Нити судьбы. По ту сторону барьера 3

Глава 7

Аргумент, что её приведет к Фенрису сердце, был недостаточным для Чонсока, но Тэруми поддержала сестру, поэтому воин покорно шел за ними, позволяя себе лишь временами скептически хмыкать. Когда у очередной развилки Лайя замирала, прислушивалась к себе и выбирала один из нескольких совершенно одинаковых коридоров, то Чонсок одаривал недовольным взглядом уже Тэруми.

«Если мы потеряемся и умрем здесь, то это будет и по твоей вине тоже», – читалось там каждый раз.

– Она не просто идет наугад, она колдует, – не выдержала и сообщила Тэруми Чону. – Ты просто не можешь уловить след её магии.

– Я пытаюсь уловить присутствие другого живого существа, – дополнила Лайя, продолжая идти вперед, и призналась, тщательно скрывая подступающее отчаяние: – Но так ничего и не чувствую. Здесь никого нет.

Чонсок ничего не сказал, снова посмотрел на Тэруми.

«Я же говорил, что идет наугад», – читалось теперь во взгляде.

Тэруми скривилась и отвернулась. Затевать спор на тему: «Если есть идеи лучше, предлагай» не стала. Не хватало ещё поругаться.

Лайя шла, одной рукой касаясь стен. Холодная шероховатая поверхность успокаивала и дарила ощущение поддержки. Когда кожа на пальцах начинала уже саднить от мельчайших царапин, которые оставляли камни, Лайя меняла руку и шла, касаясь противоположной стороны.

Привалы на отдых стали делать чаще: Тэруми всё медленнее шла. Лайю это очень злило. Она была в шаге оттого, чтобы отправить азуров обратно. Они задерживают её. Да и какой смысл умирать здесь всем троим? Уже и так понятно, что никаких опасностей в лабиринтах нет, просто бесконечность коридоров.

– Даже не думай об этом, – грубо отрезала Тэруми, догадываясь о причине задумчивости сестры. – Мы тебя не оставим. Поэтому просто подлечи меня, и я ускорюсь.

– Ты же понимаешь, что твоя нога не способна восстановиться, потому что ты не даешь ей шанса на отдых, – упрекнула Лайя, но взяла за руку и стала шептать заклинание.

– А как бы ты на моем месте поступила? – спросила её Тэруми.

– Не знаю, – призналась она.

– Если вы сейчас говорите о том, чтобы разделиться, то напоминаю, что без Фенриса мы всё равно выйти не сможем, – сказал им Чонсок, и девушки переглянулись, понимая, что этот факт они обе как-то за время пути упустили из виду. Чонсок повернулся к Лайе и сказал: – Избавимся от части вещей, так будет легче идти, меньше будем утомляться. Ты заберешь часть сумок, я понесу Тэруми.

– Я справлюсь! – возмутилась Тэруми.

– Попытки прислушиваться к подданным никогда ни к чему хорошему не приводят, – совершенно серьезно произнес Чонсок, перебирая содержимое сумок и безжалостно выбрасывая всё, без чего можно было обойтись. – Поэтому в этот раз будет по-моему.

Свою запасную одежду – Лайя для себя ничего не брала, а одежда Тэруми ввиду непригодности была оставлена ещё при входе – он разделил между всеми. Рубашки отдал девушкам, себе сменил штаны – снятое оставили. Здесь же нашли прибежище одеяла, мелкие предметы быта, часть перевязочных материалов. Пустые колбы из-под зелий тоже выбросили. Когда сумки значительно полегчали, Чонсок отдал их Лайе, после вручил и факел. Присел, подождал, пока Тэруми устроится на спине, перехватил её ноги и поднялся. Несколько раз чуть подкинул её, чтобы положение тела было более гармоничным, и скомандовал:

– Вперед, подданные мои! За Магистром!

Девушки хихикнули и хором повторили его клич:

– За Магистром!

Идти вышло и правда быстрее. Лайя снова шла впереди, раз от раза запуская поисковое заклинание и прислушиваясь. Тэруми обнимала Чонсока за шею и прижималась к его щеке своей щекой. Колючки отросшей щетины царапали её кожу, но в этом было столько жизни, столько осознания, что он рядом, с ней, каждую секунду… Отодвигаться Тэруми даже не думала. Глаза иногда закрывались от удовольствия, а мурашки пробирали тело.

