По Образу И Подобию

20

Через час Мона уже сидела, склонившись над мощным электронным микроскопом. Завтра ей предстояла сложнейшая операция на живом мозге погибшего человека. Чтобы добыть его и добиться разрешения на исследования, ей пришлось пройти неимоверное число инстанций, начиная от региональной инспекции по защите и неприкосновенности человеческого мозга и до самого Института внутренних медицинских расследований Федерации. Спустя месяц после начала «кабинетной» эпопеи она, наконец, приступила к очередному этапу исследований.

Мона не сдавалась и упорно искала доказательства того, что неординарные способности людей — не исключение или следствие каких-либо травм и нарушений в деятельности серого вещества, а банальное снятие чего-то вроде ограничителя, блокирующего возможности мозга функционировать на все сто процентов, которые на самом деле изначально заложены в его природу.

Возможно, необходимы спайки каких-то отделов или, наоборот, — рассасывание или слияние…

— Мадам Готье, — обратился к Моне молодой медик-практикант в защитных очках. — Вас вызывает интерфейс.

Она отстранилась от микроскопа.

— Благодарю, Хельмут.

Поднявшись с кресла, она сняла гигиенические перчатки, кинула их в мусорный отсек на выходе из лаборатории и вышла в соседний кабинет. Дотронулась до сенсорной панели, и в воздухе повисло изображение.

— Мона, привет!

— Привет, Лин! Что стряслось?

— В Индийском океане, близ Мадагаскара, только что произошла авария на нефтяном танкере.

— Какой-какой танкер? — переспросила Мона, поморщившись. — Он что, плывет из XXI века? Нефть уже давно перестали добывать на Земле. Ее добычу запретили миллион лет назад! Конвенция 2074 года, параграф 18! — возмущалась Мона.

— Все эти исторические справки — здорово, но сейчас нужно спасать океанскую флору и фауну. Нужны вы с Жестеном.

— Завтра вечером мы будем на месте. Жестену брать свою группу?

— Если это возможно, да.

— Как там наша египетская красавица?

— Прилетишь, расскажу на месте.

— Федералы знают о танкере?

— Да. Их известили одними из первых.

— А как насчет защитников природы?

— Еще не знают.

— Это хорошо. Пятно большое? — спрашивала Мона.

— Пока километр в диаметре.

— Наши все там?

— Да, пока не прибудут федералы. Потом из наших останутся только медики и биологи.

— Своих фильтров нам хватит?

— Нет.

— У них пробоина или повреждение от взрыва?

— Пробоина. Поврежден один танк.

— На какой высоте пробоина?

— Не знаю.

— Ее уже заклеили, или она еще открыта?

— Наверное, уже залепили.

— А кто хозяева танкера, уже выяснилось?

— Конечно. Скандал грозит разгореться не хилый.

— Не завидую этим недотёпам, — Мона задумчиво вздохнула. — Надеюсь, последствия будут не столь ужасны… Ладно, Лин, ждите нас. Жестен, возможно, сегодня прилетит. Я свяжусь с тобой.

— До встречи, — ответил он, и изображение исчезло.

Мона быстро нажала на интерфейсе кнопку памяти номера в Милане и услышала голос Жестена.

— Да, Мона, я слушаю.

— Жестен, похоже, твои каникулы прерываются…

— Что случилось?

— У берегов Мадагаскара авария. У нефтяного танкера пробоина… Да, да, я высказалась точно так же… Без твоих ребят не обойтись. Я буду там завтра к вечеру, но это довольно поздно. Нужно, чтобы ты уже сейчас был там со своей командой.

— Я понял. Не трать время. Встретимся на месте, — быстро проговорил Жестен и отключил телефон.

На другом конце связи Мона стояла, задумавшись. Она вздохнула и вернулась к системе микроскопа, окунув руки в зеленый биохимический состав раствора, который при высыхании служил защитными одноразовыми перчатками.

«Теперь понятно, к чему мне снился этот сон, — догадалась она. — И эта тень — понятно, откуда. Люди, люди, до чего же вы упрямы! Нефть — это устаревшее и нерентабельное топливо. Нет, вы все еще мыслите по старинке. Куда безопасней и продуктивней солнечная энергия и энергия разума… А вот теперь авария грозит экологической катастрофой в этом регионе. После этого не хочется помогать человечеству. Хотя я люблю людей, но иногда их просто ненавижу…»

— Бедные животные! Господи, как доказать людям, что все гениальное просто? Как?! — вздохнула она, подходя к микроскопу. — До каких же пор человек будет слеп и глух? Господи, открой людям истину! Пусть поначалу будет немного страшно оттого, что рухнут все наши представления об уникальности человека, но потом люди свыкнутся и примут свое предназначение.