Плато чёрного спелеолога

Глава 3

Виктор вскакивает, опираясь на палку, поспешно ковыляет к берегу. Нина держит в руке цветастую тряпку, пару раз взмахивает, но непонятное сооружение, напоминающее корабль из мультфильмов, огибает берег и скрывается в противоположной стороне.

— Что это было? — округляет глаза женщина.

— Надувной аттракцион, сорвало в каком-то парке.

— А люди на нём есть?

— Вполне.

— Он к берегу пристанет? — с надеждой спрашивает Нина.

— Да. Его точно тянет к земле.

— Так надо идти!

— Это очень далеко. Подлечим раны, тогда и пойдём.

— Я сама схожу! — не унимается женщина.

— Остынь! Ты даже не можешь себе представить, как опасно передвигаться по Караби яйле, здесь вся поверхность изрыта карстовыми воронками… да ты и сама видела.

— Но им, вероятно, понадобится наша помощь!

— Очень может быть, — кивает Виктор. — Но вдруг, это мы станем им обузой? Давай всё же подлечимся… с плато никто не денется.

Нина вздыхает, в глазах горит упрямый огонёк, но доводы Виктора воспринимает, нехотя заползает под куст, на глаза надвигается грусть. Тем временем мужчина не спешит укладываться рядом, внимательно смотрит в небо, в его взгляде и радость и тревога одновременно.

— «Обезьяна» крутится, — произносит он непонятные слова.

— Что ты сказал? — думая, что ей послышалось, переспрашивает Нина.

— Я говорю… «обезьяна». Так спелеологи такую облачность называют. Крутится-вертится где-то в небе, а погода просто чудесная и внезапно прыг на землю и разражается диким шквалом с сильнейшим ливнем.

— Как здорово! Напьёмся!

— С одной стороны да, но с другой… находиться под ледяными струями, не совсем правильно.

— Так давай лодку вытащим и перевернём, — оживляется женщина.

— Резонно. Вот только переворачивать её не следует, она послужит хорошим резервуаром для воды.

— А как же мы под неё заберёмся?

— Из камней соорудим фундамент и затащим на него лодку.

— Поняла, — Нина вновь выбирается наружу, оглядывается по сторонам, камней кругом великое множество, вот только носить их больно, — женщина вздыхает, но принимается за работу.

Так получилось, что Виктор больше помогает ей, со своей ногой он явно не работник. Но, через несколько часов, им удаётся соорудить нечто подобия жилья. Лодка крепко стоит на фундаменте и утяжелена крупными камнями, чтобы её не сорвало порывами ветра. За это время они так устали, столько потеряли с потом жидкости, что жажда становится просто невыносимой, во рту горит, а пресловутая «обезьяна» скакнула в сторону, и в море, с громогласными раскатами грома и, слепящими вспышками молний, разражается сильнейший ливень.

— За что?! — чуть не плачет Нина.

— Так бывает, — мрачнеет Виктор, — завтра будем собирать росу.

Но наличие сего уродливого жилья вносит неожиданный уют в их непростые обстоятельства. Получился домик, низкий, вползать необходимо в узкий лаз, но мгновенно возникает чувство защищённости и есть возможность полностью расслабиться и ждать когда срастутся кости, тогда можно будет в полной мере заняться бытом. Единственная проблема — конечно вода. С едой более-менее решено, хотя не факт, что рыба будет ловиться и дальше. А вдруг она случайно зашла в эти воды? Хочется верить, что бог будет милосерден, ведь не просто так они остались живы. А вдруг… Караби яйла… рай? Или всё же, нечто противоположное? Но, может статься, что из-за недостатка места, на залитой океаном земле, Господь решил смешать и ад и рай в одном котле — авось — что-нибудь получится необычное, где чистота чувств не будет омрачена детской наивностью и сможет отличить зло от добра и в случае необходимости дать жёсткий отпор. Хочется надеяться, что каждый выберет для себя наиболее приемлемый вариант.

