По ту сторону

ГЛАВА 8

— Угорь, стреляй!!! Какого черта?!!

— Мать твою, а… Попали… — Игорь выронил автомат и схватился за плечо. Женька оттер его к стене и дал длинную очередь в направлении казарм. Машина, которую уже удалось завести, горела ярким, пляшущим огнем. Из кабины прямо в пламя свесился Лешка, и некому было оттащить его тело. Эльвира хрипела и билась возле бетонного забора, алые пятна пузырились на ее губах. Лена, сама вся в саже и копоти, плакала и промокала ей губы чистым платком. Вовка, с головы которого давно свалился обруч, беспорядочно бил одиночными, все время меняя цели и все время опаздывая. Как укрытие он использовал покосившийся деревянный забор. В лицо ему летели щепки, а столб, за которым он стоял, весь изжевало пулями. Рядом распластался в канаве Димка. Этот стрелял уверенно, короткими точными очередями. Рельсы и ржавые металлические колеса, из-за которых он вел огонь, то и дело брызгали искрами, но свой сектор он держал хорошо. От горящей машины отползал Мишка, волоча автомат за ремень, на черном лице светились безумные глаза, рукав его куртки сильно дымился.

— Тоха, что ты там возишься? Взрывай!!!

Грохнуло. Столб, по которому змеилась проволока высокого напряжения, осел, покачнулся, как бы раздумывая, и медленно, вздрагивая на лопавшихся проводах, повалился набок. Андрей точной очередью срезал выскочившего вперед солдата; Мишка даже не заметил, что его спасли — он тушил о землю куртку.

— Уходим! — крикнул Женька. — За гаражи и в овраг, быстро! БЫСТРО!!! Прикрывают Дима и Андрей. Лена, оставь Эльку, помоги Игорю. Живей! Сбор у местного Монгола. Сбор у Монгола! Лена, Лена, ей уже не помочь, надо уходить, быстрее. Лена!!

Лена провела ладонью по щеке Эльвиры, поднялась — невозможно было представить, что это лицо, эти глаза когда-то улыбались, — потом взяла из вялой руки Игоря автомат, проверила предохранитель. Низко пригибаясь, стреляя на бегу, мимо нее пробежал Ромка, за ним пятился Гера, пытаясь на ходу заменить рожок. Черные пальцы Эльвиры скребли землю, скребли распоротый осколками живот, заминая внутрь окровавленный свитер. Закатившиеся глаза светились белками; все ее тело мелко вздрагивало. Лена выстрелила ей точно в голову.

Димка швырнул одну за другой несколько гранат и перекатился ближе к забору. Это была уже третья его позиция. На месте первой еще дымилась воронка, рядом лежал убитый снайпером Андрей. Надо было уходить.

Димка откатился еще дальше и прополз по канаве несколько метров, пластаясь как змея. Он никак не мог решиться на последний бросок через проволоку — кругом все свистело и лязгало, в ушах стоял оглушительный звон, от гари и пыли першило в горле, а ворот его рубахи только что как будто дернула какая-то невидимая сила, обжигая шею и разрывая ткань. Димка слепо метнул последнюю гранату и прыгнул через поваленный столб, нырнул головой вперед, рискуя попасть под собственные осколки. Перекатился; прямо над ним что-то взвизгнуло. В несколько прыжков, уже не скрываясь, он съехал вниз по насыпи, обдирая лицо, сквозанул через кустарник, молясь, чтобы нигде не зацепиться, и почти столкнулся с вылезавшим из оврага солдатом. Удар ноги не получился, это был скорее толчок в лицо, но солдат нелепо взмахнул руками и упал; Димка прыгнул следом. Короткий прямой прикладом отключил солдата напрочь. Димка подхватил его автомат и, низко пригибаясь, бросился вверх по течению ручья.

