По следу Атсхала. Проклятие

Глава 27

Весть о сбежавшем из тюрьмы преступнике быстро облетела маленький Грейстоун. Жители качали головами, строя всевозможные догадки. Но о том, что известного на всё селение алкаша-охранника подпоили специально, никто даже не подумал.

Сам же Кэм, давно и прочно погрязший в долгах перед дружками, быстро сообразил, что в ту ночь его подпоили сонным зельем. И неспроста. А ещё он прекрасно понимал, что лучше захлопнуть рот покрепче. Потому прикинулся дураком и весь следующий день отсиживался дома с дикими болями в животе.

Тем же вечером Виндок со своим подельником забрёл в пивную. Стянув с головы капюшон, Старх оглядел утопающее в полутьме помещение и негромко присвистнул.

– Что-то негусто у тебя народу, Блэйк. – Бросив на лавку рукавицы, он пригладил влажные от испарины волосы. – Свежи ещё страхи после моровой?

В ожидании заказа хозяин заведения упёр в деревянную стойку крепкие руки.

– Кувшин браги, – кивнул ему Виндок и облокотился о стол.

Хозяин сам принёс требуемое. Подавальщицы нигде не было видно.

– А девка твоя где? – осклабился Старх, пока Уорд отсчитывал монеты. – Неужто померла? – В притворном ужасе он обхватил ладонью рот.

Блэйк сурово глянул на хохмача, забрал плату и молча вернулся за стойку.

– Ты за свой язык однажды поплатишься, – хмыкнул Виндок и наполнил кружки пенной брагой. Над столом проплыл резкий хмельной запах.

Старх расслабил поясной ремень и придвинул к себе напиток.

– Расскажи-ка лучше ещё раз про Мордо…

– Тс! – взгляд Виндока стрельнул по сторонам.

– Я что-то не понял, – понизил голос приятель и продолжил свистящим шёпотом: – Исчез, говоришь? Как это?

– А вот так. Был и нету.

Старх громкими глотками наполовину опустошил кружку и утёр рот. На лице нарисовалось недоверчивое выражение:

– Ну не сквозь стены же он прошёл, а?

– А, может, и прошёл, – пробурчал Уорд. – Но то, что не мимо меня – это точно.

– Во дела… – Вытянув шею, подельник поскрёб грязными ногтями под неопрятной бородой. – Я всегда говорил, с этим семейством нечисто.

– Все говорили. И про то, что Мордоки со старой ведьмой водятся, и про последыша их безногого. – Виндок навалился на сложенные на столе руки и мрачно уставился в свою кружку. – Просто так слухи по Грейстоуну ходить бы не стали.

– Так ведь старуха ж давно того… – Старх сделал неопределённое движение головой. Замер. И вылупил на Уорда глаза. – Погодь, ты думаешь, она всё ещё здесь?!

Виндок промолчал. Смочил рот брагой.

– Эй, старина, – пихнул его Старх в плечо, – не ты ли утверждал, что всё – бредни?

Не дождавшись ответа, он хмыкнул. Изменило Уорда отшельничество. С чем-то он встретился там у себя в тайге. Осторожничать стал, лишнего сболтнуть боялся. И ещё появилась в нём какая-то нездоровая упёртость. Будто наперекор судьбе встать хотел. А чуть что, за камень свой защитный хватался.

Старх опустил глаза на глухо запахнутый ворот дружка.

– Я раньше не верил в атсхальские мифы, – проговорил тот после недолгого молчания. – Думал, хранителя выдумали для острастки.

– А теперь?

– А теперь и не знаю. – Уорд сделал длинный глоток и медленно выдохнул в кулак. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

Старх кивнул и снова припал к кружке.

– Там, где я был, – заговорил Виндок, – там… глушь такая! Нет зверя. Нет охотничьих троп. – Он выдержал паузу, поднял глаза и добавил: – Но там я видел печать Атсхала.

…

Спустя час они вышли из малолюдной пивной. К тому времени посетителей прибавилось едва ли на четверть. На крыльце Виндок тяжело опустил руку на плечо подельника.

– Что-то я чертовски набрался сегодня. Пойду отосплюсь.