Ещё один день пощадил мужчину и женщину, а ночь в их тесном убежище, не может достать холодом и ощущение невероятного комфорта, гасит боль в израненных телах, вносит в чувства умиротворение и спокойствие. Сон комкают сумбурные мысли и, заполняет их сознание, сказочными сюжетами, где нет кошмаров, но есть жизнь, к которой стоит стремиться.

Мир словно взрывается, гром гремит как залпы скорострельных тяжёлых орудий, свет от вспышки молнии врываются под закрытые веки, и мощный ливень вонзается в лодку, словно хочет её продырявить.

— Что это?! — просыпается Нина, дёргается, охает от боли.

— И до нас добралась «обезьяна»! — громогласно хохочет Виктор.

— Дождь? Вода! Миленький, вода! — Нина на миг обвивает руками шею мужчине и ползёт из убежища прямо под бешеные струи воды, подставляет ладони, и они моментально наполняются живительной влагой. — Боже, как вкусно! — восхищается она.

Лодка полностью наполняется водой, дно провисает и почти не оставляет места для людей, но они испытывают невероятное облегчение и ощущение небывалого уюта.

— Как здорово! — вздрагивая от вспышек молний и грома, шепчет Нина.

— Да, дождик знатный, — соглашается Виктор, — вовремя дом себе сделали.

— С бассейном на втором этаже! — смеётся Нина.

— Мы почти как олигархи, — шутит Виктор.

— Бери выше — как боги!

— Замахнулась.

— А то! — вздёргивает нос хрупкая женщина. Теперь ей всё нипочём, с водой порядок, еду, её мужчина добудет — жизнь налаживается!

Шквал из воды, молний и порывистого ветра продолжается долго, на море творится нечто запредельное, вновь появились смерчи и просеивают воду, отсеивая живых от мёртвых. В каждую минуту взрывается тысяча молний, поверхность моря как вздыбивший иглы дикобраз, электричество всюду и кажется, плавиться даже вода. Но удивительное дело, женщине и мужчине, которые затаились под многоместной резиновой лодкой, нравится буйство природы, восторг переполняет души, им кажется — идёт всеобщее очищение. Действительно, воздух сладок, пахнет свежестью, электричеством и морем. Громовые раскаты, рвут пространство и отдаются низким рокотом в подземных полостях плато, с шипением несутся пенные ручьи, но, ни один поток не несётся к хлипкому убежищу, словно некто заботливой рукой отводит опасность и не позволяет разрушить труд двух сильных людей.

Всё мгновенно стихает, лишь изредка, далеко за горизонтом, полыхнёт пространство, да докатятся отголоски грома.

— Здорово! — прижимается к мужчине женщина. Она пристроилась на его плече и едва не мурлычет от удовольствия, а он прижимает её к себе и улыбается своим мыслям. — Как мне хорошо, и такое невероятное чувство защищённости… и мне спокойно, — она засыпает, сладко посапывая в две дырочки, а он долго не может уснуть, но не от боли, чувства переполняют его.

На этот раз взошедшее солнце их не будит, и они отсыпаются чуть ли ни до обеда, если конечно можно так выразиться в данном случае. Виктор осторожно высвобождает руку из-под шеи Нины. Некоторое время смотрит на беззащитное в сладком сне лицо, задерживается на её пухлых губах, трепетных ресницах, на тонкой фигуре, удивляясь про себя, откуда в столь хрупком создании такие силы. Не удержавшись, словно вор, украдкой целует её в губы и она отвечает, бессознательно, всё ещё не просыпаясь. Виктор отпрянул, тихо выползает и убежища, вздыхает полной грудью, с удовольствием оглядываясь вокруг. Затем, морщась от боли, разбинтовывает ногу, пытается прощупать сломанную кость и внезапно понимает, что у него простой вывих, вероятно он даже порвал мышцы, но это просто сильный вывих. Это открытие будоражит его, он прощупывает выскочивший сустав, жмурится и резко дёргает ногу и едва не теряет сознание от взрыва боли, но мгновенно приходит облегчение, сустав занимает прежнее положение, хотя из-за опухоли нога напоминает надутую шину в чёрных пятнах от внутреннего кровоизлияния. Он плотно бинтует ногу, но уже без жёсткой доски, которая приносила столько страданий.