Дальше все слилось в одну сплошную стометровку. Так быстро он никогда не бегал. Ручей, кустарник, скользкая глина, опушка, чахлый лесок на склоне холма, каменистая осыпь, ложбина, мгновенно промокшие ноги, оборвавшийся под рукой колючий прут на спуске и снова осыпь, снова холм, иголки в ладони, наплевать, потом, один из автоматов, без магазина, прочь, а магазин так и остался в руке, и некогда было воткнуть его за пояс; потом он его где-то выронил. Он уже не стрелял, даже когда видел вдалеке солдат, когда по нему, сшибая над головой листья, хлопотали издалека очередями, когда внизу под собой, на склоне, он заметил четверых с собакой — потом, на бегу, он пожалел, что не выстрелил в собаку, но та секунда уже ушла, потому что, чувствуя, как легкие наливаются огнем, как сбивается дыхание и тяжелеют ноги, он опять продирался сквозь кустарник, а из царапины над бровью кровь, смешиваясь с потом, стекала в левый глаз так, что ни черта не было видно и ее приходилось все время смахивать, а глаз разъедало, и он слезился, и ноги по прелым листьям скользили не хуже, чем по льду. Он несся огромными скачками, легко перемахивая трещины и небольшие провалы, не выбирая тропы, но стараясь держаться мертвых, хотя бы отчасти закрытых зон. Сорвался Димка лишь однажды: во время длинного прыжка через овраг наступил на прикрытую листьями корягу, поскользнулся и скатился, съехал вниз головой то ли в родник, то ли в лужу, глотнул воды, что пришлось даже кстати, но залитый кровью глаз промывать было некогда, и уже через мгновение карабкался обратно, грязь могла забиться в ствол, но чиститься будем потом, зато ноги целы, сейчас надо левее и ниже, под деревья, и вдоль холма, и дальше по болотцу…

Из легких со свистом выходил огонь.

Разувшись, Дима долго брел по ручью, сворачивая в небольшие протоки. Идти так было неудобно, ноги мерзли в холодной воде, острые камни и ветки не давали возможности быстро двигаться. Наконец, чувствуя, что скоро окоченеет, он решил, что если этот способ вообще помогает от собак, то уже достаточно. Димка вылез на берег и переобулся, тщательно высушив ступни рукавами куртки. Заодно он промыл все свои ссадины и глубокую пулевую царапину на шее. Умылся и напился вволю, стараясь делать глотки поменьше.

Ну что ж. Пора искать ребят.

Стрельбы нигде не слышалось. Это означало, что их еще не нашли, что они сумели оторваться. Еще это могло означать, что все уже кончено, всех перебили или снова взяли в плен, но в такой вариант Димка не верил. Он даже не опасался этого всерьез — просто чувствовал, что ребята живы, и точно знал, что без большой перестрелки снова их не взять. Собственно, после этих пыточных камер их вообще не взять, даже раненых. По-любому, лучше застрелиться. Он, во всяком случае, застрелится, если успеет. Он знал, что так и сделает, и мысль о близкой смерти странно холодила грудь, но думать об этом не хотелось. Димка выщелкнул из магазина один патрон и переложил его в нагрудный карман.

Пусть, с этим порядок. Что еще? Он проверил переносицу. Фильтр был на месте, а вот обруч где-то потерялся. Или веткой смахнуло, или в овраге… Это, конечно, плохо. Но зато вокруг нету стен. Он на свободе, и это главное. Это даже не чудо — сказка какая-то. За последние дни он почувствовал, каким должен быть ад.

Патронов оставалось два неполных рожка. Димка снарядил один из них до упора и удивился. Вошло двадцать четыре штуки. Он не поверил, выщелкнул патроны на плоский камушек и пересчитал их еще раз. Двадцать четыре. Он внимательно осмотрел автомат. «Калашников». Но модель была какой-то странной. Что-то тут везде не так. Чуть-чуть, но не так. Он вытащил и осмотрел затворную раму. Если бы сравнить… Мушка немного другая, точно. Цевье… Ладно. Какая-то новая модель на двадцать четыре патрона, какая разница. Хотя магазин на двадцать четыре можно к любому автомату приделать, но об этом мы подумаем позже. Сейчас надо определиться, где Монгол. Ждать ведь долго не будут. Не придешь, ребята дальше уйдут. Сочтут покойником.

Андрея жалко.

Монголом красноярцы нарекли одну из местных безымянных скал, очень приметную, похожую на того Монгола, что стоит среди каменных столбов «домашней» тайги. Этот, местный Монгол, был почти таким же. И тоже стоял на особицу, над распадком, в стороне от горных цепей.

Место для встречи Женька выбрал удачное. Далеко от лагеря, где может быть засада, недалеко от гор, где можно укрыться, и знают его все. Монголом безымянную скалу окрестила Марта, когда они впервые шли по тропе от поселка. Все тогда долго разглядывали скалу и обсуждали — похожа или нет. Пашка и Оксана даже обошли ее кругом, сопоставляя размеры.

Впрочем, скорее всего, они ходили целоваться.

Надо только четко сориентироваться, в какой стороне лагерь. А уж от лагеря… Димка долго глядел на горы, соображая. Сверился по солнцу. Получалось, что до Монгола километров сорок, а то и пятьдесят. Далеко получалось. И это по прямой, а по прямой туда только через базу возвращаться, значит еще крюк давать придется… Ничего, прогуляемся. Орешков поедим, грибочков, корешков каких-нибудь…

Бог даст, завтра к вечеру…

Дима не любил даже мысленно зарекаться в дороге на какой-нибудь точный срок. Только примерно. В тайге или горах он чувствовал себя уверенно, как любой красноярский столбист-скалолаз. В то, что его или ребят в этих горах догонят солдаты, Димка не верил. Разве что где-то по дороге наперерез выйдут. Но чтобы выйти наперерез, нужно точно знать, где он, куда движется, а вертолетов пока не видно. Дойдет. И ребята дойдут.

