Побег с Шиэго II

Глава 15

Доктор Нори снова пришла минут через пятнадцать. У меня морально потекли слюнки, когда я увидел в её руке полный стакан чистой воды. Кошкодоктор увидела, что я активно зашевелился и подняла палец:

— Не вставай резко, Хакрис, ты понимаешь меня?

— Встааать, пииить, — я помотылял головой, и попытался принять сидячее положение.

К моему сильному удивлению, мне это особо не удалось — голова закружилась. Доктор подошла и помогла мне сесть, и через несколько секунд дала мне в руку вожделенный стакан с водой. С такой радостью я не смотрел даже на свою свежекупленную подержанную «тойоту» в своё время.

«Никогда бы не подумал, что буду радоваться стакану обычной воды, как ребенок — новой, долго выпрашиваемой игрушке. Теперь я понимаю чувства героев из кино, которые пару-тройку дней проводили в пустыне без воды, а потом пили взахлёб из любой лужи, где недавно купались бегемоты», — рука ощутимо дрожала, как после дичайшего похмелья, и как заправский алконавт трясущейся рукой я поднес стакан к пересохшим губам. Кстати, конкретное кино я так и не смог потом вспомнить.

— Пей очень медленно и маленькими глотками, — произнесла доктор и стала напротив меня.

Я сделал небольшой глоточек воды, разогнал её по рту, но этого не хватило даже смочить нёбо. Глотка после третьего уже стало покайфовее, а когда я выпил половину, то почувствовал себя просто счастливым. Не каждое пляжное пиво на море меня так радовало после купания. Остальные полстакана я допил, тоже гоняя по рту каждый глоточек.

— А теперь ложись и спи, утром будешь снова заниматься ходьбой, — заявила доктор, забирая у меня пустой стакан.

— Нооори, ходииить, боольно, — промычал я, чтобы поддержать разговор.

— Какой же ты хитрый, Хакрис, — засмеялась она, забрала стакан и погрозила мне пальчиком. — Тебе надо тренироваться и ходить, и разговаривать, и работать. Я уверена, что уже скоро ты восстановишь речь. Спи!

«Мне это как раз и даром не надо», — возразил я ей мысленно.

Доктор Нори посмотрела, как я ложусь, выключила свет и закрыла дверь. Когда я услышал её затихающие шаги, то опять немного привстал, поворочался, кое-как взбил себе подушку и снова улёгся, уже гораздо поудобнее.

«Много ли надо для счастья человеку, или эльфу? Зависит от обстоятельств, место сидения определяет точку зрения. Относительно недавно я пил многолетний бренди и общался с принцессами и адептами на вершинах власти, а сейчас рад и счастлив получить стакан обычной воды в тюремной палате в одной из самых задниц этой галактики», — эта бытовая философия снова меня вернула в русло более практических размышлений.

Я укрылся, устроился максимально удобно на спине, постарался расслабить шею и снова зашёл в меню биоимпланта.

После этого я увидел, как подгрузилось меню со шкалой поиска и уровнем расхода ксиони-энергии, а буквально через несколько секунд я начал ощущать, как голова начинает тяжелеть. Дыхание почти сразу участилось, глубоко и ровно дышать я не мог просто физически. Уже минуты через три головная боль начала становиться почти нестерпимой — тупая, и в тоже время жгучая, она охватила виски и уходила глубоко в мозг. Очень скоро начал ныть затылок. Уже минут через десять было ощущение, что глаза вывалятся из орбит или лопнут. Хотелось выть или кричать, но я стиснул зубы, зажал в кулаки кончики одеяла и тупо лежал. Ни о какой сознательной обработке поступающей информации и речи не было, тут бы просто не потерять сознание.

«Сильная головная боль — это очень, очень мягко сказано!» — почти всё время процедуры проносились эти мысли, потому что ни о чём другом я думать не мог. Но было глупо обижаться на имплант.

Раза три я думал, что сейчас не выдержу, встану, подбегу к окну и буду выть и биться головой об стену, чтобы это всё прекратить. Дыхание периодически учащалось, во рту снова пересохло. Не так сильно, как до этого, но всё же пить очень хотелось. В общем, этот час был крайне нелегким и я уже был в каком-то полубессознательном состоянии, когда появилось меню:

«Хоть бы сосуды не полопались и докторша утром меня не спалила», — думал я с тревогой. Головная боль отпускала довольно быстро, но остаточные проявления сохранялись ещё минут двадцать. Потом вроде бы всё прошло, но в глазах было очень неприятное ощущение запорошенности.

«Теперь я понимаю, что могли бы чувствовать жесткие диски, когда их форматируют», — пришло мне на ум сравнение. В роли жесткого диска выступил мой мозг.

Я более-менее отдышался, немного потянулся и перевернулся на бок. Ко всему прочему, заныла ранка от катетера на правой руке. В меню импланта заходить и хотелось, и нет. Я опасался, что всё это было зря. Через несколько минут, собравшись с духом, я открыл меню:

«Получается, что эти 42 % — это от тех 34 %, которые давал мне имплант в качестве вероятности? Не так и густо для такой болезненной процедуры с учётом того, что некоторые характеристики мне рассказал раптор. Ну, посмотрим!» — я с некоторым колебанием нажал <Да, открыть>.