Он пошатываясь сошёл по ступенькам и безоглядно двинулся своей дорогой. По пути встречались одинокие, спешащие по домам селяне. Ледяной ветер разогнал жителей Грейстоуна до утра отсиживаться в тёплых, пропахших сытной едой, домах.

Виндок свернул на перекрёстке и окунулся во тьму глухого проулка, куда не доставал свет фонарей редких торговых лавок. Дорога совсем обезлюдела. Ветер усилился, сметая с крыш колкий снежный налёт. От резких порывов скрипели покосившиеся заборы и хлопали незапертыми калитками заброшенные постройки. Изредка слуха касалось позвякивание инструментов в сараях. И почему-то лязг собачьих цепей в старых нежилых дворах.

Впереди был пустырь. Ноги Уорда оплела вихреватая позёмка. Пронырливая стужа забралась под ворот, настырно пролезла в рукава. Хмель быстро стал покидать одурманенную голову, и мысли начали проясняться.

И тут Уорд вздрогнул, отчётливо различив за спиной хруст снега, приминаемого торопливыми шагами. Он резко обернулся – никого – глянул по сторонам и, втянув голову в плечи, поспешил дальше.

До родных стен было рукой подать, когда, неожиданно вынырнув из темноты между домами, путь преградила чёрная тень.

Испытав укол суеверного страха, Виндок запнулся и нервно сглотнул.

– Ты?!

>>>

Под заунывное гудение ветра по тёмному небу неслись клочковатые облака, отбрасывая на землю бегущие уродливые тени. В воздухе кружили мёртвые чёрные листья. Время от времени на часовенке вздрагивал колокол, нагоняя на окрестности непонятную тревогу.

Когда из окружных лесов затянули скорбный вой волчьи глотки, колокол неожиданно запел. Звон разлился над Грейстоуном, заставив обеспокоенных жителей покинуть дома и выйти на улицы. К старенькой церквушке, одиноко стоящей на окраине селения, потянулись огненные цепочки.

Приходской двор осветился множеством факелов, и по толпе прошли удивлённые возгласы. К вековому дубу был крепко привязан Виндок. Грубо расшвыривая собравшихся, вперёд ломанулся Старх. Но, рассмотрев представшую картину, до глаз натянул капюшон и быстро отступил за спины односельчан.

По рядам пролетел общий вздох изумления. Жители Грейстоуна молча смотрели в сторону ночного леса. Взметая ногами глубокий снег, по сугробам шёл человек с ношей в руках. Когда он приблизился к церкви, при дрожащем факельном свете селяне узнали сбежавшего Ланса Мордока. Он нёс укутанную в дорожный плащ мёртвую девушку. Выбившись из-под наброшенного на лицо капюшона, в такт шагам парня покачивались длинные золотистые пряди.

Толпа молча разошлась, давая ему пройти. Он бережно опустил Гретхен на землю, отступил и обвёл односельчан разочарованным взглядом. Те стояли, поджав губы и не смея поднять на Ланса глаза. На лицах мужчин застыло угрюмое выражение. Женщины, прикрыв ладонями рты, скорбно качали головами. Церковный двор неожиданно притих. Волчьи песни вдали оборвались. Успокоился даже ветер, отдавая дань уважения мёртвым.

Кто-то пихнул Старха в плечо, отталкивая в сторону. Через толпу продирался взволнованный Густав. На глазах у потрясённых жителей, староста упал на колени у тела дочери и обхватил ладонями холодное безжизненное лицо. Тишину нарушил Ланс.

– Я нашёл Гретхен не там, где по ложному навету обнаружили наши вещи. Я нашёл её на дне северного ущелья. – Он повернулся к привязанному Уорду. – Зачем ты соврал, Виндок?

Тот пронзал парня полным ненависти взглядом.

– Что случилось между вами в лесу? Расскажи это всем! – потребовал Ланс.

Густав поднял голову. На лице тускло блестели слепые от горя глаза. Он как будто не понимал, что происходит. И только переводил растерянный взгляд с сына Мордока на того, кого пригрел в собственном доме.

– Теперь вы видите?! – продолжил Ланс, обращаясь к односельчанам. – Гретхен не утонула. Она разбилась в ущелье, куда её столкнул Виндок.