Чонсок периодически чувствовал её улыбку, но о причинах не спрашивал. Раз улыбается, значит, ей не больно, и это главное.

Новое заклинание и новая неудача, и новый росток отчаяния в душе. Лайя упрямо замотала головой. Это ничего не значит. Фенрис жив и ждет её, сражается за свою жизнь, как сражалась бы она. Он не сдастся и не потеряет надежды, и она тоже не должна. Фенрис – её маг, её мужчина, муж. Она найдет его. Её магия найдет его.

Проходя очередной поворот, Лайя замерла вместе со своим дыханием. Она ощутила слабые отголоски магии. Его магии. Быстро зачитала заклинание, первое, которое пришло на ум. Прислушалась к ощущениям. Легкие заболели, напоминая, что нужно сделать вдох. Справа от себя она почувствовала его энергию и подбежала, обнимая руками стену и прислоняясь лбом к холодному камню.

– Фенрис! – закричала она. Ответом были отблески его силы. Лайя повернула своё залитое слезами лицо к азурам. – Он там! За стеной! Я знаю!

Тэруми попросила Чона поставить её и прижалась к стене, прислушалась к своим ощущениям. Магии эльфа не ощутила. Или Фенрис далеко, или ведьмочка выдает желаемое за действительное.

Чонсок обеспокоенно посмотрел на Тэруми, ожидая её вердикта, но та лишь неопределенно пожала плечами. Так и не решив, что делать с неожиданно вспыхнувшей надеждой ведьмы, он предусмотрительно забрал факел себе. Учитывая эмоциональное состояние девушки, у них были все шансы потерять единственный источник света.

Лайя гладила руками стену, словно собираясь её обнять, плакала и звала:

– Фенрис! Фенрис! Я тут! С тобой… Фенрис…

Сначала стало прохладно, а затем в воздухе закружились крупные снежинки. Лайя счастливо рассмеялась и запрокинула голову, подставляя лицо проявлению его магии.

– Я так люблю тебя, Фенрис, – прошептала она, мечтая, чтобы её признание он почувствовал сердцем.

А колючие холодные узоры всё кружились и опускались на её кожу, медленно тая, замирая его поцелуями.

***

Фенрис стоял, прижавшись лбом к холодному камню стены. Магия Лайи была так отчётливо слышна. Он знал, что она там, сразу за этой стеной.

– Лайя… – сорвался с его губ тихий шёпот.

Он закрыл глаза, представляя её любимое лицо. Он не мог до неё дотронуться физически, не мог успокоить и сказать, что любит, но мог передать своё послание по-другому. Знал, что она поймёт. Пальцы сами сложили фигуру, выпуская на волю магию.

– Лайя…

След от её магии сместился, стал чуть дальше. Фенрис догадался, что она зовет его, пробежал вперёд, выпуская снег, обозначая своё присутствие. Через какое-то время она снова сместилась – он последовал. Сердце радостно стучало, сбивая дыхание. Тело дрожало от слабости, но надежда на встречу давала силы идти дальше.

***

Лайя шла вперёд и звала его не только вслух, но и магией. Когда снежинки не появлялись, её охватывала паника. Она начинала произносить более затратные заклинания, молясь, чтобы коридор закончился раньше, чем её внутренний резерв. Развилка вызвала у неё новый приступ ужаса, но льдинки, застывшие в воздухе, указали дорогу.

Она не заметила, как перешла на бег, лишь изредка останавливаясь, чтобы проверить, не сбилась ли с пути.

Свет факела, который сзади нёс Чонсок, очертил контуры проёма в стене. Лайя сорвалась с места.

– Фенрис! – закричала она, и эхо разнёс её голос по тёмным коридорам.

– Лайя…

Посох выпал из рук. Фенрис устремился к ней, переходя на бег, и врезался в неё всем телом.

Она сжимала его в объятиях, непрерывно скользя по волосам, спине, рукам, плечам… Живой… Ей так много всего хотелось сказать, но слезы безудержным потоком лились из глаз, а тело сотрясалось от рыданий.

Он прижимался щекой к её щеке и шептал, не понимая, что признания любви были на эльфийском. Ощущение нереальности кружило голову сильнее, чем что-либо иное. Если это сон, то он не хочет просыпаться. Если он умер, погребённый под толщей земли, бродя в каменных лабиринтах, и это его рай, то он на него согласен. Он стоял, крепко обнимая её, и боялся открыть глаза, боялся, что всё это окажется бредом измученного тела и сознания.