Он почистил, насколько это было возможно без шомпола, автомат. Тщательно проверил одежду и обувь, вытащил из ладони все занозы. Закрыл царапину на шее небольшой повязкой — от грязи и мошкары. Еще раз мысленно прикинул маршрут, забросил автомат за плечо стволом вниз и пошел быстрым, уверенным, упругим шагом.

Уже совсем смеркалось, когда Димка услышал далекую автоматную очередь. Затем еще одну, и еще. Стрельба то разгоралась, то затихала. Бухнула граната.

Между ним и горами, где шла стрельба, было несколько часов ходьбы, и где-то там находилась база. Видимо, ребята решили обойти ее с другой стороны. Поэтому Димка просто стоял и слушал. Пару раз там что-то сверкнуло. Пошла зеленая ракета, потом красная. Затем опять стрельба, взрыв. И снова вроде как все утихло — а через несколько минут длинная очередь…

На ночь он решил не останавливаться. Окончательно тишина установилась лишь под утро.

Лагеря Димка не нашел.

Это было странно. Это было очень странно. Собственно, такого вообще не могло быть.

К месту, где совсем недавно находились палатки скалолазов, он вышел точно, причем именно там, где собирался — со стороны небольшого холма, густо поросшего кустарником. Идти по тропе было слишком рискованно. Ориентировался Димка хорошо и даже в тайге в ненастную погоду всегда чувствовал направление. Сейчас же постоянно светило солнце — и компаса не нужно. Он вышел точно, правда, потратил несколько лишних часов, огибая открытые места и стараясь двигаться перелесками, чтобы не нарваться на засаду. Все, однако, обошлось спокойно; только однажды над ним пролетел вертолет, но Димка успел упасть под кривое деревце и некоторое время лежал неподвижно.

Он шел к Монголу, но сначала все же решил заглянуть в лагерь. В какой-то степени так было проще, именно от лагеря начиналась тропинка в поселок, где сначала будет перекрестная «овечья» тропа — по ней местные пастухи гоняли скот, затем Большой родник и дальше, еще километрах в пятнадцати, Марта показывала всем Монгол-два. Уже рассвело, когда он стал узнавать местность, узнал окрестные скалы, куда они ходили тренироваться, работали отвесный склон, увидел ручей, где водоносы брали воду. Он узнал и большую поляну, совсем недавно расцвеченную палатками.

Но самого лагеря не было.

Холм, кустарник, долина, приметные камни внизу — все это не оставляло ни малейшего повода для сомнений. Все было так, как прежде. ДО того дня, как скалолазы развели здесь первый костер.

В принципе, это еще можно было как-то объяснить: например, захватившие их солдаты тщательно уничтожили все следы лагеря для каких-то своих, конспиративных целей. ПОЛНОСТЬЮ уничтожили ВСЕ следы. Палатки, волейбольную площадку, флюгер на высокой сосне, куда еще залезть надо, турник, запруду из камней и бревен, мостки для купания, закопали свалку мусора, выдернули шест, засыпали песком и листьями натоптанные тропинки… Вплоть до того, что на места постоянных кострищ пересадили свежий дерн. Разложили ПО МЕСТАМ камни, которыми скалолазы перегораживали ручей. Странно, конечно, но в какой-то степени логично. Но на месте его и Вовкиной палатки — а эти несколько метров примелькались Димке до оскомины, — на месте его палатки теперь росла молодая сосна. Высокая, метров восемь. Зачем? И как это сделано? Если все так тщательно восстанавливать в позицию «как было прежде», то зачем сажать живое дерево туда, где оно прежде не росло? С целью отметить место его, Димкиной, палатки? Он, конечно, им неприятен, но не до такой же степени. Димка с трудом подавил в себе желание выйти из леса и все как следует рассмотреть. Покачать эту сосну, подергать. «Команда дворников» могла до сих пор находиться поблизости. Если их действительно искали, то именно на месте лагеря логично было оставить засаду. Поэтому он просто лежал, наблюдая.

Быстро же эти ребята управились…

Место он выбрал подходящее, хорошо укрытое и сухое. Выходить, даже выглядывать на открытое пространство Димка не хотел. Как ни тянуло его осмотреться, разглядеть поближе все эти чудеса, осторожность победила. Ни разу он не позволил себе не то что встать — скорлупой ореха хрустнуть. Здесь, в ложбинке между двух кустов, он и устроился, отвлекаясь только на то, чтобы поесть замявшихся в кармане ягод.

