнул в седло и поскакал галопом прочь от замка, и пока ее езда не достаточно хороша, это действенной спасение.

Она была глупой, пытаясь быть повсюду, следя за ним взглядом. Она вскрыла замок на двери его комнаты прошлой ночью, только, что бы увидеть как он выпрыгивает из окна, зацепившись за чертовы станы замка, лишь бы быть подальше от нее.

Когда он упал в колючий куст, она пристально всматривалась в него широко открытыми глазами, любые мысли громко рассмеется, подавил его голый вид. Не могла же она броситься в окно на него. Но он был великолепен. Наблюдение за ним, таким сильным и крепким, каждый день, убивало ее. Особенно, когда он надевал килт, потому, что она знала из опыта, что он ничего не носил под ним. Мысль о нем висящем, тяжелым и обнаженным под пледом, заставляла ее рот пересыхать каждый раз, когда она смотрела на него. Скорее всего, из-за того, что вся влага в ее теле уходила куда-то еще.

Ее ужимки не остались не замеченными, ни несколькими служанками, ни воинами, которые остановились посмотреть с нескрываемым весельем.

Любовь не имеет гордости…

Ну, да Гвен Кейсиди имела, и в унижении самой себя не были много веселья.

Она подозревала, что к тому времени, когда она, наконец, преодолеет его сопротивление – а, она такая же упрямая, как и он – она будет попросту в бешенстве.

Разве он не знал, как это опасно – злить женщину?