– Я здесь, Фенрис, – наконец смогла шёпотом вымолвить она, – с тобой. Я нашла тебя. Нашла…

Она стала всматриваться в сильно исхудавшее, израненное лицо и принялась ладонями нежно вытирать слезы с его щек. Он поймал её руку и поцеловал. Лайя словила его взгляд и снова заплакала. Таких бездонных синих глаз не было ни у кого. Любовь и счастье в них было отражением её сути.

– Если ты всего лишь плод воображения и сейчас растаешь, исчезнешь, я просто умру, – сказал он тихо, не отрываясь смотря в её глаза.

Звук его голоса вызвал у неё новый прилив невыразимого счастья.

– Не растаю. Я здесь. С тобой. Только твоя.

Фенрис закрыл глаза и прижался щекой к её макушке. Слышать её сбивчивое, взволнованное дыхание… чувствовать, как сильно стучит её сердце… наслаждаться теплом её тела. Он стоял и думал, что в мире нет сильнее волшебства, чем быть живым, любимым, чем быть в её объятиях.

Приступ слабости накрыл его внезапно: тело начало мелко дрожать, ноги больше не могли держать, а голова закружилась. Фенрис хотел сказать ей, что это временно и скоро пройдёт. Хотел сказать, чтобы не беспокоилась, но не успел…

Лайя почувствовала, как объятия его ослабли, а руки безвольно повисли. Она подхватила его, не давая упасть.

– Фенрис…

Под тяжестью его тела она опустилась на землю. Тэруми и Чонсок подскочили к ним.

– Фенрис, что с тобой? – зашептала она, ничего не понимая. Он же только что стоял сейчас рядом, живой… Она не может потерять его, не теперь, когда нашла.

– Лайя! – громко окликнула Тэруми. – Ему нужна помощь! Соберись!

– Да… да… сейчас…

Лайя смахнула слезы, которые мешали ей видеть, и наклонилась, прикладывая ухо к груди и слушая сердцебиение. Такое слабое. Ужас снова накрыл её. Руки сильно дрожали, когда легли ему на грудь. Заклинание жизни заставило её кожу сиять, её энергия перетекала в его, поддерживая жизненные силы и исцеляя, но этого было недостаточно. Она потратила слишком много сил до этого. Перед глазами стояла их первая встреча, где она пыталась спасти его за обещанные азуром золотые монеты. Только сейчас спасти его было смыслом жизни, ведь без него ей ничего не нужно.

Она знала, что должно помочь. Помогло тогда, поможет и сейчас. Она собрала все свои крупинки магии, которые только нашла, всю себя, сознательно касаясь его души. И снова они сплелись в одно целое, его жизнь стала её жизнью. Любовь и нежность. Страсть и безумие. Надежда и страх. Упорство и жажда жизни. Сила и воля. И было не разобрать, что из них принадлежит ей, а что ему.

Он распахнул глаза, делая судорожный вдох. Она устало улыбнулась ему, заканчивая читать заклинание. Перед тем как тьма поглотила её, она почувствовала чьи-то руки, которые не дали ей упасть на пол.

Чонсок держал Лайю в объятиях и растерянно моргал. Глаза против воли напрягались в попытках хоть что-то рассмотреть в кромешной тьме. Ведь факел он только что уронил, боясь не успеть поймать Лайю.

– Амэнэ… – укорила его Тэруми, опускаясь на землю и осматриваясь. – Хорошо, что Кыт со мной, с ним я хоть что-то могу рассмотреть, хоть очертания. Тебе же теперь придется сидеть во тьме.

Она подползла к Фенрису и приложила ухо к груди. Дышит. Повторила процедуру с сестрой. Её дыхание было ровным. Ведьмочка просто не рассчитала силы.

– Что нам делать? – раздался во мраке голос Чонсока.

– Ждать, – недовольно проворчала Тэруми и улеглась на землю, вытягиваясь во весь рост. – И положи ведьмочку, потому что желание оторвать тебе руки у меня не проходит, хотя я честно стараюсь об этом не думать и на тебя не смотреть.

Чонсок возмущенно воскликнул, но послушался.