— А ведь жизнь действительно налаживается, — сам себе говорит он.

В кустах находит завёрнутые в тряпку остатки от рыбы, они протухли и неприятно смердят, но для наживки подойдёт, готовит снасть и спускается к морю. Уже без удивления замечает чёрные плавники косаток. Животные резвятся в холодной воде, словно шаловливые школьники, но предмет их забавы не очень забавный. Они подкидывают в воздух некое существо, Виктора обдаёт холодом, ему показалось, что это человек, но затем он понимает, это несчастное ластоногое, заблудившееся в водах Великого Потопа. Всё равно жутко наблюдать игру страшных хищников. Но вот морского зверя подкидывают мощным ударом хвоста, он взлетает в воздух метров на десять, беспомощно кувыркаясь, размахивая ластами, с шумом падает вниз и скрывается под водой. Чёрные плавники исчезают, и на поверхности расплывается красное пятно.

Совсем рядом от берега появляются несколько усатых морд, часть морских котиков улизнула от косаток, и теперь осматривают незнакомые берега. Виктор напрягся и залёг между камней, с жадным интересом наблюдая, как животные, поспешно выбираются из воды. Морские котики, извиваясь, скачут по берегу, вертят гладкими головами, встревожено рычат, они чудом избежали смерти. Но Виктор уже раздувает ноздри от возбуждения, глазами ищет острый камень, находит и, прячась за неровности на земле, ползёт к животным.

— Ой, что ты делаешь?! — громкий возглас Нины вспугивает ластоногих, и они поспешно соскальзывают в воду.

— Ну вот, — в разочаровании перекатывается на другой бок Виктор, — всю охоту разрушила.

— Ты что, хотел убить этих беззащитных животных?!

— Это вкуснее, чем кузнечики! — пытаясь её образумить, произносит Виктор.

— Так лучше я насекомых буду кушать, чем видеть, как ты убиваешь этих мирных животных! — в сердцах восклицает Нина и добавляет, прищурив светлые глаза, — я даже не предполагала, что ты такой жестокий.

Взрыв негодования бурей проносится в груди мужчины, он хочет назвать её дурой, но осекается под льдистым взглядом прелестной женщины и мямлит: — Ты не права, Нина.

— Может быть, — соглашается она, — но ты лучше рыбы налови.

Она подходит к Виктору, присаживается рядом, неожиданно произносит: — Прости меня, глупую дуру, но я ещё не готова к такому.

— Ладно, проехали, — Виктор отшвыривает в сторону острый камень. — Но такого шанса может больше не будет.

— Я знаю, — Нина целует его в шею. — А почему ты доску вытащил? — она видит плотную повязку на его ноге.

— Перелома нет, — счастливо улыбается Виктор, — обычный вывих.

— Здорово! — светится от счастья Нина. — Ой, косатки! — с восторгом замечает она резвящихся мощных животных.

— Они только что пообедали… котиком, — с насмешкой говорит мужчина.

— Хорошо, что я не видела, — серьёзно произносит молодая женщина.

На это раз их словно наказывают свыше, до самого вечера, ни одной даже слабой поклёвки, сколько уже наживок перепробовали, толку никакого. Нина сидит мрачная и старается не смотреть в глаза Виктору, а есть уже хочется, но мужчина, ни жестом, ни взглядом не показывает, что на неё рассержен.

— Завтра наловим кузнечиков, — едва не всхлипывает Нина.

— С огнём нужно что-то придумать, — хмурится Виктор, — те же кузнечики, обжаренные в углях… говорят… деликатес.

— Я уже их хочу, — облизывается женщина.

— А мясо морского котика… прости, — видя, как мгновенно грустнеет лицо Нины, спешит извиниться Виктор за вырвавшееся бестактное напоминание.