Все это было очень странно. Уборка местности очень впечатляла. Лагеря как и не было никогда. Просто поляна. Рядовая поляна на опушке леса, такая, какой они ее нашли две с лишком недели назад, до того как в землю вбили первый колышек, до того как в изобилии валявшийся вокруг валежник пошел в костры. Чушь какая-то. Так невозможно убрать. Для этого нужен целый месяц и панорамные фотографии прежней местности. Это какая-то бригада реставраторов работала. Все идеально точно. Даже большой круглый камень, который Лешка спихнул вниз в первый же день их прибытия, лежал на своем месте, на краю обрыва. Лешке тогда дали по шее, чтобы не баловался, и потом — примета плохая. Но откуда дворники-реставраторы могли узнать, ГДЕ именно лежал этот камень? Или за ними наблюдали уже несколько недель? Киносъемку вели, что ли? Зачем?

А с другой стороны… Или ему кажется?

Немного не так росли кусты и некоторые деревья… И еще кое-что, по мелочи, хотя… черт его знает… он-то местность вокруг лагеря специально не запоминал.

Все камни на своих местах, все так, как было прежде, даже валежник принесли и очень естественно разбросали. И зачем-то посадили несколько лишних деревьев. В частности, эта сосна на месте его палатки, уж ее-то точно не было. Непонятно. В голову лезли совершенно бредовые мысли, например, что все как-то передвинулось во времени на две-три недели назад, и поэтому лагеря ЕЩЕ нет и Лешка ЕЩЕ не спихнул со скалы свой камушек. Но даже эта фантастическая версия не объясняла, почему кусты растут иначе. И откуда взялась молодая сосна? Восемь метров. Или даже все девять. Муляж, маскировка? Высоковата будет. Да и выглядит уж очень хорошо, натуральное живое дерево. Никаких следов лагеря. Поляна, еле заметная тропинка там же, где и прежде шла, и все. Странно. Может, у него глюки пошли? Но брусника не анаша, вроде как не с чего.

К полудню Димку слегка разморило, он утомился думать и задремал, угревшись на солнышке.

А уже в сумерках приехали солдаты. Здесь действительно был пост, и здесь их ждали. Основательно ждали. У каждого из вновь прибывших был прибор ночного видения. Похвалив себя за осторожность, Димка постарался запомнить места секретов. Один из лежавших в засаде солдат, оказывается, находился совсем недалеко от его укрытия, и все это время они лежали в пятидесяти метрах друг от друга. Достаточно ему было сломать ветку… А он тут спокойно дремал, хорошо, если не похрапывал.

Осторожнее надо быть, осторожнее.

Смену постов вновь прибывшие провели быстро. Солдат в секрете было десять человек, все хорошо замаскированы в разных точках. Сектор обстрела практически без мертвых зон, во всяком случае, Димка таковых не обнаружил. Тот, кто выйдет на поляну перед лагерем, сразу окажется в западне. Димка подумал, что неплохо было бы предупредить ребят. Вдруг еще кто-нибудь надумает пойти к лагерю. Не собирались, но все-таки. Вот только как предупредить? Кинуть гранату? Ввязаться в бой и отвлечь засаду на себя? Что-то не хочется. Могут и загнать, они сейчас к этому готовы. А он то в камере, то впроголодь, сил на хороший рывок может не хватить. Или вертолет вызовут… И все. И вилы. На одном рожке много не навоюешь. Даже на двадцатичетырехпатронном. В общем, никакого желания ввязываться в бой Димка не испытывал, плюс к этому имелась целая куча оправданий — и не хрен на засаду нарываться.

Наоборот, пора сваливать.

Медленно, очень аккуратно двигаясь, Димка отполз, а потом отошел от лагерной поляны подальше.

Творилось что-то странное. У него складывалось ощущение, что он, как и остальные ребята, вляпался очень серьезно; неприятности только начинаются. Все было немножко не таким, как обычно. Тайга больная, почти везде. Очень много гнилых, поваленных деревьев, осклизлая белая плесень… Прежде он такой никогда не видел. Что-то было не так… Везде что-то было не так. Может, все это ему просто снится? Тогда можно по-геройствовать, гранату кинуть. Вот только гранаты не осталось.

Поешь-ка ты лучше бруснички, Дима. Будем надеяться, что к лагерю никто из ребят не пойдет. В конце концов, встречаться договорились у Монгола. Вот туда ему за ночь и нужно добраться. Благо, тут всего километров двадцать пять.

О далекой стрельбе, что слышалась прошлой ночью, Димка старался не вспоминать.