***

Фенриса немного мутило, но хоть голова не болела. Зато болела душа. Слеза скатилась из уголка глаза. Такой чудесный сон. Почему он проснулся? А вдруг, если лежать и не открывать глаза, то получится снова заснуть и увидеть её? Это было трусливо. Понимал. Отдаться на волю своим иллюзиям, сдаться – нельзя. Это будет означить смерть.

Решимость выбраться отсюда вернулась. Он пошевелил рукой, собираясь привычно призвать ледяные сферы, но ничего не произошло. Понимание, что крупицы его магии уходили на поддержание физических сил тела, вызвали в душе тоску. Без магии отсюда точно не выбраться. И где его посох? Должен же быть где-то рядом. Не приподнимаясь, Фенрис стал водить рукой по земле. Рука коснулась чего-то… определенно живого. Доли секунды от оцепенения до осознания…

Фенрис испуганно дернулся в сторону, отползая, а затем выхватывая кинжал из-за пояса и выставляя впереди себя.

– Кто здесь? – хрипло спросил он. Сейчас чужое присутствие так явно ощущалось.

– Положи ножик, угрюмый, – донеслось из темноты, – а то ещё поранишь Чона. Он там рядом с тобой.

– Тэруми?! – его изумлению не было предела. Он тряхнул головой, подозревая помутнение разума.

– Фенрис, ты как? – участливо спросил Чонсок.

– Что вы здесь делаете?! – воскликнул Фенрис, не понимая. Они же не могли упасть сюда!

– За тобой пришли, – с теплотой в голосе ответила Тэруми.

Она не хотела показывать свою радость, но та против воли просилась на лицо широкой улыбкой. Слава Богам, что этого никто не видел.

– Лайя?.. – Надежда и дрожь в его голосе вызвали у Тэруми новую счастливую улыбку. Живой… Ведьмочка снова будет счастлива.

– Здесь, рядом, – тихо ответила Тэруми, а потом не удержалась и сжала пальцами его ногу. Хоть так, лишь бы не броситься обнимать.

– Это же ты? – настороженно спросил Фенрис, но всё равно потянулся к её руке. Тэруми захохотала и пальцы разжала. – Лайя? Где она? Что с ней?

Он стал ощупывать пространство вокруг, но наткнулся на ноги Чона. Воин тихо хмыкнул и отодвинулся. Фенрис прошептал извинения и прекратил слепые попытки найти жену.

– Лайя не рассчитала силу, пока лечила тебя, сейчас без сознания, – пояснил Чонсок.

Взгляд Тэруми упал на факел. Точно! Факел! Она подобрала его и вложила в руку эльфа. Пространство сразу же мягко заиграло в оранжевых переливах.

Фенрис поморгал, пытаясь привыкнуть к свету, отдал факел Чонсоку, а сам метнулся к Лайе, сел рядом и взял её за руку. Пальцы с нежностью стали водить на её руке линии. Глаза неотрывно смотрели на любимую, жадно ловя каждый вздох.

– Чонсок, сходи, пожалуйста, за посохом, – попросил Фенрис, окончательно вспоминая встречу с Лайей и место потери собственного оружия.

– А у меня теперь тоже палка есть, – не удержалась Тэруми. – Могу одолжить. Хочешь?

Фенрис перевел на неё удивленный взгляд. Тэруми очаровательно ему улыбнулась и подняла свою верную спутницу, демонстрируя. Фенрис ничего не понял и опять стал любоваться Лайей. Чонсок одарил Тэруми строгим взглядом и ушел, на какое-то время оставляя их во мраке.

С помощью посоха магия поддалась охотнее, и вскоре множество ледяных сфер мягко освещали пространство. Когда радость встречи улеглась, а собственные эмоции снова перешли в управляемое состояние, Фенрис заметил то, что упустил ранее. Лицо Лайи… Её волосы… Одежда… Руки… Внутри всё замерло от жалости, а следом стала подниматься волна ледяной ярости. Тот, кто сотворил подобное, умрет не сразу и пожалеет каждой косточкой в своем теле, что посмел тронуть его Лайю.

Фенрис перевел взгляд на азуров в поисках ответов, но голос куда-то пропал: лицо Чонсока было немногим лучше.

– Что случилось, пока меня не было? – спустя паузу прошептал Фенрис.

– Много чего было, – сухо ответил Чонсок, – сейчас расскажем. Но ты сначала поешь. Нужно восстанавливать силы. Неизвестно когда Лайя очнется, а мы тебе в случае чего помочь сами вряд ли сможем.