По толпе пронеслись роптания и тихие всхлипы.

– Докажи это, – скрипнул зубами Уорд.

От круга собравшихся отделилась фигура, вперёд вышел Магнус.

– Ланс! – Он крепко взял сына за плечо, но твёрдый взгляд парня вынудил его отступить.

Ланс достал из кармана находку и высоко поднял руку. В оранжевом свете блеснула серебряная цепь с чёрным камнем. Поворачиваясь ко всем собравшимся, парень продемонстрировал улику и остановился перед Уордом.

– Перед смертью Гретхен успела сорвать его с тебя.

Он с силой вцепился в меховой отворот полушубка, оголяя шею убийцы. На бледной коже темнела едва подсохшая борозда. Собравшихся на церковном дворе взяла оторопь.

Опознав медальон Виндока, Густав наконец-то пришёл в себя. Взгляд старосты стал осмысленным. Он посмотрел на Уорда и, теряя голос, спросил:

– Ты?.. – И, нервно вдохнув, добавил: – Что же ты наделал.

Он бережно огладил лицо дочери:

– Прости меня. Слышишь? Прости.

Ландлоу упал на грудь Гретхен, его плечи мелко затряслись. Он долго шептал что-то ей одной, а потом оторвался от безжизненного тела, помотал головой и запрокинул лицо к небу. Скорбную тишину прорезал страшный надрывный крик.

Вокруг стали раздаваться робкие стенания. Кто-то, не выдержав, зарыдал. Взгляды сельчан с осуждением обратились в сторону Виндока.

– Лжец! Убийца! – прорвались первые гневные выкрики.

– Оставить его здесь подыхать!

– Самого скинуть в то ущелье!

Со всех сторон преступника обступили озлобленные жители. Лица выражали недоброе, и вместо жгучей ненависти в глазах Уорда заметался страх. К дубу торопливо вышел Магнус. Он закрыл широкой спиной истинного убийцу и вскинул руки.

– Остановитесь! – призвал он сельчан. – Одумайтесь…

– А что, Магнус… – выкрикнули в толпе, – сам-то где был, когда сына твоего в клетку сажали? В стороне стоял? А теперь предлагаешь нам этого выродка жалеть?!

Старший Мордок глянул на Ланса. Тот со злостью отшвырнул чёрный камень в снег и отвернулся.

– Мне страшно от того, что мы превращаемся в обыкновенных убийц, – снова обратился к односельчанам Магнус. – Откуда в нас это? Мы готовы наброситься и растерзать любого. Не глядя, преступник он или невиновный. Я не из-за него!.. – ткнул он пальцем в сторону Виндока. – Ему будет. Я из-за нас. Кому уподобляемся?!

Жители Грейстоуна смотрели на охотника с затаённым мраком в глазах.

– Я предлагаю судить по справедливости, – произнёс Мордок. – А иначе перестанем быть людьми. Вспомните Нарингу! Может, хватит уже жестокости?!

В повисшей тишине раздавались сдавленные рыдания убитого горем Ландлоу, отдельные всхлипы в толпе, да треск факельного пламени.

С едва слышным посвистом напомнил о себе северный ветер. Усиливаясь и множась порывами, он внезапно завыл в вышине. Над маленьким церковным двориком, над затерянным в горах Грейстоуном и над всей северной Атсхалией с невероятной быстротой, клубясь и сворачиваясь, понеслись облака, открывая над землёй бездонную пропасть.

Над миром восходила набирающая силу грозная ночная царица.

Ланс с обречённостью поднял глаза, услышал далёкий зов и пошатнулся. С тягостным чувством в душе он в последний раз оглядел собравшуюся толпу. Отца, постаревшего и поникшего. Безутешного Густава, сидящего у неподвижного тела дочери. И подлого убийцу Гретхен.

Отвернувшись от всех, старший сын главного охотника оставил церковный двор и направился той же дорогой, которой пришёл. Ни остановить, ни окликнуть его никто не осмелился. Он покинул пределы родного селения и двинулся по снежному полю к тёмному лесу. Навстречу разноголосым воплям беснующихся хищников.

И вскоре его силуэт растворился во тьме.