Эта ночь на удивление тёплая, радость для Нины, но Виктор почему-то хмур. Они долго сидят у моря, предполагая, что кто-то всё же клюнет на наживку, но рыбы нет, словно всё вымерло. Вскоре из-за молчаливых сопок выплывает месяц, и звёзды зажглись необычно ярким светом. В мире без городов ничто не может с ними соперничать — они единственные, что даёт свет.

— Вот бы зажигалка, какая завалялась, костерок бы… я так любила в походы ходить, — Нина жмётся Виктору, на плечи накинута грубая шинель, в глазах мечтательное выражение.

— Теперь мы в походе навсегда, — глубокомысленно изрекает Виктор.

— Послушай, неужели нельзя огонь зажечь? Я от бывалых походников слышала, что это элементарно.

— Жаль, что их нет рядом, — хмыкает мужчина.

— Ну, там, палочку потереть, — без особого энтузиазма предлагает Нина.

— Ага, особенно если все они влажные и трухлявые. Необходимо что-то жёсткое, лучше бамбук, или, на худой конец, дуб, бук или что-то подобное. Я уже обдумывал все эти варианты.

— А искру из камня вышибить?

— Всюду известняк, он искры не даёт, кремний или гранит… что-то в этом роде нужно.

— А ты знаешь, я где-то читала… какой-то автор… забыла, как его звать, но это не важно, один из его героев с помощью стёкол из-под часов… глиной как-то закрепил их между собой, воды внутрь залил, и получилось увеличительное стекло, и потом всё так просто поджигал.

— Это, Жюль Верн, — улыбается Виктор, — Таинственный остров.

— Да, точно, Жюль Верн, я в детстве его читала!

— А у нас нет часов, нет очков, нет стёкол, а глину здесь не найти.

— Было бы увеличительное стекло… эх! А нельзя его как-то сделать, что-нибудь отшлифовать.

— Что именно? — с иронией улыбается мужчина.

— Ну, не знаю? Лед, например!

— Лед?

— Ах да, конечно, глупость сморозила, — пожимает плечами женщина.

— Здесь есть ледяная пещера… я, даже знаю, как к ней пройти… и это сравнительно недалеко отсюда, а спуск совсем простой, — Виктор даже привстал в возбуждении. — Там есть ледяное озеро и лёд там небывалой прозрачности, чище самого чистого стекла. А ведь линзу из него можно приготовить. Ты чудо, Нина! — от переизбытка чувств он её крепко обнимает. Она морщится от боли, но счастливо улыбается: — Хочется прямо сейчас идти, — говорит она. — А как же ты его шлифовать будешь, у нас нет абразивов, всяких паст? — беспокоится она.

— Руками, теплом рук, — смеётся Виктор, он уже определённо знает, огонь они добудут.

Такое ощущение, что они перешли на следующий уровень в некой компьютерной игре под названием — жизнь. От перевозбуждения они долго не могут заснуть, разговаривают, но по молчаливому согласию, о прошлом старательно говорить избегают, эта тема под запретом. Они строят планы на будущее, очень хочется построить настоящий дом, а ночь тёплая, так хорошо сидеть, Нина прижалась крепкому мужскому плечу, так и заснула.

Виктор спал не более двух часов, он осторожно отодвигает от себя Нину, подкладывает под её голову свёрнутую тряпку, а сам ковыляет к морю, радуясь, что уже может наступать на больную ногу.

Рассвет окрашивает море в нежные пастельные тона, в ближайших кустах просыпаются птицы, но ещё не поют, лишь прыгают с ветки на ветку. Совсем близко от берега проплывают косатки, они выслеживают морских котиков. Виктор внимательно осматривает берег, но ластоногих животных не видит. Сейчас бы он не стал идти на поводу у женщины и не задумываясь, пошёл бы на охоту. Он меняет протухшую на крючке наживку, делает заброс, некоторое время сидит, в надежде на поклёвку, но чуда не происходит. Тогда со вздохом поднимается, идёт ловить кузнечиков, но и здесь его ждёт неприятный сюрприз, ночь была тёплой и эти твари скачут как лошади по полю боя, с больной ногой он не смог поймать, ни одного. Виктор вновь возвращается в свой лагерь, вытаскивает снасть, обновляет наживку, без надежды на успех закидывает, сидит, грустно склонив голову.