Фенрис съел совсем немного. Пищу тщательно жевал, боясь, что в ином случае, после стольких дней голодания, тело отторгнет то немногое, что удалось впихнуть в себя. Когда Фенрис вернул остальное, воин начал свой рассказ. Тэруми тоже его слышала впервые, поэтому эмоции эльфа разделила. Чонсок не стал никого щадить. Он честно рассказал про издевательства, которые выпали на их долю, описал, что пришлось пережить Лайе по вине эльфов. Про издевательства над собой он не стал говорить, отпечатки на лице, шее и руках были гораздо более убедительными раскрасчиками.

Фенрис никак не прокомментировал услышанное. Только воздух в подземелье стал намного холоднее. Тэруми поежилась. Сила, которую сейчас излучал Фенрис, была ей неприятна. Захотелось вернуть его в привычное состояние холодной отстраненности.

– И тут появилась отважная танэри и спасла своего прекрасного принца из заточения! – перехватила она рассказ Чонсока на полуслове.

– Ты же за Алариком пришла, – усмехнулся Чонсок, догадываясь о маневре Тэруми развеять слишком угнетающую обстановку.

– Сейчас моя очередь говорить, – отмахнулась Тэруми, – не порть мне триумф.

– И как же ты это сделала? – искренне полюбопытствовал Фенрис.

– Ведьмочка спрятала людей и Мориана, а я выпустила Кыта. Да-да, угрюмый, блуждающие монстры всё ещё со мной, точнее, во мне… Короче, потом я детали расскажу.

Тэруми дальше поведала о Дэйлоре и о встрече с родителями Фенриса в более легкой манере, но с вниманием к мельчайшим деталям, понимая, то, что кажется неважным, может иметь смысл для Фенриса. Умолчала лишь о пророчестве Верховной жрицы, сказала только о том, что та увидела смерть Фенриса в лабиринтах, поэтому помогла, надеялась вернуть Магистра домой. Чонсок в этом моменте бросил на неё вопрошающий взгляд, но вмешиваться не стал. Раз Тэруми захотела это скрыть, то, наверное, так и надо. Да и какой смысл говорить ему о Дарии, когда тот маг за барьером и вряд ли появится в их жизни.

Лайя зашевелилась. Её ноги, лежащие на земле, сильно замёрзли. Она подтянула их повыше, стараясь согреться, и плотнее придвинулась к сидящему рядом мужчине. Уткнулась носом в бедро. Свою магию она совсем не ощущала, а тело сковала такая слабость, что каждое движение давалось с трудом. Проклятые кандалы, забирающие её силу.

– Чон, ты совсем замёрз, – сонно проговорила она и прижала руку, лежащую поверх её руки к своей груди, накрывая двумя ладонями в попытке согреть, – и вообще, ложись, мне очень холодно.

С лица Чонсока сошла краска, сердце вздрогнуло и часто застучало, но чувство, что его застали за чем-то очень постыдным и неправильным, оставило его быстро. Он вернул взгляду твердость, а лицу спокойствие, и сказал, смотря в устремленные на него глаза эльфа:

– Это не то, о чем ты думаешь.

– Я ни о чем не думаю, – тихо пробормотала Лайя, – разве что только о том, как долго будут гореть в предсмертной агонии проклятые остроухие, когда я выберусь отсюда.

– Лайя, мы в лабиринте, помнишь? – сказал Чонсок, опасаясь, что та невольно сделает только хуже. Хотя куда уже хуже. На Тэруми он посмотреть так и не рискнул. Хотел оттянуть момент выяснения отношений.

Лайя заставила себя открыть глаза и повернуться на звук его голоса. Всё кружилось и расплывалось перед глазами. Где она? Почему так ярко? Их увели на допрос? Какие лабиринты?

– Черт… – тихо выдохнула она, сражаясь с тошнотой. – Эльфы что-то подмешали в еду? Почему мне так плохо?..

Холодные пальцы ласково провели по её щеке. Но она не обратила на это внимание, собрать бы обрывки воспоминаний воедино. Они перемешивались и никак не связывались между собой.

Первое воспоминание было ярким. Оно накрыло сразу и всколыхнуло все те чувства, которые испытала, когда шла через спящие тела проклятых людей. Ослабленный ум не справился с ужасом, который нахлынул на неё. Она тихо пискнула, сильнее стискивая холодную руку. Через туман в своей голове Лайя вдруг поняла, что эта рука не может быть рукой азура. Эти пальцы могут принадлежать только одному человеку на земле. Точнее, эльфу.