Я начал читать с некоторой опаской, постепенно погружаясь и перечитывая многие моменты:

Несколько минут я лежал с открытыми глазами. Я был и поражён, и удивлён, и заинтригован. Потом я ещё раз попытался в деталях вспомнить несколько мгновений после ухода с виллы принцессы, именно тот момент, когда я увидел корабль:

«Это никак не мог быть именно он — слишком он для этого огромен. Это летающий трехэтажный вокзал или „Титаник“ по размерам. Скорее всего, в уже угасающих воспоминаниях с принцессой я видел один из шаттлов, черно-изумрудный и красивый. Но почему он показался мне большим? Может, действительно показался? Каждый из этих трёх шаттлов гораздо лучше подходит по размерам и специально предназначен для посадок на планеты и станции. В общем — непонятно пока ничего! Сам корабль — это почти стометровая махина, он может и сядет куда-нибудь на планету, если не развалится в атмосфере, но вряд ли уже куда-то взлетит потом. Почти семь сотен тонн — это вам не шуточки поднять на орбиту».

В общем и целом — было над чем поразмыслить. После этого я внес в файл «Известные кланы, семьи и важные личности» фамилии Симмарониэль и Алларантиэльс на том простом основании, что они соседствовали на запчастях и модулях с фамилиями Пассанте и Леттениаль, и совершенно очевидно, тоже являлись важными кланами или домами.

«Судя по всему, Эльфийский Технологический Союз не даром называется Технологическим — очень вероятно, что отрасли экономики и производства разделены между какими-то семьями-корпорациями, или же финансово-промышленными кланами, которые контролируют целые отрасли и состоят в сложных отношениях. Какие эти отношения — симбиоз, конкуренция или всё вместе и как это сложилось исторически — остаётся гадать сейчас на кофейной гуще. Моя семейка явно не пасёт или не пасла задних на этом празднике жизни и производства. Что такое Галактический Эльфийский Рейх и как он фунционировал? Вероятно, мой клан был одним из ведущих, судя по приставке „Рейхс“ в названиях верфи и некоторых модулей. Леттениали тоже, кстати, но принцесса мне что-то запела про реваншизм», — вопросов становилось всё больше, а ответов пока не было. — «Получается, что этому моему кораблю — больше четырех сотен лет? Одни сплошные вопросы и загадки, яснее мне ничего не стало, данные вроде бы и полезные, но конкретно сейчас вытащить меня из этой задницы — бесполезны», — я отправил файл в библиотеку.

Не сказать, что я был разочарован, но час дикой головной боли мог бы дать и гораздо более весомый результат. С этими мыслями я начал понемногу засыпать, и уже где-то на полудремё меня пронзила мысль. Сон сняло как рукой, и я снова зашёл в меню импланта и открыл файл.

«Как же я раньше то не допёр?? Последнее местонахождение корабля — граница эльфов и нэко, где-то в астероидном поясе. Эта стерва-офицер что-то говорила про многочисленные базы моих последователей в астероидах и на лунах. А что если мой корабль не захвачен властями ЭТС, а находится в автономном режиме? А может, там есть и преданный мне экипаж?! Но как же с ними связаться?» — я почувствовал, как сердце учащенно забилось, а по телу прошла волна мандража. — «Долбаная память! Как же не хватает элементарных сведений — как я попался, сколько длился суд, нашли и конфисковали ли мой корабль? Если да — мне конец, а если нет — у меня есть реальный шанс выбраться из этого пыльного концлагеря!» — эта мысль меня и охладила, и в то же время взбодрила.

Я даже сбросил одеяло и снова сел на край кровати — не без труда. Голова снова закружилась, а в глазах ещё было ощущение песка.

«Попробуем рассуждать логически. Последнее его местонахождение — астероиды, 28 августа, вроде как. Судили меня — 30 августа. Неужели суд длился один день? Маловероятно. Если это не военно-полевой суд какой-нибудь или иной беспредел. Значит, до стирания памяти я с высокой вероятностью знал, что корабль свободен и ожидает моих приказов, и учитывал этот фактор», — дыхание участилось, я реально был взволнован. — «Собственно, какой же я тормоз! Острочка от казни эта замечательная что значит? Что у меня были адвокаты, которые явно приложили к этому руку. Как минимум. А это значит, что суд никак не мог длиться один день и меня повязали значительно раньше, и скорее всего без корабля. Собственно, а почему меня вообще оставили в живых?!» — я задумался на несколько секунд, и очень неприятно засосало под ложечкой. Ответ я знал — абсолютно чёткий ответ. — «Да потому, что тем, кто меня повязал, подставил и осудил, нужен именно мой корабль и нужны те богатства, которые я якобы награбил и спрятал. Они не знают, где это всё, и поэтому пока оставили меня в живых, но искалечили психику. Интересно, они догадываются, что я быстро восстанавливаюсь, или просто пустили всё на самотёк? И вообще — кто эти они? Леттениали — конкурирующая корпорация? Или это нечто личное, из-за принцессы? Или из-за биомагии?! Кто же главный враг??» — я тяжко вздохнул и улёгся обратно. — «Остается только выживать и ждать, чтобы понемногу память восстанавливалась естественным путем, с помощью протокола импланта. В этих условиях ещё одной процедуры поиска я не выдержу, во всяком случае без запаса воды. Ждать, ждать и ещё раз ждать, как говорил известный деятель по другому поводу. И не скопытиться и не спалиться».

Терзаемый этими размышлениями, одновременно и тяжкими, и дающими надежду, вскоре я погрузился в глубокий сон.