— Как там с кузнечиками? — подходит к нему Нина. Она сладко зевает, ёжится от утренней прохлады, но бесстрашно зачерпывает ледяную морскую воду и умывает лицо.

— С кузнечиками полный облом, — неохотно отвечает Виктор.

— Что так? — испытующе смотрит на него Нина.

— Тепло. Они только по холоду едва ползают.

— Жаль, кушать хочется. Ты тут полови рыбку, а я пройдусь вдоль берега, может, что найду.

— Пройдись, — с непонятным безразличием говорит Виктор.

— Да всё будет нормально! — Нина неожиданно треплет его за волосы, она чётко улавливает его состояние, и оно ей не нравится.

Виктор погружается в свои тяжёлые размышления, а она, смешная в солдатской шинели, пошатываясь, бредёт вдоль берега.

Как странно, но Нина впервые замечает окружающую красоту: суровые скалы прикрыты голубым туманом, зеленеют рощи из кустарниковых деревьев, в долинах пламенеют шапки горных пионов и восхищают своей красотой эдельвейсы. Клубящийся туман, поглощая скалы, словно втекает в долину, делая её загадочной и таинственной.

— А ведь это тучи! — восклицает женщина и понимает, как высоко вознёсся весь мир, почти к самому небу, даже дух захватывает.

Затем она смотрит в море и её ужасает огромные просторы. Ни одного корабля, ни дымка на горизонте, лишь косатки крутятся у самого берега. Им хорошо, сколько воды! Но что это? Нина видит на берегу блестящее чёрное тело и белые пятна по бокам. Она срывается в бег и останавливается как вкопанная. На отмели завяз детёныш косатки, его учили охотиться на морских котиков, но он не рассчитал силы и теперь неизбежно погибнет. Малыш выпустил жалобную трель, сердце у Нины облилось кровью, жалость затуманила глаза, но его сменяет жёсткое выражение, она, не узнавая себя, смотрит на детёныша косатки как на будущую жертву. Совсем рядом виднеется огромный плавник, косатка-мать, пытается вызволить своего детёныша из смертельной западни, подрывая каменистую землю плавниками.

Спотыкаясь о камни, Нина бредёт в свой лагерь, на душе пусто и гадко, но она всё для себя решила, мир жесток — необходимо выжить любой ценой.

— Виктор, — глухо говорит она, — на отмели завяз детёныш косатки.

Мужчина долго смотрит на неё, затем кивает: — Будь здесь, туда не ходи… я всё сделаю как надо.

Он исчезает за мысом, а Нина заходится в рыданиях, после заползает под лодку и затихает, словно в оцепенении.

Виктор быстро находит то место, где на отмели лежит беспомощный детёныш, волны нет и нет никаких шансов, что его смоет на глубину, а косатка-мать не в состоянии сделать подкоп, это не мелкая галька, здесь крупные камни.

Спрятав жалость глубоко в подсознание, мужчина находит острый обломок камня. Он мечтает убить детёныша с первого раза, но Виктор понимает — не получится. Придётся бесчисленное количество раз наносить удары по истекающему кровью телу, прежде, чем тот умрёт.

Виктор подходит с боку, стараясь не смотреть в глаза малышу, который даже в таком возрасте — огромен. Косатка-мать приподнимает лобастую голову и в упор смотрит на человека, словно хочет его запомнить, и страшены её глаза. Взгляды, человека и морского зверя встречаются, Виктора бьёт озноб, но не от страха перед морским чудовищем, а от того, что на глазах матери он будет убивать детёныша.

Мужчина шагнул, крепко сжимая обломок камня, косатка-мать ткнулась в отмель, но она слишком велика, чтобы выброситься на берег и заслонить телом своего малыша. Детёныш чувствует приближение человека, но его вес не позволяет ему отпрянуть, увернуться и он ждёт со странной отрешённостью.

— Ты всё равно умрёшь под палящим солнцем, — обращается Виктор к детёнышу, но всё равно не находит для себя оправдания.