– Фенрис! – воскликнула она и шире распахнула глаза, слепо осматриваясь. – Это ты?.. Фенрис!

Она попыталась сесть, но тело не слушалось. Он бережно приподнял и прижал к своей груди. Пальцы переплелись с её, соединенная магия заструилась по телам, возвращая силы Фенрису и память Лайе. Когда необходимость в слиянии отпала, и Фенрис, и Лайя не захотели разжать руки. Их магия рассказывала гораздо больше, чем могли сделать это слова. Лайя свернулась в его объятиях, подтягивая ноги, и молчала, наслаждаясь его взбудораженным от реакции тела на их связь дыханием.

Сначала Лайя уловила какое-то странное напряжение, застывшее в воздухе, а потом заметила некоторую отстраненность и самого Фенриса. Лайя села рядом, забрала свою руку и беглым взглядом осмотрела спутников. Чонсок был невозмутимым, пожалуй, даже слишком. Такое чужое выражение лица у того было только в самом начале их знакомства, когда воин не делал и не говорил ничего лишнего, что не касалось бы дела. А Тэруми… нет привычного задора, веселья, иронии, злости, раздражения… ничего. Она просто сидела и рассматривала медленно покачивающиеся в пространстве ледяные сферы. Тэруми закрылась от всех. Но почему?.. Ответ крылся в словах, которые Фенрис адресовал Чонсоку ледяным, пугающе бесстрастным голосом:

– Кажется, ты в рассказе часть деталей упустил. И теперь я хочу о них узнать.

Лайя растерянно посмотрела на любимого, потом перевела взгляд на Чонсока. Собственное пробуждение и слова, которые сказала, всплыли в памяти внезапно. Она испуганно ахнула и зажала рот рукой. От этого по лицу Тэруми прошлась волна, смывая краски. Но лишь на секунды. Танэри заставила себя разжать кулаки. Больше ничего её не выдало. Что-то спрашивать, кричать или требовать она не стала.

– Это не то что… – начала оправдываться Лайя, повторяя слова Чонсока, но воин требовательно приподнял руку, призывая её умолкнуть.

Он смело посмотрел на Тэруми, а затем на Фенриса и ответил:

– Ей было холодно. Мне было холодно. У нас не было толком вещей или каких-либо одеял, чтобы согреться. Наши возможности выжить были строго ограничены. Я не мог помочь ей по-другому, кроме как не дать замёрзнуть и успокоить. Наши прикосновения друг к другу, – на этом моменте невозмутимость покинула и Тэруми, и Фенриса. Карие глаза вспыхнули от ярости, а синие – стали обжигать холодом, – не носили интимности и не выходили за рамки дозволенного. Нам нечего стыдиться. Возможно, мои действия были чересчур эмоциональны и излишни, но в тот момент я считал это правильным и единственным верным. Я не сожалею.

Его взгляд вдруг скользнул в её сторону. Карие глаза встретились с зелеными. Всё, что было, сумасшедшим калейдоскопом пронеслось между ними.

Они прячутся в яме до рассвета. Погребенные в земле, где от полчища монстров их отделяет лишь дверное полотно…

Её руки, которые сжимали ткань его одежды. Её страх, который заставлял его быть сильнее, смелее.

Его пальцы, которые перебирали её локоны. Его ладонь, которая защищала её лицо от песка и земли.

Их плен. Бесконечная дорога боли и неопределенности.

Она идет рядом, связанная, плененная, но не покоренная. Слабая улыбка на избитом лице. Взор, обращенный на него, и движение навстречу, чтобы коснуться плечом плеча.

Горсть ягод, которые уберег и отдал. Тихое «чхаэри». Его обувь, которая грела ноги. Его руки, которые обнимали и дарили покой, тепло.

Их ссоры, взгляды, поддержка.

Их вера, надежда и ненависть. Желание выжить и отомстить.

Значили ли эти прикосновения что-нибудь для него?..

Значили ли эти прикосновения что-нибудь для неё?..

… какая разница.

… какая разница.

Ведь в итоге у них получилось выстоять. Они справились. Вместе.

Лайя тепло улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ. А потом оба вернули смелые взгляды своим спутникам. Стыд и ощущение неправильности покинуло обоих. За всё, что было, они готовы ответить.

Молчание затягивалось. Никто не решался заговорить первым. Тэруми взяла свою палку, поставила и, опираясь на неё, поднялась. Сидеть рядом с ними было невыносимо. Хотелось побыть одной. Фенрис наблюдал за процессом вставания танэри со сдержанным интересом, а когда Тэруми сделала несколько прихрамывающих шагов в сторону, сказал:

– А я всё думал, к чему была та фраза про палку?

Жгучая боль, ярость и ревность, которые рвали сейчас её душу, требовали выхода.

– Это всё, о чем ты можешь сейчас думать? Всё, что беспокоит? – ядовито процедила она сквозь зубы и обернулась к нему.

– А было что-то ещё, о чем стоило беспокоиться? – невозмутимо решил уточнить Фенрис.

Тэруми уставилась на него, приходя в недоумение от его выдержки. У него там вообще, что ли, ничего живого внутри нет?! Как можно вот так спокойно сидеть и думать о… ерунде?! Когда любимый человек… П-ф-ф-ф!!!

– Это сейчас такая попытка сгладить… ситуацию? – съязвила она.

Он усмехнулся. Взгляд скользнул по её сжатой в руке палке, на которую Тэруми опиралась. Ухмылка стала шире.

– Так и знала, что ты будешь в восторге от моей хромоты и палки, – ворчливо добавила Тэруми и тоже усмехнулась, набрасывая на себя веселье. – Я старалась.

– Хоть кто-то из вас троих думал, как меня обрадовать, – с толикой сарказма ответил Фенрис.

Лайя и Чонсок одинаково возмущенно выдохнули, а Тэруми радостно воскликнула.

– Я всё слышала! Ты злишься! – Это почему-то её невообразимо забавляло. Невозмутимый эльф всё-таки не сдержался!

– Ты куда-то ковыляла, – напомнил ей Фенрис.

– Завидуй молча, – весело парировала она, – ты и встать-то не можешь. – На её провокацию он не поддался, а глазами указал на темноту коридора. Тэруми засмеялась. – Черт, угрюмый, мне тебя не хватало.

Как расценят остальные её слова, ей было всё равно. Хотя нет… Когда она отвернулась от них, злорадная улыбка стала широкой. Тэруми представила, как разозлился Чонсок… м-м-м… Так ему и надо!

***

Попытка продолжить путь не увенчалась успехом, Лайя ещё не оправилась от столь иссушающего заклинания, да и ноге Тэруми нужен был покой, поэтому было решено сделать длительную остановку. Все мирно спали, и чтобы никому не мешать, Фенрис поднялся и сел в стороне.

Он не хотел об этом думать, но мысли раз от раза возвращались к тому саду, где его мать предала отца. Почему это мучает его именно сейчас, он догадывался. Боялся ли подобного по отношению к себе? Нет. Магия Лайи не могла врать, но всё равно было непривычно больно внутри. Те далекие эмоции, которые при другом стечении обстоятельств в памяти взрослого растворились бы без следа, жили в нем здесь и сейчас, и отделить их он не находил в себе силы. От этого появившаяся странная уязвимость не давала ему уснуть.

Тэруми поднялась и, прыгая на одной ноге, добралась до него. Он, не поднимаясь, протянул ей руку, давая опору. Девушка за него ухватилась и села рядом. Оба молчали и смотрели на своих возлюбленных. Фенрис давал время Тэруми решиться на разговор, для этого ведь подошла. Так и вышло.

– Как ты можешь быть таким спокойным? – прошептала она, продолжая смотреть на Чонсока. – Я, когда смотрю на Чона, хочу его убить!

– Угу, – кивнул он. – Я тоже.

– Эй! – возмутилась она и толкнула его в плечо. – А почему не Лайю?

– Её я люблю, – с легкой улыбкой ответил он.

Тэруми фыркнула, но успокоилась, перевела взгляд на него.

– Ладно, а если серьезно?

– Я серьезно, – улыбка пропала, тон был расслабленным и уверенным.

Тэруми долго рассматривала свои руки, каменную кладку стен, профиль эльфа, спящие фигуры Чона и Лайи. Она хотела, чтобы кто-то развеял её страхи, успокоил, сказал, что её ревность не имеет смысла, но признать свою постыдную неуверенность в себе и в чувствах Чона к ней, было слишком сложно. Проклятый эльф, как назло, молчал, словно догадываясь о её смятении, и ждал.