Он подходит совсем близко, его колотит как от лютой стужи, но Виктор стискивает зубы, медленно поднимает камень, но, неожиданно детёныш выпускает какую-то запредельно трогательную мелодию, в которой столько мольбы… пальцы сами собой разжимаются, и орудие для страшного убийства с хлопком падает вниз.

Не сознавая, что делает, Виктор сбрасывает с себя рубашку, окунает её в море и, брызгает водой на подсыхающую кожу детёныша. Затем падает на колени и, разрывая об мелкие камни подушечки пальцев, горстями откидывает размокшую землю из-под тела малыша. Чуть успокоившись, находит упавший камень и с помощью его гребёт под детёнышем, отбрасывая в сторону пласты земли. На счастье почва размякла и на глубине превратилась и вовсе в нечто киселеобразное, работать стало легко, главное, чтобы внизу не напороться на скалу, тогда все усилия будут напрасны. Но бог миловал, скала действительно появилась, но значительно ниже уровня берега, море тихо заходит в вырытую траншею, и Виктор оказывается в воде. От жуткого холода тело сводит судорогами, кожа теряет чувствительность, и мужчина не замечает многочисленных порезов на своих руках, он думает, что это кровь детёныша и едва не плачет, боясь не успеть спасти свою несостоявшуюся жертву.

Но вот, малыш шевельнулся, почувствовав прибывающую под ним воду, отчаянно дёргается. Виктор, напрягаясь из всех сил, старается спихнуть его в большую воду, неожиданно подошедшая так вовремя волна, помогает ему в этом, малыш соскальзывает с отмели и уходит на глубину. Мужчина, не удержавшись от рывка, падает в воду и сталкивается нос к носу с исполинской косаткой. Он зависает в ледяной воде и смотрит широко открытыми глазами в её глаза, видит большой рубец у плавника — давняя встреча с человеком и Виктора пронзает мысль — так выглядит смерть. Вибрирующие щелчки вздыбливают кожу, словно хороший массаж, косатка его изучает. Внезапно она разворачивается и уходит к своему детёнышу. Виктор сначала не понял, что произошло, может она разворачивается для нападения, но морское животное растворяется в глубине, а мужчина энергично гребёт к берегу, спотыкаясь и падая, бежит на твёрдую землю и без сил рухнул на жёсткую траву. Затем, садится и долго смотрит в море. На поверхности показывается плавник детёныша и рядом всплывает гигантская косатка.

— Счастливого пути! — кричит мужчина и смеётся. В животе от голода ревут тигры, а на душе распускаются фиалки. — Счастливой охоты… всем нам, — вспоминая сказку про Маугли, тихо добавляет он и не знает, что сказать своей голодной женщине, когда придёт к ней, неся в подарок дурацкую улыбку вместо мяса.

Нина встречает его с почерневшим лицом, она боится смотреть ему в лицо. Женщина тысячу раз пожалела, что сказала ему про детёныша косатки, и теперь эта смерть будет преследовать всю жизнь.

— Я столкнул его с отмели, — разводит руки Виктор. — Право, это не охота, а убийство, — оправдывается он.

— Какой же ты дурак! — заливается в счастливом смехе Нина, она бросается ему на грудь и со страстью впивается в губы. Мир словно рухнул им под ноги, всё завертелось в безумном порыве, миг, и острое наслаждение вспыхивает как взорвавшаяся сверхновая звезда. Мужчина и женщина даже не поняли, что произошло, они слились в единое целое… наверное, это любовь.

— Я тебя люблю, — с трепетом шепчет Нина, а он не может от неё оторваться и страстно целует в тёплые губы. — Теперь я твоя жена, — тихо произносит женщина, а в глазах бегают лукавые огоньки. — А ты ненасытен, — деланно отбивается она от его ласок, но сникает и вновь — полёт в сказочные дали.

Они забыли про голод, про всё…. и ещё бесконечно долго занимались любовью не в силах оторваться друг от друга.

— Как здесь хорошо! — раскинув руки, смеётся Нина.

— Я тебя люблю, — склоняется над ней Виктор.