Слова застревали, но она всё же их произнесла:

– А если она… нравится ему? – Слово «любит» она так и не смогла из себя выдавить. Заменила.

– Нравится, – сразу же согласился Фенрис.

У Тэруми от этого простого слова похолодело всё внутри, но панике поддаться себе не позволила.

– Ты же понял, что я имела в виду! – яростно прошептала она, желая встряхнуть эльфа и сказать, что его реакция неправильная!

– Понял. Более того, я думаю, что это взаимно, но…

– Какие могут быть но?! – Её душил гнев, глаза превратились в узкие щелочки.

– Но это ничего не значит, – невозмутимо продолжил он. Её реакция странным образом успокаивала его и развеивала недавнюю бурю чувств. Он говорил и не понимал, почему не пришел к этому раньше. – Так любит она только меня.

– Я не понимаю!

– А мне кажется, что понимаешь. – Он впервые за время разговора повернул к ней голову, чтобы посмотреть в её глаза.

В отблесках голубоватых, висящих в воздухе ледяных сфер его синие глаза были темнее обычного. Полумрак не давал рассмотреть снежные лучики радужки. Тэруми поймала себя на этой мысли и невольно подалась назад. В памяти всплыла та ночь на крыше, где она сидела рядом с Фенрисом. Она помнила свой порыв коснуться его. Помнила, как пальцы подцепили серебристую прядь, отводя с его лица. Вспомнила своё смятение, когда все мысли занимал этот эльф со шрамом. А ведь были и другие такие дни, где она невольно пугалась оттого, что взгляд на нем задерживается дольше привычного.

Вот только сейчас она знает, что чувства, какие порой вызывает у неё этот эльф даже на малую часть не такие сильные, какие испытывает к Чону. Так, по-настоящему, без остатка, навсегда она любила только Чона.

Её ответ Фенрис прочел по глазам, губы тронула улыбка и тут же погасла. Он вернул внимание спящей Лайе и Чонсоку.

– Нас не было рядом, когда мы были нужны, – с горечью сказал он Тэруми. – У них было время, когда только они были друг у друга. Хотим мы с тобой или нет, у них есть общее прошлое, которое связало их, сильнее любой привязанности. И нам придется с этим смириться.

Тэруми рассматривала его уставшее лицо, скользила взглядом по белоснежной коже, усеянной какими-то порезами и ссадинами, и невольно восхищалась. Есть хоть что-то недоступное ему? Нельзя же быть таким… всевидящим, понимающим, умным… Черт.

– Какой ты всё-таки старый, – иронично сказала она.

– Мудрый, ты хотела сказать? – невозмутимо поправил Фенрис, снова поворачиваясь к ней. Насмешка была только во взгляде.

– Что хотела, то и сказала, – весело парировала Тэруми. Впервые со времени когда она услышала «чхаэри» от Чона к Лайе, она ощутила прежнее счастье и легкость.

Фенрис поднялся и подал руку, помогая подняться и ей.

– Пойдем, пока они не замерзли и не стали греться…

Тэруми оперлась на его руку и медленно поковыляла.

– Поосторожнее с юмором, – с ухмылкой предупредила она. – Я так чуть не убила твою сестру, неродную, конечно, но всё равно.

– Я бы не очень расстроился, – его тон был столь серьезен, что Тэруми не сдержала смешка.

– Даже не хочешь узнать за что?

– Подозреваю, что Чонсок имеет к этому отношение.

– Твоя сестрица посмела заявить, что она его будущая супруга!

– Да, это было очень опрометчиво, – с невозмутимым видом согласился он, Тэруми тихо рассмеялась. Фенрис показательно участливо поинтересовался: – И что же тебе помешало?

– Ведьмочка вовремя спасла дипломатические переговоры своей светлой магией.

– Как чувствовал, что вы не всё мне рассказали. Есть ещё интересные происшествия, о которых вы забыли упомянуть?

Тэруми вспомнила о пророчестве и Дарии и с очаровательной улыбкой ответила:

– Теперь точно всё.

Фенрис хмыкнул, но выпытывать что-то ещё не стал. Он помог Тэруми сесть возле Чона, а сам улегся и обнял Лайю. Сон в этот раз настиг его успокоенную душу.